Текст книги "Инквизитор поневоле"

Глава 8

Броню я оставил. Хоть Диконтра и предлагал забрать. Все одно взамен им мне дать нечего. Да и что греха таить, в ней мне было как-то уверенней, спокойней, даже снимать не хотелось.

Решили только, что сильно светить ею не стоит, и в итоге мне выдали какой-то черный макинтош – длинный, плотно севший на кирасу, но при этом весьма удобный – с высоким стоячим воротом, надев и застегнув который, я вдруг почувствовал себя то ли клериком Тетраграмматона из «Эквилибриума», то ли Нео из «Матрицы». В общем, получился натуральный прикид избранного, что немного подняло мне настроение.

Пользуясь оказией, решил заглянуть и к томящейся в застенках магической братии. Попроведать, как они там переносят нарко-магическую ломку, вызванную резкой отменой приема иквусовского эликсира.

Невольно и с тихой грустью вспомнил я завхоза. Какой-никакой, а товарищ был, земляк. И так по-глупому все вышло. Впрочем, понимание правильности моего поступка быстро это легкое чувство вины заглушило.

Спустившись в подвал управления, я кивнул скучающему в помещении охраны инквизитору и, отворив дверь, вошел в камеру к архимагу. Ну как в камеру… Оглядев открывшиеся передо мной хоромы, сделавшие бы честь иному люксу моего мира, я только хмыкнул: с местом заключения они не ассоциировались никак.

Во-первых, каменные стены сплошь задрапированы расшитыми занавесками. «Портьеры», – вспомнил я правильное слово. Вместо жестких деревянных топчанов стояли кровати с балдахинами, а по полу были раскатаны толстые ковры, которые, будь мы на Земле, я бы, наверное, назвал персидскими.

Архимаг отбывал срок не один – на всех по отдельности тут и камер бы не хватило, поэтому селили по пять. Так что гуляющие в народе слухи про необъятные казематы инквизиции были лишь слухами.

Я оглядел лежащих на кроватях и индифферентно пялящихся в потолок магов и, кашлянув, чтобы привлечь внимание, солидно произнес:

– Приветствую! Как самочувствие?

Маги подняли головы, посмотрев сначала с недоумением, а потом и с узнаванием во взглядах. Пугающе синхронно их лица исказились в гримасе ненависти, и кто-то слабым голосом воскликнул:

– Это он! Бейте его!

– Да-да, – вторил ему другой, – нам только доползти да на пол его завалить, а там уж мы ему…

Следом в кирасу мне легонько тюкнулась еле доброшенная деревянная кружка, и я с удивлением посмотрел на ее хозяина, свалившегося с тяжелым дыханием обратно на постель, словно бы он только что лично закатил сизифов камень на вершину горы.

Это что же, они ослабели из-за подавляющего поля? Или это магическая ломка так действует?

– Не тратьте силы, коллеги, – устало попросил архимаг, также смеривший меня неодобрительным взглядом, – нам сейчас и кутенку голову не свернуть. Вы что-то хотели, Павел Алексеевич?

– Да нет, просто зашел спросить, как себя чувствуете, – испытывая легкие угрызения совести, ответил я.

– Спасибо, отвратительно. Как и днем вчера, как будет и днем завтра. Что-то еще?

– Ну, в общем-то, нет, – пожал я плечами, потому что сам свой визит ничем, кроме банального любопытства, объяснить не мог.

– Тогда я бы попросил не раздражать моих коллег – им сейчас нужны все силы, а вы их заставляете эти силы растрачивать попусту.

Криво улыбнувшись столь неприкрытому намеку на дверь за моей спиной, я было развернулся, когда вдруг голос Кхана, из холодно-недовольного ставший напряженным, произнес, мигом окатив меня волной пробежавших по телу мурашек:

– Стойте, что это на вас?!

– ПСИ-защита, – обернувшись, ответил я.

– Хм… – буркнул мой собеседник, однако после лишь устало вздохнул и пробормотал: – Действительно, что это я лезу? Их дела, пусть сами и разбираются.

– Вы о чем? – поинтересовался я, застыв в нерешительности на пороге и слегка напрягшись от этого непонятного архимагова бормотания.

– Да так, ни о чем, – пробормотал ректор академии. Но затем, дернув себя со злостью за бороду, проговорил скороговоркой, не глядя на меня: – То, что вам дали, эта защита… Она неполная.

– Знаю, – кивнул я, – шлема нет.

– Там не шлем. Но… нет, неважно. Важно другое, – Кхан взглянул на меня пронзительным взглядом голубых глаз, в этот раз – без своих странных очков. – Не всегда общее счастье важнее вашего личного. Трижды подумайте, надо ли вам оно.

– Что «оно»? – переспросил я. Но архимаг уже отвернулся, резко замолчав. И как я ни пытался, ничего больше добиться от него не смог.

* * *

Выйдя из управления, я расстегнул плащ, поправил кушак и, задумавшись и привычно не обращая внимания на косые взгляды окружающих, пошел к академии. Слова ректора все не шли из головы. Слишком уж странными они были. Нет, я и так знал, что здоровый эгоизм полезен для организма, но почему это было сказано именно так и именно сейчас?

Мысли плавно перескочили на Караул Смерти, невольно вызвав в душе тепло с толикой уважения. Смог бы я так? Глушаков бы смог, точно знаю. А вот я пока такой уверенности в себе не чувствовал. Сознательно идти на смертельный риск… Да, действительно, тогда была самая натуральная Эпоха Героев. Героев без страха и упрека, готовых идти до конца. Не то что я…

– Стоять, кто таков?! – вдруг спросили у меня.

Как оказалось, дорогу мне, грубо прервав размышления, заступил наряд городской стражи.

– Инквизиция, – ответил я и, стянув перчатку, светанул кольцом, заставив вспыхнуть иероглиф на торце.

Наряд заметно расслабился, опустив крепко сжатые в руках алебарды, а старший, чуть склонив голову, уважительно, но без подобострастия произнес:

– Простите, святой отец. Впервые вижу подобное одеяние, обычно ваши все в рясах. А вы словно с границы, в доспехе. Вернулись откуда-то?

– Да нет, – хмыкнул я, – местный. Поставили вот в академии за магами следить.

– А, ну тогда понятно, – заулыбались стражники. – С этими-то да, только в броне и ходить.

Мы разошлись, а я вдруг подумал, не сболтнул ли лишнего совсем посторонним людям. Но в итоге рассудил, что они – не совсем левые, тоже служивые, так сказать, и большого вреда от этого не будет. Тем более что я и так к академии иду, и если кому-то взбредет в голову за мной проследить, то конечный пункт моего маршрута установить проблем не будет.

Народу, кстати, мой прикид был в новинку. Я и сам находил одеяние несколько странным для магического средневековья, скорее уж оно отдавало каким-то технофэнтези. Многие оглядывались, а встречные старались уступить дорогу, опасливо поглядывая на шипастые латные перчатки, выглядывающие из рукавов плаща. Поначалу-то я этого не замечал, погруженный в свои мысли, но после разговора со стражей понял, что, словно белая ворона, смотрюсь на этих улочках чужеродным элементом.

Выходцем из другого мира.

А вокруг меня тем временем продолжалась привычная для полудня обывательская суета.

– Ах ты!.. – услышал я злой мужской голос, а затем увидел, как пузатый мужик с размаху бьет женщину перед ним ладонью по лицу. – Ты, мать моих детей, днем, когда я в поте лица тружусь в лавке, бегаешь, как последняя шлюха, по чужим домам! Я тебя кормлю, одеваю, все для тебя делаю! Так чего тебе еще не хватает?! Вот чего?!

На маргиналов и люмпенов эта пара не походила, однако я замедлил шаг, внимательно на них поглядывая. Органически не люблю, когда бьют женщин.

Сам по себе мужик был этакий богатый горожанин. О достатке говорили явно новая, яркая цветастая одежда и огромное пузо, которое он с большим достоинством нес впереди себя, как бы показывая окружающим, что с едой у него в доме все в полном порядке. Женщина тоже была хорошо одета и ухожена. Не худышка, слегка в теле, но с приятными глазу пропорциями, которые угадывались под платьем.

Это, наверное, в первую очередь и остановило меня от немедленного вмешательства.

– Члена, – вдруг тихо, но отчетливо ответила дама. – Члена, и желательно – с мужиком, который может нормально трахнуть, а не потеющего хряка с мизерным стручком, которого хватает только на полминуты.

Я аж споткнулся от подобной «честности», а толстяк и вовсе схватился за сердце, выпучив глаза и молча разевая рот. После чего побагровел так, что казалось, будто его сейчас удар хватит.

– Да как ты… – произнес он, но от былой злости не осталось и следа. Из мужчины словно выпустили воздух, он обмяк и как-то даже весь съежился.

«По больному ударила», – понял я, и сам испытав иррациональный укол стыда. Кому из мужиков будет приятно услышать подобное? И симпатии мои медленно начали перемещаться на сторону толстяка – просто из мужской солидарности.

– Да вот так, – грубо бросила его жена. – Думаешь, я выбирала, когда меня родители выдали за тебя? А то я не знаю, сколько ты отвалил моему отцу за женитьбу, чтоб ему эти деньги черти в зад в аду засунули. Я, между прочим, всегда мечтала, что муж у меня будет высокий, красивый, благородный – настоящий воин, вон как этот хотя бы, – она неожиданно показала пальцем на меня. Толстяк бросил было свирепый взгляд в мою сторону, но, увидев тускло поблескивающую кирасу и «стальные» кулаки, стушевался, опуская взгляд в пол.

Впрочем, на этом женщина не остановилась. Еще раз презрительно оглядев мужа с ног до головы, она буквально выплюнула:

– А не скряга-лавочник, единственное счастье в жизни у которого – нажраться от пуза и сыто рыгать, сидя на лавке, да поучать жизни.

Тут из дома, возле которого семейная пара устроила скандал, вышел детина метра под два ростом в штанах и жилетке без рукавов на голый торс, что лишь подчеркивало величину мышц. Едва уместившись плечами в дверном проеме, он басовито хохотнул и спросил:

– Райла, ты до сих пор здесь? А это кто с тобой? – он, прищурившись, смерил взглядом еще сильнее скукожившегося толстяка.

– Муж, – коротко бросила дама.

– Муж? – выпучился здоровяк, а затем захохотал. Отсмеявшись же, поинтересовался: – И что он тут забыл?

– Да узнать хотел, куда я хожу.

Детина хохотнул вновь, после чего спросил у смурного мужика:

– Ну узнал, и что? Неужто инквизицию привел? Поймать, так сказать, жену на горячем? Она, кстати, очень горячая. Только, видать, не с тобой.

А меня вдруг так заели эти их хамовато-презрительные взгляды, наглость с насмешками и неприкрытое издевательство над ничего не способным им ответить человеком, что я решительно двинулся вперед, буквально в три широких шага преодолев расстояние между нами, и гаркнул в голос:

– Инквизиция! – а затем добавил вдогонку: – Отдел нравов! – наверное, чтобы просто немного припугнуть парочку прелюбодеев.

Вот только эффект превзошел все ожидания. Женщина после моих слов стремительно побледнела и хлопнулась в обморок. Толстяк, снова схватившись за сердце, буквально через пару секунд последовал вслед за ней, а здоровяк наоборот, покраснев, развернулся и рванул от меня внутрь дома, истошно голося на всю округу:

– Облава!

Не знаю, почему я бросился за ним, возможно, что, как у гончей собаки, сработал инстинкт: убегает – догоняй. О том, что глупо врываться одному в дом с неизвестными, я подумал уже потом. Проскочив полумрак коридора, буквально кубарем скатился по лестнице в подвал, нырнул в распахнутый проем, чуть подотстав от орущего детины, пробежал новый коридор, потом, повернув, еще один… и замер от открывшегося моим глазам действа.

Не просто так от меня убегали, ох не просто. В огромном помещении, куда меня привел бегун, одновременно совокуплялось как минимум десятка три разнополых партнеров. Какие уж там отдельные кровати… Это был сплошной живой ковер шевелящихся тел в пропитанной запахами пота, благовоний и каких-то афродизиаков душной атмосфере самого натурального секс-притона.

Я потянул носом смесь, витающую в воздухе, и глубокомысленно изрек:

– Ну все понятно: кокаин, марихуана, крэк…

А затем от души вжарил по всей этой извивающейся толпе расслабляющим проклятьем. Расчет мой оказался верен. Сложно продолжать, когда, извините, всех вокруг настигает мгновенная коллективная дефекация.

Сопутствующие звуки и ароматы «ванили», соединившись с уже витающим в воздухе коктейлем, дали такое ядреное амбре, что мне пришлось, зажимая нос, убегать подальше в коридор, откуда я и заорал затем в полную воплей отчаяния, криков и проклятий залу:

– Инквизиция! Всем выходить по одному! Живо!

Спустя пару минут к выходу потянулись первые горе-свингеры, прикрывая срам кто чем. В том бедламе найти свою одежду было невозможно, поэтому кто что первое схватил, то и напялил, не разбирая, мужское оно или женское.

Кого я только не увидел в этом ряду полуголых обосранцев: и мужиков с женскими корсетами на чреслах, и дам, прижимающих к прелестям чьи-то исподние кальсоны… Менее везучие метались с одной женской шляпкой в руках, не зная, куда ее лучше приладить – спереди или сзади. Кто-то спешно перематывался полупрозрачной газовой шалью.

В общем, полный сюр.

Дождавшись, когда последние участники веселья покинут притон и соберутся на улице перед домом, я оглядел вонючую кучку жмущихся друг к другу извращенцев и скомандовал:

– А ну дружно шагом марш в управление!

И мы пошли. Я, как всегда, позади, готовый ударить заклинанием по толпе, если тем вдруг взбредет в голову начать разбегаться, а любители групповухи впереди, стыдливо прикрываясь и стараясь не смотреть на обалдело глазеющий на них народ.

– Это чей это такое, а, Мытрыновна? – услышал я бабский шепот за спиной.

– Поди разбери, Насыновна. Гляди, голышом все и обделавшиеся. Может, наказание им такое?

– Точно! Позорное! Сейчас в таком виде через город проведут, а там, небось, еще и плетей всыпют.

– А за что?

– Знамо за что, за поругание анператорского имени! За что же еще-то? Болтали, небось, всякое, вот теперь страдають.

– А и правда, Мытрыновна, точно, за поругание. Только что-то стражи мало. Всего один. Да и не пойму, какой он стражи-то, больно одет странно. Наша в таком не ходит.

– Милок, а, милок?

Я обернулся и, увидев пару старушек типа «божий одуванчик», спросил:

– Чего вам, бабушки?

– А ты чей будешь, милок?

– Инквизиция я, инквизиция.

– Ох ты ж, ну точно за поругание! Ты посмотри на них! Бесстыдники! И девок-то сколько!

Я перестал обращать внимание на старушечьи пересуды, тем более что мы все дальше отдалялись от заспоривших, каким именно словом хаяли батюшку-императора арестованные, бабок.

Впрочем, то был лишь один из вариантов. Раздававшиеся со всех сторон предположения мнимых прегрешений моих подопечных были весьма разнообразны, единодушен народ был только в том, что веду я их в таком виде в качестве наказания.

– Да что говном, смолой, смолой их, а потом перьями обсыпать! – выкрикнул вдруг кто-то.

– Точно! – поддержали неизвестного. – Тащите бочки!

– Так, – рявкнул я поверх голов, заставив всполошиться птиц на крышах домов, привлеченных общей суматохой, – никакой смолы и перьев!

– Так мы же помочь!

Я в ответ хмыкнул. Действительно, какие добрые и отзывчивые люди.

– Благодарю от имени инквизиции, но помощь тут не требуется.

– Ну, ладно…

Народ еще немного погудел, успокаиваясь, а затем переключился на самих задержанных.

– Ты смотри, смотри какие сисяндры! Ух, я бы их помял! – раздался из окружающей нас толпы веселый мужской возглас. За ним последовал звук смачной затрещины, и уже недовольный женский голос произнес:

– Сиськи он разглядел. Мять собрался. Сначала отрасти хозяйство, как вон у того, что, ежель на колени поставить, по земле волочиться будет, тогда и на сиськи такие замахивайся. Что покраснел? Во-во, молчи уж, пока не прибила.

И вновь слухи летели впереди нас, потому что когда вся наша процессия вышла на площадь, то меня снова ожидал Амнис.

– Ширяев, ты опять?! – взвился он, как только я подошел, оставив задержанных позади – все одно им деваться было некуда. – Часа же не прошло, как ты от нас вышел! И вообще, оскорбление императора – это по части городской стражи. Да и те просто всыплют плетей на месте, чтоб кожа со спины сползла, и отпустят. Зачем ты их сюда-то потащил?!

Тут до нас долетели отголоски сортирных ароматов, и глаза моего наставника почти натурально поползли на лоб, когда он разглядел, в каком виде я привел сюда толпу.

– Ширяев, ты часом не заболел? Ты их говном, что ли, обмазывал? Это что, там, в твоем мире, нормальная практика? И во что они одеты вообще?

– Да нет, – наконец ответил я, покачав головой, – никакое это не оскорбление. Притон я накрыл.

– Какой притон? – медленно переспросил Амнис.

– Ну… прелюбодейский, – постарался я подобрать наиболее понятное слово.

– Какой-какой? – уточнил замначальника, поковырявшись для верности в ухе.

– В общем, трахались они там все. Прямо вот кучей, просвета не было видно.

Амнис внезапно посерьезнел, вот буквально за долю секунды, словно щелкнули невидимым тумблером. Еще раз окинув толпу своим фирменным прищуренным взглядом, он тоном, не терпящим препирательств, скомандовал:

– Павел, за мной!

Буквально ввинтившись в кучку свингеров, наставник выхватил из толпы того самого здоровяка, что убегал от меня с криком «облава», после чего легко, несмотря на молчаливое сопротивление последнего, вытянул и вывернул тому руку тыльной стороной вверх.

Какое-то заклинание метнулось от него к детине в жилетке, заставив замереть столбом, и Амнис произнес, показывая куда-то под мышку:

– Видишь?

Я присмотрелся и внезапно заметил небольшую татуированную метку, какой-то кружок с рогами. Кивнул утвердительно.

– Вижу.

– Так вот, Паша, это не прелюбодейский притон был, а демонопоклонников. А трахались они там толпой для того, чтобы призвать демона наслаждения.

– И что, он бы им наслаждение подарил? – хмыкнул я.

– Смертельное разве что. Это все пешки, собранные в качестве жертвоприношения. А вот что настоящий организатор притона хотел от демона – это уже интересно. Жаль только, что мы это вряд ли узнаем.

– Почему? – поинтересовался я.

– Потому, Паша, что ты своей выходкой, открыто ведя эту толпу через весь город, оповестил всех, что их задумка провалилась. Кто бы это ни организовал, он уже в курсе и, скорее всего, подчистил все концы. Впрочем, – Амнис вздохнул, – может, с этих и получится выжать чего-нибудь полезного.

– Ну я же не знал, – развел я руками, а Амнис лишь еще тяжелее вздохнул.

Глава 9

– Полгода наблюдения, более двух десятков задействованных сотрудников, не говоря уже о прочих силах и средствах. Крупнейшая сеть демонопоклонников за последние двадцать лет. Дело на контроле у Самого! И буквально за несколько дней до кульминации, когда мы бы вышли на настоящего организатора, ваш дуболом, размахивая кольцом налево и направо, в единый миг рушит всю эту долго выстраиваемую комбинацию! Вы тут, в «двойке», совсем, что ли, офонарели?!

Инквизитор из третьего главного ордена инквизиции, занимавшегося вопросами контрразведки, рассерженным боевым котом метался по кабинету начальника управления, не в силах успокоиться.

Речь его, впрочем, особого впечатления на наблюдавших за ним Диконтру и Амниса не произвела. Городское управление являлось частью второго главного ордена, поэтому без санкции сверху сделать им коллега из «тройки» ничего не мог.

– У меня один вопрос, – спокойно произнес главный инквизитор города. – Почему городское управление не было уведомлено о том, что вы проводите данную операцию на нашей территории?

– Некогда было, – огрызнулся в ответ гость. – Они постоянно меняли место проведения ритуала. Здесь было последнее, и обосновались в нем меньше недели назад.

В этот момент Гоул бросил короткий взгляд на зама и прикрыл веки, подавая знак, после чего чуть холодно улыбнулся и жестко ответил:

– Вот сами и виноваты. Вы что, считаете, что у нас здесь, в управлении, веников не вяжут? И такую вещь, как гнездо демонопоклонников прямо в городе, прохлопают? Ошибаетесь! Между прочим, упомянутый «дуболом» – один из наших лучших сотрудников. Который в одиночку – в одиночку, заметьте, без пары десятков сотрудников! – смог вычислить сектантов и произвести арест всех участников ритуала, включая координатора.

– А почему без санкции? – уязвленный вполне обоснованными обвинениями коллега из «тройки» все еще пытался кусаться.

– На письменную не было времени. Однако он был у меня буквально за полчаса до того, как накрыл гнездо, и получил мое устное разрешение на немедленное проведение операции. Потому что я не собираюсь рисковать жителями города. Мне здесь демонопоклонники не нужны!

– И вы спокойно отправили его туда одного?

На это язвительное замечание Диконтра лишь шире улыбнулся и сказал:

– Во-первых, боевая группа могла быть замечена заранее, во-вторых, повторюсь, это один из лучших сотрудников с даром к проклятьям, прекрасно подготовленный к работе против групп противника.

Представитель смежников еще что-то пофыркал, зло сверкая глазами, но иных аргументов не нашел, так что, буркнув напоследок:

– Мы это доложим главному, – выбежал вон, на прощание громко хлопнув дверью.

– «Один из лучших сотрудников»? – выждав пару минут, со скепсисом в голосе поинтересовался Амнис, взглянув на шефа.

– Ну а почему нет? – ответил Гоул. – Гнездо ведь вычислил.

– Случайно, – вставил ремарку зам.

– Неважно. Все равно всех скопом задержал.

– Заставив обделаться?

– И что? Главное – результат. А он заодно еще и контрразведке на мозоль наступил. Вон как этот тут крутился, словно уж на сковородке.

– Ну, это да, – согласился зам.

Второй и третий главные ордена не особо любили друг друга, временами сталкиваясь лбами. Как, например, в случае с этим гнездом. Так что небольшая гадость, сделанная «коллегам», приятно грела душу обоим инквизиторам.

Чувство это, конечно, было не совсем пристойным, и кольцо каждого чуточку кольнуло кожу владельца слабым магическим разрядом, напоминая про недостойные звания инквизитора мысли.

– Так, – произнес Диконтра, потерев палец, – напиши-ка на мое имя представление на поощрение нашего пострела. Думаю, заслужил.

– Хорошо, – кивнул Амнис.

– Ну а теперь, поговорим о деле «магистров». Знаешь, вырисовывается крайне неприглядная картина…

* * *

– А я все чаще замечаю, как мне как будто кто-то подменил… – мурлыкал я, намываясь под струями горячей душевой воды у себя на чердаке. Отгороженный шторкой угол вмещал и ванну, и раковину с зеркалом, так что недостатка в бытовых удобствах я не испытывал.

На удивление, за демонопоклонников не только сильно не наругали, а наоборот даже, скупо, но похвалили. Прогресс, однако. Так, глядишь, тьфу-тьфу, и наладится жизнь-то.

Похвала, правда, выразилась в снятии наложенного ранее взыскания, но и то хлеб.

Попросили также в будущем прежде, чем очертя голову бросаться куда-то, если еще что-то подобное замечу, сначала, не привлекая внимания, все изучить, затем – доложить начальству, и только потом, после оценки ситуации, поступать в соответствии с высочайше одобренным планом действий.

– И снятся нам не скрипы траходрома… – напевал я хулигански переделанную песню группы «Земляне», когда в комнате вдруг что-то с оглушительным грохотом взорвалось. Да так, что чердак мгновенно заволокло пылью, неизвестно из каких щелей выбитой.

Очухался я лежащим на полу за ванной и прикрывающим голову руками. Причем сам не помню, каким макаром там оказался. Вбил-таки в меня Глушаков правильные рефлексы для нештатных ситуаций. Вот и сейчас я дождался, когда пыль немного осядет, и аккуратно выглянул из-за ванны, чтоб оценить масштаб разрушений.

Последних, как ни странно, оказалось не так уж много, только вот в крыше стало на одно непредусмотренное отверстие больше. Аккурат над кроватью, которая сейчас представляла собою бесформенный ком с разъехавшимися во все стороны ножками и лопнувшей в нескольких местах деревянной основой.

Наверху заскрипело, и через дыру посыпались остатки битой черепицы с обломками деревянной обрешетки, после чего затихло окончательно.

Опасливо посмотрев туда, на голубеющее сквозь проем небо, дабы проверить, не готовится ли упасть следом еще что-нибудь, я решил выбираться наружу.

– Это чёй-то? – задумчиво произнес, медленно поднимаясь из-за импровизированного укрытия. – Кровать, что ли, заминировали?

Признаться, первая мысль была именно такой. А вдруг вампиры или эльфы решили отомстить? Правда, меня заверяли, что последние не сунутся… по крайней мере, пока, на фоне поднявшейся шумихи. Зато «обнадежили» тем, что сроков давности они тоже не знают и вполне могут лет так через двадцать, улучив момент, отомстить.

Нашарив и натянув трусы, я мелкими осторожными шагами стал подбираться к эпицентру взрыва. Впрочем, на ходу изучая характер повреждений, вскоре понял, что дыру проломило не чем-то отсюда, с чердака вылетевшим, а наоборот, сюда что-то влетело снаружи через крышу.

– С ковра-самолета чего скинули? – пробормотал я себе под нос, вспоминая обиженных на меня султанцев. Эти тоже могли, как минимум имели средства доставки поражающего элемента.

Оставалось только выяснить, чем конкретно зарядили по моему жилищу.

– Вот уроды! – в сердцах выругался я, на миг представив, что было бы, если б я не пошел мыться, а валялся в этой самой практически разнесенной кровати. – Так ведь и помереть недолго!

Со стороны кровати вдруг раздался какой-то невнятный приглушенный стон, а я, обойдя ту в этот момент сбоку, с изумлением увидел голые ноги, торчащие из сложившегося книжкой матраса. Женские, кстати, ноги.

Упомянутые конечности попеременно дрыгались, демонстрируя попытки их хозяйки высвободиться, но все было тщетно.

Почесав затылок, я прикрикнул:

– А ну не дергайся, сейчас помогу!

Ноги двигаться перестали, а из матраса снова послышались невнятные звуки.

– Помолчи!

Я схватил тонкие лодыжки и с силой потянул на себя, для верности упершись ногой в край кровати, так как держало неизвестную крепко. Мало-помалу дело сдвинулось, и из матраса показались сперва голые бедра, за ними – крепкие ягодицы в кружевных трусиках, после выехала грудь в таком же кружевном лифчике (третий размер, естественно), а в конце со стуком под тихое ойканье на пол выпала и остальная девушка, чье лицо я разглядеть не смог из-за задранной вверх ученической мантии.

– Уф! Думала, задохнусь! – донеслось из-под нее, и одеяние поползло вниз.

Спустя секунду я увидел и ее личико, а она, в свою очередь увидев меня, резко запунцовела, и сверкающее белизной белье было мгновенно прикрыто с треском безжалостно растягиваемой ткани.

Девушка – и весьма приятная, между прочим, что лицом, что телом, – попеременно то краснея, то бледнея, заикающимся голосом протянула:

– Ты-ты-ты…

– Да, – согласно качнул головой я, отвечая на невысказанный вопрос, – видел.

– Какой позор… – прикрыла глаза рукой незнакомка. – Меня, герцогиню Алингерскую, в столь неподобающем виде видел какой-то мужчина…

– Я не какой-то мужчина, – даже чуть обиделся я. – Я – инквизитор.

– Святой отец? Правда? – герцогиня чуть приподняла ладошку, выглядывая из-под нее.

Я кивнул и показал кольцо.

– Ох… – сразу же заметно расслабилась собеседница. – У вас же обет безбрачия, так что вы и правда, – она чуть хихикнула, – не совсем мужчина, а значит, моя честь не пострадала.

А вот это, про «не совсем мужчину», было действительно обидно. К тому же опять эти сказки про обет. Она ведь вроде местная, а все туда же.

Я насупился и, сложив руки на груди, хмуро поинтересовался:

– А скажите мне, сиятельная госпожа, каким образом вы здесь оказались? Ах да, и не могли бы вы представиться полностью?

– О, простите мне мои манеры, – тут же подскочила девица, после чего, поправив мантию и гордо вскинув голову, представилась: – Сиона Латина Вилитад, герцогиня Алингерская, третья в очереди на престол!

«И эта туда же, – мысленно вздохнул я. – Подруга, наверное, этой принцессы, как там ее…»

– А попала я к вам, святой отец, потому что заклинание переноса – наше, семейное – почему-то не сработало, как должно было, и меня выкинуло прямо над вашей крышей. Чудом уцелела, спасибо амулету и кровати.

Герцогиня оглядела то, что осталось от последней, и, чуть виновато покосившись на меня, добавила:

– Я вам, конечно же, куплю новую такую же. Взамен.

– Эх… – махнул я рукой, испытав вдруг безотчетную грусть по безвременно почившей мебели, с которой, можно сказать, уже успел сродниться. – Такую – не купите, это ложе страсти было.

– Ложе страсти?! – глаза благородной особы стали по полтиннику. – Но вы же святой отец! А как же обет?!

– А? – непонимающе взглянул я на нее… а потом до меня дошло. – Нет, демоницу оттуда мы давно изгнали.

– А-а… – протянула та, успокаиваясь. – А я уж невесть что себе вообразила… Да, такую, конечно, купить я не смогу, но, поверьте, постараюсь найти достойную замену, как-никак, была спасена моя жизнь.

– Ладно, – вновь махнул я рукой, – что уж теперь. Да и вам, наверное, пора уже, герцогиня.

– Верно, – чопорно кивнула девица, – мое время слишком ценно, чтобы тратить его не задумываясь. Хотя для вас, святой отец, я отныне всегда его постараюсь найти.

– Премного благодарен, – произнес я. И спросил напоследок: – Вы же в женское общежитие?

– Да, святой отец.

– Передавайте привет Анни-Мирне, – чуть улыбнулся я, но что-то явно пошло не так, поскольку в ответ на мою невинную просьбу лицо девушки вдруг исказила гримаса ненависти, и она выплюнула:

– Этой шлюхе?! Да никогда! – после чего подозрительно сощурилась, оглядывая меня, и спросила с холодком в голосе: – А вы с нею, стало быть, знакомы?

– Да не то чтобы… – протянул я, лихорадочно соображая, как мне быть. Осторожно молвил: – Просто не так давно узнал случайно, что она тоже учится в академии, и побеседовал, разумеется. Но я здесь представитель инквизиции, так что это больше по долгу службы.

Внезапно я подумал, мол, а на кой черт перед этой девахой оправдываюсь-то? Правда, третья в очереди на корону… мало ли как повернется.

Собеседница моя слегка смягчилась и заметила с легкой иронией:

– Думаю, ее поведение вы уже смогли оценить – здесь, вдалеке от дворца, она не особо скрывается. Пьянки, распутное поведение, куча сомнительных знакомств… Замечательная будет императрица, как считаете, святой отец?

Опасный вопрос.

– Никак не считаю, – ровным голосом ответил я после недолгой паузы. – И, думаю, это не совсем тот разговор, который стоит продолжать.

– Согласна, – после краткой заминки произнесла герцогиня, признавая мою правоту. Очевидно, она и сама поняла, что слегка перегнула палку. – Но я ведь могу надеяться на тайну исповеди? – заглянула мне в глаза девушка. – Могу ведь, святой отец?

– Можете, – обреченно вздохнул я.

– Спасибо! – улыбнулась барышня. – Правду молвят, с кем еще можно поговорить откровенно, как не с отцами святой инквизиции? Получить отдохновение душой, выговориться, поплакаться, ничего не скрывая…

«Угу, именно с нами, – подумал я. – А ничего так у нас работу настроили. И не стукачество, а очень даже исповедь святому отцу…»