Текст книги "С чего начинается Китай? История о том, как учитель русского узнавал Поднебесную и при чем здесь острый Кайсин"

Глава – отступление

Мой друг Ень Хы

У каждого человека есть свои особенности. У Ень Хы – это пальцы. Иногда так и кажется, что костей в них нет. Даже как-то жутковато. Но без таких пальцев не быть ему мастером резьбы. А не стань он резчиком – не познакомился бы со мной. И я не узнал бы сотню секретов о Поднебесной и ее жителях.

С детства меня тянуло к чему-то древнему, старинному, тому, что называют словом «антиквариат». Мой родной город на него не богат – каких-то интересных магазинов или блошиных рынков у нас нет. Поэтому я всегда мечтал увидеть настоящий антиквариат.

Такая возможность появилась у меня, когда я переехал жить и работать в Китай.

Местом обитания я выбрал город Чжэнчжоу в провинции Хэнань, которая, по мнению местных жителей, находится в самом центре Поднебесной. Как от Кремля начинается русская земля, так от Хэнань – земля китайская. Антропологи вроде как поддакивают: да-да! Китайцы там и зародились, по берегам матери-реки Хуанхэ. Да и географически она в центре. Самоназвание Китая —中国 «чжун гуо», где 中 – центр, поэтому как же иначе. Хэнань – центр Китая и мира.

Закончив с хлопотами, которые обычно бывают, если меняешь место жительства, я впервые отправился гулять по окрестностям.

Честно говоря, тогда Чжэнчжоу не особо порадовал архитектурой: кругом были жилые многоэтажные небоскребы, типовые парки и общие со всей Поднебесной старые пятиэтажки. Не хватало чего-то интересного, классического. Только кто ищет, тот всегда найдет, поэтому я сделал подобные прогулки традицией выходного дня.

В одно из странствий меня привлекло шикарное здание с традиционными крышами: оттопыренные вверх края которых как бы говорили вредным духам, которые, как известно, любят кататься по этим самым крышам, чтобы они улетали куда-нибудь подальше от дома. Крыши этого здания к тому же еще были позолоченными. Когда я зашёл туда, то, бинго! Оказался на антикварном рынке.

Маленькие магазинчики с древними диковинками, небольшие мастерские с трудолюбивыми ремесленниками, каллиграфы с кистями для письма всех размеров – всё это окружило меня, шумело, пело, стучало, шелестело. В руках мастера иероглифов держали разных размеров кисти – от маленьких до просто гигантских. Можно было почувствовать даже запах чернил. Вот мастер берет брусок и медленно «втирает» его в чернильницу, наполненную водой. Когда жидкость становится густой, то умелец достает свой инструмент и… Легкое движение кисти, и по мастерской летит запах чистописания: чем больше иероглиф – тем сильнее запах. От новых надписей он еще исходит какое-то время, а старые дают наслаждение только глазам. У многих мастеров были не только иероглифы, но и картины. Правда, и тут не без них: каждое изображение имело рукописное объяснение того, что на нем изображено. Красиво и понятно.

Особенно мастера любят тигров, пейзажи и барышень в одежде и неглиже. Пачки с такими рисунками лежат на столах, где покупатели перелистывают их с целью найти то, что украсит их дома. Думаю, этот звук вместе с запахом и есть атмосфера этажа каллиграфов.

Моими прогулками заинтересовались коллеги:

– Мы тоже хотим! Покажи.

Мы собрались компанией: я, рыжая Евгения из Питера, Ирина, которая уже непонятно откуда: из Украины или из города Иу, что на юге, где живут ее дети и муж-китаец, и пошли. Радостно прогулялись по первому этажу – вотчине продавцов четок, ювелирных изделий, статуэток, огромных кусков нефрита, керамики, монет. Поднялись на второй этаж – к мастерам каллиграфии. Вдоволь насмотревшись на древние мудрости и прекрасных дев китайской живописи, мы двинулись дальше.

На самом верхнем четвертом этаже мы неожиданно попали в Древний Китай.

Видимо, владелец здания решил, что на самом верху нужно сделать что-то особенное – как-никак антикварный рынок. Я прямо вижу, как старались строители и декораторы: внутри нас ждал небольшой пруд с искусственным водопадом посередине, бонсай[5]5
  Бонсай – искусство выращивания точной копии настоящего дерева в миниатюре.


[Закрыть] с массивными деревьями, которые будто по воле какого-то безумного ученого стали совсем небольшими – размером с тумбочку под телевизор. Но, несмотря на маленький размер, на крепких ветвях висели сочные плоды: гранаты, груши или просто красивые цветы. Свет заливал внутренние помещения сквозь круглые окошки, похожие на те, что можно встретить у хоббитов, картину дополняли такие же круглые двери, величественные львы сидели у каждого выхода – словно мы оказались в настоящем китайском дворце из далекого прошлого.

Прекрасное место. Мои спутницы ходили по этажу и изучали всё, что попадалось на их глаза. Сперва рыбок в пруду, которые не очень хотели общаться и не поддавались на уговоры вроде: «Подплыви поближе, дай посмотреть!» Коллеги нюхали цветы, прикасались к плодам и самым маленьким деревьям, несмотря на то что рядом была надпись «Не трогать». Потом стали изучать прекрасные окна и двери. Женщины уходить не желали, им хотелось смотреть и делать фото. Но жаркое хэнаньское солнце загнало нас дальше в коридоры рынка.

Надо сказать, что последний этаж антикварного рынка отличался от всех остальных еще и тем, что там работали мастера: пилили, резали, шлифовали, чинили и многое другое. Если нужен мастер, то вам точно сюда.

Чтобы привлечь клиентов и заказчиков, мастерские снабжены окнами. Получается, ты идешь вдоль рядов и видишь, чем занимаются мастера за своими столами.

Мы заглянули в одну из мастерских и увидели худого парня, который тщательно работал стамеской по какому-то странному материалу.

Говорят, все мы чувствуем, если на нас смотрят, – мастер поднял голову и с удивлением взглянул на целую толпу иностранцев напротив.

Если китайцу интересно, то он этого не скрывает. Парень встал с рабочего места и жестом предложил нам зайти.

Так мы познакомились с Ень Хы. Он занимается резьбой по орехам. Искусство это древнее: со времен прихода буддизма в Китай многие люди стали носить четки, которые помогают молиться. Первыми их пользователями были монахи, а люди они простые, поэтому не особо заморачивались – делали себе четки из семян, кто-то – из камня. Главное, чтобы каждая бусина была удобной и круглой.

Жители Поднебесной всегда славились любовью к красивому, поэтому хотели, чтобы их четки были поинтереснее, чем у всех, чтобы чем-то отличались. Поэтому китайцы стали делать их из разных материалов, а потом покрывать резьбой. Лучше всего для этого подходили косточки местной оливки. На этом материале и вырезал Ень Хы, когда мы застали его за работой.

Он радостно стал показывать свою мастерскую. Хотя это громко сказано: рабочее место мастера Ень Хы – небольшой закуток у двери в большую мастерскую его старшего брата – мастера резьбы на ЧПУ станках. Но даже на этом маленьком пространстве было много интересного: пакеты с орехами для резьбы, украшенные затейливой росписью столбики, фигурки с изображением зверей китайского гороскопа, китайские четки всех размеров; наборы инструментов резчика: стамески, бормашина, бумага для полировки. После импровизированной экскурсии Ень Хы подарил нам маленькие подарки – резные оливки.

Мои спутницы уже засобирались, когда я рискнул спросить:

– Ень Хы, а можешь меня научить?

Тот сразу ответил:

– Конечно, могу. Я же мастер!

Так я стал его учеником.

Еще немного о Ень Хы

Если вы спросите, как, по моему мнению, выглядят жители провинции Хэнань, то первое, что я упомяну, – это большой нос. Или, если быть точным, широкий.

А вот Ень Хы выделяется – его нос больше похож на орлиный. К тому же многие китайцы его лет достаточно высокие, а Ень Хы нет. Сам он объясняет это тем, что родом из крестьян. Его семья живет под древним городом Кайфын, они возделывают землю и выращивают арбузы размером с футбольный мяч.

Деревня носит название «Ень» – «ласточка», поэтому и жители деревни все «ласточки», в том числе и Ень Хы. Я как-то спросил его:

– А они все твоя семья?

– Ну да, конечно!

– И сколько вас?

– Не знаю. Может быть, две тысячи…

– И ты всех знаешь?

Во времена детства моего мастера крестьянам жилось тяжело: денег и еды мало, хотя они ее и производят, работать нужно было много.

Голод и труд на земле не привлекали Ень Хы, и в юности он пошел на завод. Ему дали неплохое место на бетонном заводе – помог кто-то из гигантской семьи Ень. Там платили хорошую зарплату, но Ень Хы тянуло к творчеству и в большие города.

Однажды, накопив денег, он уехал в город и стал парикмахером. Работа ему нравилась: не надо было сидеть в цеху и можно ходить с розовыми волосами. Ень Хы хвалили за пальцы: ими было удобно держать все те инструменты, которые обычно держат в своих руках китайские парикмахеры, правда, из всех названий я понял только одно – «ножницы». Скрутить, выгнуть и прочее – с его пальцами можно делать всё без вреда для здоровья их хозяина. Может, эта гибкость, а может, желание стать кем-то большим, чем городской парикмахер, толкнули Ень Хы на то, чтобы стать резчиком по орехам. Для этого мой друг на несколько лет поехал куда-то на юг, где учился и трудился. В чем-то это подвиг: Ень Хы – хэнанец, а в некоторых регионах Китая их не любят – считают агрессивными и вороватыми. Мой друг как-то пытался найти работу в провинции Гуандун, но все его запросы отвергли, потому что он из Хэнань.

– А почему? – поинтересовался тогда мастер Ень Хы.

– Приедешь, а потом либо драться начнешь, либо воровать, и вообще все вы плохие, вам доверять нельзя, – ответили в офисе.

Несмотря на сложности, Ень Хы выучился на резчика и приехал работать туда, где я его и встретил – в каморку на четвертом этаже антикварного рынка.

Дальше вы знаете: у меня появился мастер, друг и справочник по всем китайским традициям, у него – просто иностранный друг. И знаете, я точно получил больше, чем Ень Хы.

Откуда растут боги

Без семьи в Китае никак. Муж приносит деньги, умножает богатство, а жена рожает детей и заботится о доме. Правда, она тоже приносит богатство – это дети.

Детей в Китае называют 小宝宝 «сяо баобао» – «маленькое сокровище». Его любят и охраняют. Особенно если это мальчик. Такое «сокровище» часто воруют, и он становится своим. Например, забрала бабушка внука из детского сада, по дороге домой внук отстал. Бабушка оборачивается, а внука и нет.

Вообще в Азии усыновлять мальчиков, чтобы был ученик, наследник и так далее, – нормальная практика.

А зачем крадут или усыновляют?

Потому что мальчик – это тот, кто будет защищать и кормить семью, которая будет зависеть только от него.

Растет он для того, чтобы заботиться о родителях, а те, в свою очередь, заботятся о своих родителях. Правда, считаются только бабушки и дедушки со стороны отца: они постарались и родили сына. Тот вырастет, будет носить подарки родителям, а те своим старикам не дадут голодать. Даже в качестве символов удачи на дверь вешают изображения мальчиков: в красивых красных фартуках, которые являются символом богатства и счастья.

Воруют только мальчиков. Считается, что девочки не смогут заработать. Они должны быть красивые. Хотя времена меняются, и сейчас всё больше девушек при деньгах: и себя не обидят, и семью мужа поддержат.

Поэтому современные родители отца заботятся о невестке. К тому же в Китае дефицит женщин, поэтому хорошо, что хоть какая-то клюнула на их сына.

Семья – неделимое целое, корнями уходящее в незапамятные времена, о которых мало что известно, но и там есть предки. Например, боги, создавшие людей, тоже предки. То есть родственники, поэтому о них нужно заботиться и выказывать уважение. Умершие также становятся почти божественными, ведь они уходят туда, где живут боги. Иногда с ними можно пообщаться, но только иногда.

Глава 4

О чае

Отступление про кофе

Моя жена любит чай. Без него ей никуда: встала утром – выпила чаю, в обед чаю, в ужин тоже. Ну и так, еще по чашечке между этими приемами. Я так чай пить не могу. Более того, в Китае пристрастился пить горячую воду – полезно и, честно, вкусно, а это для меня очень важно, потому что вырос я на родниковой воде, которую собирают с сопок Сахалина. Кто-нибудь скажет: «У воды нет вкуса!» Я поспорю: есть жутко отвратительные марки воды, которые фильтруют, стерилизуют и прочее, что полностью убивает прекрасное понятие «вода», оставляя жидкость. Кто-то пьет и удивляется тому, что мне не нравится. Мол, вода и вода – чего тебе ещё нужно?

В Китае похожая ситуация. Если брать бутылочную воду от местных марок, которые вроде как собраны в горах прекрасного Тибета, до заграничных типа «Эвиан» – всё невкусно. Неживое, не радует, и даже после бутылки нет ощущения того, что испил водицы, а только так – промочил горло. Именно из-за этого неприятного чувства я и перешёл на напитки.

Выбор в принципе неверный, но что поделаешь. Во-первых, напитки, которые продаются в Китае, как и везде, производят с добавлением неизвестно каких химикатов. Во-вторых, в местные марки добавляют столько сахара, что они становятся противно сладкими. Поэтому вначале мой взгляд обратился в сторону более привычных русским людям напитков: чаю и кофе.

Конечно, друзья-иностранцы советовали мне кофе. Тем более что кофеен в Китае много.

Почему кофейня – это круто?

Во времена, когда еще не было пандемии, ходила новость, что каждые пять минут в Китае открывается «Старбакс». Казалось бы, что Поднебесная – это про чай, но на самом деле кофейни здесь почти на каждом шагу.

Настоящий китаец кофе не любит: считает, что он невкусный. Это я узнал из монологов Ень Хы: ему кофе казался противным и горьким – гадость редкостная. При мне мой мастер выпил чашку только раз, когда мы по оказии очутились на окраинах Чжэнчжоу и случайно обнаружили там филиал кулинарной академии. Судя по рекламе, там было три факультета: обучение на повара, бариста и кондитера.

– Друг мой, а не хочешь посмотреть, чему учат в этой школе? – спросил я своего спутника.

Ень Хы согласился. Кулинарная академия оказалась местом интересным. Все классы находятся за стеклом: можно разглядеть, что в них творится. Первыми мы увидели будущих работников кофеен: студенты в фартуках, черных жилетках и белых рубашках работали за кофемашинами: мололи, заваривали молоко, делали рисунки на бодрящем напитке. За ними следил преподаватель, изредка давал советы или показывал, как надо правильно.

Напротив класса стояла девушка-администратор.

– Добро пожаловать!

– Здравствуйте! А у вас тут школа бариста? Нам стало интересно, вот мы и захотели взглянуть.

– Да-да, именно так, – с улыбкой ответила нам девушка и кого-то позвала. Как оказалась, директора, с которой мы тоже поздоровались.

– А я иностранец, увидел, что у вас тут такое, и решил зайти.

– Можно, конечно! – отвечала директор. – У нас тут тоже есть преподаватели-иностранцы из Франции.

После этого она провела нам экскурсию. Школа приятно поразила: я таких интерьеров не встречал и в гостиницах, что уж говорить про учебные заведения. Половина школы – кухня, классы для практических занятий по кулинарии и кофеварению. Также был банкетный зал, где наглядно учили сервировке стола и подаче блюд.

Стены зала были выложены различными видами керамической плитки, по углам стояли диваны и кресла, обшитые тканями. И туалет здесь тоже оказался необычным – рядом с ним работал фонтан, а двери были из красного дерева. Мне на секунду даже стало стыдно заходить туда: он такой, а я без фрака. Вовремя понял, что сюда ходят обычные повара, поэтому и я вольюсь в интерьер. Рукомойники в туалете были в винтажном стиле, и казалось, что меня занесло куда-то в Европу. Напротив туалета был сервированный стол. За ним – класс поваров. Ребята готовили мясо. Странно, но, несмотря на то, что там стоял дым и кипело масло, в банкетном зале пахло цветами, а о шуме можно было предположить, только если посмотреть в окно учебного класса с мастерами сковороды и вока.

Когда мы вернулись к классу бариста, то я немного обнаглел и спросил:

– А кофе-то у вас как, хороший? Учите по международным стандартам?

– А как же, – сказала директор, – иначе нельзя!

Наглость перла дальше:

– Может, дадите нам насладиться, а то вот мой друг не верит, что кофе может быть хорошим.

– Да-да! Иностранным друзьям – по чашке кофе, – с радостью согласилась дама.

В классе у бариста началось какое-то движение: всё-таки варить учебный кофе одно, а тут, вот прямо сейчас, надо подать его иностранцу. Преподаватель властно успокоил студентов и, вызвав одного из них, устроил мини-зачет по готовке капучино.

Кофеёк нам подали на уровне. Ень Хы смотрел с подозрением, но всё-таки выпил, предварительно посмотрев на чашку взглядом дегустатора средневекового итальянского князя, которому нужно проверить питье своего господина на наличие мышьяка или вытяжки аконита. Потом посмотрел на меня и, увидев, что я уже хлебаю напиток, испил и из своей чаши. Я же пил и общался с директором:

– А много здесь учится студентов-то?

– Много! Бариста учатся месяц, потом идут работать.

– Хорошая работа?

– Да, очень востребованная: зарплата неплохая и условия, потом можно свою кофейню открыть – это тоже хорошие деньги, – с довольным видом отвечала директор – было видно, что она гордится своей школой.

Я допил свою чашку, а Ень Хы всего до половины. Разговор с директором оказался в точке невозврата и внимательно рассматривал тупик, в который зашел. Стало понятно, что надо что-то делать.

– Ладно, у нас дела, нам пора, спасибо! – сказал я администратору.

– Да-да, заходите еще!

– Конечно, как будем здесь – так сразу! – честно соврал я. Кофе мне не понравился, а в их районе мне делать было нечего. Мы вышли.

– Как тебе кофе, старина Ень? – спросил я своего друга.

– Пить можно, но… Предки сказали, что надо пить чай – на фиг ещё что нужно? – высказался мой друг.

Ень Хы человек традиционный, уникальный – настоящий китаец. Поэтому мне с ним и интересно.

Зачем в такой «чайной» стране понадобился кофе? Китайцы не любят горькое и кислое. Вот острое или сладкое – другое дело, это полезно и нравится людям. Если вы не фанат сладкого, то придется вас расстроить – в Китае редко найдешь что-то без сахара. А кофе тут со своим «горьким» вкусом.

Всё дело в желании выделиться: китайцы любят если и не быть богатыми, то хотя бы изображать бога– теев.

Кофе и кофейни – один из способов показать купеческую удаль. Если в начале XX века только редких китайцев ругали за то, что они нувориши[6]6
  Нувориш – быстро разбогатевший человек из низкого сословия; богач-выскочка.


[Закрыть], то сейчас население Поднебесной начало массово сорить деньгами. По-европейски. Поэтому кофейни оказались как нельзя кстати. Если чай – напиток традиционно китайский, то кофе во всем мире – это что-то заморское, что-то такое, что на родине не растет. Вот и у китайцев: кофе свои не пьют – этот напиток для 老外 «лаовай» – иностранцев. Стоит он дорого: я пока ни разу не встречал в китайских кафе дешевый кофе – везде дороже, чем в России. А может, это просто потому, что «Старбакс».

Или всё же из-за того, что в Поднебесной не растет кофе? Хотя подождите, его уже успели посадить предприимчивые товарищи где-то на юге великой страны, но это немного не то, что могут привезти из-за бугра. Даже, к примеру, из соседнего Вьетнама.

В общем, наличие собственных плантаций в Китае не делает кофе дешевле. Да и кофейни – не китайские места отдыха, а скорее иностранные: такой оазис западной культуры в Китае. И бывать там, конечно, очень здорово. Туда водят подруг, чтобы показать: я с деньгами и могу водить тебя в кофейни; приводят партнеров по бизнесу – я успешен, со мной стоит вести дела, и, конечно, туда тащат своих иностранных друзей – я современный и знаю не только китайские традиции отдыха.

Да, есть небольшая часть китайцев, которая действительно любит кофе, но всё равно он остается эдаким признаком богатства и успеха. Ведь предки что завещали? «Пей чай!» Как говорил мудрец Цзи Ху[7]7
  Такого мудреца на самом деле нет, а имя я взял из китайского комикса о Конфуции. Это пародия на имена его учеников. Сама мудрость русско-китайская, народная – из общежития, в котором я жил во время обучения. Его придумал мой однокурсник Антон, а на должность мудрости выдвинули все. (Прим. автора.)


[Закрыть]: «Кто не пьет чай, тот – цьмо!» Русского эквивалента этого слова лингвистами не найдено, но хорошего смысла оно, кажется, не несет.

Как чай влияет на качество и при чем здесь дождь

Как говорят многие: слова «Китай» и «качество» в одном предложении не уживаются. Это совсем не так. Конечно, можно найти кучу примеров плохого товара made in China, но он в большинстве своем предназначен не для Китая и китайцев, а для внешнего рынка.

Сами китайцы в некоторых случаях даже и не парятся о том, что вещи портятся. К примеру, одежда. Если тебе надо что-то надеть, бери, что нашёл в шкафу.

Обычно в таких случаях я вспоминаю одного деда. Обычный дед: таких можно увидеть в любом городе и стране, но с поправкой на внешний вид местных обитателей. Одет так, как все в мире – не зря же половина вещей пошита в Поднебесной? – куртка, джинсы, перчатки: на улице внезапно настала зима и похолодало. А тут надо на другой конец города да на мопеде – дед так и не смог скопить себе на машину, у него есть только пластиковый конь с электроприводом. Его минус – в холодное время года водитель этого агрегата мерзнет еще сильнее. Так что дед решил утеплить даже голову, что не всегда характерно для жителей Центрального Китая, но многие уверены, что голова не должна мерзнуть. Для этих целей он взял первую попавшуюся шапку. Видимо, у внезапно выросшей внучки. На шапке была кошачья мордочка и надпись «Hello Kitty». Дед ехал и не думал, что у него такая милота на голове. Греет? И хорошо, а остальное не важно, главное – польза.

Не нужна вещь – можно выкинуть. У нас на Сахалине дождь редко бывает внезапным. В Китае дождь и жара – это две стороны одного яйца. И объединяет их зонтик. Если в России он – защита от воды с неба, то в Поднебесной еще и от палящих лучей солнца. Поэтому китайские зонтики часто имеют толстую подкладку под основным слоем: верхняя часть спасает от воды, а нижняя не дает человеку стать черным от некрасивого загара. Такой зонт достаточно надежен, практичен и просто так на помойке не окажется. Чего не скажешь о его собратьях, которыми торгуют в нашей стране на выходах из метро и остановках в дождливую погоду.

– На улице потоп. Не мокните – купите зонт! – кричат зазывалы. Обычно они уже старшего возраста: худой, слегка сутулый дяденька, одетый во что-то среднее между пакетом и плащом. У него брови домиком и темная кожа. Он тычет в меня зонтиком, чтобы я скорее вырвал его и отдал взамен купюры с товарищем Мао. А могут быть женщины с короткой стрижкой и кудряшками – стандарт для бабушек Поднебесной. В ушах у них золотые кольца – их почему-то особенно любят женщины старшего поколения. Они тоже подмигивают мне: возьми, возьми! Дождь – промокнуть можно. Я, как и все, улыбаюсь и прохожу мимо.

Российские дожди я не очень люблю – сказывается сахалинское детство с вечно протекающими небесами, мокрыми ботинками и простуженным носом. У нас дождь если начнется, то конца и края ему нет. Мир становится хмурым, а небо серым. Кругом грязь, а машины едут медленно и наполняют воздух выхлопными газами. Водители спешат и думают только о своих коллегах, а пешеходов безжалостно обливают, проезжая по лужам на всей скорости. После дождя выползают черви. Вокруг начинает пахнуть какой-то гнилью, и меня тошнит. Такое бывает часто, особенно летом. Поэтому я больше люблю осень – климат стабильнее. Ее люблю, а дождь – нет.

А вот в Китае – это удовольствие. Выходишь, а на тебя летят капли – холодные, чистые, приятные. Зачем от такого подарка небес защищаться? Да и зонтик за 10 юаней (100 рублей) иногда ломается сразу после дождя.

Солнечный зонт долговечнее, его продают в чехлах в солидных магазинах. Хранить и носить такой приятно – у нас парочка живет уже второй год, хотя мы ими регулярно пользуемся.

Есть еще одна важная вещь, которую просто нельзя делать плохо. Я про чай.

В некоторых регионах это национальное достояние – за его осквернение можно получить по сопатке. Например, в провинции Юньнань. Места те далеки, сам я там не был, а вот людей оттуда встречал. Конечно, все они были мастера заваривания чая или торговцы им. Самый знаменитый чай в Юньнань – пуэр. Чай отличный, вкусный, но его надо уметь заваривать. Как настоящий пряник из Тулы, настоящий пуэр только из Юньнань – его придумали именно там. Название дали одно с китайским городом Пу-эр. Начали производить чай, а потом научили всех остальных юньнаньцев. А дальше как с тульским пряником: могут же сделать где-нибудь в Архангельске, но нет! Нужно обязательно в Туле. Так и пуэр: вроде сделали как надо, но… Где-где? В Хэнань? А там что, есть чай? Так то 毛尖 «мао тьен»! Хороший чай. Вот и делайте его, а наш пуэр, уж извините, оставьте в покое.

Сбором, ферментацией и даже упаковкой в традиционные лепешки, конусы и прочие формы занимаются специальные люди. Кого попало туда не берут. Пуэр пьют не только в Китае, а по всему миру. Начнешь ошибаться – твой товар перестанут покупать: это не трусы и кроссовки. Чай – намного больше, чем какая-то вещь.