Текст книги "Будни нарколога"

Александр Аркадьевич Крыласов
Будни нарколога

© Крыласов А., 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2016

* * *

О, эта неприкаянность, охватывающая меня на ночном дежурстве, это одиночество, проникающее в каждую пору моей кожи, и желание хоть чем-то себя занять! Кто не был дежурантом, тот никогда не поймет, чем дневное отделение наркологической больницы отличается от ночного. А все просто: днем секунды бегут быстро и деловито, а ночью тянутся удручающе медленно. Я посмотрел на часы и понял, какого свалял дурака. Ожидая тяжелой ночи, выпил три чашки крепкого кофе, добавил стакан кока-колы, а все обошлось, и пациенты, загруженные препаратами, уснули непробудным сном, завалились спать и медсестры. Можно себя поздравить, во всем пятом наркологическом отделении бодрствую один я, Всеволод Андреевич Крылов, психиатр-нарколог, врач высшей категории, пятидесяти девяти лет от роду. Делать мне больше нечего: вечерний обход совершен, истории болезни написаны, телевизор отруган. Самое время покемарить, но сна нет ни в одном глазу. В моем возрасте бессонница – это уже не пустой звук, а проклятие, преследующее за давние грехи. Молодым хорошо, они легко засыпают в самых неподходящих местах и позах, видят эротические сны, в крайнем случае мечтают о будущем. А о чем прикажете мечтать мне, старому таракану, за год до пенсии? О солнечных грядках? О шкодливых внуках и клетчатой панаме? Видимо, придется сидеть и пялиться на стену до самого утра, не смотреть, а именно что пялиться. Впрочем, можно перебирать и выуживать из памяти забавные случаи и моменты из врачебной практики. Я вдруг почувствовал угрызения совести: проработав наркологом тридцать шесть лет, так и не смог донести до народа правду об алкоголизме, наркомании и прочих зависимостях. Нельзя сказать, что я не пытался этого сделать. Пытался. Сколько раз. Звонил по каким-то инстанциям, в годы своего расцвета тысячи раз выступал по телевидению и радио, даже написал письмо президенту. Но как-то без особого результата. Может, нашему обществу не нужна правда в этом вопросе, может, существует международный заговор против истинного положения вещей, а может, я сам действовал вяло и так и не смог довести начатое до конца. Во всяком случае, пока только я владею полной информацией по данному вопросу, неплохо бы донести ее до народных масс. Если наш человек пьет до зеленых чертей, пусть. Это, в конце-то концов, его частное дело, но каждый должен знать, почему он так делает. Я встряхнул головой, придвинул к себе лист бумаги и принялся выводить закорючки своим дошкольным почерком:

Забудьте все, что вы знали про алкоголизм и его лечение

Это самая нужная книга в России. Кому, как не наркологу, знать все думы и чаяния русского народа. Открытия, сделанные по ходу повествования, сродни открытиям Галилея. Старина Галилео первым додумался, что Земля круглая и вращается вокруг Солнца. До него предметом дискуссий было только одно: на трех китах или трех слонах покоится земной шар. Следите за ходом моей мысли, и к концу произведения я открою вам страшную тайну, после которой отношение к алкоголю у вас поменяется раз и навсегда. Поэтому книгу желательно прочитать всем пьющим и созависимым: женам и тещам, мужьям и любовникам, а также детям младшего дошкольного возраста, включая младенцев. Многие скажут: это меня не касается, я выпиваю раз в месяц и никогда не болею с похмелья. Однако и за один вечер можно начудить так, что придется потом до-о-олго шишки собирать. А что касается милых дам, с каждым годом все больше женщин лечится от алкогольной зависимости. После Нового года и майских праздников ими все стационары забиты. Еще десять лет назад на десять мужиков приходилась одна дама. Пять лет назад – семь женщин ложились под капельницу. Три года назад счет сравнялся, а сейчас барышни уверенно вышли вперед, их в клиниках больше, чем кавалеров. И это не какие-нибудь «синеглазки», а самые успешные из женщин: владелицы турагентств и салонов красоты, медицинских центров и частных гимназий. Почему? Да потому что нагрузки и стрессы недетские, а снимать их чем-то нужно. И многие выбирают алкоголь. Такие женщины могут за вечер «усидеть» три-четыре бутылки шампанского, а утром пытаются руководить рабочим процессом. Да здоровущий мужик четырех «бомб» не осилит, а наши дамы запросто. Читайте про себя, леди и джентльмены, читайте, дальше будет еще интереснее.

Я вскочил со стула и принялся нарезать круги по кабинету. Начало положено, это хорошо. Но как-то уж больно официально получается, это плохо. Нужно подпустить побольше забавных случаев из практики, тем более что за тридцать шесть лет их накопилось видимо-невидимо. Я опять схватился за ручку и вывел заголовок:

Первая «белка» и несостоявшийся эпиприпадок

После института я был распределен в главную наркологическую больницу Москвы. В первый же день меня здорово озадачили, объяснив, что на дворе август, время отпусков, поэтому придется остаться на ночное дежурство. Отделение клиники находилось в бывших общежитиях ЗИЛа. На стене висел плакат: «Пьянство – тормоз, трезвость – резерв». Глубину его и мудрость мне не удалось разгадать до сих пор. Я побродил по отделению, попил чай с медсестрами. Летняя лень сквозила в их движениях. Муха, жужжа, билась в стекло, осы атаковали вазочку с вареньем. Пациенты не стонали, не требовали врача, они усердно работали на ЗИЛе, занимаясь трудотерапией. «Лафа, – подумалось мне, – ночью посплю, весь день свободен». Часов в десять вечера поступило два пациента, мужики как мужики. Я уже вовсю писал анамнез, когда пациент вскочил на стул и стал отбиваться ногами от только ему видимых тварей. Потом он сиганул на мой стол и начал топтать свою историю болезни. «Это он зря, – расстроился я, – мне что, теперь по-новому все писать?» Мужик орал что-то нечленораздельное, лягался ногами, всем своим видом показывая, что будет биться до конца и живьем не дастся. «Белая горячка, она же делириум тременс», – без труда диагностировал я и побежал за подмогой. От медсестер толку было мало, пациенты приумножали славу ЗИЛа, поэтому основным помощником оказался второй пациент. Вдвоем мы кое-как сняли бузотера со стола, доволокли до койки, уложили на вязки. Причем я по тогдашней неопытности чуть буйного пациента не придушил. Второй все время был верным сподвижником. Наконец, взмокшие и измочаленные, мы вышли в коридор, присели на банкетку.

– Тяжелая у вас работа, – вздохнул пациент.

– Тяжелая, – охотно согласился я, прикинувшись опытным волком наркологии.

– А вообще, хорошо тут у вас, чисто.

– Чисто.

– Вот только крысы бегают.

– Бегают, – машинально кивнул я, – что?! Какие крысы? Пойдем-ка, мил человек, в палату.

– Я же вам помогал, – возмутился оскорбленный больной.

– Помогал, помогал, сейчас и мы тебе поможем.

«Вторая белая горячка», – удрученно констатировал я. Так всю ночь с двумя «белочками» и провозился.

В те годы было не принято похмелять пациентов, мол, советский врач не должен пользоваться стогодовалыми методами. Существует масса современных препаратов, которые помогут облегчить муки абстиненции. Вот и пользуйтесь, дорогие товарищи, последними разработками социалистической медицины. На следующее мое дежурство поступил больной багрово-синюшно-желтушного цвета. Глаза и нос у него были красные, а губы, наоборот, синие. Колбасило и плющило, долбило и трусило, сушило и вязало бедолагу так, словно в руках у него болтался невидимый отбойный молоток. Ему срочно поставили капельницу, сделали уколы и залили в прыгающие губы соответствующие растворы. Никакого эффекта, ему становилось только хуже и хуже. Пациент начал закатывать глаза, хватать воздух ртом и готовиться выдать развернутый эпилептический припадок. Я судорожно вколол ему в задницу противоэпилептический препарат и приготовился держать голову, но тут опытная процедурная медсестра накатила в мензурку пятьдесят грамм спирта и влила в глотку бедняге. Он издал полувсхлип, полухрип, слышно было, как спирт стекает, начиная от корня языка и заканчивая большой кривизной желудка. Несколько секунд – и пациент ожил: губы порозовели, дыхание выровнялось, а в глазах начали отражаться предметы и люди. «Подобное лечи подобным, – пробормотала себе под нос медсестра, быстро вымыла мензурку и заметила: – А теперь можно и уколы ставить».

Конспирация и еще раз конспирация

Кстати, когда-то я собирался стать психиатром, а не наркологом. Но в те далекие времена, когда я оканчивал институт, попасть в ординатуру по психиатрии могли только очень блатные. Пришлось идти в наркологию. Теперь я об этом не жалею. Встречаясь с бывшими студентами, ставшими психиатрами, я вижу разительные перемены, произошедшие с коллегами. Они стали какими-то замкнутыми, подозрительными и как бы ударенными пыльным мешком по голове. В себе я перемен не ощущаю, но жена часто повторяет, что все наркологи постепенно становятся на одно лицо: коммуникабельные, веселые, даже дурашливые, но в то же время все страдают манией величия. Вполне возможно, а как обычному человеку закодировать другого, чтобы тот не пил, не кололся и не курил? Как наставить его на путь истинный и при этом сомневаться в себе и своих способностях? Вот что я точно в себе замечаю, так это профессиональную забывчивость на имена и фамилии своих пациентов. Мне неоднократно обещали вырвать ноги, руки и язык с корнем, если я только посмею назвать чью-нибудь известную фамилию. В нашей стране не принято светить своей алкогольной привязанностью, и встречаясь на улице со своими пациентами, я первым никогда не здороваюсь. Не принято. Так вот, я никогда не помню имен и фамилий своих пациентов, только отчества.

Референт-расстрига

Михалыч работал референтом у Горбачева. Любимым референтом. Михалыч был запойным и сам прекрасно это знал. Распорядок его жизни был священен и непоколебим. Год Михалыч работал на благо отечества и рост личного благосостояния. Затем брал отпуск и уезжал на дачу. Там он залезал в подпол и месяц пил. По-черному. Я поинтересовался, откуда пошла такая мода – квасить в темном подвале. Оказалось, Михалыч в молодости работал в Прибалтике, а там именно так и пьют, чтобы никто не видел и не слышал. Через месяц референта вытаскивали под руки из подвала, прокапывали, и я подвергал его воздействию 25-го кадра. Опять целый год Михалыч вгрызался в работу, с теплотой вспоминая душный и вонючий подпол. Я неоднократно объяснял Михалычу, что до первой рюмки он здоровый, здравомыслящий человек. Но стоит капли дешевой энергии попасть в организм лучшего референта, он сразу превратится в худшего. Михалыч кивал головой, у него было три высших образования, и он все схватывал на лету, но и на старуху бывает проруха. Срок кодировки истек, и Михалыч стал подумывать о любимой даче. Оставалось совсем немного: встреча в Кремле с первыми государственными лицами, краткий брифинг, а потом и полуподвальный отдых. В ночь перед ответственной встречей Михалыча вдруг сразила бессонница, он ворочался с боку на бок и никак не мог уснуть. И тут его посетила спасительная мыслишка: влить тридцать грамм коньячку в чай, выпить и спокойно уснуть. Сказано – сделано. И действительно, Михалыч уснул как младенец. Наутро, садясь в служебную машину, референт попросил водителя – тормознуть у палатки и взять ему бутылочку пивка. Водила сразу все понял и предложил встречный вариант: Михалыч обходится квасом, идет и решает свои служебные дела. А на выходе его уже ждет машина с ящиком пива и двумя ящиками водки, и пусть он тогда хоть «ужрется» по дороге на дачу. Но перед встречей размяться пивком – подписать себе смертный приговор, все увидят нетрезвую походку, почувствуют запах спиртного, услышат смазанную речь и сделают соответствующие выводы. Михалыч стал горячо возражать, что он зажует запах спиртного, лихо спрячется за спины сотоварищей и вообще всех перехитрит. Водитель не поверил, дошло до драки, но референт все-таки выбрался из машины и принял бутылку пива на грудь перед брифингом. В Кремле добавил еще парочку. В результате был изобличен, подвергнут справедливой критике и с позором выгнан из референтов. Потом он сидел передо мной и плакал. Смотреть на плачущих мужчин – невеликое удовольствие, а Михалыча к тому же было по-настоящему жалко. Теперь он не пил, но его карьера была разрушена окончательно и бесповоротно. Никогда он не сможет подняться до прежних высот. Никогда. И Михалыч, и я прекрасно это понимали.

– Но ведь я принял тридцать грамм коньяка исключительно в снотворных целях, – стонал экс-референт.

– Согласен.

– У меня не было никакой тяги, – хватался за повинную головушку Михалыч.

– Согласен, – резюмировал я, – первые тридцать капель были использованы исключительно в релаксационных и снотворных целях, но именно они запустили механизм дешевой энергии. Кстати, можно было и коньяк не пить, достаточно накапать себе несколько капель корвалола или другой спиртосодержащей жидкости, так называемой настойки, и результат был бы тот же. После того как механизм запущен, организм требует продолжения банкета любой ценой, и тогда сознание идет на поводу, как глупый щенок: «Да я самый хитрый, да никто не заметит, да все обойдется». Увы, иногда не обходится.

Пьем мы для запаха, дури у нас и так хватает

А этот дяденька поступил после сорокадневного запоя. Ликом черен и прекрасен. События развивались следующим образом: у них с женой намечалась серебряная свадьба, был составлен список дорогих гостей, и под это дело закуплены продукты и два ящика водки. В последний момент список гостей вызвал непримиримые противоречия у супругов. Кого хотел видеть счастливый жених, на дух не переносила капризная невеста, и наоборот. Серебряная свадьба разваливалась на глазах. Невеста хлестнула жениха кухонным полотенцем по бесстыжим зенкам и укатила на дачу. Оскорбленный в лучших чувствах жених воскликнул: «Ах, так!» И принялся уничтожать зеленого змия в количестве сорока литровых бутылок водки. Он закрыл все окна и двери, чтобы не выброситься с пятого этажа по причине «проклятых баб». Норма у него была литр водяры в день. За окном надрывалась тридцатиградусная июльская жара, а мужик сидел в семейных трусах на табурете, пил водку, потел и плакал. Ему до слез было себя жалко, но врожденная гордость не позволяла останавливаться на полпути. И только выпив все два ящика, он пошел сдаваться врачам. С женой, кстати, они тут же помирились, а сколько он оставил здоровья в своей душной квартире, знает только его лечащий врач да ЭКГ.

Давай за них, давай за нас, давай за доблестный спецназ

А вот история спецназовца. Его под конвоем привели жена и теща, а он с порога устроил скандал, категорически отказываясь от лечения. Я и не настаивал, кабак – дело добровольное. Через три дня тот же пациент притащился на костылях и с жаром умолял «кодирнуть его на всю оставшуюся жизнь». Дело было так: выйдя от меня, компания разделилась по интересам. Жена с тещей поехали домой, а бывший десантник устремился к проверенным армейским дружкам, чтобы отметить счастливое избавление от трезвости. Друзей всего собралось четверо, в связи с чем пришлось взять восемь бутылок водки. Не так уж много для молодых, растущих организмов. На закуску приготовили холостяцкий салатик (крабовые палочки с кукурузой из банки). Потом еще сходили в магазин, конечно, за водкой. Неужели на еду тратиться? Потом еще сходили за водкой, потом еще… Спецназовец пришел в себя на больничной койке с переломанными ногами. По крупицам, выуживая из памяти события вчерашнего вечера, он так и не смог вспомнить, чем закончилась попойка бравых ребят. Один из четверки хмельных мушкетеров все-таки припомнил, что они решили прыгать в заданный квадрат. Квартира находилась на третьем этаже, а парашюты им были уже ни к чему. Трое получили переломы конечностей, а один и вовсе повредил позвоночник и мог остаться на всю жизнь в инвалидном кресле. Спецназовец был на грани нервного срыва, по сути, он был виноват во всем случившемся. И только повторял: «Если бы я тогда кодирнулся, если бы я…»

Пусть тебе приснится Пальма-де-Мальорка

А как не вспомнить жертву корпоративного отдыха? Старый мой знакомец Сергеич собрался вместе со своей фирмой оттянуться на Мальорке. Пришел и слезно просил его раскодировать, не желая отрываться от коллектива. От резонных сомнений в возможности дозированного употребления отмахнулся, как от назойливой мухи. Хозяин – барин. Употреблять отдыхающие, как водится, начали еще в самолете, продолжили в номере, потом на пляже. Кстати, это был первый и последний день, когда он видел море. На следующий день его сосед проснулся оттого, что наш герой, пыхтя и отдуваясь, затащил в номер ящик рома из ближайшего супермаркета. Увы, на следующие две недели Сергеич был потерян для общества. Он не загорал, не купался, не участвовал в корпоративных посиделках и пляжном кобеляже, в общем, не занимался всякой ерундой. Он настойчиво и неуклонно уничтожал напиток пиратов, пел протяжные русские песни и обличал с балкона островные нравы. Сосед быстро смылся в другой номер, оставив баламута в гордом одиночестве. Прислуга тоже зря не мозолила глаза, справедливо опасаясь непредсказуемого русского. Через две недели отдыха в самолет его заносили на одеяле, потому что там, на Мальорке, почему-то не оказалось службы по выведению из запоев. Через неделю, выйдя из московской наркологической клиники, герой корпоративного отдыха узнал, что уволен из доблестных рядов родного холдинга, а все его выходное пособие ушло на покрытие пьяных художеств.

Скажи, а кто не пьет?

Хотите про губернаторов? Пожалуйста. Губернатор одного нехилого края настаивал на встрече в пять часов утра. Я пытался его образумить, намекая, что и в восемь он пройдет незамеченным. Государственный муж остался непреклонен, пришлось заночевать в кабинете. Губернатор со слезами на глазах стал живописать муки похмелья, терзающие его при решении государственных дел. Увы, губернаторы, оказывается, ничем не отличаются от простых смертных, и, отвечая на вопросы электората, ставя судьбоносные задачи перед областью и распекая нерадивых подчиненных, крупный чиновник мечтал только об одном – опохмелиться. Под любым предлогом выскакивал в закуток и прямо из горла глушил коллекционный коньяк. И так через каждые полчаса. А когда приехала иностранная делегация и они устроили чинное чаепитие, блюдце так предательски задрожало в руках главы огромного округа, что он был вынужден поставить чашку на стол и сделать вид, что чай ему ни к чему. Губернатор, понимаешь, эка невидаль. У нас президент из самолета выйти не мог, и то ничего.

Муж и жена – одна сатана

Как-то на прием ко мне пришла женщина, работающая в банке, и привела мужа – частного бомбилу, то есть водителя-частника. Мужик три дня побомбит, денег насобирает, три дня культурно распивает, три дня побомбит, три дня отмечает. А что? Сам себе хозяин. Начальства нет, предрейсовых осмотров нет. Красота. Но его жене такая красота была не по вкусу. То от мужа перегаром разит, то грязно домогаться начинает, а ей завтра к восьми утра в банк чужие деньги считать. Надумала она его кодировать. Он ни в какую. Пошла ты, говорит, сама кодируйся. Но все-таки уговорила к доктору хотя бы на консультацию прийти. Сижу себе в белом халате, историю болезни пишу, и вдруг впирается такая очумелая парочка. И с порога начинается ссора, грозящая перейти в кровавую драку. Доктора как будто вообще нет.

– Дура, пил и буду пить. Чего ты меня сюда притащила? Тебе самой лечиться надо. А по маме твоей психушка плачет.

– Слизень, гад гадский. Всю жизнь мне испоганил, всю кровь выпил, пьянчуга чертов.

– Щас, точно в чавку дам, банкирша хренова. Держите меня двадцать человек. Я за себя не отвечаю.

Я пишу историю болезни, семейка ругается, минуты текут. Через полчаса запал иссяк. Я спокойно так начинаю: «Милая женщина, подождите нас, пожалуйста, пятнадцать минут в коридоре. Мы поговорим с вашим мужем и примем необходимое решение». Тетка помялась, помялась, но вышла. И тогда я так проникновенно и ласково выдаю: «Батенька, мне абсолютно все равно, завяжете вы или нет. Это ваше частное дело, но давайте посмотрим правде в глаза. Продолжительность жизни мужиков в России пятьдесят четыре года, врут, что пятьдесят восемь. Женщин – семьдесят четыре года. Нигде в мире нет такой разницы. Женщины живут дольше во всем мире, это да, на три – четыре года, но не на двадцать же. А почему? А потому, что наши мужики рвутся на тот свет прямо наперегонки. Кого ни спросишь – сколько за день выпиваешь? Литр, полтора водки, не меньше. Сколько выкуриваешь – две, две с половиной пачки. А как выпьют, так и до трех пачек сигарет выходит. И что, от этого здоровья прибавляется? Нет, от этого здоровье убывает. Поэтому зря вы, любезный, с супругой ругаетесь. Пишите на нее завещание и продолжайте свой развеселый образ жизни. И каждый при своем: она при машине и квартире, а вы, любезный, в сырой земле.

– Чего это в сырой земле? Я вас всех переживу.

– Да? Ну, давайте тогда давление померим, а то ваш цвет лица напоминает баклажан и ручонки ходуном ходят. Видать, не опохмелялись?

– Не опохмелялся, – голос мужика значительно сдал.

– Напрасно, напрасно. Если хочешь быть здоров, похмеляйся. Это я вам как специалист говорю. Все белые горячки и эпилептические припадки происходят не на высоте запоя, а при резком бросании.

– Так что же, не бросать, а похмеляться постоянно?

– Не надо передергивать. Надо похмелиться ста граммами и быстро к наркологу бежать, пусть он оказывает квалифицированную помощь. Вот, допустим, у вас в квартире запахло газом. Что делает грамотный жилец? Он сразу звонит 01. Вызывает газовщиков и перекладывает свои проблемы на них. Что делает неграмотный? Он пошире раскрывает форточки, мол, проветрится, само рассосется. Или вообще, вооружившись отверткой, самолично лезет в газовую плиту. А потом полдома взлетает на воздух. Будем давление мерить?

Давление оказалось 240/160 мм рт. ст.

– Ну-с, и как же мы будем жить дальше? Если померить давление у вашей жены, наверняка будет 120/80. На женщин ссоры действуют успокаивающе. А если она еще и всплакнет, так вообще все замечательно. А вы, дружок, на пороге гипертонического криза. А дальше на выбор? Инфаркт или инсульт. Что вам ближе? И говорю я это не для того, чтобы срубить несчастные три тысячи, а потому что я на стороне мужиков. Как говорит мой тесть: мужчина и женщина – это два разных биологических вида. А тесть биолог, ему видней. И я, как представитель мужского, защищаю свой вид. А что дальше делать – решать вам и только вам.

Мужик сидел с выпученными глазами. Так с ним еще никто не разговаривал.

– Ну, ладно, завяжу, а что я делать буду?

– А что хотите. Хотите – путешествуйте, хотите – дачу стройте, хотите – по бабам бегайте. Мне без разницы. Тут я вам не советчик. Мое дело – влечение к алкоголю снять, а все остальное от вас зависит.

– Слушай, Андреич, ничего, что я на «ты»? А если у меня не получится замену найти, я к тебе еще раз приду, ну, чтоб раскодироваться.

– Приходите, к тому времени воды много утечет. Может, вам и понравится трезвым-то жить.

Через три месяца случился повтор-момент. Этот же мужик ворвался в кабинет как сквозняк – предвестник бури и стал из женской сумки вытряхивать на стол документы, губную помаду, телефоны, шариковые ручки и прочую дребедень, заполняющую обычно дамские сумочки. Потом выхватил пятерней паспорт и свидетельство о браке и, наконец, прорычал:

– Андреич, кодируй ее от водки и курева – или мы идем разводиться к чертовой матери!

Я изумился:

– Ее кодировать?

– Ее, ее, – голос мужика сорвался на крик, – совсем, шалава, разболталась!

Следом вошла рыдающая жена. Даже с первого взгляда было видно, как она сдала. На первом приеме сидела крутая, уверенная в себе женщина, а сейчас зареванное, затюканное существо непонятного возраста. Зато мужик выглядел огурцом: прекрасный цвет лица, уверенный взгляд, командирский голос.

– Андреич, повторяю, сейчас ты кодируешь ее от алкоголя и табака. Иначе развожусь. Все – развод и девичья фамилия. Я не пью, не курю, а она, зараза, гульбенит напропалую.

Через полчаса, когда жена немного успокоилась, а муж, наконец, перестал угрожать разводом, выяснилась любопытная правда. Мужик, бросив пить, сразу поостыл и к курению. Наладился возить туристов по ночной Москве и деньги по тем временам огребал немалые. А так как время, отнимаемое пьянкой, освободилось, он занялся строительством дачи. Все никак руки за пятнадцать лет не доходили. За три месяца он ухитрился почти перестроить дом. Но в быту стал совершенно непереносим. Раньше он был относительно тихим. Чувство вины давило на его мозжечок. То уснет на коврике, не раздеваясь, то выхлоп от него как от самогонного аппарата, а то и вообще до дома не добирался – в гараже бичевал. Какие уж там нестираные носки, какая подгоревшая яичница! И вот, о чудо, он завязал. И тут же из него полезло дерьмецо. Я-то работаю, не покладая рук, я-то не пью, не курю, а ты меня одной яичницей кормишь. Я вынужден в одной рубашке два дня ходить. И тут в банке корпоративная вечеринка. И выпила-то она два бокала шампанского, и выкурила-то одну сигарету. И все, скандал, муж ее казнить будет. Всю ночь нотациями изводил, всю ночь алкоголичкой обзывал. А наутро – к доктору. Мне что? Я объясняю: проблем с алкоголем и табаком у женщины нет, но если клиент настаивает… Клиент не просто настаивал, он аж ногами затопал. Когда все уже закончилось, бедная женщина, подписывая последние расписки, еле слышно уронила: «Уж лучше б пил, сволочь». А мужик-то до сих пор не пьет, жену воспитывает.