Текст книги "Мир царя Михаила"

Часть 10. Орел и Хризантема

17 (4) марта 1904 года. Утро. Тихий океан, 33 градус с.ш. 138 градус в. д, АПЛ «Северодвинск», глубина 200 метров, скорость 28 узлов, курс Норд-Ост.

Император Михаил II, адмирал Ларионов, и Великий князь Александр Михайлович.

– Итак, господа, мы вполне вовремя управились с Японией, – сказал император Михаил, когда принесший кофе вестовой вышел из каюты. – Разбираться с Британией нам будет куда сложней… – Он вздохнул. – Видит Бог, я не хотел этой работы, но если Он так решил, то я пойду до конца. Как там, Виктор Сергеевич, говаривал ваш президент – «как раб на галерах», то есть править без всякого удовольствия, исходя лишь из осознания того факта, что никто, кроме тебя, не сможет сделать эту работу. Да и мой прадед Николай I называл себя порой «каторжником Зимнего дворца».

После некоторого молчания император сменил тему.

– Теперь, господа, поговорим о деле. Виктор Сергеевич, скажите, почему именно сейчас британцы пошли на это преступление? Мама́ уже телеграфировала мне, что созданное вашими товарищами Главное Управление Госбезопасности уже поймало всех руководителей заговора. Британский след в деле о смерти моего брата настолько отчетлив, что нет сомнения в их участии в этом деле. У моего дяди Владимира Александровича и кузена Кирилла Владимировича, конечно, рыльце тоже в пушку, но в этом деле они марионетки, которыми управляли другие люди, предпочитающие оставаться в тени. Я хочу знать, зачем британскому правительству вдруг срочно понадобилось убивать моего брата, и при этом, не колеблясь, заявить о своей поддержке мятежникам. Я уже знаю, что в вашем прошлом, в ужасном семнадцатом году, Британия фактически руководила заговором против Ники, а когда он попытался спасти свою семью от расправы, англичане отказалась принять его на своей территории, понимая, что тем самым они обрекают всех Романовых на неминуемую смерть. Но даже тогда они предпочли остаться в тени, официально осудили это преступление, а всю грязную работу поручить своим тайным агентам среди революционеров. Что вы скажите, Виктор Сергеевич?

Адмирал Ларионов кивнул.

– Все довольно просто, Михаил Александрович. Это обычная истерика. У джентльменов сдали нервы. Нечто подобное было и в наши времена. Например, после поражения Франции в 1940 году англичане, панически боясь, что французский флот достанется германцам, напали на своих союзников и хладнокровно расстреляли французские корабли прямо в Оранской бухте. Погибли сотни французских моряков. А ведь французы накануне этого предательского нападения твердо обещали своим бывшим союзникам, что ни один корабль не достанется немцам. Теперь вы видите, что наши действия здесь, на Тихом океане, и решения, принятые вашим братом, сорвали британские планы, составленные с учетом ближней, средней и дальней перспективы. Огромная Россия должна была потерпеть поражение от маленькой Японии, и после такого унижения потерять остатки своего авторитета среди ведущих стран мира. Наше своевременное вмешательство предотвратило подобный исход войны, и японцы вместо победителей оказались побежденными. Одним из побочных эффектов нашей победы стало предынфарктное состояние британской финансовой системы, вследствие ожидаемого дефолта Японской империи, по кредитным обязательствам перед английскими банками. Рассчитать с англичанами японцы могли лишь ограбив в случае победы захваченные ими Корею и Южную Манчжурию.

– Так вы, Виктор Сергеевич, считаете, что причиной всему были деньги? – задумчиво спросил Михаил. – Как-то низко и пошло для серьезных политиков.

– Не просто деньги, – сказал контр-адмирал, – а очень большие деньги. Политика, особенно англосаксонская, круто замешана на деньгах. Тем более что в нашей истории по результатам русско-японской войны и связанных с ней кредитами британцам и французам все-таки удалось оттянуть очередной экономический кризис с 1904-го на 1908-й год. От настоящей добротной паники европейские, а особенно английские биржи спасает только изоляция нашего с японцами переговорного процесса от внешнего мира. Как только мы опубликуем условия мирного договора, начнется такое… Тут уж, Михаил Александрович, вы должны проявить стойкость и не слушать советы тех, кто будет подкидывать вам с идеи нового Берлинского конгресса и какого-либо международного посредничества в наших взаимоотношениях с Японией. Будьте уверены: Северо-американские Соединенные Штаты в лице их президента Теодора Рузвельта, вместе с англичанами, поспешат «спасать японцев» от наших «варварских статей мирного договора». «Голуби мира», мать их…

При упоминания англичан у царя нервно дернулась щека. Ничем больше не выдав своего волнения, он сказал:

– Я все прекрасно понимаю, Виктор Сергеевич. Будьте уверены, всех советчиков я пошлю… Ну, в общем, вы знаете, куда… К сожалению, я не могу объяснить эту дорогу лучше, чем это делал мой батюшка… Мама́, правда, почему-то запрещала мне повторять его слова…

Усмехнувшись, адмирал Ларионов продолжил:

– Если честно, к разгрому Японии ваш покойный брат имел весьма опосредованное отношение. Да и англичанам не впервой бросать на произвол судьбы своих союзников. Даже в той ситуации, когда Россия оказалась победительницей, они, скорее всего, как-то выкрутились, продолжая стравливать между собой Россию и Германию. Рано или поздно эта закончилось бы большой войной между двумя континентальными державами. Я считаю, что план создания Антанты и последующее втягивание в нее нас посредством франко-русского союза при положительном для нас исходе войны потребовал бы от англичан минимальной корректировки. Все издержки должны были достаться побежденным японцам, но, как говорят в тех же Северо-американских Штатах, проблемы негра шерифа не волнуют. Кому интересно, что там думают какие-то узкоглазые дикари в какой-то там Японии… И тут ваш брат с нашей помощью ловит французов на двурушничестве и расторгает франко-русский договор. Все, ради чего, собственно, и создавалась Антанта, мгновенно обесценивается. Ибо французы были ценны для англичан лишь тем, что тянули за собой, как на буксире, Россию. Без этого Париж для Лондона только обуза, которую к тому же надо защищать от агрессивных поползновений кайзера Вильгельма. Более того, с благословения вашего брата, который был дружен с кайзером, началась подготовка к заключению широкого русско-германского союза, больше известного теперь как Континентальный Альянс. Я думаю, что в Лондоне совершенно правильно посчитали эту бумагу смертным приговором своей Империи и постарались сделать все, чтобы он никогда не был подписан. Ваш брат был убит еще и потому, что до кайзера было куда тяжелее добраться, ибо германские спецслужбы свое дело знали, а ваш брат почему-то упрямо отказывался усиливать меры своей безопасности. Мы, правда, поначалу ожидали угрозы войной и шантаж и для противодействия этому посоветовали вашему брату собрать силы в Туркестане. Но англичане сразу решили пойти по стопам своих предшественников, подобным же способом решивших все свои проблемы – я имею в виду случай с вашим прапрадедом, русским императором Павлом Первым. Результат налицо. Несмотря на успех покушения, заговор провалился. На троне вместо их марионетки сидите вы. Благодаря активной позиции кайзера Вильгельма будущий союз с Германией будет заключен еще быстрее, чем мы ожидали, еще больше углубился, и в нем будут некие секретные статьи. Ну а британское влияние в России подорвано, причем теперь быть англофилом просто неприлично и опасно. Тут-то и лордов и сэров сдали нервы. Ведь что бы они ни сделали во время этой кампании, все оборачивалось против них. В шахматах есть такое понятие, как цугцванг… – Увидев непонимание на лице Михаила, Ларионов пояснил: – Это когда любой ход игрока ведет лишь к ухудшению его позиции. Мне было бы интересно понаблюдать, до каких вершин идиотизма сможет дойти Туманный Альбион в своем стремлении хоть чем-то уязвить Россию, в то время как мы, не доводя дело до войны, будем проводить свою политику отказа от уступок.

– Виктор Сергеевич, вы абсолютно правы, – задумчиво сказал Михаил. Потом он встрепенулся и с надеждой посмотрев в глаза адмиралу. – Я хотел бы услышать ваш совет. Как человек, знающий нашу историю, и как старший по возрасту, более опытный – скажите, что мне делать дальше?

Ларионов ответил:

– Вы, Михаил Александрович, и Россия в вашем лице всегда можете рассчитывать на нашу помощь не только советом, но и силой оружия. Думаю, нам еще не раз придется бросать свой меч на весы истории. А насчет того, что вам делать, то тут двух мнений быть не может. Международные союзы – дело хорошее. Они должны помочь нам избежать ненужных войн, ну или хотя бы закончить их быстро и без большого кровопролития. Но в первую очередь вам следует обратить внимание на саму Россию, на ее укрепление и усиление. В той России, что осталось вам в наследство от отца и брата, работы, как говорится, непочатый край. Нужно укрепить роль служилого сословия, провести крестьянскую реформу, ликвидировать неграмотность и начать индустриализацию страны.

– Ну, с крестьянской реформой, ликвидацией неграмотности и индустриализацией мне понятно, – задумчиво сказал Михаил. – Но в чем вы видите укрепление служилого сословия? Ведь и так на его права никто вроде бы не покушается. После введения тридцать лет назад всеобщей воинской повинности на службу призываются молодые люди всех сословий, достигшие двадцати лет. Хотя обычно на службу призывалось не более четверти призывников. Призыву не подлежали лишь: единственный сын у родителей, единственный кормилец в семье, а также если старший брат призывника отбывает или отбыл службу. Взятые на службу числятся в ней в сухопутных войсках пятнадцать лет: шесть лет в строю и девять лет в запасе, во флоте – семь лет действительной службы и три года в запасе. Для получивших начальное образование срок действительной службы сокращается до четырех лет, окончивших городскую школу – до трех лет, гимназию – до полутора лет, а имевших высшее образование – до полугода.

– Я считаю, что это все правильно, – сказал адмирал Ларионов, – но все равно как-то неприлично, что из двух миллионов мужских душ потомственных дворян военнообязанного возраста, в том или ином качестве на гражданской или военной службе пребывают не более ста тысяч из них. Служилое сословие нужно России при любом правителе и любом социальном строе. Сейчас русское дворянство почти утратило эту роль, превращаясь в класс бездельников, живущих за счет заслуг своих предков.

– Я вас понимаю, – вздохнул Михаил, – и сам не люблю таких бездельников. По завету нашего великого предка Петра Великого, который говорил: «В службе честь!», мы, Романовы, все служим своей Отчизне. Но вы представляете, какой поднимется вой по поводу «ущемления свобод», хотя честные служаки, скорее всего, будут довольны.

– Помилуйте, Ваше Величество! – шутливо воскликнул Ларионов, – пусть себе бездельничают и дальше. Но только, чур, находясь в мещанском сословии, и не пользуются больше привилегиями и льготами дворянства. Зато офицерский корпус и честные чиновники будут понимать, за что они тянут свою лямку, служа Государю и России. По подвигу, Михаил Александрович, и награда будет. Соотечественники вашей будущей жены говорят, что «долг тяжелей горы, а смерть легче перышка». Конечно, вносить в российское служилое сословие такое отношение к жизни было бы перебором, но укрепить чувство долга среди наших дворян следовало бы. Тем более что время сейчас суровое. Или мы сумеем укрепить Россию, или нас сомнут и слопают, и даже не подавятся…

Михаил посмотрел на сидящего рядом Великого князя Александра Михайловича и спросил:

– Сандро, а ты что скажешь?

– Мишкин, ты же хорошо знаешь моего папеньку? – ответил тот вопросом на вопрос. – Бездельник – это самое страшное его ругательство, у него даже мой легкомысленный братец Миш-Миш был вынужден начать военную карьеру. Я думаю, что отец, как Председатель Государственного Совета, всецело поддержит тебя в этом начинании.

– Замечательно, – кивнул Михаил, – я все хорошенько обдумаю и чуть позже приму окончательное решение. Может быть, Виктор Сергеевич, вы еще хотите мне что-то сказать?

– Да, пожалуй, – ответил Ларионов. – Поймите, Михаил: глава государства – это, как правило, не один человек, это команда, которая особенно необходима, если впереди столько дел, сколько будет у вас. Члены этой команды могут работать либо рядом с Государем, либо на местах по всей России. Но всегда должен быть человек, на которого руководитель сможет опереться, как на свое второе я. Я имею в виду должность главы правительства и премьер-министра, на которую предлагаю вам назначить присутствующего здесь Великого князя Александра Михайловича. Я думаю, что не пожалею, рекомендовав вам его, поскольку на этого человека можно навалить вагон и маленькую тележку дел, и он их потянет. Ну и матушку свою не забывайте. Она женщина деятельная и умная. Возможно, ей тоже придется взять шефство над каким-нибудь немаленьким делом.

Император задумчиво посмотрел на сидящего рядом Александра Михайловича.

– А что, Сандро, думаю, Виктор Сергеевич абсолютно прав. Вот ты, друг мой, и попался. Это тебе не управлением торгового мореплавания руководить… Так что, Сандро, пойдешь со мной в Питер, разгребать тамошние авгиевы конюшни. А тут, на Дальнем Востоке и в Корее, Наместник Алексеев с контр-адмиралом Ларионовым сами прекрасно управятся. Селяви, как говорят наши бывшие союзники французы…

17(04).03. 1904 года. Утро. Токио. Дворец Мэйдзи. Император Японии Муцухито.

Итак, сегодня я попрощаюсь навсегда с моей дочерью Масако. Нет, это совсем не значит, что я ее больше не увижу. Вполне вероятно, что она навестит еще свою родину. Но это будет уже женщина с чужим именем и чужой верой. Хотя в жилах ее и ее детей будет течь божественная кровь потомков богини Аматэрасу. Горько с ней расставаться, но ведь когда-нибудь это пришлось бы сделать. Я хотел выдать ее замуж за принца Такэда Цунэхиса, достойного человека с прекрасной репутацией. Но даже я, чья власть безгранична, должен выполнить долг перед моей родиной. Если брак Масако с новым русским императором спасет нашу страну, то так тому и быть.

За мою дочь будет дано богатое приданое. Но и мы получим немалые выгоды от союза с Россией. Как глупо мы все недавно поступили, попытавшись решить спор между нашими государствами с помощью оружия. Надо было искать мирное решение всех противоречий между нами. А как мерзко выглядят эти проклятые англичане, которые втравили нас в эту войну! Боги наказали их: как рассказал маркиз Ито, Британия в самое ближайшее время ощутит горечь поражения и будет унижена так же, как Япония сегодня. Только, как мне кажется, русские поступят с ними не так благородно, как с нами.

А Масако… Она не должна считать, что я с ней поступил жестоко. Я читал, что Россия огромная страна, и люди, населяющие ее, с уважением относятся к монархам и членам их семей. Моей дочери будут оказываться подобающие ее сану почести, ну, а сын ее, а значит, мой внук, станет когда-нибудь правителем этой могучей страны. А если что случится с мужем Масако…

Недаром ей читали наши исторические хроники о женщинах-императорах – таких, как Суйко, дочь императора Киммэя, или Дзито, жена императора Тэмму. А императрица Го-Сакурамати, которая занимала Хризантемовый трон сто лет назад? Все в этом мире возможно, ведь в истории России были императрицы, которые правили страной не хуже императоров-мужчин. Одну из них, которая, кстати, тоже была когда-то супругой русского царя, ее подданные назвали Великой. И хотя она и была иностранкой, но все русские относились к ней как к родной матери, так и называя ее – «матушка».

Все. Пора. Пойду, попрощаюсь с Масако. Надо дать ей несколько добрых советов, которые помогут быстрее стать своей среди чужих ей людей. Хорошо, что ее поддержит в этом русский священник, который уже почти три десятка лет проповедует в Японии свою веру. Говорят, что за это время он стал бо́льшим японцем, чем многие из тех, кто был рожден на священной земле Ямато.

Тогда же. Неподалеку от побережья острова Сикоку.

Владелец рыболовной шхуны «Адзи-мару» Номура-сан.

Вчера, когда я был в Такамацу, пытаясь узнать от знакомых купцов хоть какие-то новости, на стене здания городской администрации я увидел бумагу, в которой объявлялось, что война с русскими закончилась и со дня на день будет подписан мирный договор. Для всех владельцев торговых и рыболовных судов доводилось до сведения, что теперь они могут безбоязненно выходить в море. Русские корабли их не тронут.

Подумав, я решил рискнуть и на следующий день попытаться наловить хоть немного рыбы. Из-за того, что рыбная ловля в прибрежных водах несла огромный риск, цены на рыбу выросли, и купить ее мог далеко не каждый японец. Может, попробовать? Конечно, можно потерять мою шхуну, но в случае удачи прибыль будет немалая, и я смогу наконец рассчитаться с долгами.

С утра на море был туман, и я обрадовался этому. Проклятым кораблям-демонам будет трудно нас обнаружить. Хотя, как рассказал мне один раненый морской офицер, которого я встретил в Осаке, от этих русских кораблей-демонов не спрячешься ни в тумане, ни в ночной мгле. Я не поверил ему, и, как оказалось, зря.

Где-то после полудня мой впередсмотрящий увидел странный корабль, вынырнувший из тумана. Он словно птица летел над морем. Похоже, что это был один из кораблей-демонов. Иначе как объяснить, что из низкой и широкой трубы этого русского крейсера – а по размерам этот корабль был именно как крейсером – не валил густой черный дым, а скорость его была просто огромной.

Мы уже приготовились к смерти. Или, в лучшем случае, к тому, что потеряем нашу кормилицу – «Адзи-мару». Но удивительно – русские не тронули нас! Чуть сбавив ход, корабль-демон прошел на расстоянии полета стрелы от нас. Я видел на его палубе русских моряков – они махали нам руками и что-то кричали. Судя по их улыбающимся лицам, они не собирались причинять нам вред.

Корабль-демон пронесся мимо и скрылся в тумане. Мы все облегченно вздохнули и переглянулись. Похоже, и вправду наступил мир. А это значит, что нам, рыбакам, предстоит много работы, по которой мы стосковались…

17(04).03. 1904 года. Борт АПЛ «Северодвинск».

Великий князь Александр Михайлович.

– Дал мне Господь радость великую – дожить до сегодняшнего счастливого дня, когда прекратилось кровопролитие и восторжествовала любовь… – Эту фразу произнес епископ Николай, когда я прочитал ему телеграмму о том, что условия мира, которые мы предложили японцам, приняты императором Мацухито, и вскоре его дочь отправится в Россию, чтобы принять крещение и стать российской императрицей.

– А ведь совсем недавно японцы смотрели на иностранцев как на зверей, а на христианство как на злодейскую секту, к которой могут принадлежать только отъявленные злодеи и чародеи, – продолжил епископ. – А теперь дочь самого микадо станет женой русского императора и примет православие. А как трудно было мне после начала войны… Я тогда отправил всей своей пастве «Окружное письмо», благословляя в нем японских христиан исполнить свой долг верноподданных, но напоминал: «Кому придется идти в сражения, не щадя своей жизни, сражайтесь – не из ненависти к врагу, но из любви к вашим соотчичам… Любовь к отечеству есть святое чувство… Но кроме земного отечества, у нас есть еще отечество небесное… Это отечество наше есть Церковь, по которой дети Отца Небесного действительно составляют одну семью… И будем вместе исполнять наш долг относительно нашего небесного отечества, какой кому надлежит… И вместе с тем будем горячо молиться, чтобы Господь поскорее восстановил нарушенный мир…» И вот мои молитвы дошли до Господа – долгожданный мир настал. Хвала Всевышнему! И вам хвала, дети мои, ибо в Святом Писании говорится: «Блаженны миротворцы, ибо наречены они будут сынами Божиими».

– Аминь, – сказал, осенив себя крестным знамением, император Михаил. – А теперь пора подвести черту под всем случившимся. Окончательно мы поставим крест на нашей вражде с Японией после моего брака с дочерью императора Мацухито. Я попрошу вас, Ваше преосвященство, как следует подготовить мою будущую супругу к принятию таинства Крещения и начать ее обучение русскому языку. А когда я наведу порядок в своей столице и провожу в последний путь брата, то после окончания траура мы и подумаем о свадьбе.

– Сандро, – обратился ко мне Михаил, – что еще слышно в мире? Когда мы будем в точке рандеву с «Цусимой» и «Адмиралом Ушаковым»?

– Ваше величество, пришли отрадные новости из Кореи, – ответил я. – Из Фузана в Нагасаки вышли два парохода с рисом, захваченных ранее в ходе проведения блокады Японских островов. Пусть подданные вашего будущего тестя почувствуют, что война закончилась. Через желудок благие мысли порой лучше доходят до ума. Надо подкормить изголодавшихся японцев.

– А тебе, Мишкин, – уже неофициально обратился я к царю, – надо подумать о европейских делах. Они, пожалуй, будут потруднее, чем дела тихоокеанские. Там придется действовать без опоры на эскадру адмирала Ларионова. И противник наш будет хитрее и коварнее, нежели сыны Страны Восходящего солнца. Но, впрочем, и с этими справимся. Как говорил Петр Великий, «природа произвела Россию только одну, она соперницы не имеет!»

17(04) марта 1904 года. Полдень. Тихий океан. 20 миль восточнее входа в Токийский залив. Борт АПЛ «Северодвинск».

Великий князь Александр Михайлович.

Мы подошли к точке рандеву. Сигнал о появлении крейсера «Цусима» нам должен был подать эскадренный миноносец «Адмирал Ушаков». Хотя какой он миноносец – по водоизмещению он будет, пожалуй, поболее некоторых наших крейсеров. А уж по вооружении и огневой мощи – это как «Новик», «Богатырь», «Боярин», «Аскольд» и «Варяг» вместе взятые…

На «Цусиме» находятся японская невеста Мишкина и ее духовник, епископ Николай. Именно он должен в пути подготовить принцессу Масако к таинству крещения. Епископ прекрасно знает японский язык, знает характер и душу японцев, и ему будет легко склонить дочь императора сменить древнюю веру предков на православную.

Очень важно, чтобы приобщение будущей Императрицы Российской к новой для нее жизни прошло мягко, без нажима и насилия. Хотя японские женщины приучены с детства к тому, что мужчина глава семьи, и долг супруги – выполнять все пожелания мужа. В этом есть определенная прелесть, но я знаю нескольких японских женщин, которые при внешней покорности держат своих непутевых мужей в ежовых рукавицах.

Мне вспомнилась молодость. Служил я тогда на корвете «Рында». Во время нашей стоянки в Нагасаки я обзавелся «временной женой» из японской деревеньки Инасса. Она не чаяла во мне души, называла меня «Сан» – сокращенно от имени. «Сан» по-японски означало «господин». Я и был ей господином. Свое особое почтение ко мне она стала оказывать тогда, когда наши офицеры рассказали ей, что я родственник русского императора и приглашен к самому «божественному Тэнно».

Кстати, моя «временная супруга» научила меня немного разговаривать по-японски. Как-то во время приема у императора, когда я сидел за столом по правую руку от супруги микадо, я набрался храбрости и попытался заговорить с ней на ее родном языке. Сначала она выглядела чрезвычайно удивленной. Я повторил сказанную мною фразу. И императрица рассмеялась… что было для меня совершенно неожиданно. Тогда я счел наиболее уместным выразить ей по-японски мое восхищение по поводу достигнутых Японией успехов. И тогда императрица издала странный горловой звук. Она перестала есть и закусила нижнюю губу. Ее плечи затряслись, и она начала истерически смеяться. Японский принц, сидевший слева от нее и слышавший наш разговор, опустил в смущении голову. Крупные слезы катились по его щекам. В следующий момент весь стол кричал и смеялся. Куда только подевалась хваленая японская сдержанность! Я очень удивился этой веселости, так как в том, что я сказал, не было и тени юмора. Когда смех немного утих, императрица подала знак принцу, и он обратился ко мне ко мне по-английски:

– Позвольте узнать, где Ваше Императорское Высочество изволили научиться японскому языку? – вежливо спросил он с глазами, полными слез.

– А что, разве я говорю плохо? – спросил я.

– Совсем нет! Вы замечательно говорите, но видите ли, вы употребляете особый местный диалект, который… Как бы вам это объяснить?.. Можно узнать, как долго вы находились в Нагасаки и не проживали ли вы в округе Ионассы?

Тут настала моя очередь засмеяться. Я понял, что слова, которым меня научила «временная жена», были, гм, весьма специфическими…

Я улыбнулся, вспоминая те давние счастливые годы. Но тут раздалась команда командира атомной подводной лодки капитана 1-го ранга Верещагина: «Приготовиться к всплытию…»

Там же. Тогда же. Борт крейсера 1-го ранга «Цусима».

Маркиз Ито Хирабуми.

Несколько часов назад мы вышли в море. В точке рандеву, неподалеку от входа в Токийский залив, нас поджидал «корабль-демон» – русский эскадренный миноносец «Адмирал Ушаков». Именно там и произойдет встреча нового императора России с принцессой Масако. Душа моя была охвачена гордостью и грустью. Гордостью – из-за того, что дочь нашего божественного императора станет женой русского императора. А грустью – потому, что фактически ее брак является уступкой побежденных победителю. Ведь при других обстоятельствах подобный брак был бы невозможен.

«Корабль-демон» мы увидели, едва вышли из Токийского залива. Я знал, что он заметил нас гораздо раньше. После полета на чудесном воздушном корабле русских я уже ничему не удивлялся. Но то, чему я вскоре стал свидетелем, поразило меня до глубины души.

Наш крейсер приблизился к «Адмиралу Ушакову». Русский корабль стоял неподвижно, словно ожидая кого-то или чего-то.

И тот, кого они ждали, пришел… Море рядом с нами вскипело, расступилось – и из его глубины всплыло… Я даже не нашел слов, чтобы описать ЭТО… Оно было похоже на «Аякаси» – морское чудовище, живущее в пучинах океана. Помню, как моя почтенная матушка пугала меня, когда я был несмышленым мальчишкой, рассказывая страшные истории об этом гигантском морском змее, который топил лодки рыбаков.

Видимо, такие страшные истории в детстве слышал не только я. Один из моряков, стоявший рядом со мной, побелел, как снег на вершине Фудзиямы, и истерично завопил, глядя на существо, всплывшее рядом с крейсером:

Аякаси! Он нас сейчас всех потопит! Спасайтесь!

Но до меня каким-то образом дошло, что никакое это не чудовище, а военный корабль. Он был веретенообразной формы, с хвостовым плавником, похожим на рыбий – словно подводный корабль Капитана Немо, описанный французским писателем Жюлем Верном. На боевой рубке этого удивительного корабля был изображен андреевский флаг, какой-то герб и летящая над волнами чайка.

Вскоре в рубке открылась дверь, и оттуда появились несколько человек, одетых в оранжевые жилеты. Я взял из рук подошедшего офицера бинокль и стал рассматривать тех, кто приплыл на этом чудесном подводном корабле. К своему удивлению, я узнал императора Михаила, адмирала Ларионова, русского священника Николая и своего старого знакомого Великого князя Александра Михайловича.

От «Адмирала Ушакова» отчалил быстроходный катер и подскочил к борту подводного корабля. Приплывшие перебрались на катер, и тот стремглав помчался к трапу, спущенному с правого борта русского эскадренного миноносца.

Минут через пятнадцать тот же катер был уже у борта «Цусимы». С крейсера спустили трап, и Великий князь Александр Михайлович поднялся на борт нашего корабля.

– Коничива, Ито-сан! – поздоровался он со мной.

– Коничива, Ваше Императорское высочество! – ответил я. – Со мной принцесса Масако и сопровождающие ее дамы. Я также смиренно прошу вас, чтобы вы позволили сопровождать ее двум самураям самого высокого рода. Они дали клятву нашему Божественному Тэнно, что будут верно служить вашему императору и его супруге. Если нужно, они тоже примут вашу веру. Кстати, все они неплохо говорят по-русски. Я же, передав принцессу с рук на руки августейшему жениху, прошу вашего разрешения сопроводить ее до Владивостока, где она на поезде отправится в Петербург, на свою новую родину…

– Самураи… Владивосток… Поезд… – задумчиво сказал Великий князь. – Маркиз, хочу вас огорчить, но все будет немного по-другому. По данным русской разведки, подтвержденным нашими немецкими друзьями, недоброжелатели России и Японии, пытающиеся сорвать наше сближение, готовятся совершить ужасное преступление. Они собираются напасть на поезд, в котором государь будет возвращаться в Петербург вместе со своей невестой, и всех убить. Мы, конечно, приложим все усилия, чтобы сорвать эти коварные замыслы, но ведь все может быть… Так что, не желая подвергать риску августейшие особы, мы решили, что в Петербург наш император и его невеста отправятся на «Северодвинске», – Великий князь указал рукой на качающийся на волнах подводный чудо-корабль. – А вместо них на поезде из Владивостока в Петербург отправятся одна из фрейлин Ее Императорского Высочества, одетая в кимоно принцессы, и один из наших молодых офицеров, внешне немного похожий на Государя императора Михаила. Им, разумеется, тоже будет обеспечена достойная охрана.

Я задумался. Я и сам подозревал, что наши бывшие английские друзья сделают все, чтобы сорвать подписание мирного договора. Знал я и то, что ради достижения своих целей они готовы на самые гнусные преступления. Поэтому предложение Великого князя мне понравилось.

– Хорошо, Ваше Императорское Высочество, – сказал я, – пусть будет так. Я понимаю, что те, кто будут изображать принцессу и вашего императора, рискуют своей жизнью, но я уверен, что они с радостью отдадут за них свою жизнь.

– Тогда, уважаемый маркиз, – сказал Великий Князь, – попросите Ее Императорское Высочество принцессу Масако собираться в дальнее и увлекательное путешествие. Я думаю, что оно запомнится ей на всю жизнь…

17(04) марта 1904 года. Вечер. Вена. Дворец Шенбрунн.

Император Австро-Венгрии Франц-Иосиф и министр иностранных дел империи Агенор Мария Адам граф Голуховский Младший.

За окнами дворца уже было темно. Семидесятитрехлетний император Двуединой империи был мрачен и хмур. Дела внешние шли из рук вон плохо. Доклад министра иностранных дел графа Голуховского не способствовал хорошему настроению. Похоже, что Тройственный союз, с таким трудом созданный в 1882 году, разваливается на глазах. И в первую очередь из него собирается выходить Италия, несущая огромные убытки от таможенной войны с Францией. Поэтому «макаронники» уже начали свою политику, подписав в 1902 году с Францией договор, по которому они обязались соблюдать нейтралитет в случае нападения на Францию Германии. Но это только малая часть беды – пользы от «потомков римлян» вообще как с козла молока.