Текст книги "Поглощенный демоном"

Глава 3
Скорбь, участок и допрос

Сильвестр стоял на коленях, а прямо перед его глазами лежало тело его девушки. Мэри. Это была его милая Мэри. Ему было очень тяжело смотреть на ее тело, но почему-то он не мог оторвать от него взгляд.

Голова лежала в метре от остального тела. Сильвестр время от времени бросал взгляд на мертвое лицо, и каждый раз, когда он делал это, его сильно передергивало. Ее глаза были открыты, словно она все еще видела что-то, словно она все еще смотрела в этот мир. Но это было обманчивое впечатление. Обманчивое, но мысль эта никак не покидала голову Сильвестра.

Он раз за разом возвращался к этой мысли. А может быть она все еще жива? Может она жива? Ведь да? Но он каждый раз после этого снова бросал взгляд на истерзанный труп, и раз за разом холодной частью своего сознания понимал, что этого просто не может быть. Она была мертва и ничего с этим поделать было попросту невозможно.

Все силы, которые имелись в его теле, покинули хозяина, и теперь он был неспособен ни на что. Он даже не знал, сможет ли подняться самостоятельно. Но стоило ему подумать об этом, как чья-то рука опустилась на его плечо.

– Как ты? – всего два слова, а сколько в них слышалось сочувствия… Его отец умел поддержать.

Сильвестр хотел что-то сказать, но слова застряли у него в горле. Вместо них у него из глаз вдруг полились слезы, сопровождаемые громкими всхлипываниями и содроганиями тела. Стыд. Одолевал ли его стыд? Нет, ему было все равно. Теперь ему было все равно на весь окружающий его мир. Ему было все равно, что о нем теперь подумают люди. Ему было все равно, как он будет жить дальше. Да ему и не хотелось теперь жить дальше. Ему хотелось лечь рядышком со своей любимой Мэри и тихо умереть под рев, доносившийся из его горла.

Он вдруг повалился на бок, и руки отца не успели его удержать. И пока Генри наклонялся, чтобы поднять сына, тот бил кулаками по земле, рыдая уже навзрыд. Отец не мог позволить сыну страдать в одиночестве. Он не мог ему позволить вот так валяться на земле. Он обхватил Сильвестра своими могучими ручищами и поднял его буквально одним махом.

Только удержать Сильвестра оказалось довольно сложно. Он куда-то рвался, махал руками… Это было неадекватное состояние, и Генри понимал, что если так продлится и дальше, то его сына просто-напросто заберут в психушку. Ему не хотелось этого, потому что, как ему казалось, это только усложнило бы ситуацию. А усложнять ее итак уже было некуда…

Сильными руками Генри повернул сына к себе, а в следующее мгновение хорошенько его встряхнул. Кажется, это подействовало. Во взгляде Сильвестра появились отголоски здравомыслия. Он хлопал глазами и озирался вокруг, словно не понимая, что он здесь делает. А потом вдруг прижался к отцовской груди и зарыдал уже тихо-тихо, сдавливая крик в себе.

– За что… – шептал он сдавленным голосом. – За что…

Отец, услышав этот шепот, похлопал сына по спине.

– Все будет нормально… Все будет хорошо…

Сильвестр уже в какой-то мере пришел в себя, и, услышав эти слова, отодвинулся от отца. Он поднял голову, и на Генри посмотрели совершенно печальные глаза.

– Все будет нормально? – истерическим голосом задал Сильвестр вопрос. – Все будет хорошо?

В этом взгляде странным образом сочетались гнев и отчаянье. Смесь эта была очень неприятной, но Сильвестр ничего не мог с ней сделать. Он хотел бы сейчас быть совершенно спокойным, но просто не мог. Он не управлял сейчас своим телом, как не управлял своей головой. Он боялся мыслей, которые могли залезть в его голову в этот момент. Боялся, потому что понимал – эти мысли не будут принадлежать ему. Он не мог сказать, чьи были бы эти мысли, но понимал, что они были бы чужими.

– Я…

Генри хотел что-то сказать в свое оправдание, хотел объяснить сыну, что он имел ввиду совсем не то. Но Сильвестр не дал ему договорить фразу. Руки его вдруг взлетели в воздух в каком-то психическом жесте, а лицо исказила неприятная гримаса.

– Да пошло оно все… – тихим, уставшим от жизни голосом сказал он, после чего развернулся и пошагал куда-то прочь.

Он хотел уйти. Уйти, куда глаза глядят. А, может быть, туда, куда приведут его ноги. Ему было понятно одно – он не знал, куда он собирался идти. Да, собственно говоря, это было и не важно. Для него гораздо важнее было другое – остаться наедине с самим собой, подумать о произошедшем, а потом, может, сброситься с крыши.

Но ему не дали никуда уйти. Окрикнули, причем в довольно грубой манере. Никаких тебе добрых обращений или попыток успокоить.

– Эй, ты…

Первой мыслью Сильвестра, когда он услышал этот окрик, было игнорирование. Мало ли кто там что ему кричит. Пусть все идут лесом. Но потом совершенно неожиданно для себя самого, вопреки своим мыслям, которые могли не в полной мере принадлежать ему, он остановился и обернулся.

К нему бежал какой-то мужчина. Он имел совершенно обычную внешность человека, который пашет годами на одном и том же месте, выполняя одну и ту же работу день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем. Впереди у него выпирало пузо, как следствие огромного количества пива, выпитого по вечерам и выходным.

– Стоять… – выпалил пузатый полицейский, догнав, наконец, Сильвестра. Он тяжело дышал, опершись руками о колени, но вид делал очень грозный. Словно Сильвестру не было на это наплевать…

– Что вы хотели? – пугающе спокойным голосом задал Сильвестр вопрос этому куску дерьма, как он обозвал про себя пузатого.

Полицейский еще, наверное, минуту пытался отдышаться. Сильвестру же не оставалось ничего другого, кроме как ждать. Казалось бы, прошла всего лишь минута, но за эту минуту он возненавидел пузатого полицейского настолько сильно, будто тот был его главным врагом во вселенной.

– Вы должны… проехать в участок… – наконец-то выдал капитан, соизволив разогнуться. Тем не менее, его грудь все еще ходила ходуном. – К вам есть… некоторые вопросы…

Сильвестра новость почему-то вообще не тронула. Ему было плевать, куда идти. Ему было плевать, что делать. К нему есть вопросы? Что ж, он на них ответит. И даже ненависть к пузатому как-то сразу поутихла. Прошла еще пара секунд, и Сильвестр уже напрочь забыл про эту мимолетную ненависть к человеку, которого он видел в первый раз в жизни. Правда, он не знал, что ответить. И пока он колебался, рядом появился его отец.

– Какие-то проблемы? – обратился он к полицейскому тоном, которого Сильвестр от него не слышал еще ни разу.

Тот даже опешил. Одно дело было разговаривать с каким-то сопляком, которому только-только исполнилось двадцать лет, и совсем другое – объяснять свое поведение взрослому мужчине, который на голову тебя выше. Впрочем, он даже здесь не растерялся. Сглотнув комок в горле, он приподнял подбородок и с гордой стойкой выпалил следующую фразу:

– Я имею полное право задержать вас обоих для дачи показаний, – после этих слов последовала значительная пауза, которая, судя по всему, должна была добавить весомости его словам. И лишь потешив свое эго, пузатый продолжил: – И я намерен это сделать.

Кажется, в своих мыслях он резко увеличил свою значимость. Но со стороны на него смотреть было просто смешно. Правда, ни Сильвестр, ни Генри смеяться даже не думали. Последний же вообще довольно сильно разозлился. Он еле сдерживался от того, чтобы не схватить надоедливого придурка и не устроить ему хорошую трепку.

– Мне кажется, вы что-то перепутали, – Генри пытался говорить как можно вежливее, но чувствовал, что может сорваться в любую секунду.

Между ними грозила разразиться нешуточная перепалка, но тут вмешался Сильвестр. Он аккуратно остановил своего отца ладонью, и сказал совершенно спокойно:

– Я дам показания.

И все, споры как-то сразу сдулись, потому что спорить было больше не о чем. Пузатый с видом победителя развернулся на каблуках и с высоко поднятой головой пошагал к служебной машине. По пути он бросил через плечо:

– Жду вас в участке.

Кажется, он пробурчал что-то еще, но ни Сильвестр, ни его отец даже не пытались прислушиваться к пузатому полицейскому, у которого в голове, похоже, вместо мозгов был маргарин. Как бы там ни было, про него отец с сыном почти сразу забыли. Просто не до него сейчас им было. У обоих в головах до сих пор стояла очень яркая картина – обезглавленный и истерзанный труп девушки Сильвестра. Эта картина отпечатывалась в мозгу так, словно ее там набили в виде татуировки. Эта картина могла остаться там еще на очень долгое время. Может быть, даже на всю жизнь. И если Генри еще как-то мог с этим справиться в силу своего возраста, то Сильвестр вообще не представлял, как он будет с этим жить.

Из ступора Сильвестра вывела рука его отца, легшая ему на плечо.

– Ты уверен, что хочешь давать показания? – с сомнением в голосе спросил у него Генри. – Просто если ты не хочешь этого делать, то я мог бы все устроить…

Сильвестр благодарно улыбнулся отцу уголком рта в знак благодарности, но оба понимали, что улыбка эта была чисто формальной.

– Так будет проще, – сказал Сильвестр. – Да и скрывать мне вроде как нечего…

Генри кивнул сыну, и оба усталой понурой походкой двинули к черному внедорожнику, дожидавшемуся их на выходе из парка.

На улицах все жило, кипело и дышало полной грудью. Ленд Крузер катил по этим улицам, а из окна с пассажирской стороны на все это с абсолютным непониманием смотрел Сильвестр. Для всего города ничего не случилось. Город продолжал жить дальше. Он прожевал и выплюнул человека, и никто этого даже не заметил. Все дальше шли по своим делам, как и раньше. И Сильвестру вдруг пришла в голову неприятная мысль. А если город прожует и выплюнет его? Никто ведь не заметит этого. Город будет жить точно так же как и сейчас, когда прожевал и выплюнул его девушку. Его драгоценную Мэри.

Пока они ехали, Сильвестр очень сильно погрузился в себя. Погрузился до того сильно, что у него пропало какое-либо желание двигаться, когда они подъехали к участку. Куда-то идти? Нет уж, увольте. Лучше я посижу здесь лет так сто, думал он. Но идти вроде как было надо. Как-никак он сам согласился на допрос, хотя был выбор. Пришлось пересиливать себя и свое нежелание двигаться. Это было очень сложно. До того сложно, что ему казалось, будто он пытается сдвинуть с места гору.

Помог ему, как и прежде, отец. Сильвестр не понимал теперь, как бы он справился со всем этим самостоятельно. Он бы, наверное, просто сошел с ума. Но пока что, благодаря отцу, его сознание еще было вместе с ним. И, если честно, он не знал, радоваться ли этому факту…

Они вышли из машины и зашли в участок полиции. Когда они оказались внутри, на Генри вдруг накатило дежавю. Когда-то он уже приезжал в этот участок. С тех пор утекло много воды, но обстановка осталась прежней. Было такое ощущение, что у полиции нет денег, чтобы сделать ремонт, или что-то поменять. Из-за этого Генри резко стало плохо.

Он остановился, пытаясь справиться с накатившей лавиной весьма неприятных воспоминаний. Это не могло остаться незамеченным. Сильвестр, хоть и находился сейчас в прострации, сразу понял, что с отцом что-то не так.

– Пап, ты в порядке? – обеспокоенно спросил он, положив руку ему на плечо и пытаясь заглянуть ему в глаза.

Но отец словно не слышал его. Он мотал головой то направо, то налево, как будто видя перед собой какую-то другую, доступную только его взгляду, картинку. Смотреть на его состояние со стороны было невыносимо. Сын уже вовсю тряс отца за плечо, пытаясь вернуть его в чувство, но получалось не очень.

Прошла пара минут, прежде чем к Генри начал возвращаться разум. Сильвестр понял это по взгляду. Генри на несколько секунд застыл, словно соображая, что вообще вокруг происходит. В какой-то момент шестеренки в его голове, видимо, встали, наконец, на место. Он посмотрел на сына и попытался сделать так, будто ничего только что не произошло. Сейчас было не время и не место рассказывать ту историю. Историю, разрушившую его жизнь. Гораздо важнее сейчас было поддержать сына. Чем он и планировал сейчас заняться.

– Ты в порядке, пап? – повторил Сильвестр уже в который раз.

Генри попытался улыбнуться. Получилось откровенно плохо, но как уж вышло. Он честно старался.

– Я в норме, – сказал он. – Просто произошедшее сильно меня потрясло. Даже не представляю, что сейчас чувствуешь ты.

Сказал и снова обнял сына. Буквально на несколько секунд. Оба понимали, что количество объятий за этот день превысило для них все допустимые нормы.

Когда оба пришли в себя, то вдвоем, абсолютно не сговариваясь, направились к стеклянной перегородке, которая все так же находилась с правой стороны от входа, как и много лет назад. За перегородкой сидел молодой полицейский, без всякого интереса наблюдавший за парнем с мужчиной. Зрение у Генри к этому возрасту, а было ему сейчас уже пятьдесят лет, было не самым лучшим, и он не сразу разглядел звание. Но вот когда они подошли поближе, то на него снова накатило – за перегородкой сидел сержант.

Генри крепко выругался про себя, стараясь внешне вида не подавать. Но краем сознания все-таки заметил, что мимика на его лице живет какой-то своей жизнью, совершенно не слушаясь своего хозяина. Но, как бы там ни было, молодому сержанту, который был чуть ли не полной копией такого же сержанта много лет назад, было все равно, кто как на него смотрит и кто что от него хочет. Сержант мечтал и сейчас, и вообще всегда только об одном – он думал об окончании его смены и о том, как придет домой и завалится на диван с бутылкой пива в одной руке и пультом от телевизора в другой. Так что, когда к нему подошли парень с мужчиной, он с огромным трудом сконцентрировал на них свое внимание.

Возможно, кто-то другой первым задал бы вопрос посетителям. Но только не этот сержант, сидевший на входе. Вместо этого он лишь пялился в упор на ненавистные ему лица каких-то граждан, даже не пытаясь скрыть своего настроения на своем лице.

– Нас вызвали для дачи показаний, – нехотя обратился Генри к молодому сержанту. – Куда нам пройти?

На лице сержанта не дрогнул ни единый мускул. Он вообще никак не отреагировал на слова мужчины. Лишь губы его словно сами по себе очень сухо произнесли уже приевшуюся фразу:

– Третий кабинет.

Даже Сильвестр почувствовал напряжение в отце. Молодой сержант явно ему не нравился. Сильвестру даже показалось, что его отец сейчас взорвется от напряжения, своей огромной рукой схватит сержанта за горло и придушит прямо сквозь небольшое окошко. Но нет, он ошибся. Наверное, все-таки к счастью. Не хватало им еще таких неожиданных неприятностей, как преследование полиции…

– Как нам пройти к нему? – проглотив взрывоопасное вещество под названием нервы спросил Генри.

Сильвестр мог бы поклясться, что слышал, как хрустнули от напряжения отцовские пальцы, сжатые в кулаки.

– Налево по коридору, – все так же бездушно ответил сержант.

Казалось, он вообще не считывает эмоции стоящего перед ним гражданина. Перед ним как будто вообще никого не было. Какой же он все-таки ублюдок, подумал Генри, когда они с Сильвестром уходили в обозначенном сержантом направлении. Чтоб ему пусто было, придурок поганый…

Безусловно, такие мысли были недостойны взрослого состоявшегося мужчины пятидесяти лет, но Генри бесила вся эта ситуация. Его бесило, что все повторяется, его бесил этот сержант за стеклянной перегородкой. Казалось бы, причем тут вообще сержант? Он ведь вообще ничего сильно плохого ему не сделал. Да что далеко ходить – они вообще встретились первый, а, возможно, и последний раз в жизни. Тогда чего на него обижаться то? Чего на него злиться? Все было сложно и запутанно в голове у Генри. До того запутанно, что он и сам с трудном мог сейчас разобраться в дебрях своих мыслей и настроений. Он знал лишь одно – этот сержант очень походил на сержанта, сидевшего здесь, на этом же самом месте, много лет назад. И данное обстоятельство очень сильно напоминало Генри о произошедшем когда-то горе. Горе, которое он так и не смог забыть, как ни старался…

Повернув налево, Генри с Сильвестром улицезрели коридор, который, как и все остальное здание не обновлялось похоже никогда. Стены были до того старые, что смотреть на них было просто жалко. Краска ужасно облазила, а потолок из когда-то побеленного уже давно превратился в темно-серый с клочьями паутины то тут, то там. Ужасное это было место. Как будто заброшенное. Да только здесь работали люди. Люди с гордым званием полицейских.

Сильвестр смотрел на все это без особой радости и уже сейчас понимал всю бесполезность их похода сюда. Зачем они здесь? Дать показания? А что это изменит? Это вообще что-то даст кроме потери времени? Но поворачивать обратно было уже как минимум глупо. Просто потому, что они уже стояли возле самой двери под номером три, а его отец нерешительно стучал по старому дереву.

– Да, да, войдите, – прозвучал неприятно знакомый голос. Сильвестр сразу же узнал его, ведь виделись они с его владельцем меньше получаса назад. Где-то в глубине у него зарычал зверь. На секунду проснулась ненависть и желание разорвать ублюдка на части. Прошла секунда, и наваждение исчезло. Он снова был самим собой. Такой же, как и всегда.

Генри толкнул дверь, и, когда она открылась, они вошли в кабинет, такой же старый, как и все остальное здание. За письменным столом, который скончался уже лет как десять, сидел все тот же напыщенный пижон в капитанских погонах. Он нехорошо так ухмылялся, наблюдая, как к нему заходят два человека, которых вызвал ОН. Это Он заставил их прийти к нему. ОН. ЗАСТАВИЛ.

Этот тип, имя которого даже не хочется упоминать, был до того гнилой личностью, что трудно даже представить, каким это образом он умудрился попасть в правоохранительные органы. Впрочем, вспоминая сержанта, сидевшего на входе, удивление проходило как-то само собой. Тип этот был о себе мнения чрезвычайно важного, считая вокруг всех и каждого червями, низшими существами, недостойными его внимания.

Такой вот это был человек. Гнилой и абсолютно убогий. Сильвестру, как только он увидел эту рожу, стало тошно. Но ему пришлось проглотить свои чувства точно так же, как их проглотил еще на входе его отец.

– Садитесь, садитесь, – все с той же гадостной ухмылочкой произнес обладатель капитанских погонов и толстого пуза.

Они прошли внутрь и, закрыв за собой дверь, сели на стулья, стоявшие с противоположной стороны стола. Настроение обоих было хуже некуда.

И начался допрос. Капитан мурыжил их до того долго, что обоим казалось, что прошла уже не одна неделя. Вопросы сменяли друг друга, исторгаемые из противной пасти капитана, потом вопросы повторялись, потом вроде бы появлялись новые, потом снова повторялись, и так до бесконечности. Сильвестр честно терпел все это унижение, потому что знал – выбора у него все равно нет. Если он сделает что-то не то – его мигом упекут в камеру, как подозреваемого. Пусть и не связан он никак с произошедшим убийством. Уж капитан постарается – они с Сильвестром невзлюбили друг друга буквально с первого взгляда.

Сильвестр не понимал подтекста половины вопросов, но усердно отвечал на них. Потом снова не понимал, но все равно отвечал. Он уже давно чувствовал себя униженным. За кого его тут вообще принимают? За кого блин?

Его отец тоже терпел все это с трудом. Сильвестр уже не один раз вспомнил его предложение все разрулить. Он бы поговорил со своим старым другом, и все было бы на мази. Да только Сильвестр ведь сам решил дать показания. И вот что из этого получилось…

В общем, вышли они из здания полиции лишь к вечеру. Оба были выжаты, словно лимоны. Обоим хотелось просто упасть и не шевелиться. Не говоря друг другу ни слова, они, еле переставляя ноги, добрались до машины, сели в нее и сидели, наверное, минут десять, прежде чем Сильвестр первым подал голос:

– Извини, пап…

Генри ответил спустя минуту.

– Да ничего…

Потом он смог найти в себе силы чтобы вставить ключ в замок зажигания и повернуть его. Шестицилиндровый мотор заурчал, казалось, так же устало, каким были и люди, сидевшие в машине. Генри дернул рычаг, отпустил тормоз, и черный внедорожник поехал прочь от этого богом забытого места.

Глава 4
По следу хищника

Темнота окутала город. Сильвестр был рад этой темноте. Она обволакивала его разум, скрывала проблемы, которые днем выглядели гораздо ярче, чем сейчас. В темноте еще можно было хоть как-то находиться…

После того, как они с отцом уехали из участка, Генри привез его к дому. Они попрощались, но Сильвестр не стал подниматься наверх. Вместо этого он поплелся куда-то на своих двоих, надеясь, что по дороге его или собьет машина, или с ним случится еще какой-нибудь смертельный случай. Ему не хотелось ничего ощущать. Ему хотелось отключить чувства. В эти минуты он очень жалел, что этого нельзя сделать. Сейчас он бы все отдал за эту возможность.

Ужасная картина не выходила у Сильвестра из головы, потихоньку сводя его с ума. Ему казалось, что еще немного, и он мог сойти с ума окончательно. Тут он вышел на набережную, и мысли его изменили свой ход. Воспоминания о Мэри с новой силой вдруг нахлынули на него. Все те моменты, что она дарила ему, вставали удивительными образами. На этой набережной, в этом самом месте, они с Мэри и познакомились, и часто потом гуляли.

Он вспоминал их с Мэри прошлое. Чаще всего в голове всплывали вечера, которые они проводили здесь, на этой самой набережной. Это было волшебное место, особенно, когда уже стемнело. Они могли сидеть на лавочке часами, обнявшись и разговаривая о всякой чепухе. Этим мгновеньям не было цены.

Но все это в прошлом. Теперь она мертва, и ее больше не вернешь. И все это произошло после их ссоры. Бог ты мой, думал Сильвестр. Она погибла, а перед смертью они даже не успели помириться. От таких мыслей все становилось еще хуже, чем было до этого.

Знакомое треньканье разорвало тишину. Сильвестр вытащил мобильник из кармана и глянул на экран. Звонил его лучший друг, Алекс. И хоть в любой другой день Сильвестр не задумываясь поднял бы трубку, сейчас он смотрел на экран и не знал, хочет ли он сейчас с кем-то разговаривать. После нескольких гудков решил, что всё-таки хочет. Он сдвинул кружочек вправо и поднес телефон к уху.

– Алло, – собственный голос показался ему чужим.

– Алло, привет, – в голосе Алекса не было слышно обычной радости.

– Привет, Алекс, – Сильвестр старался говорить так, будто ничего не случилось. Насколько это у него получалось, он точно сказать не мог, но честно пытался.

Возникла небольшая пауза, в течение которой его друг, видимо, обдумывал, что сказать дальше.

– Слушай, дружище, – тяжело вздохнув, сказал Алекс, – мне очень жаль, правда. Прими мои соболезнования. Я даже не представляю, через что тебе пришлось пройти. Но мне кажется, что одному тебе сейчас не стоит находится. Может мне приехать? Где ты сейчас находишься?

Сильвестр ответил не сразу. Сначала он обдумал слова своего друга. С одной стороны, ему хотелось побыть одному. Он даже от отца избавился с трудом и именно под таким предлогом – что ему нужно побыть одному. Но с другой стороны Алекс вроде бы говорил верно. И он всё-таки решил принять предложение своего друга.

– Я на набережной. Подъезжай, буду рад твоей компании, – вполне искренне сказал Сильвестр, на что услышал в динамике телефона облегченный вздох Алекса.

– Ох, ну слава богу, я скоро буду. Никуда не уходи.

И не успел Сильвестр ничего сказать, как его друг отключился. Сильвестр посмотрел на экран телефона, заблокировал его, положил в карман. Никуда не уходи, сказал его друг. Сейчас он был на набережной местного пруда. Набережная эта была довольно красивым местом, но сейчас, ночью, никого здесь уже не было. Что ж, не уходить, значит не уходить. Сильвестр медленно подошёл к ступенькам, отделанным плиткой, и сел на одну из них. Вдохнул полную грудь воздуха, и все вроде как стало хорошо. Да только это было ни разу не так. Это говорило тело, а разумом Сильвестр понимал всю трагичность ситуации. Он вообще после случившегося стал как будто другим человеком, и не знал, почему это произошло. У него словно отключили чувства, и он осознавал все вокруг только за счёт разума. Он был как робот. Как долбаный киборг.

Потихоньку ноги сами принесли его к набережной, и вот он сидит и ждёт, когда приедет его лучший друг. Он просто ждал, и, посмотрев на него со стороны, никогда в жизни, нельзя было бы сказать, что с ним что-то случилось. Он выглядел, словно мечтательный юноша, ни больше, ни меньше. И отчасти так и было. Он сам не понял, как пришел к такому состоянию. Он сидел на одной из ступенек и смотрел на воду. Она успокаивала его, затягивала, и вскоре он уже утонул в образах, которые мерещились ему в воде.

* * *

В какой-то момент все стало другим. То ли поменялся мир вокруг, то ли поменялся сам Сильвестр. Разум ускользал от него все дальше и дальше, а на его место приходило нечто звериное. Теперь он не понимал, что делал, не понимал, куда бежал. А он бежал. Бежал на всех четырех лапах. Его вели инстинкты, инстинкты настоящего убийцы. Он готов был уничтожить любую преграду у себя на пути. Теперь он был даже не охотником – теперь он был убийцей. Киллером на четырех лапах.

Краем сознания он понял одну очень странную вещь: это ощущение, что он испытывал сейчас, было ему и знакомо, и незнакомо одновременно. Словно он уже видел это где-то, словно он уже переживал это состояние, но… Но как будто то было не по-настоящему. Сейчас же он словно в первый раз открыл в себе какие-то странные способности. Но эта мысль пронеслась в его голове с быстротой молнии, после чего исчезла. Ее место заняли инстинкты.

Он бежал в поисках добычи, чтобы разорвать ее на куски, но как на зло, на улицах было пусто. Но в какой-то момент ему, наконец, повезло. Он увидел одинокую девушку, которая сегодня немного запозднилась, и кинулся в ее сторону. Как только он увидел ее, то безумство овладело им полностью и бесповоротно.

Она увидела его в последний момент и среагировала не так, как среагировала бы любая другая девушка. Она повернулась навстречу опасности, и это спасло ей жизнь. Огромное чудовище, ещё секунду назад несшееся на нее с ужасающей скоростью, внезапно остановилось. Ярко красные глаза уставились на нее, всматриваясь в черты ее лица, словно пытаясь узнать.

Чудовище словно что-то осознало. Оно замотало мордой, словно это был человек, отрицавший что-то. Сходство было настолько поразительным, что девушку даже бросило в дрожь, хотя до этого она просто стояла, оцепенев от неожиданности.

Чудовище клацнуло огромной пастью, издав какой-то непонятный звук, словно желая сказать что-то, а затем развернулось и убежало прочь. А девушка, осознав, что она только что избежала ужасной гибели, осела на землю. Ее не беспокоило сейчас, что это выглядит нелепо – все ее мысли были заняты этим чудищем, в глазах которого мелькал разум.

* * *

Кто-то бил его по щекам.

– Эй, дружище, ты в порядке?

Голос был до боли знакомый. Кто же это мог быть… Ответ крутился где-то рядом, но каждый раз, когда Сильвестр хотел схватить его, он ускользал. Да и разум не желал к нему возвращаться. Вот бы открыть глаза, чтобы посмотреть вживую, кто же это так настырно бьёт его по щекам. Но глаза тоже не желали открываться – они словно окаменели.

– Да что это с тобой, – знакомый голос уже вовсю возмущался. – Очнись ты уже в конце то концов.

И после этих слов обладатель знакомого голоса так сильно ударил Сильвестра по щеке, что глаза его, наконец-таки открылись.

Мир сразу же обрёл краски. Над ним стоял светловолосый парень с голубыми глазами – в общем, мечта всех девушек. Его волосы имели короткую длину и постоянно стояли торчком, что делало его больше похожим на боксера, чем на покорителя женских сердец.

Сильвестр целую минуту смотрел на этого парня, прежде чем память вернулась к нему. Над ним нависал не кто иной, как Алекс – его лучший друг.

– Что… Что со мной случилось? Где я? – несмотря на то, что память к нему, наконец-то, вернулась, дар речи возвращался с трудом.

– Я не знаю, что с тобой приключилось, но я жутко испугался, когда увидел тебя без сознания, – сказал Алекс с озабоченным выражением на лице.

Сильвестр попытался подняться, и друг мгновенно протянул руку помощи. Приняв сидячее положение, он огляделся. Он находился в том самом месте, на ступеньках у воды на набережной. Неужели ничего не произошло?

– Тебя что-то беспокоит? – спросил Алекс. Глянув на него, Сильвестр увидел искреннее беспокойство. – Ты как будто изменился. Прямо сам не свой. – С этими словами Алекс сел рядом с Сильвестром на бетонные ступеньки.

Сильвестр ещё раз огляделся вокруг, желая убедиться, что рядом никого нет.

– Что-то не так… У меня какое-то странное ощущение… – Сильвестр схватился руками за голову и сильно сжал ее. – Я ничего не понимаю…

Алекс похлопал друга по спине.

– Похоже, ты сильно приложился головой, когда падал в обморок.

– Да иди ты… – Сильвестр ткнул друга кулаком в плечо. Алекс же при этом заливался хохотом.

Он посмотрел на друга осуждающе, и под этим взглядом Алекс перестал-таки смеяться.

– Вообще-то я говорил серьезно. Мне кажется, что-то произошло. Что-то необычное. И…

– Что и? – спросил Алекс, когда Сильвестр запнулся.

– И ужасное… Мне кажется, я только что чуть не убил человека.

Когда он сказал последние два слова, его пробила дрожь. Что-то определенно происходило, и…

– Смерть Мэри была только началом…

Он поднял взгляд на своего друга и только теперь понял, что последнюю фразу произнес вслух. Алекс смотрел на него во все глаза, и не знал, смеяться или воспринимать всю эту чушь всерьез. По крайней мере, Сильвестру казалось именно так.

– Мне кажется, ты мне не веришь, – высказал Сильвестр пришедшую ему в голову мысль. – Мне кажется, ты принимаешь меня за идиота.

Если честно, он думал, что после этой фразы Алекс вспылит и сразу же примется переубеждать его в обратном – как-никак они были лучшими друзьями. Но, вопреки его ожиданиям, Алекс, опустив голову, сидел тихо и задумчиво рядом с ним. Сильвестр пытался заглянуть ему в глаза, но его друг, видимо, этого отнюдь не хотел и лишь отворачивал голову. Сильвестр видел, что Алекс замялся, видел, что он сомневается, верить Сильвестру или нет, но, хорошенько подумав, решил не делать поспешных выводов и дать ему еще один шанс. Вдруг, Алекс все-таки поверит ему…

– Слушай, – решил он более ясно выразить свою мысль, – мы ведь с тобой знакомы очень давно. И я тебя никогда не обманывал…

– Все так, – заговорил Алекс после продолжительного молчания, – да только звучит это ну совсем уж чудно.

Произнося эту фразу, он выделил слово «совсем». Он протянул его так, что сразу Сильвестру сразу стало понятно, что недоверие его друга просто зашкаливает.