Текст книги "Заметки православного изобретателя"

Противоречия

Когда мы стараемся исполнить заповеди, то постоянно возникают противоречия. Есть среди них противоречия необходимые – между злом и добром, между светом и тьмой и т. д. Их нужно культивировать и беречь.

Но есть и другие противоречия, которые мешают. Монетка у меня одна, а нищих два. Кому ни дай, один останется ни с чем. Давать ли подать кесарю? Как ни ответь, всяко засудят. И так далее. Такие противоречия можно и нужно устранять.

Примеры изящного устранения противоречий видны не только в ответах Христа противникам и ученикам, но и во всей земной жизни Господа, да и в самом плане спасения. Для искупления грехов человечества должен умереть безгрешный, но ведь такой попросту не может родиться от людей – это противоречие. Человек обязан умереть, Бог не может умереть – тоже противоречие. Тело Христа освободилось от власти смерти, но остальные нет, а освободить надо и их – снова противоречие.

Можно только удивляться мастерству с которым эти противоречия устранены Господом. Но так же можем устранять их и мы. Конечно, на то требуется постоянная работа ума, а на это нужна добрая воля, проистекающая из любви. Зато постепенно появляется видение множества хороших решений в сложных ситуациях, иному кажущихся безвыходными.

Закоснелый ум не любит и боится противоречий. Творческий ум живёт ими. Более того, творчество – это и есть разрешение противоречий. Поэтому православные тексты полны противоречий. Не логических, а диалектических: Невесто неневестная, страстию безстрастною, неслиянно и нераздельно, Богочеловек и т. д.

Для решения противоречий сегодня в нашем распоряжении есть проверенные приёмы и научные методы. Например, разнести противоречивые явления во времени (катайтесь на санках по очереди) или в пространстве (одну часть детали нагреваем, другую охлаждаем). Это поддаётся тренировке – чем больше решаем, тем лучше получается. И тем эффективнее наше служение.

О когнитивных искажениях

Люди XIX века верили в непогрешимость своего разума и их смущали слова Ветхого и Нового Заветов, где адекватность наших суждений подвергалась сомнению. В XX веке мы гораздо лучше познали себя: научно доказано, что человек вместо объективной реальности видит какой-то сумбур. Это ценное знание, впрочем, привело к расцвету культуры отрицания разума вообще. Но и это, конечно – ненужный перегиб. Церковь издревле учила не отчаиваться и не зазнаваться, но исследовать и учитывать свои слабости и заблуждения.

Зная погрешность прибора, можно получать на нем правильные измерения, вычитая ее. Артиллерист, знающий скорость и направление ветра, может внести поправки в задаваемые орудию координаты и, все-таки, попасть в цель. Изучив характер и природу помех, электронщик может принять адекватные меры к их подавлению. И так же, зная особенности и немощи собственного разума, можно более эффективно пользоваться им, не впадая в крайности.

Сегодня изучены многие когнитивные искажения – типичные ошибки нашего разума, вызывающие систематические отклонения в нашем поведении, восприятии и мышлении. Они бывают обусловлены предубеждениями, стереотипами, социальными, моральными, эмоциональными причинами, сбоями в обработке и анализе информации, физическими ограничениями и особенностями строения мозга. За исследования в этой сфере Нобелевскую премию получил Даниэль Канеман, популярно изложивший свои открытия в книге «Думай медленно, решай быстро».

О неадекватном восприятии масштабных проблем

Некоторые христиане в пост играют в старинную игру: выделяют определенную сумму на свое пропитание, и стараются ее всячески сэкономить, чтобы затем отдать как можно больший остаток в помощь нуждающимся.

Но даже в таком, казалось бы, праведном занятии, как благотворительность, нельзя себе доверять. Дело в том, что человек неадекватно воспринимает проблемы нуждающихся в зависимости от их количества. Психологи выяснили, что людям свойственна нечувствительность к масштабу проблемы: беда касающаяся миллиона человек не воспринимается нами в миллион раз острее беды одного.

Исследователи спрашивали людей, сколько они готовы заплатить за защитные сетки для открытых нефтяных прудов, чтобы перелетные птицы не утонули в них. Испытуемых разделили на 3 группы. Одной группе сказали, что ежегодно таким образом погибает 2000 птиц, второй что 20 000 птиц, а третьей что 200 000 птиц. В итоге испытуемые сообщили, что готовы жертвовать по 80, 78 и 88 долларов соответственно.

Опытный персонал благотворительных фондов знает об этой грустной особенности нашей психики и, например, собирая средства на сложные высокотехнологичные виды медицинской помощи, обычно предлагает историю конкретного человека, лишь мимоходом замечая что помощь оказывается группе страждущих со сходным недугом – один страждущий вызывает сочувствие автоматически, вне особенной зависимости от духовности, но нужно очень сознательное усилие чтобы принять близко к сердцу такую абстрактную вещь, как «проблема группы».

При осуществлении же проектов, конечно, чем крупнее они и на большую группу нацелены, тем лучшая и более действенная помощь может быть оказана каждому. Но, по указанным причинам, весьма редко удается собрать средства на строительство больниц, и уж тем более, комплексные проекты вроде разработки лекарств или искоренения тех или иных заболеваний в регионах.

Постараемся же, братья и сестры, разумно, а не сентиментально подходить к этому важному вопросу.

Один из наших читателей указал на нелогичность в этой заметке: было сказано, что при увеличении числа страдающих птиц в 10 раз, жертвователи повышают вклады на единицы процентов, а блготворительные фонды чуть ли не преуменьшают число страдающих людей чтобы собрать больше.

Но противоречие тут кажущееся. Дело в том, что к себе подобным мы относимся… хуже, чем к братьям нашим меньшим. Не редкость умиляться животным и при этом презирать человека. Скорее всего, это связано с тем, что в животном мы не видим соперника – слишком оно слабо, чтобы составлять нам конкуренцию. По этой же причине на помощь детям люди приходят охотнее, чем взрослым. Конечно, все эти механизмы гораздо более достойны примата, нежели христианина.

Также нам прислали интересную мысль о том, что если бы проблему птиц решал не посторонний человек, которому они чужие, а, скажем, фермер, для которого эти птицы – свои, то он бы решал проблему рационально, применяя средства строго соразмерные масштабу беды.

Получается, выбирая объем помощи для решения проблем, воспринимаемых как чужие, мы обычно оптимизируем не отношение результат/затраты, а отношение чувство-себя-хорошим-и-доброе-имя/затраты. И только очень высокие подвижники считают всех людей «своими», и могут позволить себе искренне относиться к ним, и действовать по отношению к их трудностям рационально а не сентиментально.

Мог ли Бог исключить грехопадение?

Неужели Бог, который предвидел грехопадение, не мог создать существа с такими свойствами, чтобы грех и зло не могли возникнуть?

Ну конечно, мог. Например, растения и животные, и уж тем более минералы до сих пор ничем не согрешили: просто не могут. Но кто захочет оказаться на их месте? Человеком быть несравненно лучше. Но нельзя ли быть человеком без угрозы грехопадения?

Увы, человек не мог бы быть человеком без свободы. Жил бы по заданным инстинктам, как обезьяна или робот. Первые роботы были бездумные железяки: бери больше – кидай дальше, даже программы никакой не было. У современных роботов есть большая гибкость переналадки, можно запрограммировать его сортировать апельсины, а можно – на балалайке играть. Но гибкость дает простор и ошибкам. А насколько свободнее человеческий дух? Свобода его безгранична – в этом его богоподобие. А значит, он свободен даже оторваться от Бога и противиться Ему.

Но Бог-то и является источником нашей свободы. Поэтому, оторвавшись, человек начинает утрачивать свободу, она вырождается в свою противоположность: в рабство страстям. Это не животное состояние, а хуже, ведь в отличие от нервных узлов животного, человеческий дух любит свободу и страдает от ее утраты. Хотя может не понимать причин этого, считая себя «освободившимся от религиозных предрассудков».

Когда-то было модно рассуждение атеиста Ж.П.Сартра: «Если Бог есть, то я не свободен. Но я свободен – значит Бога нет». Очевидно, ложь тут в абсолютизации человеческой свободы: мы, конечно, свободны в своих решениях, но зависим от сил свыше в осуществлении их. Только Бог свободен и в решениях и в их осуществлении.

Чтобы наша свобода была реальной, творческой, нужно быть выше искушений, а для этого необходима благодатная помощь Бога. Поэтому только в Церкви мы находим себя, свою свободу и свою подлинную личность. «Познаете истину, и истина сделает вас свободными».

Мог ли Бог сымитировать историю?

Бог создал нас для добра, но добро – не механический процесс, оно может быть только результатом свободного выбора. Некоторые выбирают зло, от чего страдают и они сами и окружающие. В Царствии Божием человек не будет подвержен действию зла, но останется свободным.

В отличие от бедного Адама, к тому моменту у него будет личная история решений и действий в нашем бушующем мире, которыми он подтвердил свободный выбор добра. И чем большие препятствия ради этого пришлось преодолеть, тем убедительнее сознательность этого выбора. Получается существо свободное, и притом имеющее твердое основание для стояния в добре. Ему можно доверить многое и великое, не опасаясь грехопадения.

Но, в особенно тяжкие времена, возникает вопрос: неужто Бог не мог записать в нашу память земную историю, _как будто_ она уже произошла на самом деле? Результат был бы такой же: люди, свободно выбирающие Бога, а страдать бы никому не пришлось…

Нет, не мог! Это было бы ложью, чуждой Богу. Он и Сам страдал на кресте по-настоящему, хотя технически Ему ничего не стоило сделать это «понарошку». Бог честен даже с такой мелочью, как мы. Нам тоже остается лишь добросовестно подтвердить выбор Бога своей реальной жизнью.

Каждую секунду мы творим собственную историю, которая – как и все прошлое – всегда находится перед Богом, не менее реально, чем для нас – настоящий момент. Наши действия навечно впечатываются в ткань мироздания, как след от бегущей кисти на бумаге. Что это будет за след? Покаяние в грехе исцеляет духовные последствия для согрешившего, но не останавливает запущенные причинно-следственные цепочки зла и не уменьшает горя пострадавших.

Будем же осторожны с этой огромной ответственностью, чтобы впоследствии не постыдиться за нее перед Судией, насколько для нас это возможно!

Вера и семья

Позавчера мы видели страшную картину: маленького ребёнка, который плакал из страха, что его отец покинет семью. Для него, как и для многих из нас, мир взрослых проблем начался намного раньше, чем появились силы с этим справляться.

Увы, к моменту вступления в брак, души людей, в основном, похожи не на сверкающую статую с крылышками, а на груду искореженного и обгоревшего металлолома. Нам трудно возлюбить не то что ближнего, но и самого себя. Собственно, в таком состоянии по-человечески и невозможно возлюбить другого – не как предмет потребления и средство решения своих проблем, а как человека, самоценность, задуманную самим Богом. Поэтому семьи разрушаются, ломая жизни детей, и тем самым передавая эту жуткую эстафету следующим и следующим поколениям…

У нас попросту нет столько любви, чтобы дать её таким же как мы, немощным людям. Что мы можем, так это «приобретать друзей богатством неправедным», любить других не своей любовью, а взятой у Бога, имеющего её бесконечный запас. Поэтому почти все неверующие семьи не могут удержаться вместе, да и для верующих это – непростой, а иногда очень непростой труд – донести хоть сколько-нибудь получаемой от Бога любви до ближних в своём решете. Но этому можно учиться и постепенно начинает получаться, люди и отношения, казавшиеся безнадежными, постепенно меняются до неузнаваемости.

Господи, помоги этому ребёнку и всем нам!

Отрицание и утверждение жизни

Сегодня Церковь вспоминает мученика Философа Александрийского, чей подвиг, наверное, относится к числу наиболее странных и непонятных для неверующих.

Около 250 года нашей эры, палачи императора Декия принуждали святого отречься от Христа, но он оставался непоколебимым. Тогда мучители, учитывая его юношеский возраст, придумали, как сейчас бы сказали, «психологическую провокацию» – связанного святого оставили наедине с блудницей, получившей задание так или иначе соблазнить его.

Далёкий от христианства человек скажет: ну такие «пытки» можно и потерпеть. Но – нет. Чтобы не поддаться греху, святой откусил себе язык и этой страшной болью оградил себя от плотской страсти. Он выплюнул окровавленный язык в лицо блудницы, что её совершенно деморализовало. Палачи, видя тщетность своих козней перед мужеством и бесстрашием мученика, отрубили святому голову.

Смотрите, какой ценой святой подавил «попытку переворота» тела над духом. Из этой истории вслед за Ницше легко сделать ложный вывод будто Церковь в принципе осуждает плотские отношения. Но Церковь лишь констатирует что все виды радости могут быть построены тольно на правильном фундаменте любви, которая логически невозможна без верховенства духа над плотью. Иначе всегда получится не радость, а гадость, чему примеров несть числа.

И в наше время, когда ценности кругом переворачивают с ног на голову, важно понять, что подвиг святого мученика Философа – это не акт жизнеотрицания, а наоборот – жизнеутверждения. Очень похожий на то, как наши дедушки закрывали собой пулеметные абразуры. Не потому, что они ненавидели жизнь, а как раз потому, что настолько любили её, что презирали уничтожение своего тела, лишь бы только сохранить эту жизнь нам.

Не хочу учиться, хочу жениться

Часто молодые люди черпают представления о любви из СМИ, не всегда навеянные христианством. Поэтому им кажется, что жениться легче, чем учиться. Это следствие популярного ошибочного представления, что союз с другим человеком решит наши проблемы, обеспечит нас ресурсами. Т.е. позиция пассажира или даже груза.

На самом же деле, обоим супругам приходится быть двигателями. На самолёте два двигателя: один забарахлит – второй вытянет. Каждый двигатель не просто тащит себя, но ещё и 10—20 кратную нагрузку. Так и в семье – если у каждого супруга нет запаса мощности чтобы тянуть и себя и временно «просевшего» партнёра, и детей, и стариков, и внешнюю деятельность, то придётся туго. Нельзя собрать надёжную и мощную систему из ненадёжных и немощных элементов.

Что же делать? Спешить учиться. Учиться служить ближним, решать все более сложные задачи, преодолевать трудности.

Учиться эффективно принимать, сохранять и приумножать даруемые Богом ресурсы на телесном, душевном и духовном уровнях чтобы не нуждаться в откусывании от ближних, а, наоборот, восполнять их нужды.

Какими бы ни были наши стартовые условия, час вложенный в обучение и развитие больше приближает нас к созданию счастливой семьи, чем час активного поиска своей половинки…

Настоящая любовь

Сегодня мы вспоминаем святую блаженную Ксению Петербургскую.

Наверняка, каждый верующий знаком с её житием. Но кроме всего прочего, это – реальная, и в то же время невероятная романтическая история борьбы за спасение любимого, пожалуй, превосходяшая своим масштабом и драматизмом все литературные произведения на этот счёт – от Пушкина до Андерсена.

После того, как её муж попал в, по-видимому, угрожающую спасению ситуацию, Ксения решила пойти за её решением не за тридевять земель, а лично к самому Господу Богу. И не безрассудно, с пустыми руками, а предварительно заняв «при Его дворе» достойное положение!

Это обернулось странствием длиною в жизнь где было все – голод и холод, интриги родных и слежка полиции, преследования горожан и насмешки толпы… Но шли годы и вот к её пророческим намёкам начинают прислушиваться. И вот уже не она помогает строить храм, а в честь неё строят храм. И вот она смотрит не на икону, а – с иконы. И вот она сквозь время и пространство помогает обращающимся за помощью в страшные дни революции и войны, и для потомков некогда гнавших её петербуржцев находит пропитание в блокаду и тушит зажигательные бомбы…

Задумайтесь о величии и красоте этого жизненного пути, не выдуманного режиссерами и литераторами, а имевшего место в реальности, среди нас.

Святая блаженная мати Ксение, моли Бога о нас грешных!

О противлении чувствам

«У вас в православии нужно подавлять или отрицать в себе греховные чувства, а это вредно для психики и даже может вызвать психосоматические болезни».

Подавлять и отрицать чувства, конечно, вредно. Это приводит к неврозам, психозам, которыми переполнен современный мир. Но именно в православии это как раз и не нужно.

Святые отцы нередко рассуждали о душе как совокупности разума, воли и чувств. Обычное устроение души, с которым человек приходит в мир, считается не естественным, а пораженным грехом и нуждающимся в серьезной трансформации.

Потому, как правило, и разум, и воля и чувства изначально сопротивляются христианской жизни и молитве. Приходится принуждать все эти стороны души, а когда какие-то из них вырываются вперед, происходит разлад: чувства движут нас на хорошее, а разум противится. Или наоборот – разум призывает к добру, а чувства бушуют о своем. Или чувства и разум вроде как уже согласны в добре, а воля талдычит свое: «не хочу – и не буду!» Ну как тут быть? Душа – не пластилин, прямое подавление какой-либо из ее сторон иногда бывает необходимо, но в течение долгого времени приводит к нездоровым явлениям.

Ведь чувства возникают не непосредственно в результате внешних или внутренних событий, а в результате их соотнесения с той моделью мира, которую мы считаем истинной. Одно и то же событие может вызвать самые разные чувства в зависимости от того, во что мы верим. А православное вероучение таково, что может вызывать только конструктивные чувства в абсолютно любой ситуации как земной так и небесной жизни. Невозможно полностью уверовать в Символ веры и испытывать какие-то вредные и тягостные чувства.

Поэтому дурные чувства надо не подавлять, а чутко осознавать как симптом неверия – и каяться, что и значит признавать их неуместность в свете картины мироздания, открытой нам в Символе веры. Так и духовное и душевное и телесное здоровье вместе только укрепляются.

Важно помнить, что и разум, и воля, и чувства работают не напрямую с реальностью, а с ее моделью в нашей голове. А эта модель строится через призму веры. Верим мы, что наш собеседник – невесть что о себе возомнившая лысая обезьяна – или образ Божий? Верим мы, что мир появился «вдруг, ни с того, ни с сего» или создан Творцом? Предстоит нам небытье-забытье или Суд и вечность? Мы важнее, лучше и достойнее других – или нет? Чувства, мысли и желания, возникающие по поводу любых событий в этих разных картинах мира будут различными.

Вот почему Церковь на такой большой процент состоит из механизмов самоконтроля и трансляции неискаженных истин вероучения. Если мы правильно, православно верим, то нет необходимости творить насилие над чувствами, разумом и волей, потому что они начинают работать над корректной моделью мира и давать корректные результаты. Недаром Господь любил говорить «вера твоя спасла тебя»: изучать веру и укрепляться в ней – это более благодарная точка приложения усилий, чем прямое противление разуму, воле и чувствам, которые оказываются просто обмануты при рассмотрении мира через ложную оптику ложной веры.

Ненависть и толерантность

Когда мы подчеркиваем несовместимость христианства с другими вероисповеданиями, порой спрашивают: «Разве не создает такое противопоставление возможности недобросовестным политикам для разжигания ненависти и войны на религиозной почве? Разве не безопаснее признать что все понемножку правы?»

Напоминаем, что в христианстве неприемлема ненависть к человеку на какой бы то ни было почве, даже к самым лютым врагам, и уж тем более – идейным оппонентам. «Благословляйте гонителей ваших; благословляйте, а не проклинайте». Христианину скорее подобает сочувствие к людям, делающим иной выбор, и в то же время, уважение их свободы делать такой выбор. Даже если христианин служит в армии, силовых структурах (работа которых признается Церковью нежелательным, но вынужденным средством для удержания грешного мира от сползания в полный хаос), ему запрещено лично ненавидеть противника или преступника. Само это не раз служило средством проповеди, удивляя непривычных к человечному обращению врагов, попавших в плен к христианским полководцам, например, Суворову и Ушакову.

Церковь стремится осуществлять миротворческое служение как в национальном, так и в международном масштабе, стараясь разрешить различные противоречия и привести к согласию народы, этнические группы, правительства, политические силы. Для этого она обращает свое слово к власть имущим и другим влиятельным слоям общества, а также прилагает усилия для организации переговоров враждующих сторон и оказания помощи страждущим. Церковь однозначно противостоит пропаганде войны и насилия, равно как и различным проявлениям ненависти, способной спровоцировать братоубийственные столкновения.

В то же время, нет ни смысла, ни права отступать от истин вероучения в угоду видимости согласия с иными конфессиями. Ведь именно несерьезное отношение к учению Церкви, ситуативная подгонка его под бытовые и политические нужды, и порождают перегибы, после которых люди задаются подобными вопросами!

В отличие от светской этики, в православии добрые дела – не самоцель, а средство. Средство распятия в себе греховного «ветхого человека», желающего ближнему зла. Средство стать лучше, стать приемлемым для Духа Святого. Средство реализовать собственную любовь к ближним.

То есть, все что мы хорошего делаем, мы делаем не в одолжение кому-то, а для самих себя.

Только так можно делать добро не обязывающее другого к благодарности, не ожидающее награды, не служащее поводом к самопревозношению. Не привязываться тщеславием к его результатам. Получать пользу и радость от самого процесса добра. Это и дает христианину возможность не только действовать бескорыстно, но и сохранять силы на протяжении долгосрочных проектов.