Текст книги "Петроглифы"

Как мы стали гуранами?

Что означает слово «гуран»? Всем забайкальцам понятно, гуран – это самец косули и это можно найти во многих словарях сибирских говоров. А вот почему этим словом называют местного жителя Забайкалья – неясно. По официальной версии – первые забайкальские казаки носили шапки из дикой козы, при этом на головном уборе даже оставляли рожки. На мой взгляд эта версия довольно-таки примитивна и притянута за те самые рожки, якобы существовавшие на шапках казаков.

А может причина такого прозвища в другом слове, просто созвучном с названием козла?

Да, действительно, первым казачьим образованием в Забайкалье (Даурии) в 1761 году стал пятисотенный отряд воинов Гантимура, перешедший вслед за ним из Маньчжурии на сторону русских. Кто были эти люди? Какой национальности? Кто по происхождению был сам Гантимур? Разные источники по-разному отвечают на эти вопросы: маньчжур, даур, солон, тунгус, монгол?.. Одно бесспорно – он был даурским князем и предводителем местного населения (по-видимому тунгусского. Хотя тунгусы и маньчжуры народы близкие по языку, – это потомки некогда могущественных чжурчженей). Чжурчженьская империя Цзинь существовала на территории Приамурья и Маньчжурии в 1115—1234 гг. А провозгласивший ее предводитель Агуда (Агудай) назвал ее Айсин Гурун (Золотая империя). Слово Гурун здесь означает государство. А произошло оно от слова гур – народ. Также как у нас, русских, народ и родина – однокоренные слова.

Если посмотреть в современный эвенкийско-русский словарь, то слово гуран там означает ровную низкую местность. Слова с корнем – гур – можно найти и в других языках алтайской языковой семьи в обозначении народа и государства: в монгольском и бурятском – гурэн – государство, в нанайском (тунгусо-маньчжурская группа) – гурун – народ, также гурун в значении народ употребляется у Норильских эвенков, в тувинском языке курунэ – государстство. И даже самоназвания корейцев – кёре (когурё), и бурят – хори, также близки по звучанию этому корню. Курыканами когда-то назывались общие предки якутов и бурятов.

Корень -гур– имели в своих названиях и многочисленные гуннские народы (хунугуры, уннугуры, авнагуры, кутригуры, утигуры, сарагуры, оногуры, огуры). Этот корень перешёл затем в названия потомков этих народов – уйгурам, угорам (уграм), болгарам.

Титул Гурхана носил и великий Чингисхан, что означало – правитель государства. Этот корень можно найти в словах курултай и хурал (народное, государственное собрание). Поэтому можно утверждать, что корень гур– (кур-, хур-) в значении народ и государство используется уже более тысячи лет…

А кем же был Гантимур? Известно, что еще до прихода русских в Даурию он был во главе местного населения. А название Даурия дано краю по проживающим здесь племенам дауров (дагуров), возможно переводимое как: да– «великий», гур– «народ». Сегодня уже доказано, что дауры являются потомками киданей – древнейшего протомонгольского племени. Это они по версии ученых построили на границе своего государства 700-километровый вал, известный ныне как вал Чингисхана. Кстати одним из названий киданей было тоже название «горан», по-видимому также переводимое как «люди», «народ». Потомками киданей и чжурдженей являются и нынешние корейцы (кёре). В 907 году кидане образовали свою империю Ляо. А в 1004 году их династия стала правящей в Поднебесной империи. С того времени и китайцы стали называться китайцами (а в Европу название Китай привез итальянский купец Марко Поло, после путешествия по Азии в 1271—1275 гг).

Последней же правящей династией Поднебесной стала маньчжурская династия Цин, а ее последним императором Айсин-Гёро Пу И.

Возможно и Гантимур принадлежал к этим правящим династиям. Не зря же многие годы основными претензиями Цинской империи к России было требование вернуть Гантимура…

Но ни сам Гантимур, ни его потомки не покинули Забайкалье, они верою и правдою стали служить Русскому царю и в четырех поколениях Гантимуровы оставались наследственными командирами пятисотенного полка конных тунгусов.

На фамильном гербе рода князей Гантимуровых на щите маньчжурскими знаками начертано «Хан», а держат щит два воина в боевом снаряжении и с луками, на шапках которых нет никаких козлиных рогов. Вряд ли нужна была такая шапка конным тунгусам (скотоводы), которые более 90 лет в Забайкальских степях добросовестно несли службу по охране государственной границы, а их потомки к образованию регулярного Забайкальского казачьего войска стали уже русскими, которых сегодня мы и называем гуранами.

Возможно еще Гантимур или его потомки и дали такое название своим воинам, ведь они в отличие от ясачных тунгусов, стали людьми государственными – несущими службу по защите рубежей государства Российского.

23.10.2017

РАССКАЗЫ

Свеча

Каждый наблюдал за горящей свечой. Маленькое пламя притягивает как магнит и от него невозможно оторвать взгляд. Большая свеча горит долго – её зажигают неоднократно по мере необходимости.

А вот маленькая церковная свеча сгорает быстро на ваших глазах. Её горение в точности напоминает скоротечную жизнь человека.

Вы подносите спичку к свече. Маленький, незаметный фитилёк не может поймать огня и вот, наконец, краешек свечи оплавлен и фитилёк зажёгся. Появляется крохотный еле видимый огонёк, но он растёт быстро и на глазах становится всё больше и ярче и вот уже оказывается настоящим, способным осветить пространство вокруг себя. Но его ещё бросает из стороны в сторону, он горит неуверенно, пытаясь приспособиться к окружающей среде. И, наконец, он выравнивается, горит правильно и однообразно и такое горение продолжается практически на протяжении всей его короткой жизни.

Но время неумолимо. Свеча становится всё короче и короче, превращаясь в какой-то растрёпанный огарок. Фитиль его становится длинным, загнутым в сторону. Пламя начинает дёргаться, гореть какими-то прерывистыми всполохами… И вдруг загнутый фитиль начинает медленно поворачиваться, прокручиваясь вокруг свечи как часовая стрелка. Как будто напоследок в нём пробуждается интерес к прошедшей жизни: Где же он был всё это время? В каких условиях прошло его существование? Но взглянуть на мир с прежней высоты уже не удаётся… Огарок становится всё крохотней и крохотней – с каждой секундой приближаясь к своему концу. И вот, – свеча уже сгорела, но фитиль ещё тлеет. Огонёк его уменьшается и уменьшается и становится уже почти невидимым. И вдруг, как будто собрав последние силы, он вспыхивает ярким прощальным пламенем и тут же угасает. И только белая струя воскового пара – словно душа, выскакивает из остывающих останков и устремляется ввысь…

13.07.2021

Мороз

Выхожу зимой на улицу и ощущаю, что сегодня стало холоднее, чем вчера. Зима. Мороз. Пройдя метров сто, чувствую, что лицо начинает подмораживать и ускоряю шаг.

Сразу приходят воспоминания из северного детства. Ведь когда-то я мечтал жить там, где зимой сорок градусов…

А сейчас иду при тридцати – да разве это холод?! И мне тут же становится теплее, и уже начинаю не ощущать мороза. Воспоминания же не отступают. На ум приходит понятие «актированные дни», – их в детстве мы ждали как праздника. Утром, собираясь в школу, включив погромче местное радио, с надеждой вслушивались в каждое слово диктора, объявляющего температуру воздуха по населенным пунктам Сусуманского района. Звучало же каждый день одно и то же: «Температура – минус сорок девять». Хотя мы знали, что о погоде на завтра нам скажут послезавтра, и надеялись – а вдруг объявят актированные дни ввиду понижения температуры до 50—60 градусов мороза?! Градусник же за окном был не виден из-за густого тумана и толстого льда на стеклах окна. Да если бы и был виден – то показывал бы только то, что спирт в нём ненастоящий и давно замёрз на отметке в 45.

Иногда объявляли 55 или 60, хотя на улице ничего не менялось, – было также холодно, как и в прошлые дни. И наступал праздник «актированный день» – в школу можно не ходить. Проводив родителей на работу и почитав книгу до тех пор, пока не стало светать, в 11 часов, я начинал собираться на улицу. Чтобы не навязывать шарф, – надевал свитер с толстой завернутой вдвое горловиной, поверх двойных трико и брюк, – надевались штаны с начесом, штанины, зауженные внизу резинками, натягивались поверх валенок, чтобы при ходьбе по глубокому снегу он не проникал вовнутрь. На руках – меховые, с подворотами, рукавицы. Утром лучше не умываться – чтобы не обморозить щеки…

Мы шли кататься с горки, она была прямо под окнами дома. Потом брели куда-нибудь греться: в клуб или в домик автобусной остановки на трассе.

Став постарше, в 11—12 лет, мы шли в наш скудный лесок, – лиственницу в нём когда-то вырубили для укладки брёвнами Колымской трассы, потом – для заготовки чурок, используемых в годы войны автомобилями вместо жидкого топлива.

Молодые редкие лиственницы стояли невысокими снежными пирамидками. Снег же был глубоким, почти метровым.

Скрип снега и шелест замерзающего от дыхания воздуха погружали нас в то белое безмолвие, которое описывал Джек Лондон на соседней с нами Аляске. Среди этого безмолвия у нас была построена снежная крепость, внутри которой мы разжигали костер и сидели, грелись у него.

Возвращаясь, по глубокому снегу, в темноте, после 14 часов дня, мы были покрыты не куржаком, а снежной коркой, ресницы слипались от инея, из носа периодически приходилось выковыривать лёд…

Когда же зимой, после несколько недельного 50—60 градусного мороза становилось сорок, и густой туман рассеивался, – поселок оживал. Люди, уставшие от мороза, выходили на улицу – гуляли, дышали свежим воздухом. Повышение температуры обычно сопровождалось небольшим снегопадом, – на улице становилось ярко и чисто… Тогда и приходили мне в голову мысли, что где-то живут люди и зимой там всего 40 градусов, и они, наверное, никогда не мёрзнут…

4.07.2022

Лесок

Дом, где я жил с родителями был крайним. Напротив него был детский сад, а дальше начальная школа, переоборудованные из бараков, доставшихся поселку в наследство от лагерного пункта. Наш же дом стоял у самой Колымской трассы. А уже за ним и за заборами детсада и школы начинался лесок.

Он был небольшим, наверное, метров 300—400 в длину, и там за ним, в отдалении, одиноко стояла казарма, одно из немногих каменных зданий поселка, тоже оставшееся от лагпункта и приспособленное под мужское общежитие.

Сегодня расстояние от школы до казармы я вряд ли назвал бы лесом. Тогда же, – в дошкольном детстве, этот пустырь со стихийно выросшими маленькими лиственницами казался настоящей тайгой. И мы каждый день бывали там. Уже весной, как только сходил снег, мы приходили в этот крохотный лесок искать ягоду. Голубика, оставшаяся с осени, теперь на голых кустиках голубичника, была хорошо заметна. Время и злые морозы превратили крупные ягодки в засохшие обезвоженные шкурки… Но взяв одновременно в руку несколько таких ягод, можно ощутить их сладкий вкус. И мы, разжевывая эти сморщенные комочки, радовались наступающей весне и долгожданному теплу…

В середине июня начинала распускаться лиственница. Пушистые ее веточки с яркими зелеными иголками – дарили нам первые витамины наступившего года. Сняв рукой полную горсть этих иголочек, мы жевали их, ощущая аромат дерева и кислый вяжущий непередаваемый вкус. Выплевывая жмых, набирали новую и новую порцию…

Потом, уже в июле в лесочке появлялась свежая голубика. Мы начинали её есть еще зеленой. Казалось, – нет ничего вкуснее этой кислой несозревшей ягоды. С каждым днем ягода становилась крупнее и синее, но интерес к ней постепенно пропадал…

В лесочке вдоль трассы тянулось небольшое озерцо-полуболотце. Привлекало оно нас тем, что в нём водились тритоны. Опустив в воду банку с хлебом или убитыми комарами, можно было поймать это крохотное существо полукрокодила-полудинозавра. Как удается выжить им в этом насквозь промерзающем зимою озере?

Даже в шахтных выработках, когда шахтеры находили вмерзших в ископаемый лед этих животных, тритоны оживали, стоило растаять льду. Сколько лет и веков, а может и тысячелетий, они находились в мерзлоте? Чьими ровесниками являются? Неизвестно…

В середине шестидесятых годов лесок начали застраивать. Улица, уходящая от детсада до казармы-общежития, получила название «Комсомольская» и стала центральной улицей поселка.

С грустью смотрели мы на то, что наш лесок на глазах исчезает и больше никогда не придется пройти по знакомым тропинкам, где прошло самое раннее детство…

Хотя к этому времени мы уже редко стали ходить в этот вырастивший нас лесок. Уже хотелось осваивать другие пространства вокруг посёлка…

На улицу Комсомольскую я вернулся через много лет. Посёлка к этому времени уже давно не было. Почти ничего не осталось от фундаментов домов, всё заросло травой и кустарником.

Хотя нет. Кое-что всё-таки сохранилось. Лесок, который когда-то был уничтожен, – появился вновь. Он снова радует глаз своими маленькими лиственницами и кустиками голубики, с синеющими на солнце ягодами…

20.11.2022

Сбежали

Когда мне было 5 лет, я и моя младшая сестра Галина решили сбежать из дому.

До этого мы гуляли на улице и, забравшись на завалинку, ходили вокруг дома, заглядывая в окна. Окна были не только нашими, но и соседскими, а завалинка была очень высокой.

Родители несколько раз грозили нам через окна, вначале пальцем, затем кулаком и ремнём, в конце концов, не выдержали и стали кричать, чтобы мы немедленно слезли и сейчас же вернулись домой, а также о том, что на улицу нас больше никогда не выпустят…

Мы, завершив круг, спустились с крыльца и решили из дома сбежать навсегда.

И мы пошли в наш лесок, но сколько бы не удалялись по тропинке, всё равно наш дом оставался в поле зрения и никак не закрывался маленькими деревьями. И вдруг в лесу мы обнаружили большую металлическую печь. Она была старой и ржавой, прочно вросшей в землю. Дверки у печи не было, и мы свободно проникли вовнутрь.

– Смотри – какой домик! – радовалась Галина, – Давай в этом домике жить как Мышка-Норушка и Лягушка-Квакушка…

В печи и правда было теплее, чем на улице, и даже если пойдет дождь, то он нас точно не вымочит…

– Теперь нас никто не найдёт! – рассуждала Галина, – Пусть теперь знают, как без нас жить…

Я же воспринимал побег как игру, и соглашался с Галиной. – Даже если придёт медведь, – говорил я ей, – то он не сможет сломать такой крепкий железный домик.

Галина же, время от времени выглядывала из печи, – она хотела увидеть бегающих вокруг дома родителей, узнавших, что мы убежали навсегда.

Через полчаса мне уже наскучило прятаться в этом укрытии. – Пойду, схожу домой, узнаю – ищут нас или нет?

– Ладно! – согласилась Галина, – Только быстро приходи назад.

Подойдя к дому, я снова забрался на завалинку и уже осторожно заглянул в окно. В доме было тепло и уютно. Мать напекла кучу блинов, и они с отцом сидели и ели эти вкусные мои любимые блины. Я вмиг забыл о Галине и о побеге. Войдя в дом, стал скорее раздеваться и мыть руки.

– Иди быстрее за стол, пока блины не остыли! – торопила меня мать, – Где та бродит? – спрашивала она про Галину, – Ну пусть ходит, блинов ей, наверное, не достанется!

Я не стал выдавать военную тайну. Но не успел я сесть за стол, как дверь отворилась и вошла Галина.

– Ах, вот он где, – этот Сашечкин! Я его в лесу ждала! – сказала она, чуть не плача… Она тут же от обиды рассказала, что мы убежали из дома насовсем, нашли там печку, в которой хотели жить. Но я её обманул, она бы не вернулась домой, но побоялась, что придёт медведь, который раньше сломал теремок и чуть не съел Мышку-Норушку и Лягушку—Квакушку…

Родители похвалили Галину, они сказали, что она поступила совершенно правильно, что не стала оставаться в лесу, где ночью бродят дикие и голодные звери…

После этого Галина больше не помышляла убегать из дома, и ходить по завалинкам тоже…

20.11.2022

Родное слово

Моя мама, когда ещё и не была мамой, преподавала в лагерной школе посёлка Арэк. Отец, отработав год по распределению на шахте «Кадыкчанская», съездил и привёз её на Колыму. Жильё приобрести удалось на Арэке, где они и стали жить в маленьком домике.

Вскоре к домику подъехала «Эмка», прозванная народом «Чёрным вороном», из неё вышли двое в чёрных кожаных плащах, поверх военной формы и стали стучаться в двери…

– Нам сказали, что вы учитель, – сказал капитан, – и даже работали директором школы. Это просто удача, что вы приехали к нам. Поступило указание создать в лагере школу, а учителей нет!.. Чтобы вас не гонять в Сусуман, мы взяли для вас направление из райкома партии…

– Я же только математик! – говорила им мать, после неожиданного предложения, – Кто будет вести другие предметы?

– Русоведа мы возьмём из начальной школы почасовиком, а остальные предметы не так важны, думаю – вы справитесь! – ответил ей капитан, – Все хозяйственные вопросы вас не будут волновать. Главное – запустить учебный процесс…

Когда занятия начались, – зэки пришли одетыми с иголочки – все в новых бостоновых костюмах, туфлях, не видевших колымской грязи, с дорогими авторучками и даже с золотыми часами на руках… Им разрешили посещать школу в неуставной одежде, и они, накопившие за большой срок работы на Колыме приличные деньги, приобрели себе одежду по последней моде. Их разбили на две группы и занятия с каждой группой проводились по вечерам два раза в неделю…

В школе мать проработала три года. Занятия прервались только на две недели, – когда родился я…

Однажды во время занятий мать услышала знакомое забайкальское слово. – Да ты «ладом» её потряси! – говорил один зэк другому, когда у него перестала писать авторучка.

Это родное слово сразу вернуло мать в детство. «Откуда он?» – сразу засела мысль о заключённом. Фамилией заключённого была «Кузнецов» и ни о чём не говорила…

И вот после одного из занятий мать подошла к зэку.

– Откуда вы? – спросила она его.

– Сибиряк! – ответил он коротко.

– Сибирь большая. А откуда из Сибири?

– Из Читинской области! – ответил Кузнецов.

– А если точнее?

– А точнее – с Алек-Заводского района, из села Красноярово! – последовал ответ.

– Вот как! Я по одному только слову поняла, что вы земляк. Я тоже из Красноярово! Как же ты оказался здесь?

– С фронта возвращались, – рассказывал ей Кузнецов, – всю дорогу пили. А где пьянка – там и драка. С одним разругались, разодрались, за него вступился другой – здоровый бугай, ну я и всадил ему в брюхо трофейную немецкую финку. Из-за этой финки, наверное, и влепили мне на полную катушку – 15 лет. Но скоро срок уже заканчивается – не знаю куда ехать. Красноярово, слышал, – расселили…

– Никто её не расселил! – ответила ему мать, – У меня там родители живут…

Потом мать навела справки об этом Кузнецове. Он ушел на фронт из Заречной Красноярово, которую, действительно, расселили. Сестра его теперь жила в другом селе Александрово-Заводского района. Брата они считали пропавшим без вести. Потом нам прислали адрес его родных, и мать передала его зэку Кузнецову…

21.11.2022

Первая форма

Первой формой, которую мне пришлось носить, – была школьная форма. Мечты о ней начались еще в детском саду. Начальная школа располагалась напротив садика, в таком же бывшем бараке, оставшемся от лагерного пункта дальстроевского Берлага. Ученики ходили тогда в школьных форменных фуражках, гимнастёрках и ремнях. И когда я с матерью оказывался в магазине – то начинал клянчить, чтобы она купила мне такую фуражку, почти как военную. Но мать говорила: «Подожди, немного осталось. Пойдешь в школу и будешь носить эту форму, а сейчас нельзя, пока ты в детском саду».

Но именно перед моим поступлением в школу, старую форму отменили и ввели новую – простого покроя пиджачок из того же серого материала и брюки. Ремней и фуражек, о чем мы мечтали, к нашему огорчению, не стало.

К школе мать купила мне новую форму: пиджак, пару белых рубашек и двое брюк.

К 1 сентября в школу я не успел. Возвращаясь из отпуска с родителями, мы из-за нелётной погоды засели в Якутске и прожили там больше недели…

В 1 класс я пришел только 8 сентября. Мои друзья-одноклассники к этому времени уже освоились в школе. Они с воодушевлением поведали мне обо всех премудростях новой жизни. Первые уроки – «Письмо» ещё заключалось в рисовании палочек и крючочков карандашом. Ручки с чернилами нам ещё не доверяли. Уже чуть позже, когда стали писать ручками, первоклассников сразу можно стало выделить из общей массы учеников, – по испачканным чернилами рукам, лицу и форме. Занятия проходили в двух классных комнатах: на уроке мы сидели вместе с третьим классом, второй с четвёртым. Занятия в первый мой учебный день закончились быстро, не то, что пребывание в детском саду до самого вечера.

Я соскучился по пацанам и по своему поселку. Снега, на удивление, ещё не было. За забором школы был низкорослый лесок, где много голубики. И мы с друзьями через дырку в заборе пошли её есть.

Но радость моя была недолгой. Вскоре я за что-то зацепился – это была колючая проволока, которой в лесочке было полно. Я знал об этом, но длительное отсутствие в посёлке притупило бдительность. Неожиданно раздался треск, и на новых брюках образовалась большая дыра, в виде буквы Г. Уже безо всякого настроения я всё-таки поел ягоды и неспешно побрёл домой.

Войдя в квартиру, я стоял у порога, прикрывая портфелем дыру на брюках.

Мать сразу определила моё необычное поведение: «Разувайся, проходи! Что ты там стоишь? Что случилось?»

Я стоял и не знал, что ответить.

– Что ты там портфелем прикрываешь? – взяла у меня портфель из рук мать, – О! Разорвал штаны в первый же день! Где тебя чёрт носил?

– Да мы ягоду хотели поесть. А там зацепился за колючую проволоку…

– Дом-то далеко? Пришел бы переоделся и шёл бы в лес! Вот ходи теперь так – с порванной штаниной.

– У меня же ещё одни брюки есть! – сказал я.

– Те брюки не получишь! Завтра опять пойдешь по лесам, по болотам! Ходи теперь в таких штанах! Бери вон иголку – зашивай дыру! Я тебе зашивать не буду!..

Мать не шутила. Она взяла иголку, вдёрнула в неё нитку и протянула мне, – Зашивай сам!

Я шил, как умел. Это был мой первый опыт работы с иголкой и ниткой. Работа была кропотливой и утомительной, с перерывом на обед.

– Во-во! – сказала мать, разглядывая мою работу, – Пусть над тобой теперь все смеются, над оборванцем.

Вечером, я расстроенный лег спать.

Утром, надевая брюки, я увидел, что дыра уже зашита по-другому. Видимо, мать вечером переделала шов и разгладила его утюгом…

В школе пацаны, знающие о моем вчерашнем казусе, – смотрели с сочувствием на мою штанину. Интересовались, о том, что мне было за это…

В рваных штанах я проходил с неделю. Потом мать всё-таки выдала мне новые запасные брюки. Но я их надел с неохотой, – лучше в зашитых ходить. А новые вдруг опять порвутся…

30.07.2019