Текст книги "Обратная сторона"

Он вышел. Дети сбились стайкой возле входного люка и стали спокойно наблюдать за тем, что делал техник. Через несколько минут в отсек вошли парень с девушкой, одетые в синие, врачебные комбинезоны. Окинув оценивающим взглядом группу детей, парень спросил:

– Никто не боится?

Хотя это было и неправдой, но все пятеро отрицательно замотали головами.

– Тогда выбирайте свободный ячейки, – показал он на ряд узких шкафчиков, смонтированных вдоль одной из переборок, – раздевайтесь и складывайте туда свои вещи.

Дети стали делать то, что сказал безымянный врач, а он подошел к технику и в пол голоса о чем-то с ним переговорил. Тот оторвался от своего шкафа с экранами и индикаторами, и пройдясь по отсеку, открыл пять, идущих подряд, свободных боксов. Внутри каждого устройства оказалась белоснежная, хотя и синтетическая, постель, к которой с разных сторон тянулись провода крошечных датчиков и прозрачные трубки систем жизнеобеспечения.

К моменту, когда каждый из пяти боксов заливисто пропищал, сигнализируя, что все его системы в полном порядке и проведенный тест не обнаружил никаких ошибок, все пятеро мальчиков уже успели переодется в сетчатые, безразмерные комбинезоны поддевки, каждый из которых был снабжен герметическим разъемом герметичного типа. Двое врачей только после окончания теста последнего бокса, отвлеклись от своей адской техники и обратили на них внимание.

– Я вижу вы уже готовы? – спросил врач, но ему никто не ответил. – Тогда занимайте места, – указал он на открытые боксы, – кому какое нравится.

Дети нерешительно двинулись в указанном направлении. Проходя возле уже занятых боксов, они с опаской глядели на то, что происходит там внутри, но вид спящих сверстников никого из них не испугал, разве что насторожил, вот и все. Когда все улеглись, с опаской посматривая что же будет дальше. Медсестра достала из принесенного с собой металлического чемоданчика блестящий инъектор и вставив в него пять капсул какого-то, розоватого препарата, передала прибор врачу. Тот подошел к первому боксу, в котором оказался Ричи, прижал инъектор к области сонной артерии и нажал на спуск. Глаза ребенка закатились через несколько секунд после хлопка и он ровно засопел. Проверив состояние давления и пульса и убедившись, что все в порядке, врач перешел к следующему боксу. На эту операцию потребовалось не больше минуты.

То, что с ними делали дальше, с трудом поддается описанию. С внутренней стороны локтевого сустава правой руки, как раз к области, где вены и артерии проходят под кожей, были установлены «вентили стационарной инъекции» – похожие на полированные металлические шайбы устройства, намертво пристегивающиеся двумя пластиковыми ремешками, охватывающими руку выше и ниже сустава. Еще одно, подобное, дублирующее устройство, было установлено в области паха, то же в районе выхода под кожу артерий. В горло каждому ребенку была введена прозрачная, тонкая трубка жидкостного питания. Когда к шайбам инъекторов были подключены соответствующие устройства боксов и системами питания было покончено, на мочеполовые органы каждого мальчика было присоединено устройство выведения продуктов распада. Хотя аппаратурой бокса и производился забор крови, ее фильтрация и последующее возвращение в организм, конструкцией было предусмотрено не исключать почки из цепочки жизнедеятельности, ибо как показал опыт, после длительного простоя эти органы плохо плохо запускались, никак не поспевая за работающим вразнос организмом. Завершались манипуляции, над ничего не подозревающими о подобном издевательстве детьми тем, что на области висков и теменной части черепа, при помощи специального крепления, накладывались квадратные коробочки кодировочных излучателей, очень похожих на те, какими пользуется армия, для «заливки» специальных знаний и воспитания в бойцах непреодолимой воли к победе. От излучателей к аппаратуре бокса тянулись тоненькие волоконные проводники, отличающиеся потрясающей воображение скоростью и достоверностью переброски данных. Это не все, что делали с детьми, но я думаю и схематического описания будет вполне достаточно.

Манипуляции выполнял врач. Медсестра ему только ассистировала. Надо сказать, что используемые устройства были выполнены в крайне функциональном виде, так что их мог установить на человека даже санитар-практикант, в условиях бомбежки. Закончив с одним ребенком, врач переходил к другому, сестра задерживалась на несколько минут, чтобы стереть пролитую на пластик постелей кровь и закрыть крышку бокса. На всех пятерых им потребовалось часа два.

– Позовете, когда привезут остальных, – сказал врач снимая перчатки, – мы пойдем немного передохнем, а то уже вторые сутки работаем, как на конвейере. Повнимательней следи за этим, – он ткнул на один из экранчиков, – что-то не нравится мне его давление. Может плохо переносит введенные препараты?

Техник только кивнул.

Хотя капсулы и походили внешне на камеры для анабиоза, но эти устройства имели прямо противоположную функцию и были сконструированы не для замедления процессов жизнедеятельности, а наоборот, для их ускорения. Подобное устройство, благодаря применению специальных стимулирующих препаратов и специфической, обогащенной кислородом газовой среды, ускоряло все процессы обмена веществ в десять раз. Конечно, технология позволяла гораздо выше поднять этот показатель, но во-первых, этого не требовалось, а во-вторых, тогда значительно возрастал процент отбраковки… Устройство было полностью автономным и не требовало никакого постороннего контроля, а тем более вмешательства человека, на весь очередной цикл работы.

Дик оторвался от своих мониторов и оценивающе посмотрел на ровные ряды капсул. В отсеке их было ровно тридцать штук. Больше всего это сверкающее исключительной стерильностью помещение напоминало декорации из фильмов ужасов, но ему, лично участвовавшему в установке и отладке всего этого оборудования, отсек казался воплощением торжества разума над, казалось, безапелляционными законами природы. Он гордился своим работой, она ему нравилась, к тому же, больше он ничего не делать умел.

В течении последующих трех часов к давным-давно списанному из войск крейсеру, еще дважды подъезжали машины, одной из которых оказался все тот же микроавтобус, с распластавшейся в полете, хищной птицей по борту. Вместе они доставили еще семерых мальчиков и быстро убрались восвояси, будто их никогда и не было.

После того, как штатный Франкенштейн, со свей помощницей, упаковали и закрыли последний бокс, появился Траустер. Он прошелся между рядов боксов, заглядывая то в один, то в другой. Не найдя к чему придраться, он направился к выходу.

– Ну что, все в порядке? – спросил он об очевидном.

– Иначе быть не может, – ответил врач, бодрясь через силу. – Правда была одна маленькая проблемка – в одном из боксов у пациента резко, до критического, упало артериальное давление, но теперь уже все нормально.

– Ну и хорошо, – подытожил капитан. – Выметайтесь все отсюда, я закрываю – скоро уходим.

Врачу и сестре дважды повторять не пришлось, они убрались еще до того, как капитан окончил свою фразу, зато Дик еще раз вернулся к своему пульту и пробежался взглядом по всем, без исключения, мониторам. Не найдя ничего подозрительного, он тоже неохотно вышел. Капитан вставил в щель приемника свою карточку и запер люк. Как только щелкнули блокировочные замки люка, в отсеке отключилось освещение. Остались включенными только редкие светильники дежурного освещения на переборках. При таком освещении это место еще больше походило на порождение ночного кошмара, чем на творение человеческих рук, хотя как показывает опыт, эти сильные и справедливые руки и не на такое способны…

За полчаса до наступления времени, разрешающего взлет, у крейсера, взвизгнув тормозами, остановилась машина таможенно-акцизного департамента. Из нее вылез бравый, хотя уже начинающий лысеть, капитан и бодрым шагом направился к подъемнику. Не успел он подняться, как в проеме шлюза появился радушно улыбающийся Траустер. Ровные ряды его дорогих, искусственных зубов, разбрасывали в разные стороны искристые блики. Капитан протер платком свою блестящую лысину и поздоровался.

– Добрый день, – радушно ответил хозяин корабля протягивая для приветствия руку.

Как ни странно, таможенник ответил на приветствие. Если бы его непосредственный начальник заметил, что капитан вот так вот запросто общается с потенциальным нарушителем, то он в миг стал бы старшим лейтенантом, как минимум, но взлетка была до умопомрачения огромной, а начальством даже близко не пахло. Когда они оказались внутри, строгий капитан вообще растаял.

– Что-то долго вас не было видно, – сказал он похлопывая Траустера по полечу. – Что-то случилось?

– Нет, ничего не случилось. Просто было очень много работы – подвернулся хороший заказ в соседнем скопление галактик. Сам понимаешь, не гонять же порожняк?

– Это точно.

Они беседовали как старые знакомые, впрочем так оно и было на самом деле. Не обращая внимания на боковые проходы, даже не смотровой люк, ведущий в грузовой отсек, таможенный капитан уверено направлялся по главному коридору к каюте капитана, располагавшейся рядом с центральным постом крейсера. Оказавшись на месте он развалился в одном из кресел.

– Ну как, Траустер, выгодно заправился на этот раз?

– Бывало и лучше.

Плохо что на Картаке я никак не могу найти подходящего заказчика, ведь это единственная остановка на моем маршруте и было бы не плохо найти такого клиента. Может поможешь?

– Я даже не знаю, что тебе и сказать. Здесь уже все давным-давно поделено и просто так во что-то сунуться очень трудно.

– Как и везде…

– У тебя на борту как всегда медицинское оборудование?

– Да, и еще несколько контейнеров медпрепаратов.

– Надеюсь ничего недозволенного?

– Можешь пойти посмотреть, – Траустер сделал вид, что обиделся, – все контейнеры опечатаны и заблокированы. Ты же должен понимать, что мне в первую очередь не выгодно вскрывать груз – это же нарушение контракта и убытки!

– Хорошо, хорошо, не кипятись. Я видел как к твоей развалюхе подъезжало несколько машин, как ты это объяснишь?

– И все тебе нужно объяснить! Проститутки это были, понимаешь, проститутки. Должны же мои ребята хоть изредка выпускать пар? Ты бы видел тех тварей, к которым мы ходим… Ты думаешь медоборудование и препараты мы возим для людей? Если бы ты увидел этих земноводных, то тебя бы наверняка стошнило.

– Ладно, не заводись. Что, нельзя просто поболтать с старым приятелем? Пойду я уже, – таможенник встал и посмотрел на часы, – осталось пятнадцать минут до разрешения взлетев.

– Ты кое-что забыл, – с улыбкой сказал Траустер, указывая на лежащий на столе пакет.

– Да, спасибо, – поблагодарил служака, не глядя пряча пакет во внутренний карман. – Счастливого перехода и не пропадай на долго, – пожелал он выходя из каюты.

Когда он показался в шлюзе, его лицо опять выглядело надменно и неприступно. Он спустился, сел в машину и уехал. Весь этот ритуал повторялся уже много раз и был хорошо откатан. Эти двое людей уже не один год знали друг друга, каждый из них получал свое и при этом старался не лезть в дела другого. До сих пор все получалось неплохо.

«А я, дурак, подумал, что он уже не придет», – с улыбкой подумал капитан направляясь на центральный пост.

За пять минут до вожделенных 15:00, пришел в движение подъемник крейсера. Устройство сложилось и исчезло в открывшемся отсеке, расположенном прямо под шлюзовой камерой. Следом за этим запустилась реакторная группа корабля. Поблизости от крейсера к взлету начал готовится обшарпанный грузовик. Согласовав с диспетчером вопрос первенства, Траустер первым оторвал свой корабль от поверхности. Удивительно легко, для такой громадины, крейсер вертикально поднялся на несколько сотен метров, а затем задрав нос к нереально-голубым небесам, свечей пошел прочь от планеты.

Оказавшись на орбите и застабилизировав крейсер, капитан вернулся в свою каюту, достал из сейфа целую кипу разноцветных папок с личными делами своих новых подопечных, затем достал из шкафа устройство для уничтожения бумажных и пластиковых документов, очень напоминающее небольшую микроволновую печь. Устройство оказалось маловатым для такого количества бумаги, так что пришлось загружать его трижды. После третьего раза, в пластиковой коробочке осталось только несколько пригоршней, спрессованного в плотный брикет, светло-серого пепла.

На пустынной эстакаде, служившей в свое время подъездом к заброшенному сейчас заводу стоял фиолетовый микроавтобус. Больше поблизости не было ни одной живой души, только брошенные корпуса да ржавеющие стальные конструкции. Хозяйка экипажа стояла на выбитом временем и колесами тяжелых грузовиков дорожном полотне и внимательно смотрела на свои часы.

– Все, уже можно, – резко сказала она и принялась стягивать с себя комбинезон.

Под ним оказался легкий, тренеровочный костюм. Ее подружка поступила точно таким же образом. Водитель обошел свой автобус, поднес небольшую, пластмассовую коробочку к размашистой рекламной надписи и нажал на несколько кнопочек. Все моментально исчезло. Ни непонятного слова, ни голограмы летящей птицы больше не было, на их месте сверкало нетронутым глянцем идеальное эмальное покрытие. Пока водитель делал чудеса со своей машиной, девушки уже переоделись, а оба сброшенных комбинезона остались лежать на дороге вместе с оставшимися у них сопроводительными документами. Парень достал резервную емкость с топливом, открыл ее и плеснул несколько раз на белоснежные комбинезоны зеленоватой жидкостью, затем быстро спрятав ее обратно, запрыгнул на свое место и резко тронул автобус. Несколько секунд над комбинезонами только дрожало едва заметное марево, но затем до топлива видимо дошло, что оно находится не в герметичной емкости, а на открытом воздухе и оно с громким хлопком вспыхнуло.

Глава 4. Мегаполис.

Прямо от здания суда, слабо ориентируясь среди незнакомых районов, Дэн направился к себе домой. Из всех личных вещей, у него осталась только карточка, удостоверяющая личность, да и та, была испорчена огромным штампом, на котором указывалось решение, принятое недавним судом и время исполнения этого решения. Ни о каких деньгах, и более-менее ценных вещах речь даже не шла. В момент, когда он заходил в кабинет Граустера, у него на руке был дорогой хронометр, в кармане лежал бумажник с несколькими сотнями кредитов, а дополнял великолепие его дорогого костюма статуссимвольный платиновый набор, состоявший из двух цепочек – нашейной и наручной, и массивного перстня, выполненных в одном стиле. Теперь же у него не было ничего, так что пришлось идти пешком.

Пиджак имел такой отвратительный вид, что его пришлось сразу выбросить. Без него он выглядел вполне даже сносно, если не присматриваться конечно, но в этот обеденный час, когда на улицы вывалили толпы народа с одной единственной целью – перекусить, особо никто и не присматривался. По крайней мере на вид мелкого клерка, который по какой-то причине уже третью ночь не ночует дома, он тянул. Он шел и шел, высматривая дорожные указатели и срезая дорогу по развязкам первого и второго уровней. Раньше бы он ни за что не прошелся по поднятому высоко над землей, дорожному полону, отведенному только для машин и всякого сброда, но как показал опыт ничего страшного или унизительного в этом не было. В конце концов, какая разница, вымощенный плиткой тротуар у тебя под ногами или бетонные плиты развязки, если ты идешь домой? На этих эстакадах ему несколько раз встретились подозрительные типы, из тех, что стреляют мелочь на перекрестках, а по ночам проверяют все ли в порядке с грузом и инструментом в припаркованных в неприспособленных местах машинах, но они на него даже не взглянули.

Припекало. Солнце медленно переползло по безоблачному небосклону в зенит и теперь старалось во всю. Выжившие при этом тени, затравленно попрятались у фундаментов самых высоких небоскребов и под полотнами эстакад. Город заметно опустел.

На одной из развязок Дэн заблудился. Он несколько раз поднимался по бетонным спиралям вверх и осматривался, но в нужном ему направлении из этого переплетения металла и бетона выхода не существовало. Было видно, что дорогой давно не пользовались, в некоторых местах дорожное полотно обрушилось и теперь здесь только торчала в разные стороны, ржавая арматурная проволока. Он уже было совсем отчаялся и повернул назад, злясь на себя за то, что просмотрел указатель запрещающий въезд на эту дорогу, когда из плотной тени одной из опор вышел мужчина, одетый в сильно заношенную спецодежду строителя, на вылинявшей ткани которой, на рукавах и штанах, цепко держалась грязно-коричневая краска. Видимо одежда, вся в разводах, принадлежала в свое время какому-то маляру.

– Ищешь чего или так, потерялся? – спросил он с открытой улыбкой на лице. – Я уже слежу, как та нарезаешь круги по этому кладбищу минут двадцать.

Дэн оценивающе посмотрел на бродягу. Если не брать во внимание как выглядел этот, сильно заросший человек, то в остальном он производил довольно приятное впечатление.

– Да вот, заблудился, – честно признался Дэн, вытирая рукавом сорочки вспотевшее лицо.

– Я так и подумал. По своей воле в эти руины никто просто так не ходит. Далеко собрался?

Дэн зашел в тень опоры и долго растолковывал проявившему к нему интерес человеку, в какой именно район ему надо. Через несколько минут они поняли друг друга.

– Так это ты еще раньше ошибся! – просветлел бородач. – Тебе нужно было свернуть примерно в пяти кварталах отсюда. Здесь никто не ходит. Здесь все занято брошенными предприятиями, их здесь целый массив. Это те заводы, которые закрыли после того, как и в нашем мегаполисе сделали область с регулируемым климатом. Заводы перенесли на окраины, а со старыми корпусами никто ничего делать не хочет.

– Да я знаю, – сказал Дэн, – но я никогда здесь не был и не думал, что их так много.

– Это еще что! – рассмеялся незнакомец. – Ты бы посмотрел сколько всего осталось километрах в двадцати отсюда, там целый город таких руин. Можно войти и больше никогда не выйти.

– Слушай, а ты здесь живешь? – спросил Дэн уже совсем освоившись и не чувствуя враждебности со стороны бродяги.

– Да, уже несколько лет.

– И как тебе удается?

– Сам удивляюсь. Иногда даже очень, но зато здесь почти никогда не бывает полиции, а если и суются, то совсем не надолго. С местными я то же подружился, хотя и не сразу… Они не такие уж и плохие ребята, как о них привыкли думать, а ты что, – он оценивающе посмотрел на Дэна, – хочешь здесь остаться?

– Нет, спасибо, – улыбнулся Дэн, – я пока повременю. Хоть теперь я и никто, но у меня еще есть куда идти. У меня есть дом, семья.

– Как знаешь, если что, приходи, а чтобы тебе не возвращаться назад, смотри, поднимешься по этому серпантину, – показал он на убегающую по спирали вверх эстакаду, – на самом верху увидишь переход на соседнюю развязку – такой железный мостик для персонала, перейдешь по нему, только в низ не спускайся, там нет прохода – завалилось дорожное полотно, а поищи лестницу, ее начала с дороги не видно, но она там совсем рядом, справа от переходного мостика и если не боишься высоты, то спустишься и через два квартала выберешься в заселенный людьми район.

Дэн недоверчиво посмотрен на оборванца.

– Не бойся, – подбодрил его тот, – можешь смело идти, в это время здесь никого нет.

– Ну спасибо что подсказал.

– Было приятно поговорить с хорошим человеком. Пусть тебе повезет, – пожелал мужчина и махнул удаляющемуся Дэну вслед рукой.

Как и было обещано, с последнего витка автомобильной развязки на соседний уровень был переброшен шаткий, сильно поржавевший переходной мостик. Дэн поначалу засомневался, сможет ли он выдержать вес его тела, но возвращаться не хотелось и немного постояв, он ступил на первый рифленый стальной лист. Звук шагов гулко отдавался по цельно сварной, металлической конструкции. Не смотря на свой жалкий вид, мост неплохо сохранился. Сквозь проштамповку настила были видны торчащие из разросшегося кустарника, битые плиты обрушившихся конструкций и ржавые остатки какого-то технологического оборудования, до которых сейчас было не меньше тридцати метров. Благополучно переправившись на серпантин соседней развязки, Дэн свернул направо и перегнувшись через полуметровый, бетонный отбойник дорожного ограждения, почти сразу обнаружил лестницу. Такую же металлическую и ржавую. Вопреки его ожиданиям, она оказалась без ограждения – обыкновенная лестница, с широко приваренными поперечинами, пристреленная к бетону основной конструкции дюбелями внушительных размеров. Посмотрев в низ и сделав несколько глубоких вдохов, он перекинул ногу через ограждение.

Нельзя сказать, что Дэн панически боялся высоты, но когда под тобой около тридцати метров свободного пространства, а руки держатся только за ржавые, непонятно когда и кем приваренные прутья, действительно становится не по себе, но ничего не произошло. Как и обещал житель этого кладбища непонятно каких надежд, Дэн благополучно спустился вниз. Побродив немного среди развалин и пройдя через какой-то цех, с обвалившейся кровлей и неизменными зарослями кустарника даже внутри, он действительно попал на довольно широкую, почти не захламленную дорогу, с обеих сторон зажатую корпусами цехов. Видимо в свое время, она была одним из путей, по которому весь этот промышленный монстр поддерживал связь с окружавшим его миром, а сейчас использовалась только полицией, во время проведения редких и неэффективных рейдов. О теперешнем ее использовании ясно говорили широко поставленные следы узких гусениц, какие оставляли только транспортеры департамента полиции. Дрога действительно вывела Дэна в район, в котором жили люди, но он очень отличался от того, к чему он привык за годы жизни в мегаполисе. От того, что он видел каждый день. Тесные кварталы, плотно заставленные пяти-восьми этажными, блочными домами, некоторые из которых смотрели на мир пустыми глазницами выбитых окон. Окна домов, где все же жили люди, почему-то сразу наводили мысли о помойке. Кое-где легкий ветер трепал сохнущее после стирки белье, на выщербленных подоконниках возвышались сложенная горками, нехитрая утварь да кое-где стояла древняя модель дешевого ТВ. Повсюду, куда могла дотянуться рука, стены домов, заборы, брошенные машины с выбитыми стеклами и дранной обивкой сидений, были исписаны и изрисованы всякой всячиной, до такой степени, что если безымянным живописцам приходила в голову новая идея, то воплощать ее уже приходилось поверх старых. Чего здесь только не было! Отвратительная пошлятина соседствовала с твореньями действительно содержащими искру мысли и таланта, нашедшие свой выход только таким образом.

На улицах народу было немного, в основном молодежь. Одни бесцельно бродили, в поисках новых приключений, другие, сбившись в группы о чем-то неспешно болтали или слушали музыку. На Дэна никто не обращал внимания, если не принимая его за своего, то по крайней мере и не считая его особо чуждым своему образу жизни. Он брел по обыкновенному бедняцкому кварталу и смотрел на все широко раскрытыми глазами. Он и не думал, что в самом мегаполисе так живут люди. Ну в промышленных зонах, ну на окраинных территориях портов, где притоны мирно соседствовали с домами законопослушных горожан, но чтобы в самом центре мегаполиса! Иногда бывает полезно пройтись пешком и не только для укрепления здоровья, но и в чисто познавательных целях. В конце концов все эти уборщики и посыльные, строители и грузчики, механики и посудомойки, обслуга прачечных и отелей, в общем все, кого принято если не называть открыто, то считать «третьим сортом», должны же они были где-то жить? И вот подобное место Дэн только что для себя обнаружил. Пока родители отрабатывали свою краюху хлеба и право оставаться в таком прекрасном месте, где солнце никогда не заходит за свинцовые тучи, их дети развлекались как могли, а надо сказать, что позволить себе они могли очень немногое.

У истертых ступеней, ведущих в одно из зданий, оперевшись о поручень стоял смуглолицый, рослый парень и поигрывал какими-то цацками, повешенными на связке ключей. На нем были серые, камуфляжные, армейские штаны и идеально сохранившаяся, противоперегрузочная куртка пилота штурмовика. Рядом с ним стоял неряшливо одетый, толстый коротышка и только кивал головой, в знак согласия с тем, что говорил долговязый. Когда Дэн проходил мимо, тот на миг замолк и проводил его взглядом.

– Ты его знаешь? – спросил он коротышку, не переставая бряцать своей игрушкой.

– Понятия не имею, кто такой, – признался малыш и сунул правую руку в карман. Там тут же что-то щелкнуло.

– Не нужно, пусть себе идет, – распорядился не удавшийся пилот штурмовика, – сразу видно что ему здесь ничего не нужно и он просто так приблудился. Тетя Крастя сейчас опять поднимет крик, что никому проходу не даем.

– Как скажешь, – согласился с доводами заводной малыш, доставая из кармана и снимая с боевого взвода небольшую, но чертовски убойную игрушку, калибром в десять миллиметров.

Дэн услышал только начало их разговора, но не останавливаясь и не ускоряя шаг пошел себе дальше, а парочка местных вернулась к обсуждению своих насущных, как им казалось, проблем.

Если не брать в расчет оставшийся за поворотом включенный проигрыватель, на улицах было тихо, как на кладбище. Не было здесь привычного для большого, развитого города шума машин, проносящихся непрерывной чередой по непонятно каким, неотложным делам, не было и общественного транспорта, даже подведение обшарпанных вагонов подвесного монорельса было не выгодно для этого места. Здесь машины не ездили, здесь они просто стояли по бокам улиц, с сожжеными колесами и вывороченными потрохами. Судя по количеству брошенной техники, машины собирались сюда со всех окрестностей с одной единственной целью – сдохнуть. Как ни странно, в этом была доля истины – утилизация старой машины стоила денег, и денег не малых…

Когда Дэн проходил мимо входа в какое-то увеселительное заведение, по крайней мере, рекламный щит, намертво прибитый к стене у дверей, обещал клиентам именно веселье, двери распахнулись и на пороге широко зевая показался здоровенный детина, килограмм под стодвадцать, в одних штанах и тяжелых, армейских сапогах. Покончив с зевотой, он вскользь взглянул на проходившего мимо человека и найдя его для себя неинтересным, уставился на широко распахнутые окна дома, стоящего через улицу, затем быстро опомнившись, его взгляд опять перекинулся на уже удаляющегося Дэна. Теперь то здоровяк понял, что было не так. Его внимание привлекла дорогая, прекрасно сохранившая свой внешний вид, обувь прохожего.

– Эй, господин, – потрясая бледными, крайне редко выставляемыми под свет белого дня, телесами, толстяк побежал за Дэном.

Тот остановился и ждал, что же будет дальше. Ничего страшного не намечалось, потому, что если человек кому-то не понравился и его непременно хотят побить, ну или как там получится… никто не станет называть его господином. В подобном случае самым мягким обращением будет что-то вроде «свиньи» или «козла». Мужчина был таким толстым, что даже рывок в тридцать метров ему просто так не дался. Когда он дошаркал до Дэна, то уже тяжело дышал, давно не бритый, лоснящийся подбородок подрагивал при каждом вздохе.

– Чего тебе надо? – не очень вежливо спросил Дэн.

– Господин не желает ничего экзотического? – вкрадчивым голосом спросил толстяк, отчаяно борясь с отдышкой.

– Чего? – не понял Дэн.

– Ну, экзотического, – разволновался зазывала, хотя он вполне мог бы оказаться и хозяином в одном лице. – Дешевле вы нигде не найдете – самый большой выбор дури во всей округе, девочки на любой вкус, молоденькие, что надо, – он громко причмокнул, – правда мы открываемся позже, но для вас, если хотите, сделаем исключение.

Настойчивое приглашение не проспавшегося толстяка почему-то развеселили Дэна. Он засмеялся на всю улицу, вызвав при этом непередаваемое выражение на лице своего неожиданного собеседника. Даже когда он имел достаточно денег для того, чтобы прийти и купить подобный бордель со всеми потрохами, даже тогда у него не возникало желания просто «поразвлечься» в подобном месте, но сейчас, когда у него в карманах не было даже дробных кредита, такое предложение его развеселило до слез.

– Ну и не надо, – обиделся хозяин и сразу перешел на ты, – пойди, поищи несовершеннолетних, по десять кредитов «за раз», а я посмотрю, как это у тебя получиться.

– Ты не обижайся, старик, – немного успокоившись, Дэн похлопал толстяка по массивному плечу, – я не сомневаюсь, что у тебя лучшее в своем роде заведение, но понимаешь, мне сейчас не до этого. Как ни будь забегу, и передам знакомым, что есть такая забегаловка, – соврал он, воспользовавшись давно заученным приемом.

– Вот это уже другое дело, – растаял в улыбке толстяк, – заходи, как только появится желание. Запомни, цены самые низкие, так что даром не трать время на поиски, а иди прямо ко мне.

Последняя фраза не оставила никаких сомнений в том, кто является хозяином этого злачного места. Он развернулся и уже медленно, даже с некоторым достоинством, направился обратно к дверям своего притона, а Дэн пошагал дальше.

По мере того, как он продвигался все дальше и дальше, кварталы постепенно становились чище и более ухоженными. Сожженные и покуроченные машины стали попадаться все реже и реже. Один из районов плавно переходил в другой, образуя между собой размытую границу, обнаружить которую мог и посторонний наблюдатель, но прочувствовать все, как и что на самом деле, мог только тот, кто родился и вырос в подобных местах.

Перебравшись в неположенном месте и чуть не поплатившись за это жизнью, через скоростную, двухуровневую автостраду, по нижним шести полосам которой, нескончаемая вереница машин проносилась в одном направлении, а по точно такому же полотну, только поднятому на метров десять над поверхностью, в обратном, он попал совершенно в другой мир. Контраст был действительно потрясающим. Казалось, что два полотна автострады, были непреодолимым барьером между роскошью, которая здесь, с этой стороны, буквально давила своим великолепием с первого же шага, и беспросветной нищетой, оставшейся где-то далеко позади, за шумящим потоком машин. Огромные, как надежды неисправимых фантазеров, витрины дорогих магазинов, зазывали покупателей поближе познакомится с россыпями всевозможных товаров, тенистая прохлада мансард и террас кафе, устроенных прямо на вторых-третьих этажах небоскребов и торговых центров, ласково манили прохожих тихой музыкой. Район, в котором оказался Дэн был чем-то средним между деловым и торговым центром. Машин было совсем мало, и кстати, не одной дешевой среди них не было. Увидев только эти кварталы мегаполиса, можно было смело утверждать, что вы оказались в одном из самых лучших мест, и что только здесь должен жить человек.