Текст книги "Дикие. След Первого Енота"

Глава седьмая
Крыса в капкане

Кит нырнул в темный провал и втиснулся в узкий туннель. Проход оказался тесен, но из него енот выскочил в обширную подземную пещеру. Он покатился по гладкому полу и врезался в кучу битого кирпича. Подхватив кепку с пола, Кит отряхнул ее от грязи и пыли и напялил обратно, надвинув низко на глаза, одновременно обшаривая взглядом темноту в поисках коварной белой крысы.

В закоулках и складках пещеры устроили себе жилье самые разные существа. Две старые белки сидели на корточках под масляной лампой и играли в карты, а третья спала, накрывшись дырявой циновкой. Напротив них рыжая мама-лиса свернулась вокруг своих детенышей, из-под ее пушистого хвоста торчали их крохотные рыжие головки. Прочие белки выглядывали из дупел наверху, охраняя свои орехи от непрошеных гостей. В маленьких открытых лавочках торговались за клочки ткани или объедки поссумы и кроты. Здесь был даже – Кита аж передернуло – магазин, где пупырчатый жаб в пальто с меховой оторочкой продавал острые как бритва искусственные когти, сделанные из собранного наверху металлического мусора.

– Эй, ты! – окликнул его жаб из дверей магазинчика. – Отличная у тебя курточка.

Кит не стал отвечать.

Крысы нигде не было видно. Просить о помощи кого-либо из тех, кто попадался ему на глаза, Кит не смел. Он быстро усвоил то, что большинство здешних обитателей всосали с молоком матерей: первое правило Вывихнутого переулка – не доверяй никому, даже своим соплеменникам.

– Я сказал, эй, ты! Полосатый хвост! – снова окликнул его жаб. – Ты ж не здешний, а?

Кит упорно не обращал на него внимания.

– Тебе нужна какая-то защита, помимо зубов и когтей, думается мне, – не унимался торговец.

Киту эта жабья замануха не нравилась, он хотел, чтобы его оставили в покое и найти крысу. Он сообразил, что есть один верный путь избавиться от настырного лавочника.

– У меня нет денег, – сказал он.

Этого оказалось достаточно – жаб всплеснул языком, отвернулся и запрыгал обратно в магазин поджидать более удачного клиента.

– Пест.

Шепот заставил Кита обернуться. Но он ничего не увидел.

– Пест, – раздалось снова.

Кит опустил глаза и увидел крохотного серого церковного мыша в белой сутане. В лапках он, как и прочие виденные им церковные мыши, держал пачку брошюр.

– Заблудился?

– Ничего я не заблудился, – буркнул Кит.

– Заблудиться не стыдно, – отозвался мыш. – Все мы порой заблуждаемся.

Грызун протянул ему брошюру, которую Кит взял просто из вежливости. На обложке была нарисована комната в доме, где за столом друг против друга сидели два существа. Один был енот в длинном и роскошном плаще, расшитом разноцветными перьями, ленточками и бусинами. Другой был пес в аккуратном ошейнике и кроваво-красном жилете. На столе перед ними лежала большая кость, кость животного куда более крупного, чем оба зверя за столом. Кость покрывали крохотные отметины. Там же стояла мышь в точно такой же сутане, как у Китова собеседника. Мышь на картинке держала в лапках писчее перо с себя размером, возле нее была таких же габаритов чернильница. В окно комнаты заглядывали всевозможные существа, мохнатые и пернатые, Безблохие и Дикие.

Когда Кит открыл брошюрку, он увидел ту же картинку, но на сей раз енот и пес держали лапы знаком А – енотьим знаком взаимного уважения, – улыбались, а мышь гордо сияла, глядя на лежащую перед ней кость, подписанную отпечатками лапы каждого из зверей. Снаружи за окном, похоже, разразился великий праздник. Кошки плясали с собаками, лисы с курами, мыши, и крысы, и птицы танцевали все вместе с кружками сырного эля в лапах.

– Ты веришь, что Кость существует? – спросил мыш.

– Гм. – Кит понятия не имел, что такое эта Кость. Он как раз собирался поинтересоваться, но мыш продолжал, не дожидаясь ответа, как часто делают церковные мыши.

– Мы, мыши, знаем правду, – говорил зверек. – Мы присутствовали при подписании. Семьсот семь сезонов назад мы видели, как было дано обещание мира. До предательства Брута. Мы, мыши, несем истину всему мышиному племени.

– Я не мышь. – Кит попытался вернуть брошюру, но мыш ее не взял.

– Мы все мыши в глазах истории, – сказал он. – Все мы одного когтя, если хорошенько поскрести. Вот почему историю должно помнить! Вот во что верят мыши. Только история показывает нам путь в будущее!

– Ладно. Хорошо. Гм… мне надо идти. – Кит поспешил дальше, прочь от странного проповедника и его странных заявлений.

– Сын Азбана! – окликнул мыш. – Ты должен знать, что Кость существует! Только Кость принесет нам мир!

Кит постарался убраться подальше от безумного грызуна. Здесь так странно разговаривали. У Кита закралось подозрение, что в Вывихнутом переулке все сумасшедшие. Интересно, а дядюшка тоже окажется психом? Если, конечно, он вообще найдется.

Вдруг по пещере разнесся резкий щелчок. За ним последовал пронзительный крик.

– Ой! Ай! Помогите! Я попалась! Помогите!

– Что это? – пробормотала одна из старых белок, не поднимая глаз от карт в лапе.

– Похоже, крыса в мышеловке, – отозвалась другая.

– Жалко, – сказала первая.

– Так оно и бывает, а? – вздохнула вторая. – От воя до щелчка.

– От воя до щелчка, – согласилась первая.

Ни одна из них не шевельнулась, хотя крик продолжался:

– Помогите! Ой! Кто-нибудь, помогите!

Мама-лиса не отвлеклась от своих малышей, жаб-лавочник не выглянул посмотреть, что за шум. Никто не обращал ни малейшего внимания на вопли несчастного создания. Кит насторожил уши в сторону криков и пошел на звук вдоль изгиба стены, который привел его в очередную пещеру и новый туннель, снова идущий к свету.

Мама всегда учила его, что хуже вранья и мошенничества только услышать, что кто-то в беде, и не попытаться ему помочь. Как ему хотелось, чтобы мама была рядом и помогла ему. В конце концов, он сам в беде. Заблудившийся и ограбленный и совершенно один в месте, где полно обманщиков, жуликов и психов.

Но свои беды не оправдание.

Дорогу он выбирал очень тщательно, напрягая слух, пока не обнаружил маленький закуток слева от очередного входа в туннель. Это оказалась заброшенная лавка с потускневшей вывеской:

ЛОМБАРД ВОРЧУНА

МЫ ПОКУПАЕМ И ПРОДАЕМ

У ПРИКАЗЧИКА НЕТ КЛЮЧА ОТ СЕЙФА С ЗЕРНАМИ И ОРЕХАМИ

Вид был такой, словно кто-то большой и разъяренный учинил тут погром, разнеся лавочку в щепки. Стойка была перевернута и разломана. Все полки сбиты на пол. Даже поперек вывески тянулись следы когтей. Киту потребовалась пара секунд, чтоб отметины сложились в слова:

ЗАКРЫТО БЕЗБЛОХИМИ

На полу за разбитой стойкой Кит увидел основание ловушки, большую металлическую штуковину с плоской нажимной пластинкой и пружиной, которая защелкивала дужку, когда кто-то наступал на пластину.

– Помогите! Помогите! – вопили в ловушке.

Кит обошел стойку и увидел, что капкан защелкнулся на хвосте белой крысы, все еще сжимавшей в лапках Китов кошелек с зернами и плачущей от боли. Крыса была молодая, примерно его возраста, одетая в замасленный коричневый жилет с какой-то нашивкой. Нашивка настолько вытерлась и потускнела, что почти полностью сливалась с тканью. Сам жилет выглядел так, словно чистым не был никогда.

– Ой! Больно-то как! Помогите кто-нибудь! – верещала крыса, извиваясь в капкане.

При виде Кита она перестала завывать и посмотрела на него снизу вверх. Тон ее мгновенно изменился. Она больше не кричала.

– Хорошо, это ты, – сказала она. – Вытащи меня из этой штуки. Ты не поверишь, как больно.

Глава восьмая
От воя до щелчка

– Ты меня обокрала! – заорал Кит на застрявшую в капкане крысу. – Ты сперла все мои деньги!

– Ради твоего же блага, – отозвалась крыса. Она попробовала вывернуться и поморщилась, Кит это заметил. Как ни пытайся скрыть, видно же, что больно.

– Погоди, – вздохнул Кит. – Перестань дергаться.

Он нагнулся к пружине и внимательно ее изучил. Черная маска вокруг глаз наморщилась, Кит думал. Обеими лапами ощупав ловушку на предмет слабых мест, он отогнул одну часть и разогнул другую. Одновременно енот вытянул заднюю лапу и подцепил немножко грязи. Грязь он засунул в механизм, раздвинув витки пружины как раз достаточно, чтобы крыса могла вытащить хвост.

В мгновение ока она освободилась и замерла на задних лапках, опасливо поглядывая на Кита.

– Зачем ты это сделал? – требовательно спросила она.

– Что сделал? – не понял он.

– Вытащил меня из ловушки так быстро?

– Ты сказала, тебе нужна помощь, – пожал плечами Кит. – Вот я и помог.

– Но почему ты сначала не забрал кошелек? – Она подняла Китов кошелек с зернами повыше. – Я бы точняк никуда не делась, а ты меня выпустил прежде, чем получить то, за чем шел.

– И что? – отозвался Кит. – Я по-прежнему хочу получить обратно свой кошелек. Ты его украла.

– Я знаю, что украла, честный ты мой! – Крыса покачала головой. – Суть в том, что ты мог отобрать его у меня, пока я была в ловушке.

– Это было бы неправильно, – ответил ей Кит. – Даже если ты мелкая воровка и жулик, это не значит, что и я должен быть таким.

Крыса вздохнула и снова покачала головой.

– С такими взглядами в Вывихнутом переулке долго не протянешь. – Она взвесила кошель на ладони. – Тяжелый. Что у тебя там?

– Это мое дело, – ответил Кит.

– Сдается мне, твое дело лежит у меня на ладони. – Она принялась подбрасывать и ловить мешочек.

Кит представил, как трескается, бултыхаясь внутри, След Азбана, и напрягся.

– Ой, веселей, босс. А то у твоих блох инфаркт случится.

Крыса бросила ему мешочек и закатила глаза, наблюдая, как енот запихивает его в передний карман курточки.

– Убери его внутрь, – велела она. – Так труднее вытащить.

– Там он и был.

– Труднее вытащить любому, кроме меня.

Кит нахмурился, но сделал, как она советовала.

– Я не воровка, кстати, – сообщила крыса. – Меня зовут Эйни. А тебя?

– А меня Кит. – Он остановился и повернулся к ней. – И там, откуда я родом, если ты залез к кому-то в карман, значит ты вор.

– Я с самого начала собиралась его тебе вернуть. Говорю же, стащила его ради твоего же блага.

– Моего же блага? Как это?

– Тебе надо было убраться от этих братьев Чернохвостов. Прохвосты они, вот кто. Погнаться за мной – лучший выход. А то они бы верняк тебя закролили.

– Закролили?

– Один брат приколачивает тебя за уши к стене, а второй тем временем грабит начисто. Если сопротивляешься, гвозди растягивают тебе уши, как у кролика.

– Ужас какой. Они казались такими славными.

– Обитатели Вывихнутого переулка всегда кажутся славными. Но половина из них мошенники, другая половина карманники, а третья и то и другое сразу.

– Три половины? Что-то не сходится.

– Вывихнутый переулок – такое место, где ничего не сходится. И никогда не сходилось.

Кит нахмурился.

– И где ты научился так открывать капканы? – спросила Эйни.

Он пожал плечами:

– Дома.

– Ты из-под Большого Неба?

– Ага.

– Зачем же ты променял такой прекрасный край на здешние места? – удивилась Эйни. – Рассеченное Небо и старый грязный Вывихнутый переулок.

– Я разыскиваю своего дядю, – сказал Кит.

– И где он? Потерялся?

– Не знаю. Я с ним не знаком. Он брат моей матери. Мама дала мне его адрес на полоске бересты и велела мне найти его… но…

– Но ты проиграл эту полоску бересты братьям Чернохвостам?

Кит кивнул.

– Ты не помнишь, что там было написано?

Кит помотал головой. Он чувствовал, что вот-вот разревется.

– Ну, об этом не беспокойся, – заверила Эйни. – Ты знаешь, как этого дядю зовут? Мы просто пойдем и поспрашиваем в округе насчет старых дядюшек.

– Его зовут Рик.

– Просто Рик? Немного для начала. Может, тебе лучше всего отправиться домой.

– Я не могу этого сделать, – твердо сказал Кит. – Ты собираешься мне помочь?

– Ты помог мне, хотя и не обязан был, – ответила Эйни. – А крыса всегда возвращает услугу, так что – да, я помогу тебе. От воя до щелчка.

– От воя до щелчка? Что это такое? – спросил Кит. – Я и от других это слышал.

– От воя до щелчка?

Крыса подтянула хвост к мордочке и пососала синяк на кончике. Затем прислонилась к стене. Крысы лучше всего чувствуют себя, когда опираются спиной о стену.

– Просто присказка тутошняя. Понимаешь, ты рождаешься под этим небом с воем и чаще всего покидаешь его со щелчком капкана. Это справедливо для всех. Но то, что ты делаешь между этим воем и тем щелчком, ну, это имеет значение. Каждое твое вранье или проявление доброты. То, что ты делаешь от воя до щелчка, и делает тебя тем, кто ты есть. Уловил?

– Уловил, – кивнул Кит. – Спасибо.

Она пожала плечами:

– Пусть никто никогда не скажет, что я крыса, которая не держит слово.

– Просто такая, что лазает по карманам, – ухмыльнулся Кит.

– При необходимости. Итак, вернемся к твоему дядюшке. Что-нибудь еще о нем известно? Чем он зарабатывает на жизнь? Зерно молотит? Он лущила? Или простой старый енот-разбойник?

– Нет! – воскликнул Кит. – Он вообще не преступник! Мой дядя как мои родители. Он исторщик.

– Историк, – поправила его Эйни. – И это даже хуже. История в здешних краях – опасное занятие. – Она указала на поцарапанную вывеску старого ломбарда.

– Еж, державший эту лавочку, интересовался историей. Продавал всевозможные исторические артефакты всякому народу, а затем отказался платить Бешеным Шельмам за «крышу». Мол, история дает ему право находиться здесь, и он не собирается платить им за право, данное ему по рождению. Но без защиты Шельм Безблохие его забили, да еще помощника-дятла похитили. Лучше бы твой дядя был лущилой, чем историком. Они дольше живут.

– Что такое лущила?

– Ты там под своим Большим Небом хоть чему-то учился? Лущила – это карточный шулер. Они треплют бумажные карты и те подпрыгивают.

– A-а… понятно.

Кит подумал о дяде. Если он тоже в опасности, тогда Киту лучше бы найти его побыстрее. Нельзя всю ночь торчать здесь, в заброшенной лавке, и учить новые слова.

– Так где мы станем его искать?

– В обычной ситуации я бы сказала: «Пойдем и спросим братьев Чернохвостов», потому что они тут в курсе всего, но к ним возвращаться нельзя. Полагаю, они до сих пор в бешенстве, лучше их избегать.

– С чего им беситься-то? Это же они меня обжулили, а не я их.

– Но ведь это ты позволил себя обжулить, – сказала Эйни. – В следующий раз будь осторожнее.

– Тут что, вообще честных нет? – удивился Кит.

– Есть. – Эйни похлопала его по спине. – Ты вот!

Кит нахмурился.

– Послушай, Кит, – сказала крыса. – Честные ребята в этих краях быстро учатся не высовываться. Многие честные ребята канули в коллектор только за то, что слишком много говорили. У всякого, кто приходит сюда, есть тайна. Либо он откуда-то бежит, либо он бежит куда-то, или застревает в этом переулке, поскольку ему некуда больше идти. Это дом для тех, у кого нет дома больше нигде. Безблохие в домах вокруг мечтают избавиться от всех нас и занять переулок для себя. Они запугивают нас при каждой возможности. Поэтому Бешеные Шельмы помогают… за плату. Большинство из них сами беглые домашние питомцы, хотя не все – братья Чернохвосты, например, – ну, они умны, и злы, и опасны. Народ платит Шельмам за защиту, а Шельмы не пускают сюда Безблохих. Те, кто не платит или кто рассердил Шельм, ну… – Она обвела лапой разгромленную лавку вокруг. – С ними случается плохое.

– Зачем ты мне это все рассказываешь?

Эйни потеребила вытертую печать у себя на жилете.

– Просто чтобы объяснить тебе, что не все тут обманщики; они просто… деморализованы.

– Демо… что?

– Мораль. Деморализованы, – повторила Эйни. – В смысле, боятся рисковать, пока не припрет.

– Значит, ты не такая, как другие здесь, – сказал Кит. – Рискнула, чтобы помочь мне выбраться. Ты вовсе не такая деморализованная.

– Я? – пожала плечами Эйни. – Я просто любитель честных ребят. От воя до щелчка.

– От воя до щелчка, – повторил Кит, но совершенно неожиданно сам себя почувствовал деморализованным, даже выбираясь следом за Эйни вверх на лунный свет. – Если мы не можем поговорить про дядю Рика с братьями Чернохвостами, то кого нам спрашивать?

Эйни, выбираясь из лавочки, отозвалась через плечо:

– Ну конечно курятник!

Глава девятая
Курятник

Кит с Эйни выскочили из-под навеса как раз в узенький проулок, где по-прежнему братья Чернохвосты зазывали всяких зевак, попадавшихся им на глаза. Голоса их разносились в ночи:

 
Востроглазый, ловколапый,
Загребай зерно лопатой…
 

Кит нервно оглянулся в их сторону, но Эйни поманила его крохотной лапкой.

– Не думай о них пока.

Она повела Кита на зады курятника, где стайка кур кудахтала, обмениваясь еженощными сплетнями.

– Я слыхала, настоятель церковных мышей еженощно выпивает наперсток сырного эля, – проквохтала одна курица.

– Я слышала, скорее, два наперстка! – вскудахнула другая.

Самая крупная из всех, большая курица, восседавшая на громадной кладке яиц, пропела другим частушку:

 
Пусть в наперстке забулькает эль,
Бри ли, чеддер ли – лей, не жалей.
А налили, так пей. Ох, немало мышей
Сырный эль проводил в Бездну Гейл.
 

Остальные захихикали, а большая курица продолжала:

 
Знала я одного петуха,
Он от эля и не просыхал.
Сыр был очень вонючий,
и дыхание не лучше:
Лишь вздохнет – и разит наповал.
 

– Еще! Еще! – закричали другие куры.

– Что мы тут делаем? – удивился Кит.

Эйни закатила глаза:

– Всем известно: хочешь что-нибудь узнать, спроси у птиц. Просто держи ухо востро, потому что птицы обожают сплетничать и им все равно, правду они говорят или нет. Идем.

Когда они приблизились, большая курица шикнула на подружек и уставилась поверх очков на Эйни с Китом.

– Ну и ну, молодежь! – воскликнула она. – Что привело вас в мой прекрасный курятник в такую ночь?

– Мы кое-кого ищем, мисс Лимерик, – сказала Эйни.

– О, тресни моя скорлупа, теперь мисс, значит?! – Большая курица рассмеялась. – Мисс Лимерик я была еще до Кошачьих войн. Для тебя – «миссис», дорогая.

– Да, миссис, – отозвалась Эйни.

– А кто твой дружок? – Голова у нее повернулась вбок, шея дергалась туда-сюда от хихиканья. Желтый глаз окинул Кита с ног до головы. – Хорошенький.

Кит почувствовал, как у него вспыхнул нос.

– Ой! Ой! – вскричала миссис Лимерик. – Я и понятия не имела, что еноты умеют так краснеть!

– Должно быть, он из-под Большого Неба, – подхватила другая курица. – Братья Чернохвосты, поди, не краснеют.

– Румянец – признак воспитания, я бы сказала, – отозвалась миссис Лимерик. – Нам бы тут, в Вывихнутом переулке, не помешало побольше румянца и поменьше дерзости. – Она обратилась напрямую к Киту: – Добро пожаловать сюда…

– Кит, – подсказал Кит.

– Кит. Добро пожаловать. – (Хор несушек вторил ей эхом.) – Но следи за собой. Здесь не место делиться своим румянцем с лунным светом. Добавь к своей походке немного развинченности, и все будет в порядке.

– Я постараюсь… э-э-э… развинтиться, – сказал Кит.

– Мы ищем его дядю, – объяснила Эйни. – Проходит под именем Рик. – Эйни понизила голос до шепота. – Он историк.

– Да ну, племянник Рика? – Миссис Лимерик снова уставилась на Кита, на сей раз более задумчиво. – Хорошо. – Большая курица вздохнула. – В таком случае…

Она подняла лапу и протянула ее вниз с насеста, так что та повисла у Кита перед носом. Он в недоумении уставился на когтистую птичью ступню. Она прищелкнула пальцами и растопырила их прямо у него перед глазами. Кит не знал, что делать, поэтому хлопнул по ней раскрытой пятерней, стараясь продемонстрировать дружелюбие.

– Что ты делаешь?! – изумилась Эйни.

– Я… э-э… дал ей пять?

Эйни покачала головой и шепнула ему на ухо:

– Ей нужна взятка.

– А как же – помогать ближнему? – шепнул он в ответ.

– Ты в Вывихнутом переулке, – сказала она. – Тут никто ничего задаром не делает.

Кит прикинул, какие у него имеются варианты, затем полез за пазуху и вынул из кошелька несколько зерен, так, чтобы никто не увидел лежащий там камень. Высыпал зерна в раскрытую лапу миссис Лимерик. Она сомкнула пальцы на зернах и убрала лапу обратно под себя, взъерошила перья и некоторое время прихорашивалась, чтобы прийти в себя после неожиданного и нежелательного «дай пять» от юного енота.

– Что ж, – заговорила она наконец. – Своего дядю Рика – Рики Два Кольца, как его называют, – ты найдешь у подножия Кривого Дуба… но, по-моему, тебе не следует туда соваться.

– Почему не следует? – спросил Кит. – Я хотел сказать, почему не следует, миссис Лимерик, мэм?

Курица заквохтала:

– Он не жалует посетителей. Всего две ночи назад он прогнал стайку юных воробьев-репортеров, искавших материал по дятлу, и все знают, что в саду у него полно ловушек. Церковная мышь едва хвоста не лишилась, пытаясь подсунуть брошюру ему под дверь только сегодня вечером.

– Меня он видеть захочет, – возразил Кит.

– Ой, не сомневаюсь, – усмехнулась миссис Лимерик. – Но все-таки следи за своим хвостом, малыш. А то чего доброго придется краснеть посильнее, чем сейчас.

– Благодарим за вашу помощь, дамы, – присела в реверансе перед курами Эйни.

Это вызвало новый всплеск смеха у курятника. Кит старался не поделиться румянцем с луной снова, но чувствовал, что нос все равно краснеет.

– А теперь слушай сюда, Кит. – Большая курица поправила очки на клюве. – Следи за каждым своим шагом в переулке, парень. Не все ловушки сделаны из металла. Порой слова – самые опасные капканы.

– Э… ладно… я это запомню.

Кит не был уверен, что понял, о чем толковала курица. В Вывихнутом переулке все так занятно разговаривали. Слова были чем-то вроде игры, как в скорлупки. Ты думал, что смысл спрятан в одном месте, а оказывалось, что его спрятали совсем в другом. Выиграть невозможно, но ты вынужден играть. Кит гадал, научится ли он когда-нибудь разговаривать, как они, и сумеет ли когда-нибудь почувствовать себя здесь дома.