Текст книги "Дневник нарколога"

Драгоценная сумка

Мишка Пантелеймонов сидел перед наркологом, сухоньким старичком в старомодных очках, и ломался, как пряник.

– Вы знаете, доктор, я пока не созрел, – вилял несознательный Мишаня, готовясь парировать любой врачебный довод.

– Нет так нет, – не стал спорить доктор, – не смею вас больше задерживать.

Пантелеймонову стало немного обидно за такую легкую победу, он полночи проворочался, подыскивая убедительные аргументы.

– Ну, посудите сами, – начал выкаблучивать Мишка, – я могу пить, могу не пить.

– Могу копать, могу не копать, – эхом откликнулся старичок.

– Пока сам человек не захочет, – продолжил кочевряжиться Пантелеймонов, – его никто не вылечит. Разве не так?

– Если сидеть и ждать, пока вы сами захотите, – возразил доктор, – вы всех домочадцев под корень вырежете.

– Я целых три года не употреблял, – Мишаня легонько ударил себя кулаком в грудь, – имею право разговеться. Разве не так?

Доктор пожал плечами. Мишка ударил себя сильнее:

– Срок кодировки истек еще в июне, а уже август. Что, я не могу пару кружек пива выпить?

– Кабы вы парой кружек ограничивались, – развел руками нарколог, – тогда бы в наркологических центрах корм для рыбок продавали. Беда не в том, что вы пьете, проблема в том, что повторяете.

– У меня все под контролем, – Михаил побагровел, выпучил глаза и стал напоминать хрестоматийного рака.

– Мишенька, может, все-таки зашьешься? – вступила в разговор забитая жена. – На пару годков, а?

– Не серди меня! – взвыл Пантелеймонов, свирепо вращая глазами и брызгая слюной. – У меня через месяц юбилей. Что мне, тридцатник газировкой, что ли, отмечать? Отпраздную, как человек, тогда и поговорим.

– Хозяин – барин, – не стал настаивать старичок, – последний вопрос. А почему три года назад вы решили закодироваться?

– Он тогда портфель со всеми документами потерял, – влезла жена Нина.

– Замолчи уже! – взвился Пантелеймонов. – Не с тобой разговаривают!

– Так, значит, причиной обращения к наркологу в прошлый раз стала потеря портфеля в состоянии алкогольного опьянения, – ухватился за тему старичок, – что делать, водка дарит море радости и океан печали.

– Это вы к тому, что все неприятности случаются по пьяной лавочке? – включил дурака Пантелеймонов.

– Именно, – скорбно кивнул нарколог.

– У меня все под контролем, – упрямо повторил Мишка и в два прыжка выскочил из кабинета.

Супруга нагнала Пантелеймонова только на светофоре.

– Мишенька, а может, закодируешься, – затянула она опостылевшую песню, – вспомни, как хорошо три года было.

– Тебе было хорошо, – уточнил Мишаня, – а мне было плохо. Все бухают, как люди, а я типа ущербный. Алкоголика тоже мне нашла. Почему это тебе можно на Новый год тяпнуть, а мне нельзя?

– Ты, Миш, пить не умеешь, – робко заметила вторая половина.

– Ага, а ты умеешь?! – заблажил на весь перекресток оскорбленный Мишка. – А кто в прошлый раз унитаз пугал?

– Ну, хочешь, вместе закодируемся? – предложила Нина.

– Шла бы ты, Нинуля, лесом, – закипятился Пантелеймонов, – тридцатник отмечу, к бабушке не ходить. А дальше посмотрим.

– А до юбилея не будешь? – с надеждой спросила супруга.

– Нет, – отрезал он, – не буду.

Мишка лукавил. Как раз сегодня на работе намечался очередной корпоративчик, на котором Пантелеймонов собирался выступать в качестве основного, а не запасного игрока. Его измученная трехгодичным воздержанием душа томилась и пела, предчувствуя немыслимые взлеты и неожиданные озарения, благие порывы и незапятнанные восторги. Волна эйфории мягко подхватывала еще трезвого Михаила и нежно несла на своем гребне к вершинам блаженства…

– Миш, ты меня слушаешь? – в сладкие грезы вклинилась жена со своими копеечными проблемами.

– Слушаю, слушаю, – отмахнулся Пантелеймонов.

– Возьмешь мои документы?

– Какие документы?

– Ну вот, – расстроилась Нинуля, – вечно ты меня не слушаешь. Я сейчас иду на ночное дежурство. У меня с собой паспорт, диплом, сертификаты об окончании ординатуры и курсов повышения квалификации. Отнесешь домой?

– Отнесу.

– Смотри, не потеряй. Диплом восстановлению не подлежит.

– Не потеряю. За каким чертом ты все эти документы носишь?

– Я же тебе говорила. У нас перерегистрация фирмы, из отдела кадров девчонки попросили.

– Давай быстрей перекладывай в мою сумку, – поторопил Мишка, изнемогая от медлительности супруги, – у меня на работе запарка, конец месяца. Самое время по наркологам шлындать.

Пантелеймонов приземлился прямо за праздничный стол, пьянка была в самом разгаре, и он принялся наверстывать упущенное. С закуской, правда, была напряженка, зато водка лилась рекой.

– Мих Мих, иди сюда, – звучало со всех сторон, – дай-ка мы с тобой выпьем, бедолага. Это ж надо – целых три года обсыхал.

Михаила обступали уже «тепленькие» сотрудники, вкладывали ему в руку пластиковый стаканчик с водкой и после принятия интересовались:

– Ну как, хорошо пошла?

– Хорошо, – восторженно кивал Мишаня.

– Дурак ты был, что три года не кирял.

– Дурак, – со вздохом соглашался Пантелеймонов.

– Больше так не делай.

– Не буду, – радостно обещал Мишка.

– Вот и не делай! – с пьяной настойчивостью гаркнул Авдеев, его непосредственный начальник. –

Русский человек болезненнее всего переносит здоровый образ жизни.

– Гы, гы, гы. Это звучит как тост, – заржали сослуживцы.

Все накатили в очередной раз порядочную порцию водки.

– Слушайте сюда, бакланы, – рявкнул Авдеев, – в коллектив нужно вливаться через горлышко. А кто не курит и не пьет, тот на органы пойдет.

– Гы, гы, гы, – опять зашлись клерки, – нам это точно не грозит. Жизнь не нужно растягивать, жизнь нужно заполнять.

За этот девиз махнули еще по стаканчику.

– Выпьем за то, чтобы у нас было так много денег, чтобы мы могли прятать между ними книги, – воткнул Пантелеймонов давно заготовленный тост.

– Гы, гы, гы, – расплескивая водку, полегла на стулья раскрасневшаяся офисная пехота.

Пантелеймонова уже с непривычки штормило, но он бодрился и не просквозил ни одного тоста. На улицу вывалили шумной ватагой, ощущая себя дружной семьей, перекурили и двинули к метро.

– А может, по пиву? – предложил Авдеев.

– По нему, родимому, – поддержали пара самых стойких и, конечно, Михаил.

Остальные сослуживцы тихо рассосались по метро и наземному транспорту. Два наклюкавшихся пехотинца приняли на грудь по бутылке пива и тоже растворились в недрах метрополитена. На скамейке остались только Мишка со своим начальником.

– Слушай, Миха, – Авдеев взял Пантелеймонова за плечо, – у меня к тебе просьба.

– Я весь внимание, – встрепенулся осовевший Мишка.

– Будь другом, возьми у меня документы. Что-то я сегодня наковырялся, а мне еще в Подмосковье добираться.

– Не вопрос.

– Только не потеряй, а то тебя шеф в асфальт закатает.

– У меня все под контролем.

– Пантелеймон, поответственней. Там вся кассовая документация и два его паспорта, общегражданский и иностранный.

– У меня тоже тут два паспорта, – Пантелеймонов гордо потряс своей сумкой и принялся загибать пальцы, – а также ноутбук, водительские права, ключи от дома и гаража, сотовый телефон, не говоря о документах жены. Слышь, у меня даже ее диплом, а дипломы не восстанавливают.

– А ты не боишься все документы в одной сумке таскать?

– Чего бояться? Мне две остановки на метро, тридцать шагов, и я уже дома.

– Тогда держи.

Авдеев переложил толстую папку в сумку Мишки, махнул рукой и пошел на трамвайную остановку. Пантелеймонов подышал ночным воздухом, посмотрел на далекие звезды и взял еще одно пиво. К нему подошел какой-то мужик и попросил закурить, разговорились.

Оказалось, мужчина тоже болеет за ЦСКА…

Мишка проснулся как от толчка. Где сумка? Он опустил ноги на землю и тут только обнаружил, что провел ночь на скамейке в незнакомом парке. Мишаня обежал скамейку, тупо посмотрел под ней. Сумки не было. Внутри Пантелеймонова начала разрастаться вакуумная пустота, как будто из него разом откачали весь воздух. Черная дыра подребезжала, подребезжала в области груди и свалилась. Сразу стало томно и гулко внизу живота, захотелось сходить по-большому и по-маленькому одновременно. Чтобы не закричать от животного ужаса, Мишка стал бегать вокруг ближайших деревьев, заглядывая под стволы в поисках драгоценной сумки. Сумки, естественно, не было. Мишаня стал нарезать круги, увеличивая радиус поисков, подобно спутнику, слетевшему с орбиты. Сумкой и не пахло. Тогда Пантелеймонов прыгающими руками начал обыскивать свои карманы, вдруг там хоть что-нибудь завалялось. Дрожащими пальцами он нащупал два картонных прямоугольника, оказавшимися талоном на одну поездку в метро и календариком на текущий год. Мишка с воплем рухнул на траву, обагренную утренней росой. Восходящее солнце зажгло каждую росинку, и казалось, Пантелеймонов почивает на пурпурном ковре. В другое время и при других обстоятельствах он бы подивился красотам природы, но сейчас Мишке казалось, что под ним горит земля. Сумки нигде не было и не могло быть. Она навсегда утеряна или, скорее, украдена случайным знакомым. В ней были: вся кассовая документация, два паспорта шефа, паспорт его и жены, водительские права, ключи от дома и гаража, ноутбук, сотовый телефон, диплом жены, сертификаты о повышении квалификации. И теперь все это утрачено на веки веков. Мишка встал, утер выступившие слезы и принялся решительно расстегивать ремень. «Повешусь, – твердо решил он, – другого выхода нет». Ремень змеей выскользнул из тренчиков и заплясал в Мишкиных руках, превращаясь в петлю, но просторные брюки, оставшись без поддержки, сползли на ботинки. Пантелеймонов посмотрел на свои посиневшие, беззащитные коленки и представил, как он будет болтаться на дереве в одних трусах. Мишаня шмыгнул носом, опять засупонился и уныло побрел по парку, готовя себя к предстоящему кошмару. Навстречу бежали ретивые физкультурники, им не было никакого дела до Мишкиных проблем.

Корпоратив

Корпоратив – слово сугубо иностранное, занесенное к нам западным ветром в начале девяностых. До этого такие праздники величались торжественными мероприятиями к памятному дню. Женщины знают, что собираться на корпоратив нужно загодя. Это мужчинам легко – галстук надел, и нарядный. А дамам нужно успеть в дорогую парикмахерскую, купить элегантное платье и сделать сногсшибательный макияж. Чтобы другие женщины обалдели и обзавидовались, а вот мужики, сволочи, никогда не смотрят на наряды дам, они глядят на стол: чего бы такого там выпить и подзакусить. Но это так, предыстория. Короче. Витек Половинкин недавно вернулся из армии, устроился курьером в аптечный холдинг и страстно намеревался выбиться в люди. На первом же тренинге ему железно пообещали три вещи: обучить его владеть своей судьбой, помочь в продвижении по служебной лестнице и рассказать, что делать, чтобы хозяин фармацевтической корпорации завещал ему свой бизнес. Витька потом целую неделю ходил под впечатлением от услышанного. Напрасно его мудрая, седая мама убеждала сына в обратном, мол, у хозяина есть свои дети и внуки. Зачем ему в преемники какой-то сомнительный Витек? Но начинающий карьерист и слышать ничего не хотел, он свято верил в свою счастливую звезду – через несколько лет он станет хозяином всей фармацевтической империи, и помешать ему смогут разве что бронетранспортеры. Половинкин принялся с жаром изучать офисный политес и взял к себе в наставники Никиту Сосунова, такого же курьера, но постарше и с нешуточными амбициями. А тут как раз и подоспел очередной корпоратив, он был для Вити Половинкина тем же, что и первый бал для Наташи Ростовой.

– Запомни, Виктор, – поучал матерый Никита, – на корпоративе главное – напоить другого, а самому остаться адекватным и вменяемым. А для этого нужно плотно закусывать. Жри как слон, как удав, мечи все подряд, но наш отдел не опозорь.

– А зачем других подпаивать? – хлопал глазами наивный Витек.

– Как зачем? Для веселья. До следующего корпоратива в конторе только и будет разговоров, что о чудиловках. Кто как нажрался, кто кого трахнул, кто какую пургу нес. Как говорится, дети, зачатые на корпоративе, автоматически становятся сотрудниками компании. А какие мы завтра увидим фотографии! – Сосунов мечтательно причмокнул.

– Как-то это не по-людски, – нахмурился Половинкин, – будто не со своими празднуешь, а с фашистами за одним столом сидишь.

– А ты не нажирайся как свинья, – пожал плечами Никита, – в рот еще никому насильно не заливали. На корпоративе чудиловки даром не проходят, из них делаются надлежащие выводы.

– Как же так можно, чтобы выпить да не почудить? – изумился Половинкин.

– Виктор, держи себя в руках, – предостерег его Сосунов, – корпоратив – место, где грамотные люди пьют, но не напиваются, едят, но не чавкают и смотрят, но не лапают. Понял?

– Да понял, понял, – Витек непослушными руками стал повязывать новый галстук.

Он пыхтел, потел и тихонько матерился, насилуя галстук добрые полчаса, но, в конце концов, запросил помощи у Сосунова.

– Никит, помоги. Не получается ничего.

– Хочешь сделать карьеру – учись завязывать галстук, – наставлял его старший товарищ, – и держись поближе к начальству. Упс-с-с. Чувствую, сегодня наша секретарша Лерочка окажется в моей койке, напою и оприходую, гадом буду. Спрашивается, можно ли залететь после бани? После бани – нет. После сауны можно, после корпоратива тоже. Ты там тоже не теряйся.

Никита предусмотрительно занял столик недалеко от руководящего состава, где сидели заведующий их отделом Владимир Васильевич Мордачев и его заместитель Евгений Сергеевич Чмырюк с женами. Сначала провели торжественную часть и зачитали фамилии самых отличившихся сотрудников, потом пожелали родной корпорации процветания и успеха и, наконец, подняли бокалы за самого дорогого человека на земле – их хозяина. Дальше каждый столик гулял сам по себе. Рядом с Никитой и Витьком сидела секретарша Лера, а также Верочка и Леночка, девчонки из их отдела слабительных и мочегонных препаратов.

– Здоровья, здоровья и еще раз денег, – зарядил первый тост светский лев Сосунов.

Все рассмеялись и махнули по рюмке водки. Потом еще и еще. Девчонки перешли на вино, принялись обсуждать наряды и прически жен начальников и сошлись, что они толстые коровы и одеты хотя и дорого, но крайне безвкусно. Сосунов сыпал анекдотами и прибаутками, как заправский массовик-затейник. Витек молчал, завидуя легкости друга, судорожно искал тему для разговора и, чтобы стать раскованней, потихоньку кирял водочку.

– Скажите, что вы сейчас читаете? – попытался он поддержать светский разговор.

Все посмотрели на него как на полного придурка.

– А я Булгакова перечитываю, – попытался придать себе весу Половинкин.

– Ва-а-а-ау, кто же читает такое старье, – фыркнула Лерочка.

– А вы что читаете? – Витек тяжелым, нетрезвым взглядом уставился на щебечущую Леру.

– А я читаю Оксану Робски, – буркнула секретарша.

– Ну и как, нравится? – Витек криво усмехнулся.

– Нравится, – отрезала Лерунчик.

За столом установилась нехорошая тишина. Витек чувствовал, что он все говорит не в лад, невпопад, но никак не мог взять нужного тона. Ну, не получалось у него легкой беседы, не выходило. Витек опять накатил себе водки. На помощь пришел как всегда Никита с очередным тостом.

– Когда пьешь – нужно знать меру. Иначе можно выпить меньше, – при этом он от души плеснул Лерусику мартини, а Половинкину шепнул: – Виктор, закусывай. Смотри, развезет.

– Какой закусывай. Я наливать-то не успеваю, – сострил порядком закосевший Половинкин.

Девчонки скривились. Никита, заглаживая неловкость, принялся хохмить: «Труд сделал из обезьяны человека, алкоголь вернул все на свои места». Все рассмеялись, а Витек щедро налил себе еще водки.

«Я вам всем покажу», – подумал, а потом и произнес вслух Половинкин.

– Что ты нам покажешь? – засмеялись за столиком.

– Мужской стриптиз, – отчаянно махнул стриженой головой Витек, пребывая в восторге от собственной идеи.

– Показывай, – расхохотались сослуживцы.

Половинкин скаканул сначала на стул, а потом и на стол. Бутылки, бокалы и тарелки посыпались вниз и разлетелись на осколки со звуком рухнувших сосулек. Витюха эротично расслабил галстук, водя узел влево и вправо, резким движением сдернул с шеи и, покрутив над головой, запулил на соседний столик.

– Уа-а-а-а-а! – взревели окружающие.

Половинкин, виляя бедрами, как падшая женщина, принялся расстегивать рубашку. Пуговица на рукаве никак не желала расстаться со своей петелькой, и Витек, не долго думая, рванул посильнее. Отлетевшая пуговица попала прямо в лоб Сосунову, и это вызвало новый приступ восторга у почтенной публики. Доморощенный стриптизер, молодецки посвистывая, начал крутить рубаху над головой. Верочка и Леночка дальновидно дрыстнули подальше от опасного столика, Лерусик и Никита замешкались, о чем вскоре горько пожалели. Топчась и приплясывая, Витюха своротил бутылку вина и тарелку с салатом. Девушке достался, конечно, салат, а Никите, как и положено мужчине, красненькое, то есть Лере на колени рухнул весь оливье, а Сосунов с головы до ног оказался уделан красным винищем.

– Совсем долбанулся?! – заорал вне себя Никита, но его никто не услышал – такой рев стоял в ресторане.

– Скотина, что ты наделал! – зарыдала Лерочка.

Но Витюхе было не до сантиментов, он крутил над головой свою рубашку, как пращу, и собирался эффектно запустить ее в зал. Рубаха взмыла вверх сизым голубем, а упала ясным соколом. И прямо на голову непосредственному начальнику Половинкина Евгению Сергеевичу Чмырюку, укутав его с головой. Ему это, кажется, не понравилось, но Витек, увлеченный процессом раздевания, не обратил ни малейшего внимания на такую мелочь. Три хорошеньких гусыни с соседнего столика в ужасе синхронно прикрыли рты ладошками. Половинкин им залихватски подмигнул и взялся за брючный ремень. Ремень, зараза такая, сразу не расстегивался, грозя смазать весь процесс мужского стриптиза. Между тем к Витюхе с разных сторон устремились недобрые официанты, не обладающие чувством юмора и бестактные по своей природе. Ремень наконец-то поддался и полетел в одного из блюдоносов. В другого Половинкин метко запустил зимним сапогом. Официанты залегли за стульями, дожидаясь перебоя с боеприпасами, а когда осмелились высунуться, второй сапог просвистел над ними, не позволив увидеть самого интересного: Витюша грациозно расстегнул пуговицу на брюках. Но потом Половинкин решил, что спешит, и застегнул ее обратно. В духе жесткой порнографии он сорвал носок с левой ноги и кинул его незамужним девушкам. Так невесты бросают букет своим залежалым подругам. Второй носок с криком: «На шарап!» стриптизер запустил на стол Чмырюку и Мордачеву. Начальники заматерились и пообещали уволить Половинкина сию же секунду. Витек захохотал над очевидным абсурдом такого предложения и, вдохновенно исполняя танец живота, завопил:

– Где ж вы еще найдете такого креативного пацанчика?

– Со спины заходи, – это официанты подняли свои головы.

Половинкин вновь завертелся на столе вокруг воображаемого шеста, давая понять, что врасплох его не застанешь. Настала томительная минута освобождения от порток. Половой агрессор расстегнул пуговицу и размашистым, молниеносным жестом отворил молнию. Так опытные хирурги привычным движением вскрывают брюшную полость, надеясь обнаружить воспаленный червеобразный отросток. А галдящие сослуживцы увидели зеленые трусы с желтыми черепами, купленными Половинкиным на вещевом рынке. Витек сексуально запрыгал на одной ноге, пытаясь избавиться от надоевшей брючины, и в это время официанты набросились на него всем скопом. Они неделикатно сбросили его со стола, как с подиума, на пол и принялись вязать полотенцами. «Прямо как поэта Бездомного вяжут», – подумал про себя Половинкин, и ему стало понятно, почему именно полотенца используют в ресторанах в качестве смирительного средства. Видимо, именно они всегда под рукой. Толпа сослуживцев сгрудилась возле Витька, давая ценные советы, как правильно зафиксировать буйного посетителя. Волна кипящей ярости ударила Половинкину в затылок, и он почувствовал непреодолимое желание всех обличать.

– Жополизы! – загрохотал он на весь зал. – Подхалимы! Карьеристы! Холуи! Ненавижу!

– Молчи, дурак, – Сосунов брезгливо пнул ногой бывшего подшефного.

– И ты-ы-ы-ы, Никита, предатель! И ты-ы-ы-ы, лизоблюд!

Спеленутый как младенец и не имеющий возможности пошевелить даже пальцем, Половинкин, как ни странно, обрел невыразимую свободу духа. Такую свободу до этого он ощущал единственный раз в своей жизни, когда по дикому недоразумению попал в медвытрезвитель.

– Вы все рабы лампы! Один я здесь свободный человек! А вы подлизы, корпоративное быдло!

– Обычно детей находят в капусте, а этого нашли в компосте, – Сосунов еще раз съездил ногой по ребрам поверженному Витюхе.

Витек затих на полу, раздавленный несовершенством этого мира.

На следующее утро Половинкин юркнул на свое рабочее место тихо как мышка. Целый час его никто не трогал, и Витек, озабоченно глядя в монитор невидящими глазами, уже надеялся, что его стриптиз и дальнейшее буйство останутся без последствий. Когда надежда стала крепнуть, на офисном горизонте возникла Лера и мстительно поманила его наманикюренным пальцем. Половинкин горестно вздохнул и посеменил на ковер к начальству. Два битых часа его возили мордой по столу в четыре руки и сыпали соль на открытые раны, припоминая в малейших подробностях вчерашние художества, но все-таки оставили до первого предупреждения. А потом передумали и все равно уволили.