Текст книги "Это все психосоматика! Как симптомы попадают из головы в тело и что делать, чтобы вылечиться"

Многие живут в постоянном стрессе, возможно, и вы тоже. Но что вообще такое стресс? С моей точки зрения как врача, это нечто иное, чем суета и спешка, и вовсе не слово, обозначающее, что вы ужасно заняты. Стресс для меня – это особая реакция организма.

ПРИСПОСОБЛЕНИЕ

Стрессом называется масштабный процесс в человеческом организме, преследующий вполне определенную цель: как можно лучше приспособиться к задачам и трудностям.

Если к вам сегодня в шесть вечера придут гости, накануне вы спали всего пять часов, а сейчас уже три часа пополудни и вам еще нужно закупить продукты, прибраться в доме и приготовить еду, а вечером встретить гостей в наилучшем настроении, то в вашем организме кое-что происходит. Примечательно, что при этом вам даже не надо особенно представлять себе предстоящую нагрузку. Информация о вашем опыте с подобными мероприятиями и о требующейся для них энергии хранится в лимбической системе. Это сокровенное знание о том, в какой ситуации какая физическая активность потребуется, называется также «телесной памятью» [38]. Она подсознательна, и это знание без вашего участия передается по каналам дистанционной связи (я имею в виду автономную нервную систему, моторную нервную систему, а также иммунную и гормональную системы). Во многих случаях реакцией на стресс будет напрячь мышцы. А также отложить дефекацию: сейчас не время расслабляться или отвлекаться. В ближайшие три часа нужно потратить силы на ужин с друзьями, чтобы он удался, а для этого всему организму потребуется кислород. Следовательно – сердцебиение учащается, давление повышается, – и к мышцам и органам поступают красные кровяные тельца, лучше насыщенные кислородом.

Ну а вы ощущаете определенное напряжение – вы даже будто испытываете эйфорию.

Вот что удивительно в концепции стресса: в зависимости от ситуации он может считаться абсолютно нормальным и иногда даже необходимым явлением. На занятия спортом у организма тоже возникает стрессовая реакция: он подстраивается под повышенные требования.

Но если в повседневной жизни организму приходится приспосабливаться постоянно, если стрессовым ситуациям нет конца и между ними никакой возможности отключиться и хорошо почувствовать себя, это вредно для организма. Тогда он будет все время работать в режиме «турбо» без всякого снижения нагрузки – а по-хорошему следовало бы предусмотреть отдых, который необходим для восстановления. Без перерыва, так сказать, на техобслуживание организм в какой-то момент начинает работать на износ, и тут уже не избежать не подлежащих восстановлению повреждений.

СИГНАЛ ТРЕВОГИ

Именно как сигнал тревоги описывает стресс известная концепция Ганса Селье [39], канадского медика австро-венгерского происхождения, который ввел в употребление термин «стресс». Понятие стресса Селье привнес в медицину, где доминировало представление о человеке как о механизме.

Селье считал, что посредством стресса в организме восстанавливается равновесие, то есть рассматривал его как попытку приспособления.

Если после того непростого ужина «сигнал тревоги» не уходит, потому что возникает необходимость еще к чему-то приспосабливаться, то организм входит в фазу сопротивления, в которой либо все нагрузки будут когда-нибудь окончательно преодолены, либо организм приспособится к новому уровню стресса. Если же ни того, ни другого не случится, то возникнет синдром хронического стресса (с ним наверняка многие из нас знакомы!), а затем наступит фаза истощения, в которой организм уже основательно пострадает со всеми вытекающими последствиями – человек заболевает.

ХОЛОСТОЙ ХОД

Что это знание нам дает? Мы что, должны беспрестанно делать паузы или то и дело брать отпуск? Никогда не приглашать дорогих нам гостей?

Для начала верным делом будет попытаться прислушаться к себе и понять, на каких скоростях вы сейчас работаете.

Сегодня стресс, как и курение, считается риском, зависимым от дозы. Поэтому самое главное – не работать на пределе сил постоянно, а выделять время для отдыха. Иначе наступит фаза сопротивления. Типичные симптомы – раздражительность, цинизм, нарушения сна, повышенная подверженность инфекциям, кризисы в отношениях и притупленность в чувствах.

В качестве срочной помощи рекомендуется движение на свежем воздухе; можно приготовить себе что-то вкусное и с удовольствием и спокойно насладиться едой (можно безо всяких гостей, в одиночку); или еще вариант – заняться тем, что вам точно доставит удовольствие, например принять горячую ванну, послушать музыку или что-то в этом роде. Или ничего не делать – позволить себе просто потупить и поплевать в потолок.

В 1950 году психосоматолог Франц Александер описал семь заболеваний, которые, как он считал, возникают из-за внутренних конфликтов и чувств [40]: астма, язва желудка, ревматизм, нейродермит, гипертония, гиперфункция щитовидной железы (Базедова болезнь), болезнь Крона и язвенный колит.

На этом основании психосоматическая медицина вплоть до 1970-х годов считала, что за астмой, например, кроется «зов к матери», не услышанный ею когда-то в детстве будущего астматика. Александер полагал, что астме подвержены дети, которыми пренебрегают, не принимая во внимание их эмоции, и потому в них укореняется чувство разочарования, которое и находит выход в астматических симптомах – по сути, в замаскированном крике неуслышанного ребенка.

От подобных увязок определенных чувств с поражениями определенных органов в настоящее время ушли. Нет никакой явной взаимосвязи между детскими переживаниями и органическими заболеваниями. Но что влияет на «выбор органа»? Того, какой из них станет слабым местом, где проявится психосоматическая симптоматика?

ЗАДАННОЕ МЕСТО РАЗРЫВА

Представим себе человека, страдающего хроническим стрессом. Его организм в постоянном состоянии повышенной готовности. И какой же орган будет у него подвержен заболеваниям: сердце, кишечник, кожа?

Согласно изначальной модели Фрейда, которая в дальнейшем получила развитие, это вопрос «физической готовности органа к соматическому отклику» [41]. С одной стороны, возникает психическое напряжение, энергия, которая посредством стрессовой реакции воздействует на организм выбросом кортизола, а также адреналина и норадреналина. С другой стороны, слабое звено может возникнуть в теле – или на его поверхности – в том месте, которое как бы откликается на психологические проблемы и, если можно так сказать, берет их на себя. Но как же возникает на органе такое «место разрыва»?

За этим чаще всего стоит опыт прежних заболеваний.

Если у человека в младенчестве был сильно выраженный нейродермит, то в дальнейшем на нагрузки и стресс в первую очередь, скорее всего, будет реагировать кожа. Ведь иммунная система, как и подсознание, тоже запомнила: кожа – слабое место.

Еще один вариант развития событий: место разрыва может быть следствием несчастного случая. Скажем, мышцы сломанной когда-то руки сильно реагируют при стрессе и напряжении, и это вызывает боль. Здесь происходит как бы чередование взаимодействия между знанием мозга («Здесь было когда-то уязвимое место»), срабатыванием мышц и снова тем, как воспринимает происходящее мозг. На сигналы тревоги, поступающие из этого ранимого места, он реагирует быстрее и с чрезмерной предусмотрительностью.

РАСПРЕДЕЛЕНИЕ РОЛЕЙ

Еще один вероятный путь выбора органа лежит, с психоаналитической точки зрения, через «распределение ролей». Иными словами, выбор зависит от субъективной атрибуции, которую орган получает с течением жизни. Вот что я имею в виду: некоторым органам психика приписывает определенный «характер», основывающийся на реально пережитом опыте.

Предположим, в раннем детстве человек уловил, что мать на всевозможные проблемы и нагрузки реагирует головной болью. Впоследствии у этого человека голове будет отведена определенная роль: для него она станет участком тела, указывающим на перегрузку и требующим, например, чтобы в комнате было темно и тихо. Из своего младенческого опыта мы можем также перенимать восприятие других, то есть то, как эти другие воспринимают свои органы.

ЦЕЛИТЕЛЬНОЕ СРЕДСТВО

А как нам самим следует обходиться со своими слабыми местами, будь они в душе или в теле? Первый и важный шаг: осознать их, а затем попробовать понять, почему именно спина, сердце или желудок стали слабыми местами. Это не всегда может получиться. Попробуйте не пытаться постичь разумом, есть ли там что-то связанное с медициной, а отдаться течению мыслей и просто идти за ощущениями и ассоциациями, которые к вам приходят. И позвольте себе просто импровизировать на эту тему.

Когда вы поймете, где у вас ранимое место, важно это признать и принять, а не отвергать знание. Только когда мы на самом деле принимаем свой личный импринтинг, то есть то, что в нашей психике запечатлелось, мы можем понять, как с этим обходиться.

А вот следующий шаг: забота и уход, причем забота с любовью. То есть ранимый участок тела должен получать внимание и любовь – он же часть нашего «Я». Да, звучит странновато, но кто же не любит заботу? Я работал в больнице, где людей с заболеваниями сердца учили ежедневно втирать в грудь, в область над сердцем, кремы. Мы еще из детства помним подобное: нам помогала и теплая грелка на урчащий животик, и огромный пластырь на крохотную ранку. А все потому, что благодаря болячкам и недомоганию мы получали внимание и заботу. Это благотворно как для каждого человека, так и для каждого обделенного вниманием органа. И хотя мы, взрослые, все из себя крепкие орешки, внутри мы все так же нуждаемся в заботе.

СИМВОЛИКА

Чтобы понять, как симптом «прыгает» из души в тело, необходимо предметы материального мира, включая части своего тела, представить как нечто абстрактное, символическое. Объясню на коротком примере.

В возрасте шести лет моя дочка случайно разбила любимую фарфоровую тарелку, которую дедушка собственноручно расписал ей к четырехлетию, и чувствовала себя глубоко несчастной. Она плакала и была просто потрясена, что ее любимая тарелка превратилась в три черепка. Без долгих раздумий я поддался импульсивному порыву склеить тарелку моментальным клеем, пусть даже из-за сколов черепки сложились далеко не идеально. Но дочка откровенно радовалась этому творению: она успокоилась и, казалось, возродилась, будто снова почувствовала себя единым целым, насколько я понял. Тарелка, которую она так полюбила, была для нее чем-то большим, чем просто тарелка. Ее не так потряс вид битого фарфора, как то, что разбился ее символ.

И у нас, взрослых, остается подобное символическое мышление, хотя мы не склонны принимать столь близко к сердцу скрывающуюся за вещами и обстоятельствами символику. Мы начинаем апеллировать к весьма поверхностному аргументу: да это же просто тарелка. Но наши органы все же несут в себе определенную символику, связанную с предшествующим опытом, потому-то они раз за разом и запускают психосоматические симптомы, стоит только появиться соответствующему внешнему раздражителю.

Изначально гипотеза конверсии – это своего рода психосоматический винтаж, то есть несовременная концепция. Ее авторы, невролог Зигмунд Фрейд и врач-терапевт Йозеф Брейер, в 1895 году попытались смоделировать перемещение по телу психических нагрузок и конфликтов и способы их выражения через телесные органы [42].

Некоторые из старых и, казалось бы, уже устаревших теорий (особенно из области психосоматики) очень даже согласуются с данными современных исследований, вот только термины теперь могут использоваться новые, а описывают они взаимосвязи, обнаруженные еще в стародавние времена.

РАСЩЕПЛЕННОЕ СОЗНАНИЕ

Возьмем для примера «диссоциативное двигательное расстройство», при котором «отщепляется» часть сознания. По сути, это защитный механизм с целью оградить психику (душу) от сильных эмоций.

Поскольку психическая энергия все же пробивает себе дорогу на поверхность, то отщепленная от сознания сильная эмоция проявляется в очевидном симптоме, внешне кажущемся симптомом неврологическим. Он, этот симптом, вызывается моторикой коры головного мозга (помните про «дистанционное управление»?) во взаимодействии с центром памяти эмоций, функционирующим преимущественно бессознательно. Получается, что такой симптом на самом деле вовсе не неврологический (то есть не вызванный каким-то нервным заболеванием). По сути, он является передающимся психикой через двигательные нервные волокна – те, которые обычно приводят в движение наши руки, ноги и мимику, – выражением мучительной мысли или недопережитой психической травмы. Конкретный пример – психически обусловленное безгласие: потеря голоса. Так, человек, которому была доверена страшная тайна, теряет способность управлять своими голосовыми мышцами.

БОЛЕЗНИ САМОВЫРАЖЕНИЯ

Именно этот процесс описали врачи Зигмунд Фрейд и Йозеф Брейер в 1895 году, дав ему название «конверсионный невроз» [43]. Конверсия (от латинского conversio – превращение, преобразование) подразумевает превращение психической эмоции в ее телесное выражение. Невроз (от древнегреческого νεῦρον – нерв) означает психическое расстройство, вызванное конфликтующими между собой чувствами, мыслями или желаниями.

Я хочу привести один типичный случай из моей психотерапевтической практики, поскольку концепция выражаемых через тело чувств по-прежнему актуальна и будет продолжать исследоваться в будущем. В одной обзорной работе удалось показать, что эмоции являются важным фактором при возникновении неврологических симптомов «без отклонений» (то есть в тех случаях, когда традиционная медицина не обнаруживает патологий).

Именно люди, которым трудно чувствовать свои эмоции и выражать их в форме речи, могут иметь склонность к выражению своих проблем мышцами тела, что происходит через взаимодействие между эмоциональной памятью и моторикой коры головного мозга [44].

Известные психосоматологи Туре и Укскюль назвали эти заболевания «болезнями самовыражения», поскольку их функция здесь кажется очевидной: показать окружающим людям какой-то внутренний конфликт – и делается это на языке симптомов.

НА СВОИХ ДВОИХ

Мне очень живо вспоминается одна исключительно дружелюбная, очень милая пациентка. В мою бытность ординатором в клинике психосоматической медицины ее перевели из неврологии.

Эрика передвигалась на инвалидной коляске. Бесчисленные неврологические и терапевтические исследования не смогли объяснить, почему у нее отнялись ноги. Пациентка была в предпенсионном возрасте и не изъявляла особой озабоченности тем, что не может больше ходить. А ее близкие, напротив, были в шоке. Ее бывший партнер ежедневно проводил в отделении по много часов, возил Эрику в кафетерий и вел с ней там долгие беседы. Ее навещала сестра, до этого долгие годы не контактировавшая с ней. Эрика с удовольствием общалась с обслуживающим персоналом, была приветлива и признательна за заботу; она активно участвовала в групповых терапиях, особенно отличаясь тем, что помогала другим участникам в преодолении их проблем.

Когда я вкатывал Эрику в ее кресле в свой кабинет и вел с ней там беседы один на один, я, будучи еще молодым и неопытным врачом, чувствовал себя обязанным быстро найти причину и решение ее серьезной проблемы. А Эрика меня успокаивала, и ее заботило совсем другое, а именно – чтобы ее подольше не выписывали из больницы, ведь дома она не сможет справляться с инвалидным креслом. Ее объяснения звучали вполне убедительно.

В ходе бесед Эрика, в частности, описывала свои детские переживания. Будучи незапланированным поздним ребенком, она – по ее словам – поставила родителей в сложное финансовое положение, и они большей частью занимались доставанием денег, а в критических ситуациях целыми днями предавались пьянству. Ей пришлось очень рано «встать на собственные ноги», быть самостоятельной, рассказывала она. Ее очень поддерживал тогдашний ее партнер, хорошей подмогой была также работа вахтершей на одной фирме. Отношения Эрики с последним из партнеров были, однако, чем-то особенным: никогда раньше ее так не принимали и не ценили. «Миха[16]16
  Сокращенная форма имени Михаэль. – Прим. пер.


[Закрыть] все мои желания буквально схватывал на лету», – говорила Эрика.

Миха расстался с ней за несколько недель до того, как у Эрики отказали ноги. С уходом партнера она просто смирилась: ничего же не изменишь, если Михе все это стало невмоготу. Ей в то время исполнялось 63 года, и на свой день рождения она пригласила сестру, Михаэля и нескольких друзей, но никто из них не смог прийти, и Эрика сидела дома одна. В тот же день она попала на скорой в больницу с острым параличом ног. Ее определили в отделение нейрохирургии, затем перевели в неврологию, и в конечном счете она оказалась в психосоматике. Хотя внешне она разрыв с Михаэлем приняла, но внутреннее сопротивление тому, чтобы в переносном смысле снова «встать на ноги», она, по всей вероятности, символизировала телесным симптомом – параличом ног.

Здесь я хочу обратить ваше внимание на то, что это был только один из вариантов интерпретации картины болезни. Привязка пациента к какой-либо модели определяется в конечном счете тем, насколько эта модель отвечает конкретному пациенту.

В больнице Эрика провела четыре недели, из отделения психосоматики ее выписали в инвалидном кресле-каталке. Маленькие расстояния она преодолевала сама, в основном в тех местах, куда не вписывалось инвалидное кресло. Она концентрировалась на позитивных сторонах своей болезни, например по максимуму собирала вокруг себя людей, сопровождавших ее по жизни. Она упражнялась в том, чтобы одними только словами, жестами и приглашениями удерживать их возле себя и просить их о помощи – все для того, чтобы ей больше не пришлось стоять на своих ногах и в одиночку справляться со всеми жизненными ситуациями.

Иметь дело с заболеваниями на стыке психики и тела – для меня как врача это настоящий вызов. Организм моего пациента должен быть основательно обследован, и одновременно я, естественно, хочу поднимать в разговорах душевные аспекты и вносить их в список возможных причин болезни.

Вся символика, все желания, все запросы к окружающим, которые можно усмотреть в проявившемся у Эрики симптоме, только тогда принесут пользу, когда сам пациент сможет с этим что-то поделать. Только тогда, когда вскроются вещи действительно предсознательные[17]17
  Предсознательными называют бессознательные процессы, которые легко становятся сознательными. – Прим. пер.


[Закрыть], способные принести человеку новое знание и помочь найти обратный путь – от телесной символики к ясной формулировке. При этом важно учитывать, что в симптоме выражается защитная функция психики – защита от еще большей фрустрации и еще большего одиночества. Другие возможности самозащиты психики [в подобных случаях] скорее всего от перегрузки уже не срабатывают.

О том, что психический импульс на самом деле может «прыгать» в мышечную систему, причем абсолютно самопроизвольно, свидетельствует пример с судорожным смехом. Я уверен, вы с подобным сталкивались.

Не далее как вчера мой сын, в который уже раз дурачась за ужином, наложил себе на лицо кусок сыра, что меня просто взбесило, поскольку не было никакого желания провести остаток вечера за очередным отмыванием ребенка. Но тут на меня напал истерический смех – хотя я этого не хотел, – уж больно потешная была сцена. И я посредством своей диафрагмы и прочей дыхательной мускулатуры выразил свое одобрение и радость, хотя взрослый во мне предпочел бы призвать сына к порядку. Так что бессознательное еще как выражается через мышечные движения, хотим мы этого или нет.

Есть еще и второй, совершенно иной способ, которым бессознательно отторгнутые эмоции могут прокладывать себе путь в тело. Он называется «соматизация», то есть буквально «отелеснивание». Изначально имевшая психическую подоплеку нагрузка трансформируется в органическое заболевание, и соответствующий орган перестает исправно выполнять свою функцию. Сведущий в психосоматике врач назовет такую картину болезни соматоформным расстройством.

Возможно, и у вас когда-либо бывали такие симптомы. Пострадать могут, например, сердце, кишечник, кожа, желудок, мочевой пузырь и, что очень важно, половые органы.

Как минимум каждый четвертый пациент, переступающий порог врачебного кабинета, приходит с симптомом, возникшим вследствие соматоформного расстройства [45], то есть с симптомом психического происхождения.

От явных соматоформных расстройств страдают примерно 5 % всех жителей Германии [46][18]18
  Среди россиян таких около 3 %. Точных современных данных по России нет. – Прим. науч. ред


[Закрыть].

ТЕЛО ЗНАЕТ

Как при соматизации возникают симптомы вроде тахикардии, диареи, боли, нарушения потенции или вялости?

Прежде всего, важно знать, что грудные младенцы и дети практически все эмоции чувствуют и выражают непосредственно через тело. В детском восприятии очень хорошие отношения – это когда их кормят и ласкают, а боли в животике ассоциируются с плохой формой отношений. При боли они чувствуют себя незащищенными и потому к своему окружению не благосклонны. У маленьких детей нет в психике готового «виртуального пространства», в котором они могли бы изнутри наблюдать за своим состоянием.

Вместо того чтобы сначала эмоцию почувствовать, а потом отрефлексировать, дети прямолинейно и сразу, практически рефлекторно, реагируют изменением телесных состояний: когда напуганы, они плачут, убегают или писаются. Когда им интересно – облизывают вызывающие любопытство предметы.

Такие телесные реакции, возникая, откладываются затем в некоего рода телесной памяти – ее еще называют соматической памятью. Поскольку соматическая память развивается еще до усвоения языка, то все эти эмоциональные состояния невозможно вербализировать, то есть они не поддаются словесному описанию. Зато запоминается чувство: каков этот мир, как поступают другие люди и какие ощущения это вызывает.

РАЗДЕЛЕНИЕ ДУШИ И ТЕЛА

По мере роста и взросления мы все больше обретаем способность (по крайней мере, если в детстве все складывалось более или менее хорошо) переживать чувства отдельно от телесной реакции. Так, испытав страх, от которого учащенно бьется сердце и проступает пот, мы можем распознать чувство страха, назвать его и разобраться с ним.

Часто характеризующие эмоцию телесные реакции изгоняются затем в царство предсознательного (то есть бессознательного, которое может стать осознанным).

Хороший пример предсознательного – действия во время вождения машины: мы действуем не задумываясь, но у нас есть возможность давать себе отчет, какие манипуляции мы в данный момент совершаем. При сложных дорожных ситуациях подключается сознание, и тогда мы можем сознательно задействовать сцепление или тормоз, чтобы не попасть в ДТП.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ТЕЛА

Подобным же образом обстоит дело у взрослых с очень сильными, захватывающими эмоциями. Если конфликтов, обид – всего, что нужно «переварить» и проработать, – слишком много, то человек может (по крайней мере, согласно модели соматизации) отчасти возвратиться в состояние до разъединения души и тела: при сильном страхе мы отчетливо ощущаем пульсацию сердца. Концентрация внимания уходит от причины страха внутрь, в тело и в его реакции. Время от времени в повседневной жизни со многими это случается – сам по себе процесс не патология.

Но подобная ситуация может провоцировать нарушения сна, тревожные расстройства, нервный мочевой пузырь и многое другое. Дело в том, что в таком случае происходит реактивация ранее заученных способов реакции. Ее называют также «ресоматизацией», поскольку мы (в лучшем случае лишь на некоторое время) возвращаемся в прежнее телесное состояние. В эти периоды мы немного подобны детям, не умеющим говорить – зачастую потому, что нас что-то поставило в неловкое положение или что-то вызывает чувство стыда или страха, и мы не находим слов. И тогда мы как бы психически регрессируем – чаще всего в каком-то одном участке тела. На первый план опять выходит телесная реакция, а собственно чувство отодвигается на задний. При этом вовлеченным оказывается орган, ранее запечатленный «телесной памятью» как соответствующий этому самому чувству [47]. Поэтому мы все и реагируем очень по-разному на сильные эмоции и жизненные вызовы.

СИМПТОМНАЯ ЛОВУШКА

Проблемы возникают, когда симптом набирает силу и мы уже не можем от него избавиться. Если пойти к врачу, то он, скорее всего, не обнаружит патологий. Или найдет какую-нибудь мелочь, которая только усугубит нашу тревожность. Если чувство укоренится в каком-либо органе и не будет давать вам покоя, можно не на шутку заболеть. При этом простые соматоформные расстройства поражают лишь одну систему органов, скажем, желудочно-кишечный тракт. А при соматизации проблема годами перемещается по организму и затрагивает то один, то другой орган (или их систему).

В случае соматизации часто возникает еще такая сложность: с жалобой на здоровье мы идем к терапевту, а у него основная специализация – искать неисправности в системах органов. И тогда послужившая причиной эмоция будет все дальше ускользать от осознания, потому что мы будем искать решение совсем других проблем, будь то плохое пищеварение или слабое сердце, которые в конечном счете не причина, а симптом.

Выбираемся из психосоматической ловушки

№ 05: Ищем чувство за симптомом

При жалобах на физическое состояние необходимо, естественно, основательное физиологическое обследование. Но параллельно с этим окажите себе такую любезность: задумайтесь о «детских» причинах болей в животе или неправильного сердцебиения. Какое чувство может за этим стоять и откуда оно могло взяться?

ПСИХОСОМАТИКА НАОБОРОТ: ВНИМАНИЕ, ВСТРЕЧНОЕ ДВИЖЕНИЕ!

Тревожность, слабость или, например, нарушения памяти могут брать начало в соматических заболеваниях. Это психологические симптомы, но причины их вовсе не в психике. Вот часто встречающийся пример: грипп. Во время этой болезни мы испытываем слабость, нередко возникают депрессивные настроения, что связано, в частности, с воспалительными процессами и их воздействием на мозг. Увы, сам человек обычно не в состоянии различить, откуда изначально исходит симптом: из тела или из психики.

Это одна из самых серьезных сложностей в работе психосоматолога – зачастую однозначного разрешения этой дилеммы. В особенности если у пациента были ранее перенесенные заболевания, физические или психогенные, или если он принимает лекарства – тогда нет ясной картины происходящего. Ведь многие медикаменты – кстати, наркотики тоже – могут вызывать депрессивные состояния и тревожность.

Кроме того, существует более 6000 редких заболеваний, которые вообще не могут быть исключены обычным врачом: в этих случаях постановкой диагноза занимаются специальные центры при университетских клиниках.

Психика реагирует на такие частые физиологические заболевания, как гипер– и гипофункция щитовидной железы, тиннитус (шум в ушах), боли в спине или суставах, рассеянный склероз, инфаркт миокарда, воспаления печени, ревматизм, хроническая обструктивная болезнь легких, грипп и астма, а также на многие другие.

Медикаменты, часто вызывающие психологические симптомы, – это средства для снижения давления, сильные болеутоляющие, противозачаточные таблетки, снотворные средства, противоаллергические препараты и кортизон.

Выбираемся из психосоматической ловушки

№ 06: Как при депрессиях и страхах распознать заболевания щитовидной железы

Щитовидная железа – маленький орган, отвечающий за обмен веществ, – располагается в горле перед трахеей, непосредственно под гортанью. Несмотря на небольшой размер, она может оказывать существенное воздействие на организм. Щитовидная железа аккумулирует йод и образует из него главным образом гормон щитовидной железы тироксин (Т4) и в меньших количествах – трийодтиронин (Т3). Эти гормоны щитовидной железы, распространяющиеся в организме по сложному «регулирующему контуру», имеют огромное значение для энергетического обмена веществ в наших клетках. Еще один гормон, образуемый щитовидной железой, – кальцитонин, играющий роль при регулировании обмена веществ в костях. Если эти гормоны производятся в переизбытке или, наоборот, недостаточно (что может быть обусловлено, например, дефицитом йода, определенными медикаментами, аутоиммунными воспалениями или опухолями), то возникает синдром гипофункции или гиперфункции щитовидной железы.

• Основные симптомы гиперфункции: потливость, усиленное сердцебиение, нарушение сердечного ритма, потеря веса, нервозность, страхи, тревожность, тремор (дрожь).

• Основные симптомы гипофункции: озноб, усталость, набор веса, депрессивное настроение, апатия, запоры, снижение потенции и либидо.

В зависимости от причины гипер– или гипофункция могут также выражаться в таких симптомах, как тревожное расстройство или депрессия. Важный шаг в лечении – привести обмен веществ в равновесие посредством приема гормонов, блокаторов гормонов или же операции.

При заболеваниях щитовидной железы чрезвычайно часто возникают психические симптомы, так что требуется лечение как на уровне тела, так и психики [48]. Поэтому, если при заболеваниях щитовидной железы наблюдаются депрессия или страхи, то их надо лечить психотерапией или медикаментозно параллельно с налаживанием обмена веществ в железе.

Диагностику этого органа важно делать, даже если результаты приблизительного скрининга обмена веществ (путем измерения уровня TSH – тиреотропного гормона) окажутся в норме. Так, например, довольно распространенная болезнь Хашимото может в силу воспалительной реакции повлечь за собой и эмоциональные изменения, хотя по результатам скрининга обмен веществ щитовидной железы будет выглядеть еще вполне нормальным, – это показали опыты на мышах [49].

При любых соматических симптомах, пожалуйста, обязательно пройдите тщательное обследование. За всеми, казалось бы, психически обусловленными жалобами могут стоять органические заболевания. Ваш первый консультант – терапевт.

Мы обсудили проблему души и тела. Поговорили о психическом развитии, о значении эмоций и о взаимосвязи организма и психики. Теперь я хотел бы направить взор непосредственно на психику и задаться вопросом: отчего же именно она заболевает?