Текст книги "Болотная дева"

Сэр Брайан за разговорами сотрапезников не следил. Он пытался решить одну мелкую, но насущную проблему. Сейчас все поедят и лягут спать. Лагерь останется под охраной часовых. Рыцарь предполагал оставить двоих стражей, и менять их, как это принято, через каждые два часа. Проблема состояла в том, что он не знал, как отмерить эти самые два часа. Обычно время измеряли либо свечами, каждая из которых горела примерно час, или песочными часами. У него не было ни того, ни другого.

Правда, он был почти уверен, что нападение противника произойдёт вскоре после наступления темноты. Если чудовища настолько сильны, как о них говорят, то какой им смысл тянуть до утра? А с другой стороны, если они настолько могущественны, почему не напали днём? В любом случае, действовать нужно, исходя из самого неблагоприятного варианта развития событий. Как ни странно, в этом случае самым плохим вариантом было ненападение чудовища. Чудны дела Твои, Господи, горестно подумал сэр Брайан, не находя решения.

Прошлой ночью стражники спали очень мало, сначала была вылазка в деревню, на которую напали бандиты, потом ранний подъём. Если возникнет подозрение, что часовые разбудили своих сменщиков раньше положенного срока, всё это запросто может вылиться в поножовщину. Такого исхода сэр Брайан всеми силами пытался избежать.

Все благополучно поужинали, брат Бацеолус прочитал благодарственную молитву, которую ведьма в виде исключения поленилась прокомментировать, а рыцарь решения так и не нашёл. Проблему пришлось отложить, ведь от него, как от командира отряда, ещё требовалось срочно отдать несколько приказов, связанных с обеспечением безопасности ночлега.

– Слушай мою команду, – обратил он на себя внимание отряда. – Уже темнеет. Всем понятно, что в темноте риск многократно возрастает. Потому все постоянно должны быть на глазах друг у друга. Особенно это касается того момента, когда будем облегчаться. Вопросы есть?

Стражники молчали. Для них в команде рыцаря не было ничего особенного. Более того, они понимали разумность такой меры. Воин, занятый этим интимным делом, практически беззащитен, и неожиданное нападение таинственного чудовища именно в это время не оставляет жертве ни единого шанса. Да и особой стеснительностью они не страдали, жизнь военного выработке подобных качеств отнюдь не способствует.

Но ведьма, естественно, не промолчала.

– Я не могу этого делать при свидетелях, – сообщила она. И как мне быть?

– Захария, если ты настолько стыдливая, тебя будет сопровождать монах, – нашёл решение рыцарь. – У него целибат, женщин для него не существует.

– Сэр Брайан, ты путаешь монаха с евнухом. Принятие целибата отнюдь не то же самое, что оскопление, – возразила ведьма. – А внезапного нападения чудовища я не боюсь. Ты видел, как я умею метать огонь. Сам же говорил, что все звери боятся огня!

– Да что вы её слушаете, она же просто издевается! – возмутился Гудини. – Такое придумала, что в голове не укладывается! Стыдливая чёрная ведьма, подумать только! Да в чёрном ордене такие ритуалы, что стыдливость там пропадает ещё на первом курсе академии!

– А ты чего выдаёшь смертным секреты ордена? – разозлилась ведьма.

– Это не мой орден, я не обязан хранить ваши тайны!

– Стоп! Свои разногласия уладите, когда разберёмся с чудовищами. Если, конечно, оба доживёте до этого чудесного времени, – распорядился сэр Брайан. – А сейчас избавьтесь от того, что у вас лишнего внутри, в смысле нечистот, и у меня к вам будет ещё пара вопросов. К вам и к нашему монаху. Да, кстати, отхожее место у нас будет вон там, с подветренной стороны. Болото и так неимоверно вонючее, совершенно незачем добавлять к здешнему воздуху ещё и свои запахи. Ну, в каком-то смысле свои. Так, что застыли? Выполнять!

Вечерняя процедура, которой сэр Брайан уделил столь пристальное внимание, прошла без единого происшествия. Никакие чудовища важному процессу не воспрепятствовали. Через несколько минут маги и монах подошли к рыцарю и вперили в него вопрошающие взгляды, мол, что же ты, дорогой сэр Брайан, хотел нам сказать на сон грядущий? Вряд ли просто пожелать приятных снов, верно?

– Я в небольшом затруднении, – признался им рыцарь. – Нужно обеспечить смену стражей через каждые два часа. Как это сделать? Нужен ваш совет.

– Это очень просто, – сообщил ему брат Бацеолус. – Есть специальные свечи, которые горят примерно час. Мы в монастыре тоже их используем, некоторые ритуалы требуют соблюдения времени, всенощная, например…

– К сожалению, отряд собирался впопыхах, и эти свечи мы не прихватили. Забыли о них совсем.

– Ну и что? – удивился монах. – Вы же больше полусуток в монастыре провели. Было достаточно времени о них вспомнить и взять их. Брат Ансельм наверняка не отказал бы, в монастырской кладовой их имеется более чем достаточно.

– Бац, я не просил совета, что надо было сделать. Мне нужен совет, что делать сейчас. Можешь его дать?

– Я могу отслужить всенощную. Мне известно время, потребное на произнесение каждой молитвы, и я могу подобрать молитвы так, чтобы они составляли блоки по два часа. Об окончании каждого такого блока я буду сообщать стражам.

Сэру Брайану идея монаха понравилась. Это было неплохое решение. Правда, только на одну ночь. Две ночи подряд монах без сна не выдержит. С другой стороны, было очень вероятно, что всё решится в первую же ночь, и тогда о последующих беспокоиться ему незачем. В любом случае, проблемы следующих ночей можно будет решить завтра.

– Сэр Брайан, а это важно? – поинтересовался Гудини.

– Конечно, важно! Я бы сказал, вопрос жизни и смерти. В организации караульной службы мелочей нет. Малейшая ошибка часового – и мы все трупы. А если неточно отмерять время смен, вероятность ошибки резко возрастает. Чем дольше дежурство, тем сильнее страж устаёт.

– Тогда я удивлён, что столь важное дело вы намереваетесь поручить столь несерьёзному человеку, как брат Бацеолус. Я, конечно, мысли читать не умею, но по выражению вашего лица явственно вижу, что вы именно так и намереваетесь поступить. Вы уж простите, но на нашего монаха в серьёзных делах полагаться нельзя.

– Бац, ты действительно можешь сделать то, о чём говоришь? – уточнил на всякий случай сэр Брайан.

– Да, могу! – подтвердил монах и тут же добавил: – Конечно, если не собьюсь. Ведь для такого дела нужны специальные чётки, а у меня их нет.

– Но у тебя есть чётки!

– Эти не годятся, – горестно вздохнул монах. – Они для обычного набора молитв. Потому тот набор, что требуется, нужно будет читать по памяти, без чёток. Но я уверен, что Господь не оставит меня, и вразумит.

– Хотел бы и я быть в этом уверенным, – буркнул себе под нос рыцарь. – Гудини, а у тебя есть другие предложения?

– Есть, сэр Брайан. Магов обучают чувствовать время. То есть при желании многие из нас могут определить, прошёл заранее заданный срок или нет. Это делается очень просто. Сначала подбирается…

– Гудини, не нужно подробностей. Я их всё равно не пойму. Ты лучше вот что скажи. Я уже научен горьким опытом с твоим блестящим умением ездить верхом. Итак, магов этому обучают. Многие маги могут определить. Это очень просто. У меня в связи с этим возник такой вопрос: ты, лично ты, Гудини, умеешь это делать? Отвечай только «да» или «нет», другие ответы я не приму.

– Ну, если вы так хотите, то да, я умею это делать.

– Вы многому научились, сэр Брайан, – отметила ведьма. – Вопрос сформулирован превосходно.

– Захария, я прекрасно обойдусь без твоей похвалы, – отмахнулся рыцарь. – А ты умеешь делать этот фокус со временем?

– Это не фокус, вообще-то. Но я тоже это могу, да.

– В таком случае поступим следующим образом. Ты, Бац, ложись спать вместе со всеми.

– Я не хочу спать. Я всё равно буду молиться. Молитва Господу нашему никогда не бывает лишней!

– Этого сколько угодно, – разрешил рыцарь. – Теперь о часовых. Начинают охранять лагерь Гудини и вот ты, – сэр Брайан наугад назначил одного из стражников, ни малейшей разницы, кого именно поставить в караул, он не видел. – Ваши сменщики – ведьма и вот он. После вас несут дозор вот эти двое. Вы, ребята, сторожите, сколько можете, когда устанете, объявляйте подъём. Но если при помощи магии выяснится, что вы простояли в карауле намного меньше двух часов, вы будете жестоко наказаны. Вопросы есть?

– Сэр Брайан, намного – это насколько? – поинтересовался часовой последней смены.

– Это на моё усмотрение, – пояснил сэр Брайан. – Ещё вопросы?

Поскольку больше вопросов не было, рыцарь скомандовал отбой и направился пожелать спокойной ночи Сарацину. Он всегда это делал, если имел возможность, пока был оруженосцем, и не видел оснований отказываться от этой привычки, став рыцарем. Он приласкал коня, проверил, не нужно ли досыпать овса, поправил седло, хотя в этом и не было особой необходимости. Сэр Чарльз не раз говорил, что рыцарь любит своего коня сильнее, чем жену. Сэр Брайан вспомнил леди Молли и подумал, что сэр Чарльз был абсолютно прав. С одним маленьким уточнением: коня рыцарь любит намного сильнее.

Когда рыцарь вернулся к костру, большинство стражников уже спали. Воины умеют быстро засыпать при первой же возможности, ведь неизвестно, сколько времени покоя намерен предоставить им противник. Стражники громко храпели, но сэру Брайану это заснуть не мешало. Подобные звуки были нормой для любого военного лагеря, и он давно привык не обращать на них внимания. Без такого навыка он не смог бы быть оруженосцем сэра Чарльза, который по громкости сна намного превосходил любого из этих стражников.

Заснув, сэр Брайан гармонично присоединился к общему хору. Храп далеко разносился по Гибельному болоту и звучал столь устрашающе, что должен был распугать всех чудовищ не только в этом мире, но и в двух-трёх соседних.

* * *

Благодаря полнолунию ночная тьма не была кромешной. Однако что творится вокруг лагеря, всё равно видно было смутно. Ярко горящий костёр заливал светом довольно большой кусок пространства, но за пределами освещённого круга что-либо разглядеть было невозможно. Гудини видел там какие-то слабо светящиеся точки, но что это такое – болотные гнилушки, чьи-то глаза или плод его воображения – определить он был не в силах. Имея в характере склонность ожидать от жизни худшее (следует отметить, что его ожидания довольно часто оправдывались), маг полагал, что это глаза ужасных чудовищ, но не мог объяснить даже себе, что же такого интересного в их лагере нашли эти самые чудовища, чтобы столь долго его разглядывать, не предпринимая абсолютно никаких действий. Исходя из этого, он решил не обращать внимания на таинственные огоньки, и с деланным спокойствием подбрасывал дрова в костёр.

Все его попытки завязать беседу со вторым часовым потерпели сокрушительный провал. Стражник явно был обременён скорбными мыслями о своей дальнейшей жизни, вероятнее всего, совсем недолгой, и вести разговоры с магом категорически не желал.

Кроме них, ещё не спал брат Бацеолус. Он стоял на коленях возле костра, устремив застывший взгляд в огонь, и что-то тихо бормотал. Слов его разобрать было невозможно, они напрочь заглушались храпом спящих стражников, чему Гудини был даже рад. При желании он легко мог прочитать речи монаха по губам, для этого света костра было вполне достаточно, но такого желания маг отнюдь не испытывал, эти речи ему уже успели изрядно поднадоесть.

Ведьма долго ворочалась, пытаясь заснуть под аккомпанемент громового храпа, но в конце концов смирилась с неизбежным и тоже подсела к костру.

– Не получается заснуть при таком шуме. Не будешь возражать, чтобы я составила тебе компанию? – поинтересовалась она у Гудини.

– Не вижу возможности тебе в этом помешать, – безразлично откликнулся маг.

– Вот и чудесно, – обрадовалась ведьма. – А чем занят наш уважаемый служитель церкви? Скажи мне, брат Бацеолус, почему ты не спишь?

– Я читаю Писание, дабы устрашить адских тварей, – сообщил монах. – Для исчадий Ада слово Божье страшнее огня.

– Ну, тогда продолжай, не смею препятствовать. Потом расскажешь, сколько именно адских тварей ты разогнал.

Брат Бацеолус вернулся к своему прерванному занятию.

– Чего ты к нему цепляешься? – поинтересовался Гудини. – Стоит человек на коленях, никого не трогает. Читает себе Писание, ну и пусть, чем это тебе мешает?

– А ты знаешь, что именно из Писания он декламирует?

– Нет. И мне это неинтересно.

– Вот и зря. Послушай, – ведьма стала читать по губам монаха. – «О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои голубиные под кудрями твоими…».

– Это что, Писание? – безмерно удивился Гудини.

– Конечно. А вот продолжение: «Два сосца твои – как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями. Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе!».

– Бацеолус, неужели ты этими словами пытаешься разогнать порождения преисподней? Мне кажется, ты просто занимаешься непотребством, – предположил маг.

– Что вы ко мне пристали? – возмутился монах. – Я просто читаю святое Писание! Эта его часть называется «Песнь песней»! Не мешайте мне!

– Восхитительно! – умилилась ведьма. – А почему во время чтения у тебя руки не сложены перед грудью, а что-то делают под рясой?

– Не тебе, поклоннице Сатаны, указывать христианину, читающему святую Книгу, где должны быть его руки! Чтоб ты знала, мои руки там, где они есть, потому что чтение Писания породило в моей голове некоторые мысли…

– Ты забыл упомянуть, что мысли эти недостойные, или, как у вас принято выражаться, греховные.

– Не говори глупостей, ведьма! Святое Писание – боговдохновенная книга, и не может порождать греховных мыслей при чтении! А значит, и всё остальное в этом случае не греховно! Некоторые церковные авторитеты даже утверждали, что «Песнь песней» включена в Канон именно для этого!

– Это какие же авторитеты такое утверждали? – ехидно поинтересовалась ведьма.

Брат Бацеолус ничего ей не ответил. Глаза его закатились, а из губ, растянутых улыбкой райского блаженства, вырвался стон наслаждения. Монах ещё несколько секунд простоял на коленях, изрядно пошатываясь, а затем рухнул на землю совсем рядом с костром и тихо захрапел.

– Вот же мерзость! – ведьма с невыразимым отвращением сплюнула в костёр. – Что будем делать с этой жертвой целибата? Оставлять его здесь нельзя, сгорит или обожжётся уж точно. Жалко, человек всё-таки, хоть и…

– Давай его оттащим в сторону, – согласился Гудини. – Мне его тоже жалко.

– Тащи сам. Неужели тебе в таком простом деле понадобится помощь слабой женщины?

Грязно ругаясь, маг подхватил монаха под мышки и оттащил в сторону. Брат Бацеолус не был очень тяжёлым, но и Гудини огромной силой вовсе не обладал.

– Как думаешь, Захария, все монахи так развлекаются? Ну, я имею в виду, кроме тех, которые слишком старые, или у них болезнь по этой части.

– Гудини, мы находимся посредине неимоверно вонючего болота…

– Это не болото так воняет, хотя болотные испарения тоже дурно пахнут. Вонь идёт от нашего отхожего места, которое сэр Брайан устроил с подветренной стороны, но ветер, как назло, сменился на противоположный.

– Надо же! Это что же они ели, что исторгнутое ими содержимое источает такую вонь? Впрочем, это неважно. Так вот, мы на болоте, с которого последнее время никто живым не возвращался. Вокруг шныряют какие-то твари, если судить по горящим в темноте глазам вокруг. Вряд ли это зайцы или овцы, согласен? Скорее всего, до утра мы не доживём. И при этом тебя больше всего интересует, все ли монахи, достаточно здоровые для того, чтобы ласкать себя, потакают себе в этой невинной слабости? – ведьма была изрядно изумлена.

– Просто интересно. А если постоянно думать о предстоящей смерти, недолго и умом тронуться.

– Может, ты и прав. Ну, раз тебе интересна интимная жизнь монахов, могу кое-что на эту тему рассказать. Историю из своей жизни. Однажды, спасаясь от погони, я попросила убежища в монастыре францисканцев…

История, которую рассказывала ведьма, была невыносимо скучна, обременена массой совершенно ненужных подробностей и, по мнению Гудини, не имела ни малейшего отношения к тому специфическому вопросу, который его мимолётно заинтересовал. Маг несколько раз попытался прервать этот нудный рассказ, но ему это не удалось. Захария, не обращая внимания на потуги мага, продолжала описывать в мельчайших подробностях своё пребывание в монастыре ордена святого Франциска, и Гудини вынужден был смириться и покорно слушать это совершенно ему неинтересное повествование. Веки его тяжелели, несколько раз он тряс головой, прогоняя одолевающую его дремоту, но, в конце концов, неизбежное произошло, и маг погрузился в глубокий сон.

Стражник-часовой, увидев, что его напарник заснул, направился к нему с целью разбудить, но ведьма его остановила.

– Зачем его будить? От него всё равно ни малейшего толку нет. Лучше поговори со мной, – попросила она.

– Нас должно быть двое на случай нападения, – неуверенно возразил стражник.

– Нас и так двое. Или ты думаешь, что в схватке я чем-то хуже него?

– Он должен вовремя разбудить следующую смену.

– Я и это могу сделать. К тому же, если ты не забыл, я как раз и вхожу в следующую смену. Как видишь, твой командир не считает, что я чем-то этому парню уступаю. Ладно, давай знакомиться. Меня здесь называют Захария. А как обращаться к тебе?

– Я ещё не сошёл с ума, чтобы назвать чёрной ведьме своё имя! – сообщил стражник. – Зная имя, ведьма или маг могут заколдовать.

– Какие глупости! Знание имени не даёт ничего для заклинаний. Но даже если бы давало, зачем мне тебя заколдовывать? К тому же я знаю имя сэра Брайана, он его не скрывает, значит, по-твоему, я могу его заколдовать, и тогда легко узнаю у него имена всех остальных. Я просто хочу как-то к тебе обращаться. Назови любое имя, ненастоящее, и я так и буду к тебе обращаться.

– Я тебе имени не назову. Ни настоящего, ни придуманного. Называй меня, как хочешь. Или, ещё лучше, никак не называй.

– Хорошо, не буду тебя называть. Это неудобно, но возможно. Так вот, скажи мне такую вещь. Правда ли, что трое стражников из отряда сбежали?

– Двое дезертировали, один убит командиром. Попытался нашего рыцаря ограбить. Только он дурак. У сэра Брайана и денег-то не было.

– Они это сделали, потому что боялись ехать на болото?

– Конечно, боялись. Кто же не боится? Все знают, на Гибельном болоте ждёт верная смерть. Одно дело риск, стражники всегда могут погибнуть, такая уж у нас служба, и совсем другое, когда нас на убой отправляют, без единого шанса выжить.

– Трое умирать не захотели, хотя один из них всё равно погиб, а остальные семеро что? Ну, те, которые не сбежали. Ты, например. Почему ты пошёл на верную смерть?

– Не твоё дело, ведьма. Да тебе этого и не понять!

– Я всё-таки попробую. Думаю, потому, что ты сильнее боишься наказания за дезертирство, чем чудовища, которое здесь обитает.

– Тебе-то какая разница?

– Понимаешь, с тех пор, как сбежали те двое, кое-что изменилось.

– Что именно изменилось?

– Они не могут вернуться домой. Ваш хозяин их повесит.

– Да, барон предателей не пощадит, – подтвердил стражник.

– Вот видишь! Ну, а если мы с тобой сбежим сейчас, всё будет совсем по-другому.

– Это ещё почему?

– Потому, что барон не узнает о твоём предательстве. Разве что ему служит маг, умеющий читать мысли. Тогда мой план никуда не годится.

– Барон не держит на службе магов. Вообще никаких.

– Тогда слушай мой план. Ты же понимаешь, что отряд с болота не вернётся…

– Как это можно не понять? – удивился стражник. – У сэра Арчибальда отряд был побольше, да и, если говорить честно, бойцы получше. И он сам не чета нашему сэру Брайану. Если тот отряд полностью погиб, то что говорить о нашем?

– Вот! Отряд весь погибнет. Спасёмся только мы с тобой. И ты сможешь рассказать барону любую историю, её некому будет опровергнуть. Ведь все остальные будут уже покойниками. Но это дело для одного, потому что если спасутся двое, то барон допросит обоих по отдельности…

– Наш барон сам не допрашивает, это делает его палач.

– Неважно, кто именно допросит. Главное, что истории которые расскажут эти двое спасшихся, должны совпадать. Иначе барон не поверит и обоих повесит.

– Точно! Дело за малым. Как отсюда спастись?

– Это как раз несложно. Ехали мы сюда пару часов, не больше. Причём кони шли медленным шагом. Значит, если пустим коней рысью, доберёмся через полчаса самое позднее. Луна светит ярко, дорога отлично видна.

– А про чудовище ты забыла? Или даже про нескольких чудовищ, если верить этому магу, похожему на сарацина!

– Тут вот какое дело. Эти чудовища – порождение преисподней, – начала вдохновенно врать ведьма. – А раз так, до полуночи они действовать не будут. Ты разве не слышал, что нечистая сила действует с полуночи до первых петухов?

– Слышал, но думал, что это бабушкины сказки.

– В сказках не всё выдумка. Так вот, в полночь мы с тобой это болото уже давно покинем. Я говорила, что спастись может только один, но я не в счёт – я не служу вашему барону, он меня не видел и никогда не увидит. Я просто исчезну. Не было ведьмы Захарии, и не стало. Кто это заметит?

– Заманчиво звучит, – признал стражник.

– Нет, увы, ничего не выйдет, – расстроилась ведьма. – Видишь ли, когда мы выберемся, я смогу из тебя деньги тянуть. Французы это называют словом «шантаж». Вроде как если не заплатишь, я всё расскажу барону, и он тебя повесит.

– Я так думаю, лучше жить, и из тебя будут тянуть деньги, чем не жить вообще.

– Ты прав, конечно, согласилась ведьма. – Только если ты меня прикончишь, когда мы с болота выберемся, ты и жив останешься, и платить тебе наверняка никому не придётся. Я слабая женщина и не смогу помешать воину меня убить. Нет, я в этом деле не участвую!

– Странная ты, Захария, – отметил стражник. – Сама предложила, сама и отказываешься. Не понимаю тебя.

– Жить я хочу! Что тут непонятного? А получается, никак мне выжить невозможно. Ладно, положусь на защиту Сатаны, своего покровителя. Мне скоро заступать на охрану лагеря, я посплю немного. Разбуди своего напарника.

Ведьма как-то уж очень внезапно легла и сразу же заснула. Стражник задумался, что же ему делать. Если она сказала правду, и до полуночи чудовища ни на кого нападать не будут, у него действительно хватит времени удрать с болота. Ну, а если нет, он и так, и этак погибнет. Он поискал ошибки в своих рассуждениях, и не сумел найти таковых. Следует отметить, что логическое мышление не было сильной стороной стражников барона Герсби, как, впрочем, и вообще большинства стражников.

Приняв решение, часовой подошёл к лошадям и с завистью посмотрел на Сарацина. Этот конь, несомненно, был здесь лучшим. Но именно его стражник взять не мог. Говорили, что Сарацин не подпускал к себе никого, кроме хозяина, но это сейчас не имело особого значения. Главным было то, что это рыцарский конь, и управляют им иначе, чем большинством лошадей. У рыцаря руки почти всегда заняты оружием, и потому своим конём он управляет коленями. Стражник так не умел, потому с сожалением выбрал себе другого коня.

Отвязав его и взобравшись в седло, стражник выскочил на дорогу и направил коня прочь с болота. Луна отлично освещала ему путь, взведенный арбалет и меч в ножнах обеспечивали ему некоторую иллюзию безопасности.

* * *

Как только стемнело, вблизи лагеря, сливаясь с ночной тьмой, скрытно появились три существа, из числа тех, кого люди называют чудовищами. Их внешность по человеческим меркам в самом деле была чудовищной, но им это никоим образом не мешало. Они выжидали момента, удобного для внезапного нападения, и были уверены, что такой момент им рано или поздно подвернётся.

Сейчас нападать было ещё рано, слишком многие не спали. Взад-вперёд ходил стражник с арбалетом, судя по всему, часовой, у костра сидели двое монахов, а вскоре к ним присоединилась женщина, тоже почему-то одетая в мужскую монашескую рясу. Эта женщина показалась всем трём чудовищам неуловимо знакомой, но никто из них так и не смог вспомнить, кого именно она им напоминает.

Двое вопросительно смотрели на вожака, и тот отрицательно качнул головой, мол, нет, ещё не время. Монахи, конечно, неопасны, но это явно не настоящие монахи. На женщине точно одежда с чужого плеча, значит, скорее всего, на остальных тоже. А раз они не стражники и не монахи, то это наверняка маги, причём с мощными боевыми силами, иначе зачем бы их потащили на болото?

Вскоре заснул один из переодетых магов, затем второй. Женщина некоторое время говорила со стражником, после чего тоже легла спать. Единственным бодрствующим в лагере остался часовой, если обезвредить его, можно будет тихо покончить со спящими. Вожак крадучись двинулся к стражнику, но тот зачем-то направился к лошадям. Нападать на него там было нельзя. Перепуганные животные будут оглушительно ржать и поднимут на ноги весь отряд, а у стражников взведённые арбалеты, мечи и кинжалы. В такой массовой потасовке жертвы среди напавших неизбежны, один только арбалетный залп в упор это гарантирует, а потери абсолютно недопустимы. Лучше подождать, пока часовой отойдёт от лошадей подальше.

Но часовой даже и не подумал отходить от них. Вместо этого он влез в седло и поскакал прочь от лагеря. Проделал он это настолько быстро, что чудовища не успели своевременно отреагировать. Нужно было срочно принимать решение, преследовать беглеца или нет. Ничем бегство одного стражника не вредило задаче, стоящей перед стаей, а именно – сделать так, чтобы люди на болото не ходили. Сбежавший стражник всего лишь добавил бы несколько жутких историй о болотных чудовищах, им же и выдуманных, только усилив этим страх людей перед Гибельным болотом.

Но вожак стал вожаком исключительно благодаря размерам и силе, а в избытке ума его не обвинил бы даже злейший враг. Потому он решил не отступать от первоначального плана – никто из этих людей выжить не должен. Он дал команду одному из чудовищ, самому мелкому, и оно помчалось вслед за беглецом. Сказать он не мог, строение их тел не позволяло членораздельно говорить, но уже очень давно они выработали весьма неплохой язык жестов. Разумеется, этот язык придумал не вожак.

Пока их товарищ разбирался с беглым стражником, вожак решил, что раз теперь в лагере все спят, грех этим не воспользоваться. Присмотревшись, он увидел на шее одного из спящих монахов чётки, а на затылке – тонзуру. Скорее всего, это настоящий монах. А вот остальные двое – наверняка нет. Снова жестами вожак дал понять, что мужчиной, который, конечно же, был более опасен, он займётся лично, а его товарищу надлежит прикончить ведьму. Оскалив страшные клыки и выпустив ужасные когти, чудовища ринулись каждое на свою жертву.

* * *

Гудини спал, сидя возле костра на небольшом бревне. Несмотря на молодость, маг имел огромный опыт по части различных неприятностей, причём гадости ему частенько делали во время сна, и потому сон у него был очень чутким. Иногда это помогало. Сейчас Гудини во сне услышал звук, которого здесь не должно было быть, и мгновенно проснулся. Снова-таки исходя из жизненного опыта, он продолжал делать вид, что спит, а сам, приоткрыв веки, осторожно осмотрелся.

Звук, показавшийся ему подозрительным, он определил сразу. Это были быстрые лошадиные шаги по топкой дороге. Часового, его напарника, нигде видно не было. Гудини сопоставил одно с другим и правильно понял, куда же этот тип подевался. Теперь, подумал маг, лагерь не охраняется, и если кто-то намерен совершить нападение, то именно сейчас для этого самое подходящее время.

Словно услышав его мысли и согласившись с ними, появилась огромная и на редкость уродливая тварь, чем-то внешне напоминающая волка. Чудовище бесшумно мчалось к неподвижно сидящему Гудини, и у того не возникло сомнений, что намерения у адской твари исключительно враждебные. Оружия маг не имел, поскольку так и не научился толком им пользоваться, а вступать в рукопашную схватку с таким противником он справедливо счёл извращённой формой самоубийства. Но Гудини уже приходилось драться с теми, кто намного его больше и сильнее, так что ситуация была вполне привычной.

Чудовище прыгнуло, выпустив когти, чем немного удивило мага, ведь волки когтями для нападения не пользуются. Впрочем, ему было не до научных изысканий в сфере зоологии. Как только зверь поднялся в прыжке, Гудини с места сделал кувырок. Любой артист должен хоть немного владеть акробатикой, это иногда помогает и за пределами сцены.

Чудовище приземлилось на бревно, где только что сидел маг, и пыталось удержать равновесие, поскольку дальше был костёр, а зверю попадать туда отнюдь не хотелось. Но не всегда наши желания учитываются. Гудини, уже стоящий на ногах и, в отличие от своего противника, проблем с равновесием не имеющий, изо всех своих небольших сил выдал в задницу зверю достаточно увесистый пинок, который и отправил того прямиком в огонь. Шерсть вспыхнула, чудовище издало крик боли и напрочь утратило всю свою агрессивность. Вызывающий суеверный ужас горящий зверь пронёсся по лагерю и, не переставая жутко вопить, умчался в темноту, где он, естественно, был превосходно виден. Впрочем, живой факел быстро погас, и одновременно с этим прекратился вопль.

– У нас, артистов, иногда говорят «сгорел на работе», – сообщил Гудини проснувшемуся сэру Брайану. – По-моему, это именно тот случай.

– Как тебе это удалось? – поинтересовался изрядно удивлённый рыцарь. – Да если бы меня спросили, кто из вас победит, я бы назвал совсем не тебя!

– Зря вы меня недооцениваете, сэр Брайан. У меня огромный опыт выживания в самых неподходящих для этого ситуациях. Этот опыт у меня длиннее даже моей жизни.

– Это как же такое может быть?

– Моя мамочка пыталась четыре раза вызвать выкидыш, и ничего у неё так и не получилось. Вот тогда моя жизнь действительно висела на волоске. Вы ж не забывайте, что моя мама – чёрная ведьма, они в выкидышах отлично разбираются. Но я ей за это отомстил, вступив в белый орден.

Неимоверно перепуганный нападением чудовища Гудини, без сомнения, мог болтать не умолкая ещё очень долго, но его монолог был прерван донёсшимся издали человеческим криком, полным невыразимого ужаса. Все разом замолчали. Крик повторился, но очень быстро был явно насильственно прерван.

* * *

Одно из чудовищ, самое мелкое среди них, гналось за удирающим дезертиром. Состязаться в скорости с лошадью, пусть даже на топкой почве, более удобной для преследователя, было достаточно тяжело, потому погоня затянулась несколько дольше ожидаемого. Положение отнюдь не облегчалось тем, что чудовище было не согласно с решением вожака уничтожить беглеца. Ничем этот стражник им не угрожал, гораздо эффективнее было бы полным составом устроить бойню в спящем лагере. Но вожак обладал недюжинной силой и скверным характером, потому оспорить его приказ никто не осмелился.