Текст книги "Варяг. Смерти нет"

Глава 12
Сергей впервые участвует в настоящем сражении

– Ты кто? – Воин в золотом шлеме глядел сверху, с седла, на мальца, которого привели разведчики.

– Коргей я! – пискнул малец, не поднимая глаз. – Дядька меня послал. Сказал: «Беги, Коргей, быстро-быстро к соседям в Илкас. Там – важный господин сейчас. Надо сказать ему: „Не ходи к нам, важный господин! Нехорошо будет!“»

– Почему – нехорошо? – спросил воин.

– А важный господин меня наградит? – пискнул малец. И тут же получил подзатыльник, от которого у него слетела шапка.

Малец ловко поймал её на лету и снова нахлобучил на голову.

– Наградит, – пообещал воин. – Говори.

– У нас в посёлке злые люди сидят. Много. Все – с мечами, щитами да копьями. Вас убивать хотят! Вот!

– А дядьке твоему до нас какое дело? – спросил воин.

– Дядька знал, что ты спросишь! – радостно воскликнул мальчишка и даже рискнул поднять голову и глянуть воину в глаза. – Дядька сказал: «Бой будет, нам тоже достанется». Сказал: «Когда война, всем плохо. Воины друг друга убивают на войне, чтоб узнать, кто сильней, а озлившись, и нас бьют просто так. И жёнок сильничают, и выгребают всё подчистую». Дядька сказал, чтоб ты уходил. Тогда и тебя не убьют, и нас тоже.

– А много тех злых людей? – спросил всадник.

– Три полные руки и ещё больше! – Малец для полноты представления даже показал, сжимая и разжимая кулаки в заячьих рукавичках. – Дядька сказал: «Они у нас ночевать будут, а утром уйдут. В Илкас уйдут и дальше». Где награда моя, важный человек? Ты обещал!

Всадник потянулся к поясу… но передумал. Сделал знак разведчику, который держал мальца: убей.

Разведчик потянулся за ножом, но недостаточно проворно. Малец, видно, успел угадать повеление всадника, потому что достал откуда-то собственный ножик и ткнул разведчика в руку.

Тот вскрикнул, разжал пальцы, и малец опрометью бросился в придорожные кусты. Только снег взвихрился – и нет его.

– Стыдно! – крикнул он уже из укрытия. – Кто слово нарушит, того боги накажут!

Стрела прошила кусты там, откуда донёсся голос, но, видно, впустую.

Удрал малец.

– Разворачиваемся! – рявкнул всадник. – Уходим!

Короткая неразбериха, крики, сцепившиеся сани… Но вот всё устроилось, и санный поезд уже спешит обратно по собственным следам.

Действительно спешит, потому что теперь – никаких дозоров. Опасность определена. Она теперь за спиной. Бойцы – на лыжах, ездовые погоняют лошадок. Надо успеть вернуться в уже пройденное селение, заночевать там, а с утра, перераспределив груз поровну между санями, как можно быстрее уйти из этих мест.

Пока не догнали.

«Вот же гад! – подумал Сергей, протирая нож сначала снегом, потом о тулуп. – Ничем ведь не рисковал практически. Можно подумать, варяги стали бы следить за каждым сопляком из смердов. Но зачем платить даже резан, если можно просто зарезать?»

А Рёрех – молодец. Толково придумал. Теперь они всех поганцев тёпленькими возьмут. И особенно приятно этому гаду будет узнать, кто его отправил прямиком в капкан.

Сторожей любители чужих данников тоже не выставили.

И собачек своих у нехороших людей не было.

А собачек местных изолировал уже знакомый дедушка. По «настоятельной просьбе» княжича, переданной с одним из родовичей.

В «главном доме», если можно так назвать это убогое строение, ночевали только воины. Ночевали с комфортом. Многие – с девушками под бочком. А лидер так даже и с двумя. Молоденькими совсем.

Но это выяснилось позже.

Рёрех и гридни проскользнули в дом первыми. Дело нетрудное: откинул кожаный полог, и ты внутри. За ними – отроки. Сергея оставили снаружи, на подстраховке. Если кому-то удастся выбраться из дома, остановить.

Сначала всё было тихо. Обычные звуки спящей после обильного ужина группы товарищей.

А потом внутри заверещала женщина – и началось.

Рев, вопли, пронзительный визг, звон железа…

Сергей стоял в десяти шагах от входа, так, чтобы видеть и крышу тоже, и ждал, наложив стрелу на тетиву.

Первой целью его, однако, стал не беглец из мясорубки, а проснувшийся ездовой, который сдуру ринулся на помощь своим.

Сергей не хотел в него стрелять, но, когда на тебя с ором несётся мужик вдвое крупнее, да ещё с явным намерением снести тебя, как бита – фигуру, и твоё писклявое «стоять» явно не производит на него нужного впечатления, выбора не остаётся. Но Сергей всё равно его пожалел: выстрелил в ногу. Мужик покатился по земле и даже почти докатился. Более того, протянул лапу – схватить…

Но увидел в метре от глаз наконечник среза и сразу успокоился. Даже орать перестал.

На его дружков выстрел тоже произвёл впечатление. И лук. И то, что на голове у Сергея был настоящий шлем, а на поясе пусть и небольшой, но меч. Всё это воинское «оборудование» было отлично видно в лунном свете. А потому для них Сергей тут же превратился из коротышки-мальца в младшего дружинника.

И это было хорошо, потому что, кинься они на Сергея гуртом, он бы точно не справился. Уложил бы двоих-троих, а потом его бы задавили. Но смерд тем и отличается от воина, что жизнь свою ценит намного дороже гипотетической победы.

Ездовые остановились, и у Сергея появилась возможность оглянуться. И очень вовремя. Как раз чтобы увидеть, как из продуха на крыше кто-то лезет.

Разглядеть, кто именно, Сергей не мог. Темновато. Но вряд ли кто-то из своих разоблачился и в одном исподнем полез на крышу. Сергей выстрелил навскидку и, конечно, попал. Куда и целил: в правое плечо. С такой дистанции, когда противнику ни уклониться, ни прикрыться… Это даже неинтересно.

Новая стрела на тетиве, поворот в сторону ездовых…

Те даже не дёрнулись.

Из дома в поросячьим визгом выскочила голая девка. Споткнулась о подстреленного ездового и покатилась по снегу.

Это хорошо, что она визжала. А то бы Сергей и в неё стрелу всадил. Рефлекторно.

Внутри стало потише. То есть вопли и стоны раздавались, но железо больше не звенело и ударов тоже не было слышно.

Потом наружу вылез Шибрень, волоча за собой двух окровавленных покойников. Выволок, бросил на снег и поочерёдно воткнул каждому меч в горло.

– Вдруг прикидываются? – пояснил он действие Сергею. – С этими – ухо востро.

Оба трупа при жизни были нурманами.

Следующий взгляд гридня – на ездовых. И жест мечом: не баловать!

Сергей убрал стрелу и сунул лук в налуч.

Похоже, великая битва за местный урожай закончилась победой.

Так и вышло. Победа и чистая.

Среди варягов погибших – ноль. Раненых – двое, да и то несерьёзно.

Среди новгородских (а это оказались именно они) – убитых девять, пленённых пятеро.

В числе последних тот самый «важный господин», который приказал убить Сергея.

Как он был удивлён, когда увидел того же пацанёнка, но уже в снаряжении младшего дружинника.

– Как же? Кто же? Как так? – забормотал уже растерявший всю свою важность новгородец.

– Ты, вор, оказался ещё и простофилей, – сообщил ему Рёрех. – Но сейчас ты можешь выбрать, будешь ли ты живым простофилей или мёртвым.

– Ты кто? – спросил пленник.

– Я – Рёрех, сын Стемида. – Звать меня будешь – княжич. А тебя как звать?

– Станята я… княжич.

Говорить он старался с достоинством, а вот выглядеть с достоинством, будучи подвешенным за руки к потолку, трудновато.

Левая нога его была в крови, грудь тоже располосована, но неглубоко.

– И чей ты, Станята?

Пленник задумался.

– Огоньком погреть? – ласково спросил Рёрех.

– Не надо, – мгновенно отреагировал Станята. – Подручный я. Тысяцкого Братимира.

– Неревского конца тысяцкого? – уточнил Рёрех.

– Его.

– Он тебя послал наших данников перенять?

– Это наши… – начал было Станята, но осёкся. Сообразил: невыгодная у него нынче позиция для диспута.

– Я спросил, – напомнил Рёрех.

– Всё расскажу, княжич, – пообещал новгородец. – Только снимите. Дышать тяжко. Грудь болит.

– Снимите его, – велел Рёрех. – И перевяжите. А потом послушаем…

Рассказ оказался недолог, но познавателен. Выяснилось, что, во-первых, тысяцкий Братимир, коему Станята доводился племянником, действовал не от себя лично, а от всего новгородского вече. И вече это постановило: надо вернуть Новгороду территории, которые были у него во времена князя и основателя Рюрика, а впоследствии отошли белозёрскому князю.

Решение было принято после того, как Кнуд-конунг со своими ушёл дальше на юг, никаких проблем ни Новгороду, ни его сателлитам не доставив.

Новгородцы по сему поводу собрали вече и сделали однозначный вывод: Новгород большой, сильный, грозный. Даже даны боятся его задеть. А как следствие: Новгород имеет право взять то, что ему нравится.

Реализацию намерения поручили Братимиру. И уже не на общегородском вече, а кулуарно.

Братимир же открыто в чужую миску не полез, а поступил хитро: нанял нурманов, чтобы те прошлись по северной Балтике, проведали селения, на которые у новгородцев были планы, и сообщили, что вернутся зимой и возьмут с них дань.

Далее – по обстоятельствам. Если варяги вскинутся и начнут разбираться, значит, готовы пойти на конфликт. Если не отреагируют, значит, бодаться с неизвестными нурманами, на коих при нужде можно было перевести стрелки, варяги не захотели. А значит, и с новгородцами тоже не будут. Новгородцы-то непонятных нурманов покруче.

Варяги не отреагировали.

Просто по незнанию, ведь никто из старост не потрудился им сообщить о наезде. Не сообщили же в силу их, старост, менталитета. Для них варяги были не защитниками, а теми, кто приходит и отнимает по праву сильного. Если же на их территории произойдёт стычка варягов и нурманов, то главными пострадавшими всё равно окажутся простые работники моря и леса.

Осенняя проверка посредством новгородских странствующих торговцев показала: варяги не отреагировали. Следовательно, драться не собираются. Следовательно, спорные территории можно отжать.

Собственно, всё.

Ну, за исключением того, что непосредственный исполнитель Станята варягов побаивался и был готов удрать, если запахнет жареным. Однако не успел.

Ещё одна полезная информация: посаженный киевским князем Олегом человек был не в курсе завоевательных планов новгородцев. Хотя если бы знал, вряд ли стал мешать. Дружина у него небольшая, реальной власти он не имел. Его задача – собирать дважды в год малую дань в пользу Киева и смотреть, чтобы не обижали киевских же торговых представителей. Ну и в случае, если Новгород решит, что он теперь – сам по себе, сообщить об этом великому князю. Просто сообщить, а уж тот сам будет решать, как дальше, поскольку вопросы территорий и вассалитета решаются на княжьем уровне. И будь Новгород официально под Киевом, ответственность за их действия легла бы на киевского наместника как представителя великого князя. Но поскольку Новогород – город вольный, то решать проблему Стемиду придётся с новгородской старшиной. И решать жёстко, дабы научить обнаглевших торгашей отличать чужое от своего.

Глава 13,
о том, как правильно собирать слухи

Новгород – красавец! Высокие стены из клетей собраны, не частокол какой-нибудь. За стенами – дома с подворьями. Перед стенами – предместья тоже не бедные. Торг обширный. В основном для гостей. Свои своим внутри продают. Река Волхов, что берёт начало от Ильмень-озера, а впадает в Ладогу, делит город надвое. И что интересно: даже сейчас, когда мороз около минус пятнадцати, посерёдке реки – тёмная водная полоса.

А это значит, что связь между половинками – только водным путём, поскольку моста через реку нет.

Но связь была. На льду рядком лежали брёвна, с обеих сторон до самого разрыва, по которому сновали юркие лодочки.

Дружина белозерского князя подъезжала к Новгороду во всей красе, сверкая полированным металлом на зимнем солнышке. Полторы тысячи ратников. Сила изрядная. Город с таким войском, конечно, не взять, но – внушает.

За войском, растянушимся на километр с хвостиком, двигался ещё более длинный обоз, как бы сообщая всем любопытствующим: не воевать едет князь Стемид. Торговать.

Встречать князя большие мужи новгородские не спешили. Может, из-за спеси, а может, потому что не ждали ничего хорошего.

Но встречающие имелись. Наместник киевского князя Прокуй Перятыч. Не варяг и не сказать, чтобы славный воин, но бестия хитрющая, сразу видно. Рожа, о которых говорят: «Старательная жена за час не обцелует» – лоснилась от показной радости, как политый маслом блин. Однако негодяем наместник не был. Хитрованом – да. Но по-своему честным.

Сергей слыхал, как Стемид обсуждал Прокуя с младшими сыновьями, причём ничего дурного о Перятыче не сказал. Да, коренной новгородец, но великому князю Олегу предан. Что-то такое тот сделал для Прокуя важное. Может, от беды спас или поддержал в трудный час.

Олег, как известно, в Киев отсюда, из Новгорода, ушёл ещё во времена Рюрика Сокола, этот город и заложившего. По преданию.

В том, что город сей был заложен меньше полувека назад, Сергей сильно сомневался. Уж больно место бойкое. Если даже Ладогу ухитрились застолбить в пращуровы времена, то тут, в верховьях Волхова, наверняка и прежде город стоял. Ну, может, не точно здесь, но где-то рядом – наверняка.

Встречая беловодского князя, Прокуй спешился. Уважение проявил. И правильно. Стемид – князь, причём самовластный, а наместник – он наместник и есть. По сути – облечённый властью холоп.

Стемид седла не покинул. Но выражение лица у него было вполне дружеское. Сергей не слышал, о чём они говорят, но примерно догадывался. Приглашает Прокуй князя в гости, в княжий Детинец, где он, Прокуй, главенствует в отсутствие хозяина.

Если это тот Детинец, который Сергей помнил по прошлой жизни, то его максимальная ёмкость – примерно тысяча гостей и вдвое меньше лошадей. Значит, часть дружины разместится где-то ещё. Аналогично обозный и купеческий люд, что прибыл со Стемидом.

Сергей почти весь путь проехал рядом с Рёрехом и Турбридом и знал из услышанного, что князь к стоянке вне городских стен готов. Стемид был готов даже к тому, что его вообще внутрь города не пригласят.

В общем, новгородцы и не пригласили. Это Прокуй решил проявить гибкость. Он же, скорее всего, и выступит посредником между новгородскими богатеями и князем. А новгородцы повыкобениваются-повыкобениваются – и прогнутся в нужную сторону. Потому что навредить беловодскому князю им будет непросто, а вот князю ничего не стоит перекрыть им кислород. Например, блокировать Ладогу и переориентировать северных торговцев в направлении Волги. Да, это путь не такой удобный, как днепровский, но вполне проходимый, а на начальном этапе беловодскому князю куда более подконтрольный, чем ладожский. И волоки там в нужных местах имеются.

Всё это Сергей отлично представлял ещё по прошлой жизни, и всё это наверняка соответствовало жизни нынешней. Это города могут вырасти и исчезнуть за полстолетия, а водным артериям на такое потребуется куда больше времени.

Не ущемлял же волховский трафик Стемид только потому, что не хотел задевать интересы Киева. И тоже не потому, что боялся, а потому что Олег – родня. Нехорошо выйдет.

Договорились.

Прокуй Перятыч сел на лошадку и двинул к городским воротам, Стемид же выдал ценные указания отрокам, и те галопом устремились вдоль варяжской колонны. Один из них осадил рядом с Рёрехом.

– Батька велел взять из твоих полсотни – и за ним в город. Ты ему в городе нужен. А старшим за стенами, сказал, Турбрид остаётся. Ему и пленников передашь. Пусть снаружи под присмотром побудут.

Княжич кивнул. Потом повернулся к Сергею:

– При мне будь, – велел он. – Тоже в город пойдешь. Пригодишься.

Детинец нынешний оказался поменьше того, что стоял полвека спустя. Но три сотни варяжской гриди с лошадьми вместил.

Сергею, единственному детскому, выделили полноценное место в спальне для младшей дружины: лавку у стены с тюфяком и одеялом и сундучок для личных вещей. Меч, щит, копьё полагалось оставлять у входа, на специальной стойке. Словом, ничего нового, если не считать того, что самый младший из его соседей по казарме был на голову выше и на четыре года старше.

Но утеснять меньшего никто не собирался. Напротив, оберегали и поддерживали. Быть младшим в семье, даже семье воинской, по-своему неплохо. Тем более кое-какой авторитет Сергей уже завоевал, и друзей среди отроков у него хватало. Опять-таки персональное покровительство Рёреха тоже кое-чего стоит.

Но наслаждаться отдыхом Сергею не дали.

Сразу после обеда Рёрех вызвал любимчика к себе.

– Переоденься в простое и поброди по городу. Послушай, что о нас болтают, – распорядился он.

Почему бы и нет? Это лучше, чем в Детинце сидеть. Новгород – город весёлый. Надо только легенду правильную придумать, чтоб не спалиться.

Сергей вошёл внутрь, вытер ноги о шкурку у входа, огляделся:

– Слышь, человек, хозяин где?

Холоп, босой, кудлатый детина, чинивший сломанный табурет, глянул на мальчишку, оценил справную лисью шубку, поясок с бляшками, нож с рукоятью из оленьего рога, жёлтые меховые сапожки… – и махнул рукой вглубь полупустого трактира.

Хозяин ел. Вернее, вкушал. Стол перед ним был воистину «божьей ладонью». Заставлен так, что скатёрки не видно. Хотя едок был только один. Сам хозяин.

– Тебе чего?

– Из Полоцка мы, – не по годам степенно произнёс Сергей. – У батюшки моего три артели. Зверя добывают. Меха, шкуры, мясо.

– А здесь чего? – невнятно, перемалывая челюстями птичью ножку, буркнул хозяин.

– Так у вас берут дороже, – пояснил Сергей. И добавил уверенно: – А будет ещё дороже.

– Что так? – хозяин перестал жевать.

– Так варяги же! – воскликнул Сергей. – Не знаешь, что ли?

– А что варяги?

– Так они ж вашим боярам указать пришли. Спор у них из-за данников вышел.

– Откуда знаешь? – Хозяин отложил курицу, развернулся к Сергею лицом, оглядел тщательно.

– Так все знают. – Сергей изобразил удивление. – Неужто не слыхал?

– Да не, слыхал… – пробормотал хозяин, не желая выглядеть отставшим от жизни. – Но так… краем. – Он пошевелил блестящими от жира пальцами и указал на лавку: – Сядь, парень. Зовут как?

– Вышатой, – с достоинством сообщил Сергей. – А присяду.

– Расскажи, Вышата, что ты слыхал, – с нажимом произнёс хозяин.

– Горло бы смочить, – намекнул Сергей.

– Вон квасу налей. – Хозяин указал на глиняный кувшин.

– Благодарствую. Люди говорят: бояре данников беловодского князя пограбили, он пришёл правды искать, а бояре новгородские – ему шиш, – сообщил Сергей. – А князь тогда: коли так, то и вам шиш. Не дам новгородским людям в лесах зверя бить и припасы в город везти.

– А наши – что? – с нетерпением спросил хозяин.

– А упёрлись ваши. Сказали: амбары у нас полнёхоньки, голода не боимся, вот что сказали.

– Сам слыхал? – В хозяине вдруг вспыхнуло недоверие.

– Не-а, – мотнул головой Сергей. – Приказные их болтали. Я ж маленький, – пояснил он, – при мне многое болтают. – И налил себе вторую порцию кваса.

– Амбары у них полнёхоньки, – проворчал хозяин. – А нам, значит, лапу сосать?

– Зачем лапу? – выразил удивление Сергей. – Я ж сказал: батюшка мой дичью торгует. Кабанятиной, лосятиной. Бери, пока недорого. Потом дороже будет.

– Потом? Ты ж сказал, беловодский князь никого в город не пустит!

– Так то новгородских, – пояснил Сергей. – А мы – полоцкие. Нас-то чего не пускать? Мы его холопей не трогали.

Минут через двадцать Сергей вышел наружу, нацепил шапку и с удовольствием потянулся.

Вот так. Собирать слухи – можно. Но скучно. Не говоря уже о том, что прибытие беловодского князя с дружиной заинтересовало только купеческое сословие среднего звена. В разрезе: что привезли? А среднестатистическому новгородцу князь Стемид, мягко выражаясь, поровну. Ну прибыл и прибыл. Эка невидаль. Не нурман, чай. Вроде бы даже союзник. Вот у соседа коза окотилась, это событие.

В общем, побродив часик по городу, угостившись сладостями и поглазев на скоморохов, Сергей решил генерировать правильные слухи сам.

Кабак, который он только что покинул, был уже четвёртым по счёту.

Везде Сергей предлагал одну и ту же легенду. И предлагал один и тот же намёк. И если как торгового представителя его поначалу всерьёз не принимали, потому как маловат, то сгенерированный слух впитывали, как губки. А если добавить к этому, что заведения он выбирал не просто так, а сначала уточнял у народа, какой кабак у местных самый популярный, то можно было надеяться, что вечером слух расползётся по Новгороду. А также умножится, наполнится дополнительными деталями и страшилками.

Испортить его воздействие могло только одно: если окажется, что своим богатеям народ новгородский действительно предан. Но это было маловероятно, хотя бы потому, что богатеи у каждого конца свои.

«Четыре точки достаточно, – решил Сергей. – Важно, чтобы запущенный слух даже случайно не связывался с ним самим, мальчишкой в лисьей шубке. А случиться такое могло лишь в одном случае: если пересекутся те, с кем он разговаривал. Лично пересекутся. Ведь, пересказывая пущенный слух, ни один нормальный балабол не скажет, что это слова какого-то мальчугана. Какое тогда к слуху доверие? Нет, „источники“ будут указываться самые высокие и с каждым пересказом – всё выше».

Короче, дело сделано, теперь можно отдохнуть.

И Сергей отправился за ворота. Там, на берегу Волхова, тоже весело. А ещё там есть здоровенные снежные горки. Ещё можно за пару мелких монет взять деревянные коньки с железными полозьями и погонять по замёрзшей речке. Или в снежки поиграть. Такому, как он, любая ватага рада будет.

К заходу солнца программа была выполнена на двести процентов. На двести, потому что Сергей в той же ипостаси сына полоцкого купца сумел подружиться с компанией пацанов из Гончарного Конца. С тремя самыми сильными даже подрался на кулачках. По-честному, в очередь. Потом его угостили сбитнем, а он в ответ – медовыми куличиками. Потом все вместе поколотили другую ватажку – загородскую. Расстались как лучшие друзья и договорились, что встретятся завтра после полудня. Раньше-то родичи не дадут. Работа.

Вернулся в Детинец Сергей затемно.

Его ждали.

– Я уж думал, не послать ли кого тебя искать, – проворчал Рёрех. – Кто тебя бил?

Сергей потрогал скулу. Надо же, болит. А он и не заметил.

– Мальцы новгородские.

Рёрех хмыкнул пренебрежительно.

– Ну а как? – возразил Сергей. – Я ж купеческим сыном прикидывался. Вот и драться пришлось… как купеческий сын, а не твой дружинник.

– Узнал что?

– Ага, – ухмыльнулся Сергей. – Слух идёт: новгородские лучшие люди беловодского князя ущемили, а ответ держать не хотят. А беловодский князь в отместку обещает Новгород в осаду взять, если боярство новгородское перед ним не повинится.

– Быть не может! – воскликнул Рёрех. – Откуда проведали?

– Так новгородцы же, – пожал плечами Сергей. – Что кулаками, что языками горазды.

– Ну-ка пойдём к отцу, – распорядился Рёрех. – Он должен знать.

– Быть того не может! – так же, как и сын, воскликнул Стемид.

– Мои люди ни о чём подобном не слыхали, – поддакнул Прокуй Перятыч, с подозрением глядя на Сергея. – Щенок небось весь день в снежки играл, а про осаду сам придумал?

Ну надо же, какой проницательный у князя Олега наместник.

– Это твои люди не людей слушают, а безвылазно в кабаке сидят и мёдом наливаются! – фыркнул Сергей. – Да ещё похваляются, что твои люди, небось. Кто им что скажет, тупоголовым!

– Да ты как со мной разговариваешь! – взвился Прокуй Перятыч.

– А как ты со мной разговариваешь! – выкрикнул Сергей. – Я – дружинник княжий! Запамятовал?

– Уймись, Варт! – потребовал Стемид, пряча усмешку в пышных усах. – И впрямь не по чину дерзишь.

– Вот я тебе плетей выдам, если окажется, что врёшь! – не успокоился наместник.

– А ты… – вновь начал Сергей, но Рёрех успел закрыть ему рот ладонью.

– Ты тоже, Прокуй, правило не теряй, – укорил князь. – И тебе не по чину моему дружиннику плетьми грозить. А ты, Варт, иди поешь. Да спать иди. Вижу: нелегко тебе сведения дались. – Он постучал пальцем по скуле.

Объяснять, что подставился для большей достоверности образа, Сергей не стал. Тем более, это были враки. Не поддавался он. Пропустил удар в общей драке, а признаться, что схлопотал от смерда, было стыдно.

Как и следовало ожидать, «новости» Сергея подтвердились.

О том, что посаженные вчера семечки дали всходы, он сам узнал на следующий день от мальчишек. Пацанва отнеслась к этому с восторгом: предвкушала осаду и сопутствующие ей приключения.

А вот старшее поколение отнеслось к перспективе войны с беловодским князем без оптимизма.

Правда это или нет, новгородцы пытались выяснить сначала у беловодских купцов, расположившихся за стенами, потом – у людей киевского наместника. Первые отмалчивались, потому что ничего не знали. Вторые – потому что им велели помалкивать.

Вероятно, спрашивали и новгородских бояр, но и те вряд ли сообщили согражданам что-то конкретное. Поскольку для них новости были таким же сюрпризом, как и для простонародья.

За Сергеем послали, когда он вернулся. Даже переодеться не успел.

– Наместник зовёт, – сообщил местный отрок. – Велено проводить. Немедля.

И увидев, что Сергей продолжает преспокойно разоблачаться, крикнул:

– Ты оглох?! А ну пошли со мной!

И ухватил Сергея за ворот.

Тому было не увернуться. Попробуй увернись, стаскивая с ноги сапожок.

– Руку убрал, пёс! – Отрока самого ухватили за шиворот. Да так, что ворот рубахи перетянул горло.

– Ты что творишь! – захрипел тот, выпуская Сергея и безуспешно пытаясь вырваться. Рубаха затрещала, но выдержала. – А ну выпусти! Смерти ищешь?

И мгновенно оказался на свободе.

– Ага, ищу! Славной!

Отрок увидел весело оскалившееся лицо, украшенное светлыми варяжскими усиками, а позади весельчака – не менее полудюжины молодых варягов. И не только позади. Когда он попытался сделать шаг назад, в спину его упёрлась чья-то ладонь.

– Вызвал меня – и бежать? – Улыбка молодого варяга стала совсем неприятной. – Вот же трусливая собака. Брехать брешет, а погрозят палкой – сразу под крыльцо!

Вокруг захохотали.

– Да это ж баба, Наслав! – выкрикнул кто-то. – Ему другой меч надобен. Тот, что в штанах, а не на поясе!

– Портки ему снять да юбку надеть! – предложил другой.

– Я – дружинник наместника киевского! – возмутился отрок.

– Дружка ты, а не дружинник! – захохотали вокруг.

Кто-то сочно хлопнул отрока по ягодице:

– Какая милашка!

Отрок схватился за рукоять меча, но тут же оказался схвачен и согнут в унизительную позу.

– Вы все ответите! – завопил он. – Кровью ответите, твари!

– Прекратить! – перекрыв гогот, прогремело в гриднице.

– Вы что творите, вои?

В дверях стоял Рёрех.

Местный отрок выпрямился, огляделся с ненавистью, но сказать ничего не успел.

– Эта брехливая сучка вызвала меня на бой! – сообщил Наслав. – А потом струсила и захотела удрать. Кричала, что она – подружка Прокуя, потому трогать её никак нельзя!

Отроки снова захохотали.

– Молчи, Наслав! – рыкнул Рёрех. – Все молчите! Ты! – Его взгляд упёрся в местного отрока. – Как зовут?

– Хот.

– Говори, Хот, что здесь было?

– Я вот за этим пришёл. – Отрок показал на Сергея, который уже сменил мокрые штаны на сухие, но переобуться ещё не успел. – Его наместник к себе требует. Сказал, найти малого, что живёт с беловодскими отроками, – и к нему. Я – сюда, а эти меня схватили и оскорблять! – Он с ненавистью оглядел варяжских отроков.

– Просит, – сказал Рёрех.

– Что? – не понял отрок.

– Просит. Варт – мой дружинник, не ваш.

– И чего? Прокуй Перятыч – хозяин здесь. И всё здесь по его слову.

– Да он дурной, батька, – сказал Наслав. – Обычаев не знает совсем. С таким биться – позор один. Пусть бежит, я не против.

– Не буду я бежать! – возмутился Хот. – Они меня хватали, унижали ещё словами поносными! За такое покарать надо!

– Карать ты будешь? – мягко поинтересовался Рёрех.

– Да хоть бы и я!

– Ты услышан, – кивнул княжич. – Теперь ты, Варт. Что здесь было?

– Я пришёл, батька. Мокрый. Переодеваться начал. Тут этот прибежал. Крикнул, что Варта Прокуй требует. Я-то пойти не против, но не босиком и не без штанов. Это ж не только мне, но и наместнику неуважение будет. А этот за ворот меня ухватил и хотел волочь, как есть. Будто татя пойманного. Наслав ему говорит: отпусти! Этот не отпускает. Воротом душит. – Сергей демонстративно потёр шею. – Отпустил, только когда Наслав его самого за вороток взял. Точно так, как он меня. Ну он меня-то отпустил и стал Наславу смертью грозить. Тот говорит: согласен. Биться так биться. А этот, видно, испугался и бежать. А потом за меч схватился. Решил, видно, что раз мы – с пустыми руками, – Сергей кивнул на стойку для оружия у входа, – так он нас порубит попросту. Ну, братья его и придержали, чтоб кровь сдуру не пролил. Ну, посмеялись немного, да. Но ты ж сам видишь, батька, какой это дурень. У девки теремной ума и то побольше.

– Так было? – спросил Рёрех.

– Не так! – возмущённо закричал Хот.

– То есть ты его, – кивок на Сергея, – не хватал?

– Хватал, но…

– Ты видел, что он только с мороза пришёл мокрый и переодевается?

– Видел, – буркнул отрок. – Наместник приказал – немедля, я…

– А смертью ты ему, – кивок в сторону Наслава, – грозил?

– Ну так он…

– Грозил или нет? – рявкнул Рёрех.

– Ну да… – не стал врать отрок. – Ну так я – в сердцах. Он же…

– А за меч хватался?

Тут до отрока наконец дошло, что он – вляпался.

– Не тебе меня судить, княжич беловодский! – заявил он с вызовом. – Я наместнику Прокую служу! Его волю выполнял. И всё здесь его и в его руке. Перед ним мне ответ держать, не перед тобой!

– Вот тут ты ошибаешься. – Рёрех недобро усмехнулся. – Не Прокуево здесь всё, а дядьки моего Хельгу, великого князя киевского. И коли мы здесь, а не у наместника дома, то и гости мы не его, а князей киевских. А уж наместнику и людям его должно принимать нас как родичей и гостей великокняжьих и по обычаю заботиться, чтоб мы ни в чем отказа не имели. А ты, Хот, что сделал? Напал на одного гостя. Другому смертью грозил, потом едва кровь не пролил. Хорошо, удержали тебя. – И резко добавил: – Распоясать его, связать – и за мной. Ты и ты – видоками будете. Солн, ты за князем. Расскажешь ему всё, как было. А ты, Варт, давай облачайся. Пойдём узнаем, для чего тебя Прокуй Перятыч к себе просит.

– Ты был прав, отрок Варт, а я нет! – торжественно сообщил наместник. – Мои люди – тетери сонные, а ты – молодец. Прими вот! – И протянул Сергею серебряную бляху с чеканкой: знакомым по прошлой жизни княжьим соколом. – Отныне городским властям ты не подсуден. Случись что, покажешь её – и тебя сразу ко мне отведут.

Сергей поклонился.

– А дурень мой, что тебя схватил, пусть тоже отдаривается, – проворчал наместник. – Не угодит – сам ему наказание назначишь. Только не убивай.

– Да ну его! – махнул рукой Сергей. – Было б на кого обиду держать.

– Нет уж! Будет, как я сказал! – отрезал наместник и поглядел уже не на Сергея, а на князя Стемида. – Город бурлит, – сказал он. – Все говорят о том, что вчера принёс твой отрок. Кабы не стемнело, новгородцы б уже в вечевой колокол ударили. А от лучших людей новгородских уже прибегали. О встрече просят. Двое даже повинились, что не вчера тебя встретили. Не ведали, мол, что сам князь беловодский пожаловал, а то бы непременно почтили.