Текст книги "Сценарист"

10:47

Это было маленькое кафе в Камергерском переулке. Крохотная комната, два окна и несколько круглых столиков, за которыми сидели несколько молодых людей. Ася и ее собеседник заняли столик в углу. На столике стояла заказанная им для нее чашка кофе, к которой она не притронулась. Она смотрела на этот кофе, не решаясь взглянуть на своего собеседника. Время от времени она приподнимала голову и глядела на его аккуратную седую бородку. Но так, чтобы посмотреть в глаза – нет, этого она не могла.

– Значит, говоришь, опыта работы у тебя нет?

– Нет.

– А образование? Ах да, ты же говорила, филфак. Родители?

– Я живу с бабушкой.

– Парень есть?

– Нет.

– С молодыми девушками есть такая засада. Берешь их на работу, а они норовят забеременеть и выйти в декрет. Сразу хочу предупредить – у нас этот номер не пройдет. По трудовой мы не оформляем. Если залетишь – сразу выгоню.

– Я понимаю.

Мирон злился.

Ему нравилась эта девушка. Нравилась ее скромность и неиспорченность. Она была похожа на его дочь, которая сейчас училась в Питере. Мысль о том, что его Тамара может сейчас проходить собеседование у какого-нибудь такого же питерского козла, убивала его.

Он ненавидел себя и от этого еще больше злился на Асю.

– Продай мне эту чашку кофе.

– Что?

– Какое слово тебе непонятно? Продай мне твою чашку кофе.

Ася посмотрела на чашку. Потом на Мирона.

– Продавай, – приказал он.

– Это хороший кофе, – неуверенно сказала она.

– Так. Дальше. Продавай, не останавливайся.

– Он горячий. В меру сладкий. В нем есть сливки. Сливки полезны для здоровья.

– У меня непереносимость лактозы.

– Извините, я ошиблась. Это кофе без сливок.

– Ты меня обманываешь сейчас?

Он взял чашку и понюхал.

– Нет. В нем правда нет сливок, – сказала она.

– А почему ты сначала сказала, что в нем есть сливки?

– Не знаю.

– Врать клиенту нельзя. Если тебя поймают на лжи – сделки не будет. Продавай дальше. Какие преимущества товара?

– Кофе даст вам энергию на целый день. Взбодрит. Вы сразу почувствуете прилив сил.

– Так. Хорошо. Почему я должен купить кофе именно у тебя?

– Потому что мне нужны деньги.

– Мне плевать, что тебе нужно.

– Потому что мой кофе лучше, чем у других…

– Чем докажешь?

– Мой кофе – вот он, а другая кофейня в километре отсюда. Зачем далеко ходить.

– Вот это было хорошо.

– Спасибо.

Она способная. Пока все сыро, но это дело тренировки. Продавать она может.

– Продажи – это образ жизни. Ты уверена, что хочешь жить этой жизнью?

– У меня нет выхода. Мне нужна работа.

Он взял бы ее на работу. Ей-богу. Если бы ему действительно нужен был продавец, он бы ее взял. Голод – лучший учитель и мотиватор. Девушки более способные и старательные, чем парни. Она никогда не прогуляет, не опоздает, не уйдет в запой. Она будет работать как зверь и станет опорой компании. Все продажи будут держаться на ней, и она даже не будет это понимать. Будет пахать год за годом, принося деньги в компанию. Если хозяин не дурак, он будет сдувать с нее пылинки.

Но это будет другой хозяин. Настоящий. Не он.

Для работы, которую ему нужно сделать, она не годилась. Для продаж – может быть. Но для того, чтобы отнести ноутбук с бомбой туда, куда ему нужно, – нет.

Если он сделает это, если он возьмет ее – он будет жалеть об этом всю жизнь. Он будет вспоминать это кафе, этот круглый столик, ее дурацкую застиранную белую блузку и то, как она продавала ему чашку кофе.

Он себе этого не простит.

А самое скверное – он чувствовал, что это может как-то повредить его дочери. Все в этом мире связано, и если он станет причиной гибели девушки, похожей на его Тамару, невидимая нить, протянувшаяся от него до Санкт-Петербурга, оборвется и с Тамарой случится что-то плохое. Он не хотел продолжать думать в этом направлении, но мысли его снова и снова возвращались к Тамаре.

Поэтому – нет.

– Слушай, – начал он, и у нее оборвалось сердце. Она не могла поверить, что это происходит снова. Она опять не прошла собеседование. Опять…

– Ты мне нравишься. Правда нравишься. Но…

– Пожалуйста, – она почти плакала, – мне нужна эта работа. Я не могу вернуться назад и сказать бабушке, что меня не взяли.

– Слушай меня. Ты хорошая девчонка, и ты найдешь себе нормальную работу. Но мне нужен крепкий мужик с яйцами.

Неправда. Ему нужна именно такая девушка, как Ася. Мужик с красной сумкой вызовет подозрения. А девушка, скромная девушка в белой блузке – самое то, что надо. Ася подходила идеально.

– Просто ты не подходишь именно мне.

Но если он ее не возьмет, это тоже будет проблема. У него осталось не так много времени. Где он возьмет другую такую же дуру? У него нет времени, чтобы искать. Он не может обратиться в кадровое агентство – такое обращение оставит след, и вечером, когда бомба взорвется, личность террористки будет установлена и на него выйдут за пять минут.

Он и сейчас рисковал. Кто-то из посетителей кафе или официантов мог запомнить их, и вечером, когда фото девушки покажут в новостях, они могут вспомнить, что она сидела утром в этом кафе и разговаривала с седобородым мужчиной.

Он не имел права так подставляться.

Он должен был встретиться с нею в машине. Но в машине… в машине на заднем сиденье лежал Ярослав. Лежал и уже начинал разлагаться. Запах чувствовался в салоне.

Он должен как можно скорее убраться отсюда и избавиться от трупа. И желательно сделать это незаметно. На это тоже нужно время. А времени у него нет.

Он не может сейчас заниматься ничем другим до тех пор, пока не найдет того, кто возьмет красную сумку, лежащую в машине, и купит билет на самолет.

– Ты хоть представляешь, что такое торговая фирма?

– Нет, но я приспособлюсь. Я научусь.

Только что они сидели в кафе, вокруг шумел город. А теперь города не было, стены кафе стали картонными, а люди превратились в плоские силуэты. Ее в очередной раз выбросили из жизни. Показали ей, что она не годится для того, чтобы стать полноценным членом общества. За что? За что? За то, что она просидела все эти годы в средневековой Испании? За то, что год за годом пряталась от этой жизни? За это ее наказывают? За то, что она не смотрела новости, не нюхала клей и не гуляла вечерами по улицам, где такую девушку, как она, в любой момент могли насадить на нож или на член?

– Ничему ты не научишься.

Да господи боже мой, чему там учиться? Выучить два скрипта продаж и скрипт закрытия возражений. Это даже инфузория туфелька может выучить, не то что девчонка, которая одним махом закинула себе в голову весь испанский язык с его Дон Кихотами и Дульсинеями.

– Ничему ты не научишься. Продажи – это нечто среднее между армией и концлагерем. Отдел продаж – это банда, в которой каждый сам за себя. Там каждый готов подгадить другому, только чтобы поднять свои показатели и получить бонус.

– Я справлюсь.

– Не справишься!

Конечно, она справится. Все эти альфа-самцы ломаются на третий день в продажах. И лишь такие девчонки всегда идут до конца, работая по 12 часов в сутки на холодных звонках и не теряя энтузиазма к концу рабочего дня.

– Отдел продаж – это мат, жеребятина, приставания. Если ты не уступишь – твою жизнь превратят в ад. Если уступишь – тебя сделают шлюхой всего отдела. Когда ты не будешь звонить по телефону, все остальное время твой рот будет занят, и далеко не разговорами.

Господи, да что такое он несет!

– В лучшем случае кто-нибудь из парней положит на тебя глаз и возьмет тебя под защиту. Но и в этом случае он не будет твоим парнем. Ты для него будешь просто шлюха с работы. Если он захочет поделиться тобой с каким-то особо важным клиентом – он это сделает не задумываясь.

Она молчала. Он попал в точку. А теперь он должен сказать ей что-нибудь обнадеживающее.

– Попробуй найти работу в госструктурах. Там мало платят, но там более-менее стабильно. Не нужно тебе идти в бизнес. Тебя там сломают.

Конечно нет. Ей нужно идти в бизнес. Это определенно ее. Он ясно видел, что любой отдел продаж будет бегать по ее поручениям через три дня после ее появления.

– Возьмите меня на испытательный срок – сказала она. В ее глазах блестели слезы, – испытайте меня. Дайте мне поработать неделю бесплатно. Вы увидите, что я могу.

Черт. Еще немного, и он сдастся.

Нельзя, нельзя ей уступать. Она идеально подходит для этой работы. Если она возьмет его красную сумку – что бы ни случилось, она будет там, где она должна быть в 19:34.

И умрет вместе со всеми людьми, которые должны будут умереть.

Но он уже мысленно связал ее с Тамарой. Он уже решил, что если он ей уступит, то что-то плохое случится с его дочерью.

Глупое суеверие.

Станешь тут суеверным, когда в этом мире не за что больше зацепиться, кроме как за суеверие.

Тамара такая же упрямая, как эта девчонка. Живет с каким-то питерским парнем, работягой. У его родителей трешка в центре. Конечно, сегодняшний Петербург – не самое подходящее место для молодой девушки, но она так захотела.

Он встал.

– Извини.

Это все, что он может для нее сделать.

Это самое большее, что он может для нее сделать.

Ты еще молодая, тебе жить. У тебя все будет хорошо. Ты умная, красивая. Ты найдешь себе работу. Ты еще слишком молодая, чтобы умирать. Твоя бабушка должна побывать на твоей свадьбе, тебе нужно испытать радость любви, материнства.

Ты должна повидать мир.

Живи, девушка в белой блузке.

Выйдя из кафе, он задумался. Почему он так поступил? Что сделало эту девушку так похожей на Тамару? И тут же ответил сам себе. Да белая блузка же!

На той фотографии, которую Тамара ему прислала весной, с выпускного, она была в такой же белой блузке. Если бы девушка была одета по-другому, он бы смог справиться с собой.

Он бы сделал все по плану.

Теперь ему нужно искать другую девушку. И делать это быстро.

Часики тикают.

Тик-так. Тик-так.

10:59

Глеб выпал в тихий арбатский переулок, как горошина из прохудившегося мешка. Валентин приказал ему ехать в гостиницу и ждать там. Сколько у него есть времени до того, как о подписанном им договоре станет известно наверху? Все будет зависеть от того, что сейчас будет делать Валентин. Когда он нанесет удар. Конечно, у него все давно продумано и подготовлено. Он предусмотрел абсолютно все. Включая Аделаиду. Нашел какую-то шлюху, которая сыграла для него роль его жены. Все рассчитал правильно. Все предусмотрел.

Какой ему достанется куш? Если считать цементный завод в Самаре, то потянет на два миллиона долларов. Очень неплохо. А он предупреждал их о том, что в Москву лучше не соваться. Конечно, они всё лучше знают. Вот теперь пусть расплачиваются. Ему все равно на кого работать.

Послышался хлопок, и небо как будто на мгновение пошатнулось.

Глеб обернулся и увидел рядом машину. Это была «Скорая». Боковая дверца была открыта, там сидела Аделаида и махала ему рукой.

– Иди сюда!

– Что?

– Иди сюда, скорее, садись!

– Что ты здесь делаешь?

– Все потом!

– Почему ты на «Скорой»?

– Долго объяснять! Скорее!

Он сделал несколько неуверенных шагов к машине. Аделаида схватила его за руку и рывком втащила его внутрь. Откуда у нее взялась такая сила?

– Нам нужно срочно бежать из страны. Он все знает.

За рулем сидел молодой парень с панковским ирокезом на голове. Черная футболка и руки все в татуировках.

– Гони! – крикнула Аделаида, и машина сорвалась с места.

– Подожди, – попытался объяснить ситуацию Глеб, – мы поговорили с Валентином. Он пообещал помочь мне. Спрятать меня…

– Он тебя обманул. За тобой уже охотятся.

– Кто?

– Тебе лучше не знать. Я увезу тебя.

– Куда?

– Неважно. Подальше отсюда. Пока они не перекрыли аэропорты.

«Скорая» с включенной мигалкой мчалась по городу. В салоне играл хеви-метал, парень с ирокезом крутил баранку и во все горло подпевал. А сзади, на кожаном лежаке, сидели, обнявшись, Глеб и Аделаида и целовались.

Вкус поцелуев отдавал кровью.

Визг тормозов. «Скорая» остановилась неподалеку от аэропорта. Парень с ирокезом выключил музыку и повернулся:

– Мне дальше нельзя. Дальше сами.

И улыбнулся, открыв щербатый рот. То ли выбили в драке, то ли сами сгнили и выпали от постоянного курения, плохого питания и отсутствия привычки к соблюдению кислотно-щелочного баланса.

Они выпрыгнули из машины и побежали, лавируя между припаркованными такси и пассажирами, которые высаживались, выгружали сумки из багажников и тащили, катили, волочили их в сторону аэропорта.

Они пробежали через полупустой зал, нашли нужную стойку регистрации. Подали паспорта, получили посадочные талоны.

Автобус отвез их к самолету. Аделаида села у окна. Глеб крепко держал ее за руку, пока самолет взлетал.

– Что с нами будет дальше? – спросил он.

– Все будет в порядке.

Все было в порядке.

Они сделали пересадку в Риге и к утру следующего дня прилетели в Милан. Здесь у Аделаиды были какие-то друзья. Они помогли с жильем и с документами. Аделаида поступила в местный университет на искусствоведческий факультет. Глеб некоторое время сидел без работы, потом начал делать небольшой бизнес, связанный с ремонтом жилья. Сначала дела шли не очень, но когда появились отзывы довольных клиентов – заказы пошли. Фирма расширилась. Через три года у Глеба было около сорока человек, и он начал присматриваться к подрядам мэрии на строительство.

Они никогда не вспоминали о прошлом. У них было достаточно денег для того, чтобы путешествовать по всему миру, но никогда им не пришло в голову съездить в Россию. Такой страны для них больше не существовало.

Иногда Глеб думал о том, что его, возможно, ищут. И, возможно, Милан – это слишком близко от России, стоило бы выбрать место подальше. Как насчет Бразилии или Австралии? Но нет, почему-то он был уверен, что здесь они в безопасности.

И у Валентина, и у его бывшего босса было чем заняться и без него. Они делили бизнес, делили сферы влияния. Никому не нужен был бывший менеджер. Сбежав и спрятавшись, он потерял свою ценность. Его это вполне устраивало.

Ему было для чего теперь жить.

Они вместе с Аделаидой смотрели телесериалы и читали вслух книги. Они гуляли по городу и допоздна сидели в кафешках. Они покупали новую одежду и мебель. Они ни в чем себе не отказывали. И, конечно, они любили друг друга каждую ночь. Каждую ночь – как в первый раз. И каждую ночь – как в последний раз.

И они вели эти глупые разговоры влюбленных.

– Ты меня любишь?

– Да. Я тебя очень люблю. А ты меня любишь?

– Да, очень.

– А ты любишь меня больше всего на свете?

– Да, я люблю тебя больше всего на свете.

– Больше жизни?

– Конечно, я люблю тебя больше жизни.

– Ты боишься меня потерять?

– Что за разговор! Я не могу тебя потерять.

– Мы всегда будем вместе?

– Всегда.

– Всегда-всегда?

– Всегда-всегда.

– А если я заболею и умру?

– Я позову врача, и тебя вылечат.

– А если это будет неизлечимая болезнь?

– Тогда я буду страдать вместе с тобой и застрелюсь у твоей постели после того, как ты умрешь.

– Нет, я не хочу, чтобы ты умирала. Я хочу, чтобы ты жила.

– Тогда не болей.

– Хорошо, не буду.

– Пообещай мне.

– Обещаю.

Небо над Миланом меняло свои краски, как фрески Леонардо под влиянием столетий. Был год, когда небо было синим. Потом оно стало серым. Потом коричневым. Потом красным. Потом черным. Потом снова синим.

Аделаида родила девочку, ее назвали Марией. Они переехали в двухэтажный особняк в престижном районе и были очень счастливы.

Однажды, возвращаясь домой, Глеб увидел своего отца, стоящего на пороге его дома.

– Папа, что ты тут делаешь? – удивился Глеб.

Отец протянул ему руку. В руке были смятые купюры.

– Я ничего не понимаю в этих деньгах. Сосчитай. Мне нужно сто сорок четыре рубля.

Глеб взял деньги. Начал считать. Но оказалось, что это доллары, евро и рубли вперемешку. Нужно было перевести все деньги в одну валюту, чтобы понять, сколько это будет в сумме. Он никак не мог вспомнить курс. Кроме того, среди купюр оказались старые трамвайные билеты и фантики от конфет.

– Папа, я не знаю, сколько здесь, – в отчаянии сказал Глеб.

– Тогда я пошел, – сказал отец.

– Куда? – спросил Глеб.

– На почту. Ты идешь со мной?

Глеб увидел многоэтажное здание с надписью «Почта», стоящее на месте его дома.

– А куда делся мой дом?

– Он там, – сказал отец и снова протянул ему руку, – пойдем.

Глеб взял отца за руку и вошел в распахнувшуюся перед ним дверь.

За дверью была чернота, и лишь где-то вдали мелькало пятно света – что-то вроде солнечного зайчика.

Отца больше не было рядом.

Глеб попытался поймать солнечный зайчик рукой, но он ускользал от него, как будто играя с ним. Потом он ускакал далеко вперед и растворился в бесконечной темноте. Глеб шел вперед, за ним, пока тоже не растворился в той же самой темноте.

Не стало звуков. Не стало движений. Не стало ничего.

Глеб лежал на земле в лужице черной крови и смотрел на небо. Над ним стоял человек в сером костюме. В руке человек сжимал гитарную струну, к концу которой была привязана большая металлическая гайка.

У этого человека были очень большие глаза – он как будто удивлялся чему-то. На самом деле он никогда и ничему не удивлялся.

11:06

Мирон сидел в машине, растерянно крутя в руке мобильный телефон. Куда звонить? Куда идти? Где ему сейчас найти исполнителя, такого, которого не свяжут потом с ним?

Спокойно. Время еще есть. Нужно поехать куда-нибудь, где есть Интернет, и посмотреть тот сайт для поиска работы. Там десятки резюме. Договориться о собеседовании.

Зазвонил телефон. Звонила Хозяйка.

– Как у тебя дела?

Ее голос всегда заставлял его выпрямиться по стойке смирно. Как это у нее получалось? Он не раз смотрел в лицо смерти. Он много раз умирал и убивал. Но когда он слышал голос Хозяйки, у него душа уходила в пятки. Эта женщина пугала его не на шутку – своим холодным умом, своей извращенной фантазией, своей готовностью всегда идти за край. У нее не было никаких моральных ограничителей. Она жертв не считала. И, конечно, она легко пожертвует им, если понадобится.

– Все в порядке.

– Что случилось?

Как она это делает? Она по его голосу сразу поняла, что что-то пошло не так.

– Мне пришлось убрать Ярослава.

Секундная пауза.

– Избавься от тела. Ты нашел курьера?

– В процессе.

– Отстаешь от графика.

– Я ускорюсь.

– Сделай одолжение.

Короткие гудки.

Мирон убрал телефон в карман и протянул руку к ключу зажигания. Где-то тут поблизости было интернет-кафе?

Стук в окно. Он поднял глаза и увидел Асю. Она стояла рядом с машиной. Он опустил стекло и вопросительно посмотрел на нее.

– Что-то забыла?

Он уже знал, что она сейчас ему скажет.

– Впустите меня. Нам нужно поговорить.

Он открыл дверь. Она села рядом с ним. Она сразу почувствовала запах. Но ничего не сказала. И не посмотрела назад – туда, где, накрытый брезентовой палаткой, лежал и уже потихоньку разлагался Ярослав.

Может быть, она подумала, что так пахнет от Мирона. Мужчина в возрасте на тридцатиградусной жаре воздух не озонирует.

– Я сделаю для вас все, что вы захотите. Я буду вашей рабыней. Мне нужна эта работа. Я не уйду, пока вы не возьмете меня на работу.

Мирон почувствовал, как тоска взяла его за горло и не отпускает. Что будет с Тамарой?

– Хорошо, – сказал он.

Он должен разорвать эту нелепую связь, которая случайно возникла между его дочерью и этой девчонкой. Он должен перестать ее жалеть. Он должен сделать что-то, что превратит ее для него в простое тело, в зверушку без души и разума.

– Вы не пожалеете о том, что вы меня взяли, – продолжала Ася.

Он не виноват. Она пришла сама. Он пытался от нее избавиться, но она сама, сама лезет на рожон. Он не виноват в том, что она вернулась. Это знак. Он просто делает свою работу. А она сделает свою.

– Ну и на что ты готова ради этой работы? – насмешливо спросил он.

– На все, – твердо сказала она.

Он вздохнул.

– Давай проверим.

Он снял одну руку с руля и опустил ее вниз. Он провел рукой по ее колену, забираясь выше. Нащупал полоску трусиков и отодвинул их в сторону. Она смотрела на него, не отводя глаз. А его рука хозяйничала в ее промежности, ничуть не заботясь о том, чтобы доставить ей удовольствие, – грубо и механически. Ей было больно. Она терпела.

Он перевел глаза на свою ширинку.

– Действуй, – сказал он. Она наклонилась и расстегнула его брюки.

– Зубы, – предупредил он. Вряд ли она так уж опытна в этом деле. Она действительно делала это плохо, неумело. Но она старалась. Он положил руку ей на затылок, задавая темп.

Соси, сука! Соси, тварь! Соси, животное. Ты не человек, ты просто тело, которое создано для того, чтобы приносить мужчинам удовольствие. Пустая оболочка, без души, без желаний, без чувств. Никто тебя не любит и никогда не полюбит. Никто тебя не пожалеет, когда бомба, лежащая сейчас в красной сумке на заднем сиденье, разорвет тебя в клочья.

Соси, мразь!

На мгновение Мирону показалось, что он видит не лицо Аси, а лицо Тамары – такое, каким оно было на фотографии. Ему стало страшно. Он закрыл глаза и в этот момент кончил. Он зарычал, схватил ее голову двумя руками и насадил ее на свой член. Она не сопротивлялась.

Он откинулся назад и отвернулся от нее. Она вытерла тыльной стороной ладони мокрый рот.

– Этого больше не повторится, – сказал он.

Да, этого больше не повторится, потому что сегодня вечером она умрет. Но он хочет, чтобы эти несколько часов она прожила, думая, что у нее есть будущее. Она это заслужила.

– Тебя никто и никогда больше не тронет. Я об этом позабочусь. У тебя будет хорошее рабочее место и хорошая зарплата. И никто и никогда тебя больше не тронет. Я буду тебя защищать. Тебе никто даже слова худого никогда не скажет.

– Спасибо.

Врать легко. Убивать легко. Умирать легко.

Ему совершенно ее не жалко. Она сама так захотела. Он пытался ее отговорить. Пытался ее защитить. Видимо, это ее судьба. Кто он такой, чтобы спорить с судьбой?

– Когда я могу начать работать?

– Сегодня.

– Что я должна сделать?

– Сейчас ты поедешь в аэропорт и купишь билет на самолет в Красноярск. Рейс в девятнадцать двадцать. Запомнила?

– Рейс в Красноярск, сегодня в девятнадцать двадцать.

– Тебе нужно будет отвезти одну вещь. Ноутбук. В ноутбуке – важная информация. Не пытайся его включить и посмотреть, он запаролен. Поняла?

– Не включать ноутбук. Поняла.

– Всю дорогу будешь держать его при себе. Не вздумай сдать в багаж.

– Не сдавать в багаж. Поняла.

– Никуда не заезжай по дороге. Прямиком едешь в аэропорт, покупаешь билет и сидишь там до отправления.

– Никуда не заезжать, ехать в аэропорт, сидеть там до отправления.

– Ни с кем не разговаривай, никому не звони.

– Понятно.

– Никому не говори, куда ты летишь. Никто не должен знать, где ты. Никому не говори о нашем с тобой разговоре. Это понятно?

– Понятно.

Он достал из бардачка конверт и отсчитал несколько купюр.

– Вот деньги. Как раз хватит тебе на билет туда и обратно.

Билет обратно тебе не понадобится. И никому из тех, кто полетит вместе с тобой.

– А кому его передать?

– Тебя встретят в аэропорту. Держи сумку при себе. У тебя спросят: «Это посылка от Мирона»?

– Мне нужно будет взять расписку или что-нибудь в этом роде?

– Нет. Просто отдаешь сумку, покупаешь билет обратно, летишь в Москву.

– Это и будет моя работа?

– Не задавай вопросов.

– Хорошо.

Он повернулся назад и взял красную сумку, лежащую между сиденьями. Поставил сумку ей на колени. Скользнул глазами по ее лицу.

Симпатичная.

– Спасибо вам. Я этого никогда не забуду. Я правда вам благодарна!

Она хотела сказать ему что-то еще. Как-то объяснить, что то, что он сегодня с нею сделал, – это не так плохо, как может показаться со стороны. Что он не воспользовался ее отчаянным положением, а сделал ей большое одолжение. Пожалел ее. И что она это понимает и ценит. И она будет готова сделать это для него снова. В любой момент, когда он только пожелает. Просто потому, что она испытывает к нему чувство глубокой благодарности. Ей было приятно сделать это для него. И ей было совсем не трудно.

Нет, конечно, она не сказала ему ничего. Как бы это прозвучало?

Ася повернулась и вышла из машины.

Она сделает все, как надо. Он мог быть в этом уверен. Ничто ее не остановит. Бомба окажется на борту самолета. Самолет взлетит в 19:20, и бомба взорвется ровно в 19:34. Хозяйка будет довольна. Она получит то, что ей нужно. А он получит от нее то, что нужно ему, – деньги, которые он посылает Тамаре в Петербург. На что она их тратит? На клубы, тряпки и обеды?

Он гнал от себя эту мысль, хотя догадывался, что на самом деле она тратит эти деньги на белый порошок, на который ее подсадил этот ее питерский парень.

Он не может ее защитить от этого, но он, по крайней мере, может сделать так, чтобы ей не приходилось воровать или отдаваться первому встречному за этот проклятый белый порошок.

Потому что он хороший отец.

Мирон достал из кармана телефон.

– Все в порядке. Я нашел курьера.

Хозяйка ничего не ответила, просто нажала отбой.

Теперь можно было заняться второй частью плана. То, что он уже сделал, – это была простая часть, а теперь начиналась сложная.