Текст книги "Селлтирианд. Прежде рассвета"

Серый Совет

Шум голосов и радостное возбуждение постепенно стихали. Скитальца и бальтора усадили за стол, заботливо подкладывая им в тарелки и внимательно следя, чтобы их кубки не оставались пустыми. Все были рады видеть Эйстальда, о котором не было вестей уже очень давно, и его возвращение, да еще вместе с Гелвином, вернуло улыбки даже на самые хмурые лица. Старого бальтора любили и уважали как незаменимого соратника, так и просто весельчака и заводилу на каждом застолье. Эйстальд уплетал за троих, а пил еще больше. Его лицо светилось от удовольствия, и смех звучал куда чаще, чем за прошедшие месяцы. Тень, застилающая его взгляд после разговора с Первым адептом, почти развеялась, и лишь изредка у него над бровями пролегала мимолетная складка.

Бальтор старался не отставать от своего друга, поочередно хватаясь за несколько кубков и шумно сдувая пену от пива. Размахивая руками или хохоча во все горло, он рассказывал их совместные приключения в довольно сумбурном порядке, почти не затрагивая важных вопросов, касающихся Изначального, гурлуков и Первого адепта. Поймав выразительный взгляд Эйстальда, Гелвин все понял и предоставил право своему другу выложить все сейчас или же, для начала, поделиться всем этим с Хранителями.

Накладывая без устали себе еды и выпивая кубок за кубком, Эйстальд все никак не мог отделаться от неприятного ощущения, где-то глубоко внутри, что все это веселье лишь краткая передышка, тончайший занавес, за которым уже разверзлась бездонная пропасть. Но он был рад даже такой передышке, такому мгновению, каким бы скоротечным оно ему не казалось. Он пил, шутил и смеялся, отвечал на все вопросы сразу, старательно избегая самых настырных. Скитальцу не хотелось испортить этот вечер, не хотелось стать буревестником. И тем не менее, он понимал, что самое мрачное и неизбежное ему еще предстояло выложить самому, поскольку об этих событиях должен был знать каждый скиталец Селлтирианда, ведь от каждого могла последовать помощь. Он знал это, и все же откладывал до последнего, улыбаясь, хлопая по плечу или смеясь громче всех над очередной шуткой.

А когда блюда сменились в третий раз, а пустые кувшины уже некуда было составить, Эйстальд собрался и завел разговор. Под одобрительным взглядом старого бальтора, скиталец решил рассказать обо всем и всем сразу. Возможно, самые молодые скитальцы могли и не быть готовы к услышанному, но Эйстальд подумал, что не вправе решить это за них. Право такого решения Хранители могли взять на себя, вот только скиталец не был уверен, что сохранение тайны сейчас действительно важно.

При его первых словах сидящие вокруг лица стали куда более серьезными, и даже те, кто еще минуту назад счастливо причмокивал и сонно щурил глаза, заметно протрезвели. Эйстальду показалось, что от него ждали этого разговора, и только тактичность и желание друзей позволить им отдохнуть хоть немного оттягивали его до последнего. Это было близко к действительности: его возвращения не ждали в ближайшее время, но почти все надеялись, что оно, так или иначе, произойдет, и потому вопросов накопилось немало.

Разговор складывался долгим и далеко не простым. Вовремя подмечая, когда скитальцу необходимо было перевести дух или выпить пару глотков вина, бальтор с готовностью подхватывал рассказ, описывая события в безупречном порядке и не упуская ни единой важной детали. Встреча с Керриком у подножия Великого Клыка, яростный бой и поиски пути сквозь древнюю крепость. Пробуждение Коронованных и роковое участие во всем этом королевского писаря. Хранители больше хмурились и высказывались мало, а более молодые скитальцы только изумленно взирали на Эйстальда, тихо перешептываясь между собой. Возвращение Коронованных ни для кого из присутствующих уже не было неожиданностью, но подробности, рассказанные скитальцем, вызвали новую волну обсуждений.

– Ведь тебя же послали разведать, а не переть на рожон! – горько качал головой Гранбурн, с легким налетом разочарования, глядя на скитальца. Эйстальд в ответ лишь молчал. Он прекрасно понимал, что слишком многое пошло не так, только благодаря его стараниям. Гелвину не сиделось молча, и разгоряченный от выпитого, он с жаром бросился оправдывать друга, заявив, что скиталец поступил так только потому, что на кону была его, Гелвина, жизнь, и будь он сам на месте скитальца, ради друга, он поступил бы точно так же. Несмотря на несколько хмурых и явно не убежденных взглядов, многие присутствующие подняли кубки, всецело одобряя поступок Эйстальда. Дружбу и жизни соратников в Селлтирианде ценили выше всего.

Рассказав подробнее о выходке Таркеля и ее последствиях, скиталец с надеждой поинтересовался у остальных, не встречался ли им чудаковатый писарь в их недавних странствиях. Ответы были неутешительными. Лишь Редван неожиданно припомнил, что видел совсем недавно, у опушки Серых Лесов, странную парочку, которые не заметили его, поскольку он сам не желал быть замеченным. Странным ему показалось прежде всего то, что один из них был похож на придворного, который слишком долго бродяжничал, а вторым оказался жиник, с виду обыкновенный торговец из тех самых обозов, что во множестве скрипят по трактам королевства. А еще с ними был статный и породистый конь, и было заметно, что они все куда-то спешат. Скиталец хотел было разузнать, что могло их привести к окраинам Серых Лесов, но дело, которое вело его в тот момент, было довольно срочным, и он решил не вмешиваться. На границах леса и прилегающих трактах хватало разного сброда, и потому эти двое не вызвали в нем излишней тревоги.

Эйстальд, слушая своего товарища, молча покусывал губы, и только по крепко сжатому кулаку было заметно, как не согласен он с решением Редвана. Но никаких обид или упреков от него не последовало. Эйстальд рассуждал здраво и был благодарен даже за столь скудные сведения. Бальтор ободряюще взглянул на друга и заявил, что видит в услышанном добрый знак. Сердце подсказывало ему, что Таркель жив, и вполне возможно, вскоре они с ним увидятся. Черты лица у Эйстальда несколько смягчились. Он не выглядел полностью убежденным, но слова друга подействовали на него.

Новость о том, что двое из пятерых уничтожены окончательно, встретили изумленными взглядами и радостными восклицаниями. А когда бальтор деловито поведал подробности (поскольку скиталец не торопился причислять себе многого в заслуги), удивления перешли в открытый восторг. Хранители оценивающе и как-то по-новому глядели на Эйстальда, и в их мудрых глазах мелькали оттенки гордости, а более молодые наперебой спешили выразить свое одобрение или произнести наскоро придуманный тост, и обязательно выпить под сказанное вместе с Эйстальдом. Гелвин посмеивался, глядя на происходящее, но и к его персоне не было недостатка внимания, особенно после того, как выяснилось, что они оба ощутили на себе ярость глубинного истока.

В гуле радостных голосов все отчетливей стали проступать сухие и резкие реплики, звучавшие из уст одного из Хранителей. Дайгодар и раньше относился к Эйстальду с заметной прохладой, заявляя в открытую, что своевольный ученик однажды пойдет по стопам своего сумасбродного учителя. Теперь же, услышав, что сила истока задела и бальтора, не уничтожив его, а смешавшись с его кровью, старый Хранитель выглядел явно недовольным. Его любимой мыслью, которую он так часто озвучивал, было то, что наследие серебряной крови слишком ценно, чтобы распылять его среди расы недостойных. Дайгодар не жаловал и самих представителей этих рас, но сторонников его идей в Сером Убежище было немного. И все же они были.

– Что же это значит, пропойца бальтор оказывается куда достойней наследников Серебряного ордена? – бледное и горделивое лицо, недобро взирая на покрасневшего и веселого Гелвина. – Неужто мы настолько измельчали, что будем теперь признавать всякого встречного Сребророжденным?

– Гленоирд! – вскричал Рейг. – Ты опять за свое? – Гелвин не какой-то там проходимец и уж тем более не пропойца! Он такой же нам брат, как и любой здесь присутствующий!

– Да уж, вот с этим я никак не согласен. – процедил сквозь зубы бледнолицый скиталец.

– Постой, Рейг, – Эйстальд поморщился. Подняв руку, он остановил готовые было сорваться слова негодования, – здесь каждый имеет право голоса и не у всех он обязан быть одинаковым. Гленоирд нерешительно покачал головой и взглянул на Дайгодара, ища у последнего поддержки.

– В какой-то век я согласен с Эйстальдом, – деловито вмешался Дайгодар, воспользовавшись моментом, когда все взгляды обратились к нему, поднялся из-за стола. Оправив высокий воротник серого камзола, настолько светлого, что среди окружающих он казался почти белым, Хранитель откашлялся: – Все, что поведал нам Эйстальд, выглядит одновременно тревожным и несколько удивительным. Из его слов выходит, что он теперь запросто может низвергать самых могущественных слуг Изначального! Умение, на мой взгляд, слишком уж невероятное, чтобы поверить в него с одних только слов!

За столом зашептались и зашумели, сторонники Дайгодара, пусть и в меньшинстве, были довольны, что во всеобщем одобрение наконец был услышан здравый голос отрезвляющего рассудка.

– Что ты хочешь сказать, мой старый друг, – вслед за Дайгодаром поднялся Келлонир, – что Эйстальд лжет всем нам? Что мы здесь собрались лишь для того, чтобы послушать увлекательную сказку?

– Мальчишка может и баламут, но уж точно не лжец! – прохрипел со своего места Гранбурн, который был занят тем, что опустошал вместе с бальтором здоровенный кувшин браги из маленьких чарок. – Если подлинность сказанного подтверждается Гелвином, значит все это безоговорочная правда!

Бальтор в благодарность лишь молча поднял свою чарку, и кивнув Гранбурну, опрокинул ее залпом.

Прикусив губу, Дайгодар с неприязнью взглянул на бальтора, но спорить в открытую с Гранбурном, без должной поддержки, ему не хотелось. Он решил попробовать зайти с другой стороны.

– Даже если все сказанное является чистейшей правдой, я не вижу особых причин восторгаться услышанному! Быть может, это далеко не случайность, и если скиталец способен развоплотить Коронованного, то какова будет цена? Все мы знаем, что за огромную силу требуются непомерная плата! Как близко он подобрался к той грани, за которой уже нет возврата? И не наблюдаем ли мы сейчас за становлением новой угрозы, куда большей, чем надуманное возвращение Изначального?

– Угрозы?! – раздались выкрики с разных сторон. – Какой еще угрозы? Да ведь это наш Эйстальд, а не какая-то там угроза! Кто не поручится, среди сидящих за этим столом, за старину Эйстальда?

Скиталец медленно поднялся, и большая часть возгласов начала затихать. Обведя взглядом всех присутствующих, Эйстальд несколько неуверенно улыбнулся:

– В словах мудрого Дайгодара есть над чем призадуматься. Да, селлестил изменил меня, и я не могу утверждать, что только в лучшую сторону. Во время коллапса истока в Башнях Изменений у меня было видение, или быть может, предвидение. Я не хотел говорить об этом, чтобы не выглядеть безумцем, но теперь понимаю, что это необходимо. – И скиталец подробно поведал о своей встрече с Изначальным за пределами известного мира. После его слов в зале надолго повисла непривычная тишина, и только торжествующий взгляд Дайгодара говорил о многом.

– Но поскольку Эйстальд все еще сидит среди нас, а не метит булыжником нам в головы, значит, усилия Изначального не возымели успеха, – первым нарушил тишину Келлонир. – Я уверен, что Эйстальд всегда был и останется Серым скитальцем, как бы далеко ни простирались его силы и возможности. И он уж точно не тот, кого нам следует опасаться. Напротив, нам бы не следовало порадоваться за столь явные успехи одного из нас. Если Эйстальд прав, то возвращение Изначального лишь вопрос времени. Очень короткого времени.

– Как по мне, то не должно простому скитальцы связываться с такими силами, – во всеуслышание заявил Гленоирд и хмуро взглянул на Эйстальда. Выражения некоторых лиц красноречиво говорили о том, что эти слова нашли отклик. – Прежде всего, он наш брат, на которого всегда можно было положиться. Вот только и Глендринт когда-то был нашим братом, которому все мы доверяли. Мне ли напоминать совету, чем это закончилось?

– Не о Глендринте Высоком сейчас речь! – не выдержал Редван и грохнул кружкой по столу. – Долго ли еще тень коварного элнарита будет затемнять все то хорошее, что осталось еще в этих стенах? Неужели мы настолько разучились доверять друг другу, что будем судить Эйстальда за предательство его учителя? Нашего учителя… Ведь как долго Глендринт стоял во главе Селлтирианда, наделенный властью, которую мы же с вами ему и отдали!

– Да, не похож он на безумного мясника, – покуда многие сидели пристыженные, отчетливо зазвучал голос бальтора, твердый, несмотря на обилие выпитого, и ни перед кем не заискивающий. – Меняются элнариты со временем или не меняются – это вопрос скорее риторический. Его уход, мягко говоря, запомнился всем ведрами крови и был устлан телами наших друзей и соратников. Такое простить ой как непросто! Позер он, хоть и интриган первосортный, вот только, в Икларентиде шкуры наши с Эйстальдом он спас. Силы у него много, но с Коронованными он не якшается. Рубит мерзкую нежить поболее нашего! Быть может, стоило бы красавчика к ответу призвать, узнать получше, что он задумал?

– Верно, что нелюдь всегда своих выгораживает, – процедил сквозь зубы Дайгодар, с таким презрением, что у Гелвина кровью налился затылок. – Послушать бальтора, так нам нужно этого мясника чаем почитывать с крендельками! А может быть, опять в совет его пригласить?

– Гелвин совсем не это имел в виду, – сухо заметил Эйстальд, с беспокойством глядя на покрасневшее лицо друга. – Уважаемому Дайгодару известно куда меньше, чем следовало бы, и в той ситуации, в которой мы оказались, любой клинок на счету, особенно клинок такой силы, как у Глендринта. Гелвин прав – не следует однозначно оценивать Глендринта только как кровожадного и одиозного врага. Мы не знаем его планов и целей, а было бы хорошо их узнать. Однако мы еще с вами не добрались до самого интересного, и мне кажется, что проблема Глендринта сейчас не самая главная.

– Ну что же, тогда будь добр, просвети нас, несведущих, скиталец. Ведь только от тебя одного мы узнаем о действительно важных событиях!

Эйстальд молчал, какое-то время оглядывая присутствующих. На последнюю колкость он решил попросту не обращать внимание.

– Совсем недавно, еще на закате, у нас был разговор в этих самых стенах. И все здесь присутствующие могли стать его невольными свидетелями, если бы не силы, которые выше моего понимания. Прямо в этом зале нас поджидал Керрик, каким-то образом сумев подчинить себе силу времени и пространства. Мне сложно вдаваться в подробности, я и сам немногое понял… Несомненно, лишь ясно, что Великий Клык вернул его к жизни, с лихвой наделив силой и способностями, о которых можно только догадываться. Огромные силы он вложил для того, чтобы этот разговор состоялся. И если вкратце: то Керрик жаждет войти в Селлтирианд, и по неясным для меня причинам, он не может сделать это только при помощи одной лишь силы. Ему нужно приглашение. Приглашение Серого скитальца. Ему нужен исток Селлтирианда.

– Приглашение не было дано?

Эйстальд с горечью взглянул на старого Хранителя; этот вопрос он ожидал от другого.

– Мастер, вы же сами сказали, что несмотря ни на что, я все еще Серый скиталец. Серый скиталец не предает своих.

– Я не буду просить прощения, мой мальчик, за то, что позволили себе сомневаться. Речь идет о судьбе Селлтирианда, и я должен быть уверенным. – Келлонир внимательно оглядел остальных Хранителей. Большинство молчали, погруженные в свои раздумья, и даже с лица Дайгодара сползло выражение привычной самоуверенности.

– Выходит, ты не убил Керрика, и Магистрат зазря объявил нам открытую войну?

– Когда я стоял у ворот Великого Клыка, Первый адепт был мертв. В этом я был уверен. В том бою пали и его люди; они все должны были остаться на том острове… Но похоже, Великий Клык решил иначе.

Рейг нетерпеливо заерзал на стуле; как самый молодой из присутствующих, он не любил недосказанностей.

– Разве Великий Клык не груда старых камней? А вы говорите о нем, как о живом существе!

– По-твоему и Селлтирианд лишь груда камней! – пророкотал Гранбурн и рывком усадил молодого скитальца обратно за стол. – Великий Клык воздвигнут на сосредоточении селлестила, настолько огромном, что называть его грудой камней, по меньшей мере, наивно. В его глубинах действуют силы, о которых мы можем только гадать, и кто знает, насколько живыми мы сами видимся ему.

– Я верю тебе, Эйстальд, хоть это и нелегко, – старый Келлонир сложил руки за спину. – Если Великий Клык вернул Керрика к жизни, ничего хорошего от подобной сделки ожидать нам не стоит. Выходит, к оставшимся Коронованным прибавился и Первый адепт. Придется теперь иметь дело и с этим.

– Керрик не слишком тепло отзывался о Коронованных и, скорее, хотел убедить в том, что у нас общие цели.

– Подумать только, общие цели! – Дайгодар, который только что уселся за стол, так и подскочил со своего места. Его бледное лицо залило краской. – Общие цели у Серого скитальца и Первого адепта, который опутан паутиной Великого Клыка! Изначальный отправляет своих марионеток прямиком к нашему столу, а мы настолько слепы, что не замечаем его намерений! Как мы дошли до всего этого?

– Послушай, уважаемый! – прорычал бальтор, который до этого казалось, мирно дремал, откинувшись на спинку стула. – Это в ком ты здесь углядел марионеток Изначального? Бедолага Эйстальд десять раз рисковал своей головой, чтобы эти сведения добрались до Убежища, пока кое-кто здесь просиживал штанишки в тепле, подсчитывая цыплят на зиму! Я, конечно, знаю, как уважаемый Хранитель любит бальторов, вот только Эйстальда оскорблять не позволю или, еще чего, обвинять в предательстве!

Поднялся шум, и послышались угрожающие выкрики. Немногочисленные сторонники Дайгодара свирепо поглядывали на Гелвина. Сам же Хранитель с искаженным от ярости лицом потянулся к своему клинку.

– Довольно! – взревел Гранбурн и грохнул по столу кулачищем так, что подскочили тарелки. – Вы еще здесь поножовщину устраиваете! Тоже мне – наследники Серебряного ордена! Мастер Гелвин наш друг и наш гость, хоть и язык у него без костей! – довольный бальтор улыбнулся и весело подмигнул своему другу. – Эйстальд много дров наломал, но все, что он делал, было ради нас, ради Селлтирианда, и мы ему многим обязаны!

– К примеру, за безумного адепта, накачанного селлестилом под завязку. Или же за воинство Белого Крыла, которое медленно, но неумолимо марширует к нашим стенам. А может быть, за королевскую гвардию, которую ведет сумасбродный Артиразан, попутно вешая каждого встречного за пропажу родного сыночка? Уж поверьте, все эти копья нацелены не на Великий Клык, они жаждут нашей с вами крови. Бесспорно, стараниями Эйстальда мы получили надвигающуюся, и мне сложно назвать хоть кого-нибудь в Эллрадане, кто не хотел бы вцепиться нам в горло! – речь вышла обвинительной и преисполненной накопившейся горечи, но никто не посмел прервать Дайгодара. Для многих прозвучавшее стало неожиданностью.

– Мы же договорились, – поморщился Келлонир. – Не выливать все это сразу остальным на головы, тем более многого мы не знаем и сами…

– Я помню, о чем мы договаривались, мой старый друг. Извини, но я не смог больше терпеть, когда все кругом поют дифирамбы Эйстальду, вообразив его новым спасителем! Хотя именно его, мягко говоря, поспешные действия, привели нас к существующему положению вещей. Извини, что быть может был слишком поспешен и прямолинеен, но я сказал, что должен. Не за одних только цыплят отвечает мой отряд Серых разведчиков. Взор башни Галлара, быть может, и померк за прошедшее время, но он все еще видит достаточно. – Дайгодар сел на свое место и налил себе из ближайшего кувшина. Он выглядел осунувшимся и усталым, но в глазах светилось спокойствие, снятого бремени.

Бальтор почесывал бороду, задумчиво прихлебывая из кружки:

– Вот кутерьма-то завязалось, куда не плюнь везде топляк!

– Верно, мастер Гелвин, все верно! – Келлонир согласно кивнул головой и выпрямился. – Путь ваш был непростым и долгим, но основные испытания для всех нас еще впереди. Селлтирианд вскоре станет эпицентром невиданной бури, поэтому каждый здесь из присутствующих, должен решать, готов ли он встретить надвигающийся шквал. Быть может, Селлтирианд не устоит, слишком многие жаждут его падения, и если кто-то желает уйти, то сейчас самое время. Мы уже давно не связываем себя клятвами долга, все это осталось в далеком прошлом. Эпоха Серебряного ордена канула в лета, а теперь и мы подошли к концу эпохи Серых скитальцев. Каков будет этот конец зависит только от нас, но я уверяю всех присутствующих – мы не отдадим Селлтирианд без боя. Мы выстоим в этой буре, и новая эпоха зажжется из рассеявшийся тьмы!

В повисшей тишине не слышно было ни шороха, ни один стул не скрипнул чтобы отодвинуться от стола. Все остались на своих местах: в Сером совете было множество разногласий и не всегда удавалось прийти к общему мнению, но перед лицом нависшей угрозы скитальцы действовали, как единый организм.

– Мне следует извиниться перед Хранителями, – Эйстальд поднялся и уважительно поклонился. – Мы действительно не ведали, что послужили причиной столь невероятных событий. Однако все мы понимали, что этот кризис назревал давно. Селлтирианд уже давно не столь могуч, как прежде, и Магистрат прекрасно знает об этом. Знамена Белого Крыла рано или поздно мы ожидали под нашими стенами, вопрос был лишь во времени. И теперь, видимо, время пришло. Что до Артиразана, то здесь все не столь ясно. Что понадобилось старому сумасброду и куда подевался его сын – мне неведомо. Можно лишь надеяться, что свою гвардию он выдвинул для каких-то иных целей, чем осада Серого Убежища. Остаются еще Коронованные, Великий Клык, остается Керрик. Пожалуй, последний будет самой большой нашей проблемой. Его нынешние способности далеко за пределами мне известных, и я понятия не имею, как мы его остановим.

– Как? – буркнул Гранбурн. – Острым клинком, как мы это делали множество раз? Или ты умудрился где-то просрать Серебряный Шторм?

– Клинок со мной и чувствует себя неплохо, другое дело, что Керрику он уже не помеха.

– Нужно просто засовывать глубже, чтобы пробрало до самых кончиков! – Гранбурн неожиданно подскочил и, прищурившись, уставился на Эйстальда. – Не хотел я твоей вылазки к Великому Клыку, прямо чувствовал, что напортачишь! Да что уж теперь, причитать… Вижу обновок ты в пути отыскал, таких, что и Хранителю не зазорно примерить будет!

Вокруг вновь все зашептались, с интересом поглядывая на Эйстальда и пытаясь отыскать, что же именно приметил Гранбурн.

Эйстальд не сказал ни слова. Молча он отстегнул свой старый плащ, из-под которого выглянуло точнейшее плетение селлестила. Закатав рукава своей куртки, скиталец принялся по одному отстегивать наручи. Вскоре на столе оказались все те вещи, которые они раздобыли в недрах западных гор. Плащ, кольчуга, наручи и кинжал лежали на потемневшей столешнице, будто на королевском вельвете, призывно поблескивая в пламени свечей.

Видя, к чему идет дело, бальтор сам подошел к другу и, смахнув тарелки и миски в сторону, принялся снимать с себя оставшийся селлестил.

– Непросто достались нам эти сокровища, но их ценность бесценна. Я отдаю их в распоряжение совета, пусть Хранители решают, как поступать дальше с этим снаряжением.

Почти все поднялись со своих мест, пожирая селлестил взглядами и не скрывая желания владеть им. Немногим в этой зале доводилось испытывать лунное серебро в бою, но любой из них рискнул бы многим, лишь бы заполучить такое снаряжение. Гленоирд неуклюже переменился с ноги на ногу, подошел вплотную к столу, и его руки предательски дрожали, когда он протягивал их к селлестилу.

– Это достойно самого мудрого и опытного из нас, – алчный взгляд скитальца с трудом оторвался от селлестила и метнулся к Дайгодару, заискивающему и ищущему поддержку. Эйстальд спокойно наблюдал, как его снаряжение принялись передавать из рук в руки. В самом деле, не много ли он о себе возомнил, вообразив себя Серебряным Стражем? Сейчас ему было даже стыдно, что он не поделился своей находкой сразу, как только начался совет.

– Превосходно, превосходно! – бормотал Келлонир, склонившись над кольчугой и нежно ведя пальцем по ее плетению. – Не единого изъяна! Где ты все это раздобыл, Эйстальд? Я готов биться об заклад, что ковали ее не в кузнях Серебряного ордена!

– Мы с Эйстальдом об этом сразу подумали, – бальтор сложил руки на груди, с усмешкой наблюдая за восторгами скитальцев. – Там, где мы все это отыскали, такого добра хватало на огромный отряд или небольшую армию, вот только страж там, как выяснилось, оказался не шибко приветливым! – Заметив, что он вновь очутился в центре внимания, Гелвин поспешил промочить горло и красочно поведал о древней оружейной, о встрече с големом и последующем, не слишком героическом, бегстве. – Так что цацки нам эти непросто достались, собственной шеей рисковать пришлось, да еще вместе с головой!

– У тебя, Гелвин, никогда не было уважения к нашей истории! – воскликнул Гленоирд, сжав кулаки и шагнув в сторону бальтора, – Даже наши самые сокровенные реликвии для тебя всего лишь цацки и повод для насмешек!

– Слушай ты, «историк», чего ты завелся, брага, что ли, в желудок камнем упала? Не стоит так надрываться, я же вижу, как хочется тебе эти «реликвии» на себя нацепить! И прекрасно тебя понимаю, я и сам слегка прибалдел, когда все это впервые увидел.

Гленоирд побагровел и двинулся на бальтора, пока остальные без злости посмеивались, прекрасно зная, что Гелвин за словом в карман не полезет. Гранбурн скептически нахмурился:

– Ты это что, сопляк, надумал метра Гелвина манерам учить. Тебе напомнить об уважении к старшим? А впрочем, если ты и дальше будешь нести околесицу, метр Гелвин отделяет тебя собственными руками.

Хмурый и все еще красный скиталец замер в нерешительности, разглядывая низкорослого бальтора. Он никогда не видел его в бою, да и трезвым, пожалуй, тоже, но наслышан о нем было немало.

– Да брось ты это, старик, – беспечно махнул рукой бальтор, весело взглядывая на старого друга, – Молодость тем и хороша, что неудержимо тянет на глупости. Если пареньку очень хочется цацку из селлестила, так пускай выбирает! Я поносил немного, пора и остальным дать.

– Изумительно! – подал еще раз голос Келлонир, разглядывая кинжал. – От таких, как выражается уважаемый Гелвин, «цацок», никто из нас не отказался бы. Но, – старый Хранитель поднял взгляд, блеснувший глубокой лазурью, – мы все хорошо помним порядок. Помним и уважаем его!

– Что досталось в бою или добыто трофеем, то останется вместе с ним, ежели он сам не решит иначе! – это слова нехотя произнес Гленоирд, пряча свой взгляд от соратников.

– Я уже решил! – отозвался Эйстальд. – Снаряжение следует поделить среди остальных.

Со всех сторон зазвучали голоса и смех:

– Брось, Эйстальд, да что тут делить? В кольчугу все одно двое не влезут. Вы со стариком шеями рисковали, вам и носить!

Келлонир поднял руку, призывая к спокойствию. Ловко провернув кинжал в руке, он протянул его Эйстальду.

– Они твои по праву, скиталец. Уж в тем более было бы глупо не воспользоваться мощью этого снаряжения. Ты говоришь, Керрик очень надеялся на тебя, рассчитывал на твою помощь. Тогда одень обратно весь свой селлестил и покажи магистратской выскочке, кто такой настоящий Серый скиталец!

Эйстальд долго глядел на Хранителя и после окинул взглядом окруживших его братьев. Спорить было бессмысленно, и он принялся молча одевать селлестил обратно. Затянув ремни, он взял со стола наручи и вложил их в руки Келлонира. Старик тепло улыбнулся, покачал головой и убрал руки, оставив наручи в руках скитальца. Откуда-то из-за спин соратников послышалось презрительное хмыканье. Эйстальд неторопливо надел наручи и взял в руки кинжал в изящных ножнах. Он знал, где следует искать недовольного. Друзья перед ним расступились, освобождая дорогу. Дайгодар стоял один, он выглядел старым и покинутым, и никто из его приспешников не решился шагнуть навстречу Эйстальду, настолько грозным и величественным выглядел тот в своем облачении, которое теперь не скрывало старого плаща. Но Хранитель не дрогнул, он высоко держал голову, и в его взгляде читалась насмешка:

– Что же, теперь ты в полном праве отплатить мне за все те годы, скиталец, которые я не жаловал тебя, своим вечным ворчанием и придирками. Мне всегда казалось, что ты слишком самоуверенный себялюбец, и я жалею лишь о том, что оказался прав!

Эйстальд подошел вплотную. Он был выше Дайгодара на добрых пол фута. Хранитель напрягся, но не отступил, и в зале повисла тишина назревающей бури. Скиталец обнажил кинжал и вдруг искренне улыбнувшись, протянул его к нему рукоятью.

– Не спорю, я нередко обижался на твои постоянные придирки и ворчание, совсем не понимая, какую ценность они несут. Этот кинжал лишь малая толика того, что я задолжал тебе, Дайгодар. Прими его от меня в дар, как мою признательность.

Губы у старика дрогнули, на них показалась непривычная для него улыбка. Взяв кинжал, Дайгодар некоторое время вглядывался в холод селлестила, затем сильно хлопнул скитальца по плечу.

– Порою даже такие, как ты, умеют приятно удивлять! Спасибо, Эйстальд, я принимаю твой дар.

Все вокруг одобрительно загудели и застучали кружками. Назревающая было буря разрешилась сама собой, и поступок Эйстальда лишь укрепил братские узы среди скитальцев. Гелвин, надев обратно свое снаряжение, задумчиво глядел на скитальца. Весело подмигнув тому, он поманил пальцем Гленоирда, с видом мудрого наставника, ожидающего провинившегося ученика. Гленоирд, которому все еще было стыдно, что он не решился выйти навстречу скитальцу, стоял опустив голову, и багровый цвет не сходил с его лица. Глядя исподлобья на бальтора, он угрюмо размышлял, что еще задумал нахальный старик и какие еще унижения ему предстояло вынести. Но Гелвин оказался настойчив, и нехотя молодой скиталец поплелся к нему.

– Что думаешь я чихвостить тебя собираюсь? – усмехнулся бальтор. – Больно мне это надо… На, вот, держи, – вручил он опешившему скитальцу свой кинжал. – Не хуже, чем у твоего учителя будет. Но только смотри, чтобы не пятнышка… Жопу можешь забыть подтереть, а клинок, чтобы сиял, как и прежде!

Гленоирд все еще не верил своим глазам, но осторожно принял кинжал. С его лица сошли хмурые складки, и оно озарилось радостью. Пробормотав невнятные слова благодарности, он поспешил затеряться среди товарищей, которые добродушно посмеиваясь, дружно поздравляли его с обновкой. Келлонир улыбался, глядя на своих воспитанников. Его взгляд светился теплотой и пониманием, ведь почти всем присутствующим, за исключением Гелвина и немногих Хранителей, он был как отец.