Текст книги "Пятый подвиг Геракла"

Тем временем Руби начала говорить:

– Мои возлюбленные сестры, однажды, три года назад, я, как и вы сегодня, прибыла на это место для того, чтобы не по своей воле встать на краю бездонной бездны лицом лицу со смертью. Вы все знаете, о чем я говорю, ибо, когда мы доходим до отчаяния, эта черная бездна является нам в наших снах, чтобы позвать к себе. И смерть от ножа мясника показалась мне страшнее бездны, и тогда я прыгнула в сплошную черноту и полетела неведомо куда по темному туннелю, который выбросил меня в другой мир, на окраину города с названием Тевтонбург. Там мне удалась прибиться к компании уличных мальчишек, и почти год мы промышляли мелким воровством, а потом нас поймали. Но это тоже был не конец, а лишь еще одно начало. Богатая женщина по имени мисс Мэри Смитсон, которую мы пытались обворовать, узнала во мне девочку и решила сделать доброе дело, взяв меня под опеку. Среди тех, на кого работала мисс Мэри, добрые дела были обычаем и неукоснительным правилом, и она, воспитанная в других традициях, старалась подражать своим нанимателям, владельцам частной военной корпорации, людям могущественным, успешным, а временами даже свирепым. Когда я впервые попала в Тридесятое царство, то боялась всего и вся, и в первую очередь мужчин, которые встречались там на каждом шагу. Тетушка Мэри пыталась объяснить мне, что там так нельзя, но страх, впитанный с молоком кормилицы, оказывался сильнее любых увещеваний. И только после одного трагического случая, когда чуть не погибла еще одна моя любимая тетушка Анна, я поняла, что настоящие мужчины, готовые защищать слабых женщин с оружием в руках, это совсем не чета бородатому жлобью из Царства Света. С того времени я совсем перестала бояться своих мужчин, в которых была уверена, а всех прочих стала просто опасаться до тех пор, пока не узнаю их получше. Вскоре после этого я стала среди тех людей равной из равных, сильной, уверенной в себе и самодостаточной девушкой с хорошими перспективами. Мои возлюбленные сестры, я зову вас прямо сейчас присоединяться к нашей корпорации. Никто не будет забыт и оставлен в небрежении – все будут вылечены, обихожены, проверены на наличие способностей и интересов и назначены к обучению. Среди нас вы будете не двуногий скот, предназначенный к забою на мясо, а люди, коим следует учиться новому от рождения и до глубокой старости. Все, мои дорогие сестры, я вам все сказала, делайте свой выбор!

И тут прореха в облаках разошлась настолько, что через нее вниз хлынули лучи утреннего солнца. Чтобы не смазать эффект от столь удачного совпадения (а может, и не совсем совпадения), я взмахнул рукой, распахивая портал в Тридесятое царство. В открывшемся проеме, шире самых широких ворот, были видны полотняные тенты и полевые кухни временного сортировочного лагеря, среди которых то тут, то там маячили фигуры рабочих и бывших мясных остроухих. Три месяца назад на этом месте мы принимали вызволенных из немецкого плена советских командиров и красноармейцев, а теперь эта инфраструктура пригодилась для несчастных девушек и женщин и Царства Света. Впрочем, к себе на базу я намеревался забрать только те контингенты, что на момент уничтожения демона находились уже на бойнях или же по пути к ним в поездах. Со всеми остальными я намеревался работать прямо на месте в их лагерях.

– Вон там, мои возлюбленные сестры, – крикнула Руби, указывая рукой в сторону портала, – находится ваше счастливое будущее, и вам осталось только пойти и его забрать!

Толпа женщин и девочек в полосатых платьях колыхнулась и двинулась вперед с неумолимостью горной лавины. Все, это дело было сделано.

– Значит, так, – сказал я капитану Коломийцеву, глядя на быстро пустеющий загон для двуногого скота, – бородатых надо быстро и чисто добить, лучше всего отрезав голову, после чего собрать все трупы в одно место для подготовки к бесчестному погребению. И то же самое надо будет проделать по всему городу, но только это работа для людей полковника Дроздовского…

А вот и он сам, по старой привычке лично торопится к начальству, чтобы отдать рапорт о том, что первоначальное задание выполнено, но противник в пределах видимости не обнаружен.

– Вольно, Михаил Гордеевич, – сказал я, ответив на его приветствие, – о том, что противника вы не обнаружили, я уже знаю. Более того, есть сведения, что, возможно, ни одного бородатого ублюдка не осталось во всем этом дурацком Царстве Света.

– И что же, это вы их всех… того-с? – спросил Дроздовский, сделав характерный жест пальцем поперек горла.

– Да нет, мы того-с только демона, превратившего Северную Америку в свой скотный двор, – ответил я. – Не люди это были, а куклы-марионетки, в которых не было ничего человеческого, только звериное начало. Демон еще при жизни сожрал их изнутри, после чего превратил в инструмент для питания самыми примитивными животными эмоциями. Безотходное, можно сказать, производство: женским полом он питался через их смерть на бойне, а мужским – высасывая их изнутри. Возможно, какая-то личная индивидуальность внутри каждого из «воинов света» имелась, но шок от гибели демона уничтожил ее начисто. Ну а вы знаете, что бывает с куклами, когда кукловод валится навзничь с дыркой от пули во лбу…

– Да-с, очень похоже, театр закрывается, зрители расходятся… – согласился Дроздовский. – И что же, Сергей Сергеевич, будет дальше?

– А дальше – больше, – ответил я. – Господь отдал мне весь этот мир в ленное владение, а вы – это я, как я – это вы, потому все тут, от полюса и до полюса, теперь наше общее. Частное тоже начнет выделяться из этой аморфной массы, но позже, когда хотя бы в общих чертах определятся контуры государства, которое создаст наше воинское Единство, осев на землю. Но начнем мы обосновываться не с местной России, к которой еще нужно искать правильные подходы, чтобы не навредить, и не с Британии, где работа будет вестись с некоторого отдаления, а здесь, на оставшемся от демона запустевшем гноище и пепелище. При этом нам не стоит забывать ни про Проклятый Мир Содома, где я отныне смогу производить поиск любого количества остроухих воительниц, ни про Основной Поток, где в любой момент может грянуть такое, что и на голову не налезет. Кстати, готовьтесь – в самое ближайшее время ваша особая бригада, пройдя все положенные этапы боевой подготовки и слаживания, за счет пополнения остроухим бойцовым контингентом будет развернута в десантно-штурмовой корпус, а вас, соответственно, я планирую повысить в звании до генерал-майора. Пришло, я чувствую, и на нашей улице время больших батальонов.

– Не беспокойтесь, Сергей Сергеевич, я вас не подведу, оправдаю доверие, и служить буду с честью, верой и правдой, – подтянулся Дроздовский.

– А у меня по вашему поводу никаких сомнений и не было, – ответил я. – Кто вы такой и чего стоите, мне было известно с самого начала, требовалось только время на определенную притирку по месту. А сейчас слушайте следующую задачу для вашей бригады. Сейчас вам необходимо развернуть свои подразделения веером, чтобы прочесать город от края и до края. Обнаруженных бородачей добивать с отрезанием головы, тела складывать в кучи для последующей уборки похоронными командами. И обязательно заходите в дома, чтобы добить обезумевших мужчин, а запертых женщин со всей возможной аккуратностью вывести наружу, чтобы затем направлять их на временные ротные сборные пункты, оттуда через порталы мы будем эвакуировать их в Тридесятое Царство. В разрушенных кварталах вокруг Дворца Пророка старайтесь не рисковать жизнями своих людей, спасайте несчастных женщин по возможности. Так же на всякий случай выставите охрану вокруг главного банка, но внутрь разрешаю входить только вместе с госпожой Мэри. Вот вроде и все. Ну что, Михаил Гордеевич, задание понятно?

– Понятно, Сергей Сергеевич, – ответил Дроздовский и тут же спросил: – А головы отрезать обязательно?

– Обязательно! – ответил я. – Нам еще тут только праздношатающихся зомби по ночам не хватало. Вон, в практике генерала Бережного был случай, когда такой вот при жизни одержимый мертвец попытался встать и прогуляться среди бела дня, что вообще уже ни в какие ворота не лезет. Спас положение простонародный русский богатырь в унтер-офицерском звании, обезглавивший чудовище ударом хорошо отточенного лопатного штыка[2]2
  Случай описан в романе «Низвержение Зверя».


[Закрыть]. Вот и вы тоже поступайте таким же образом, не дожидаясь самых негативных явлений. В каждой сказке, знаете ли, есть только доля сказки, а все остальное – это хорошо позабытая стародавняя быль.

– Ну, если зомби, Сергей Сергеевич, то тогда все понятно, – с серьезным видом кивнул Дроздовский. – Исполним всю процедуру в соответствии с вашей инструкцией. Разрешите выполнять?

– Выполняйте, – сказал я и посмотрел на то место, где недавно от женского элемента в полосатых платьях яблоку было негде упасть, а теперь мощеная брусчаткой площадка была абсолютно пуста.

Ну что ж, значит, пора сворачивать здесь свою деятельность и, пустив в ход резервы, одновременно навести порядок на других бойнях, только уже без такой особой помпы, как десантирование с челноков и «Шершней». Штурмоносец со всей моей командой тоже можно отправлять в Тридесятое царство – тут мы будем действовать исключительно вдвоем с Коброй, ибо от Птицы и Анастасии в условиях аврала толку не особо много, а Колдуну еще предстоит произвести инициацию Линдси (как говорится, чем скорее, тем лучше). А еще требуется запросить у орбитальной сканирующей системы информацию об эшелонах с двуногим товаром на момент уничтожения демона находившихся на перегонах, и об их текущем состоянии. Может, где-то произошло крушение и нужна помощь, а может, паровозы просто остановились, потому что некому стало кидать в топку уголь. И тут тоже нужна наша реакция. Одним словом, работы на ближайшее время будет невпроворот.

Восемьсот девяносто пятый день в мире Содома, около полудня, Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Мудрости

Девушка Руби, около семнадцати лет от роду, магиня огня седьмого уровня в фазе роста, воспитанница Мэри Смитсон и ученица Ники-Кобры

Я сидела перед зеркалом и смотрела на своем отражение. Это занятие успокаивало меня, давало привести мысли в порядок. Привычные запахи и звуки влетали в окно, и меня охватывала радость – оттого, что я ДОМА. То есть там, где мне хорошо. Где я нужна. Где меня ценят, любят, заботятся обо мне. Где я – Человек.

Мне нравилось мое отражение. Нравились рассыпанные по округлым плечам пышные темные волосы, отливающие золотом, зеленые глаза с черными длинными ресницами, пухлые губы, чуть вздернутый нос. А ведь раньше, в прошлой жизни, еще там, в своем мире, я даже не задумывалась о том, красива ли я. Зачем? Все равно я с самого рождения была обречена на безвременную смерть… Нам твердили об этом каждый день, мол, вы нечистые, ибо так сказал Великий Пророк, а потому умрете в страшных муках, когда вам исполнится четырнадцать лет. И это знание делало нас безразличными к своей внешности. Все равны перед смертью – и красавицы, и дурнушки. ТАМ мы не оценивали друг друга по внешности. Мы все были похожи друг на друга… Общая судьба сделала нас неотличимыми друг от друга. И когда я иногда пыталась вспомнить лица своих подруг, то у меня это не получалось, как я ни старалась. Я помнила только их имена… И, может быть, цвет волос. Но не лица.

И сейчас я вглядывалась в собственные черты, пытаясь найти в них отпечаток моего мира. Его не было. Не было тоски и обреченности в глазах. Не было опущенных плеч, сжатых губ. На меня из зеркала глядела почти взрослая девушка, уверенная в себе и в будущем, познавшая доброту и любовь окружающих, свободная, всем довольная, умная и энергичная. После того случая, когда тетушка Анна чуть не погибла, пытаясь разобраться в моем прошлом, я сама пошла и попросила Дима установить мне полную версию русского языка. И тут оказалось, что мои просьбы тоже имеют значение, а не только пожелания тетушки Мэри, хотевшей, чтобы я общалась только с ней. С той поры я устремилась в новую жизнь – так же, как взлетает в небо птица, выпущенная из клетки. Устанавливая язык, Дим обнаружил у меня способности к магии Огня, и тогда я оставила тетушку Мэри, поступив в ученицы к самой мисс Кобре, а ридикюль за моей прежней опекуншей стала таскать бывшая мясная остроухая. Моя наставница, конечно, суровая девушка, но для своих у нее сердце всегда на рукаве. Главное, ее не огорчать, и все будет нормально. С командиром я виделась только случайно, потому что мы существовали в разных плоскостях, но в Тридесятом царстве все было пронизано обаянием его личности, и я тоже пропиталась им от подошв ног до макушки.

Однако, те девушки, перед которыми я сегодня произносила речь – они были другими. Такими же, как я когда-то…

Я думала о том, что вот и мне довелось сыграть свою роль в том великом деле, на которое решился наш любимый командир. И я радовалась этому, понимая, как это важно. Я гордилась собой. Но вместе с тем давно забытые чувства оживали во мне… И я должна была с ними справиться. Потому что они причиняли мне боль. Мой мир! Ускользнув из него, я даже и не задумывалась о том, что там осталось множество моих сестер, подруг, обреченных на смерть. И уж тем более мне никогда не приходило в голову, что тот мир можно спасти… Я хотела о нем забыть, и почти забыла. Я словно бы родилась заново. И моя прошлая жизнь представлялась мне тягостным жутким сном, который больше не повторится. Тогда я не знала, что это дело не забыто моим Командиром, а только поставлено на полку до особого распоряжения Свыше. И день, когда это распоряжение, наконец, поступило, однажды все-таки настал, и это стало для меня неожиданностью.

Когда Командир сказал, что я отправляюсь с ним в мой родной мир, поначалу все во мне воспротивилось этому. Призраки прошлого восстали передо мной, и забытый ужас зашевелился в душе. Опять увидеть ВСЕ ЭТО?! Но я понимала, что с Командиром не спорят, а какая-то часть меня даже возликовала. Это была та часть, которая жаждала проявить себя, совершить что-то важное и значимое. А чтобы это совершить, мне требовалось преодолеть себя, столкнувшись лицом к лицу со своим забытым кошмаром. И я с готовностью и воодушевлением отправилась с Командиром туда, где от меня могло зависеть многое.

И не пожалела об этом. Когда Командир и Наставница ударили по причине всех наших бед самым разрушительным оружием, какое только может быть, моя душа возликовала. Это был момент радости, момент очищения, момент освобождения от всего того, что тянуло руки из прошлого, пытаясь схватить меня за ноги. Глядя на то, как удар градиента «Хаос-Порядок» (мне такой мощи не достичь никогда) выжигает гнездо наместника врага рода человеческого, я испытала такое чувство, будто взлетаю в небо без крыльев. Это было просто восхитительно! И потом, когда мне надо было держать речь перед несчастными, которых мы спасли на самом пороге бойни, все прошло легко и просто, хотя первоначально я думала, что у меня не получится связать и двух слов. Это действительно были мои возлюбленные сестры; когда-то я была такой как они, а теперь им предстояло стать такой как я.

И вот сейчас, сидя перед зеркалом, я думала: кто, как не я, смог бы убедить их последовать туда, где ждало их спасение? Я знала, как разговаривать с ними. Я росла с ними, мы все были как родные друг другу, потому что роднила нас общая судьба – одна для всех. Пусть не с ними, этими конкретными девушками, но с точно такими же – с теми, лиц которых я не помню. А значит, для меня они – те же самые. И бойня была та же самая, пропитанная тошнотворно тяжелым запахом ужаса и безнадежности, накопившимся за десятилетия… Словно я вернулась именно в тот момент, когда и я стояла среди своих подруг, объятая неизбывным ужасом неотвратимости…

О, этот ужас неотвратимости… Он обматывает тебя своими липкими путами, и все внутри тебя сжимается в комок, и тогда острее становятся запахи и звуки – жизнь в своих последних мгновениях становится так сладка, так ослепительно прекрасна; ты вдруг с изумлением осознаешь, какое это счастье – просто дышать…

Но движется шеренга, и вот тебя, уже голую, вымытую из шланга и остриженную под ноль бьют дубинкой по голове, ты теряешь сознание и, приходя в себя, осознаешь, что висишь вниз головой на транспортере, а где-то впереди твои подруги уже дергаются в предсмертных муках и алая кровь брызжет из перерезанных артерий. Там, впереди, через строго определенный промежуток времени в руке мясника взлетает вверх нож, и каждый такой взмах означает чью-то завершившуюся жизнь. Нечто завораживающее есть в этой ритмичной размеренности, и ужас неотвратимости столь непереносим, что каждая из нас думает: «Скорее бы уже!». Чтобы ничего не чувствовать. Ни о чем не думать. Не испытывать больше ни страха, ни боли… Небытие… Избавление… Сладкий вечный сон… Но только не Бездна. Бездна пугает больше, чем Небытие. В ней – неизвестность. И этим она страшней ножа мясника. Хищным оскалом она маячит в сознании, готовая затянуть, поглотить, стоит только задержать на ней мысленный взгляд…

Чем ближе нож, тем шире улыбается Бездна.

Я знала, что Бездна, уже не как страшный сон, а как самая отчетливая явь, приходит к каждой из нас, когда мы видим ухмыляющуюся бородатую рожу мясника и окровавленный нож в его руке. Я просто это знаю. Ведь все мы одинаковые. И все боятся Бездны – необъяснимо, безотчетно. Чем ближе наше четырнадцатилетие, тем чаще она приходит к нам во снах и зовет к себе, зовет, зовет… И эта Бездна пугает нас больше, чем нож мясника. Она – нечто непонятное, странное, с чем мы никогда не сталкивались и о чем нам никто не мог рассказать. В то время как все мы знали заранее свою судьбу, и нож, который перережет нам горло, являлся для нас ожидаемым. Мы думали о своей смерти каждый день своей осознанной жизни. Смерть была рядом с нами как что-то привычное и обыденное. Она нас не пугала так, как пугал нас именно момент смерти… тот момент, когда ты еще все чувствуешь и все осознаешь, но жизнь вытекает из тебя, унося безвозвратно все твои воспоминания, привязанности, мысли, впечатления… Мы бессчетное количество раз воображали это себе. Но с Бездной мы не были знакомы…

Тогда у меня оставались доли секунды. Я набралась решимости и, чудовищным усилием преодолев внутреннее сопротивление, заглянула в Бездну. Там был мрак – чернее самой черной ночи. Но он был живой. Он шевелился, ворочался, он что-то шептал… Я слышала его тихий зов. И когда я поняла, что он живой, я просто прыгнула в него… Без раздумий, без сомнений. И тут же исчезла бойня, и все исчезло. Не было больше под моими ногами опоры. Заглоченная Бездной, я стремительно неслась в пространстве по узкому туннелю. Что это туннель, я видела именно сознанием, а не глазами. Это было так странно и удивительно… И я совершенно забыла про свой страх. Его просто не было. Я вообще ни о чем не могла думать в тот момент. Сколько это продолжалось? Странно, но мне трудно сказать. Может, несколько секунд, а может, и часов. Внутри Бездны я потеряла способность осознавать время, словно бы оно перестало существовать. И вот мрак исчез, и у меня было чувство, будто я проснулась: я лежала на берегу реки, и надо мной шумели деревья… Так я оказалась в совершенно незнакомом месте. И я возблагодарила Бездну за то, что помогла мне спастись от смерти.

Уже потом, когда моя жизнь приобрела какое-то подобие упорядоченности и я окончательно убедилась, что никакой нож мясника мне больше не грозит, я много размышляла о Бездне. Но так и не поняла, что это такое. Единственное, что мне стало ясно, это то, что она приходит к нам во сне, когда мы начинаем осознавать неизбежность своей гибели и нас начинает одолевать смертный страх. А в минуты крайнего отчаяния, когда мы стоим на краю Небытия, когда сильно хочется жить, она приходит к нам и наяву.… Мы сами, своим магическим талантом, зовем эту Бездну, не осознавая этого. Зовем как последний невероятный шанс к спасению, а потом в ужасе отворачиваемся от нее, предпочитая быть сброшенными в Небытие, чем добровольно нырнуть во Мрак…

И тогда, когда я стояла перед этими внимающими мне девушками и женщинами, я знала, что все они уже видели Бездну. Почему же больше ни одна из них не решилась прыгнуть в клубящийся мрак, который на самом деле есть спасение? Ни одна…

Мир Мизогинистов, 27 июня 2020 года, вечер, бывшее Царство Света, женский репродукционный лагерь в Шантильи (35 км к западу от Шайнин-Сити)

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Три дня и две ночи мы с Коброй серыми саврасками метались по территории бывшего Царства Света, открывая порталы для ввода в города и селения подразделений своей армии, которые должны были встать там стационарными гарнизонами. По всем местам, где орбитальное сканирование обнаружило присутствие населения, были разведены постоянные и временные гарнизоны. И в некоторых глухих углах, в основном к западу от Миссисипи, нас ждали сюрпризы. Небольшие поселения в укромных местах оказались незаконными, и проживающие там полудикие мужчины и женщины никогда не подчинялись власти демона. Но на общем фоне это были чистые слезы: три с половиной тысячи человек общей численностью. При этом я распорядился не оставлять гарнизонов на месте юношеских лагерей для мальчиков, а также в военных городках «воинов света». Оттуда требовалось только забрать немногочисленный женский контингент да отдать негритянской обслуге приказ отрезать бывшим хозяевам головы и захоронить тела в глубокой могиле. И выполняли негры этот приказ, надо сказать, с полным удовольствием.

Другой нашей задачей был перехват поездов с двуногим скотом, спешащих в сторону боен, а также морских судов с живым товаром в Мексиканском заливе и Атлантическом океане, идущих в порты Царства Света. При этом я распорядился игнорировать транспорт, движущийся в обратном направлении, ибо неживой груз на данном этапе меня не интересовал. В море большие десантные челноки перехватили все корабли с живым товаром, дрейфовавшие без руля и без ветрил. Несчастные женщины и не потерявшие разумения негры-матросы эвакуировались по воздуху, а пустая посудина оставалась игрушкой ветра и волн. Ну нет у меня даже нескольких призовых команд, чтобы приводить эти корабли в порт. Другие суда с иностранными экипажами, которые продолжали целенаправленно идти в порты Царства Света, мы пока не трогали, намереваясь разобраться с их грузом и командами по прибытии. Правила прямо на причале сажать на кол работорговцев и рабовладельцев я не отменял.

Но то, что мы увидели во время этих метаний, произвело на нас удручающее впечатление. Но еще сильнее был шокирован сопровождавший нас старина Роберт. Мертвая страна… И таковой она стала уже давно. А для чего демону города, за исключением столицы, портовых и промышленных центров? Да и те поселения, что не были заброшены за более чем полтора века демонического владычества, выглядели изрядно обветшалыми и какими-то депрессивными; большую часть их жителей составляли чернокожие рабы обоих полов, занятые на основных работах, при этом бледнолицые «воины света» исполняли обязанности администраторов, надсмотрщиков и охранников. Не страна, а один сплошной концлагерь.

Так что я напрасно беспокоился по поводу крушений на железной дороге. В поездных бригадах машинист и его помощник были низкоранговыми «воинами света», а вот пара кочегаров на каждом паровозе являлись чернокожими – поэтому по факту ни одной железнодорожной катастрофы или даже простой аварии не произошло. Увидев, что их белые масса каюкнулись, кочегары потихоньку стравили пары, остановили поезда и принялись ожидать распоряжений от вышестоящего руководства, в смысле того, что бедным неграм делать дальше. Их на это дрессировали: в любой непонятной ситуации ожидать начальственных указаний. И не было никакой разницы, приезжало это начальство вдоль путей на пароконной бричке или прилетало на паре «Шершней» (больше и не надо). Главное, что это были белые люди, имевшие при себе оружие – они знали, что в такой ситуации делать, и сразу начинали уверенно отдавать распоряжения.

Первым делом прибывшие отрезали головы бородатым охранникам и машинистам (противозомбические мероприятия). Потом они выводили из вагонов плачущий контингент и переправляли его через портал в Тридесятое царство, присовокупив к общей компании обоих кочегаров. Там этих бедных черных мужчин ожидал сытный обед, а также беседы с магами истины и магами жизни: первые выясняли все подробности их жизни в Царстве Света (только на первых порах, потом это стало неинтересно), а вторые определяли, насколько демон контролировал эту часть населения, и устанавливали наличие-отсутствие магических привязок, отворотов, приворотов и прочей порчи. А то мало ли…

В результате выяснилось нечто весьма интересное… не совпадавшее с тем, что ожидалось первоначально. Получалось, что черные рабы были самыми свободными людьми в этом Царстве Света, ибо демон, впитавший презрение к чернокожим от своих первых реципиентов, не покушался на их внутреннюю сущность. Мол, не люди это вовсе, а только на них похожи.

При этом, как выяснилось при осмотре магами жизни тел бородачей в черных одеждах, срок жизни среднестатистической мужской особи колебался между тридцатью и сорока годами. Вероятно, причиной этого было неотвязное внимание демона к своим марионеткам, но не последнюю роль сыграли общая антисанитария и отсутствие медицинского обеспечения. При этом, общаясь с бывшими рабами, мы получили неоспоримые свидетельства того, что при жизни даже низкоранговые «воины света» обладали вполне выраженной человеческой индивидуальностью, напоминая скорее религиозных фанатиков в крайней форме, чем запрограммированных биороботов. И это тоже было загадкой – в таком случае становилась непонятной причина столь массового и необратимого выпадения в осадок всей взрослой мужской части бледнолицего населения Царства Света.

Картина прояснилась после обследования нескольких специальных лагерей, где содержались мальчики в возрасте от семи до четырнадцати лет. Если младшие дети, лет до десяти, выглядели нормальными, но чрезмерно озлобленными, вследствие пропаганды, детьми, то старшие возраста, особенно тринадцати-четырнадцатилетние демонстрировали те же признаки, что и взрослые «воины света», только по большей части не в летальном варианте. Одни, как взрослые, выпали в осадок, и с этим ничего поделать было нельзя. Другие вели себя как тихие или агрессивные безумцы, были совершенно неконтактны, при этом не теряя сознания и сохраняя некоторую толику соображения. Третьи сохранили частичную контактность, но при этом их умозаключения были существенно искажены. Четвертые, сохраняя в общем нормальное мышление, впали либо в агрессивное возбуждение, либо в тихую депрессию. И только ничтожное меньшинство мальчиков-подростков не демонстрировали никаких признаков отклонения от общечеловеческой нормы.

Причина у таких «чудес» была одна, просто вызванный ею процесс находился на разных этапах развития. И за ее поиск взялись маги разума с медицинским уклоном. И в первых рядах оказалась молодая жена Колдуна, после инициации проявившая акцентированный талант именно к этому роду деятельности. Ее супруг с гордостью заявил мне, что у его Лидуши, мол, девятый ранг, и при этом ей есть куда расти. Вот тебе и влюбленная соплюшка с острым носиком и светлыми зеленовато-карими глазами… Талант, однако. А быть может, в дополнение к врожденным способностям нашей неофитке помогло то, что она была плоть от плоти и кровь от крови этого мира, а потому чувствовала и понимала его особенности даже лучше своих более опытных коллег… Но, как бы то ни было, наша счастливая новобрачная оказалась на высоте.

Это именно она выяснила, что в ходе полового созревания у мальчиков сущность демона берет на себя контроль над всей умственной деятельностью, занимая в ней центральное положение (у девочек в это время формируются магические способности). С одной стороны, через этот центр от демона передаются императивные побуждения, с другой, если вселившуюся сущность попытаются изгнать при помощи обрядов экзорцизма, то на выходе получится человек-растение, что мы и наблюдали по факту на примере «воинов света», когда демон оказался ликвидирован. Так что, если все идет «как обычно», то перед нами будет конкретно и здраво рассуждающая личность, фанатично преданная своему Великому Пророку. И лишь когда на подкорку через центр контроля поступает то самое неодолимое императивное побуждение, «воин света» вдруг срывается с катушек, превращаясь в нерассуждающего кровожадного зверя. Видимо, помимо таких женщин, как Джессимин Харелл, в истории Царства Света были и мужчины-отступники, чьи имена не сохранила история, и таким образом демон пытался предотвратить потенциально предательство со стороны своей паствы.

Получив от Линдси четкий и конкретный рапорт по этому вопросу, я распорядился всех мальчиков, для кого еще возможно возвращение к нормальной жизни, отделить от основной массы, а со всеми прочими поступить как с взрослыми «воинами света», ибо ни магических, ни естественно-научных методов обращения вспять распада личности не существует. Но даже после этой выбраковки неизлечимых у меня на руках оказывается примерно двенадцать с небольшим миллионов детей школьного возраста, которых требуется не только обувать, одевать и кормить, но и сажать за парты, чтобы учить разумному, доброму, вечному. От того, как мы организуем учебно-воспитательный процесс, зависит, каким будет созданное мною государство через пять, десять, двадцать (и так далее) лет. У товарища Сталина, когда он затевал свой ликбез, все получилось, и у меня тоже получится, не может быть по-другому. Но, с другой стороны, подумать только – двенадцать миллионов детей (девочек в полтора раза больше, чем мальчиков), у которых ни папы, ни мамы, одна сплошная казарма условного суворовского училища. У меня пока учебный процесс организован для двенадцати тысяч подрастающих остроухих, взятых мной из питомников, плюс вечерняя школа для взрослых – и вот теперь этот масштаб требуется увеличить тысячекратно. И это при том, что остроухие – это идеальные ученицы, и учителя, прибившиеся ко мне со стороны (в сорок первом году собрал все что смог с оккупированной территории СССР), на них не нарадуются.

Но при этом я понимаю, что воспитать настоящих людей из этих маленьких зверят, чьи души искалечены демоном – моя первоочередная задача, требующая для своего решения от трехсот до шестисот тысяч педагогов, что составляет население немаленького города. Для младших школьных возрастов детей обоих полов необходимы педагоги-девушки, а для всех остальных желательны брутальные мужчины с боевым опытом. Девочкам старшего возраста тоже необходимы, как минимум в роли классных наставников, именно мускулистые красавцы с ореолом настоящего героя, чтобы у них правильно сформировался образ лица противоположного пола, пригодного для завязывания личных контактов. Но вот откуда взять такую прорву учителей, ума не приложу… Для сравнения, могу сказать, что от трехсот до шестисот тысяч штыков во времена Великой Отечественной войны могли составлять войска от двух до четырех фронтов сразу.