Текст книги "Синие туфли и счастье"
Автор книги: Александр Макколл-Смит
Жанр: Иронические детективы, Детективы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Настало самое подходящее время выйти из кухни, пока мма Цау отчитывает помощницу. Я вышла и побежала к зданию, в которое, как я видела, она входила. Я решила, что самое лучшее притвориться, что я что-то ищу, поэтому я не стала стучаться, а просто открыла дверь. Внутри был человек, очень толстый, это был муж мма Цау. Он сидел за небольшим столиком, а перед ним стояла огромная тарелка с куском мяса. Овощи там тоже были – картофель в подливке и несколько морковок. Перед ним на столе стоял томатный соус и лежала «Дейли ньюс», которую он читал, пока ел.
Я сделала вид, что удивилась, хотя на самом деле увидела ровно то, что и ожидала. Я поздоровалась с мужчиной и извинилась, что потревожила его. Он улыбнулся и сказал, что это неважно и что я могу искать то, за чем пришла. И снова принялся за свое мясо, которое так чудесно пахло.
Мма Рамотсве слушала рассказ, и рот ее раскрывался от удивления все шире и шире. Мма Макутси тоже, казалось, была ошеломлена тем, что говорила их клиентка, и сидела, не шелохнувшись, за своим письменным столом, не пропуская ни слова.
Поппи помолчала.
– Надеюсь, вам не кажется, что я была слишком любопытна, – сказала она. – Я знаю, что не нужно лезть не в свое дело.
Мма Рамотсве покачала головой.
– Но это было ваше дело, мма, – возразила она. – Безусловно, ваше. Это всегда дело людей, которые работают там, где кто-то другой ворует. Это дело каждого.
Поппи вздохнула с облегчением:
– Я рада, что вы так говорите, мма. Я бы огорчилась, если бы вы сочли это простым любопытством. Меня беспокоило…
– Ну, – перебила мма Рамотсве. – Вы должны решить, что делать. Вы поэтому пришли ко мне сегодня?
Этот вывод казался мма Рамотсве вполне обоснованным, но Поппи протестующим жестом подняла руки.
– Нет, мма, – сказала она. – Я решила действовать сразу. На следующий день я подошла к мма Цау и спросила ее о муже. Я спросила: «Почему ваш муж ест еду, принадлежащую колледжу? Разве вам не хватает своей собственной еды?»
Она в этот момент заглядывала в кастрюлю, а когда я задала вопрос, уронила ее – так удивилась. Затем она внимательно посмотрела на меня и сказала, что не знает, о чем я говорю, и что мне не стоит выдумывать такие дикие истории, а то кто-нибудь может подумать, что я говорю правду. «Но я видела его сама, – сказала я ей. – Я видела вашего мужа в кладовой, когда он ел мясо… Я видела его, мма».
Мма Макутси, до сих пор сидевшая тихо, больше не могла сдерживаться.
– Разумеется, мма, она не пыталась этого отрицать, – сказала она. – Эта дурная женщина! Брать мясо, которое предназначалось студентам, и кормить им своего жирного мужа! А налоги, которые мы платим за это мясо!
Поппи и мма Рамотсве поглядели на мма Макутси. Она пылала возмущением.
– Да, она не отрицала, – продолжала Поппи. – Когда я сказала ей, что видела все, что происходит, она какое-то время ничего не говорила. Но она смотрела на меня прищурившись – вот так. Потом она сказала, что, если я расскажу об этом кому-нибудь, она обязательно сделает так, что я потеряю работу. Она объяснила мне, что ей будет нетрудно это сделать. Она просто скажет руководителям колледжа, что я не гожусь для этой работы и что им нужно нанять кого-нибудь еще. Она сказала, что ей поверят, а я ничего не смогу поделать.
– Надеюсь, вы тут же пошли в полицию, – в негодовании предположила мма Рамотсве.
Поппи фыркнула:
– Как я могла это сделать? У меня не было доказательств для полиции, а они скорее поверили бы ей, чем мне. Не забудьте, она старшая повариха. А я просто ее подчиненная.
Мма Рамотсве посмотрела на потолок. Она недавно читала статью о такого рода проблемах и теперь пыталась вспомнить, каким словом это обычно описывалось. Доносительство! Да, именно так. В статье говорилось, как трудно приходится тем, кто замечает что-то незаконное на работе. В некоторых странах существуют законы для защиты этих людей – в некоторых странах, но она не была уверена, относится ли это к Ботсване. Коррупция в стране не сильно распространена, но мма Рамотсве не знала, легче ли от этого судьба тех, кто сообщает куда надо о нарушениях.
– Так вы хотите, чтобы мы сделали что-нибудь в отношении этой женщины и ее воровства. Верно?
Это предположение, казалось, встревожило Поппи.
– Нет, – сказала она. – Я не хочу этого, мма. Подождите, пока я не закончу рассказывать свою историю.
Мма Рамотсве жестом попросила извинить ее, и Поппи заговорила снова:
– Я испугалась, мма. Я не могла решиться на то, чтобы потерять работу, поэтому я ничего не стала делать. Мне не нравилось, что человек ест принадлежащую государству еду, но потом я подумала, каково это будет – остаться без дома, и прикусила язычок. Но вот три дня назад мма Цау подошла ко мне в тот момент, когда я собралась уходить домой с работы. Муж на машине ждал меня у дороги. Я видела, как он сидит в автомобиле и смотрит в небо, он это любит. Когда ты шеф-повар, то все, что ты видишь, это потолок кухни и клубы пара. И когда оказываешься на улице, то с удовольствием глядишь в небо.
Мма Цау отвела меня в сторону. Ее трясло от гнева, и я подумала, что совершила какую-то ошибку в работе. Но дело было не в этом. Она схватила меня за руку и наклонилась ко мне. «Думаешь, ты очень умна, – сказала она. – Думаешь, что сможешь тянуть с меня деньги за то, что не расскажешь никому о моем муже, верно?»
Я не представляла себе, о чем она говорит. И сказала ей об этом, но она только расхохоталась. Она сказала, что порвала в клочки письмо, которое я написала. Затем она сказала, что при первой возможности, какая только ей представится, она избавится от меня. Она сказала, что это может занять несколько месяцев, но она, безусловно, сделает так, что я потеряю работу.
Поппи остановилась. К концу рассказа голос ее стал тоньше, да еще и прерывался всхлипываниями. Мма Рамотсве наклонилась вперед и взяла ее за руку.
– Не расстраивайтесь, мма, – мягко сказала она. – Она просто вам угрожает. Люди далеко не всегда выполняют свои угрозы, ведь правда, мма Макутси?
Мма Макутси взглянула на мма Рамотсве, прежде чем ответить. Она подумала, что люди часто делают именно то, чем угрожают, и даже больше, но сейчас было неподходящее время для того, чтобы выражать сомнения.
– Горячий воздух, – сказала она. – Можно подумать, что в Ботсване у нас полно горячего воздуха, если учитывать Калахари, но есть еще люди, как эта мма Цау, которые еще подбавляют горячего воздуха. Не стоит беспокоиться относительно горячего воздуха, мма.
Поппи взглянула на мма Макутси и чуть-чуть улыбнулась.
– Надеюсь, что вы правы, мма, – сказала она, – но не уверена. И, во всяком случае, что это за письмо? Я не писала ей.
Мма Рамотсве встала и подошла к окну. Поппи сказала, что шеф-повара любят смотреть на небо, когда у них есть такая возможность; да и частные детективы тоже, подумала она, женщины и частные детективы. В самом деле, все любят смотреть на небо, когда представляется возможность, потому что небо может ответить на многие вопросы, при условии, что человек сумеет прочитать ответы. И сейчас, когда она смотрела в небо, в эту гулкую пустоту, ей показалось очевидным, что Поппи была не единственной, кто знал об украденной еде, и тот, кто знал, воспользовался возможностью шантажировать мма Цау. К несчастью для Поппи, вина пала на нее, но это как раз характерно для жизни, разве не так? Часто обвиняют не тех людей, кого надо, и они страдают от того, что сделали другие. А небо при всем этом, небо, которое видит так много, остается равнодушным, совершенно равнодушным.
Проблема с шантажом, подумала мма Рамотсве, состоит в следующем: его жертвой зачастую становится правонарушитель, но из-за того, что его шантажируют, мы проникаемся к нему сочувствием. Но почему мы должны жалеть того, кого заставляют платить за проступок, который он совершил? Мма Рамотсве показалось, что эта проблема заслуживает серьезных раздумий. Возможно даже, что об этом можно задать вопрос тетушке Эманг. Тетушке Эманг…
Глава 4
Какого мнения феминистки о мужчинах
В этот вечер мма Макутси готовила еду для мистера Пхути Радипхути, который с недавних пор стал ее женихом. Пхути Радипхути был сыном старшего мистера Радипхути, успешного бизнесмена, фермера и владельца «Магазина самой удобной мебели». Она познакомилась с Пхути на занятиях танцами – оба они посещали Академию танца и движения. Это не была настоящая академия, у нее не было своего здания, да и никакого персонала тоже не было, кроме женщины, которая собирала плату, и инструктора, мистера Фано Фанопе, искусного танцора, успешно выступавшего в Йоханнесбурге и в Найроби. Слухи о помолвке распространились, и сам мистер Фанопе однажды вечером торжественно объявил, что академия гордится тем, что содействовала сближению этой пары.
– Танец – это контакт между людьми, – произнес он. – Когда вы танцуете с кем-то, вы разговариваете с этим человеком, даже не открывая рта. Ваши движения показывают, что у вас на душе, это очень важно. И вот почему так много счастливых пар встречается на танцах. И это еще одна причина, почему, если вы еще не записались на наш следующий курс, вы должны сделать это немедленно. Дамы, с вами может произойти то же, что с Грейс Макутси: вы можете найти здесь хорошего мужа. Господа, взгляните на мистера Пхути Радипхути, который отыскал свою красавицу. Пусть они будут счастливы вместе! Пусть они проведут много счастливых часов на танцплощадке – и везде!
Мма Макутси была тронута этой речью, несмотря на вульгарное упоминание о записи на следующий курс. Ей нравился мистер Фанопе, и она знала, что он действительно рад ее помолвке. Еще она знала, что вместе с ним этому рады еще многие участники курсов, хотя и не все. Одна из этих женщин, по имени Вайолет, когда-то учившаяся вместе с ней в Ботсванском колледже делопроизводства, во время речи мистера Фанопе глупо ухмылялась и что-то шептала стоявшему рядом мужчине, который едва сдерживал смех. На одном из предыдущих занятий мма Макутси обменялась несколькими фразами с Вайолет, когда та пренебрежительно отозвалась о зеленых туфлях мма Макутси, которыми та гордилась, и явно насмехалась над Пхути Радипхути. Величайшим усилием воли мма Макутси сумела ответить бывшей сокурснице вежливо и даже вопреки самой себе сказала ей комплимент. Это было нелегко, так как Вайолет с трудом закончила Ботсванский колледж делопроизводства, получив около пятидесяти баллов, и, несомненно, интересовалась только тем, чтобы найти себе богатого мужа.
Заметив эту ухмылку, мма Макутси на один восхитительный миг вообразила, что она могла бы сказать Вайолет, если бы представилась возможность. И действительно, такая возможность представилась. В конце этого вечера Вайолет подошла к ней поближе и сказала:
– Ну, мма, ты сделала доброе дело. Очень мило с твоей стороны взяться приглядывать за мистером Радипхути. Должно быть, ему очень трудно было найти жену, а теперь ты согласилась выйти за него. Ты и в самом деле добра, но я, конечно, всегда так и думала.
Мма Макутси взглянула в лицо своему врагу. У нее были живы воспоминания о том времени в Ботсванском колледже делопроизводства, когда эти шикарные девицы, среди которых Вайолет была лидером, сидевшие на задних рядах в классе, обсуждали свои успехи в обществе и хихикали, когда мма Макутси или какая-нибудь другая трудолюбивая ученица получали похвалы от учителя. Тогда она ничего не говорила, и сейчас ей надо было бы смолчать. Но искушение было слишком велико.
– Спасибо, мма, – ответила она. – Но это мне повезло. Не каждой девушке достается такой муж. – Она помолчала, прежде чем продолжить. – Но я надеюсь, в будущем тебе повезет не меньше, чем мне. Как знать? – И она сладко улыбнулась.
Вайолет вытаращила глаза:
– Повезло? Ох, я в этом не уверена, Грейс Макутси! Не уверена, что это везение – заполучить такого мужчину. Во всяком случае, надеюсь, тебе будет неплохо. Возможно… – А потом она добавила: – Как знать?
Мма Макутси ощутила, что ее сердце забилось быстрее. Настало время решающего удара.
– В самом деле повезло, мма, – произнесла она. – Думаю, что любая девушка, какая войдет в эту семью, будет счастлива. И притом богата.
Вайолет вздрогнула:
– Богата?
– Ш-ш-ш… – сказала Грейс Макутси, приложив палец к губам. – Это неприлично – говорить о таких вещах. Поэтому я не стану упоминать «Магазин самой удобной мебели», он принадлежит среди прочего моему жениху. Я не должна говорить об этом. Но тебе знаком этот магазин, мма? Если накопишь денег, то можешь однажды прийти и купить себе стул.
Вайолет открыла рот, но ничего не ответила. Тут появился мистер Фанопе, пожал мма Макутси руку и увел ее к другой участнице курсов, которая хотела ее поздравить. Мма Макутси оглянулась на Вайолет, теребившую свою сумочку. Поймав взгляд мма Макутси, она не могла скрыть зависти. Здесь столько всего сплелось: обида, бедность, борьба. В ушах у мма Макутси зазвучал знакомый голос. «Это был недобрый поступок, мма Макутси, – сказала мма Рамотсве. – Не надо было этого делать».
«Я знаю, – мысленно ответила мма Макутси. – Но не могла удержаться, мма».
И голос мма Рамотсве немедленно смягчился. «Да, я понимаю, – сказала она. – Я понимаю». И это была правда, потому что, хотя мма Рамотсве была очень добра, она была обычным человеком и хорошо понимала, что бывают моменты, когда невозможно отказаться от маленькой мести, особенно такой, о которой потом будешь вспоминать с улыбкой, с удовлетворенной улыбкой.
Мма Макутси и Пхути Радипхути, будучи помолвленными, чувствовали себя прекрасно. Четыре дня в неделю, начиная с понедельника, Пхути приходил ужинать к мма Макутси, оставшиеся три дня он ужинал по очереди со своей престарелой тетушкой, своей сестрой и ее мужем и – по воскресеньям – со своим старым отцом. Ужины с отцом иногда оказывались для него испытанием, потому что память у отца была уже не та, что прежде, и он часто повторялся, в особенности когда говорил о скоте. Но Пхути был почтительным сыном и сидел с отцом часами, в то время как тот все говорил об одном и том же. Помнит ли Пхути красавца быка, которого он продал тому человеку из Махалапье? Помнит ли Пхути, сколько они заплатили за браминскую корову, купленную у фермера-бура в Зирасте? Отличная была корова, но когда же она умерла? Помнит ли Пхути, в каком это было году? А как насчет быка, который оказался в Махалапье? Помнит ли его Пхути? Точно?
Время от времени мма Макутси тоже ужинала с ними вместе в доме отца Пхути, она присутствовала при одних и тех же разговорах и изо всех сил старалась не задремать. Вопросы старика были бесконечны. Как выглядит скот в Бобононге в этом году? Не тощий? Он отличается от скота на юге страны? Она замечала, что в присутствии отца Пхути начинал заикаться сильнее. Во время ужинов в ее доме его заикание почти не было заметно, и это говорило об уверенности, которую ей удалось вселить в него. В ее обществе он вполне был способен произносить длинные и сложные фразы на английском или на сетсвана без малейшей запинки. Эта непривычная беглость, которой он был так горд, позволяла ему говорить о том, о чем он был не в состоянии сказать в течение многих лет, и рассказы так и лились из него: о детстве, о том, как он был подростком, о мебельном бизнесе и комфорте или о различных видах стульев, об удовольствии, о наслаждении найти кого-то, с кем он начнет совместную жизнь. Это было похоже на то, как если бы кончилась засуха – засуха долгого молчания, засуха, которая высушивает листья бетеля и покрывает их белым налетом, – и рассказы были как долгожданный дождь, наконец-то одаривающий землю зеленью.
Мма Макутси скоро выяснила, что Пхути любит из еды, и всегда готовила ему эти блюда. Конечно, он любил мясо, особенно стейк на косточке, которую с удовольствием обгладывал. Ему нравились костный мозг и зеленая фасоль с топленым маслом, тонкие полоски вяленого мяса с подливкой и пюре. Все это мма Макутси готовила для своего жениха, и каждый раз он восторженно хвалил ее, словно в первый раз. Ей нравились его похвалы, нравились комплименты насчет ее внешности. Она-то считала себя просто женщиной в сильных очках и с проблемной кожей; теперь она обнаружила, что является одной из красивейших женщин в Ботсване. А ее нос напоминает ему… тут он начинал бормотать, и она никак не могла уловить, что напоминает ему ее нос, но это, безусловно, были приятные ассоциации, поэтому ей не казалось особенно важным знать что именно.
В этот вечер, после происшествия со змеей, мма Макутси подробно рассказала Пхути о том, что случилось. Она рассказала о забавных попытках учеников преувеличить свою роль в изгнании змеи, и он смеялся. Затем она рассказала о визите Поппи и о рассказанной ей истории с воровством еды и угрозой увольнения.
После того как мма Макутси закончила рассказ, Пхути несколько минут сидел молча.
– И что? – спросил он в конце концов. – Что вы можете сделать, чтобы помочь этой женщине? Я не вижу, как вы можете сохранить ей работу. Что вы можете сделать?
– Мы могли бы доказать, что работы должна лишиться главная повариха – та, другая женщина, – сказала мма Макутси. – Это ее нужно уволить.
Пхути с сомнением посмотрел на нее:
– Может быть. Но я не вижу, как вы сможете это сделать. Во всяком случае, с чего вы начнете свое расследование?
Мма Макутси положила ему еще порцию пюре:
– Мы могли бы выяснить, кто шантажирует мма Цау. Затем могли бы сказать мма Цау, что это не Поппи.
Пхути подумал, что это вполне здравое решение, но затем ему пришла в голову мысль получше, и, принявшись за пюре, он изложил ее мма Макутси:
– Безусловно, было бы лучше сказать мма Цау, что, если она уволит Поппи, мы сможем сказать начальству колледжа, что она крала еду. Конечно, это будет проще.
Мма Макутси уставилась на него.
– Но ведь это тоже шантаж, – возразила она. – Мы не можем работать, угрожая людям.
– Не вижу здесь ничего плохого, – сказал Пхути, стирая с подбородка каплю пюре. – Мы же ничего от нее не хотим. Если человек ничего не добивается для себя, это нельзя считать шантажом.
Мма Макутси обдумала это. Возможно, Пхути прав, но все же мма Рамотсве всегда подчеркивала, что цель не оправдывает средства и не нужно совершать ничего несправедливого, чтобы добиться справедливости. И все же было известно, что мма Рамотсве самой приходилось время от времени лгать при попытках узнать правду. Она как-то получила информацию от одного правительственного клерка, ссылаясь на несуществующую инструкцию; она притворялась другим человеком, когда расследовала ссору в семье бывшего министра, и если задуматься, подобный список оказывался довольно длинным. Во всяком случае, она прибегала к этому в попытках помочь нуждающемуся в помощи, и на самом деле это не было крупным обманом, но тем не менее было ложью, поэтому она задумалась, всегда ли мма Рамотсве была последовательной в этом отношении. Надо будет спросить ее об этом, а сейчас лучше перейти к какой-нибудь другой теме. Поэтому мма Макутси подняла взгляд от тарелки и спросила Пхути Радипхути, что произошло за день в мебельном магазине.
Он был рад уйти от философского анализа шантажа и с живостью пустился описывать трудности, с какими они столкнулись, получив трехногий стол. Фабрика настаивала на том, что отсылала стол с четырьмя ножками, но кладовщик на складе был так же твердо убежден, что по прибытии у стола было только три ножки.
– Возможно, это еще один случай для мма Рамотсве, – сказала мма Макутси. – Она очень умело выясняет подобные вещи.
Пхути улыбнулся.
– У мма Рамотсве есть более серьезные дела. Она должна расследовать настоящие преступления.
Мма Макутси уже приходилось слышать такое неправильное, но распространенное мнение. Ей было лестно думать о том, что репутация «Женского детективного агентства № 1» так высока, но она не могла позволить Пхути, своему собственному жениху, оставаться в неведении относительно того, чем они на самом деле занимаются.
– Нет, – сказала она. – Мма Рамотсве не расследует настоящие преступления. Она занимается всякими мелкими делами. – Какими мелкими, она показала, сблизив, почти сомкнув, большой и указательный пальцы. – Но, – продолжила она, – эти мелкие дела важны для людей. Мма Рамотсве часто говорила мне, что наши жизни состоят из незначительных вещей. И я думаю, она права.
Пхути тоже подумал, что она права. Он был слегка сбит с толку, лишившись иллюзий относительно того, что «Женское детективное агентство № 1» имеет дело с серьезными преступлениями. Ему было приятно иметь невесту, не говоря уже о том, что у невесты была такая достойная профессия, и он с гордостью говорил друзьям, что помолвлен с известным детективом. И разумеется, в точном смысле этого слова мма Макутси была детективом, и не имело большого значения, что она имеет дело с мелкими бытовыми преступлениями. На самом деле это, возможно, было даже к лучшему. Детективу другого рода могла грозить опасность, а по отношению к будущей жене Пхути бы этого не хотелось. В мебельном бизнесе не существовало ни малейшей опасности, он стал бы для мма Макутси подходящим местом работы, если бы ей пришло в голову оставить расследования. Пхути раздумывал, не сказать ли об этом своей невесте, но решил, что не стоит. Он не хотел, чтобы мма Макутси думала, что брак с ним заставит ее подчиняться его планам, он слышал, что женщины сейчас неохотно воспринимают подобные идеи, в том числе и хорошие, потому что мужчины слишком долго приказывали женщинам. И если женщины сейчас отстаивают свою точку зрения, то он с радостью соглашается с ними. Не то чтобы он сочувствовал тем, кто называет себя феминистками, нет: он как-то слышал одну из таких женщин по радио и был шокирован ее агрессивностью по отношению к мужчине, который брал у нее интервью. Эта женщина обвинила репортера в высокомерии, когда тот усомнился в ее утверждении, что мужчины, как правило, обладают меньшими способностями, чем женщины. Она сказала, что его время «закончилось» и что мужчины вроде него будут отметены в сторону феминистическим движением. Но если мужчин нужно отмести в сторону, раздумывал Пхути Радипхути, где они окажутся? Будут ли для них построены специальные дома, где они будут выполнять нетрудные задания, в то время как женщины будут заниматься важными текущими делами? Будет ли разрешено мужчинам выходить из этих домов по тщательно продуманным маршрутам (разумеется, в сопровождении)? Несколько дней после этого интервью Пхути Радипхути беспокоила мысль о том, что он будет отметен в сторону, и ему приснился ужасный сон – можно сказать, кошмар, – в котором его действительно отметала в сторону метлой огромная феминистка. Это было неприятное переживание – кувыркаться в пыли под крепкими ударами метлы этой страшной женщины.
Он посмотрел на мма Макутси, которая резала мясо на тарелке. Она умело обращалась с ножом, пододвигая отрезанные кусочки к вилке. Затем вилка оказывалась перед ее ртом, который широко раскрывался, принимая пищу, и зубы смыкались. Мма Макутси улыбнулась жениху и кивком головы показала на его тарелку, призывая продолжать еду.
Пхути посмотрел на свою тарелку. Тут ему вдруг пришла в голову мысль, что мма Макутси могла быть феминисткой. Он не понимал, почему так подумал. Она никогда не пыталась отмести его в сторону, но не было никакого сомнения относительно того, кто был ведущим, когда они танцевали вместе в Академии танца и движения. Мистер Фано Фанопе объяснял, что в бальных танцах всегда ведет мужчина, но Пхути счел, что совершенно неспособен вести женщину и охотно подчинялся рукам мма Макутси, лежавшим на его плечах и пояснице. Делало ли это ее феминисткой или просто женщиной, которая может указывать, когда мужчина не представляет себе, как вести в танце? Он поднял глаза от тарелки и посмотрел на мма Макутси. Увидел свое отражение в стеклах ее больших круглых очков и улыбку на ее губах. Возможно, лучше всего спросить ее, подумал он.
– Мма Макутси, – начал он, – есть одна вещь, о которой я хочу тебя спросить.
Мма Макутси положила нож и вилку и улыбнулась ему.
– Можешь спрашивать, о чем хочешь, – сказала она. – Ведь я твоя невеста.
Он проглотил комок в горле. Лучше всего задать прямой вопрос.
– Ты феминистка? – выпалил он.
Он нервничал и слегка запнулся на слове «феминистка», так что в нем послышался двойной или даже тройной звук «ф». Его заикание значительно уменьшилось после знакомства с мма Макутси и ее согласия выйти за него замуж, но, когда он волновался, заикание возвращалось.
Мма Макутси была несколько удивлена таким вопросом. Она не ожидала, что подобная тема может возникнуть, но раз ей задали вопрос – ответ мог быть только один.
– Конечно, – просто сказала она. Ответив, она посмотрела на жениха сквозь свои большие круглые очки и снова улыбнулась. – Теперь большинство женщин феминистки. Ты не знал об этом?
Пхути Радипхути был не в состоянии ответить. Он открыл рот, но слова, которые в последнее время приходили в его голову так легко, казалось, покинули его. Это было старое, знакомое чувство – попытка ясно выразить мысли с помощью голоса, который пропадал время от времени. Он представлял себе будущее, полное нежности и взаимной заботы, а теперь ему показалось, что придется столкнуться с криками и конфликтами. Его отметут в сторону, как отмели в этом сне, но от этого уже нельзя будет пробудиться.
Он посмотрел на мма Макутси. Как мог он, при всей своей осмотрительности, так ошибиться? Это его всегдашнее невезение, на него никогда не обращали внимания женщины – и им никогда не будут любоваться, его никогда не будут уважать, а будут критиковать и укорять, так он представлял себе обращение феминисток с мужчинами. Они указывают мужчинам их место, лишают их мужества, издеваются над ними. Все это открылось Пхути Радипхути, когда он мрачно глядел то на свою невесту, то снова на тарелку, где оставшиеся куски еды, похожие на гущу из супа, лежали холодные и нетронутые.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?