Текст книги "Побег"

Дед

Ты знаешь, я пожил жизнь. Да. Жизнь пожил. Кое-чего о жизни знаю, побольше, чем ты. Правильно? Правильно говорю? Вот. Опыт какой-то наработал, был даже главным инженером, и даже подчинённые были. Значит, дед чего-то в жизни соображает, правильно? Вот. И если опыт какой-то есть, то можно и спросить, как в той или иной ситуации поступить, правильно? Ну, правильно говорю? Вот. Так ты возьми, позвони деду да посоветуйся. Чего ты смеёшься? Чего ты смеёшься? Я что, не прав? Вот и я говорю. Я же говорю не для того, чтобы ты делал, как тебе говорят, но хотя бы просто послушал. Чего ты слушаешь? Ах, меня ты слушаешь, ну это хорошо. Возьми да послушай деда, дед же, он ничего плохого не скажет.

Голос в трубке звучит скрипуче, как тысячелетний дуб на пронизывающем ветру. У тысячелетнего дуба свой тысячелетний опыт. Тысячелетний дуб видел многое. Вокруг дуба ходили, бегали, лежали, стояли, прятались, умирали, рылись, висели в петле, молились, мечтали, злились, затевали недоброе, страдали, плакали, смеялись, выдумывали, лгали, умоляли, добивались, прощали, помнили до смерти, обижались, обижали, наказывали, указывали, подсказывали, рассказывали, смотрели, думали, забывали, отстаивали, настаивали, отступали, нападали, падали, поднимались, упирались, сопротивлялись, сдавались, каялись, стеснялись, краснели, бледнели, угрожали, боялись, стреляли, стрелялись, прислоняли, прислонялись, преклоняли, преклонялись, уважали, презирали, уничтожали, стирали, возносили, превозносили, боготворили, свергали, прятали, делились, хранили, забирали, стирали, забирались, рвали, метали, сходили с ума, не щадили, убеждали, предавали, сметали, отдыхали, переводили дыхание, наблюдали, любовались, слушали, не слышали, замирали, свергали, даровали, назначали, не замечали, пристально следили, уводили, сводили, интриговали, плутали, путали, пугали, голодали, пировали, давали повод, сменяли одного за другим, шептали, корябали толстую кору, танцевали, устремляли, заводили, искореняли. Мимо тысячелетнего дуба бежали сотни лет, мельтеша незаметными днями.

Я же тебе всё говорю и говорю, рассказываю, как оно в жизни бывает, а ты по-своему делаешь. Что нет? Делаешь по-своему. И как с тобой разговаривать? Обычно? Это как? Я и так с тобой обычно разговариваю. Ты вот к деду приходил за советом? Ах, сейчас приходишь. А раньше почему не приходил? Дед ведь плохого не посоветует. Как-никак восемь десятков за спиной, есть чем поделиться, что рассказать, что посоветовать.

Он ведь даже не догадывается, почему Лёша не советуется с ним. Да и что вообще это значит – советоваться? Тысячелетний голос обиженно скрипел у него в ухе. Он ни с кем не советовался. Просто делал своё дело, жил свою жизнь, зарабатывал свой опыт, совершал свои ошибки. Потому что всегда с него спрашивали, требовали, критиковали, делали замечания, отчитывали, наказывали, указывали. Если бы ещё и советовался, то до сих пор бы не носил погоны капитана первого ранга, не был бы командиром подводной лодки. Советоваться хорошо, когда никуда не спешишь, когда хочется порассуждать, пофилософствовать. С дедом он всегда говорил аккуратно. Потому что даже тысячелетний дуб может завалиться и придавить собой. Старшее поколение всегда норовит научить. Пусть учит. Ему не сложно выслушивать слова, шуршащие не громче листвы на ветру.

Ты ведь у нас один. Воспринимай эти слова как хочешь, но у меня нет дочерей. А сын есть. Я же тебя из роддома забирал, отца твоего и рядом не было, уехал служить. С тобой вот постоянно общаемся, что-то да как-то чему-то учишься. Поэтому и сын. А другие родственники даже сообщения раз в неделю не напишут, даже не позвонят раз в месяц, чтобы просто спросить про здоровье, узнать, как дела. Я уже давно живу одним днём, что завтра будет – неизвестно. День прожил – уже хорошо. Далеко планы не построить. Хоть бы одна из дочерей спросила, как у отца дела. Никому не интересно. Вот поэтому и сын. Вот поэтому. Мать твоя пишет всегда один вопрос и потом пропадает. И как это называется? Я больше всего не терплю неблагодарность. Больше всего.

Лёша был единственным в семье, кто общался регулярно и со всеми. Конечно, насколько хватало времени на берегу. Он всегда знал, как у кого дела, почему кто-то с кем-то не разговаривает. Между его родственниками происходила постоянная ротация тишины – то разговаривают друг с другом, то какие-то размолвки. Он видел все те мелочи, все те неприметные занозы, которые являлись причиной конфликтов и противостояний. Он наблюдал все эти конфликты и в своей названой семье – у экипажа подводной лодки. Хоть коллектив был сугубо мужским, страсти здесь тоже накалялись и кипели, выкипали и остывали. Но за любым конфликтом, хоть малым, хоть большим, всегда скрывалась нелепость, мелочь, незаметный осколок. Который никто не замечает, продолжает идти, разбивая ноги в кровь, страдая, но даже не думая найти этот самый осколок и вынуть. Мать хотя бы писала деду, Оля уже давно с ним не разговаривает, считая, что он попросту её не любит, а заставить любить невозможно. Мать при этом говорила, что Оля всегда была его любимицей. Потеряли они друг друга и вряд ли найдут. Осколок застрял уже где-то глубоко, врос в кожу, при ходьбе режет и колет, но уже не достать, только хирургически. А зачем?

Вот скажи, почему ты не посоветовался, когда первый раз женился? Что? Неудобный вопрос? А ты вот ответь. Почему не пришёл к деду за советом? Почему вот надо было сразу жениться? Ещё и ребёнка завели. Где теперь правнучка моя? Не знаешь? А ты её сам когда в последний раз видел? Давно. Давно, говоришь? А если бы у деда спросил совета, то ничего такого бы не произошло. Что? Тогда бы и правнучки не было? Может, и не было бы, но её и сейчас нет, я ж её не видел, не знаю. А ты вот тогда женился и головой не думал. Что ты всё смеёшься? Смеётся он. Дел наделал, а теперь смеётся. Дочь с ним не общается, знать его не знает, а он смеётся. А я бы тебе тогда сказал, что не надо никакой женитьбы, что не подходит тебе она, было и так всё ясно, а ты женился. Чего ты говоришь? Все вокруг были женаты? И чего? Теперь поэтому нужно жениться? И ребёнка завели, потому что у всех вокруг есть дети? Ну а чего? Теперь вот не смеёшься. Ты же деда не слушаешь, совета не спрашиваешь, а потом вон чего. Я хоть смогу её увидеть, пока жив? Время уходит, мы не молодеем, с болячками постоянно сражаемся. А ты вот женишься и разводишься, детей заводишь и теряешь непонятно где. Чего ты говоришь? Понятно где? Ну и где же? Деду покажи, раз понятно где. Фотографию однажды показал – и всё на этом. Будешь в моём возрасте, тогда и поймёшь. Во второй раз женился – вообще ничего не сказал, только через год узнал. А чего молчал? Не хотел рассказывать? Это почему? Потому что знаешь, что дед бы ответил. Да уж, конечно! Знал он! Это ж откуда ты знал? Просто знал? Потому что и у тебя какой-то опыт есть в жизни? Это какой же? Какие ты там погоны носишь? Капитана второго ранга? Это подполковник? Ясно, ясно. Ну и где твоя дочь, товарищ подполковник? Чего ты опять смеёшься? Вот что смешного дед сказал? Тут плакать стоит, а не смеяться, а ты всё время смеёшься. Ты лучше больше слушай деда, товарищ подполковник, не думай, что в свои годы уже ума и опыта набрался. Ума, может, и набрался, а вот опыта у тебя маловато. Считай, что нет опыта у тебя. А у меня он есть.

В таких разговорах Лёша не чувствовал себя капитаном второго ранга, не чувствовал, что ему тридцать четыре года, он будто возвращался в то время, когда ему было двенадцать. Он чувствовал себя абсолютно беззащитным и неспособным ответить весомо, как получается у его деда. Может быть, тот был прав по поводу первого брака. Может быть. Только вот какой смысл это всё вспоминать и рассуждать на тему «если бы да кабы»? У него уже возраст такой. Живёт воспоминаниями. Давит своим возрастом и опытом. Дожимает своим одиноким изгнанием. И почему же этот большой жизненный опыт не позволяет помириться со своими дочерями? Почему этот большой жизненный опыт не позволяет переступить свою гордость? Почему этот большой жизненный опыт не прибавил мудрости? Легко рассуждать и обсуждать чужую жизнь, когда в собственной дрова наломаны и сожжены в непомерно жадном пламени. Лёше казалось, что именно ему досталась какая-то то ли мудрость, то ли ещё что-то, что позволило не обижаться на всех своих родственников, а принимать их такими, какие они есть. Родственников не выбирают. Ведь не зря кто-то придумывал все эти пословицы и поговорки. Дежавю. Он разговаривал по телефону с улыбкой, от которой всегда спустя несколько минут начинало болеть лицо. Потому что ненастоящая. По-настоящему только хотелось бросить трубку и обидеться. Но тогда чем он будет лучше деда?

А во второй раз зачем женился? Говорил, что не женишься. Говорил, что никому из вас это не надо. И что теперь? Берёшь на себя и тащишь. Тащишь и тащишь. Мы же хотим, чтобы было у тебя как можно лучше. А ты ещё и ребёнка чужого взял. Ведь не своего ребёнка воспитывать очень сложно. Вот до меня отчиму вообще дела не было никакого. Я как пустое место для него был, он замечал меня раз в год. Почему не сказал сразу, что у неё есть ребёнок? Опять знал, что я отвечу? Так зачем тогда женился во второй раз? Тебя ж дома не бывает практически, всё время под водой проводишь. И что они, ждут тебя на берегу? Всё закончится так же, как и с первым браком, помяни моё слово. Не веришь деду? Дед жизнь пожил, уж поверь. Чего? Во второй раз такого не будет? Ну хорошо, если не будет. Хорошо, если я ошибусь. Ты у нас высокий, красивый, умный, вот и хочется, чтобы было лучшее у тебя. Мы ж за тебя переживаем. Не надо этого делать? Ты взрослый? Ну да, конечно! У тебя всё только начинается, а уже взрослый! Женился, развёлся, дочь потерял. Взрослый товарищ подполковник. Советуйся хоть иногда с дедом. Когда это ты советовался? Тебе приснилось, видимо, под водой. Служба у тебя вон какая трудная, весь мозг занимает.

Родная дочь была за пределами восприятия и понимания. Она была недостижима, как Плутон. Плутон больше не считается планетой. Она больше не считается дочерью. Деду даже объяснять бесполезно, почему Лёша не чувствует на себе ярма. Он испытал в своём детстве, каково быть приёмным. Отпечаток на всю жизнь. Брату всё прощалось, а отвечал и получал за всё – он. Надо уметь прощать. К этому он шёл очень долго. Но простил. Потому что не знали родители, как нужно воспитывать, никто ведь не учил. Как легко и просто скинуть ответственность. Он не мог ничего скинуть. У Нади не было отца. Он старается заполнить пустое место. Да, получается не очень. Да, он часто под водой. Но он старается. Не срывается, не требует, не возмущается. Старается подставить своё плечо. Надеется, что получается. Это не тяжкий груз. Тяжёлой можно назвать только службу, да и то для родных на берегу. Первый брак поэтому и разошёлся по швам, оставив их по разные стороны. Она остаётся недостижима. Может, когда-нибудь. Ира с Надей рядом, и он чувствует, что это навсегда. Как всё это можно объяснить? Про себя выходит сумбур. Наружу – ещё сумбурней. Вот поэтому никогда с дедом и не спорит, терпеливо его выслушивая. Тысячелетний дуб не может не скрипеть на ветру, это не его прихоть, так устроена жизнь. На тысячелетнем дубе вырублены насечки, которые не зарастут новой корой, которые всегда будут о себе напоминать. Вокруг дуба рассыпаны в беспамятстве жёлуди, но он продолжает скрипеть о беспорядках в лесу. Новое время может пройтись по нему грейдерами и тракторами, выкорчёвывая тяжёлые тысячелетние корни. И обязательно пройдёт, хочет того тысячелетний дуб или не хочет. Повалят его, обрубят ветки и сожгут. Зелёные листья сгорят, как бумага. А тысячелетний ствол превратится в чей-то молчаливый стол, поверхность для чьих-то рук, локтей, тарелок, кружек, стаканов, вилок, ложек, ножей, блюдец, блюд, подставок, графинов, бутылок, кувшинов, бокалов. Молчаливый стол будет хранить угасающую память, только никому это уже не будет нужно.

Вот ты думаешь, кто-то, кроме нас, поможет вам? Мать тебе не поможет, Оля тоже не поможет, про отца и говорить нечего. Куда ты после службы поедешь? Не думал? А пора бы подумать. Вот взяли бы квартиру в Нижнем Новгороде, приезжали бы в отпуск сюда. Когда последний раз были в гостях? И я уже не помню, а значит, несколько лет прошло. Приезжали бы сюда, ездили бы в деревню. В деревне хорошо – свежий воздух, чистая вода, лес, тишина. Красота! А у вас там что? Постоянная серость и холод. Правильно говорю? Правильно. Был я в Мурманске, хоть и давно. Ты же там сертификат на квартиру должен будешь получать? Нет? Ипотеку? Это как? Ну вот, можешь же взять в Нижнем Новгороде? Вот подумай, посмотри, а мы будем рады. А так, глядишь, будет и не одна квартира в Нижнем. Ну это так, мысли вслух.

Тысячелетний дуб закрывает своей раскидистой, густой кроной солнечный свет, мешая новому тысячелетнему дубу вырасти рядом. Квартиру по ипотеке уже взяли. И далеко не в Нижнем. Говорить об этом не стоит, потому что – для чего? Лёшу всего защемляло от таких разговоров, потому что становилось жалко. Ведь вокруг деда и над ним реет пронизывающее одиночество. Почему же он так и не помирился со своими дочерями? Почему он вообще теперь говорит, что у него нет дочерей? К чему эта ультимативность в таком возрасте? Сквозняк столетия выдувает безжалостно оставшиеся годы. А что потом? А что сейчас? Тысячелетний дуб пережил весь лес. Тысячелетний дуб отбросил всю молодую поросль подальше от себя. Это только в сказке какие-то персонажи ходят вокруг и сидят на ветвях. А в реальности нет никого рядом, только рассыпанные и никому не пригодившиеся жёлуди. Лёша несколько раз хотел обидеться на деда, но так и не смог, потому что переубеждал себя, что деду и так слишком одиноко, что дед всё равно, каким бы он ни был, ищет поддержки и опоры, пусть и не прямым текстом. Почему так сложно прощать? Или страшно? Ведь нести сквозь годы и десятилетия внутри себя обиды и неразрешённые конфликты в миллионы раз труднее, чем извиниться и найти общий язык. Как же было бы всем проще! Если бы все люди умели прощать. А так каждый человек в мире кем-то да не прощён. Даже если этот кто-то простил всех, кого только можно. Тысячелетний дуб по определению обречён на одиночество своим возрастом. Он попросту переживает всех тех, кто держит на него обиду. И отпускает эту обиду после смерти.

Ты редко нам звонишь, мы редко тебя слышим. Да это понятно, что служба такая. Видим мы тебя ещё реже, скоро уже забудем, как ты выглядишь. Что такое скайт? Что? Скайп? Что за слово такое непонятное? Ах, программа! И куда ж я тебе эту программу установлю? На компьютер? Ты у деда настолько давно не был, что даже не знаешь, что никаких компьютеров у него дома нет. Что ты опять смеёшься? Нет, ну что ты смеёшься? Как ты мне передашь этот компьютер? Друзья привезут? И что мне с ним делать нужно будет? Ну да ладно, дед же был главным инженером, с каким-то компьютером уж совладаю. И тогда можно будет по видео общаться? Видеть сможем друг друга? Вот так технологии! Ну отправляй свой компьютер, поглядим на тебя и на него. Раньше-то можно было только письмами переписываться да на телеграф ходить и звонить. Какое письмо ты помнишь? Да, писал тебе в училище, тоже помню. А кто ж пишет маленькие письма? Кому нужен один несчастный листочек? Я всегда писал длинные письма, чтобы их хоть читать можно было. А не так – минута, и нет письма. И ведь не томились в каком-то там ожидании, когда писали друг другу письма. Это сейчас мобильные телефоны всех разбаловали – если не взял кто-то трубку и не перезвонил сегодня же, то сразу начинаешь думать: что-то случилось. А что, не так? Вот и я говорю! Дед какую-никакую жизнь пожил, знает, что говорит. Тебя вот по фотографиям больше изучаем. Что? Раньше тоже фотографии были, но не так много. Теперь в телефонах целые фотоальбомы, которые на антресолях раньше пылились.

Память выцветает так же, как старые фотографии в старых фотоальбомах. Когда-нибудь эти фотографии превратятся в чистый белый лист. Особенно цветные фотографии. Особенно те фотографии, которые печатают сейчас в фотосалонах. Вот поэтому и телефоны как фотоальбомы. Тысячелетний дуб не помнит себя маленьким ростком, да и подтверждений из юности не осталось. Только тысячелетняя память. Она иногда рябит, будто антенну кто-то сбил. Лёша терпеливо выслушивал одни и те же истории, одни и те же вопросы, одни и те же возмущения. Он прекрасно понимал, что дед живёт в своей памяти, реальность неприметна и скучна. Дед живёт в постоянных размышлениях, потому что больше негде жить. Реальность застыла, как сваренный им же холодец. Лёша отвечает на одни и те же вопросы каждый месяц. Лёша не напоминает деду, что они об этом уже разговаривали, что он уже спрашивал. Что он уже возмущался. Пусть. Так дед ощущает себя ещё живым. Тысячелетний дуб слышит трепет листвы и чувствует жизнь. Корни у тысячелетнего дуба давно потеряли чувствительность, они просто держат. Тысячелетний дуб был бы рад, если бы рядом с ним кто-то рос. Но он сам всех прогнал. Прошедшее время не становится настоящим. Каково это – видеть эволюцию способов связи: от писем, шедших неделями, до мобильных телефонов и видеозвонков здесь и сейчас? Сложно такое представить. Эволюция шагает снаружи громадными шагами, но не внутри. Тысячелетний дуб всё так же остаётся дубом.

С кем? С Олей? Когда ты с ней виделся? Ах, ты разговаривал! А виделся давно? Я не разговаривал. Да, давно. Ну а как с ней разговаривать? Она непонятно почему до сих пор держит на меня обиду. Она думала, что я гараж продал за какие-то огромные деньги, а денег огромных там не было. И не смог денег ей дать. А она что? Перестала с отцом разговаривать. Это как называется? Как называется, я спрашиваю? Неблагодарность. Которую я терпеть не могу. Я им дал всё, что мог дать, оставил тогда в Пензе и всё нажитое, и квартиру трёхкомнатную. А они что? Валентина Ивановна их настроила против меня, что-то понарассказывала. Да, было непросто, у кого вообще просто бывает? Но я всё для семьи делал. А ведь был главным инженером! Ты знал, что дед был главным инженером? Вот так вот! Чего-то дед да добился. А они все этого не ценили, ополчились потом на отца. И за что, спрашивается? Вот за что? Из-за Валентины Ивановны и решил уйти. Устал потому что. Но такое же со всяким может произойти, правильно? Ты вон сам дважды женат, что тебе рассказывать? А сюда, в Нижний, я на что-то готовое приехал? Нет. Тут всё заново проживать пришлось. Ну да ладно, это другая история.

Лёша почему-то надеялся, что когда-нибудь они все между собой смогут помириться и мир продлится долгие десятилетия и никогда не закончится. Хотя сейчас это выглядело утопией. Причём жалкой. Тысячелетний дуб не умеет бегать, он просто не даёт рядом с собой вырастать новому. Но именно он сбежал от всех ещё ростком. Именно он закрепился где-то совсем далеко от родной дубовой рощи. В той роще гуляют свободные ветра вокруг множества похожих друг на друга стволов, шелестят листьями, которые словно вырезаны по причудливому лекалу. В той роще гуляет эхо от шёпота листвы. В той роще светло, тихо и знакомо. А одинокий тысячелетний дуб стоит теперь одиноко на холме, машет ветвями в порыве ветра, надеясь, что к нему придут. Лёша не помнил такого, чтобы дед признавал какие-то ошибки или извинялся. Дед всегда ждал, но не делал первого шага. Сделать первый шаг сложнее всего. Переступить через себя сложнее всего. Быть мудрее сложнее всего. Даже тысячи лет не гарантируют мудрости. Мудрость – это способность встать над самим собой. Тысячелетний дуб этого не может сделать. Многие люди тоже не могут этого сделать. Так и живут с мелкими, несущественными обидами до самого своего конца.

Ты знаешь, я пожил жизнь. Побольше твоего. Да. Поэтому слушай деда, что он говорит. Дед плохого не посоветует. Да. Ты ещё молодой, ещё много чего не видел. А как? Да, молодой. Смотрим сейчас на себя в зеркало и поверить не можем. Время пролетело очень быстро. Годы сгорели как спички. Поэтому в зеркала и не смотрим. Не можем поверить, что там мы. Как наше здоровье? Я так считаю: незачем рассказывать о своих болячках. Кому они нужны? Никому. Мне вот не интересны чужие болячки. Почему наши должны быть интересны? Они у каждого есть. Здоровье есть пока, ещё сражаемся. Далеко не загадываем, живём сегодняшним днём. Прожили его – уже хорошо. Стараемся погулять на свежем воздухе, но много тоже не находишься. В деревне, конечно, лучше, чем в городе. Там тишина и воздух свежий. Приезжай лучше к нам в деревню. Когда? Этим летом? Ну давай загадывать не будем. А то ты уже давно обещаешь летом приехать. Когда обещал? Да хоть в прошлом году. Чего ты опять смеёшься? Служба такая? Дед тоже такой, долго уже ждать не можем. За каждый прожитый год уже большое спасибо. Ты лучше приезжай в гости. Ты ж у нас один остался. Какой компьютер? Ах, который привезут! Ну увидимся по твоему видео, тоже хорошо. Ну ладно, ладно. Пока.

Лёша понимал, что всегда будет внуком и сыном для деда и родителей, хоть какие у него погоны будут на плечах. Даже у адмирала есть мать. Странно звучит. Пока он только капитан второго ранга. С кучей родственников, которых разбросало на сотни километров друг от друга испортившимися отношениями. А у кого не испорчены отношения? Каждый из живущих кем-то да не прощён. Повтор пройденного материала. Тысячелетний дуб хранит тысячелетнюю память. Этому дубу не суждено стать бессмертным, он когда-нибудь развалится в труху, станет удобрением для новых дубов или других деревьев. Когда-нибудь его место займут. Тысячелетняя память будет жить, пока живёт кто-то из тех, кто её хранит. Тысячелетняя память ничего не стоит, если у неё нет наследника. Лёша так далеко от всех своих родственников, что дотянуться может только по мобильной связи. Сбежал основательно. Хотя он иногда вспоминает, как было тепло и уютно в Пензе собираться большой семьёй за большим столом, пить чай, играть в лото и блошек, играть на пианино, слушать такой разный смех. Давно они уже не собирались. Никто не может придумать причину. Когда был сделан этот страйк, заставивший разлететься всех в разные стороны? Тысячелетний дуб уже никак не изменит своего места на холме. Его можно только насильно выкопать и увезти. Тысячелетний дуб никогда не сбежит из своего одиночества. Остаётся только махать в ответ его гнущимся в порыве ветра ветвям.