Текст книги "Деньги могут все"

Глава 2

Анастасия красивая зеленоглазая блондинка.

Мужчины на улице оборачивались, смотря ей вслед. У нее – две взрослые дочери, одна из которых

уже вышла замуж. Муж Анастасии бывший военный моряк ушел от нее два года назад.

Сама она была из Сибири, из семьи староверов. В молодости она интенсивно

занималась спортом, поэтому и к сорока годам фигура у нее была на высоте. На

сайт знакомств она пришла, когда из-за длительного сексуального воздержания у

нее начались проблемы со здоровьем. Врач, который осматривал ее, был очень

удивлен:

– Действительно у вас никого нет?

– Да доктор.

– Хотите через минуту я найду десяток мужчин?

– Мне десяток не нужен.

– Что же вам нужно?

– Мне нужен один.

Этим одним и стал я. Прочитал ее письмо, позвонил, встретился раз, потом другой. Через неделю после знакомства, я уже искал квартиру, где бы могли на время уединиться. Мама у меня в то время еще работала, жила отдельно. Я взял у нее под каким-то предлогам ключи. Две недели мы с Анастасией ежедневно встречались в маминой маленькой однокомнатной квартире. Моя мама об этом не знала.

– Ты что приходил сюда без меня? – спрашивала она, по каким ей одной известным приметам догадываясь, что у нее побывали чужие.

– Да, зашел – мне надо было кое-что взять и перекусить, – врал я, еще более тщательно заметая после этого следы наших с Анастасией встреч.

Покормить сына, это для матери – святое. Больше вопросов она мне не задавала.

Потом встречи с Анастасией стали чуть реже. Первый порыв страсти был удовлетворен, а настоящая духовная связь еще не возникла.

А что же Марина?

Моего домашнего телефона у нее не было. Да если бы и был, мне звонить на квартиру нельзя. Наверное, я и трубку бы не взял. Ведь с бывшей супругой мы договорились, что не стану приводить никого в дом и никаких звонков…

Как я уже рассказывал, в те годы я торговал на Староконном рынке, по субботам и воскресеньям. Рано утром поднимался шел к троллейбусной остановке. Через час я был уже на рынке. Там взяв из камеры хранения тачку с товаром, начинал постепенно раскладывать зоотовары на расстеленную на земле полиэтиленовую пленку.

Староконный рынок, это маленькая государства со своими строгими правилами, маленькими победами и драмами. Они происходят здесь регулярно. Большинство спешащих по делам покупателей не замечает, как кто-то разоряется и перестает приходить сюда, другие же расширяются и приобретают магазин, а то и два.

Тут у торговцев строгая иерархия. Даже у тех, кто просто раскладывает товары на земле, существует своё негласное место то, которое он отвоевал у конкурентов, и за которое он будет биться до конца. Это место никак не закреплено ни бумагами, ни документами, но все окружающие торговцы поддерживают «коллегу» и стараются не пускать на эту территорию чужаков.

Мне вообще повезло, так как как рядом с тем местом, которое я отвоевал, стояла стопроцентная одесситка тётя Валя. Эта женщина могла дать отпор любому хаму. Впрочем, слово “хам” у этой дамы было не в ходу.

– Эй ты, жлобина, куда прешься! – кричала она зазевавшемуся покупателю, который случайно толкнул ее столик с товаром.

– Не хочу вас, тетя, расстраивать, но со мной все нормально. А вот у тебя барзометр явно зашкаливает.

– Еще минута такого базара, и ты жлоб с деревянной мордой будешь видеть меня одним глазом, а я тебя увижу в гробу в белых тапках.

– Не делай мне вырванные годы, тетя. С такой жизнью как у меня я расстанусь без вздоха сожаления. А ты готова к встрече со своими дальними предками?

– Мужчина, если ты тупой, как три слоновых зада, обтянутых брезентом, гуляй отсюда. Здесь тебе не тут.

Вот так поговорив пару минут и выпустив пар, они расходились вполне довольные друг другом. Я же таким красноречием и запасом “одесского” языка не обладал и лишь со стороны наблюдал такие перепалки.

Худощавая, проворная, с крючковатым носом и грубым голосом, похожая на ведьму из детской сказки. Закурив крепчайшую сигарету и сделав глоток кофе, она громогласно наставляла подругу:

– Запомни, Цилечка, шо я тебе скажу! Прибить полку можно и соседа попросить. А вот наорать, шо криво прибита – тут, таки, муж нужен!

– Вот и я ему говорю. Послушай, Изя, ты уже взрослый самостоятельный человек! Тебе двадцать пять лет. За тебя уже таки давно все должна решать твоя жена, а не мама! А он как психанет.

– Если твой Изя психует, дай ему просроченный кефир! Пусть он психует в другом месте и по другому поводу....

Тетя Валя торговала костной мукой. Так как собаки растут быстро им нужен кальций. Купив за дешево костную муку, как удобрение для выращивания томатов, на Староконке этот незамысловатый товар превращался в ценную пищевую добавку для элитных щенков.

– Не тратьте трудовые деньги на глицерофосфат и глюконат кальция. В костной муке не только фосфор и кальций, но и вся таблица Менделеева в нужной пропорции и за смешные деньги.

– А попугайчикам можно ее тоже давать?

– Обязательно попробуйте и ваша птица будет разговаривать с вами громко как собака, – убеждала она покупателей.

Я костной мукой не торговал, и мы с ней никак не конкурировали, поэтому у нас был негласный договор о взаимной поддержки и ненападении. Я даже мог, не опасаясь оставить весь свой товар на тетю Валю и сходить прогуляться по рынку.

А также я иногда делился с ней душевными переживаниями. Она была лет на десять, а может быть даже на пятнадцать, старше меня и могла если и не дать хороший совет, то хоть посочувствовать.

Конечно я рассказал тёте Вале и историю, которая у меня приключилось с Мариной.

Она отреагировала чисто одесской фразой:

– Раз так, то тут пора определяться: или ты – мужик, или – девочка Наташа.

– Я вас не пойму.

– Пусть, девица эта, не выпендривается. Мол я, Хайка-хозяйка из трусов пошила – майку. Теперь она жалеть будет, что такого мужика отпугнула, – вынесла вердикт тётя Валя.

– Ладно. Пусть жалеет или не жалеют мне уже всё равно, – сказал я.

Но конечно мне было не всё равно и тётя Валя это понимала. Но ей уже было не до меня. Она в это время обрабатывала уже подошедшего покупателя.

– Я с этой собакой без штанов останусь. У меня нет таких денег на вашу костную муку для этой псины.

– Это не те деньги, которых у вас нет. Берите два кулька, и ваш пес будет целовать вам ноги за такое царское меню.

Покупатель, худющий дядька с печальным лицом, обреченно протягивал тете Вале смятые бумажки и забирал пакеты.

– Мужчина вы такой печальный от того что денег жалко или может у вас глисты. Так я могу вам предложить хорошее глистогонное за умеренную плату.

Мужчина, понимая, что еще пару минут разговоров и его вынудят купить еще одно «верное» средство, спешил ретироваться.

Тетя Валя наконец поворачивалась ко мне:

– Ну шо там у тебя нового с Мариной?

– Ничего, – отвечал я и это была правда.

Через месяц-полтора, после того как как мы расстались с Мариной, я, как обычно, пошёл прогуляться по рынку, да заодно купить разную мелочь. Такие прогулки доставляли мне массу удовольствия, ведь рынок – это целый мир со своими страстями и горестями, радостями и находками. А ко всему здесь можно порой за бесценок купить какую-то интересную вещь, старинную книжку, странные инструменты, а иногда и поглядеть интересные сцену или послушать колоритный одесский спор. Говорят, что знаменитое окаменевшее яйцо динозавра, выставленное в университетском музее, родом тоже со Староконного рынка. Это произошло еще до революции, и профессор увидевший доисторический артефакт расплатился с продавцом, отдав новенький пиджак, потому как денег он с собой не взял.

Я не повторял ошибок профессора – деньги всегда были со мной, чтобы без проблем купить кожу, заклепки и пряжки, чтобы потом дома из всего этого делать ошейники, поводки, собачьи и кошачьи шлейки.

И вот возвращаюсь я назад, к своему месту, нагруженный удачно по случаю купленными полосками кожи и что же я вижу? Возле тёти Вали стоит и ведет с ней непринужденную светскую беседу Марина. Непонятно как она нас нашла, а главное для чего?

Я подошёл, демонстративно не обращая на Марину внимание, и начал складывать все купленное в сумку. Марина тоже делает вид, что ей до меня нет никакого дела и даже не смотрит в мою сторону. Через полчаса, ещё поболтав с тётей Валей, она развернулась и ушла.

– Я имела ее послушать, таки образованная девушка, – сказала тётя Валя.

– Может быть и образованная, и хорошая, но как в том анекдоте.

– Это в каком?

– Роза Марковна, и как Вам невестка? – И шо я Вам могу сказать… Высшее образование, умеет готовить, хорошая работа, очень аккуратная, шьет, вяжет… В общем, гадюка гадюкой!

– Что-то не поняла. Почему хорошая девушка – гадюка?

– Потому как в ответ на ласку – жалит. Так что с ней я встречаться не буду.

– Ой не делай себе в свои молодые годы еще и беременную голову такими громкими заявлениями.

– Я не мальчик и за свои слова отвечаю

– Чтобы мне было не стыдно ходить с тобой по одной Одессе, подумай – лучшие годы твоей жизни уже закончились или еще, таки, не начинались?

– Не знаю.

– А ты посоветуйся сам с собой и узнай, кого же ты от жизни хочешь. Женщину можно и не любить, но чтобы жить с ней ее надо хотеть.

В ответ я промолчал. Об Анастасии я тёте Вале ничего не рассказывал. Но кого же из этих двух женщин я действительно хочу?

На следующее воскресенье Марина снова пришла на Староконку. К этому времени осень сменилось на зиму, было ветрено и холодно. Шел небольшой снежок. Пахло приближающейся зимой.

Точно также, как и в прошлый раз Марина целый час беседовала тётей Валей, не обращая на меня внимания. Когда настало время собираться домой, а она всё не уходила, я собрал свои вещи повез тачку в камеру хранения. Потом я, с оставшимися двумя сумками пошёл в сторону вокзала. Погода все ухудшалась, и я старался быстрее очутиться дома.

Пройдя метров двести замечаю, что Марина идет следом за мной. Я поворачиваю направо, и она поворачивает направо. Я поворачиваю налево, и она за мной. “Сколько она собирается плестись за мной”, – со злостью подумал я и остановился.

– Что ты хочешь?

– Поговорить с тобой.

– Так говори.

– Почему ты не приходишь?

– Потому что ты ударила меня.

– Ты заслужил.

– Я думаю иначе, а ты можешь думать как хочешь.

– Ишь ты какой нежный.

– Уж какой есть. Я тебе все сказал. Ты сделала свой выбор. А я свой и теперь встречаюсь с другой.

– С какой это другой?

– Не одна же ты мне написала. Сорок писем – целый список.

– И на каком же месте я в этом списке?

– Теперь на последнем, – сказал я, развернулся и потопал к вокзалу.

Но она не отставала и как побитая собачонка плелась за мной.

– Какого чёрта ты за мной прешься?

– Куда хочу, туда и иду. Улица – это общественное место. Ты мне не указывай.

На секунду я растерялся. Неужели она так и будет идти за мной до самого дома?

– Так, ладно, – сказал я, остановившись, – в какую сторону ты собираешься идти сейчас?

– Я прямо.

– Ну тогда мне налево.

Я резко свернул налево и пошел не оглядываясь.

В этот момент мне действительно было не до женщин. Я купил комнату в коммунальной квартире, чтобы наконец-то уехать от бывшей жены. Коммуналка было на верхнем третьем этаже дома, расположенного неподалеку от вокзала. Ох уж эти старые одесские дома! Чтобы подняться на третий этаж надо было пройти по шаткой деревянный наружной лестнице. Многие ступеньки там дышали на ладан, зимой она превращалась в каток и передвигаться по ней было можно только с риском для жизни. Вот почему, люди, живущие там, мои будущие соседи, не отличались любезностью. Да и само мое будущее жилище представлял убогое зрелище – нищеты и порока.

До меня там жила бабушка алкоголичка со своей спившейся дочерью. Это единственное подходящее по цене жилище, которое я мог себе позволить купить за полученные от бывшей жены деньги. Их ей, как я понимаю, ссудил новый кандидат на мое место. Женщины редко бросаются в бездну развода, не захватив запасной парашют.

– Пиши, расписку, – сказала мне бывшая супруга выдавая деньги.

– Что писать-то?

– Пиши, что передаешь все права квартиру мне и через месяц обязуешься освободить помещение.

– За месяц я могу и не найти подходящий вариант.

– А ты постарайся, – сказала она и зарыдала.

Слезы очень сильное женское оружие. Я их выдерживаю с трудом. Пришлось согласиться.

– Ладно, перестань. Я согласен.

Но были в этой квартире и преимущества. Например, свой собственный отдельный туалет. Правда, чтобы попасть туда, надо было пройти через общий коридор. Второе преимущество – там было полторы комнаты. Совсем как в квартире, где когда-то жил поэт Иосиф Бродский. У него даже есть повесть, которая так и называется “Полторы комнаты”. Вот и мне в моих полутора комнатах предстояло делать ремонт, хотя бы для того чтобы избавиться от клопов, которые там остались от предыдущих хозяев. Клопы в нынешних квартирах большая редкость и я их до этого никогда не видел. Я выбросил оттуда всю старую мебель, тряпки, мусор и остатки посуды. Потом сам ободрал со стен обои и приступил к ремонту.

– Ты уже купил квартиру? – торопила меня бывшая жена.

– Да.

– Так выезжай быстрее.

– Не могу, там пока ремонт.

– Так не копайся.

Ей не терпелось чтобы я поскорее выехал из нашей двухкомнатной квартиры, а она начала новую, счастливую жизнь.

На свою беду я попросил помочь мне с ремонтом брата. У нас в семье, особенно у мамы он считался хорошим специалистом по ремонту.

– Ты мне поможешь? А то хлопоты с документами не оставляют мне времени на ремонт.

– В чем вопрос? Конечно помогу.

– Я тебе заплачу, у меня еще осталось немного денег после покупки квартиры.

– Заплатишь – хорошо, не заплатишь – тоже нормально. Мы ведь братья.

Никогда не нанимайте родственников к себе на работу. Особенно если у вас в отношениях есть даже малюсенькая трещинка. В результате совместной работы, эта микротрещина, может превратиться в пропасть, которая поссорит вас напрочь.

– Мне нужен минимальный ремонт, чтобы все было покрашено и были новые, опять же самые, простые обои. Понятно?

– Все ясно.

– Главное для меня чтобы нигде не гнездились клопы и уложиться в срок. Качество меня заботит меньше всего.

– Тебе же здесь жить. Нельзя плевать на качество.

– Не надо со мной спорить. Я хочу, чтобы все это побыстрее закончилось. На весь ремонт меньше месяца осталось, но я надеюсь с тобою мы успеем.

– Все понятно.

Брат на словах соглашался со мной, а на деле вынашивал «наполеоновские» планы, как сделать из старой коммуналки “конфетку” и поразить всех близких своим умением. Мечта не плохая, но в то время промедление с переездом могло меня просто убить. Так как брат был неплохим электриком, то первое, что он стал делать, это менять проводку, что было совершенно не обязательно. Мне нужен был быстрый косметический ремонт, а у него в планах, которыми он еще и не делился со мной – было сделать евроремонт.

Через пару дней после начала ремонта, я зашел в квартиру и обалдел. Провода были вырваны из стен вместе с розетками и выключателями.

– Что за фигня? – спросил я брата.

– Ты же не хочешь, чтобы у тебя проводка закоротила? Так лучше поменять ее сейчас. До поклейки стен обоями.

– Мы на счет этого не договаривались.

– Как специалист я сам принял решение.

– Мне главное, что надо, так это – уложиться в срок. Я просил только все покрасить и поклеить обои.

– Если тебе жалко денег, то за работу с электрикой можешь мне не платить.

Денег мне тоже было жалко, но больше всего мне было жалко свои нервы. Вы наверняка слышали пословицу «Один переезд равен двум пожарам», а если это происходит при разводе, то еще хуже.

Брат уверял, что замена розеток и проводки займёт у него пару дней. Пришлось ему поверить. Но прошло уже три недели, а конца электрическим работам не было видно. Тем более, что он решил установить розетки и выключатели по европейскому образцу гораздо ниже чем те стояли до этого и пришлось долбить стену. Я был в панике и решил нанять ещё одного человека для ремонта и дать его в подсобники брату. Нашел студента с поденной оплатой. Брат поставил этого парня очищать железной щёткой лепнину на потолке, это заняло ещё неделю.

– Надо было просто покрасить лепнину краской и все, – сказал я брату.

– Со временем бы краска начала шелушиться и через пару лет все стало бы выглядеть убого.

– Квартира и так выглядит убого и от того что розетки здесь будут стоять по европейскому образцу она лучше не будет.

– Если ты хочешь гнать шару и плевать на качество – ты так и скажи, – обиделся брат, считавший, что европейские розетки – это весьма круто, и при одном упоминании о них у всех должно замирать сердце.

– Ты понимаешь, что бывшая жена мне каждый день мозг долбит вопросом: “Почему я не переезжаю?”.

– Пусть потерпит.

Она то, может быть, и могла потерпеть, а я нет, тем более, что я письменно обещал через месяц уехать из квартиры. До этого в ход ремонта я не вмешивался так как с оформлением собственности на эту коммуналку было множество проблем с хозяевами алкоголиками. У них были огромные долги по коммунальным платежам, запутанная история с приобретением этой квартиры, утерянные документы, прописанные в квартире лишние люди и я стоял в очередях, искал нужные связи, получал справки.

Может быть у других иначе, а у меня простой поход в магазин порою превращается в похождение достойное кисти Рембрандта или пера Булгакова. Порою мне кажется, что у других люде все бывает проще?

Как только брат закончил с проводкой, я расплатился с нанятым работником, а брату сказал:

– Все спасибо, помогать больше не надо. Дальше я сам.

– Сам, так сам, – обиделся брат.

На сутки я залил все помещение дихлофосом. Потом пять дней подряд, не вылезая из этой квартиры я красил окна, двери, пол и клеил обои. В некоторых местах поклейка получилась кривоватая, но главное я сделал – всю живность, гнездившуюся по щелям и под обоями – вывел.

На следующий день, после окончания ремонта, заказал машину, нашел студентов, которые согласились поработать грузчиками и перевез мебель. Почему я искал студентов для этой работы? Грузчики-профессионалы просто отказались таскать вещи по тем лестницам, которые вели в мое новое жилище. В общем забот хватало.

Из-за всех этих хлопот, я практически перестал видеться с Анастасией. Один только раз взял ее с собой на какие-то переговоры по оформлению документов. Там был и мой брат.

– Что-то она о себе много мнит, – сказал тогда брат.

– Что значит по-твоему “мнит”?

– Вмешивается, советы дает, когда ее не просят. Как будто она уже член нашей семьи.

– Я так не считаю, – пробормотал я, но как говорят в старом еврейском анекдоте: “ложечки, после пропажи нашлись, а осадок от случившегося остался”. Мнение со стороны в начале отношений имеет большое значение.

А тем временем в Одессе наступала настоящая зима. Тот год выдался необычно холодным и снежным. Мела вьюга, сугробы не давали пройти, транспорт еле-еле перемещался по улицам.

Но торговля на Староконке не замирала, и я раскладывал свой товар, предварительно вытоптав на снежной равнине площадку, для того чтобы расстелить там полиэтиленовую скатерть. Ошейники не должны лежать прямо на снегу, иначе у них быстро ржавеют пряжки.

И в тот раз кое-как расположившись и выложив товар, я закурил. Хмурое небо, холодный ветер, не давали надежду на удачную торговлю.

И, бах! На второй или третьей затяжке, я получаю снежок в лоб. Не успев опомниться получаю второй снежок в нос. От этого сигарета сломалась и упала в снег.

– Попал, попал, – прыгает метрах в десяти от меня Миша, сын Марины.

– Ты чего хулиганишь? – еле сдерживаюсь, чтобы не броситься на него, кричу я.

– Курить вредно. Это везде написано, – кричит Миша и бросает в меня ком снега.

Я уворачиваюсь и вижу раскрасневшуюся, приближающуюся ко мне Марину.

– Ой, как здорово! Вы в снежки играете! – говорит она, смеясь, глядя на мое облепленное снегом лицо.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не ответить ей грубостью и обращаясь к тете Вале говорю:

– Пойду прогуляюсь по рынку.

– Шо то мне не нравятся твои намерения. Надеюсь хоть не надолго?

– Часа на два, все равно покупателей пока нет.

– Хорошо иди, на обратном пути надыбаешь пирожки, купи пару с луком и яйцом, а то я сегодня с утра что-то на хавчик пробило.

Хотя народу на рынке было немного, я постарался, как и обещал, растянуть прогулку на два часа. Возвращаюсь – Марины с Мишей уже нет. Протягиваю еще теплые пирожки Вале.

– Благодарствую, – она в ответ протягивает мне небольшой термос.

– Что это?

– Чай из шиповника.

– Откуда у вас чай? – недоумеваю я, зная, что тетя Валя ничего кроме крепчайшего кофе не пьет.

– Марина, тебе оставила.

Я с сомнением смотрю на протянутый мне термос.

– Пей он горячий. Я попробовала, не отравлено, – смеется Валя.

Я чувствую, что действительно промерз до костей и делаю несколько глотков. Горячий и сладкий напиток быстро согревает меня.

На снегу, там, где мой товар, надпись на снегу:

“Продавец ушел. Будет, когда вернется”.

– Это Марина написала? – спрашиваю я Валю.

– Нет Миша, под ее руководством.

В следующее воскресенье зима разыгралась не на шутку. Пронзительный ветер несет в лицо колючий снег. Выдыхаемый воздух конденсируется на усах, превращаясь в мелкие сосульки. Я становлюсь похожим на моржа. Редкие покупатели не торгуясь стараются купить, что надо и скрыться в теплой глубине подъездов. Из снежных вихрей появляется Марина в шубе и теплом платке.

– Что за термосом пришла?

– Ага.

– Так вот, держи.

– Я не только за термосом.

– Что еще?

– Ты наверняка замерз. Пошли к нам пить чай.

Да, конечно, я замерз, но вполне могу обойтись и без её чая. Хотя в ее просьбе столько заискивания, что устоять невозможно.

– Ладно идем, я только тачку в камеру хранения отвезу.

Садимся в полупустой трамвай и через полчаса мы у ее дома. В коридоре сбиваю намерзший на одежду снег. Марина, сняв шубу, разжигает газовую колонку, которая больше напоминает ставший горизонтально старинный паровоз в стиле стимпанк – какое-то творение безумного дизайнера. Колонка гудит, я посматриваю на этот агрегат с опаской – вдруг это странное устройство, как ракета взлетит в воздух, прямо в небо, мимоходом подхватив и наши жизни.

Я прохожу на кухню и снова этот сильный запах браги. Откуда он? Но спросить так и не решаюсь. В это время Марина наливает в чашку чай.

– Это чай с сушеной малиной. Ты пей, а я тебе ванну приготовлю.

– Какую еще ванну?

– Горячую, ванну. С травами. Для того чтобы не простудиться.

– Может не стоит. У меня ведь нет чистого белья.

– Так я дам белье. У меня от мужа осталось. Ты не волнуйся оно стиранное и по размеру тебе подойдет.

– Я и не волнуюсь.

Я иду в ванную. Вход в нее примерно сантиметров на тридцать выше уровня пола в коридоре. Дом где живет Марина старинный и по всей видимости, ванную достроили позже. В ванной в воде плавают какие-то травы и лепестки цветов. Я намыливаюсь, погружаюсь в воду и рассматриваю высоченный потолок. Интересно, кто жил в этой квартире до революции? Наверное, какой-нибудь учитель или мелкий чиновник. Этот дом построил до революции на улице Канатной, некий промышленник по фамилии Павлов. Поэтому дом называется павловским. Замысел промышленника, был вполне прогрессивным для того времени. Он строил дом с дешевыми квартирами, в котором должны одновременно жить и интеллигенция и рабочие. Получился целый комплекс зданий с общим двором. В нем примерно четыреста квартир. До революции должна была получить в нем квартиру и семья будущего знаменитого детского писателя Корнея Чуковского. До этого он с мамой и старшей сестрой жил в квартире на улице Рыбной. Мама Чуковского работала на дому прачкой, а в квартире на Рыбной не было ни канализации, ни водопровода. Колонка с водой находилась на улице в нескольких кварталах от их квартиры и воду приходилось носить ведрами.

Чуковские с нетерпением наблюдали за строительством павловского дома, где им была обещана квартира. Но когда они, собрав свои пожитки на тачку, приехали туда вселяться – их не пустили.

Домоправитель потребовал паспорт. Мать Чуковского протянула документ.

– Девица с двумя детьми, – нараспев произнес толстый домоправитель.

– Да это мы.

– Нет, не подходите.

– Почему?

– Таким женщинам, нет места в приличном доме.

Дело в том, что до революции, иметь детей, рожденных вне брака, считалось страшным позором. Не раз будущего писателя с сестрой унижали из-за этого.

Семейство Чуковских, как оплеванные поплелись назад в квартиру на Рыбной. Теперь я понимаю – от чего было множество людей в царской России ненавидевших самодержавие.

Марине повезло больше – ей квартира досталась по обмену, и никто ее пока выселять оттуда не собирался.

– Там на дверной вешалке махровый халат висит. Видишь?

– Да.

– Можешь его надеть и пройти в маленькую комнату. Там на кровати лежит белье.

Я прошел через большую комнату где, как я уже писал, было множество книжных полок, установленных под самый высоченный четырехметровый потолок. Дальше вправо по коридорчику была маленькая комната. Там посередине стоял высоченный шкаф, загораживая комнату на две половинки. За шкафом у окна была широченная кровать. На ней я увидел стопку белья. Я переоделся и уселся на край кровати.

В этот момент вошла Марина. Она обняла меня и сказала:

– Давай ляжем отдохнем.

Так я остался у Марины на всю ночь.