Текст книги "Сто один сонет"

Сто один сонет
Александр Ладошин

© Александр Ладошин, 2017

ISBN 978-5-4485-0555-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сто один сонет, а почему сто один? Не знаю, специально не задумывался, название само пришло и встало неколебимо в процессе подбора работ для книги. Что за мистика меня тогда водила не ведаю, но, рассуждения мои так строились:

Сто один сонет, а почему сто один? Не знаю, специально не задумывался, название само пришло и встало неколебимо в процессе подбора работ для книги. Что за мистика меня тогда водила не ведаю, но, рассуждения мои так строились:

Писать стихи я начал изрядно шагнув за шестьдесят, чем и сам был немало удивлён. Однако, это занятие мне понравилось, а это важно. Когда жизненный минимум, дом-дерево-ребёнок, вроде как выполнен – повисает пауза. Сто процентов полезного выхода (для большинства живущих) получено, что дальше?.

Просто сотня и всё? У меня больше, у меня – плюс книга! Это не просто единичка к сотне, это – Сто один… нет, не процент – Сонет!

Монисты грёз на грудь повесит осень

 
Монисты грёз на грудь повесит осень,
Укроет плечи шаль воспоминаний.
Виски посеребрит сугробов прозимь,
Но, сердце не лишит себя терзаний
Хранить ревниво запах прошлых весен,
Вкус обретенья, тяжесть ожиданий,
Родимых глаз таинственную просинь,
Лобзаний вкус и горечь расставаний.
 
 
Года, конечно ваша власть сильна
В трудах воспоминания унять,
Когда дорога к ним уже длинна.
Но сердце не желает понимать,
Пока у глаз не встала пелена,
Что поздно о прошедшем вспоминать.
 

Свой образ только в зеркале храня

 
Свой образ только в зеркале храня,
Не ведая желанья продолженья,
Крадешь ты смысл у завтрашнего дня,
Лишаешь женщину предназначенья.
 
 
Из сонма дев, скользящих вкруг тебя,
С тобой любая рада поделиться.
Когда б ты чад грядущих возлюбя
На лоно страсти мог дождем пролиться.
 
 
Ты сам всего лишь воплощенье чувств
Отцом твоим испытанных когда-то.
Свечу затепли дом чтоб не был пуст,
Чтоб было утешенье в час заката.
 
 
Разумно управляй своей судьбой.
Пусть дети за тобой идут гурьбой.
 

Я не страшусь удара острой стали

 
Я не страшусь удара острой стали
Живую плоть терзающей жестоко,
Когда мне горло равнодушьем сжали
И сердце вдруг осталось одиноко.
 
 
Где сил найти мне разогнать печали,
Отринуть образ, въевшийся глубоко,
Искать спасенья в неизвестной дали,
Бежать от той, что чудно волоока.
 
 
Не сразу, но придет успокоенье,
Когда разящий взгляд из сердца выну.
Я образ чудный погружу в забвенье,
Юдоль страдальцев навсегда покину.
Ловя прозрачный воздух очищенья,
Я тяжесть с сердца безвозвратно скину.
 

По волнам бытия мой чёлн скользит спокойно

 
По волнам бытия мой челн скользит спокойно,
Дыханьем бриза и веслом судьбы гоним.
Желанных берегов достичь мечтой томим,
К которым приплыву я гордо и достойно.
 
 
Но бриза ласковость сорвало с глади вод,
Мистраль суровый взвил отвесною волною.
Она на утлый челн надвинулась стеною,
Не знаю, что меня и мой кораблик ждет.
 
 
Пускаясь в дальний путь проконопать борта.
Не дело в час пути ремонтом заниматься,
Слепой случайности игрушкой оказаться,
Чья будущность вполне быть может не проста.
 
 
Хвала богам судьбы моей плетущим нить,
Заставившим мой челн усердно просмолить.
 

Не знаю, что сказать календарю

 
Не знаю, что сказать календарю,
Который обратил мой взор к утратам.
Кафтан судьбы уже привык к заплатам,
Потерь прорехи ими я храню.
 
 
Бестрепетно в минувшее смотрю,
В глуби времен и я шагал когда-то.
Мне прошлого воспоминанье свято,
Смотрю в прошедшей младости зарю.
 
 
Подняв свой взор к числителю времен
Друзей ушедших вспоминаю лица.
Их о̀бразам не суждено забыться
Пока земной мой путь не завершен.
 
 
Коль к памяти относишься спокойно
Грусть отпусти, иди к концу достойно.
 

А для меня январь послал глоток весны

 
А для меня январь послал глоток весны,
Сквозь белую метель, сугробы и морозы.
Явилась ты прекрасным воплощеньем грезы,
Покинув средь зимы пророческие сны.
 
 
Окрасила январь весенняя краса.
Снегирь, как соловей, дарует нам руладу.
За стенкой Мендельсон сулит свою награду,
Жизнь долгую и в ней тугие паруса.
 
 
Минуло сорок лет со свата-января,
Жизнь доказала нам разумность нашей встречи.
В восторженности чувств беру тебя за плечи
И подвожу к окну, тихонько говоря:
 
 
– Пусть снегом головы покрыты и кусты,
Дарит весной январь, когда со мною ты.
 

Там, где ночь догоняет солёный закат

 
Там, где ночь догоняет соленый закат,
Где верхушка волны разукрашена пеной,
Парус мой надувает упругий пассат,
Мимо скал я плыву, завлекаем Сиреной.
Птицы песни коварные мне не вредят,
Курс проложен, ему не грожу переменой,
Море щедро дарит мне суровых преград,
Но, ведом я доступной лишь мне кантиленой.
 
 
В ней Отчизны далекой знакомый прибой,
У родного причала волны бормотанье,
Песня, что мы слагали о счастье с тобой,
Рассекаемых волн у форштевня шуршанье,
Землю вкруг обойдет по дороге домой,
Где устало замрет, завершив ожиданье.
 

Красиво излагать познав науку

 
Красиво излагать познав науку
Мы мним себя способными судить,
Чужих проблем потоки разводить,
Речами праздными питая скуку.
 
 
Спешим любому выказать поруку,
Всех страждущих надеждой бередить,
Из бед житейских выход находить
Смиряя душ кровоточащих муку.
 
 
Увы, не всем дается сей талант.
Лишь тот способен мочь, а не лукавить,
Кто жизнь познал, как ноты музыкант.
 
 
Дерзающий потоком жизни править
Всю жизнь шлифует знаний бриллиант,
Чтоб в людях добрый след собой оставить.
 

Полей духмяных маревая гладь

 
Полей духмяных маревая гладь,
Птиц щебетанье, трав медовых звоны,
Над заводью речной там выпи стоны,
Полдневных рощ тенистых благодать.
Красот земных мне довелось познать,
В них жизнь прошла бы обходя препоны,
Когда б ни зов могучего Тритона
Свой дух средь волн круженья испытать.
 
 
Мне море щедро в странствиях дарило
И мертвый штиль, и грозный рев волны.
Кидало в бурь кипящее горнило,
Где сердце все ж просило тишины,
Ковыльных волн, закатного светила,
И духа трав, пред коим все равны.
 

Промчалось лет давно за шестьдесят

 
Промчалось лет давно за шестьдесят,
Утратилось роскошество наряда,
О нем грустить не время и не надо,
Заслуженно лохмотья с плеч висят.
 
 
Я не спрошу: – Где юности краса,
Где аромат умчавшегося лета?
Гадать нет ну̀жды, естество ответа:
– Засох родник, лишь в сказках чудеса.
 
 
Зачем вопрос, я сразу дам ответ,
Мне годы это сделать позволяют:
– За мною дети с внуками шагают,
Вот для меня времен последних свет.
 
 
Мою года уж остудили кровь,
В наследниках она пылает вновь.
 

Денница дарит света торжество

 
Денница дарит света торжество,
Для глаза пир, но наступает час,
Когда раскинет крылья божество,
И тьма ночная скроет все от нас.
 
 
Так жизнь людская свой раскрыв бутон,
Едва привыкнув к красоте цветка,
Земле готова совершить поклон,
Не осознав сколь бытность коротка.
 
 
Пусть коротка, но ежели с тобой,
Листы сплетая ночью или днем,
Другой бутон рад жить одной судьбой,
Забудь про свет, ищи отраду в нем.
 
 
И пусть увяли нежные цветы,
Но для меня всегда прекрасна Ты!
 

Рукой щедрот наследство расточив

 
Рукой щедрот наследство расточив,
Ты вдаль не смотришь сумасброд любезный.
Богатств во благо не употребив,
Не умножаешь опыт всем полезный.
 
 
Растратчик-скряга, пользуешь ты то,
Что от природы получил для роста.
Но, прибыли не получил никто.
Чужим запасом ты владеешь просто.
 
 
Ты договор оформил сам с собой,
Потребу ублажать ничем не связан.
А что ж вопрос поставленный судьбой,
– Где клад, что ты приумножать обязан?
 
 
Быть может, что и ты ведом мечтой,
Но суждено погибнуть ей с тобой.
 

Увы, испить из гиппокрены

 
Увы, испить из Гиппокрены
Мне не судил волшебный случай.
Строка моя обыкновенна,
Раздумьем сколь свой мозг не мучай.
 
 
Мне не дано слагать поэмы,
Иль одам страстным отдаваться.
Но, чтобы быть в рядах богемы
Стал в твердой форме упражняться.
 
 
Пегас, красавец легкокрылый,
Яви внимание к поэту.
Могучих крыл волшебной силой,
Навей способности к сонету.
 
 
Иных полей не стану я топтать,
С одной бы нивы урожай собрать.
 

Мне нет нужды смотреться в зеркала

 
Мне нет нужды смотреться в зеркала,
Я молод всякий час, когда с тобою.
Пусть у тебя морщинка пролегла,
Себя не вижу рядом я с другою.
 
 
Твои глаза замена зеркалам,
Лишь в них свое ищу я отраженье.
Прав этих я так просто не отдам,
Одной тебе доверено решенье.
 
 
Твой охранять покой моя судьба,
Я не ищу другого примененья.
К тебе, с тобою быть моя мольба,
Не разрушай быть рядом наслажденья.
 
 
Жизнь долгая связала стук сердец,
Твое замрет – и моему конец.
 

Витии праздные, богинь и нимф певцы

 
Витии праздные, богинь и нимф певцы,
Земным красавицам слагаете вы оды,
Надежд, мечтаний и восторгов продавцы,
Для них сулите вы лишь ясные погоды.
 
 
Как рыночный торгаш поёте вы хвалы
Любой, что оплатить готова вдохновенье.
Все Эвмениды и Хариты и Мойры,
К вам дружно прилетят для оды сотворенья.
 
 
Меня высоким штилем не сподобил Бог,
А ту, что разожгла во мне огонь поэта,
И я с восторгом чувства славословить мог,
Но выбрал скромный слог обычного сонета.
 
 
Не собираюсь я любовь свою хвалить,
Поскольку не намерен вам ее дарить.
 

Проходит жизнь, годам не скажешь нет

 
Проходит жизнь, годам не скажешь нет.
С тобою я, давно уже не молод.
Моя судьба под твой равнять свой след
Со стороны, тебе грозит где холод.
 
 
В твоих глазах стремлюсь я угадать
Каких забот мне предпринять решенья,
Как угодить и чем еще воздать
За бывшие когда-то прегрешенья.
 
 
И ты ко мне навстречу сделай шаг.
Сплетутся пусть тесней сердца и руки.
Без помощи твоей я бос и наг,
Храни себя, не приближай разлуки.
 
 
Пусть дольше длится унисон сердец,
Твое замолкнет – моему конец.
 

Подобен я провальному премьеру

 
Подобен я провальному премьеру
Забывшему слова знакомой роли.
Рискует он сломать свою карьеру,
Я ж погибаю от сердечной боли.
 
 
Слова не ѝдут, губы как короста,
Не потому, что сердце оскудело,
Ему при всех стучать так было просто,
Тебе ж одной, шептать вдруг захотело.
 
 
Так пусть же этот лист, мольбы ходатай,
Сонет моей любви тебе доставит.
Любой ответ приму своей расплатой,
За стих, что след в душе твоей оставит.
 
 
Не отвергай, написано душою,
Я сердцем наг и чист перед тобою.
 

Что есть любовь? Прогулки под луной?

 
Что есть любовь? Прогулки под луной?
Восторги встреч? Томленье ожиданий?
Иль тот сосуд с неясною судьбой,
Где огонек зашелся от мерцаний?
 
 
Меня любовь накрыла в пик зимы.
Снегирь, не соловей вещал про это.
Упала наконец завеса тьмы
И я обрел живой источник света.
 
 
И пусть январь всем начинает счет,
Мне он времен начало, даже больше.
Моя душа отправилась в полет,
Ее потери нет утраты горше.
 
 
Любовь, так это каждому свое.
Я псом готов лежать у ног ее.
 

Ты ноченька прости поэта моего

 
Ты ноченька прости поэта моего,
Ночами с Музою ему милей общаться,
Когда всем ночь дана восторгам отдаваться,
Он в словоблудии шлифует мастерство.
 
 
В пиитике погряз и плоть не для него,
С катреном и пером нет мочи расставаться,
Согласен, что в таком прискорбно сознаваться,
Что ж, виноват, сей грех не чужд для самого.
 
 
Полуночной порой, как суета смирится,
Как Муза шевельнет крылами вдохновенья,
Так сладко и привычно мне за стол садиться.
 
 
И сквозь канву строки продернуть мысль стремиться,
Уверенно писать, творить стихотворенья,
Всем тем, кто оценить их может – посвящая.
 

Отец родительским охвачен упоеньем

 
Отец родительским охвачен упоеньем
Порою чад своих карает за проказы.
Так ювелир искусный с истым вдохновеньем
Гранит, шлифует, совершенствует алмазы.
 
 
Другому мастеру привычней делать стразы,
«Характером» слабей, но столько же сиянья.
Вполне годятся на гламурные показы,
Где ценна видимость, эрзац от содержанья.
 
 
Живая плоть детей, как поле приложенья
Усильям мастера, что цель себе поставил.
Чтоб жизнь достойное имела продолженье
Переживанием не мучься, что заставил.
 
 
Ты цель определи и следуй к цели свято.
Упорного успех вознаградит когда-то.
 

Отец мне говорил – не слушай женщин

 
Отец мне говорил – не слушай женщин,
Не потому, что мыслят однобоко.
Ты с чувством долга навсегда повенчан,
Твоя судьба нести его до срока.
 
 
Не пользуй случай разделить заботы,
Хоть спутница в советчики стремится.
Не торопись принять ее щедроты,
Терпи, свой разум заставляй трудиться.
 
 
Не нагружай ее умовращеньем,
Не для того Господь назначил Еву.
Она пусть будет сладким угощеньем,
За что будь вечно благодарен небу.
 
 
Ты на себя не допускай давленья,
Но, – будь готов молить ее прощенья.
 

Любовью полон я, но заперты уста

 
Любовью полон я, но заперты уста.
Любовь моя тиха, не терпит суеты.
Любви моей сонет и так услышит та,
Любимая, кому и нежность, и цветы.
 
 
Любовных песен громко не пою, шепчу.
Любимой внове мне стихом стелить тропу.
Любовным пафосом кичиться не хочу,
Любовью не намерен ублажать толпу.
 
 
Любви ищу ее и приговор любой,
Любя восторженно, безропотно приму.
Любимым назовет, поманит за собой,
Любимой под ноги себя ковром метну.
 
 
Любовь восторг, любовь судьба, любовь беда.
Любовь легко не поддается никогда.
 

Какой родник тебе дарует сил

 
Какой родник тебе дарует сил,
Меня без сил оставить в нужный час,
Чтоб я пощады у тебя просил,
Тебе, доверив все решать за нас?
 
 
Зачем внушаю ложь своим глазам,
Что свет не свет и дождик не вода?
Как сладко верить мне твоим слезам,
Хоть лгут они коварные всегда.
 
 
Любой, твою греховность осознав,
Исполнен будет праведной враждой,
А я, твое двуличие приняв,
Боюсь, отвергнут, брошен быть тобой.
 
 
Достойна похвалы моя любовь,
Когда и ложь не остужает кровь?
 

Любви недуг забрался в душу мне

 
Любви недуг забрался в душу мне
Родив огня тугие языки,
Когда тебя увидел я во сне
Не ведая о пламени тоски.
 
 
Тебя я в яви видел только раз,
Мелькнула, и растаял в дымке след.
Но пламень вожделенья не погас,
Меня обрушив в темный омут бед.
 
 
Не остужает бездны глубина,
Огонь бушует, будоражит кровь.
Ко всем я слеп, лишь ты одна нужна,
Тебя увидеть я мечтаю вновь.
 
 
Какой дорогой дальше мне идти,
Чтобы сошлись небесные пути?
 

Гордыню тешит всяк своим богатством

 
Гордыню тешит всяк своим богатством,
Кто древом родовым, а кто деньгами,
Красотка пышным бюстом и ногами,
А кто-то щедростью и меценатством.
 
 
Пристрастия людские многолики,
И мне одно из лиц на сердце пало,
Резвее сердце биться сразу стало,
Былые страсти сделались безлики.
 
 
Моей гордыне нынче есть задача,
Прекрасный образ, что запал глубоко,
Украсть, купить чудесное барокко,
Не представляю жизни я иначе.
 
 
Богатства отними – насобираю.
Тебя не видя жить – как быть не знаю.
 

Не веришь ты, что я тебя люблю

 
Не веришь ты, что я тебя люблю,
Но разве я, ведя свою осаду,
Зовя с небес Викторию твою
Не помышляю плен себе в награду?
 
 
Твоим врагам я разве помогал,
Приветил ли тобою не любимых,
Иль на тебя я губы надувал
За то, что для тебя я из гонимых?
 
 
Каким своим поступком я горжусь,
Что для тебя окажется невзгодой,
И почему нисколько не стыжусь
Сносить твой взгляд, разящий непогодой?
 
 
Что делать, видно так назначил рок,
Наглядный преподали мне урок.
 

До дней последних быть тебе со мной

 
До дней последних быть тебе со мной,
Во мне, хоть и свободным квартирантом.
Всегда тебе распахнут вход домой,
Ты там живи моей любви гарантом.
 
 
Нет страха у меня от прочих бед,
Когда одна нависнет надо мною,
Что свой воздушный ты проложишь след
Иной, мне не знакомой стороною.
 
 
Меня твои измены не страшат,
Мечту храня, перенесу удары,
Поступки эти сердце сокрушат,
Но не зальют душевные пожары.
 
 
Как жизнь продлить и получить ответ,
Верна ты мне сегодня, или нет?
 

К богиням, нимфам обращаю взор

 
К богиням, нимфам обращаю взор,
Ну чем они моей любимой краше?
Певцов гламурных не смолкает хор,
Но гимн поет он не моей Наташе.
 
 
Как чуден ясный свет ее зениц,
И отблеск алебастра на раменах,
Краса ланит меня бросает ниц,
А форма персий з̀авидна для смертных.
 
 
Пусть не Парнас, равнины ей приют,
Не для божеств красы ее сиянье.
За то Орфею петь и не дают,
Страшит богинь в сравненье посмеянье.
 
 
Хор не поет, один лишь я пою,
Нет, не богиню – Милую Мою.
 

Шиповник виноват своим шипом

 
Шиповник виноват своим шипом,
Ручей виновен мутью возле дна.
Поняв, что есть и за тобой вина,
Не торопись стучать о стену лбом.
 
 
Безвинных нет, любой из нас грешит,
Грешу и я, водя в ночи пером.
Мне скажут, что нельзя к греху с добром,
Да вот беда, грех матицей лежит.
 
 
Пороку адвокатом становясь
Сам у себя прощения прошу,
Коварных замыслов я не ношу,
Зову разумную усвоить связь.
 
 
Когда грешишь ты сам, грешит и вор,
Разумно выноси свой приговор.
 

Без этих чёрных птиц любовной нет зари

 
Без этих черных птиц любовной нет зари,
Выводит соловей вослед им серенаду.
А у меня в душе токуют глухари,
Глася весны приход, грядущую награду.
 
 
Тревоги позабыв, на вроде глухарей,
Для избранной взахлеб пою я серенаду.
Как тот певец весны себя дарю я ей,
Бери, держи, владей, найди во мне отраду.
 
 
Придет пора птенцов, изменится мотив,
И трелью соловья гнездо твое укрою.
Как черный тот певец, я верность сохранив,
Хочу любить и петь не с кем-то, а с тобою.
 
 
Какую песню петь чтоб получить ответ?
Захочешь ли принять призывный мой сонет?
 

Сколь странным образом философ изменился

 
Сколь странным образом философ изменился
В строениях своих изгнав с небес эфир.
Пока сентенций вещных образ не сложился,
Но дух Создателя уж изгоняет мир.
 
 
Приходится признать, что близок мир к исходу,
Когда своей Земли познание презрев
Ученый муж вперяет очи к небосводу,
Ища ответ в мирах, Земли не обозрев.
 
 
Разъята по частям основа мирозданья.
Что создано Творцом теряет актуал.
Былых единств теперь наукой нет признанья,
А новых сих основ ученый не назвал.
 
 
Муж мудрый, ты признал бег времени в седмицах.
Признай, что перебор надменности на лицах.
 

Из весей всех архангелы трубят

 
Из весей всех Архангелы трубят,
Восстаньте в прах сошедшие народы,
Нетленных душ перенесите всходы
В тела, откуда дух ваш был изъят.
 
 
Предстанут пусть кто за грехи распят,
Кто без роптаний перенес невзгоды,
Кто воевал и совершал походы,
Кто в жизни прошлой был почти что свят.
 
 
Нет, подожди Создатель, пусть поспят.
Хоть человек трудов твоих отходы,
За что судить последние приплоды,
Едва подавшие свой глас и взгляд?
 
 
Я на твоем лишь зиждусь милосердье,
Яви не кару, дай к трудам усердье.
 

Наук и знаний высока гора

 
Наук и знаний высока гора,
К вершине той горы не легок путь.
Вверх не одна тропинка пролегла,
Посильную избрать не позабудь.
 
 
Одна бежит полога, но длинна,
Не утомляет, хоть сдвигает срок,
Пока наполнишь голову сполна,
Чтоб мудростью воспользоваться мог.
 
 
Другая, испытанье не для всех,
Извилиста, крута и тяжела.
Прошедший там уже познал успех,
Науку быстро исполнять дела.
 
 
Пути, пути, пути, всю жизнь пути,
Старайся на чужой не забрести.
 

Что вижу я в твоих глазах – стена огня

 
Что вижу я в твоих глазах – стена огня,
Там догорает мой портрет – и нет меня.
Щекой течет из слез река – плыву в ней я,
Я на глазах твоих тону – любовь моя.
 
 
Зачем ушей в ночной тиши – старания,
Когда не слышу твоего – дыхания.
Ты сторонишься, не лишусь – сознания,
От аромата твоего – вдыхания.
 
 
Какой недуг настиг тебя – любимая?
Ужель измена прорвалась – таимая?
Лампада чувств твоих, увы – гасимая?
Накрыла тьма, во мраке я – любимая!
 
 
Перенесу любую тьму – пробьет рассвет.
Утихнет боль, я вновь в пути – утраты нет.
 

Я ей и царь, и бог, и командир

 
Я ей и Царь, и Бог, и командир.
Она команда, паства, государство.
На общности такой стоит весь мир.
Ломать устои – пестовать коварство.
 
 
Пусть у нее богатств не перечесть,
На все, от всех, отличное сужденье.
И пусть ей кто-то воскуряет лесть,
Но мне беспрекословно подчиненье.
 
 
Библейские заветы не в чести,
Такой союз одобрят, но не каждый.
Любовь и честь умею я блюсти,
Со мною быть – решаются однажды.
 
 
Когда быть первым право сознаешь,
В расчет докучный ропот не берешь.
 

Надел я два дурацких колпака

 
Надел я два дурацких колпака.
Один, когда в любви своей погряз,
Другой, когда в стихах о ней завяз,
Из строк построив мост на облака.
 
 
С небес взирал и счастлив был пока,
Сонетом дивным, новым, всякий раз,
Я мог пропеть хвалу для милых глаз,
Надев плотнее шапку дурака.
 
 
Певец бродячий и моя строка,
Любой ласкают слух, в желанный час.
Меня нещадно ставят напоказ,
На мне колпак тройного дурака.
 
 
Тебе я мил в дурацком колпаке?
Иль скрыться мне в печальном далекѐ?
 

Не торопись дарить меня любовью

 
Не торопись дарить меня любовью.
Не возместит она утрат, потерь,
Что растерял, идя к тебе юдолью.
Восторги поздние сдержи, умерь.
 
 
Про ненависть забудь, не торопись
Торжествовать победы зла жестокой.
Распять меня публично не стремись,
Не обрекай себя быть одинокой.
 
 
Соедини в один широкий жест
Любовь и ненависть, как побратимство.
Взгляни вокруг, един закон окрест,
Разумным может быть лишь двуединство.
 
 
Яви союз страстей любя меня,
Отдельно в каждой перебор огня.
 

Разлад покуда с телом не настал

 
Разлад покуда с телом не настал,
И плоть еще дружна с моей душой,
Обличьем этим я к тебе припал,
Как некогда далекою весной.
 
 
Воспоминаний сладостных поток
Все реже шлет команды естества,
Вот-вот слетит последний лепесток
Природы проявленья торжества.
 
 
Увянет плоть, все облетят цветы,
От чресл отринет кровь, ища покой.
Останемся вдвоем, и я и ты,
Леченьем душ займемся мы друг мой.
 
 
Слиянье тел лишь только краткий миг —
Слиянью душ будь памятник велик.