Книга: Красный закат в конце июня - Александр Лысков

История начинается с середины 15 века. Славяне-новгородцы Фимка и Синец (Иван Синцев) уходят из родного края в поисках лучшей доли. Добираются до диких, языческих угорских земель. Суровый северный климат, угорцы со странными чуждыми обычаями и верованиями, а еще богатый лес, неосвоенные земли, скрывающие у поверхности соль и руду, становятся фундаментом для закладки нового дома, нового рода и зажиточного селения.

«Что у славян существовало только в воображении – вурдалаки, упыри, лешие, то у угорцев находило воплощение в человеческом теле.

Только много лет спустя в долгом общении узнал Синец, как создавался Зергель. Выбирали слабоумного, поили его отваром мухомора и багульника. Человек впадал в кому. Затем его отпаивали кровью оленя с козьим молоком. Он обретал способность двигаться, но напрочь лишался рассудка. Шатался по лесам как ходячий оберег. Или целыми днями стоял на самом высоком месте у жертвенника живым идолом. Для него в пламени отводили отдельную пещеру. Его кормили – приносили пищу. Ему давали лук и стрелы – символические, тупые, не убойные. В качестве религиозной жертвы одаривали необходимой одеждой».

«Во всех выпуклостях и впадинах женского тела, во всех изгибах и округлостях усматривали они младенчиков. Женщина для угорца вся как бы и сложена была из младенчиков. Время от времени они отделялись от слепка один за другим, а на месте отпавших нарождались новые… Угорцы выкладывали на земле из камня фигуру женщины. И если рождалась девочка, один камень из фигуры убирался, становился основанием другой композиции. Такие каменные лежачие матрёшки окружали капища».

«Мечта имеется. Без этого жить тревожно».

«С расплатой за козу вышла задержка. Вместо того чтобы наладить производство хлебных караваев, вздумала Фимка рожать».

«Крестить надо! А до храма мерила старуха клюкой да махнула рукой».

Александр Лысков ведет повествование сквозь 14 колен одного рода, раскрывая особенности времени глазами простых людей. Глазами его героев читатель видит, как происходит становление ямского дела, впервые появляются телесные наказания, как и почему именно таким образом воспринимается в народе картофельная реформа Екатерины Второй. Особенно интересно меняется положение православия: оно меняется от героя к герою. Сначала робко заглядывая в угорские земли, вызывая насмешки, затем все сильнее укрепляясь, и, наконец, начиная диктовать правила, когда слово попа становится безусловным авторитетом.

Автором был классно описан конфликт ещё не воцерквившегося Авдея, больше противившегося (на мой взгляд) не столько духовному учению, сколько его насильственному насаждению и отказу вступления в диалог, отказу думать и размышлять и попа, для которого церковь стала возможностью карьерного роста, а лди-паства, просто средством достижения цели.

Разъела душу история Чумовой Матрёны, жизнь которой постоянно сламливалась на взлёте. Только-только налаживала эта волевая умная женщина свою жизнь, как вторгалась судьба, разносила, разваливала созданный с таким трудом дом, уют…

Запал в самое сердце горбатый скоморох Пётр, творческий, яркий, неординарный. Читала про него, и думала – вот что значит душа «поэта» - тянет так, что мочи нет противиться! Прелесть, а не история!

Александр Лысков, следуя заветам классиков, обращается к маленькому человеку – самому простому, на примере его жизни показывает время. Лысков исследует повседневность, ведь любой Великий правитель, политик, гений, стоит на плечах толпы, на плечах таких вот обычных, тянущих свою лямку мужчин и женщин. Александру Лыскову удалось показать красоту и силу обычной, не героической жизни. И как ни парадоксально, именно в этой обычной жизни и проявляется характер, героизм, выдержка, в тех ситуациях, когда без претензии на геройство человек просто живет и поступает по совести. Лысков показал простых мужчин и женщин так, что невольно просыпается гордость: да, такими были мои предки. Автор обращается не к революционерам, миссионерам, или авантюристам. Он говорит о трудягах, о тех, кто упорно, с самоотдачей, год от года вкалывал. А революционеры в его повествовании скорее похожи на аферистов с задавленной самооценкой, расписывающиеся в неспособности вести хозяйство и сколотить крепкое дело, и за собственные неудачи отыгрывающихся на более успешных соплеменниках.

История Повседневности «Из кельи монаха-летописца такие лица были неразличимы. Появлялись - исчезали».

«Самый малочисленный зависимый народ живет мечтой о свободе»

Интересен и взгляд автора на добро и зло:

«Понятие греха, как и праведности, в среде угорцев не существовало, ибо степень зла и добра в их поступках не достигала такого предела, когда требуется их отчётливое разделение в слове. Намеренных злодеев не существовало, не заводилось и присяжных праведников. Потому ни ада, ни рая. А – «все там будем». На небе. Все до единого. Все вместе».

«и святым для живущего был всякий умерший»

И таких интересных, мудрых мыслей в «Красном закате в конце июня» много, есть о чем почитать, есть над чем подумать. И самое главное, все это не преподнесено в форме чтения морали. Автор ничему не учит своего читателя, он скорее делится своими сокровищами.

Четырнадцать колен одного рода. Четырнадцать пронзительных историй.

Интересна и форма изложения. Язык меняется от героя к герою, служит для создания атмосферы, помогает понять психологию героев, ведь то, как думает современный человек, и то, как думали наши пращуры несколько сотен лет назад – разные вещи.

Художественный текст перемешивается с историческими справками-пояснениями, с авторским голосом. Без этих небольших отступлений, порой, сложно понять на какие события, законы, указы, ссылается автор в тексте художественном. Эти вставки органично дополняют и раскрывают художественный текст.

«Красный закат в конце июня» насыщен и стихотворными отступлениями (также авторского сочинения). Они делают повествование более мелодичным.

Четырнадцать поколений и целый пласт истории, на который автор проливает свет: ссылки к архивам, пояснения того исторического, документального фундамента на котором вырос тот или иной художественный фрагмент. История маленького человека мало интересовала летописцев. Архивы полны общими записями: регистрацией эпидемий, рождаемости, податей, урожайности, но крайне мало конкретики, сложно представить чем жили наши предки начала 15-ого, 16-ого века. Дальше наступает историческое просветление, жизнь народа постепенно выходит из тени.

У Александра Лыскова получилось не просто через призму художественно произведения раскрыть огромный пласт истории, но и создать образ тех наших предков, которыми гордишься. Он показал тех жителей деревни на плечах которых держалась Великая Империя.

Эту бы книгу, да в школьную программу… эх, мечты, мечты.

По пятибальной шкале:

Тема: социальная: маленький человек – основа Большой истории – 5+

Персонажи: 5+

Динамика: свой ритм, во многом основанный на трех типах повествования: художественный текст, историческое отступление, стихи. 5

Образность: 5 (оригинальный образный язык)

Креатив: 5+ тема и её реализация на уровне

Резюмирую: читать, обязательно. Книга – класс!