Текст книги "Убийство Сталина. Все версии и еще одна"

Скажем прямо, смерть Сталина была для Игнатьева не просто выгодной, она, судя по всему, была для него спасением.

Интересна дальнейшая судьба Игнатьева. В апреле Берия делает энергичный маневр, и Игнатьев тихо, но далеко улетает: сначала в никуда – его исключают даже из членов ЦК на пленуме 28 апреля, но уже на пленуме 2 июля 1953 г., посвященном «делу Берии», Игнатьева, по предложению Хрущева, снова избирают членом ЦК, после «суда над Берией» в декабре 1953 г. он секретарь Башкирского обкома КПСС, с 1957 г. – секретарь Татарского обкома, а с 1960 г. он, в 56 лет, на пенсии.

При Игнатьеве МГБ начало борьбу с еврейским космополитизмом, при нем были произведены аресты по «делу врачей», при нем было расследовано дело Еврейского антифашистского комитета, члены которого при нем же были и расстреляны. После разоблачения «культа личности» Сталина все это было названо «произволом», все подследственные и осужденные – «невиновными жертвами». Казалось бы, что евреи и еврейская пресса должны ненавидеть Игнатьева и метать в него громы и молнии, в сто раз больше, чем в Берию. Но вот парадокс! И еврейская пресса не проявляет к нему злобы и интереса, и еврей Ю. В. Андропов распорядился в 1983 г. этого, казалось бы, уже всеми забытого старца похоронить на Новодевичьем кладбище! Много ли там покоится бывших секретарей Татарского обкома? Что-то должно ему было ЦК КПСС! И сильно должно, если даже родственникам не смогли отказать в том, в чем запросто отказали родственникам, скажем, народного любимца В. Высоцкого – в похоронах на самом престижном кладбище СССР[30]30
  Ю. Мухин. Убийство Сталина и Берия. М.: Крымский мост – 90. Форум, 2002. С. 395–400.


[Закрыть].

По мнению Ю. Мухина заслугой С. Д. Игнатьева перед партией является его активное участие в заговоре по ускорению смерти Сталина. Однако в заговоре невольно участвовали еще и лечащий врач, с которым Игнатьев приехал по вызову охраны к умирающему вождю. Присутствие врача было крайне необходимо, поскольку охрана могла поверить тому, что со Сталиным все нормально, только врачу, которого она хорошо знала. Значит, лечащий врач является таким же участником убийства Сталина, как Игнатьев и Хрущев. Только врач, постоянно наблюдавший за здоровьем вождя, мог успокоить охрану, сказав им, что «Сталин немного перепил и ему нужно дать спокойно отоспаться».

Так, весьма произвольно трактуя «пристрастие» Сталина к алкоголю, строит свою версию «от противного» Ю. Мухин. Однако автор этой версии забывает одну весьма важную в данном случае деталь – Сталин не употреблял алкоголя вообще. Кому, как не В. Жухраю знать об этом? Но В. Жухрай категорически утверждает, что все «возлияния» Сталина – это чистая имитация, он всегда пил только соки, искусно имитированные под вино. Недаром охранники во всех версиях твердо настаивают, что на поздней встрече Сталина с «Четверкой» подавали сок.

Следовательно, версия о присутствии некоего лечащего врача Смирнова в момент прибытия к заболевшему Сталину Игнатьева и Хрущева весьма сомнительна, хотя доказательства Ю. Мухина о существовании такого врача, безусловно, интересны.

Как мы уже отмечали, А. Рыбин в своих «Записках телохранителя» неоднократно упоминает имя другого лечащего врача – Кулинича, а также один раз упомянул «домашнего врача» Захарову, но о таком враче, о котором пишет Ю. Мухин, он не обмолвился ни разу. Например, он пишет, что: «Доктор Кулинич брал кровь из пальца (у Сталина. – А.К.), делал уколы от гипертонии. Но в последнее время, если одолевала гипертония или очередная ангина, он (Сталин – А.К.) к врачам не обращался… а брал у Поскребышева, бывшего фельдшера, необходимые таблетки»[31]31
  А. Рыбин. Рядом со Сталиным (Записки телохранителя). М.: Ветеран, 1992. С. 56.


[Закрыть]. А. Рыбин категорически отрицает возможности отравления Сталина, полагая, что смерть вождя наступила по вполне естественным причинам: «Но о причинах заболевания Сталина могут говорить, писать только телохранители Сталина, коменданты дач подполковник И. Орлов, подполковник М. Старостин, подполковник В. Туков, помкоменданта Петр Лозгачев, домашние врачи Кулинич, Захарова»[32]32
  А. Рыбин. Кто отравил Сталина (Записки телохранителя). М.: Гудок, 1994. С. 3.


[Закрыть].

Откуда появился лечащий («домашний») врач Смирнов? И почему в воспоминаниях свидетелей болезни и смерти Сталина его имя ни разу не упомянуто? Ю. Мухин полагает, что, во-первых, имена лечащих врачей Сталина были засекречены, а, во-вторых, изо всех медицинских архивов, связанных с лечением Сталина, были изъяты материалы, где упоминалась фамилия этого лечащего врача. Ю. Мухин по этому поводу пишет: «…телохранители Сталина, пока видели, что Сталин еще дышит, не пошли бы ни на какой сговор с Хрущевым и Игнатьевым и потребовали бы к потерявшему сознание Сталину врача. Только врач мог их успокоить и сказать, что «Сталин перепил и ему нужно дать отоспаться». Причем это должен был быть врач, которого телохранители хорошо знали, и таким врачом мог быть только один из лечащих врачей Сталина. Более того, он по должности обязан был бы примчаться впереди всех. Но ни один свидетель последних дней жизни Сталина не упоминает о его лечащем враче.

Вспоминают всех, кто был у постели умирающего Сталина, даже реанимационную бригаду, но никто не упоминает (очень старательно не упоминает) о лечащем враче Сталина, который обязан был неотлучно находиться при своем умирающем пациенте.

Правда, тут есть два момента. Утром 2 марта на дачу Сталина съехались все медицинские светила Москвы, в том числе и все медицинские руководители лечащего врача Сталина, а как говорится, при живом капитане матрос не начальник, лечащего врача оттер в сторону консилиум, и этот врач мог стать незаметен в толпе эскулапов, скажем, для Светланы Аллилуевой. С другой стороны, фамилия лечащего врача Сталина, наверняка, была тайной, и ее знали лишь очень немногие. Тем не менее, Хрущев, Маленков, Молотов, Каганович, охранники – все они лечащего врача Сталина, безусловно, знали, но глухо о нем молчат. Почему?

Дело дошло до смешного. Практически все историки, кто затрагивал эту сторону жизни Сталина, уверены, что у Сталина вообще не было лечащего врача. Одни полагают, что его лечил непосредственно главный терапевт Лечебно-санитарного управления Кремля (ЛСУК) академик Виноградов, другие считают, что Сталина лечил какой-то его телохранитель, который якобы имел диплом фельдшера (здесь автор, очевидно, имеет в виду утверждение А. Рыбина, что Сталин пользовался советами Поскребышева, имевшего диплом фельдшера. – А.К.), третьи считают, что Сталин лечился сам. Причем так считают и те историки, которым доступны все архивы. А ведь у каждого советского человека была в поликлинике больничная карточка, куда записывались все его болезни, подробности их лечения и фамилии лечащих врачей. Без сомнения, была в ЛСУК заведена такая карточка и на Сталина. Что стоит ее взять и прочесть имена его врачей? В том-то и дело, что взять ее, видимо, невозможно, поскольку она уничтожена Хрущевым сразу после «ареста» (убийства) Берии. Кстати, то, что она уничтожена, подтверждают и нескончаемые гадания историков о том, чем болел Сталин. К примеру, полагают, что в 1946 году у него был инсульт, но полагают так не потому, что прочли это в архивах ЛСУК, а потому, что Сталин несколько месяцев не принимал никого в Кремле.

Можно понять, почему хрущевцы уничтожили все рукописи и личные архивы Сталина: они уничтожали идеи его перестройки, а сами могли оправдаться тем, что, дескать, не хотели, чтобы «зараза культа личности» распространялась в народе. Но его больничную карточку зачем уничтожили? Как это объяснить? Я могу объяснить это только так: после XX съезда КПСС хрущевцы были крайне заинтересованы в том, чтобы никто не знал, кто был лечащим врачом Сталина. Но почему? Видимо, потому, что с этим врачом что-то случилось такое, что могло навести нас на мысли об убийстве Сталина и о причинах убийства Берии.

И хрущевцы тщательно вычистили все архивы, старательно уничтожая все упоминания о враче Сталина.

Но, как водится, произошла накладка: фальсификаторы забыли об архивах самого Хрущева. А в документах его архива этот врач назван!»[33]33
  Ю. Мухин. Убийцы Сталина. Главная тайна XX века. М.: Яуза-Пресс, 2009. С. 378–379.


[Закрыть]

Ю. Мухин сравнил опубликованный текст выступления Н. С. Хрущева на закрытом заседании XX съезда КПСС с озвученным текстом, который сохранился в черновике доклада и нашел в них несоответствие, касающееся личности врачей, лечивших Сталина. Как утверждает Е. Прудникова, интеллектуальный уровень Хрущева был таков, «… что он попросту не соображал, что можно говорить и писать, а о чем нужно помалкивать. И, готовя доклад для XX съезда, он в своих черновиках проговорился (о существовании «загадочного» врача Смирнова. – А.К.) – из напечатанного текста этот момент был вымаран, но черновик в архиве остался…»[34]34
  Е. Прудникова. Второе убийство Сталина. М.: Олма Медиа Групп, 2010. С. 354.


[Закрыть].

В окончательном варианте доклада Хрущева нет упоминания о лечащем враче по фамилии Смирнов, в то время, как в сохранившемся черновике он прямо пишет, что среди арестованных по «делу врачей» таковой присутствует:

«Дело врачей. Это может быть не дело врачей, а дело Сталина, потому что никакого дела о врачах не было, кроме записки врача Тимашук, которая, может быть, под влиянием кого-то, а может быть, и по подсказыванию кое-кого (уточнить, она вроде была осведомителем органов МВД) написала письмо на имя Сталина. И вот по этому письму было создано дело врачей, арестовали крупнейших и честнейших людей, которые были по своей квалификации, по своему политическому мировоззрению советскими людьми, которые допускались до лечения самого Сталина, например, Смирнов лечил Сталина, а ведь известно, что самим Сталиным к нему допускались единицы. Я не буду вам перечислять всех врачей, это все известные академики, профессора, которые сейчас освобождены и занимают те же посты – лечат членов Правительства и членов Президиума ЦК, мы им оказываем полное доверие, и они с полным сознанием и добросовестностью исполняют свой служебный долг.

И вот достаточно было такого письма к Сталину, как Сталин сразу этому поверил. Ему следствие не нужно было, потому что человек с таким характером, с таким болезненным состоянием сам себя считал гением, сам себе навязал мысль, что он всеведающий, всезнающий и ему никакие следователи не нужны. Он сказал – и их арестовали. Он сказал – Смирнову надеть кандалы, такому-то надеть кандалы – так и будет. Здесь вот сидит делегат съезда Игнатьев, которому Сталин сказал: если не добьетесь признания у этих людей, то с вас будет голова снята. Он сам вызывал следователя, сам его инструктировал, сам ему указывал методы следствия, – а методы единственные – это бить. И вот был составлен протокол, который мы все читали. Сталин говорил: вот вы какие слепцы, котята, не видите врага; что будет без меня – погибнет страна, потому что вы не можете распознать врага»[35]35
  Ю. Мухин. Убийцы Сталина. Главная тайна XX века. М.: Яуза-Пресс, 2009. С. 380–381.


[Закрыть].

Итак, в черновом варианте доклада Хрущева на лечащего врача Сталина Смирнова по «указанию» Сталина «надевают кандалы», а при подготовке проекта доклада он собирается уточнить, не была ли «врач Тимашук осведомителем органов МВД». А теперь приведем фрагмент этого выступления в окончательном, «причесанном» виде:

«Следует также напомнить о «деле врачей-вредителей»! (Движение в зале.) Собственно, никакого «дела» не было, кроме заявления врача Тимашук, которая, может быть под влиянием кого-нибудь или по указанию (ведь она была негласным сотрудником органов госбезопасности), написала Сталину письмо, в котором заявляла, что врачи якобы применяют неправильные методы лечения.

Достаточно было такого письма к Сталину, как он сразу сделал выводы, что в Советском Союзе имеются врачи-вредители, и дал указание – арестовать группу крупных специалистов советской медицины. Он сам давал указания, как вести следствие, как допрашивать арестованных. Он сказал: на академика Виноградова надеть кандалы, такого-то бить. Здесь присутствует делегат съезда, бывший министр госбезопасности т. Игнатьев. Сталин ему прямо заявил:

– Если не добьетесь признания врачей, то с вас будет снята голова. (Шум возмущения в зале.)

Сталин сам вызывал следователя, инструктировал его, указывал методы следствия, а методы были единственные – бить, бить и бить. Через некоторое время после ареста врачей мы, члены Политбюро, получили протоколы с признанием врачей. После рассылки этих протоколов Сталин говорил нам:

– Вы слепцы, котята, что же будет без меня – погибнет страна, потому что вы не можете распознать врагов.

Дело было поставлено так, что никто не имел возможности проверить факты, на основе которых велось следствие. Не было возможности проверить факты путем контакта с людьми, которые давали эти признания.

Но мы чувствовали, что дело с арестом врачей – это нечистое дело. Многих из этих людей мы лично знали, они лечили нас. И когда после смерти Сталина мы посмотрели, как создавалось это «дело», то увидели, что оно от начала до конца ложное.

Это позорное «дело» было создано Сталиным, но он не успел его довести до конца (в своем понимании), и поэтому врачи остались живыми. Теперь все они реабилитированы, работают на тех же постах, что и раньше, лечат руководящих работников, включая и членов Правительства. Мы им оказываем полное доверие, и они добросовестно исполняют, как и раньше, свой служебный долг»[36]36
  Ю. Мухин. Убийцы Сталина. С. 381–382.


[Закрыть].

Как видим, текст, фрагмента выступления Хрущева отредактирован не только литературно, но вместо лечащего врача Смирнова «кандалы надевают» уже на академика медицины Виноградова, который был одним из высокопоставленных лечащих врачей Сталина, а врач Тимашук стала уже «негласным сотрудником органов госбезопасности». При этом Хрущева ничуть не смущает тот факт, что Тимашук при этом уже становится сотрудницей «сидящего в зале» бывшего руководителя МГБ СССР Игнатьева, и, если она клеветала в своем письме на врачей, в том числе на академика Виноградова, то клеветала по его заданию.

Итак, проговорился Никита Сергеевич – был у Сталина лечащий врач Смирнов, фамилию которого впоследствии тщательно «вычистили» из истории болезни Сталина. В самой истории болезни упоминается лишь «домашний» доктор Кулинич, а по воспоминаниям А. Рыбина к этой категории «домашних» врачей относится еще и врач Захарова. Можно предположить, что эта троица врачей, постоянно наблюдавших за здоровьем Сталина, составляли своего рода «суточный пост», то есть в непосредственной близости Сталина всегда находился кто-то из дежурных врачей «суточного поста». Этого врача не требовалось вызывать в случае необходимости, он всегда рядом и был в готовности немедленно оказать экстренную медицинскую помощь своему высокопоставленному пациенту. Следовательно, в ночь с 28 февраля на 1 марта (или с 1-го на 2 марта?) дежурным врачом был доктор Смирнов, но Хрущев почему-то хочет скрыть это и «надевает» на него сталинские кандалы! Спрашивается, зачем?

Ю. Мухин тщательно проанализировал список арестованных по «делу врачей», а затем список освобожденных по инициативе Берии из-под ареста, уже после смерти Сталина, врачей и к своему удивлению не находит там врача Смирнова. К примеру, лечащий врач Жданова Майоров там есть, а лечащего врача Сталина Смирнова – нет. Странно и другое: зачем Хрущеву захотелось упомянуть в своем докладе об арестованном по «делу врачей» каком-то докторе Смирнове? В докладе очень подробно говорится о казненных Кузнецове, Воскресенском, Тухачевском, Якире, Уборевиче, Постышеве и многих других партийных и государственных деятелях, зачем было упоминать о враче Смирнове (замененном при редактировании текста на академика Виноградова), которого не только (как и других арестованных врачей) не осудили, но даже и не арестовывали при жизни Сталина? Ю. Мухин делает вывод, что врач Смирнов все-таки арестовывался, но уже после смерти Сталина, и арестовал его Берия, заподозрив, что он был одним из непосредственных участников «убийства» Сталина. Берия, якобы, «докопался» до истинных причин смерти Сталина, поскольку после смерти вождя он потребовал арестовать также и Игнатьева, но не успел довести начатое дело до конца, поскольку 26 июня 1953 года был сам арестован, а затем и расстрелян.

Версия, по-своему, интересная, но все-таки она больше смахивает на детектив, к которому впоследствии прибегнет и сам Ю. Мухин, но остается вопрос: зачем Хрущеву понадобилось «удалить» лечащего врача Смирнова от сраженного инсультом Сталина в начале марта 1953 года? Впоследствии мы постараемся ответить на этот вопрос. А сейчас обратимся к «детективной» версии отравления Сталина, выдвинутой Ю. Мухиным[37]37
  Ю. Мухин. СССР имени Берия. М.: Алгоритм, 2008. С. 276–284. («Отрава в чаше»).


[Закрыть].

Согласно этой версии Сталин был отравлен во время позднего ужина на ближней даче в ночь с 28 февраля на 1 марта, и эту акцию осуществил непосредственно Н. С. Хрущев. События, якобы, развивались следующим образом.

Узнав, что Сталин надумал объединить МГБ и МВД СССР в одно министерство и назначить министром Л. П. Берию, Хрущев понял, что над руководителем МГБ С. Игнатьевым нависла смертельная опасность. Поскольку Игнатьев был в свое время назначен на эту должность по протекции Хрущева, то такая же опасность нависла и над ним самим. Выход из этой критической ситуации один – Сталин должен умереть, и сделать это может только сам Хрущев. Он вызывает в свой кабинет давнего, еще со времен своего правления Украиной, знакомого чекиста Огольцова, ныне работавшего заместителем у министра Игнатьева, и дает ему задание приготовить две ампулы с ядом. Огольцов по долгу службы отвечал за работу секретной токсикологической лаборатории Майрановского, и только с его разрешения могли использоваться ядовитые вещества, хранящиеся в специальном сейфе этой лаборатории. Между ними состоялся якобы следующий диалог:

– Мне нужно то лекарство, которое вы показывали мне в Киеве, – сказал Хрущев.

– Много? – чуть запнувшись, и с нескрываемым удивлением поинтересовался Огольцов.

– Пару ампул. Вечером принесете характеристики на начальников управлений МГБ Среднеазиатских республик… Ну, и это лекарство.

– Сделаю! – Огольцов смотрел на Никиту со смесью страха и уважения[38]38
  Указанное сочинение. С. 279.


[Закрыть].

Получив от Огольцова две ампулы с ядом и предварительно надрезав их горлышки, Хрущев завернул ампулы в носовой платок и положил их в правый карман пиджака. Опасаясь, как бы они не сломались из-за его неосторожных движений, он постоянно держал руку в кармане, ощущая холодок стекла. Вот так, держа постоянно правую руку в кармане, Хрущев появился в столовой, где уже находились Сталин, Берия и Маленков. Непонятно только по какой причине Ю. Мухин исключил из состава приглашенных на ужин Н. Булганина.

«За ужином Сталин сел, как обычно, в торце стола, слева от него сели Берия и Маленков, а справа Хрущев. Перед ним, за спиной Берии был сервировочный столик, на котором возвышались супница и сковородочки с цыпленком-табака. Закуска уже стояла на столе – заливной язык и сельдь «каспийский залом». Берия разлил вино в фужеры.

– За ваше здоровье, товарищи, – поднял фужер хозяин дома, – и чтобы ничто не мешало нам двигаться вперед!

Все выпили, приступили к закускам, Берия долил вино в фужеры.

– Я ценю вашу самостоятельность, Георгий и Никита, – Сталин прожевал и проглотил кусочек языка, – я хотел бы, чтобы вы в ЦК были совершенно самостоятельны и работали, не оглядываясь на меня. Вы же знаете, что я даже просил пленум ЦК не назначать меня секретарем и освободить от работы в партии, – Сталин положил в рот еще кусочек и на время замолчал. – Но, понимаете, – продолжил он, – что-то мне не нравиться в этой вашей кампании против космополитизма. Какую газету ни откроешь, а там каждый день евреи, евреи и евреи. Мне кажется, что мы пересаливаем с этими евреями. Так мы из интернационалистов, сами того не желая, превратимся в антисемитов. В конце концов, наша цель это строительство коммунизма, а не борьба с еврейскими недостатками. Это один, очень небольшой по численности народ из всех народов СССР, а мы столько пропагандистского пыла на него тратим.

– Товарищ Сталин! – тут же возразил Маленков. – Вы просто не представляете, сколько сигналов на евреев поступает и к нам в ЦК, и на места!

– Почему не представляю? – не спеша, ответил Сталин. – И сколько сигналов нашло подтверждение?

– Ну, мы пока проверяем, – несколько смутился Маленков.

– Строго говоря, – вступил в разговор Берия, – основная масса этих сигналов пересылаются для проверки в МГБ и МВД. Следователи завалены ими, и в подавляющем числе эти сигналы яйца выеденного не стоят, а на проверку требуют огромного времени.

– Раз мы за такие сигналы начали ордена давать, то теперь мы этими сигналами захлебнемся, – напомнил Сталин, – многим охота орден за бумажку получить.

Хрущев понял, что Берия уже кое в чем успел разобраться и переговорил со Сталиным. У Никиты в голове возникла смутная комбинация, связанная с тем, что с понедельника министром внутренних дел станет Берия, и Берия будет отвечать за арестованных евреев, но Никита не успевал эту комбинацию обдумать, а лишь решил не присоединяться в своем мнении к Маленкову.

– Товарищ Сталин прав, Георгий, – поддержал вождя Хрущев, – надо эту кампанию прекращать. Вернее, не так – прекращать ее вести так огульно. Надо Суслову сказать. Когда суд кого из евреев осудит, тогда и писать. А то еще ни одного приговора нет, а Суслов заставляет редакторов газет в каждом номере про этот космополитизм писать, – перевел Никита стрелки с Маленкова на секретаря по пропаганде Суслова.

– Ну, ладно, – сказал Сталин, увидев, что гости уже закончили закусывать, и спросил, – приступим к супу?

Сталин встал, отодвинул свой стул от стола и направился к сервировочному столику, а сердце у Никиты бешено забилось. Еще раньше к столику подошли Берия с Маленковым, Лаврентий открыл супницу, предлагая Сталину налить себе первому. Хрущев встал, сунул руку в карман пиджака, зажал в пальцах обе ампулы, повернул их вертикально и большим пальцем нажал на их шейки, почувствовав хруст стекла. Сталин Берия и Маленков стояли спиной к нему, оценивая поднимающийся из супницы запах куриного бульона. Никита пошел к ним, огибая торец стола, на долю секунды задержался, вынул из кармана руку и стряхнул содержимое ампул в фужер Сталина, в котором было еще на треть вина. Снова сунул руку в карман, вложил ампулы в платок, вынул руку и подошел к сервировочному столику. Все произошло так быстро и незаметно, что и сам Никита не до конца осознал, сделал он это или нет. И только правая рука, на указательном пальце которой чувствовалась мокрота, непроизвольно пыталась вытереть ее о брючину.

Дальнейший ужин проходил у Хрущева, как во сне с чувством неутолимой жажды. Он не любил вина, а тут начал пить его и пить, оправдываясь, что селедка была слишком соленой, его с улыбкой поддерживали, но к десерту вино закончилось, и Маленков рассмеялся.

– Да ты, Никита, совсем грузином стал!

А поскольку Маленков был как бы самым крайним, то он вышел из столовой, через минуту вернувшись еще с двумя бутылками «Маджари». За десертом, начали обсуждать проект постановления Верховного Совета об объединении МГБ и МВД, и проект распоряжения Сталина о кадровых назначениях в объединенное министерство. Кандидатур было очень много, вспоминали достоинства или недостатки каждого и целесообразность назначения его в должность, посему ужин закончили незадолго до полуночи»[39]39
  Указанное сочинение. С. 280–282.


[Закрыть].

Вернувшись домой после вечерних посиделок на ближней, Хрущев совершил ритуал сожжения пустых ампул в раскаленной печи, наблюдая как они сначала покраснели от жара, а затем начали размягчаться и оплывать. Испытывая мистический ужас от совершенного им акта отравления вождя мирового пролетариата, убийца как некое заклинание шептал: «Нет у Сталина никакой правды, нет у него божественной мечты! Вся правда у Ленина, а я спасал великую ленинскую партию большевиков»[40]40
  Указанное сочинение. С. 284.


[Закрыть].

Зачем понадобилось Ю. Мухину «подкрепить» свою хорошо проработанную версию о насильственной смерти Сталина «от противного» столь откровенным детективом, остается загадкой. Что ж, одной загадкой больше или одной загадкой меньше, но это ни на йоту не приблизило нас к раскрытию истинной тайны, сопровождавшей Сталина в последние дни и часы его жизни.