Текст книги "Страсть и бомба Лаврентия Берии"

Ответ Полежаевой: Блюмкин рассказывал мне, что военный чин германской разведки интересовался результатами его экспедиции в Тибет. Блюмкин выдал немцам свои отчеты об этой экспедиции и получил с его слов несколько миллионов долларов. После этого у него возник план осуществить бегство из СССР под предлогом загранкомандировки…»

Лаврентий Павлович оторвался от чтения протокола очной ставки. Он снова вспомнил недавно сбежавших за границу высокопоставленных чекистов и в бессильном гневе изо всех сил ударил кулаком по папке с делом Блюмкина.

– Уже тогда эти гады предавали и разбегались, как тараканы. Давить их надо, как клопов, всех этих «гусаров и чертей» революции!

Меркулыч только вздохнул и заметил:

– Вы дочитайте до конца. Тут еще не все об их художествах.

«Вопрос Блюмкину: Что Вы можете пояснить по существу показаний Полежаевой?

Ответ Блюмкина: Я рассказывал ей об экспедиции в Тибет, но все остальное она выдумала. Это не соответствует действительности.

Вопрос Полежаевой: Как Вы можете прокомментировать ответ Блюмкина?

Ответ Полежаевой: Я настаиваю на своих показаниях. Он передал немцам секреты, и за это они заплатили ему такие большие деньги. Я сама видела чемодан с деньгами.

Вопрос Блюмкину: Что Вы можете пояснить по поводу происхождения денег, изъятых у Вас при обыске?

Ответ Блюмкина: Эти деньги предназначались для спецопераций, для закордонной агентуры и для спецмероприятий. Я не могу пояснить, откуда у меня эти деньги, так как это государственная тайна и кому надо – тот знает об этом».

– А что, Меркулыч, было на самом деле? – прервал чтение вопросом Берия. – Может, ему правда выдали их для работы?

– Никто ему ничего не выдавал. В деле есть справка об этом. Деньги немецкие, точно.

– Вот гад! А, Меркулыч?

– Не только гад, предатель, но и контрик, заговорщик! Да вы дочитайте, товарищ народный комиссар!

И Берия, хотя еще и не был назначен народным комиссаром, с радостью «проглотил» оговорку соратника. Ибо знал, что назначение состоится вот-вот.

«Вопрос Блюмкину: Поясните, при каких обстоятельствах Вы имели встречу с Троцким и с какой целью, кто Вам давал санкцию на проведение этой встречи?

Ответ Блюмкина: В мае 1929 года на Кипре я имел встречу с Троцким по заданию товарища Артузова. Я информировал его о намерениях этой встречи и о результатах».

– Так вот куда веревочка вьется! – задумчиво заметил Берия. – И что, это все?

– Нет, конечно! Если бы было все, я бы вас не беспокоил. Черток в течение месяца «колол» Блюмкина. Тот вертелся, как уж на сковородке. Толковал о высоких связях, о том, что не имеет права разглашать. Пытался минимизировать значение переданных немцам бумаг…

– Дурак он, что ли? Миллионы долларов за чепуху не платят. Он им что-то продал архиважное, – подал реплику Лаврентий Павлович.

– Во-во! В конце концов Черток его дожал. Тут-то и открылись следующие обстоятельства и факты. Действительно, в сентябре 1925 года в Тибет была организована экспедиция под руководством Блюмкина, который давно интересовался его тайнами. Экспедицию отправлял спецотдел ОГПУ, которым в то время руководил Бокий. Цели ее были такие: поиск маршрутов для проникновения в Лхасу, получение информации о неизвестных технологиях и революционная пропаганда. Экспедиция была недурно профинансирована. Блюмкину дали сто тысяч рублей золотом. И он сумел проникнуть к Далай-ламе XIII.

И более того, ему показали образцы хранившегося в Тибете, в пещерах, оружия древних. И, как я предполагал, там было немало интересных вещей.

Впрочем, Черток, похоже, сильно взволновался, когда получил признание. Поэтому отпечатал пятнадцать копий с протокола. И разослал их руководству, в числе которого были все заинтересованные лица: Менжинский, Агранов, Ягода, Трилиссер и иже с ними. Да вы почитайте, Лаврентий Павлович!

И Меркулыч положил перед шефом новую бумагу:

«1929 года, октября 30 дня.

ОГПУ. Протокол допроса обвиняемого Блюмкина Я.Г.»

Берия пробежал глазами первую страницу:

«Дело № 99762. ОГПУ. Допрос начат 16 час. 30 минут.

Допрос закончен в 16 час. 50 минут.

Протокол допроса обвиняемого

сентября 29 дня, я, ст. уполномоченный IV отд. ОГПУ Л. Черток, допрашивал в качестве обвиняемого Блюмкина Я.Г. и на первоначально предложенные вопросы он показал.

Фамилия Блюмкин

Имя, отчество Яков Гершевич

Возраст (год рождения) 22 декабря 1898. 30 лет

Происхождение (откуда родом, родители, национальность, гражданство или подданство) из семьи еврейского ростовщика Блюмкина Герши Яковича, отец умер в 1906 году. Мать – домохозяйка, проживает в гор. Одессе. Отношения поддерживают перепиской. Гражданин СССР.

Место жительства (постоянное последнее) Москва, Большая Садовая, д. 7, кв. № 3».

Взгляд Берии скользил по строчкам дела, а мысль в это время работала в другом направлении: «И этот в Москву перебрался. Сколько же их поднялось из-за черты оседлости, из своих местечек, кагалов, слобод. Говорят, больше двухсот тысяч. Целая армия. И все едут и едут. Цепляясь один за другого, проникая во все щели… Эй, что это я…»

И он снова сосредоточился на протоколе.

«Род занятий (последнее место службы и должность) ст. уполномоченный иностранного отдела ОГПУ капитан г/б.».

Пробежал еще пару строк, касавшихся семейного положения, имущества, образования, и уперся взглядом в партийность и политические убеждения. «В 1917 г. – член партии левых эсеров, в 1920 вступил в РКП(б), троцкист».

На слове «троцкист» бегущий взгляд Лаврентия Павловича остановился. Это было важно. Троцкий как раз в двадцать девятом был выслан из страны. И сторонники его в то время были очень этим возмущены. И было их немало. Немало тех, кто считал Россию только «хворостом» для мировой революции.

Он не стал читать одиннадцатый и двенадцатый пункты протокола, которые касались того, чем человек занимался до войны 1914 года, а также во время Февральской и Октябрьской революций (и так ясно было – раздувал мировой пожар, как поется в той песне «гусаров революции»), и сразу перешел к чтению показаний по существу дела.

Эта часть показаний была написана от руки быстрым, черкающим почерком. Каждая страница, как и положено, заканчивалась подписью. Подпись была энергичная и очень «мутная». Просто такой набор каракулей, очень точно характеризующий путаную и полную авантюр жизнь этого человека.

Но чем глубже Берия вчитывался в текст, тем выше поднимались его брови. Он даже пару раз оторвался от чтения и удивленно посмотрел на Меркулова взглядом, который красноречиво спрашивал: «И это все серьезно?» А текст гласил:

«Показания по существу дела.

Вопрос: Какие характеристики оружия, обнаруженного Вами в Тибете, Вы выдали немцам? Что это за оружие, где Вы его увидели. Каков метод его действия?

Ответ: Как я уже говорил своему следователю, в командировке в Тибет 1925 года с распоряжения главы Тибетского государства Далай-ламы XIII меня провели в подземные залы и показали некоторые так называемые артефакты – оружие богов, сохранившееся на Земле с 1520 тысяч лет до нашей эры. Это оружие хранится в отдельных залах. Я подробно писал об этом в своих отчетах. Один отчет – рукописный, второй напечатан на пишущей машинке, примерно по 20–25 листов каждый. Где они сейчас – не знаю. Характеристика оружия примерно следующая:

1. Гигантские щипцы «Ваджару». С их помощью осуществляется плавка драгоценных металлов. Если плавить золото при температуре поверхности Солнца (6 тысяч градусов С), то золото на 70 секунд вспыхивает и превращается в порошок. Этот порошок использовался при строительстве передвижных огромных каменных платформ. Если на платформу насыпать этот порошок, то ее вес терялся до минимума. Порошок также применяли в медицине при лечении неизлечимых болезней и для избранных – в основном вожди его употребляли в пищу, чтобы продлить себе жизнь.

2 Колокол – так называемый «Шудзы», с помощью которого можно ослепить на время большое войско или целую армию. Способ его действия заключается в трансформации электромагнитных волн на определенной частоте, которую не воспринимает человеческое ухо, а светит непосредственно на мозг. Это очень страшное оружие. При его помощи индийский пророк Арджуна выигрывал большие сражения, приводя врагов в панику.

Как действует это оружие, я не видел. Я видел сами агрегаты в подземных залах, а член совета Тибета давал мне пояснения относительно технических характеристик, которые я передал немцам, а точнее представителю германской военной разведки господину фон Штильхе. С Штильхе я познакомился в Европе в закордонной командировке. Кроме технических характеристик этих двух агрегатов, я передал Штильхе также сведения еще об одном оружии богов…»

Берия оторвался от чтения этой страницы и заново просмотрел анкету Блюмкина, где тот писал о своем образовании.

– Так, три класса духовного училища. В 1913 году Одесское техническое училище по специальности инженер… Значит, в технике должен разбираться. Не полный профан. Почитаем дальше.

«Это оружие осталось примерно с 8—10 тысяч лет до нашей эры, оно было обнаружено в подземных городах подо льдами Антарктиды в районе Земли Королевы Мод. Как мне стало известно, для того, чтобы попасть туда, необходим ключ и обряд посвящения, так как это место охраняется стражей. Эти устройства могут передвигаться как под водой, так и по воздуху, причем делают это с огромной скоростью. Они передвигаются на специальных летательных аппаратах круглой формы, которые не похожи на самолеты и аэропланы, известные нам. Технические характеристики их я тоже сообщил Штильхе. Он, Штильхе, предложил возглавить новую экспедицию в Тибет и в Антарктиду в научных целях. Я согласился, но я не имел намерений осуществлять бегство, так как об этих контактах и намерениях я докладывал своему руководству. В этом и заключалась моя работа…»

«Реально ли это? – думал Лаврентий. – Вполне. Ведь тогда с Германией у нас было полное взаимопонимание и дружба. Мы вместе – СССР и Германия – оказались государствами-изгоями после мировой войны. И поневоле подружились. Заключили Рапалльский договор. Берлин финансировал через льготные кредиты развитие нашей индустрии. Мы помогали немцам возродить вермахт. Учили летчиков, стажировали танкистов, вместе работали над новыми типами техники. Доходило до того, что даже их бомбардировщики «юнкерсы» производили в Филях на нашем заводе. Это с приходом Гитлера многое поменялось. Хотя отношения пока остаются более-менее стабильными. Но…» Берия не стал додумывать эту мысль и вернулся к тексту допроса.

«Мной также было сообщено Штильхе об объектах, которые располагаются во всех частях света в горах. С помощью этих объектов в один момент можно уничтожить на Земле все города и промышленные центры всех стран независимо от государственного и социального строя. Насколько я понял из разъяснений в Штабе и как я указывал об этом в своих статьях, во всех частях света располагаются врытые в горы сферы из особо прочного металла, который невозможно ни распилить, ни взорвать. Внутри этих сфер находятся определенные механизмы, которые при включении вырабатывают облако, похожее на солнце. Это облако вырывается в атмосферу, оно управляемо, то есть может двигаться по определенной траектории.

В необходимом месте оно взрывается. Это произошло в 1904 году в Тунгуске, там как раз взорвалось такое вот «облако солнце», которое вылетело несколькими часами раньше из подземной сферы в Якутии. Кто и как управляет оружием – мне неизвестно.

Вопрос: Кто еще знает о характеристике этих объектов и оружии, кроме Вас?

Ответ: В ОГПУ знают мои руководители. Знают практически все мои начальники, так как мы часто об этом разговаривали. В других странах вряд ли кто владеет этой информацией. Насколько мне известно, там только пытаются проанализировать ситуацию. Мое начальство и я, мы исходим из того, что зачем СССР тратить народные деньги, вместо того чтобы снарядить экспедицию от Германии и под их финансирование.

Вопрос: Что Вам известно о господине Штильхе?

Ответ: Он часто бывает в России, в Москве, Ленинграде, Киеве. Он хорошо известен среди ученых, которые занимаются у нас в области электромагнитных волн и физики. Он окончил Нюрнбергский университет. Он сам биолог и больше ученый, чем военный. Его интересует в основном наука, под его исследования правительство и армия Германии выделяют огромные деньги. Это удивительный человек, который представляет для нас большой интерес. При этом он мне официально предлагал осуществить совместные проекты с их участием и финансированием. В подтверждение этого он предлагал мне 2 миллиона 500 тысяч долларов, которые и были изъяты у меня на квартире. Эти деньги я должен был сдать начальству. Об этом я доложил, но мне было сказано, что необходимо все доложить товарищу Менжинскому и действовать по его усмотрению, но затем меня подставили и арестовали.

Вопрос: Вы утверждаете, что Ваше начальство поручило Вам передать господину Штильхе информацию, которая Вам стала известна в результате поездки в Тибет?

Ответ: Я действовал по своему усмотрению. Я имел санкцию о сотрудничестве с Штильхе и конечную цель – новая экспедиция в Тибет, в Антарктиду под финансирование немцев, что, в сущности, и осуществилось. Как я мог заинтересовать его (Штильхе), не рассказав и не показав отчетов об экспедиции, я не представлял.

Вопрос: Кто Вам выдал на руки копии Ваших отчетов?

Ответ: Я их взял сам и вынес из здания. Я считал, что на это мне не понадобится специального разрешения, так как я был их автором и мог бы заново по памяти восстановить все, что в них было написано.

Вопрос: Когда Штильхе собирался прибыть в Москву?

Ответ: В конце ноября сего года. Я должен узнать об этом точно в германском посольстве.

Вопрос: Признаете ли Вы себя виновным в шпионаже?

Ответ: Нет, я не признаю, я действовал по своему плану и хотел сделать так, чтобы немцы профинансировали новую экспедицию. Они обещали выделить на это около 500 миллионов золотых рублей. Виновным себя не признаю».

Берия отодвинул от себя папку с показаниями Блюмкина и на секунду задумался. Мысли, одна острее другой, проплывали в его сознании. Так, подражая Кобе и стараясь выглядеть мудрым и основательным, он молча просидел несколько минут, хотя все вопросы и ответы у него сложились буквально в первые секунды. Наконец он высказался:

– Может быть, Ягода и все остальные поверили в его искренность. Но я в это не верю. Похоже, он рассказал десятую часть от того, что узнал об оружии в Тибете. Да еще и присочинил от себя. Но… – Берия поднял палец вверх и покачал им перед собою. – Немцы за такую информацию два с половиной миллиона долларов не заплатят. Судя по деньгам, он продал им что-то очень важное, нужное и такое, что можно быстро воспроизвести. И может быть, он продал это не только им, а кому-то еще…

– Троцкому? – стараясь угадать ход мыслей шефа, полуутвердительно-полувопросительно сказал Меркулов.

– Кстати говоря, а почему здесь о встрече с Троцким нет ни слова?

– Тут тоже есть загадка! – ответил ему верный Меркулыч. – О Троцком и встрече с ним его тоже допрашивали. Но почему-то по этому вопросу было заведено отдельное дело. Я его тоже достал из секретных архивов.

– Ну-ка, покажи!

Меркулов, как фокусник, достал из своего необъятного портфеля еще одну папку, на которой стояло: «Дело № 46. Блюмкин». А поперек линий чьим-то четким почерком было написано: «Провокатор. Расстрелян 3-го ноября 1929 г. На основании постановления коллегии ОГПУ».

Меркулов раскрыл папку и выложил перед шефом новые листы.

– Слушай, ты лучше мне коротко доложи, в чем тут дело. Некогда особо читать. Кстати говоря, что с постановлением о прокурорском надзоре, товарищ Джугашвили интересовался?

– Постановление готово. Я сам проверил и выправил. Могу доложить…

– Нет. Давай по порядку. Сначала Блюмкин и Троцкий, затем постановление о надзоре.

– В общем и целом, Лаврентий Павлович, ничего особенного. Блюмкин в письме Трилиссеру и в показаниях по делу утверждает, что встретился с высланным из СССР Троцким. Очень долго говорили на общеполитические темы. И как пишет сам Блюмкин:

«Мое общее впечатление от нашего свидания было очень противоречиво. Помню, меня особенно поразила его мысль относительно возможности падения советского режима, но его личное обаяние и драматическая обстановка его жизни, полная незащищенности, отдельные, ловко подсунутые политические опасения – все это меня в моем тогдашнем состоянии взбудоражило».

– Слушай, давай экономь время! Без этих сентиментальностей. Явки, пароли, агентов давай.

– Он утверждал, что привез от Троцкого две книги для передачи жене и сводной сестре. В книгах этих было два письма, «написанные химически на страницах 103 и 329 прилагаемых при сем книг».

– И все?!

– Нет, не все. Блюмкин взялся налаживать связи между троцкистами в СССР и их лидером. Через Ригу, Европу в Константинополь. Фактически наш «демон революции» завербовал «черта революции» Блюмкина. По возвращении в Москву он был принят самим Менжинским и даже обедал у него.

– Вот-вот! То есть вполне возможно, что он не сам отправился к Троцкому. И скорее всего, он врет, как сивый мерин. Вполне возможно, было еще многое, но он решил изобразить фальшивое раскаяние в своих показаниях, чтобы запутать следствие и скрыть истинные причины его встреч. Скажи, а товарищу Сталину об этом деле известно?

– Да! Двадцать первого октября Ягода и Агранов направили Иосифу Виссарионовичу стенограмму показаний Блюмкина. Судя по пометкам, товарищ Сталин их внимательно прочел и особо отметил вот эти строки. Он даже отчеркнул их двумя чертами, а на полях написал комментарий: «Ха-ха-ха!»

– Дай-ка я почитаю! – Берия потянул бумагу с показаниями к себе.

«Вообще, во мне совершенно параллельно уживались чисто деловая преданность тому делу, которое мне было поручено, с моими личными колебаниями между троцкистской оппозицией и партией. Мне кажется, это психологически допустимо и является объективным залогом моей искренности, когда я это говорю».

Берия, оторвавшись от чтения, заключил:

– Лжет, подлец!

– Мне вообще-то кажется, – заметил Меркулов, – что товарищу Сталину они, Ягода, Трилиссер, Агранов, Бокий, ничего не рассказали о похождениях и показаниях Блюмкина о Тибете и «оружии богов». Они, судя по всему, предоставили ему только ту часть документов, которая касалась Троцкого. Об этом можно судить по постановлению по следственному делу Блюмкина, которое ОГПУ направило на утверждение Сталину 3 ноября 1929 года. Вот оно.

Меркулов принялся читать:

– «ЦК ВКП(б) Toe. Сталину. На основании заседания коллегии ОГПУ от 3 ноября…»

– он остановился и пояснил шефу: – С 1923 года на Лубянке получили право самим разбирать преступления, совершенные своими работниками. И выносить приговоры.

– Я знаю! – заметил Берия, вставший из-за стола и подошедший к окну.

– Так вот,

«признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных статьями 58.1, 58.10 УК РСФСР, бывший сотрудник иностранного отдела ОГПУ Блюмкин Яков Гершевич, 1898 года рождения, ранее осуждавшийся за контрреволюционную деятельность в 1919 году. Следствием установлено, что Блюмкин умышленно передавал представителю германской военной разведки важные государственные секреты СССР. В мае сего года он, Блюмкин, имел несанкционированную встречу с Троцким на Кипре.

Прошу утвердить приговор.

Зам. пред. ОГПУ Ягода.

03.11.1929 года».

– На основании такого постановления товарищ Сталин что мог понять? Просто враг народа. Предатель. Троцкист. И расстреляли они его в тот же день. Мигом. Вот выписка из протокола от 3 ноября 1929 года: По следственному делу. Во внесудебном порядке. И приговор. Расстрелять. А вот записка – предписание о похоронах, датированная пятым ноября и направленная администрации Ваганьковского кладбища.

– Видно, торопились они, раз провернули все в один день. Скорее всего, боялись, что Блюмкин разговорится и может рассказать очень многое. Кто его посылал к Троцкому? Какие он передал ему документы? Что он продал немцам, а может, и японцам. И кому-то еще. А так нет человека – нет проблемы. Вот что, Меркулыч, к этому делу надо обязательно вернуться. И разобраться до конца. Тут много липы. И если копнуть глубже, откроется масса интересного для нас и для страны тоже. Поэтому первое, что надо сделать, – разобраться со всеми посвященными в тайну этой экспедиции в Тибет. Сколько их было? Вполне возможно, что найдутся неизвестные факты и документы. Ты поручи это дело Деканозову. Пусть он изучит и подготовит служебную записку. Быстро. И в полном объеме.

– Слушаюсь! – щелкнул каблуками Меркулов.

– И давай быстрее входи в курс. И вот что еще – пусть ученые люди почитают показания Блюмкина. И дадут свой комментарий. Может ли такое оружие существовать вообще? Хотя… – и Берия еще раз покачал головой, – хотя немцы запросто так деньгами не разбрасываются. Значит, что-то было важное. Что же он все-таки продал?

Он помолчал с минуту, подумал и спросил Меркулова:

– А эта женщина, загадочная Маргарита, ну Полежаева. Что с нею?

– Ее осудили тоже решением тройки на десять лет. Но 11 декабря 1929 года ее нашли повешенной в камере.

– Вот как?! Действительно, концы в воду!

III

«Самый лучший «заезд», так же как и сон, бывает по утрам!» – подумал Лаврентий, переворачиваясь на правый бок и прислушиваясь к дыханию жены.

«Спит или не спит? – гадал он, чувствуя острое, жгучее желание близости, которое волнами поднималось в нем. – Намекнула бы, что ли? Прижалась бы!» – маялся он, слушая ровное сопение Нино. И уже было совсем собрался потянуть руку к ней под одеяло, но передумал, понимая, что дальше все будет как вчера.

А вчера и позавчера и много дней подряд было одно и то же. Нино просыпалась. Недовольно ворчала. Потом шла в ванную. Долго плескалась. Все это время он ждал, чувствуя, как уходит желание, а вместо него поднимаются раздражение и злость. К моменту, когда она наконец «освеженная» являлась, чтобы его «осчастливить», ему уже было не до «любви». Он готов был разорвать ее на части.

Поэтому он шумно вздохнул и, рывком вскочив с кровати, пошлепал по коридору, утешая себя тем, что сегодня обязательно наверстает упущенное.

Для внешнего мира у него в семье все прекрасно. Много лет назад он, молодой партийный выдвиженец, сделал неожиданное предложение девушке из старой грузинской знати. Она согласилась. Тогдашние революционеры-аристократы его брак не одобрили. Дурачье! Они даже не понимали, что времена переменились. И те, кто так гордился своим княжеским происхождением, своими предками, сегодня могли оказаться в яме только за это самое происхождение.

А приблизились к власти такие, как он, безродные крестьяне, бедняки.

Жена его была красавица и умница. Красивая настоящей грузинской красотой, которая проявляется в породе. Порода эта конденсировалась веками, когда мужчины рода Гегечкори из поколения в поколение женились только на первых красавицах. Таких, о которых Пушкин писал в сказке о царе Салтане: «…ведь жена не рукавица, с белой ручки не стряхнешь и за пояс не заткнешь». Такая ему и была нужна – строгая, умная, целеустремленная. Чтобы дом держала.

А вот по части любовных утех все в его жизни складывалось по-другому. Молодому горячему чекисту не по душе были ее строгие патриархальные представления, привитые в семье Гегечкори. Как-то он довольно поздно привел домой свою будущую жену со свидания. Дверь им открыла родственница, у которой жила Нино. И родственница так рассердилась за позднее возвращение, что огрела Лаврентия палкой по спине. И он стерпел. Понимал: такие нравы. А тут еще разность темпераментов…

В таких размышлениях проходило это весеннее утро Лаврентия Павловича. Вот уже Надарая захлопнул за ним дверцу «паккарда», вот уже понеслись за окном машины виды Москвы. А он все вспоминал.

«Ходить налево» и «прихватывать» со стороны он начал на работе, что было самым распространенным тогда вариантом. Со временем все становилось проще. В первые годы после революции вообще господствовала теория «стакана воды»: секс, мол, такое дело – без обязательств. Выпил «стакан» и пошел дальше. Ну и, соответственно, главное – держись за десять половых заповедей пролетариата. Особенно за первую – ни в коем случае не вступай в связь с социально чуждыми элементами. А все остальное можно. Тем более можно, если тебе нужно.

«Ах, Вардо! Вардо! Какая была ягодка-малинка», – вспомнил Лаврентий своего личного секретаря Вардо Мак-симелашвили…

А начались их отношения очень интересно. Юная красавица, полная жизни и огня, черноволосая и белокожая Вардо, небольшого росточка, округлая во всех местах, вызывала у него жгучее чувство. Особенно возбуждало Лаврентия то, как сидела на ней форма. Нежное, небесное создание в грубой гимнастерке, юбке и сапожках. Такой сногсшибательный контраст (это потом будет названо стилем милитари) будил воображение Берии. Конечно, она так и млела, так и таяла под горячим, магическим взглядом шефа, когда заходила к нему в кабинет. Но он не позволял лишнего. Понимал: за ними наблюдает Грузчека.

Однако эта игра в кошки-мышки продолжалась недолго.

У Берии была привычка приезжать на работу раньше всех, когда в здании еще никого не было. И она об этом узнала. И тоже стала приезжать пораньше.

Так что стоило ему только зайти к себе в кабинет, сесть в кресло, как минут через пять в дверь проскальзывала плотная девичья фигурка.

Конечно, он первый раз смутился. Но она знала, зачем пришла. И крутилась возле него.

«Что же вы так рано? Что ж вас жена отпустила без завтрака? Вам чаю?»

А он, как загнанный в ловушку зверь, вертел головой, потел и чувствовал ее соблазнительный запах. Запах юного тела, смешанный с чуть ощутимым запахом духов и сапожного крема.

Он и не заметил, как она уже сидела у него на коленях в своей форменной юбочке и ловила его губы своими розовыми губками. И все. Уже не было сил согнать эту маленькую нахалку. Не было сил противиться этим скользящим влажным губам… И как-то он не выдержал. Застонал, как раненый, – рывком вскочил из кресла вместе с нею на руках и понес ее в комнату отдыха, где стоял огромный, черный, «как у Кобы», пуленепробиваемый диван…

Так и повелось с той поры. Иногда он уезжал с нею в горы. Там у него был небольшой домик. Но у него ни разу даже не возникало мысли или желания уйти из семьи.

Не то что семья – это святое. Нет, конечно! Просто это были две разные жизни. И Лаврентий у себя в голове никогда их не смешивал. Четко разделял…

Сюда, в Москву, он ее не взял. Выдал замуж за хорошего человека. Пропустил Вардо через разведшколу и собирался отправить их обоих за границу, в Турцию, – работать нелегалами…

Да и времени прошло немало. А однообразие, даже такое прекрасное, утомляет.

Здесь же, в столице, нравы другие. Надо как следует сначала приглядеться. Понять что да как. А уже потом правильно выстроить свою личную жизнь. Потому что он теперь в большой политике. На виду. Здесь один раз оступишься, и тебя тут же подтолкнут.

Лаврентий вспомнил свою жизнь в Грузии и слегка загрустил. Золотое времечко. Он хозяин. Первый секретарь. Можно сказать, «проконсул империи» в целом государстве. У него прекрасный дом в Тбилиси, свой поезд, на котором он путешествует с соратниками. Поездки в командировки, особенно в Москву, были долгие. Через Баку, помнится, ехали пять дней. Вагоны все первого класса, с диванами, чистым бельем. Свой повар, который готовил так, что можно было язык проглотить. Ну а чтобы нескучно было – женщины. Молодые, красивые. По дороге завезут новенькую. Первый день она у него в купе. Ну а потом он передает ее ребятам, чекистам, чтоб отдыхали.

На следующей крупной станции ее высадят, посадят новую. На следующей еще.

Вспомнив одно из таких путешествий, бывший «проконсул» Закавказья довольно усмехнулся. Представилась Зоида – Зойка. Так звали ту курчавую, смуглую, горячую, как острый красный перец, который он любил жевать за обедом. Они уже подъезжали к Тбилиси. На перроне жена должна была встретить его. А та выходить не хочет. Еле они ее выгнали тогда. Так она орала на перроне. Ох, как орала она… И Лаврентий вздохнул, повторив про себя: «Золотое было время».

Он отстроил Тбилиси. Осушил болота. Насадил чайные и мандариновые плантации по всей Грузии и Абхазии. А теперь вот вроде повышение. Но тут он не главный. Тут он винтик огромного механизма, который создает сам Хозяин. И у него не забалуешь.

Раньше за ним была закреплена квартира в Москве, в Троицком переулке. И как только он приезжал в командировку, она заполнялась народом. Естественно, начиналась пьянка, опять же женщины – куда без них. Дым коромыслом. А теперь нельзя. Теперь он здесь живет. И ему надо понять, где границы. И вообще – есть ли они, эти границы? Многие этого не понимали и в итоге погорели…

…Ну вот. Приехали. Лаврентий Павлович, как обычно, прошел через приемную к себе в кабинет. Удобно устроился в кресле. Нажал кнопку звонка.

На пороге появился Людвигов с огромной папкой документов.

Как всегда, рабочий день начинался с них. С ознакомления. В эту папку, похожую на ящик Пандоры, стекалось все. Вся информация с огромной страны. Что где случилось? Какой заговор? Саботаж? Кража? Ограбление? Перестрелка?

Но в первую очередь Берия обращал внимание на «контриков». На то, как идет чистка «авгиевых конюшен», доставшихся ему от предшественника Николая Ежова.

Ежов уже сидит. В отдельной камере. И дает показания о том, как они с Фриновским пытались противостоять воле вождя. Как мечтали в последние месяцы перед арестом устроить покушение на Кобу и на него – нового наркома внутренних дел. Не вышло. И «железный нарком», от фамилии которого, как говорят, пошло идиоматическое выражение «держать в ежовых рукавицах», теперь пишет покаянные письма из подвала.

Людвигов открыл папку и положил на стол отдельный белый плотный конверт, на котором рукой Джугашвили карандашом было написано: «Т. Берия. Для ознакомления».

Лаврентий Павлович отпустил начальника секретариата, аккуратно ножницами надрезал край конверта и достал несколько листов, исписанных почерком своего предшественника.

В голове у Лаврентия Павловича после всех размышлений о судьбе бывшего грозного наркома завертелась смешная, как ему показалось, присказка, перепевающая библейский «речитатив»: «Как у них там… Кажется, так: «Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова, Иаков родил Иуду и братьев его…» или не так? Впрочем, какая разница? А у нас Ягода убил Рыкова, Ежов убил Ягоду, Берия убил Ежова… Э-э, так не пойдет. Если так, то кто-то убьет Берию… Эту смертельную карусель надо остановить! Ну, так что нам рассказывает на этот раз Николай?»