Текст книги "Война. Семья. Друзья"

I

Сентябрь 1940 года в Челябинске выдался теплым и дождливым. Прошедшее лето было сухим и жарким, поэтому первый месяц осени компенсировал горожанам дефицит влаги и ветра. Дождю, казалось, не будет конца. Он уходил и возвращался вновь. Стучал по гулким крышам домов днем и ночью, барабанил в окна своим монотонным перестуком. Капли дождя ложились на стекло и стекали вниз, как слезы. Город как будто завяз в липком сыром тумане. Иногда неожиданно налетевший теплый ветер ерошил мокрую листву, сдувая с нее капли осенних ливней. Тяжелое сине-сиреневое небо отражалось в огромных лужах….

Десятиклассник Коля Крапивин возвращался домой из школы в приподнятом настроении. Уроков на сегодня задали немного, в связи с этим можно больше потренироваться в секции бокса…. А вечером он должен встретиться с друзьями в небольшой роще за гаражами.

На ринг пацан выходил уже четыре года. Три месяца назад Николай выиграл первенство города в весовой категории до семидесяти килограмм. Перспективы у него имелись хорошие, так, по крайней мере, говорил его тренер Николай Васильевич. Но сам спортсмен в последнее время немного охладел к этому виду спорта. Почему? Он сам толком понять не мог.

      Во время каникул на учебном полигоне предприятия, где работал его отец, Колька попробовал стрельбу из винтовки и пистолета. Это занятие так его захватило, что Крапивин несколько раз пропустил тренировки на ринге, а в августе школьник выполнил на «отлично» нормативы из обоих видов оружия. Его мысли прервал громкий голос друга и одноклассника Дениса Варина.

Старый Челябинск

– Колян, за гаражи сегодня приходить опасно, т.к. местная блатная публика объявила на нас охоту. Они хотят реально побить нашу компанию.

– Откуда информация, дружище? – поинтересовался спортсмен.

– Лизка Чукова слышала разговор этих гопников, когда возвращалась из магазина. Вот!!!

– Ладно, – спокойно сказал Колька. – До вечера еще много времени. Так что разберемся…. Давай так, я поработаю на ринге, а ты предупреди всех ребят: Мишку, Вована и девчонок. Встретимся в шесть вечера за нашим домом.

– Понял, Уважаемый! – с этими словами Варин повернул в переулок.

Крапивин быстрым шагом прошел в свою комнату и бросил на диван портфель. С кухни доносились чудесные ароматы. Это мама, Татьяна Викторовна, жарила котлеты и варила вкусный борщ.

Конечно, шли приготовления, чтобы вечером встречать друзей семьи.

Сын съел пару котлет и поинтересовался:

– А кто сегодня нас посетит?

– Наши немецкие друзья: Бруно Мюллер и Отто Ноймер.

– Очень хорошо, мама.

– Не опаздывай, сынок. И не лезь ни в какие разборки, – успела вдогонку сказать Татьяна Викторовна.

Тренировался мальчишка с хорошим настроением, предвкушая встречу с немецкими друзьями и надеясь услышать много интересного.

Партнер по спаррингу был постарше на два года, среднего роста, широкий в плечах и на три-четыре килограмма тяжелее Крапивина. Сам Колька – худой, высокий (почти 185) – двигался легко, часто менял направление и ловко уходил от мощных ударов соперника. К концу второго раунда Николай слегка присел под движение правой руки боксера напротив, а затем плотным ударом в подбородок отправил на пол партнера. Тренер похвалил ученика и велел готовиться к первенству области.

Быстрым темпом Крапивин шагал в сторону дома. Решив сократить путь, повернул в большую арку, остановился и достал из сумки недопитую бутылку воды. Неожиданно в темный проем забежал Бруно Мюллер, сослуживец отца по работе, с высоко поднятым воротником и в широкой шляпе.

– Колька, привет! Извини, но времени совсем нет. Меня преследуют – подробности потом…

– Дядя Бруно, впереди во дворе сушится белье, поворачивайте налево и между тряпками и подъездом бегите к деревянному забору. Там вторая доска с краю не прибита. Потом небольшой овраг и кусты….

Немецкий «инженер» молча рванул в указанном направлении.

Мальчишка вновь поднес ко рту бутылку, но выпить воды снова не получилось…

Послышались быстрые шаги, и перед ним появились трое мужчин в гражданской одежде. Один из них – его сосед снизу Дмитрий Олегович Криворучко.

– Юноша (скорее всего, Крапивина он не узнал), не видел, куда побежал высокий мужчина в черной куртке и большой шляпе?

Колька растерялся, ничего не сказал и лишь махнул рукой в правую сторону. Сотрудники НКВД побежали совсем в другом направлении.

После этого случая пацан ни раз вспоминал этот странный эпизод. Но полную ясность получил через несколько лет…

В шесть часов за трехэтажкой собрались лучшие люди улицы Ворошилова, которые учились в одной школе и проживали в соседних домах: Мишка Семенко, Денис Варин, Вован Пучков, Колька Крапивин и две девчонки. Пара бутылок газировки быстро прошли по кругу. Затем Михаил, по кличке Михалыч, начал вечернее совещание:

– Какие будут предложения, народ?

– Разойтись по домам, – предложила Ритка Шишкова.

– Ритуля, помолчи лучше и слушай, что говорят солидные люди, – предложил Денис.

– По-моему, удирать точно не стоит от этой гопкомпании, – предложила Лиза Чукова.

– Полностью поддерживаю ее, – вступил в разговор Вовка. – Они нам назначили для разборок место за гаражами? Так вот, надо напасть неожиданно и наказать компанию Бардина жестко и красиво….

После этих слов Пучков с улыбкой посмотрел на друзей. Возникла небольшая пауза.

– Смотрите, друзья! Думаю, поступить надо так… Нас всего шестеро, а их не меньше пятнадцати, поэтому в открытую воевать с этой бандой очень опасно. Кто «против»? – спросил Колька.

После минутного молчания, которое явилось знаком согласия, ребята услышали гениальный план Крапивина…

– Встреча у нас с группировкой Бардина и Зайкова назначена на семь вечера – это факт! Далее, одолеть этих гопников, которые сильно превосходят нас численно, будет сложно. Поэтому начинаем действовать быстро, неожиданно и решительно…

После семи вечера, собравшаяся за гаражами братва, стала нервничать, так как избить «врагов» сегодня вряд ли удастся. Решили разойтись по домам. Пацаны были очень злыми, поэтому свою злость вымещали на всех и всём, что попадалось на пути. Проезжавшего мимо мальчишку на велосипеде столкнули в небольшую яму, пнули собаку, которая так не кстати встала на их пути, вырвали цветы, кем-то посаженные в клумбе у трехэтажного дома…. Как вдруг перед ними возник отличник учебы Леня Большов, который, побледнев, встал как вкопанный, увидев этот «табор». Его сумка взлетела вверх и повисла на высоком дереве. Несколько пинков и пара подзатыльников отличнику немного смягчили гнев местных «бандитов». Были перевернуты пять скамеек, а на заборах появились прикольные оскорбления в адрес нескольких учителей и почти всех друзей Крапивина.

Тем не менее количество хулиганов уменьшалось, многие отправились по домам, поэтому Бардин, Зайков и еще трое подельников на родную улицу Островского вышли спокойно, не ожидая никаких проблем. Главари гопников жили в старой деревянной двухэтажке, которую построили еще в 19 веке. А остальные – чуть дальше. Путь их лежал через длинную и высокую арку, за углом которой расположились Колька, Вован, Денис, Лизка и Ритка. Михалыч находился в глубине двора на высоком дереве и при появлении группы местной блатоты дал специальный сигнал друзьям.

Денис Варин 1940 г.

Жорка Бардин, по кличке Сударь, был среднего роста, очень плотного телосложения и обладал большой физической силой. Десять раз поднять 32-х кг. гири не мог даже Крапивин. Учился он неплохо, но регулярные пропуски уроков сказывались на оценках.

Витька Зайков, по прозвищу Музыкант (так его звали школьники и учителя из-за его умения красиво играть на нервах у всех порядочных людей), вырос длинным и очень шустрым. Лучше него короткие дистанции не бегал никто. Непонятно, по каким причинам он считал, что любой нормальный парень должен обязательно отсидеть в тюрьме. Соответственно, такие мысли отражались на его поведении и внешнем виде. Разговаривал со сверстниками и даже с учителями приблатненным голосом и участвовал почти во всех потасовках, ввиду чего у него отсутствовал верхний передний зуб. Остальные ребята для них с Жоркой являлись обычными шестерками. Держа руки в карманах, гопники в прекрасном настроении вошли в арку. Вдруг из-за угла на них вышли их давние противники и уверенно пошли навстречу. В трех метрах обе компании остановились. Колька спокойным и уверенным голосом поинтересовался:

– Ну что, «быки», кто-то хотел с нами пообщаться и научить нас достойным манерам?

Неожиданно, оттеснив Сударя, вперед вышел Витек и, раскинув пальцы веером, начал базар не совсем по теме:

– Я не понял, что это за «детвора» перекрыла нам дорогу? Быстро расступились, волки!!! Иначе вы всю оставшуюся жизнь будете жалеть о сегодняшнем вечере и работать на лекарства!!!

Жорка в это время, не вынимая рук из карманов, внимательно наблюдал за происходящим и, как всегда, что-то жевал.

– Георгий, выходи один на один, а потом подключатся все остальные. Это будет, по-моему, справедливо? Иначе твой корешок останется вообще без зубов, – предложил Крапивин по кличке Милорд (так его величали ребята из противоборствующей группировки).

Бардин, сжав пальцами свинцовый кастет, уверенно двинулся вперед. Николай тоже сделал два шага навстречу.

Сильный круговой взмах руки главаря …, но Милорд успел пригнуться и резким ударом снизу в подбородок заставил соперника быстро капитулировать. В этот момент перед глазами друзей мелькнули ноги Сударя, который, сделав полусальто назад, смачно свалился на бок, а кастет отлетел в сторону. Зайков попытался поднять свинцовую «игрушку», но Чукова плотным ударом ноги отправила отдыхать Витька рядом с другом. Остальные гопники развернулись и быстро побежали в обратную сторону. Догонять их никто не собирался.

Через пару минут пришли в себя побежденные кореша. Они грозились жестоко отомстить. Особенно разошелся Витька, у которого отсутствовали уже три зуба.

– Отойдем, – сказал Крапивин Бардину.

Георгий молча поплелся следом.

– Мой юный друг, я надеюсь, наш конфликт между компаниями закончен раз и навсегда? – продолжил Колька.

– Согласен, – ответил Жорка….

Ребята в хорошем настроении возвращались домой. Неожиданно полил сильный дождь, поэтому пришлось всем перейти на бег.

II

Спортсмен пришел домой около 9-ти. Гости все были в сборе. Быстро сбросив в таз мокрую одежду, ополоснувшись и надев чистый спортивный костюм, он вышел к знакомым.

Все кушали мамины котлеты, хвалили ее вкусные салаты. По старой доброй традиции разговор вели исключительно на немецком языке.

Бруно Мюллер и Отто Нойнер уже несколько лет работали на оборонном предприятии и запускали какое-то сложное и секретное оборудование. Соответственно, за это время Николай владел немецким языком почти в совершенстве и читал на нем некоторые книги. Немецкие друзья обещали после своего отъезда пригласить к себе в Берлин всю семью Крапивиных, поставив одно условие: Николай должен разговаривать в Германии не хуже местных жителей. Поэтому стараниям мальчишки не было предела. Бруно Мюллер подарил Татьяне Викторовне, маме Николая, свою новую картину, на которой изображен в оригинальной форме осенний лес недалеко от Челябинска. Кроме всего этого, их немецкий друг обладал талантами не только в рисовании и технических науках. Недавно на заводе пропал какой-то небольшой чертеж с печатью и, чтобы не поднимать шум, Мюллер за один вечер из каких-то подсобных материалов изготовил новую печать, которая по качеству превосходила подлинную.

Вскоре в гости зашел сосед снизу, сотрудник НКВД Дмитрий Олегович Криворучко. Это был очень высокий и худой мужчина лет тридцати пяти, со светлыми волосами, бегающими глазками и постоянно приоткрытым ртом. Маленькие очки и много веснушек на лице делали эту личность весьма не привлекательной для Кольки. Николай очень не любил этого офицера, так как чувствовал, что гость рано или поздно сделает их семье какую-нибудь подлость. Криворучко всегда хитро улыбался, целовал маме руку и постоянно обещал, что у семьи Крапивиных никогда не будет проблем, так как лично он обеспечивает их безопасность. Сожрав пяток котлет, выпив быстренько несколько стопок хорошего коньяка и проглотив, почти не разжевывая, три куска торта, сосед снизу пошел домой…

Без него вечер продолжился в более спокойной атмосфере: отец Игорь Сергеевич играл на гитаре, а все остальные подпевали. Только к полуночи Бруно и Отто отправились домой, а родители Кольки вышли их проводить.

Жизнь у Николая с этого момента не шла, а летела на одном дыхании. Учеба, спорт, друзья. Стычки с гопниками Бардина и Зайкова больше не продолжались, стало даже немного скучно. Новый Год наступил как-то буднично, правда, порадовала посылка из Германии, где находились сладости и деликатесы, которые оказались на праздничном столе.

Февраль 1941 года принес печальную новость: без объяснения всяких причин специальные органы не разрешили выезжать за границу семье Крапивиных. Мальчишка очень расстроился, так как какие-то чиновники лишили его возможности воплотить в жизнь давнюю мечту.

Холодным зимним вечером на уютной кухне семья в полном составе ужинала. Все были в неважном настроении.

– Папа, а почему не состоялась поездка в Германию?

– Понимаешь, этого и следовало ожидать, ты разве не замечаешь, что творится в стране?

Колька вопросительным взглядом посмотрел на отца.

– Ладно, давайте спать, – ответил Игорь Сергеевич. – И поверьте мне, что это не самая большая проблема, которая в будущем может ожидать нас.

– Может, все не так плохо? – спросила мама.

– Не знаю, не знаю, – тихим голосом ответил глава семьи. – Кстати, вам не кажется странным, что у нас давненько не бывал Криворучко?

– Точно, – сказала Татьяна Викторовна. – Я его видела недавно около дома, он очень сдержано со мной поздоровался и даже не поцеловал руку как обычно…

Только в марте Крапивину удалось немного забыть о зарубежной поездке, так как он готовился к первенству области по боксу. Тренировки проходили каждый день плюс 5-6 уроков в школе. На развлечения и разные мысли времени не оставалось.

Соревнования прошли относительно неплохо: выход в финал и поражение лишь по очкам. Причем судьи отдали предпочтение сопернику не совсем справедливо.

Однажды теплым мартовским вечером Колька шагал с тренировки. Неожиданно из-за угла появился Бардин, который нес сумку с продуктами. Отношения между пацанами давно нормализовались, и жить стало спокойнее всем.

– Ты откуда, Георгий? – спросил Колька.

– Да вот, мамка послала к тетке за хавкой. А ты что же, все лупишь физиономии своим ровесникам?

– Пойми, это спорт. Да и к армии надо готовиться. Такие вот дела, Жорка.

– Хочешь сказать к войне?

– Ты чего городишь, Сударь? Товарищ Сталин сказал о невозможности таковой.

– Иосиф Виссарионович много чего говорит и особенно делает, а доверчивые и наивные люди верят всему…

На стене дома культура висел огромный портрет вождя народов и смотрел на прохожих снисходительным взглядом с едва уловимой усмешкой. От таких откровенных высказываний своего знакомого будущий офицер на несколько секунд потерял дар речи. Крапивин осторожно оглянулся, посмотрел по сторонам, а потом тихо сказал:

– Ты с ума сошел? Сталин – наше все. Смотрит на несколько лет вперед, а нам, обычным гражданам надо просто верить ему и идти за ним, куда бы тот ни приказал.

– Хороший ты пацан, Милорд, но глупый и непонятливый, – продолжал Бардин. – Давай, присядем на скамейку.

Вокруг росло много деревьев, дышалось легко и свободно.

– Выпей лучше молочка, – Жорка достал из сумки большую бутылку и книгу «Три мушкетера».

Глотнув вкусный напиток, Колька успокоился и вопросительно посмотрел на ученика соседнего класса.

– Георгий, Дюма который раз читаешь?

– Второй. А сам сколько раз перечитывал?

– Что тут сказать, люблю я эту книгу, да и многие другие, – ответил Николай.

– Ты не горячись, спортсмен, а выслушай меня, – продолжал Бардин. – Твоя семья живет в большой и шикарной квартире. Батя, пока известный и уважаемый человек, получает большую зарплату. Вы несколько раз ездили на море. А я живу с матерью и двумя младшими сестрами в старом деревянном бараке в одной комнате с общим коридором. Отца арестовали полгода назад. За что? А ни за что. Просто высказал свое мнение о предстоящей войне и о том, как нашей стране придется тяжело. Кто-то стуканул, куда следует, ранним утром подъехала к дому темная машина и трое бесцеремонных товарищей увели единственного кормильца, предварительно перевернув всю комнату с ног на голову. Между делом исчезли все сбережения, на которые мы могли бы жить целый год. Младшая сестра по сей день заикается, а матушка последнее время сильно болеет, а отец у меня, между прочим, не был каким-нибудь фуфлыжником, а возглавлял на стройке лучшую бригаду, выполнял досрочно план, и мы ждали переселения в отдельную квартиру. А сколько зданий построено при его участии! Вот за все это товарищ Джугашвили, он же Сталин, таким образом отблагодарил одного из лучших строителей области.

Колян сильно покраснел и ни разу не прервал монолог Жорки, он только заметил, как сильно повзрослел его знакомый за эти месяцы: совсем другой взгляд, появилась какая-то уверенность и легкое равнодушие ко всему происходящему.

– А что дальше? – поинтересовался Николай.

– Да ничего. Я рассчитывал, будто наши правоохранительные органы, самые справедливые в мире, разберутся, извинятся и отпустят батю. В конце концов, товарищ Сталин скажет свое веское слово, ведь ему до всех есть дело. Но отцу быстренько впаяли «десятку» без права переписки и отправили по этапу в дальние края. И никто не заступился, представляешь? Сестры постоянно плачут, а я в последнее время встаю в пять утра и за гроши помогаю разгружать товар в соседнем магазине. Такие вот дела.

– Власть не может ошибаться у нас в стране, – уже с легким сомнением тихо ответил Крапивин.

– Ты, наверное, замерз сидеть? Пойдем дальше. В заключение скажу так: никто не застрахован от беспредела, который организовал сам вождь народов.

Ребята дошли до соседней улицы и стали прощаться. Жорка крепко пожал руку приятеля и добавил: «Думаю, сегодняшний разговор ты еще вспомнишь, а беседовать на эту тему с тобой мне не страшно, потому что уверен, что такие ребята никогда не стуканут». Георгий по-доброму улыбнулся и зашагал домой.

Еще десять минут спортсмен стоял неподвижно, словно приходил в себя после сильного нокаута.

III

Придя домой, Колька привел себя в порядок, поел и сел за уроки, но в голову науки не лезли. В ушах звучал разговор с бывшим врагом, а на самом деле неплохим и добрым пацаном.

Домашнее задание все же пришлось доделать, а потом будущий летчик (именно в авиационное училище хотел поступить Николай после школы) лег на диван и, не закрывая глаз, продолжал размышлять.

Через полчаса в комнату сына зашел Игорь Сергеевич и присел на край дивана.

– О чем задумался, будущий офицер?

Сын ответил не сразу:

– Скажи, папа, а почему в жизни столько несправедливости и лицемерия?

– Судя по этому вопросу, ты начинаешь взрослеть.

Затем сын подробно поведал о беседе с Жоркой, при этом отец его ни разу не перебил.

– Послушай, Коля, это очень сложный вопрос и за полчаса все не обсудишь. Даю тебе слово, завтра подробно все обговорим, и я выскажу личное мнение, договорились?

– Хорошо, папа, спокойной ночи.

– И еще, обещай, прежде чем публично что-то говорить, сначала хорошо подумай.

– Да, да, все понял…

Игорь Сергеевич аккуратно вышел из комнаты и пошел на кухню выпить чаю.

Татьяна Викторовна внимательно на него смотрела.

– Игорь, что-то случилось?

– Случилось. Просто наш сын взрослеет не по дням, а по часам.

– И как же ты будешь ему объяснять все нюансы деятельности Сталина и Берии?

– Даже не знаю, Тань, но попробую доступным языком. А вообще, нельзя сразу выдавать море информации, тем более, ребенку. Побеседовать придется несколько раз.

– Расскажи ему, как мы регулярно ждем дома появление НКВД, – с улыбкой посоветовала жена. – Давай, не будем на ночь портить настроение и пойдем спать.

Допив чай, супруги пошли в спальню отдыхать.

VI

Весна прошла быстро. Николай подрос еще на несколько сантиметров. Шли выпускные экзамены в школе. Отец работал по 10-12 часов.

С пацанами сейчас виделись нечасто: все занимались своими делами, так как многим вскоре придется устраиваться в жизни, куда-то поступать…

Все тревоги и сомнения потихоньку улетучились. Все мысли у Крапивина были о летном училище, и казалось, никто и ничто не может помешать этой светлой и патриотической мечте. В апреле, он выбрал время и в местном аэроклубе совершил три прыжка с парашютом. Во второй половине июня ученики в торжественной обстановке получили аттестаты. Потом – праздничный вечер, прогулка по родному городу…

Домой будущий курсант пришел около 6 утра. Улыбка не сходила с Колькиного лица. Где же родители?

Мать сидела на кухне с заплаканным лицом и неподвижно смотрела в окно. Николай сразу почувствовал недоброе и молча встал перед кухонным столом.

– Что случилось? – с волнением спросил сын.

– Отца арестовали вчера вечером на работе.

– Ночью провели обыск у нас дома, увезли два ящика каких-то бумаг, не знаю даже, что теперь делать…

Мальчишка сел рядом и молча смотрел на мать. Гнетущая тишина длилась около десяти минут, затем Татьяна Викторовна быстро встала и ударила рукой по подоконнику.

– Хватит впадать в депрессию, надо думать и что-то быстро решать.

– Мам, а с военным училищем все?

– А ты сам как думаешь?

Впервые за последние годы у Николая на глазах появились слезы. Он ни разу не заплакал на ринге и тем более в драках на улице. А здесь такой шок и крушение всех надежд. С авиацией теперь все кончено, его туда уже, наверняка, не возьмут. За что? Почему именно их семье выпало такое испытание?

Неожиданно раздался стук в дверь – на пороге стояла соседка Римма Вячеславовна, она работала с Крапивиной в одной школе.

– Татьяна, я не могу не сообщить тебе важную информацию. Вчера, когда от вас уходили сотрудники органов после обыска, то мне удалось совершенно случайно услышать их разговор. Так вот, ваш сосед снизу Криворучко говорил, будто на следующий день вечером арестуют и тебя, дескать, ваша семья давно ему не нравится и пора их сажать всерьез и надолго.

– Не может быть, Римма, ведь как ни как он наш хороший знакомый и постоянно говорил о дружбе, обещал помочь, если что…

– Так вот что, Танюша, бери сына, захвати самое необходимое с собой и вали срочно из города куда-нибудь подальше, иначе будет беда, а за квартирой я присмотрю. А потом, может быть, все рассосется потихоньку. Езжай и не думай.

– Спасибо тебе, соседка. Вот один комплект ключей от нашего жилья. Если будут спрашивать, где мы, то между делом ответь, якобы слышала случайно разговор о нашем отъезде в Москву, хорошо?

– Умная ты женщина и подашься, наверное, совсем в другую сторону, – с улыбкой предположила соседка.

Татьяна Викторовна хотела что-то сказать, но Римма Вячеславовна перебила ее:

– Не надо, не говори о своем маршруте, а то вдруг на меня наедут и заставят все рассказать. Я женщина слабая, могу и не выдержать.

Подруги обнялись и расстались на очень долгое время.

Мама с сыном оперативно собрали самые необходимые вещи, документы и деньги, которые не нашли при обыске, а ранним утром без особой суеты и шума вышли из подъезда.

V

Двадцать первого июня поезд Челябинск-Куйбышев мчался по рельсам с огромной скоростью. Татьяна Викторовна и Колька взяли с собой по чемодану. Им удалось договориться с проводником, и она посадила их без билета, за наличный расчет. Довольны оказались обе стороны, так что в случае какой-либо проверки ничего установить не удастся. Уютные места в купе и стук колес немного успокаивали мать и сына. Каждый думал о своем. Николай закрыл глаза, откинул голову к стене и размышлял мысленно про живущего в их доме сотрудника НКВД Криворучко: «Как я мог ошибаться насчет него? Сколько оказывается в жизни подлости и несправедливости». Почему-то ему вспомнился разговор с Бардиным. «…а Жорка оказался прав (Крапивин тогда не верил словам приятеля), вот так повернулась жизнь». Опять Колька представил улыбающееся лицо Дмитрия Олеговича. « Но нет, прощать этому негодяю такие вещи я не буду!» – с этими мыслями боксер задремал.

Его мать тоже пришла в себя, и паника после ареста мужа немного улеглась. Они ехали к ее тетке в славный город Куйбышев. Татьяну Викторовну волновал только один вопрос: не предала ли она мужа своим быстрым отъездом? «А что можно сделать? Скорее всего, если бы не появление соседки с важной информацией, то само собой утром пришлось бы идти в НКВД узнавать о судьбе Игоря Сергеевича, а там, наверняка, ее приняли бы по полной программе и посадили бы в одну из камер местного изолятора. Вскоре и она уснула. Сон просто свалил ее, сказалась бессонная ночь…

Поезд ехал больше суток и прибыл с небольшим опозданием. Крапивины вышли на перрон самые последние. Они сразу почувствовали, что горожане ведут себя как-то суетливо, нервно и почти у всех опущены головы. Кто-то шептал, кто-то просто кричал: «Война, война, война…». У каждого эти слова вызывали разные ассоциации: молодежь рвалась в бой и боялась, будто без них успеют разбить врага, женщины плакали, понимая только то, что скоро им предстоит расставание с любимыми мужчинами, мужьями, сыновьями и другими родственниками. Вот такой обстановкой встретил Крапивиных древний город на Волге.

Долго ждали автобуса. Потом ехали около часа в переполненном транспорте. Разговоры шли только о внезапном нападении Германии на Советский Союз.

У тетки Марии Ивановны они оказались лишь к вечеру. Ее довольно большой частный дом располагался на окраине Куйбышева и весь утопал в зелени. Яблони, груши, слива, много вишни…

Своих родственников тетушка встретила с большой радостью. Ее единственная дочка училась на врача в Москве. Мужа, инженера-строителя, арестовали год назад, правда, тот отделался легко и сейчас находится в ссылке на Урале. Ее не подвергли репрессиям, скорее всего потому, что несильно наказали супруга. Сейчас все мысли Марии Ивановны крутились вокруг одной проблемы, лишь бы дочь не тронули и дали спокойно получить диплом. Война, по всей видимости, заставит НКВД отстать от многих обычных людей и заняться реальным делом, по которому специальные органы явно истосковались за последние пять лет.

Тетка жила неплохо, прежде всего, за счет личного хозяйства. Продавала на рынке свой урожай: клубнику, вишню, огурцы, помидоры и, конечно, картофель. Кроме того, она умудрялась в одиночку держать корову по имени Малышка. Молоко раскупалось хорошо, особенно жителями центра. Все это давало возможность отправлять дочке немного денег на пропитание и одежду. Дочь Светлана заканчивала ВУЗ в этом году и, благодаря помощи матери, у нее не было особых проблем, в отличие от многих ее однокурсников, живших с ней в общежитии. Все это являлось весомым фактором хорошей учебы студентки.

Вскоре все трое уселись за большим столом в красивой беседке. На столе появилась клубника, домашнее молоко и ароматный белый хлеб.

– Татьян, я все вижу. И сразу поняла, только взглянув на тебя. Что случилось? Говори!

– Игоря арестовали, тетя, – и по лицу племянницы потекли слезы.

– Вот сволочи, не дают покоя людям! В чем мой Слава провинился?! Работал на стройке, участвовал в строительстве нескольких школ. А арестовали его только за то, что не захотел вступать в партию. Хорошо, что хоть жив родной и даже письма сейчас пишет…

Тетка нервничала и возмущалась все сильней.

– А теперь эта война…, – продолжала хозяйка. – Одного боюсь – мужа не увижу долго. Ну что я о себе. Тебе, моя дорогая, тяжелей вдвойне. Плохо, когда неясность и неопределенность. Ладно, Бог он все видит и всем этим уродам воздастся по заслугам!

В ее словах чувствовалась уверенность, и Колька почему-то сразу ей поверил и за судьбу отца стал меньше волноваться.

– Тетя, мы у тебя тут немного поживем, пока обстановка успокоится? – уже спокойным голосом спросила Татьяна Викторовна.

– Живите столько, сколько надо. И мне веселей, и по хозяйству поможете.

– За это, тетя Маша, не беспокойтесь! Будем помогать, – встав, ответил Николай.

– Какой ты взрослый, милок! – улыбнулась хозяйка. А потом, заплакав, тихо добавила:

– Ведь заберут скоро на фронт….

Плотно перекусив, гости пошли отдыхать в уютный сарай, расположенный в конце сада под большой яблоней. Здесь стояли две широкие кровати, а в углу – небольшое хранилище с зерном. Под самым потолком висели дубовые и березовые веники для бани. На улице слышалось звонкое и мелодичное пение птиц. Под напором легкого ветра шелестели листья деревьев. Заканчивался первый месяц лета.

– Мама, а папу не расстреляют?

– Я верю, что нет. Ты посмотри, с какой уверенностью об этом говорила наша тетушка!

– Чтобы не случилось, как бы жизнь не повернулась, я его обязательно спасу!

– Знаешь, Колька, я верю, что у тебя все получится. За эти несколько дней ты стал настоящим мужчиной. Только обещай: сначала думать, а потом делать.

– Обещаю, мама….

– Обидно другое. Наш сосед Криворучко во время обыска помимо документов забрал себе все наши драгоценности, в том числе ювелирные изделия, которые достались мне еще от прабабушки. А это ведь дорогие бриллианты…..

– А как же он не забрал все наши деньги, мама?

– Ничего подобного, часть средств тоже нашли, а основную заначку удалось спасти. Просто повезло!

– Ладно, рано или поздно я этого урода с гнусной физиономией достану и верну все наши вещи, плюс он возместит еще моральный ущерб по полной программе….

Вскоре они заснули, не обращая внимания на дождь, мелкой барабанной дробью стучащий по крыше сарая.

                        IV

Вначале июля Николай, взяв документы, отправился в военкомат. Об этом, само собой, никому не сказал. Очередь выстроилась там огромная, стоять пришлось около пяти часов. Хорошо, что в кабинетах принимали несколько офицеров.

Уже пожилой военный устало посмотрел на парня, а потом, не поднимая головы, спросил:

– Возраст?

– Дело в том…, – начал Крапивин.

– Возраст, – повторил мужчина.

– 17 лет!

– Свободен пока, придешь попозже.

Колька вышел на улицу немного расстроенный. Пройдя пару километров, он увидел большой портрет Сталина, висевший на каком-то здании. Сразу же вспомнил арестованного отца, а дальше произошло необъяснимое. Он поднял с земли кусок кирпича и запустил им в вождя народов. Цель удалось поразить «в яблочко». Стрелок не заметил вышедших из-за угла двух милиционеров.

– Стоять, сволочь! – раздался крик.

И стражи порядка бросились вдогонку за мальчишкой.

Крапивин рванул в сторону что было сил. А бегать он умел хорошо благодаря занятиям спортом. Впереди оказался небольшой проулок, и хулиган нырнул туда. Бежавшие следом в двадцати шагах стали отставать. Колька маневрировал. Повернув неожиданно в сторону, он перемахнул через довольно высокий забор, перебежав узкую дорогу. Опять побежал по тропинке между высокими зданиями.