Текст книги "Буфет, полный жизни"

Мистер Матекони шагнул ближе к окну и остановился:

– Там на ветке змея, мма. Зеленая змея.

Мма Потокване ахнула и вскочила, чтобы посмотреть в окно. Она сощурилась, вглядываясь в листву, потом схватила мистера Матекони за руку:

– Вы правы, рра! Это змея! О! Посмотрите!

– Да, – подтвердил мистер Матекони. – И какая длинная. Смотрите, куда свешивается ее хвост.

– Вы должны убить ее, рра, – сказала мма Потокване. – Я сейчас дам вам палку.

Мистер Матекони кивнул. Он знал, что все говорят, не надо убивать змею, как только увидишь, но нельзя же позволить змеям подползать так близко к сиротам. Одно дело буш, где змеи живут, где у них свои дороги и тропинки и где они могут ползти и так и этак, но здесь все по-другому. Это двор перед сиротским приютом, и в любой момент эта змея может броситься на сироту, если он или она пройдут под деревом. Мма Потокване права, он должен убить змею.

Вооружившись ручкой от метлы, которую мма Потокване достала из шкафа, мистер Матекони последовал на небольшом расстоянии за ней, они обогнули угол офисного здания. Жасминовое дерево показалось ему выше, чем из комнаты. И он задумался, сумеет ли дотянуться до ветки, на которой расположилась змея. Если нет, он ничего не сможет сделать. Они должны будут просто предупредить сирот, чтобы они держались подальше от этого дерева.

– Просто взберитесь и ударьте ее, – прошептала мма Потокване. – Смотрите! Вон она. Сейчас она не двигается.

– Мне туда не дотянуться, – возразил мистер Матекони. – Если я подберусь слишком близко, она может меня ужалить. – Произнеся эти слова, он вздрогнул. Зеленые древесные змеи, их называют бумслангами, относятся к самым ядовитым, говорят, они хуже мамбы, потому что в Ботсване нет сыворотки против их укусов. Если такая змея кого-нибудь ужалит, придется звонить в Южную Африку, чтобы достать противоядие.

– Вам надо залезть наверх, – скомандовала мма Потокване. – Иначе она уползет.

Мистер Матекони посмотрел на нее, словно желая убедиться в том, верно ли он понял приказ. Он искал какого-нибудь знака, подтверждавшего, что на самом деле она не имеет этого в виду, но знака не было. Он не мог залезть на дерево, во владения змеи, просто не мог.

– Я не могу, – ответил он. – Не могу лезть туда. Я попробую достать ее палкой отсюда. Я толкну ветку.

Мма Потокване с сомнением посмотрела на него и сделала шаг назад, а мистер Матекони нерешительно шагнул вперед. Она приставила руку к глазам, чтобы было лучше видно, как ручка метлы погружается в листву. А мистер Матекони затаил дыхание, он не был трусом и даже был храбрее многих. Он никогда не уклонялся от своих обязанностей и знал, что должен справиться с этой змеей, но справиться со змеей можно, имея преимущество над ней, а когда она на дереве, преимущество на ее стороне.

Что случилось потом, многократно обсуждалось персоналом приюта и небольшой группой сирот, которые наблюдали за сценой из безопасного места, с веранды офисного здания. Мистер Матекони коснулся змеи палкой или не коснулся. Возможно, змея увидела приближающуюся палку и обратилась в бегство, потому что эти змеи, несмотря на свой страшный яд, пугливы и не жаждут столкновений. Она поползла, и поползла быстро, скользя меж листьев и ветвей плавным, волнообразным движением. Несколько секунд она ползла по стволу дерева, затем по траве и вдруг рывком, словно стрела, метнулась по запекшейся земле. Мма Потокване взвизгнула, ей показалось, змея направляется в ее сторону, но та устремилась к большому кусту гибискуса, росшего на траве за офисом. Мистер Матекони издал вопль и побежал за ней, держа ручку от метлы и стуча ее концом по земле. Змея поползла быстрее и добралась до травы, по которой ей явно было легче ползти. Мистер Матекони остановился, ему не хотелось убивать эту длинную зеленую полоску жизни, которая, несомненно, не станет здесь задерживаться и никому не причинит вреда. Он обернулся к мма Потокване, которая поднесла руку ко рту и как раз вовремя издала традиционный победный вопль.

– Вы храбрый человек! – воскликнула она. – Вы прогнали змею!

– Не совсем, – возразил мистер Матекони. – Я думаю, она сама решила уйти.

Мма Потокване не стала возражать. Обратившись к группе воспитанников, возбужденно переговаривавшихся между собой, она спросила:

– Вы видели этого дядю? Вы видели, как он спас всех нас от этой змеи?

– О! – крикнул один из сирот. – Дядя, вы очень храбрый.

Мистер Матекони в смущении смотрел в сторону. Отдав ручку от метлы мма Потокване, он повернулся и пошел в кабинет, где его ожидал недоеденный пирог. И заметил, что руки дрожат.

– Да, – сказала мма Потокване, положив на тарелку мистера Матекони еще один огромный кусок пирога. – Да, теперь мы можем поговорить. Теперь я знаю, что вы храбрый человек, впрочем, я всегда это подозревала.

– Перестаньте называть меня так, – попросил он. – Я ничуть не храбрее любого другого.

Казалось, мма Потокване не слышит его.

– Храбрый человек, – продолжала она. – А я ищу храброго человека вот уже неделю. И наконец нашла.

Мистер Матекони нахмурился:

– Эти змеи у вас уже так давно? А мужчины по соседству? А мужья всех ваших воспитательниц? Где они все?

– Нет, никаких змей нет, – ответила мма Потокване. – Мы не видели других змей. Речь о другом. У меня есть план, для которого нужен храбрый мужчина. И это, несомненно, вы. Нам нужен храбрый человек и к тому же хорошо известный.

– Я не хорошо известен, – быстро сказал мистер Матекони.

– Да нет же, известен! Все знают ваш гараж. Все видели, как вы стоите у его ворот, вытирая руки тряпкой. Каждый, кто проезжает мимо, говорит: «Вон мистер Матекони у своего гаража. Вон он».

Мистер Матекони посмотрел на свою тарелку. У него появилось дурное предчувствие, но он продолжал есть пирог, в то время как мма Потокване объясняла, чего хочет от него. Он будет сильным на этот раз, подумал он. Он устоял против нее, когда речь шла о насосе, о том, что его следует заменить, и сейчас сумеет устоять. Он взял пирог и откусил большой кусок. Перед лицом опасности изюм казался еще вкуснее.

– Я хочу, чтобы вы помогли мне собрать деньги, – сказала мма Потокване. – У нас есть мальчик, который очень хорошо поет. Ему сейчас шестнадцать, он в старшей группе, и мистер Слейтер, один из устроителей Фестиваля Маитисонг, хочет послать его в Кейптаун для участия в конкурсе. Но это требует денег, а у мальчика ничего нет, ведь он просто сирота. Он сможет поехать, только если мы соберем для него денег. Это будет важное дело для Ботсваны, если он поедет, и важное дело для самого мальчика.

Мистер Матекони положил оставшийся пирог на тарелку. Не о чем было беспокоиться, подумал он, это похоже на вполне разумную просьбу. Если она попросит, он может продавать лотерейные билеты в гараже или предложить бесплатное обслуживание машины в качестве награды. При чем тут храбрость, он не понимал.

Но все мгновенно выяснилось. Мма Потокване взяла свою чашку, отпила глоток и объявила:

– Я бы хотела, чтобы вы совершили спонсорский прыжок с парашютом, мистер Матекони.

Глава 3. Мма Рамотсве посещает свою родственницу в Мочуди и размышляет

Мма Рамотсве не виделась с мистером Матекони в эту субботу, потому что отправилась в Мочуди в своем крошечном белом фургоне. Она собиралась пробыть там до воскресенья, оставив детей на попечение мистера Матекони. Это были усыновленные дети из сиротского приюта, которых мистер Матекони согласился взять, не посоветовавшись с мма Рамотсве. Но она не сердилась на него, хотя на ее месте многие женщины сочли бы, что с ними должны были бы посоветоваться, прежде чем ввести в их жизнь детей, – такой великодушный поступок был вполне в его характере. Через несколько дней дети переехали к ней. Жить у нее было лучше, чем в его доме, где пол был завален деталями от двигателя, а в буфете ничего не было (мистер Матекони не имел обыкновения запасаться едой в больших количествах). Таким образом, они переехали в дом на Зебра-драйв, девочка и ее брат, девочка в кресле на колесах, потому что болезнь не позволяла ей ходить, и ее брат, который был намного моложе и все еще нуждался в особом внимании после всего, что с ним случилось.

У мма Рамотсве не было особых причин ехать в Мочуди, но это была деревня, в которой она выросла, а ведь никому не нужно особого повода, чтобы посетить места, где прошло его детство. Чудесно возвратиться к своим корням, этого можно не объяснять. В Мочуди все знали, кто она: дочь Обэда Рамотсве, которая уехала в Габороне, где заключила неудачный брак с трубачом, с которым познакомилась в автобусе. Это было всеобщее знание, часть паутины памяти, присущей сельской жизни Ботсваны. В том мире никто не был чужим, каждый каким-то образом связан с другими, даже приезжие, ведь и у них была причина появиться здесь, правда? Значит, они были связаны с людьми, к которым приехали. Здесь хватало места всем.

Мма Рамотсве в последнее время много раздумывала над тем, как люди приживаются в чужих местах. Мир большой, и, казалось бы, в нем должно найтись место каждому. Но на деле это не так. Многие недовольны своей жизнью и хотят уехать в другое место. Часто им хочется попасть в более благополучные страны – такие, как Ботсвана, – чтобы жизнь их стала лучше. Это понятно, но находятся те, кто против их приезда. Это наше место, говорят они, вы нам не нужны.

Так легко отмахнуться от чужаков. Люди хотят защититься от тех, кого не знают. Приезжие не похожи на них, они говорят на других языках и носят другие одежды. Именно из-за этих различий многие не хотят, чтобы приезжие селились рядом. Но ведь это такие же люди, разве нет? Они думают так же, и у них такие же надежды, как у всех других. Это наши братья и сестры, как бы они ни выглядели, и нельзя прогнать брата или сестру.

В Мочуди кипела жизнь. Во второй половине дня в Голландской реформатской церкви должна была состояться свадьба, и родственники невесты прибывали из Серове и Махалапье. Что-то происходило и в одной из школ – кажется, спортивные соревнования. Когда мма Рамотсве миновала поле (кусок пыльной земли, с сожалением подумала она), учительница в зеленой шляпе с обвисшими полями что-то кричала группе ребятишек в спортивной форме. Перед мма Рамотсве на дороге бесцельно и неторопливо двигалась парочка ослов, отмахиваясь от мух изъеденными молью хвостами. Короче говоря, была типичная суббота в Мочуди.

Мма Рамотсве подошла к дому своей родственницы и села на табуретку в лелапа, маленьком, чисто выметенном дворике, огороженном заборчиком, как полагается в традиционном ботсванском хозяйстве. Мма Рамотсве всегда с удовольствием виделась со своей родственницей, ведь эти визиты давали ей возможность узнать все деревенские новости. Этих сведений никогда не увидишь в газете, но они так же интересны – во многих отношениях даже интереснее, – чем большие события мирового значения, о которых сообщают газеты. И она села на табуретку с традиционным сиденьем из тонких кожаных ремешков и стала слушать, как ее родственница рассказывает о том, что произошло в деревне. Многое случилось со времени последнего визита мма Рамотсве. Младший вождь, известный склонностью к чрезмерному употреблению пива, упал в колодец, но был спасен, потому что паренек, проходивший мимо, заметил, что кто-то прыгнул в колодец.

– Ему не хотели верить, – сказала родственница. – Этот парень всегда врет. Но, по счастью, кому-то пришло в голову проверить.

– Тогда этот парень, когда вырастет, станет политиком, – заметила мма Рамотсве. – Это будет для него подходящим занятием.

Родственница рассмеялась:

– Да, они все отлично лгут. Обещают нам каждый раз, что проведут воду в каждый дом, но не проводят. Объясняют, что не хватает труб. Возможно, на следующий год.

Мма Рамотсве покачала головой. Вода – причина многих проблем в засушливой стране, а политики не уменьшают их числа, обещая воду, которую не могут провести.

– Если бы оппозиция перестала спорить между собой, – продолжала родственница, – она могла бы победить на выборах и избавиться от этого правительства. Было бы здорово, как ты считаешь?

– Не думаю, – ответила мма Рамотсве.

Родственница уставилась на нее:

– Но все стало бы совсем другим, будь у нас новое правительство.

– Разве? – задала вопрос мма Рамотсве.

Она не была циничной, но сомневалась, сможет ли группа людей, удивительно похожая на другую группу, повести дела по-другому. Но ей не хотелось затевать политических споров с родственницей, и она переменила тему, задав вопрос о женщине, которая убила соседского козла, решив, что соседка заигрывает с ее мужем. Это было длинное повествование, доставлявшее всем массу развлечения.

– Она прокралась в ночи и перерезала козлу горло, – сказала родственница. – Наверное, козел подумал, что это токолош или что-то в этом роде. Она очень дурная женщина.

– Таких много, – заметила мма Рамотсве. – Мужчины думают, что женщины не могут быть дурными, но мы вполне способны на это.

– И даже больше, чем мужчины, – поддакнула родственница. – Женщины гораздо хуже, ты не находишь?

– Нет, – ответила мма Рамотсве. Она полагала, что уровень дурного в мужчинах и женщинах примерно одинаков, только проявления его несколько иные.

Родственница с досадой посмотрела на мма Рамотсве.

– У женщин не так много возможностей быть дурными в широком масштабе, – проворчала она. – Мужчины забрали себе лучшие занятия, где можно действительно быть дурным. Если бы женщинам было разрешено становиться генералами, президентами и тому подобное, они могли бы оказаться очень дурными, не хуже дурных мужчин. Только дай им возможность. Посмотри, как ведут себя женщины из начальства.

Мма Рамотсве внимательно изучала подобранную соломинку.

– Назови кого-нибудь, – сказала она.

Родственница подумала, но ей не приходило в голову никакое имя, во всяком случае начальственное.

– В Индии была женщина, миссис Ганди.

– И она стреляла в людей? – спросила мма Рамотсве.

– Нет, – ответила родственница. – Это ее застрелили. Но…

– Ну вот, – сказала мма Рамотсве. – Я полагаю, ее застрелил мужчина, или это была женщина, как ты думаешь?

Родственница не ответила. Маленький мальчик смотрел через заборчик, лелапы, на двух женщин. Глаза у него были большие и круглые, а ручки, торчавшие из рукавов обтрепанной красной рубашки, тоненькие. Родственница показала на него.

– Он не может говорить, этот малыш, – ска зала она. – У него язык не двигается правильно. Поэтому он только смотрит, как играют другие дети.

Мма Рамотсве улыбнулась мальчику и тихонько обратилась к нему на сетсвана. Но мальчик, наверное, не услышал, потому что повернулся, не отвечая, и медленно побрел прочь на тонких ножках. Мма Рамотсве немного помолчала, представляя, каково быть таким вот маленьким мальчиком, тощим и немым. Мне повезло, подумала она и, повернувшись к родственнице, сказала:

– Мы счастливчики, правда? Вот мы, женщины с традиционной фигурой, а вот бедный малыш с тонкими ручками и ножками. И мы можем говорить, а он не произносит ни звука.

Родственница кивнула.

– Мы счастливы, что мы такие, как есть, – сказала она. – Мы, везучие женщины, вот так сидим здесь на солнце, и нам есть о чем поговорить.

Есть о чем поговорить – и почти нечего делать. Здесь, в Мочуди, вдали от сутолоки Габороне, мма Рамотсве чувствовала, как ее вновь захватывает ритм сельской жизни, гораздо более медленной и более задумчивой, чем городская. В Габороне еще хватало времени и места, чтобы подумать, но здесь это было гораздо легче. Можно было смотреть на холмы и наблюдать за прозрачными облаками, медленно плывущими по небу, или слушать бубенчики стада или хор цикад. Вот это и значило жить в Ботсване. Пока остальной мир работал с бешеной скоростью, здесь еще можно было сидеть на клочке земли перед домом с крашенными охрой стенами, с кружкой ройбуша в руке, и разговаривать о самых неважных вещах: вождях в колодцах, козлах и ревности.

Глава 4. Женщина, которая знала толк в волосах

На этот понедельник у мма Рамотсве была назначена встреча. Большинство ее клиентов не беспокоились о том, чтобы назначить время для встречи, они предпочитали приходить без предварительной договоренности и – в некоторых случаях – не называя своего имени. Мма Рамотсве понимала, почему людям этого хочется. Нелегко идти консультироваться в детективное агентство, особенно если у тебя проблема совершенно личного характера, и многие должны были набраться храбрости, прежде чем постучаться к ней в дверь. Она понимала, что с подобным поведением иногда сталкиваются доктора: пациенты охотно говорят обо всем, кроме своей настоящей проблемы, а затем, в последний момент, вскользь упоминают о том, что их действительно беспокоит. Она где-то читала – в одном из старых журналов, которые так любит просматривать мма Макутси, – о докторе, которому пришлось консультировать человека, носившего на голове бумажный пакет. Бедняга, подумала мма Рамотсве. Должно быть, ужасно ощущать по какому-то поводу такое замешательство, чтобы натянуть на голову бумажный пакет! С этим человеком что-то не так! С мужчинами иногда случаются неприятности, о которых им бывает стыдно говорить, но не сто́ит доводить себя до такого состояния.

Сама мма Рамотсве никогда не смущалась до такой степени, но ей, наверное, следовало бы записывать услышанные от людей истории. Это случается обычно с женщинами, которых оставили мужья или которые подозревают, что мужья им изменяют. Такие женщины могут чувствовать гнев и ощущать предательство, и то и другое вполне понятно, но они при этом стыдятся, что с ними такое случилось. Словно в том, что их мужья связались с другими женщинами, есть их вина. Это, конечно, тоже возможно, есть женщины, которые отталкивают от себя мужей, но в большинстве случаев это происходит потому, что мужу надоел его брак и он хочет встречаться с молодой женщиной. Женщины всегда бывают моложе, размышляла мма Рамотсве, только богатые дамы могут заводить романы с молодыми мужчинами.

Подумав о богатых дамах, она вспомнила, что женщина, которая должна к ней сегодня прийти, без сомнения, относится к их числу. Мма Холонга была хорошо известна в Габороне как основательница сети салонов-парикмахерских. Салоны процветали, но еще бо́льшую прибыль приносил созданный ею «Особый кондиционер для женских причесок». Это был один из тех составов, которые женщины наносят на волосы, прежде чем делать прическу, его эффективность представлялась сомнительной, но товары для волос на рынке не нуждаются в научных свидетельствах. В результате достаточное количество людей верило, что их любимое средство действует.

Мма Рамотсве никогда не встречалась с мма Холонгой. Время от времени она видела ее фотографии в «Ммеги» и «Ботсвана Гардиан»; с фотографий смотрело приятное, довольно круглое лицо. Она знала, что мма Холонга живет в доме в Виллидже, неподалеку от мистера Матекони. Ей было интересно встретиться с этой женщиной: судя по газетам, мма Холонга была очень богата. Такие женщины обычно избалованны и требовательны и зачастую имеют преувеличенное представление о себе. Казалось, что мма Холонга не из их числа.

А когда она прибыла на назначенную встречу точно в срок (еще одно очко в ее пользу), ожидания мма Рамотсве подтвердились.

– Вы очень добры, что согласились встретиться со мной, – сказала мма Холонга, сев перед письменным столом. – Могу себе представить, как вы, должно быть, заняты.

– Иногда я бываю занята, – ответила мма Рамотсве, – а иногда нет. Сегодня не занята, а просто сижу здесь.

– Очень хорошо, – заметила мма Холонга, – хорошо иногда просто посидеть. Мне это нравится, и, когда бывает возможность, я просто сижу.

– Да, в пользу этого можно сказать многое, – согласилась мма Рамотсве. – Хотя разве мы не хотим, чтобы люди все время что-то делали?

– О нет, – быстро возразила мма Холонга. – Я никогда этого не поддерживаю.

Несколько минут они молчали. Мма Рамотсве рассматривала сидящую перед ней женщину. Как и на газетных фотографиях, лицо у нее было вполне традиционное, да и все остальное тоже, а платье натянулось на боках. Ей надо бы носить на размер или даже на два больше, подумала мма Рамотсве, чтобы не казалось, что боковые швы вот-вот лопнут. На самом деле нет смысла бороться с такими вещами: гораздо лучше осознать, какой у тебя размер, и даже покупать одежду чуть больше. Это дает простор для маневра.

Мма Холонга тоже воспользовалась возможностью оценить мма Рамотсве. Приятная, подумала она, не из этих недокормленных современных женщин. Это хорошо. Но платье ей немного жмет, ей надо подумать о том, чтобы завести одежду попросторнее. Но у нее дружелюбное лицо – хорошее, старомодное ботсванское лицо, которому можно доверять, в отличие от этих современных лиц, которые сейчас встречаются на каждом шагу.

– Я рада познакомиться с вами, – сказала мма Холонга. – Я слышала, вы хорошо разбираетесь в такого рода вещах. Так мне говорили.

Мма Рамотсве улыбнулась. Она была скромным человеком, но услышать похвалу всегда приятно. И она понимала, разумеется, насколько важно хвалить других; хвалить надо искренне, воодушевляя людей или давая им почувствовать, что их усилия принесли результат. Однажды она даже похвалила учеников, когда они, вопреки обыкновению, помогли клиенту, и какое-то время ей казалось, что это вселило в них гордость за свою работу. Но несколько дней спустя она поняла, что они забыли ее слова, как забывали все остальное, потому что вернулись к своим обычным манерам.

– Да, – продолжала мма Холонга, – возможно, вы не знаете, мма, но у вас в этом городе прекрасная репутация. Люди говорят, что вы одна из умнейших женщин в Ботсване.

– Не может быть, – смеясь, сказала мма Рамотсве. – В Ботсване столько умных женщин со степенью бакалавра искусств и бакалавра наук. И даже есть женщины-врачи в больнице. Они, должно быть, гораздо умнее меня. Я же просто получила Кембриджский сертификат, и все.

– У меня даже этого нет, – призналась мма Холонга. – Но я не думаю, что я менее умна, чем эти ваши ученики в гараже. Хотя у них наверняка тоже есть Кембриджские сертификаты.

– Это особый случай, – объяснила мма Рамотсве. – Они получили свои Кембриджские сертификаты, но вряд ли кто из них может послужить рекламой образования. У них совершенно пустые головы. Там нет ничего, кроме мыслей о девушках.

Мма Холонга бросила взгляд сквозь дверной проем туда, где один из учеников сидел на перевернутом бидоне для смазки. Казалось, она какое-то время рассматривала его, прежде чем обернуться к мма Рамотсве. Мма Рамотсве заметила это. Взгляд был мгновенный, подумала она, но он о чем-то говорит: мма Холонга интересуется мужчинами. А почему бы нет? Времена, когда женщинам приходилось притворяться, что мужчины их не интересуют, определенно отошли в прошлое, и теперь они могут быть откровенны. Мма Рамотсве не была уверена в том, что открыто говорить о мужчинах удачная мысль – ей приходилось слышать от женщин ужасные вещи, и она никак не могла оправдать такое бесстыдство, – но в целом то, что женщины могли выразить себя, было для них лучше.

– Я пришла к вам по поводу мужчин, – не ожиданно сообщила мма Холонга. – Вот почему я пришла.

Мма Рамотсве была ошеломлена. Она раздумывала над тем, что привело к ней мма Холонгу, и решила, что это связано с ее бизнесом. Но теперь оказывалось, что это было что-то более личное.

– Многие женщины приходят ко мне по поводу мужчин, – тихо сказала она. – Мужчины – самая большая проблема многих женщин.

Мма Холонга улыбнулась:

– Да, так и есть, мма. Но у многих женщин проблема с одним мужчиной. А у меня проблемы с четырьмя.

Мма Рамотсве вздрогнула. Вот неожиданность: четверо мужчин! Ну, можно себе представить, что у кого-то два бойфренда, и надеяться, что ни один не узнает о другом, но иметь четверых! Это повод для беспокойства.

– Это не то, о чем вы, возможно, подумали, – поспешно сказала мма Холонга. – У меня нет четырех бойфрендов. В данный момент у меня нет бойфренда, кроме этих четверых…

Мма Рамотсве подняла руку.

– Вы должны начать с самого начала, – сказала она. – Я уже запуталась. – Она помолчала. – А чтобы вам легче было говорить, я сделаю немного ройбуша. Хотите?

Мма Холонга кивнула.

– Я буду рассказывать, пока вы завариваете чай. И вы услышите о моих затруднениях, прежде чем закипит вода.

– Я очень простая женщина, – начала мма Холонга. – Я не очень успевала в школе, как я уже сказала. Пока другие девочки смотрели в книги, я листала журналы. Мне нравились модные журналы с фотографиями изящных манекенщиц в ярких платьях. Особенно мне нравилось разглядывать прически, смотреть, как можно уложить волосы и украсить всеми этими бусинами, использовать хну и тому подобное. Мне казалось ужасно несправедливым, что Бог дал африканским женщинам короткие волосы, а все длинные волосы достались кому-то еще. Но потом я поняла, что нет никаких причин, чтобы африканские волосы не выглядели очень красивыми, хотя с ними нелегко иметь дело. Я часто причесывала своих подруг и вскоре заработала себе репутацию среди девочек в школе. Они приходили ко мне в пятницу, ближе к вечеру, чтобы я сделала им прически на уик-энд, и я причесывала их на улице около кухни. Подруги садились на стул, а я вставала сзади, болтая с ними и укладывая им волосы в свете вечернего солнца. Я была счастлива, когда занималась этим.

Надо знать все о том, как делать прически, мма. Иногда это требует довольно много времени. Обычно я тратила час-два на чью-либо прическу, но иногда у меня уходило больше двух дней на определенную модель. Я очень гордилась всеми этими завитками и линиями, мма. Очень гордилась.

К тому времени, как я оканчивала школу, у меня не было сомнений, чем я хочу зарабатывать на жизнь. Мне обещали работу в парикмахерском салоне, который одна женщина открыла в Африканском торговом центре. Она видела мою работу и знала, что это пойдет на пользу ее бизнесу, потому что меня хорошо знали как парикмахера. Она была права. Все мои подружки стали ходить в этот салон, хотя теперь им приходилось платить, чтобы я их причесала.

Вскоре я открыла свой бизнес. Я нашла маленькое заброшенное помещение и начала работать там. Оно было очень тесным, а воду мне приходилось приносить в ведре, но все мои клиентки перешли ко мне, говоря, что им не важно, что помещение такое маленькое. Они говорили, что важно иметь человека, который действительно знает толк в прическах, и говорили, что я и есть такой человек. Одна из них сказала, что люди, которые так много знают о прическах, рождаются раз или два в столетие. Мне было очень приятно слышать такие слова, и я попросила ее их записать. А потом заказала маляру сделать такую надпись на вывеске, и прохожие останавливались и читали и смотрели на меня с уважением, когда я стояла с ножницами, готовая их подстричь. Я была счастлива, мма. Очень счастлива.

Я создала свой бизнес и в конце концов купила подходящий салон. Потом еще один и еще во Франсистауне. Все шло прекрасно, и все это время деньги копились в банке. У меня стало столько денег, что я и впрямь не могла потратить их все на себя, поэтому я дала часть брату и попросила его купить еще несколько предприятий для меня. Он купил мне магазин и фабрику, где шьют платья. И это сделало меня еще богаче. Я очень радовалась всем этим деньгам и каждый четверг наведывалась в банк, чтобы проверить, сколько их у меня. Теперь там были со мной очень вежливы, потому что у меня были деньги и счета, как у богатых людей.

Но знаете, чего у меня не было, мма? У меня не было мужа. Я была так занята, подстригая волосы и зарабатывая деньги, что забыла выйти замуж. Три месяца назад, когда мне исполнилось сорок, я вдруг подумала: где же твой муж? где твои дети? И ответ был – никого нет. Поэтому я решила найти себе мужа. Возможно, для детей теперь слишком поздно, но, во всяком случае, я бы охотно нашла себе мужа. Как вы думаете, это легко, мма? Что вы скажете?

Мма Рамотсве к этому времени уже приготовила чай и теперь наливала его в кружку своей клиентки.

– Думаю, это было бы легко для такой женщины, как вы, – ответила она. – Я не думаю, что вам это было бы трудно.

– Да? – переспросила мма Холонга. – А почему вы думаете, что мне это не было бы трудно?

Мма Рамотсве была в нерешительности. Она ответила, не слишком задумываясь, а теперь размышляла над объяснением. Она, скорее всего, решила, что для мма Холонги не составит труда найти мужа, потому что она богата. Богатым людям легко все, даже найти мужа. Но может ли она это сказать? Не покажется ли обидным мма Холонга, что единственная причина, по которой мма Рамотсве считает, что она найдет мужа, это ее богатство, а не красота или привлекательность?

– Многие мужчины… – начала мма Рамотсве и остановилась. – Многие мужчины ищут себе жен.

– Но многие женщины говорят, что выйти замуж совсем нелегко, – возразила мма Холонга. – Почему они считают, что это трудно, а мне это будет легко? Можете объяснить?

Мма Рамотсве вздохнула. Лучше всего быть честной, подумала она, и так и сказала, просто и прямо:

– Деньги, мма. Вот в чем причина. Вы женщина с обширной сетью салонов. Вы богатая дама. Многим мужчинам нравятся богатые дамы.

Мма Холонга откинулась на спинку стула и улыбнулась:

– Именно так, мма. Я ждала, скажете ли вы это. Теперь я знаю, что вы действительно понимающий человек.

– Но вы можете им понравиться и потому, что вы привлекательны, – поспешно добавила мма Рамотсве. – Настоящим ботсванским мужчинам нравятся женщины традиционного телосложения. Как вы и я, мма. Мы напоминаем мужчинам о том, как было в Ботсване до того, как эти дамы с современными фигурами начали приводить их в смущение.

Мма Холонга кивнула, хотя довольно рассеянно:

– Да, мма. Это вполне может быть правдой, но я думаю, что моих проблем это не решает. Я должна вам рассказать, что получилась, когда я обнародовала, что ищу подходящего мужа. Получилась очень интересная вещь. – Она сделала паузу. – Но не нальете ли вы мне еще чаю, мма? Чай очень хорош, а мне снова хочется пить.

– Это ройбуш, – отозвалась мма Рамотсве, беря в руки чайник. – Мма Макутси, моя помощница, и я пьем ройбуш, потому что он помогает нам думать.

Мма Холонга поднесла наполненную чашку к губам и шумно осушила ее.

– Буду теперь покупать ройбуш вместо обычного чая, – объявила она. – Стану класть в него мед и пить каждый день.

– Это хорошо, – сказала мма Рамотсве. – А как с этими мужьями? Что получилось?

Мма Холонга нахмурилась.

– Мне трудно об этом говорить, – сказала она. – Когда я дала объявление, мне стали звонить. Десять, двадцать звонков. Звонили мужчины.

Мма Рамотсве удивленно подняла брови.