Текст книги "Воспоминания об Израиле"

10. Общественная жизнь в Израиле

10.1. Рынок

Да, рынок. Это та часть общественной жизни, с которой мы знакомимся сразу же после приезда на новое место. Ведь денег маловато, мы еще не знаем, насколько будет хватать того, что нам дают в первое полугодие, когда государство утверждает, что обеспечит нас, даст возможность выучить язык и найти хоть какую-нибудь работу. Конкретно нашей семье ни в коем случае не грозило «полное безденежье»: есть квартира. Значит не нужно значительную часть того, что дает государство, отдавать частникам. Да и некоторый запас долларов имеется – на первое время хватит. Но рынок тянет к себе, уже в России привыкли, что там все должно быть чуть дешевле и свежее, чем в магазине. Пусть еще нет многочисленных знакомых, с которыми можно поболтать, обсудить что-то, все равно, хочется посмотреть на людей, оценить такой важный элемент будущей жизни.

В первые годы рынка в Маалоте не было. Приходилось в субботу ехать или идти пешком на рынок в Таршиху. Нет у нас машины, и не предвидится, так как олимам, получающим пособие от государства, не положено иметь машину (разрешили иметь старенькую машину значительно позднее). Нет, некоторые умудрялись покупать на имя детей или дальних родственников, но ведь могут «правдолюбцы» сфотографировать, как ты вальяжно садишься в машину на водительское сиденье, и отправить фото кому следует с указанием твоего имени и адреса. Мы такого расклада не жаждали, поэтому двухкилометровый путь до рынка в Таршихе преодолевали пешком каждую субботу. А мы ведь не на равнине живем – это Израильская Швейцария. Но в пятьдесят пять лет подобная прогулка, даже с нагруженной овощами и фруктами тележкой, не страшна. Да мы еще при этом говорим и о полезности подобной прогулки. Это теперь, когда нам за восемьдесят, о подобной прогулке даже не мечтаем. Тем более, на тот рынок и назад можно бесплатно проехать на очень приличном автобусе, в котором всегда большая часть сидений не занята. Да и не очень нам это нужно, ведь в среду работает базар в Маалоте.

Помню, как ирия хотела сначала построить крытый рынок в Меоне, это сразу же за Таршихой. Жалко было выделять драгоценное место для подобного дела. Да и руководство города не думало о тех, кто вынужден был бы тащиться туда пешком. Не представляют работающие люди (забудем о национальности, хотя тогда поголовно все руководство состояло из марокканцев), что можно ходить пешком, забывают об этом. Но русская часть города взбунтовалась. Скрепя сердце, территорию нашли, и не так уж далеко почти для всех. Кстати, построили по очень приличному проекту. Так что мы, пожилые жители городка, теперь блаженствуем: ни дождь нам не страшен, ни сильная жара. Да и до рынка нам можно доехать на автобусе: всего-то проехать две остановки, да еще и бесплатно. И автобус ходит каждые двадцать минут.

Так что одно бесплатное развлечение у нас имеется. А рынок, конечно, это не Махане-Иегуда в Иерусалиме, но очень яркий, насыщенный всеми плодами окрестных еврейских мошавов, кибуцев и арабских деревень. И ближайший большой супермаркет приспосабливается к рынку – во вторник резко снижает цены на овощи и фрукты, чтобы конкурировать с ценами на рынке в среду.

10.2. Клуб научных работников

О том, что в матнасе Ле-Дор ва-Дор» один раз в неделю заседают научные сотрудники, я узнал случайно. Было любопытно, ведь я вроде тоже научный сотрудник, по крайней мере таковым был в России. И третью степень мою признало Министерство науки. То есть признают меня здесь доктором философии. Заглянул. Решил, что вполне можно иногда посидеть, послушать умных людей. Отсидеться не удалось: предложили подготовить доклад – тема на мой выбор. Прочитал лекцию о решении сложных (целочисленных) задач методом случайного поиска с адаптацией. Благо, для этого не пришлось долго готовиться. К моему удивлению, двое из слушателей что-то поняли. Судил по задаваемым вопросам. Но, конечно, это было не слишком интересно почти всем.

На следующий раз, через полтора месяца, выбрал более понятную и всем интересную тему о структуре власти в Израиле; былых и существующих партиях; системе выборов. Подготовил штук пять листов. В общем, как серьезный доклад. Мне самому было интересно узнать все это, потому и старался. Листы я выбросил через десяток лет, когда распознал эту структуру на практике. Но об этом ниже.

Были еще три моих доклада, но совершенно ничего о них не помню. Кажется, один раз я рассказывал о Государственной думе России. Недаром же я был экономическим советником одной из фракций в Думе, почти ежедневно обедал в ней, готовил по заданиям руководства фракции (и по личным просьбам серьезных людей) рекомендации в области имущественных отношений, приватизации конкретных объектов. Но это я подробнее описал в «Воспоминаниях о России».

Постепенно мой интерес к сообществу ученых угас. Может быть, я был неправ, так как двое из наших членов активно работали (за деньги, разумеется) над проектом улучшения системы канализации города. И их работа даже дошла до практического применения. Но мне канализация была совсем не интересна.

Один из членов нашего коллектива бывших научных сотрудников, довольно известный орнитолог Анди из Румынии, получил право работать три года в теплице. Не подумайте, что это связано с выращиванием овощей. Теплица в Израиле – организация, где ученые могут три года работать по интересующей их тематике. Естественно, этот статус должен быть подтвержден прежней научной деятельностью, тематика утверждена кем-то. Не знаю кем, так как в подобные теплицы не стремился. Ни к чему мне был рабочий стаж в Израиле. Но Анди получил в Маалоте помещение, компьютер, активно публиковался в международных изданиях, описывая что-то, что ранее не было известно о некоторых птицах Израиля.

10.3. Объединение «Единство»

В конце 1997 года в Израиле были выборы в нашу ирию. Избирался и мэр города. Кто-то из приятелей – они уже появились у меня к тому времени – предложил мне прийти на встречу русскоязычных избирателей. Почему не пойти? В Ле-Дор ва-Дор собралось около пятнадцати человек. Обсуждали возможность создания движения (не партии) русскоязычных жителей. Нужно сказать, что к тому времени в городе уже действовала партия Натана Щаранского «Исраэль ба-Алия», добившаяся в 1996 году крупного успеха. Партия получила 7 мест в кнессете, став шестой по размеру партией в стране. Но заведующая одним из отделов ирии Алла Ошмянская считала, что действующие в городе руководители партии «Исраэль ба-Алия» практически не заботятся об интересах русскоязычных жителей.

На собрании было решено движение создать, назвать его «Единство» и принять участие в городских выборах. Скептики сомневались, что нам (я с самого начала решил, что приму деятельное участие в работе движения) удастся привлечь симпатии жителей к «Единству». Помню, что собирались неоднократно, вырабатывая стратегию: ведь только у нескольких человек был опыт избирательной борьбы. Запомнились два момента. Однажды, когда обсуждали вопрос финансирования выборов, то есть где найти необходимые пятьдесят тысяч шекелей, я предложил скинуться всем присутствующим по три тысячи, мол, этого вполне хватит. На меня все посмотрели с удивлением. Только позднее я понял, что большая часть из присутствующих думает только о тех «плюшках», которые могут быть получены в результате успеха. Одним нужна работа, которую обеспечит руководитель будущей фракции в ирие, другие хотят утвердиться на занимаемых позициях, третьи просто хотят немного заработать во время выборов. Например, получить место в участковой избирательной комиссии или хотя бы получить деньги за агитацию. Или подежурить в день выборов у избирательных участков. Но никто не жаждет платить из собственного кармана. Особенность израильского выборного законодательства в том, что руководитель движения может получить заем в банке под определенные гарантии. Позднее, по результатам выборов, государство выделяет деньги партиям и движениям, в зависимости от количества полученных мест в ирие. Деньги получила от банка Алла Ошмянская, под залог собственного дома.

Но сначала она должна была стать главой движения. Заодно мы должны были сформировать избирательный список, в соответствии с которым формируется состав ирии. Руководство Аллы никто не оспаривал, ее утвердили главой списка открытым голосованием. Алла очень удивилась, что я не претендовал на место в списке; она считала, что у меня имеются амбиции, основанные на некотором опыте работы советником в Думе России. Я только посмеялся ее высказанному предположению. Быть болванчиком на заседаниях ирии, не понимая иврита, – кому это нужно!

Мне говорили, что идея создания «Единства» исходила от действующего уже много лет мэра города. Он надеялся отобрать хотя бы часть голосов у партии «Исраэль ба-Алия». К всеобщему удивлению, выборы наше «Единство» провело хорошо. Мы получили четыре места в ирие, в которой всего одиннадцать членов. «Единство» вошло в состав правящей коалиции, Алла стала заместителем мэра, курирующим культуру и работу с новоселами. Реальное ее влияние на управление городом было достаточно близко к нулю. Но получили работу еще несколько членов нашего движения. Ну, это так принято в Израиле. Кстати, мы долго уговаривали Аллу претендовать на пост мэра, но она категорически отказалась. Да, это было рискованно. В случае проигрыша, она и ее муж могли потерять работу.

10.4. Партия «Наш дом Израиль»

К следующим выборам в кнессет, кажется в 1999 году, ситуация в настроениях русскоязычного населения Израиля изменилась. Многие были недовольны партией «Исраэль ба-Алия». Тем, что руководство партии практически никак не влияет на государственные решения, но основательно заботится о судьбе родственников и друзей, обеспечивая им «теплые» местечки в правительственных организациях. Быстро научились. Многие из активистов на местах подняли вопрос об организации новой русскоязычной партии. Очень «удачно» к этому моменту так называемые «принцы» правой партии «Ликуд» заставили руководителя партии снять Авигдора Либермана с должности организационного руководителя. И это несмотря на то, что именно он сделал очень много для возрождения партии после провала на предыдущих выборах. К нему обратилась группа активистов, и он принял решение о создании партии «Исраэль Бейтену» («Наш дом Израиль»).

Одним из этих активистов была Нина Мартыненко, участвовавшая ранее в «Единстве». Именно она стала создавать организацию НДИ в Маалоте. «Единство», создававшееся для действий в городе, по существу, заняло неопределенную позицию. Одна из активных строителей «Единства» как официальный сотрудник и организатор Гистадрута обязана была поддерживать левую партию, Алла не хотела явно показывать свои партийные симпатии, чтобы не испортить окончательно отношения с мэром, которые и так были несколько натянуты. Ведь наш мэр, который сорок лет руководил городом, не ожидал подобного успеха «Единства» на городских выборах и по своему обыкновению сразу стал искать пути снизить ее популярность в городе.

Я решил поддерживать НДИ, так как мне понравились идеи партии, понравилось выступление Либермана на встрече с избирателями у нас в городе. И стал энергично поддерживать предвыборную работу партии. Кстати, меня ввели в состав Центра партии. Не очень представляю, что это такое, но несколько раз присутствовал на встречах Центра. Даже пришлось пару раз на одной из встреч выступить с критикой аппарата (да, был уже создан аппарат партии) в вопросах агитационных материалов. Пришлось Либерману отвечать на мои «нападки». Однажды, когда Либерман очень много работал над идеей размежевания с крупным блоком арабских поселений почти в центре Израиля, я раскритиковал предложения, сочтя их невыполнимыми, предложил вариант действий, в результате которых эта группа поселений (почти 200 тысяч жителей) сама отказалась бы от присоединения к Палестинской автономии. Развернутые предложения на 5–6 (не помню точно) листах были переданы Авигдору на одном из заседаний активистов Севера в Хайфе, но он ими не воспользовался: к тому времени интерес к этой проблеме у него угас.

Было еще одно интересное совещание в соседнем кибуце, где активистов Севера принимал в циммерах местный миллионер. Один из наших активистов – Аркадий – спросил: «Что нужно сделать, чтобы стать членом кнессета?» Дело было после нескольких бутылок виски. Ивет (Авигдор Либерман) невозмутимо ответил: «Работать нужно!» Аркадий работал в очень приличном подразделении Рокевет. На следующих выборах в директорат Рокевета он выставил свою кандидатуру от рабочего коллектива и, к удивлению многих, получил большинство голосов. Работал он очень активно, я это видел, так как однажды на моей веранде, за чаем, он три часа вел переговоры по телефону с профсоюзными организациями подразделений Рокевета. Неоднократно ездил в другие города на встречи с рабочими и техниками. Выборы он выиграл с большим преимуществом, но министерство транспорта «зажилило» выборы, отложив под благовидным предлогом решение по составу дирекции Рокевета. В дальнейшем он выставил свою кандидатуру на пост мэра нашего города, проиграл бывшему мэру несколько десятков голосов. Судился, но иски были отвергнуты. Зато на следующих выборах мэра Аркадий с очень большим отрывом победил и стал мэром.

У нас с ним сохранились очень хорошие отношения. Возможно, это стало следствием того, что я ни разу не обратился к нему как к мэру с просьбами за кого-нибудь из родственников или знакомых. Терпеть не могу просить что-либо, даже если это законно.

Нина Мартыненко была включена в 1999 году Центром, по предложению Либермана, в список кандидатов в кнессет (на седьмом месте). Маловероятное место, но все же почетное. Но когда на выборах в 2006 году ей предложили девятое место в списке, она возмутилась и решительно отказалась. Я долго уговаривал ее, утверждал, что партия получит не менее семи-восьми мест. За время каденции часто люди выбывают по разным причинам из партии или из списка, так что шансы имеются. Но она отказалась, а в результате утратила руководство партии и в городе. Она была неправа, так как партия в тот раз получила одиннадцать мест в кнессете. Дальше мы поддерживали нашего будущего мэра. Правда, пока Аркадий не член кнессета.

Забавный эпизод был во время очередных выборов. Тогда Либерман решил объединиться на время выборов с одной из религиозных партий – остаток бывшей Мафдал. Пришлось и нам пытаться объединяться. Я, как всегда, заведовал, наряду с управлением агитаторами, прогнозированием будущих результатов выборов. Работа по прогнозированию ведется детально и ежедневно. Почти сразу после опубликования наших предвыборных документов заметил, что популярность партии резко идет вниз. Не расскажу о моем методе прогнозирования – тайна, но он очень точный – никогда я не ошибался, и мне в партии верили. У нас уныние – что делать? По моему мнению, нужно было распрощаться с идеей объединения, и меня все поддержали. Но как это сделать? Все мы хорошо знаем друг друга, разорвать отношения с активистами религиозной партии – некрасиво. Если для нас это ничем не грозит, то для наших партнеров это означает крах на выборах: они ведь не успеют заявить свой список, развернуть предвыборную работу.

На очередном совместном заседании членов предвыборного штаба влиятельный представитель религиозной партии долго учил нас предвыборной работе, методу, совсем неприемлемому для нас. А у меня уже был незначительный конфликт с ним, не буду уточнять, на какой почве. Я неожиданно встал и на иврите заявил, что после часа болтовни я не только иврит не понимаю, но и русский и японский. Мужик вспыхнул, выскочил из помещения. Следом за ним ушли и два других члена штаба от религиозной партии. В общем, получилось, что именно они разорвали отношения. Наши ребята радостно поздравляли меня. А что я, собственно, сделал? Кстати, с остальными двумя религиозниками у меня отношения остались дружескими. С одним из них мы посещаем один и тот же бейт кнессет, с другим приятельски здороваемся на базаре.

В целом это обычное стремление преобразовать НДИ из секторальной «русской» партии в общенациональную. Каждый раз Ивет включает в предвыборный список партии несколько «местных». И каждый раз хотя бы один из них в течение первого года уходит из партии, в результате партия теряет один голос в парламенте. Правда, были и ивритязычные, которые твердо стояли на позициях НДИ. В руководстве партии часто, улыбаясь, шутят:

– Мы тут посовещались, и Ивет решил.

Русскоязычные это воспринимают нормально, но ивритязычные часто становятся на дыбы, если решение не совпадает с их мнением. Иногда это приводит к серьезным конфликтам.

К партийной работе я утратил интерес, когда активно начал заниматься нумизматикой.

10.5. Спорт

Тоже вид общения, особенно в маленьких городках. Старшее поколение мало интересуется спортом. Разве что смотрим по телевизору трансляции с Олимпийских игр и других соревнований. Но многие израильтяне, в основном местные, являются страстными болельщиками футбола. В дни игр основных команд сотни тысяч прикованы к телевизорам, десятки тысяч рвутся на стадионы. Олимы из СССР и России принесли с собой новые виды спорта. Приехало много тренеров зимних видов спорта, гимнастики, танцев. Я называю самые распространенные виды спорта. В каждом городке возникли школы танцев, ушу, кунг-фу. Кстати, спортсмены кунг-фу Маалота неоднократно выигрывали первенство Израиля, привозили медали с европейских соревнований. Однажды одна девочка (нет, не из нашего городка) даже завоевала золотую медаль по гимнастике на Олимпийских играх. Раньше в Маалоте была сильная команда шахматистов. После смерти главы команды – Абрама – что-то я не слышал об их новых победах.

Один из моих правнуков – Адам – тоже ходит на занятия кунг-фу, старается не отставать от других. А Натик когда-то вполне преуспевал в группе гимнастов. Правда, его тренер – мой хороший знакомый по мужскому клубу – однажды посоветовал мне прекратить эти занятия. Вроде гимнастика несколько замедляет рост. Мы с Димой посовещались, решили, что не стоит Натику чрезмерно увлекаться гимнастикой. Теперь – это мо́лодец под два метра ростом. По крайней мере больше, чем метр девяносто пять. Потом он увлекался футболом. Но к старшим классам это увлечение прошло. Зато мои правнуки Шоам и Элия ежедневно тренируются с отцом на миниатюрном поле в своем дворе.

10.6. Семейное и дружеское общение

Не знал, в какой раздел отнести то, с чем мы сталкиваемся наиболее часто – семейное общение. Счастье, когда оно не является редким событием. В первые годы у нас оно было достаточно интенсивным. Не реже двух раз в неделю к нам заезжал Дима, а звонил ежедневно; достаточно часто поручалось заниматься с внуками. Да и с Верой, и ее мужем Володей встречались очень часто, ведь жили почти рядом. И пару раз в месяц устраивали весной и летом у нас или у Димы а-ля эш. Это так здорово в вечернюю прохладу встречаться большой семьей у Димы во дворе или, чаще, на нашей веранде; жарить на мангале куриные крылышки, колбаски и все, что имеется в холодильнике мясное и овощное. Неспешно запивать все холодным красным вином или пивом и просто блаженствовать, слушая очередные рассказы, как прошел день или неделя.

Завести друзей в новой стране – сложно. Нет, приятели, с которыми здороваешься, иногда даже созваниваешься, нас всегда окружают. Но друга, с которым можешь говорить о чем угодно, с которым побывал в переделках, которого понимаешь с полуслова, – таких друзей мы приобретаем в детстве, в школе, иногда в университете. Да, был у меня в Волгограде такой друг, потом разъехались, он остался в Волгограде, я уехал в Новосибирск. Потом мы оба оказались в Москве, неоднократно встречались, он познакомил меня с женой, пытались возобновить дружбу. И ничего не получилось. Прошло двадцать лет, мы изменились, наши интересы слишком разные, ничего общего, дружба какая-то натужная, основанная на воспоминаниях, не продержавшаяся даже год, тем более что он поддавал уж чрезмерно.

Друзья по университету – были ведь такие, но мы расстались, расстались после университета и женитьбы, даже проживая почти на одной улице в Академгородке. Замкнулись в собственных семьях, собственных интересах, работе. Что же мечтать о дружбе в незнакомой стране, где все мы встретились, приехав из разных теперь стран. Повторю, приятели очень даже возможны, и неплохие приятели, но мы остаемся всегда только приятелями. Да и умираем, к сожалению, ведь почти все мои приятели – примерно одногодки.