Текст книги "Воспоминания об Израиле"

11. Мужской клуб

Мы уже несколько лет в Израиле, я полностью освоился, знаком со всеми видными русскоязычными жителями города, меня неожиданно приглашают в создаваемый мужской клуб. Что это такое, мы все пока не знаем, только уверены, что политики в нем не должно быть. Все члены клуба – состоявшиеся в Израиле люди: мелкие бизнесмены, врачи, архитекторы, юристы, инженеры. Только я и еще два «старика» не имеем работы.

Почему-то меня сразу выбрали казначеем клуба. Наверное, я один из самых пожилых членов клуба, да и запомнили мое полное равнодушие к финансовым вопросам во время местных и национальных выборов. Моя обязанность – собирать взносы членов клуба и донаты местных бизнесменов. Да и заботиться о закупке надлежащего количества спиртного к ежемесячным заседаниям клуба. А норма у нас – 350 грамм хорошей водки на члена и гостя клуба. Клуб мужской, поэтому пили только водку. Предпочитали пшеничную водку Nemiroff. Собирались в каком-нибудь ресторанчике или кафе, каждый раз на новом месте. Благо, что подобных заведений в Израильской Швейцарии и на побережье много. Подобная компания – 25–30 человек – для заведения весьма желательна, поэтому нам шли навстречу, разрешали приносить свое спиртное. Уж больно велики наценки на спиртное в ресторанах: рядовое вино по 100 шекелей за бутылку, а высококачественное «горячительное» совсем по заоблачным ценам. Обычно перед днем заседания клуба я заходил в наш соседний магазин, брал 4–5 бутылок по 1,75 литра водки Nemiroff. Хозяин знал меня, слышал о нашем клубе, но не был членом. Очень часто сопровождал меня в магазине, рассказывая что-нибудь. Чаще всего – как отличать «паленую» водку от оригинальной. Эта тема ему не надоедала. Кстати, он не брезговал повышением цены каждый квартал. Когда я его упрекал в этом, невозмутимо отвечал: «Не покупай, не буду цену повышать». И он был по-своему прав. Тогда мы все еще не вошли во вкус виски, бренди и французских коньяков.

Женщин допускали только на новогодние посиделки, но тогда и расклады совсем другие. Для новогодней встречи выбирали солидный ресторан, там денег не жалели. Упомяну об этом далее.

Большинство членов клуба приезжали на своих машинах, только адвокатов и нас – «безлошадных» старичков – захватывал кто-нибудь с собой. Ведь после 350 грамм все садились за руль, а адвокаты боятся попасться полиции – могут лишить выстраданной тяжкими многолетними трудами лицензии. Остальные полиции не боятся; честно говоря, я полицию практически в Израиле и не видел, хотя был близко знаком с одним бывшим офицером полиции, ушедшим в отставку после ранения. Кстати, интересный мужик. Он на службе был ранен, получил пенсию по инвалидности, имел отличное здоровье, постоянно искал место для приложения своей активности и умений. Увлекался, часто переходил от одного вида занятий к другим. То изготовлял витражи, типа венецианских, для чего построил мастерскую; то занялся садоводством, то есть улучшал сады владельцев больших участков; то увлекся филателией. Ведь тыл был обеспечен: офицерская пенсия, жена – опытный зубной врач; доходы большие, даже приходилось принимать меры для сокрытия доходов. Жене построил в самом центре Акко специальное здание для ее бизнеса. Года три тому назад слышал, что он нашел новое развлечение – купил виноградники в Грузии, делает вино. Может быть, будет поставлять в Израиль.

Двенадцать раз в году в течение пяти лет – как мы не надоели себе? На каждое заседание приглашали одного-двух интересных гостей: поэтов, музыкантов, просто общительных бывших граждан СССР. Политиков, даже самых уважаемых в нашей среде, не приглашали. Поднимались и члены клуба, совершенно с разными оригинальными выступлениями. Оказывается, среди нас были и поэты, и певцы, и музыканты, и талантливые травители анекдотов. Ведь после принятых первых ста – ста пятидесяти грамм у всех развязывались языки. Я однажды имел оглушительный успех, полностью спев корейскую песню 1951 года со славословиями Ким Ир Сену. И каждый член клуба после заграничного вояжа должен был отчитаться, рассказать, что интересного пришлось повидать. Разрешались и карты, впрочем, их быстро бросали. Но настольная рулетка в конце заседания часто пользовалась успехом. Ставки маленькие, конечный выигрыш всегда честно сдавался в кассу клуба, поэтому у всех был только спортивный интерес. Именно тогда я понял, что на трезвую голову соревнование с машиной может быть безубыточным и даже иногда прибыльным. Как-то мне удалось доказать это в реальном казино на борту круизного лайнера. Но об этом будет в другом разделе. Позднее описал трехдневную борьбу с вероятностями на лайнере и в Монте-Карло в романах «Лисбет» и «Где дом твой, киллер».

Новогодние встречи с женами, подругами проводили в очень хороших ресторанах. И все равно это обходилось нам не в крутую сумму, ведь дамы не налегали на спиртное – многим из них предстояло везти мужа домой. Помню встречу в модном ресторане на берегу моря, где-то южнее Акко. Позднее подробно описал подобное действо в «Лисбет». Почему-то мы два раза выезжали с семьями летом на природу. Один раз далековато в горы по дороге в Кармиэль, другой раз на холмы по дороге в Нагарию. Во второй раз мы с Риной отдалились от всех, забрели на вершину соседнего холма и наткнулись на полузасыпанные траншеи, ходы сообщений, что-то вроде входа в землянку. Оказывается, здесь оборонялись жители кибуца от наступающих арабов в 1948 году.

Однажды приняли решение, что члены клуба должны иметь в одежде что-то отличающее нас от прочих посетителей заведений. За 3000 шекелей (уже были накопления в кассе клуба) заказали сотню красивых галстуков с нашей эмблемой L-clab. Без галстука на заседания клуба не пускали, но я стал приносить запасные галстуки для раззяв или спешно прибывших. Когда через пять лет клуб принял решение о закрытии, раздали всем членам-основателям дополнительно по два галстука. Да, забыл, из остатков кассы клуба мы с нашим президентом раздали и по сотне долларов. Когда-то своевременно заменили в кассе клуба шекели на наличные доллары. Тогда это было правильное решение. Правильным было и решение закрыть клуб – приелось все.

12. Свадьбы

12.1. Роль свадьбы в Израиле

За двадцать шесть лет жизни в Израиле пришлось много раз бывать на самых различных свадьбах. Что ж, население Израиля растет быстро и не только за счет репатриантов. Жители тоже стараются участвовать в этом. Не у всех брачующихся будет по девять детей, большинство ограничиваются двумя-тремя, но предпочитают перед этим жениться. Хотя совместное проживание и ведение общего хозяйства в Израиле практически (да и юридически) приравнивается к браку, но дети-то должны рождаться в браке, чтобы не быть мамзерами. Я не очень точно использовал этот термин, пусть меня простит читатель. Жениться многим трудно из-за архаичного религиозного закона, поэтому приходится уезжать для женитьбы в Чехию, на Кипр, в США или хотя бы заключать брак на корабле во время круиза. Но свадьбу-то нужно устроить в Израиле. Иначе будет много обид. Да и странным покажется родственникам, что их не пригласили – зажилили свадьбу. А родственников у каждого здесь ну очень много.

И моя семья не исключение. К тому же пятиюродные родственники – тоже родственники, даже если они не кровные. Например, у меня имеется очень симпатичная родственница. Дочь от второго брака сына от первого брака второго мужа сводной (или сродной? всегда это путаю) сестры моей жены. Я ее знаю с ее семи, кажется, лет. Девочку, а не сестру, все-таки – внучка, пятиюродная. Всегда было интересно гулять с ней по нашему городку, когда она приезжала в очередной раз со своей мамой отдыхать в Израиль. Теперь-то она выросла, закончила школу, учится в университете. Года два-три тому назад я ее встретил в Новосибирске, шел лесной улицей с собрания литераторов Новосибирского университета. Есть такое объединение. В этот раз оно было посвящено второму выпуску поэтического сборника «Зеленое вино». Интересное мероприятие, интересный состав авторов, включающий пару академиков. Но не об этом. Иду я, значит, – навстречу эта моя родственница с девушкой. Поздоровался, сказал: «Какая у тебя симпатичная подружка». Оказывается, это была ее старшая сестра, от первого брака мамы. Значит, и моя шестиюродная родственница. Очень приятно. А еще одна ее сводная, по отцу, сестра живет в Тель-Авиве. Частенько приезжает к нам в городок, к своей четвероюродной бабушке, живущей в доме, соседнем с нашим.

Да ладно, это все близкое родство. А вот недавно из очередных сообщений нашего генеалогического древа узнал, что президент Дональд Трамп тоже родственник моей жены, но дальний. Он семиюродный родственник пятиюродного родственника моей жены. То есть и мой родич. Да и Барак Обама, кажется, наш родственник, так как он как-то связан с Виндзорами, а они уж точно родственники жены – семейное древо не обманет. Кстати, семейное древо моей супруги содержит более восьмисот персон, в том числе более пятисот кровных. У меня немного поменьше, так как я ленивый, очень многие ветки не вписал в древо. И с Виндзорами родством не могу похвастаться, хотя есть предание в семье мамы о подобном, через кого-то из Романовых. Но четких доказательств нет.

К чему это я все пишу? Потому что приходилось посещать многие из свадеб нашей большой мишпухи. Нет, я не на все свадьбы ездил – иногда сын увозил только мою супругу, очень уж я не любил эти пышные собрания. Но о нескольких расскажу.

Кроме обязательных поездок на «семейные» свадьбы, приходилось бывать и на таких, где не знаешь ни одного человека. Дело в том, что мой старший сын, помимо работы в госпитале, стал иногда фотографировать семейные торжества. Сначала просили знакомые фотографировать – знали, что он прекрасный фотограф; потом начали предлагать снимать свадьбы. Фотоаппараты у него были отличные. Но на свадьбах нужна и видеокамера. Первую камеру, громоздкую, дорогую, мы с женой купили ему почти сразу после его приезда в Израиль. Не помню, как мы ее привезли, вероятно, когда кто-то из нас поехал навестить детей. Она у него продержалась долго. Но была слишком уж громоздкой. Прислали другую. Они в России были значительно дешевле, чем в Израиле. Но он быстро лишился ее. Кто-то из друзей попросил поснимать свою семью. Снимал этот друг на пляже и уронил камеру в Средиземное море. Естественно, после этого ее нужно было капитально чистить и чинить, а мастеров в Израиле нет. От слова «совсем». Пришлось присылать третью. Эта испортилась, потому что внутрь попало слишком много пыли. Так что была и четвертая. Мы посмеивались, что работа не оправдывает необходимую технику.

Когда мы с женой переехали в Израиль, у него было две камеры. Одну, тяжелую, он установил на передвижной пульт с гигантским кабелем, позволяющим достигать любых уголков залов торжеств. Второй камерой снимал с руки. Но ему потребовался помощник. Помощником он выбрал сначала меня. Поэтому мне пришлось побывать на самых разнообразных свадьбах. Не буду указывать каждый раз, была ли свадьба семейной, на которой, естественно, были приглашенные фотографы и видеооператоры, или чужая свадьба, оплачивающая свадебный фотоальбом и несколько видеокассет.

12.2. Русская свадьба

Это была первая свадьба, на которой я побывал в Израиле. Первая, на которой никого, кроме русских не было. Происходило действо в ресторане «Мама лошен» в Израиле. Вообще-то правильно было бы назвать «Маме лошн», то есть «Язык матери» – материнская любовь, язык материнской любви. Или хотя бы «Мамалошен» – на разговорном идише. Впрочем, может быть, так и было написано на светящейся рекламе – не помню уже. Все же прошло значительно больше двадцати лет. И ресторан уже закрылся, невозможно проверить, специально ездил посмотреть.

Нам с сыном отвели уголок, со столиком, разумеется. И вначале не нужно было снимать. Я проверил – передвигаться с громоздкой аппаратурой тяжело, проходы между столами слишком маленькие. Пришлось выбрать позицию, с которой более или менее можно было обозреть весь зал, не двигаясь с места. Но сын мог свободно ходить по залу. Два аппарата, да еще и фотик с накрученной оптикой на шее сына – абсолютно необходимая вещь. Ведь события разворачиваются на свадьбах в разных местах, и освещать их нужно с разных ракурсов. Кто-то произносит речь, кто-то ругается, парочка сидит обнявшись, не обращая ни на кого внимания, кто-то танцует. Все время вертишь головой в разные стороны, чтобы не пропустить интересные моменты. На приличных свадьбах, где пятьсот-тысяча человек, работают три оператора помимо официального фотографа. Но здесь мы были одни.

Насчет съемок – ничего не помню, кроме страшного шума, ведь одновременно говорили, вернее орали, человек сто присутствующих. Да, свадьба малочисленная, но и помещение очень узкое. Голова у меня потом болела несколько часов. Но вроде с задачей справились. Не знаю, как кассеты, но свадебные два альбома были приняты обеими семьями очень хорошо. Нам с сыном на стол выставили угощение, как и всем гостям. Я тогда еще стеснялся есть публично «на халяву». Так, поковырял вилкой кое-что. Но сын отведал все, что было на столе.

Возможно, неправильно я назвал сие действо русской свадьбой. Бывал я на свадьбах в России, все несколько иначе.

12.3. Свадьбы в России

Например, на первой свадьбе моей родной старшей племянницы, еще до перестройки, все было по-другому. В конверты на входе не клали деньги: после поздравлений и первых рюмок водки один из родственников невесты обошел с подносом столы, гости дружно складывали на него деньги, золотые и серебряные предметы. Некоторые вставали и громко, чтобы все слышали, объявляли неподъемные подарки: холодильник, стиральная машина, телевизор. Но ключей от квартиры и машины гости не положили – не по чину. И были вполне приличные две драки, после одной из них посторонний мужик, пытавшийся прорваться в помещение, несколько минут лежал носом в асфальт (отец невесты постарался), потом потихоньку слинял. Вот это нормальная русская свадьба. А тут разве что русскоязычная. Даже хупы не было.

Кстати, сразу вспомнил свадьбу моей младшей племянницы. Это тоже было в России, но уже в другие, более жирные двухтысячные годы. Невеста – известная в своем городе артистка самого большого театра. С пятнадцати лет она в течение долгого времени исполняла роль Джульетты в постановке «Ромео и Джульетта» и многие другие главные роли в спектаклях. Великолепно пела, позднее стала режиссером-постановщиком. Жених – молодой красавец с кавказских предгорий, хозяин небольшой строительной фирмы.

Свадьба прошла в четыре этапа. Первое представление – в замке отца невесты (моего брата). Не утрирую, подобный дом площадью в 700 м² во Франции называют шато, то есть замок. Выступающая впереди башня, на которой, по слухам, спрятан пулемет, ничем не хуже французских. Кстати, 700 метров для семейного дома – не так уж много. У мужа падчерицы моего брата дом был в 900 м². Внутри дома был бассейн, в который можно было прыгать с галереи второго этажа, а к соседнему такому же дому его приятеля вела подземная автодорога.

Однако вернемся к свадьбе. Стоящий на входе «дракон» – отец невесты – не пропускал жениха, пока тот не выплатил дань. Потом жениху пришлось пробиваться через девичью охрану невесты, рассыпая деньги. Заминка, по парадной лестнице главного зала спускается со второго этажа в подвенечном наряде… любимая собака невесты. И только за ней плывет наша красавица.

Отъезд большого каравана машин к знаменитой лестнице, спускающейся к Волге; поздравления; караван прибывает к театру. Там символическая регистрация брака чиновником города высокого ранга (на самом деле официальная регистрация проведена заранее). И можно всем отправляться в ресторан. Теперь артисты театра показывают свои таланты. Больше всего меня поразило оригинальное объединение арии и танца невесты своему жениху (она ведь и поэт, и композитор, и танцор). Экспрессия хлестала фонтаном, жених был даже смущен. Наконец, салют в двадцать пусков ракетных картин в центре города. Не знаю, согласован ли он был с полицией. Все прекрасно, но черной икры, которую мы когда-то в юности ели столовыми ложками, на столах не было. Это с некоторым неудовольствием отметила моя супруга. Не помогло даже то, что за одним из столов, рядом с моими троюродными родственниками сидел мой четвероюродный родственник – заслуженный руководитель неформальной организации, много лет «контролирующей» центр города. Ну, нельзя было достать тогда икру ни по какой цене.

Извиняюсь за отступление от главной темы, но ведь тоже свадьба, и важная для меня. Кстати, свою свадьбу, тоже прошедшую четыре этапа, я описал в «Воспоминаниях о России».

12.4. Грузинская свадьба

Здесь мне пришлось погулять, а временами и побегать по залу. Был он обширен весьма. Я недоумевал – где же хупа? Неужели и грузины обходятся без нее? Но нет. Когда все выложили уже конвертики в специальный ящик с узкой щелью на входе, расселись по своим обозначенным местам, под громкую бравурную музыку с потолка (как будто с заоблачных высот) спустился помост с хупой. Как же я не разглядел это сооружение раньше? Молодые заняли свое место на помосте. Он в традиционном белом плаще с газырями, на поясе бутафорский, а может быть и настоящий, кинжал, из-под плаща проглядывает черная рубашка под шейку. На голове нет короны, лишь белая кипа. Невеста в белоснежном платье с длиннющим шлейфом. На голове небольшая коронка. Небольшая, но на ней камешки. Мне не видно, брюлики это или стекляшки. Шею облегает золотая цепь с чередующимися вставками, на руках кольца. Если парень худощав и симпатичен, – невеста достаточно дородна, возможно, чуть старше жениха. Вероятно, из очень приличной семьи. Наконец, появился элегантный молодой рав, явно грузин, не обманешься, начал представление. Мне было не до него, так как у хупы снимал сын, а я с разных позиций снимал вскочивших со своих мест и сбившихся у хупы гостей. Процедура длилась минут двадцать, потом хлопок разбиваемого стакана (мне не видно было, только слышно) и все бросились поздравлять: мужчины – славного джигита, женщины обнимают и целуют зардевшуюся невесту.

Я верчусь с тележкой, на которой установлена громоздкая тяжелая камера, все время поправляю кабель, пытающийся запутаться между ног гостей. Мне можно снимать только издали, так как иначе ничего кроме солидных задов дам в кадр не попадет. Но сын снимает уже не с плеча, а подняв камеру почти над головой. Да и высокий он – выше большинства гостей.

Особенно тщательно я снимал пару, где с красивой, чуть полноватой блондинкой, возможно, натуральной, лет тридцати – тридцати пяти, танцевал серьезный мужчина с солидным животом, несколько мешавшим ему тесно обнимать даму. В это время симпатичный молодой тенор с кавказским акцентом слащаво тянул песню «Ах, какая женщина, какая женщина, / Мне б такую». С полузакрытыми глазами блондинка, явно принявшая где-то не один бокал шампанского, блаженно улыбалась, возможно, представляла себя этой женщиной в объятиях певца. Кстати, сын потом, когда формировал видео для заказчиков, вырезал довольно большую часть этого эпизода и добавил:

– Мужчину нужно было снимать, он близкий родственник невесты.

Возможно, я именно поэтому запомнил случайный эпизод.

Поутихли, возвращаются к столам, начались тосты. Я не понимаю ни грузинские, ни ивритские тосты, снимаю только выступающих. Нужно же что-то иметь в кадрах по каждому уважаемому гостю, иначе обидится, не обнаружив себя, не услышав свою речь или тост. Первым выступил солидный невысокий мужчина, по обычаю – это должен быть отец, не знаю – чей. Все затихли, уважительно слушают. Потом началась бесконечная череда гостей, подходящих к столу молодых, желающих им что-то или просто пытающихся блеснуть красивым тостом. И это продолжается с полчаса.

Но пора и отдать должное пиршеству. Все столы заставлены тарелками, бутылками, соусницами, чашечками для приправ. Здесь же большие тарелки с травами. У нас с сыном перерыв, можем заправиться. Я думал, что поставленное на столе – это и все, даже поразился бедноватости угощения. Но сын поправил: «Скоро стол завалят едой». И действительно, непрерывно подносили новые тарелки с очередными блюдами. Куда же их ставить, предыдущие только попробовали? Но официанты не смущаются – ставят очередные тарелки над предыдущими. Вот появился второй слой, за ним третий. Небольшой перерыв в хождении официантов. И нагромождается четвертый слой. Оказывается, это традиция, нужно показать богатство хозяев. Я-то почти не притронулся к бутылкам, но чадо мое не отказало себе в коньяке.

И снова съемки, длительные съемки, после которых устало сворачиваешь кабели, погружаешь тележку и камеру в машину.

Кстати, стоит упомянуть еще одну деталь. Съемки и фотографирование определяют значительную часть стоимости свадьбы. Профессионалы ставят цену от десяти тысяч шекелей и выше. Моему сыну платили значительно меньше. В любом случае кажется, что это много – платить за два-три часа работы тысячи шекелей. Но ведь основная часть работы делается дома: из сотен снимков выбираются двести – двести пятьдесят снимков для альбома, потом флешка с фотографиями отправляется на печать, потом в приобретенные альбомы расставляются фотографии с надписями. Съемки многократно просматриваются, на специальной аппаратуре вырезаются и переставляются эпизоды, накладывается музыка там, где нет тостов и речей. И результаты согласовываются с заказчиком, у которого появляются предложения, и что-то приходится менять. Иногда эти процедуры затягиваются на месяц. А в целом свадьбы обходятся от пятидесяти до двухсот тысяч шекелей. И не всегда покрываются суммой, полученной в конвертах.