Текст книги "Иным путем"

Александр Михайловский, Александр Харников
Иным путем

Часть 13. Утро надежды

5 апреля (23 марта) 1904 года. Вечер. Санкт-Петербург. Аничков дворец

В трубе жутко завывал ветер: под вечер на Петербург внезапно налетела поздняя весенняя метель. Но люди, собравшиеся в жарко натопленной комнате, не обращали внимания на буйство погоды. Их беспокоили мысли о другой «непогоде», которая сотрясала политическую жизнь России. Все они, пусть и в разной степени, были осведомлены о той судьбе, что ожидала империю в начале двадцатого века. И все, пусть и по разным причинам, решили противостоять натиску политических бурь.

Еще в начале встречи слуги, водрузив на столы подносы с яблоками, апельсинами и ананасами, выращенными в оранжереях Царского села, а также сифоны с сельтерской водой и хрустальные бокалы, бесшумно удалились. Потом у дверей встали на караул два здоровенных спецназовца в пятнистой камуфляжной форме. Выставивший их на пост поручик в такой же форме прикрыл входную дверь, начисто отрезав помещение и присутствующих от внешнего мира, ведь все сказанное здесь должно было остаться в полной тайне. Императору Михаилу II, уже знакомого с ритуалами подводников из будущего, все это напомнило задраивание люков перед погружением.

– «По местам стоять, к погружению… Задраен верхний рубочный люк», – пробормотал он сам себе так тихо, что почти никто не услышал. А кто услышал, тот не понял.

А собрались тут люди непростые… Сам Император Михаил II, Вдовствующая императрица Мария Федоровна, Великий князь Александр Михайлович, Великий князь Сергей Александрович, министр иностранных дел Дурново Петр Николаевич, министр внутренних дел фон Плеве Вячеслав Константинович, командующий Балтийским флотом и исполняющий обязанности морского министра Макаров Степан Осипович. Элита империи, члены правящей фамилии, дипломаты и силовики, люди, на которых держится Российская империя.

Но, помимо великих князей и министров, в этой комнате присутствовали другие люди, до недавних пор в этих стенах просто невозможные. Одним из них был молодой (всего тридцать четыре года) помощник присяжного поверенного Владимир Ульянов, более известный в истории под своей партийной кличкой Ленин. Внешне он выглядел среди титулованных особ чужеродцем, но почему-то все тут признавали его почти равным себе – наверное, потому, что рядом с ним стояли еще двое. Это были пришельцы из будущего: капитан Александр Васильевич Тамбовцев и полковник Нина Викторовна Антонова.

Еще до того, как император посчитал, что пора начать заниматься тем, ради чего, собственно, все здесь собрались, вдовствующая императрица Мария Федоровна тихо подошла к Владимиру Ульянову, осторожно взяла его своей маленькой, но твердой ручкой за локоток и отвела в сторонку.

– Гм… – страдая от неловкости, произнесла она, – господин Ульянов, мне, право, неудобно… Я должна сказать вам, что очень сожалею о том, что произошло с вашим старшим братом Александром. Молодой, романтически настроенный юноша, не лишенный способностей, подающий надежды, и вот – попал в дурную компанию. Он совершенно не заслуживал смертной казни, тем более там, кажется, была еще и провокация полиции…

Тут вдовствующая императрица непроизвольно покосилась на стоящего тут же, поблизости, Петра Дурново, который в свою бытность директором департамента полиции и занимался делом «Второго Первого марта». Это покушение на цареубийство могло быть раскрыто на самой ранней стадии, только если бы его организацией занимались сами полицейские. Провокация – обычный прием в таких случаях. Кому-то новые чины, благодарности, ордена и медали, а кому-то – пеньковая петля.

– Я понимаю, – продолжила она, – каторга, ссылка… ну, я не знаю… крепость. Но не смерть. Ваш же брат был настолько упрям, что не захотел просить о помиловании. Мой супруг был готов помиловать его, но только при условии его искреннего христианского раскаянья. Мне очень жаль, что оно так и не посетило его душу.

Мария Федоровна посмотрела на насупившегося Ильича и погладила его по руке.

– Будьте любезны, передайте вашей матушке, Марии Александровне, что я искренне скорблю по ее сыну, так же, как по своему сыну, недавно убитому. Да и не только по нему одному. Ведь Господь уже забрал у меня трех детей. И я понимаю ее чувства.

Услышав это Ульянов, застыл на месте, словно пораженный ударом молнии. Уж чего-чего, а этого он никак не ожидал от этой гордой и красивой, несмотря на свои годы, женщины. Мать императора просила у него и его матушки извинения за смерти любимого старшего брата. Да, Ильич знал, что связавшийся с террористами Александр Ильич был далеко не агнцем, и если бы ему не помешали, то они, не дрогнув, убили бы и царя и царицу и всех их детей… Но что случилось, то случилось. Мертвых не вернешь с того света. Убийства же влекут за собой казни, а те – новые убийства. И так до бесконечности.

Ильич вспомнил, что, когда он узнал о казни старшего брата, то сказал матери, что террор – это тупик. Он пришел к этой мысли самостоятельно, и решил пойти в революцию другим путем…

Потом к нему в Женеве пришли люди из будущего. Эта странная девица Ирина Андреева, поручик Бесоев и товарищ Коба. Они доказали ему, что и другой путь далеко не безупречен. Может, он и не связан с индивидуальным террором, но следование ему ведет к такому массовому террору и братоубийственной гражданской войне, которые и в страшном сне не приснятся никакому самому отпетому террористу.

Именно тогда он и решился принять сделанное ему предложение и попробовать пойти еще одним путем… И Вдовствующая императрица, которая извинилась перед ним за случившееся с его братом, наглядно доказала, что, возможно, существует этот самый иной путь, который, пожалуй, и есть самый верный.

– Ваше величество, – сказал Ильич, как только мысли его пришли в порядок, – могу вас заверить, что я всегда был противником любого террора, и отлично понимаю, что бессмысленно пролитой кровью можно вызвать только еще большую кровь. Да, я был сторонником свержения самодержавия. Но не путем террора, а в результате политической борьбы. Когда же я узнал, что в России наших потомков это уже произошло, а также какими силами было инициировано это восстание и какие люди пришли затем к власти, и к чему все это привело, то пришел в ужас. Самым же трудным для меня было узнать, что Коба, мой товарищ по партии, большевик-революционер, уже после победы нашей революции естественным путем приобрел в России власть, с которой не сравнится власть любого из императоров. Добило же меня известие еще про одного человека, моего тезку из далекого будущего, который в похожей ситуации вынужденно сделал фактически то же самое при совершенно иной, буржуазной общественной формации. А потом я вспомнил про самого первого Романова (кстати, тоже Михаила), ставшего царем после завершения Смуты. И в семнадцатом веке все проходило точно по тем же законам, как и в середине двадцатого, и начале двадцать первого. Я ведь, Ваше величество, все же достаточно образованный человек, не слесарь и не еврейский хлеботорговец, и хорошо вижу отличие нелепых случайностей от исторической закономерности.

Императрица утвердительно кивнула.

– Значит, решил я, самодержавная империя – это естественная форма государственного устройства России, – Ильич тяжело вздохнул. – Ну а я не Дон Кихот, чтобы воевать с ветряными мельницами. Поэтому я и принял предложение, или, если хотите, просьбу, вашего младшего сына помочь ему устроить в России истинно народную монархию, где все могли бы жить в гармонии и достатке. Можете быть уверены, Ваше величество: если империя обратит внимание на нужды и чаяния простого народа, крестьян и рабочих, и будет улучшать их положение, то я, со своей стороны, буду помогать всем, чем смогу. Я выполню вашу просьбу и передам моей матушке ваши искренние соболезнования, а также попрошу Марию Александровну, чтобы и она помолилась об умерших ваших сыновьях.

– Очень хорошо, – кивнула Мария Федоровна, – теперь я вижу, что вы действительно один из умнейших людей России, и от этого еще больше сожалею о вашем брате, в лице которого мы все потеряли талантливого ученого или способного администратора. Мне кажется, что разбрасываться такими людьми – недопустимая роскошь.

– Мне тоже очень жаль, что так все получилось, Ваше величество, – склонил лысеющую голову Ильич, – но, кажется, Государь, ваш младший сын, хочет нам сейчас что-то сказать… Похоже, все уже начинается.

Вдовствующая императрица с любовью и нежностью посмотрела на своего младшего сына. Правда, ее маленького Мишкина теперь уже было не узнать. В Порт-Артур из Петербурга уехал шалопай и повеса, типичный гвардеец, чьи интересы не поднимались выше очередного загула в офицерском собрании или конных соревнований. С войны же вернулся волевой закаленный боец, побывавший на краю смерти. Но при этом он все равно остался ее любимым Мишкиным и родным сыночком, которого (да простит ее на небесах бедный Ники) она любила больше остальных.

Мария Федоровна вспомнила, как она увидела его на вокзале, возмужавшего, раздавшегося в плечах и ставшего даже чем-то похожим на ее покойного мужа. Прихрамывая, он подошел к ней и обнял, прижав к груди, сказав при этом: «Здравствуй мамА. Я вернулся, и теперь у нас все будет хорошо…» В тот момент она подумала, что и императрица может испытывать те же чувства, что и простая русская крестьянка, у которой вернулся с фронта сын, пусть и раненый, но живой и не искалеченный.

Утерев непрошенную слезу, Вдовствующая императрица гордо вскинула голову, и приготовилась слушать то, что скажет сейчас ее повзрослевший и возмужавший сын.

Император был одет в такую же униформу, что и стоящие у дверей спецназовцы, разве что без бронежилета и разгрузки. На плечах – золотые полковничьи погоны, на груди – белый крестик ордена Святого Великомученика и Георгия Победоносца 4-й степени, над карманом – непонятный золотой галун. Вроде бы это был тот самый Михаил Романов младший, сын императора Александра III, шалопут и гуляка, который около двух месяцев назад со смехом с шутками отправился на войну с японцами. Однако теперь что-то в нем необратимо изменилось.

Того Михаила уже не было. Перед присутствующими стоял новый монарх, не похожий на того, старого Мишкина, и потому вызывающий удивление и даже легкий страх. Только капитан Тамбовцев и полковник Антонова понял, каких именно исторических персонажей, один из которых еще не родился, Михаил выбрал себе в качестве образца для подражания. Для остальных же было ясно одно: новый император Михаил Второй совсем не похож на своего погибшего брата. Такой император не будет страдать рефлексией, и строго покарает всех, кто окажется причастным к убийству его предшественника и к попытке мятежа. И тут не помогут ни титулы, не семейные связи, ни богатство. Такой император, приняв от брата патриархальную крестьянскую страну, железной рукой станет добиваться, чтобы она превратилась в крупнейшую индустриальную державу мира.

Присутствующие видели, что представляет собой новый царь: служить с ним будет трудно, но… но в то же время ЭТОТ император не даст в обиду ни свою страну, ни свой народ (С Петром Великим его соратникам тоже было нелегко). Но они понимали, что творят историю, и потому готовы были на все ради блага России. Михаил теперь чем-то смахивал на Петра Алексеевича, и в душе присутствующие решили, что с новым императором Россия станет еще сильнее и богаче.

Все понимали, что сейчас прозвучат исторические слова, которые изменят жизнь миллионов людей, и без того уже взбаламученное течение мировой политики. Лишь вдовствующая императрица видела в этом человеке не нового властелина России, а своего младшего сына, предмет ее гордости и отрады.

– Господа, – голос Михаила был негромким, но все присутствующие невольно вздрогнули и стали внимательно прислушиваться, – я хочу поблагодарить вас за все то, что вы уже сделали для России. Я хочу, чтобы вы осознали, что с вероломным нападением японского флота на нашу Тихоокеанскую эскадру Россия вступила в великий и ужасный двадцатый век – век жестокий, грозный, где борьба за лидерство в мире будет вестись не на жизнь, а на смерть. Именно нам с вами предстоит в самое ближайшее время приложить титанические усилия, чтобы неумолимый ход истории снова не привел Россию на ее Голгофу и не поставил вопрос о самом ее существовании. Но должен сказать: мы с вами уже немало сделали для того, чтобы история пошла по другому пути…

Император посмотрел на министра иностранных дел.

– В первую очередь, я должен поблагодарить вас, Петр Николаевич, за ту огромную работу, которую вы проделали для заключения русско-германского альянса и Балтийского союза. Но не стоит забывать и то, что все наши европейские партнеры, вступая с нами в отношения, преследуют лишь свои интересы. В общем, ничего неожиданного. Такова жизнь, и все государства в первую очередь преследуют свои личные цели. Возможность в будущем возникновения военного конфликта между Россией и Германией не исключена, а лишь отсрочена на неопределенное время. Император Вильгельм, который, кстати, весьма непостоянен в своих симпатиях и антипатиях, когда-нибудь сойдет со сцены. А на смену ему, вероятно, придут люди с совсем другими политическими установками. Не секрет, что в настоящий момент главным интересом Германии является повторный разгром Франции и захват ее колониальных владений. Как только эта цель будет достигнута, взор германских политиков может снова обратится на восток, в сторону России. А посему все, что нам сейчас нужно от немцев – это четверть века спокойствия на границе, помощь в обучении технического персонала, да поставки станков и оборудования для переоснащения нашей промышленности. При вашем министерстве, Петр Николаевич, необходимо создать специальный департамент по централизованному осуществлению внешнеторговой деятельности. Имейте в виду, что с нарастанием объемов работы данный департамент может быть выделен в отдельное министерство. Так что заранее приищите для него руководителя поспособнее, чтобы потом не менять коней на переправе.

Петр Николаевич Дурново молча кивнул. А император перевел взгляд на адмирала Макарова.

– Вы, Степан Осипович, должны приложить все усилия для обороны Балтийского моря от любого внешнего вторжения. Но главным в вашей работе будет не это. Основная ваша цель в настоящий момент – проведения изысканий в районе Мурмана. Насколько я понимаю, порт Александровск был заложен в Екатерининской бухте на левом берегу Кольского залива, в то время как будущий Мурманск и будущая база Северного флота Североморск располагались на правом берегу. Связано это было с тем, что именно на правый берег пришла железная дорога, без которой невозможно существование сколь-нибудь развитого портового хозяйства. Необходимо выяснить, произошло ли это из-за каких-то природных особенностей берега, или же в дело вмешался пресловутый человеческий фактор, и довести железную дорогу до Александровска вполне возможно. Не хотелось бы на пустом месте строить город рядом с уже построенным. На вас, Степан Осипович, ложится организация гидрографической и геодезической экспедиций к Кольскому заливу, дабы решить этот вопрос на месте и приготовить обоснования для постройки этой самой железной дороги. Как только уляжется вся эта суета с Датскими проливами, вы получите чин полного адмирала и будете назначены Наместником Севера с самыми широкими полномочиями…

Император задумался и снова посмотрел на министра иностранных дел.

– Петр Николаевич, я хотел бы, чтобы вы провели в Кристиании переговоры об аренде их прибрежной территории, с севера примыкающей к Великому княжеству Финляндскому. Скажем, на срок девяносто девять лет. И надо ускорить закрепление нашего суверенитета над Грумантом. База в Кольском заливе, будущая столица Русского Заполярья, должна находиться в глубоком тылу по отношению к нашим передовым позициям. У меня нет желания тратить силы и средства на укрепление Архангельска и его окрестностей, который был, есть и будет главным центром нашей лесной промышленности на севере. Но не более того.

Император снова посмотрел на адмирала Макарова.

– Степан Осипович, под вашей властью будут огромные территории – от Тромсё на западе до устья Енисея на востоке. От вас, как от Наместника Севера, потребуется наладить транспортную коммуникацию с Центральной Россией путем постройки железной дороги – это раз. Организовать в Кольском заливе промышленный, судостроительный и судоремонтный центр – это два. Надо создать систему базирования для нашего будущего Северного Арктического флота – это три. Кроме того, совместно с соответствующими министерствами вам надо будет организовать в Баренцевом море промышленный лов рыбы и ее доставку в мороженном и консервированном виде в Центральную Россию – это четыре. Необходимо срочно провести разведку на подведомственной вам территории всех имеющихся там видов полезных ископаемых – это пять. Ну и не следует забывать об исконных жителях тех краев. Развитие, духовное окормление и охрана от всяческого рода хищников и хапуг, а также спаивания представителей местного самоедского населения тоже будет вашей обязанностью как Наместника. Развратить малых сих крайне легко, а вернуть им человеческий облик почти невозможно. Справитесь, Степан Осипович?

По мере перечисления задач лицо Макарова вытягивалось. Но старого вояку трудно было напугать. Выслушав императора, он только взмахнул своей знаменитой бородой, словно орел крылом, и четко отрапортовал:

– Так точно, Ваше величество, справлюсь!

– Вот и отлично, – сказал император и посмотрел на своего дядю, Великого князя Сергея Александровича. – К вам, дядюшка, у меня будет особое задание. Оно и простое, и одновременно сложное. Вы ведь председатель Императорского Православного Палестинского Общества?

Великий князи кивнул, и император продолжил:

– Так вот, дядюшка, получилось так, что в настоящий момент у России в Палестине фактически нет людей, которые освещали бы обстановку в этом крайне важном для нас регионе. После того, как мы, с Божьей помощью, получили помощь из будущего и на ближайшее время решили свои дальневосточные проблемы, следует обратить внимание на наши южные рубежи. К тому же, раз уж война в Европе откладывается, то стоит подумать и о Черноморских проливах, и о Святой земле. Надо, чтобы под эгидой Императорского Православного Палестинского общества, совмещая богоугодную деятельность с разведывательной, там начали работу люди, которые бы не только составили достоверные карты тех мест, но и наладили хорошие отношения с местными жителями. Возможно, что со временем там появятся наши войска и наш флот. Не вечно же там распоряжаться британцам. Необходимых для этого специалистов вам предоставят. Вашей же задачей будет организация им «крыши» и обеспечение общее руководство. И все это – без отрыва от вашей основной деятельности в качестве Петербургского генерал-губернатора. Справитесь?

Великий князь Сергей Александрович вспомнил в этот момент себя, двадцатилетнего офицера кавалергарда, прибывшего на фронт в Рущукский отряд, которым командовал его старший брат, Великий князь Александр Александрович – будущий император Александр III, отец стоящего сейчас перед ним нового русского царя. Именно тогда за участие в конной разведке, под огнем турецких аскеров, он заработал такой же белый крестик, что сейчас был приколот к мундиру его венценосного племянника. Поэтому Сергей Александрович прекрасно понимал, как нужны во время войны достоверные разведданные, и, ни минуты не колебался.

Он осмотрел на Михаила и сказал:

– Да, Ваше величество, я готов сделать все, чтобы в Палестине у России были везде свои люди, и чтобы мы знали все, что там происходит.

– Вот и замечательно, – кивнул император, – для уточнения деталей я попрошу вас связаться с полковником Антоновой. Она окажет вам всю необходимую помощь в организации Справочно-информационной службы вашего общества.

Закончив разговор с дядей, Михаил повернулся к министру Внутренних Дел фон Плеве.

– От вас, Вячеслав Константинович, – сказал он, – в самое ближайшее время я жду самого полного и скорого отчета по расследованию дела об убийстве моего брата и попытки мятежа. Все виновные, невзирая на пол, возраст, лица, чины, ранги и титулы, будут осуждены и приговорены к смертной казни или бессрочной каторге с лишением всех прав состояния. Закон в Империи должен быть единым для всех. Также необходимо подвергнуть уголовному преследованию всех сотрудников департамента полиции, охранного отделения и жандармов, вступивших в преступные сношения с террористами, покрывающих их и оказывавших им содействие. Надобно снова провести проверку старых дел, связанных с убийствами или покушениями на убийства высших чинов Империи. Всех, чья вина в совершении этих преступлений будет доказана, требуется отдать под суд. И террорист, и тот, кто способствовал его преступной деятельности, должны болтаться рядом на одной виселице.

Император посмотрел на капитана Тамбовцева.

– Александр Васильевич, я попрошу вас оказать Вячеславу Константиновичу всю необходимую помощь, а также усилить охрану всех главных должностных лиц империи по особому списку. Список лиц, подлежащих особой охране, мы с вами согласуем чуть позже.

– Я понял, Ваше величество, – ответил капитан Тамбовцев, – сделаем.

– Ну, вот и хорошо, товарищ Тамбовцев, – с особым подтекстом произнес император Михаил и перевел свой взгляд на человека, которому в этой истории, кажется, так и не придется стать вождем мирового пролетариата.

– С вами, господин Ульянов, – сказал он, – мы уже один раз беседовали. Сюда я вас пригласил лишь для того, чтобы повторить сказанное тогда при всех. Господа, мы не можем строить свое будущее, оставляя наш народ духовной и материальной нищете. Если мы не хотим, чтобы рано или поздно разразился бунт, который сметет и власть и саму монархию, мы должны научиться думать об Империи как об одной многомиллионной семье, где каждый работает в меру своих сил над общим процветанием, и каждый имеет долю от общих богатств…

Император повернулся к министру внутренних дел.

– Поэтому, Вячеслав Константинович, я попрошу доставить в Петербург всех арестованных и осужденных соратников господина Ульянова по партии, содержащихся в тюрьмах и в местах ссылок. Те из них кто, согласится с нами сотрудничать, должны получить полную амнистию. Необходимо разрешить издание газет соответствующего направления, предупредив господ издателей, что допустимо печатать все, кроме прямой лжи и призывов к свержению существующей власти. Все изложенные в газетах факты о преступлениях и правонарушениях должностных лиц и промышленников следует немедленно проверять. В случае, если информация подтвердится, надо вмешаться служителям Фемиды. Суд должен быть скорым и справедливым. Или мы справимся с чиновничьей гидрой, или эта гидра раздавит нас. Недопустимым должно стать любое мздоимство, казнокрадство и издевательство над подданными Российской империи. Мы с господином Ульяновым еще будем работать над этим вопросом.

– Теперь ты, Сандро, – Михаил посмотрел на Великого князя Александра Михайловича, слегка ошалевшего от всего услышанного. – Для тебя я приготовил самое сложное и самое интересное дело. Так уж получилось, что ты в числе немногих оказался посвященным во все подробности известного тебе происшествия, и, в отличие от меня, имеешь склонность ко всякого рода технике. Тебе придется стать моей правой рукой, сиречь Председателем кабинета министров. Должность эта будет наполнена реальной властью, и подчиняться ты будешь исключительно мне и никому более. В то время как я буду заниматься армией, военным флотом, разведкой, полицией и другими силовыми ведомствами, ты будешь строить для нашей России финансово-экономический фундамент. Задача сложная, но я думаю, ты с ней справишься.

Михаил закончил разговор на оптимистической ноте:

– На сегодня все, господа. МамА, с твоего разрешения, я загляну к тебе попозже. На этом все свободны. А Великого князя Александра Михайловича и полковника Антонову я попрошу остаться.

Тогда же и там же, несколько минут спустя

– Ну, Нина Викторовна, что скажете? И ты, Сандро? – устало спросил Михаил, когда за последним из его гостей закрылась дверь.

– В каком смысле, Ваше величество? – переспросила полковник Антонова, а Великий князь Александр Михайлович только пожал плечами.

– Как вы считаете, сумел ли я произвести нужное впечатление хотя бы на своих ближайших соратников? – спросил император. – Ведь, если я не ошибаюсь, то моего брата в вашем мире затравили именно по той причине, что он не мог представить себя перед публикой в нужном свете. Если я не доскажу чего-то газетчикам, все недосказанное будет потом заменено злонамеренным вымыслом, а публика с удовольствием этот вымысел примет. И еще добавки попросит. Ведь тот, кто платит репортерам, требует от них подать читателям материал в той интерпретации, какая нужна заказчикам.

Полковник Антонова улыбнулась.

– Браво, Ваше величество, хорошо сказано! Тем более что вы сами обо всем этом догадались. Поэтому вам необходима грамотная информационно-пропагандистская кампания.

– И это тоже, – вздохнул молодой император. – Как я понимаю, по этому вопросу мне лучше посоветоваться с очаровательной Ириной Андреевой?

– Именно, – согласилась Нина Викторовна, – да и с Александром Васильевичем Тамбовцевым вам тоже об этом поговорить не помешает. Ну а что сделать с цензурой? С одной стороны, она не должна «держать и не пущать», а с другой стороны, нельзя, чтобы надзирающие органы были добренькими и беззубыми. Нужно принять что-то вроде закона о клевете, по которому суд наказывал бы клеветника – как рублем, так и реальным лишением свободы.

Великий князь Александр Михайлович хотел было что-то сказать, но император сделал ему знак помолчать, и снова спросил полковника Антонову:

– Нина Викторовна, а если оклеветанными оказались царственная особа или сама Российская империя как государство?

Полковник Антонова ответила:

– В случае, если клеветниками выступали российские подданные, то их, несомненно, нужно считать изменниками. То же должно относиться и к клевете на Государя императора, как на главу государства. В случае если он был оклеветан как частное лицо, клеветника нужно судить за клевету на частное лицо.

– Нина Викторовна, вы и в самом деле так считаете? – спросил император.

– Да, – кивнула та, – я действительно так считаю. Если, конечно, вы действительно не хотите повторять ошибки вашего несчастного брата. Государство будет стоять прочно, если в нем никто не будет путать личные интересы с государственными.

– Возможно, это действительно так, – кивнул Михаил, – я запомню этот разговор, и мы обязательно вернемся к нему. В ближайшее время я собираюсь провести то, что в ваше время называлось пресс-конференцией, и в процессе подготовки мы еще раз все обсудим. Как вам это предложение?

Антонова задумалась.

– Если вы о пресс-конференции, то при правильном подготовке к ней и умелом ее проведении она может иметь ошеломляющий эффект. В ваше время сие мероприятие – нечто совершенно новое, не имеющее аналогов. Что же касается советов, то, как я уже говорила, о том, как все лучше сделать, вам лучше посоветоваться с Ириной Андреевой и Александром Васильевичем Тамбовцевым.

– Отлично, – сказал Михаил, – но сейчас я хочу поговорить с вами о другом… Сандро, с сегодняшнего дня ты становишься председателем Правительства Российской империи. Себе я оставляю общий контроль, Военное и Морское министерства, иностранные дела, МВД и госбезопасность. Все остальное – твое. Работы у нас будет так много, что ее придется делить не на двоих, а на пятерых. Но еще трех таких, как ты, Сандро, у меня нет. Постарайся поскорее определить, кто из министров тебе будет нужен, а с кем лучше попрощаться, вежливо или не очень. Наибольшее беспокойство среди подчиненных тебе министерств у меня вызывает министерство финансов. Пусть Витте и прячется от нас в Америке, но его дух витает среди стен, где он так долго властвовал. Придуманные им «кредиты на плавания» и «вооруженный резерв» чуть было не довели наш флот до поражения в войне с японцами.

Михаил скрипнул от злости зубами.

– У меня огромное желание взыскать лично с господ Коковцова и Плеске стоимость ремонта «Цесаревича», «Ретвизана», «Паллады», «Варяга», а также пожизненное вспомоществование семьям погибших моряков. Удерживает меня от этого шага только то, что господин Плеске доживает последние дни, а господин Коковцов находится под подозрением в причастности к заговору, в результате которого был убит мой брат. Большее деяние всегда поглощает меньшее, так что не будем торопиться. Хотя я слышал, что господин Коковцев хороший специалист в области финансов. Посмотрим, что покажет следствие. Если виновен – накажем, если нет – найдем для него работу. И еще я повелю отлить большими буквами в бронзе и укрепить на фасаде здания министерства финансов известную народную мудрость: «Скупой платит дважды». – Император вздохнул. – Но, это, конечно, пока не самое важное. Хотя стоит сделать из всего произошедшего определенные выводы. Недопустимо, когда государством управляет бухгалтер. А при Витте так и было. Мой несчастный брат фактически самоустранился от решения важнейших вопросов, передав их на откуп фактически случайным людям. При мне такого не будет. Так что, Сандро, предварительный доклад по новому Кабинету министров я жду от тебя сразу после Пасхи, ну, скажем, в среду с утра. Сразу скажу: экзаменовать тебя я буду не один, так что продумай все до мелочей.

Михаил посмотрел на полковника Антонову.

– Теперь давайте решим ваш вопрос, уважаемая Нина Викторовна. Я знаю, что в вашем времени вы – полковник Службы Внешней разведки. За заслуги, оказанные Российской Империи в ходе расследования заговора против моего брата, спасения жизни моей матушки, подавления мятежа я хочу поздравить вас с новым чином, сделав вас, Нина Викторовна, Свиты Его Величества генерал-майором. Также вы награждаетесь орденом Белого Орла с мечами. Скажу, что это один из высших орденов Российской империи, и им награждаются чины не ниже четвертого класса Табели о рангах. И не зря девиз этого ордена: «Pro Fide, Rege et Lege (За Веру, Царя и Закон)». Знак этого ордена носится на шее на ленте, а сам орден – у правого бедра на темно-синей муаровой ленте через левое плечо.

Император открыл секретер и достал оттуда коробочку со знаком ордена, звезды и ленту ордена.