Текст книги "Опера и пограничники смеются. Смешные, каверзные и занятно-поучительные истории из жизни сотрудников органов безопасности и пограничной службы"

Александр Михайлович Платонов
Оперá и пограничники смеются
Смешные, каверзные и занятно-поучительные истории из жизни сотрудников органов безопасности и пограничной службы
Второе издание, дополненное

Столетию органов ВЧК-КГБ-ФСБ посвящается

* * *

© А. М. Платонов, 2021

© Книжный мир, 2021

© ИП Лобанова О. В., 2021

Введение

Служба ОПЕРА трудна и опасна, но в памяти сотрудников органов безопасности и пограничников чаще всего остаются именно смешные и каверзные истории, с удовольствием вспоминаемые ими в праздничных застольях. Наверное, это и правильно, чтобы не копить в душе груз прошлых бед, рисков и просчётов. Всё это может отрицательно повлиять на характер служивых людей, призванных обеспечивать безопасность трудового народа нашей Родины. Чувство юмора и самоирония – одни из сильнейших средств защиты оперативного сотрудника от нервного перенапряжения, стресса и озлобления. Ведь он вращается, в том числе и в криминальной среде, сталкиваясь с коварством и подлостью преступного мира. Даже во время опасных операций по захвату разрабатываемых нами вооружённых бандитов, иногда пара внезапных спокойных фраз с шутливой подковыркой сотрудников моего отдела, обескураживало и парализовало отпор преступников. Отдельные рассказы содержат в себе и грустное сожаление об имеющихся ещё у нас взяточниках, карьеристах, сквернословов и пьяницах, а также различных антиобщественных проявлениях. Во многих историях автор в той или иной мере участвовал лично или наблюдал их сам. Некоторые ситуации рассказаны его коллегами по работе и службе на границе. Время, место и фамилии участников реальных событий в большинстве своём изменены в этических целях, и чтобы не разглашать служебную тайну. В ряде случаях внесены элементы литературного вымысла, не искажающие, а слегка скрашивающие слишком удручающие факты.

Как грамотно посадить прокурора-взяточника, или можно ли укусить свой зад?[1]1
  Одна из легенд о русском богатыре великом и непобедимом борце Иване Поддубном повествует о том, что он во Франции слишком хитрого и изворотливого соперника, применявшего запрещённые приёмы, скрутил в неимоверный узел. Задыхаясь от бессилия, француз решил укусить зад Поддубного, маячивший напротив. Что есть силы, он хватанул этот зад и, взвыл от боли, так как он оказался его собственным. – Авт.


[Закрыть]

Старший оперуполномоченный Особого отдела КГБ СССР (военная контрразведка) одной из заграничных групп советских войск майор Волкодавов сгрыз карандаш до грифеля, исписав очередной черновой план реализации разработки на военного прокурора гарнизона полковника юстиции Шкурова[2]2
  Фамилии изменены. – Авт.


[Закрыть]. Тот изощрённо и со знанием всех «лазеек» в законах брал взятки за прекращение уголовных дел в местной валюте и дорогими подарками. Предыдущую письменную информацию в адрес Главной военной прокуратуры (ГВП) СССР коррупционные связи проворовавшегося Шкурова сумели «перехватить» и тот отделался «строгим выговором» по результатам работы московской комиссии. Правда, два командированных в гарнизон «ревизора» большую часть времени проводили в походах в различные заграничные магазины и торговые базы, где «слегка оступившийся» полковник основные расходы брал на себя. После их отъезда Шкуров от такой безнаказанности совсем распоясался в своём криминальном беспределе, так как оставалось всего полгода до окончания его командировки, а нужно было успеть восполнить непредвиденные расходы на свалившихся «ревизоров», да и сделать хороший запас перед предстоящей пенсией[3]3
  По словам генерала ФСБ РФ Витвинова В. Е. примерно подобная история имела место и в его практике бывшего сотрудника военной контрразведки, когда он оперативно обслуживал ракетную часть. – Авт.


[Закрыть].

Бесполезно прокрутив до ночи в усталом мозгу все контрразведывательные «штучки-приёмы», включая мнимое благоприятствование при получении огромной взятки для Шкурова, майор Волкодавов вызвал на следующий день своего агента «Алого» на явку. Приняв вместе с источником чуть-чуть по рюмке чая для нужной кондиции мозгового штурма, слушая его рассказ о новых выкрутасах прокурора, связанных с отправкой к себе в Москву очередного контейнера, набитого, кроме автомашины, раритетным дорогим оружием, старший опер нашел решение. Он обратил внимание на сетование «Алого» о том, что Шкуров, редко бывая на службе, стал сильно затягивать подписку текущих документов, срывая в отдельных случаях сроки ведения уголовных дел. Только дня через три-четыре, когда ему на стол заносили огромную кипу всяких служебных бумаг, тот не вчитываясь в их содержание, ставил свою подпись или делал короткую резолюцию… «Эврика!» – завопил ОПЕР и поделился с «Алым» своим планом. На печатной машинке военного контрразведчика они подготовили мощнейший документ-дубину, содержание которого и слона бы свалило, а не только прокурора-взяточника[4]4
  Пусть не удивляется молодёжь, но в середине 80-х годов ещё не было компьютеров. – Авт.


[Закрыть]. На имя Главного военного прокурора СССР ОПЕР спланировал отправить шедевр письменного творчества, достойный стать экспонатом в музеях ведущих юридических ВУЗов, КГБ и МВД СССР. Служебная записка начиналось со слов: «Я, военный прокурор полковник юстиции Шкуров, находясь под грузом огромной вины совершённых мною за последние годы преступлений, больше не могу терпеть и сообщаю следующее». Далее в хронологической последовательности перечислялись по датам криминальные эпизоды с получением им взяток от конкретных должностных лиц и адреса нахождения ранее незаконно отправленных из-за границы контейнеров. Письмо содержало перечень свидетелей его преступных деяний, включая подчинённых ему сотрудников, которых он неправомерно использовал в качестве грузчиков при отправке контейнеров, а также для ремонта служебной квартиры. Заканчивался документ словами раскаяния и просьбой принятия к нему самых жёстких уголовно-правовых мер самого справедливого в мире советского Закона.

На следующий день, подговорив ещё одного сотрудника прокуратуры, также ненавидящего Шкурова и отвечающего за отправку почты вместо убывшего в отпуск секретаря, «Алов» вложил в середину огромной кипы документов, подготовленных на подпись и этот опус. Как и ожидалось, ворвавшийся в очередной раз на пару минут в прокуратуру полковник Шкуров, после профилактического матерного обвинения сотрудников в безделье и тупости, заскочил в свой кабинет и потребовал нести ему на рассмотрение документы. Первые две-три бумаги он ещё мельком, но тупо и без интереса просмотрел, а остальные начал с необыкновенной скоростью подписывать, включая и «расстрельный» опус. После чего он с чувством выполненного долга умчался решать шкурно-хозяйственные дела. «Заговорщики» этот документ отправили на имя Главного военного прокурора в отдельном конверте с грозной пометкой «Только лично» (дабы опять не перехватили доброхоты Шкурова).

У шефа ГВП СССР, получившего «послание» в Москве, наверное, вначале глаза вылезли на лоб от удивления. Но, придя в себя, он подумал, что это ловко сфабрикованная анонимка обиженных на Шкурова подчинённых. О его сложных отношениях с сотрудниками он был наслышан в общих чертах, но не до таких же масштабов. После того, как проведённая экспертиза подтвердила подлинность подписи Шкурова, все сомнения отпали – надо срочно направлять комиссию в группу советских войск. А вдруг Шкуров на почве раскаяния чуток тронувшись психикой, возьмёт да и застрелится?!

Прибывшая спецгруппа «волков»[5]5
  Не секрет, что в то время, а возможно и поныне, в центральных аппаратах спецслужб и правоохранительных органов в заначке у руководителя есть группа особо принципиальных и односторонне критически настроенных сотрудников. Их и прозвали «волками», которых направляют с одной целью – найти и раздуть до нужной огромности самые маленькие недостатки у проверяемого сотрудника, которого начальство определило к снятию с должности. Такие рьяные следователи, как правило, порвут в клочья любого. – Авт.


[Закрыть] ГВП остановилась инкогнито в военной гостинице, прозванной офицерами «встречай-провожай» и стали проверять эпизоды с отправленными железнодорожными контейнерами. Всё совпадало не только по записям в документах учёта, но и с показаниями свидетелей, добавивших для полноты картины маслом ещё несколько неизвестных криминально-тёмных дел Шкурова. После заявлений установленных взяткодателей о том, что сам прокурор принудил их пойти на преступление, старший спецгруппы «волков» доложил шефу в Москву о полностью подтвердившихся сведениях из письма Шкурова. Получив свыше санкцию, «волки» возбудили уголовное дело (сам же просил) и зашли к полковнику Шкурову в кабинет для проведения неотложных следственных действий, включая его задержание в качестве подозреваемого. Правда, беседа у них получилась непредвиденно короткой, закончившейся срочным приглашением дежурных врачей местного госпиталя. Увидев, предъявленное ему письмо на самого себя и со своей подписью, Шкуров впал в ступор, из которого до самого суда так и не выбрался, потеряв дар речи, пяля удивлённо-выпученные глаза на окружающих. Мораль же сей истории такова – сколько веревочке не виться, а конец-то всё равно будет!

P. S. О сквернословии, не только грехе, но и недопустимой форме письменного общения начальника с оперативным уполномоченным военной контрразведки

Примерно такая же история произошла в отделе военной контрразведки (ВКР) одного из воинских соединений в глухом уголке Дальнего Востока. Начальник, майор Вепрев отличался крутостью нрава в общении с подчинёнными. Постоянные оскорбления сотрудников чередовались с угрозами рукоприкладства, а на служебных, даже секретных документах все резолюции он сопровождал набором самых крутых матерных фраз. Все попытки оперативников на месте защитить себя от самоуправства Вепрева кончались ещё более сильными вспышками гнева с его стороны и залпами нецензурной брани. Тогда контр разведчики сговорились и, сфотографировав несколько документов с самыми одиозными матерными резолюциями Вепрева, вложили эти фотокопии в один из пакетов, отправляемых в адрес начальника окружного отдела ВКР секретной почтой. Буквально через пару дней в отдел майора Вепрева нагрянула комиссия во главе с генералом Крутовым – начальником Особого отдела КГБ СССР военного округа. По итогам её работы майора Вепрева перевели с понижением в другой отдел (поближе к «центру» для контроля) с рекомендациями не только изменить свой характер, изучить словарь Ожегова, но и фамилию сменить – на Кроликов[6]6
  Все фамилии изменены. Лично автор относится к русскому мату с уважением, чтя мудрые традиции и народное достояние Руси. Ведь мат – это мощное и старинное средство информационной войны, направляемое в бою против врагов, которым желалось страшная погибель и бедствия, связанные с их детородными органами. Тем самым поднимался боевой дух наших воинов и наоборот, противник впадал в ступор. С другой стороны, автор всегда боролся с теми сослуживцами и окружающими гражданами, которые в силу бескультурья «всуе», в повседневной жизни направо и налево оскверняли воздух матерной бранью. Ведь скверна и нашей православной церковью осуждается. Мат нужно беречь и применять только в крайних, экстремальных случаях, когда «отступать уж некуда». Тогда это «оружие» сработает. – Авт.


[Закрыть].

Жена опера – сильный стимул для контрразведывательного поиска, или как ветеран ВКР разоблачил и посадил немецкого шпиона

Заканчивалась длительная заграничная командировка старшего опера военной контрразведки майора Хитрова в ГСВГ (Группа советских войск в Германии) участившимися склоками со своей супругой, которой никак не хватало немецких марок на закупку очередной партии дефицита перед отправкой на Родину. Главным ударным её козырем, больнее всего бившим Хитрова, были слова: «Ну что?! Какой ты контрразведчик, когда ни одного шпиона за всю свою службу не поймал?

Вот майор Петров всего пару лет в отделе, а уже разоблачил вражеского агента. Орден получил, а самое главное – большую денежную премию, на которую его жена норковую шубу себе купила! Вот это чекист, так чекист!». Хорошо, что этих свар не слышали взрослые дети, оставшиеся дома в Союзе.

После очередной такой перепалки майор Хитров ушёл в свой кабинет и, приняв с досады гранёный стакан шнапса с сильным амбре, крепко задумался о жизни. Что получалось? Почти за 25 лет безупречной службы в органах военной контрразведки, имея многочисленные грамоты и медали (правда, в основном юбилейные[7]7
  Как шутили опера: «А на груди его могучей одна медаль дыбилась кучей, и та за выслугою лет».


[Закрыть] и за выслугу лет) за ряд реализаций по разработкам одного «инициативника»[8]8
  Термин оперативных сотрудников контрразведки, обозначающий гражданина, собравшего (похитившего) ряд секретных сведений и по своей инициативе предложившего их иностранным спецслужбам. Антисоветчик – это военнослужащий или гражданин, допускающий резкие высказывания против советской власти и государственного строя СССР. – Авт.


[Закрыть] и двух «антисоветчиков», он действительно не поймал ни одного шпиона! А ведь оперативно обслуживал не заштатный объект, а крупный военный аэродром ГСВГ, к которому, конечно же, должны были проявлять интерес спецслужбы Западной Германии (БНД) и стран НАТО. И тут Хитров вспомнил, как во время очередной встречи с сотрудником немецкой контрразведки Министерства государственной безопасности (МГБ) ГДР, тот по дружбе передал ему список граждан местного городка рядом с аэродромом, известных своими антисоветскими и антисоциалистическими взглядами. Все они мечтали перебраться в Западную Германию, где имели родственников. Тогда ещё в мозгу Хитрова засела фраза сотрудника МГБ: «Если к любому из них обратится иностранный разведчик с предложением сотрудничать, то тут же получит согласие. Они потенциальные шпионы!». Из всего списка немецкий контрразведчик выделял 60-летнего одинокого пенсионера Вольфа, регулярно выезжавшего к своей родственнице в город Потсдам, где он пару раз был замечен в контактах с туристами из ФРГ. И тут сидящий до поры до времени в каждом из людей бес-искуситель подал Хитрову свой вкрадчивый внутренний голос: «Чего тут думать? Ведь ты в совершенстве знаешь немецкий, да ещё с акцентом жителя Западного Берлина, как утверждал местный сотрудник МГБ. Тщательно отработай план и подставься Вольфу в роли „иностранного разведчика“ во время его очередной поездки к сестре». На следующий день, не мудрствуя лукаво, Хитров встретился со своим негласным источником «Гансом», увлекающимся фотоделом и проживающим по соседству с Вольфом. Аккуратно подведя того к обсуждению образа жизни ряда немцев, включая Вольфа, Хитров узнал, что тот каждое воскресенье выезжает на автобусе в Потсдам к сестре, где посещает в центре города один из лучших пивных баров. В заключение встречи «Ганс» сообщил контрразведчику адрес личного двухэтажного дома Вольфа и его приметы. За неделю Хитров сумел установить и запомнить этого немца в лицо, незаметно ведя наблюдение за его домом из машины. В очередное воскресенье, спрятав в большую сумку никогда не носимое клетчатое пальто и тирольскую шляпу[9]9
  Жена, увидев впервые его в этом наряде, с сарказмом заявила: «Хитров! Вот теперь ты точно фашист из ФРГ. Вернёмся в Союз, продай этот комплект какому-нибудь артисту погорелого театра!». Хитров надевал это пальто всего однажды, когда ВКР оперативно обслуживала западногерманскую военную делегацию.


[Закрыть], Хитров ранним утром прибыл на своей машине в Потсдам, где, незаметно переодевшись в «немецкую» одежду, расположился возле автовокзала.

Терпеливо дождавшись, когда Вольф от сестры зашёл в пивной бар, проверившись на отсутствие наружного наблюдения МГБ, Хитров с важно-праздным видом западногерманского туриста прошествовал туда же и сел напротив, за соседний столик[10]10
  Для убедительности образа туриста на животе Хитрова болтался дорогой фотоаппарат.


[Закрыть]. Громко, как истинный хозяин на немецкой земле, он на чистом берлинском диалекте подозвал официанта и сделал заказ. Как и ожидалось, Вольф с заискивающе-радушным видом «бедного родственника из ГДР», тут же, спросив разрешение, подсел к Хитрову-«туристу из ФРГ». После длинных льстивых речей в адрес «туриста», Вольф внезапно стал расспрашивать о вариантах возможности получения разрешения о выезде на жительство в Западную Германию. Бес-искуситель ущипнул Хитрова за ухо и прошипел: «Не медли! Пора брать быка за рога!». С важностью мецената, делающего одолжение, опер тихо заявил: «Такое разрешение я мог бы помочь получить, но вначале Вы должны заслужить доверие властей ФРГ». С живостью ответив: «Любое задание выполню», Вольф вдруг наклонился и передал Хитрову блокнот, где, по его словам, находились многолетние записи-наблюдения за военным аэродромом ГСВГ. ОПЕР похолодел, внутри его что-то заныло: «Провокация! Доигрался! Сейчас ворвутся сыщики немецкой контрразведки, и прощай свобода! Возьмут с поличным». Однако, вспомнив слова знакомого сотрудника МГБ, оглядевшись и не узрев даже признаков подставы, Хитров вернул Вольфу блокнот со словами: «Это конечно хорошо, но всего лишь половина дела. Сделанным записям было бы больше веры, если к ним приложить ещё фотографии этого аэродрома с дислоцирующимися на нём видами боевых самолётов». Вольф ответил: «Но у меня нет маленького фотоаппарата. Да и фотографировать не умею. Хотя, по словам лётчиков аэродрома, посещающих бары его городка, в ближайшее время на него должны прибыть новейшие штурмовики»[11]11
  К сожалению, подвыпившие военнослужащие иногда распускают язык и выбалтывают секретные сведения, забывая, что и стены имеют уши. Да и известный плакат о бдительности, где суровый мужчина, приложив палец ко рту, говорит: «Не болтай о службе», не повесишь же в немецком баре. – Авт.


[Закрыть]. Сухо и с раздражением «турист» заявил: «Ну, нет так нет. Это больше Вам нужно, а не мне», сделав вид, что собирается уходить. Засуетившись, Вольф протараторил: «Не уходите! У меня есть знакомый товарищ-фотограф, он мне поможет приобрести необходимый фотоаппарат и научит, как им пользоваться». Испытующе, взглянув на немца, сделав паузу типа «Чапай, думать будет», Хитров важно заявил: «Я Вам верю. Ровно через месяц, сделав нужные фотоснимки, вложите кассеты с фотоплёнкой и свой блокнот, в тайник возле строящегося нового микрорайона Потсдама. О сделанной закладке поставьте метку на фонарном столбе возле дороги. Если через неделю из тайника не заберут содержимое, а напротив Вашего столба с меткой, на другом столбе будет красным мелом или помадой изображён крест, изымите материалы обратно и хорошо перепрячьте у себя возле дома. Встретимся с Вами через полгода, в воскресенье 25-го мая в этом же баре. Получите новые инструкции». Аккуратно оглядевшись (для конспирации), Хитров передал Вольфу заранее подготовленную подробную схему расположения тайника и столбов для меток, попрощался и вышел из бара.

Далее события развивались стремительнее, чем мог предполагать майор Хитров. Буквально через пару дней по способу срочной связи напросился на встречу конфиденциальный источник «Ганс». Он сообщил, что вернувшегося из Потсдама Вольфа нельзя было узнать. С возбуждённым видом он прибежал к «Гансу» и попросил помочь в выборе мини-фотоаппарата с большой разрешающей способностью. На вопрос источника: «Зачем тебе маленький? Он ведь дорого стоит. Купи за меньшую цену, но более сильный, солидный фотоаппарат», Вольф путано объяснил: «Да я решил начать собак разных пород и пейзажи фотографировать, а соседи увидят, могут засмеять. Мол, на старости лет я свихнулся». Опер, не мешкая, отобрал от источника письменное сообщение и, дав ему, задание усилить наблюдение за Вольфом, доложил материалы начальнику отделу ВКР подполковнику Мудрому. Через неделю уже тот экстренно вызвал майора к себе и с еле сдержанной радостью сообщил: «Слушай! Кажется, в наши сети плывёт крупная рыба! Вчера от контрразведчиков МГБ поступила письменная информация о том, что их агент в пивном баре „Зайди, попробуй“ зафиксировал встречу знакомого ему завсегдатая заведения Вольфа с туристом из Западного Берлина. Оба скрытно от окружающих передавали друг другу какие-то блокноты и бумаги. Выехавшие по срочному звонку агента сотрудники наружного наблюдения „туриста“ не застали, а вот засидевшегося Вольфа сняли на видео и провели до самого дома в его городке. Так что твоё сообщение „в цвет и патоку“. Готовь материалы о заведении разработки и выстраивайся на Вольфа по полной программе. Это твой звёздный час! Жаль, что западногерманского туриста, явно разведчика, не смогли сфотографировать». Хитров же похолодел, но с удовлетворением подумал: «Слава богу, что не сфотографировали, а то начальника хватил бы удар от моей, знакомой ему до боли физиономии». Ну, а дальше дело техники. Профессионал своего дела майор Хитров только успевал принимать валом покатившиеся сообщения от различных взаимодействующих служб. «Топтуны» из наружного наблюдения вначале зафиксировали покупку Вольфом мини-фотоаппарата и всей сопутствующей техники, а источник «Ганс» отписался о первых сделанных им снимках, которые он помог проявить и отпечатать. На них действительно были изображены разные собаки и природные пейзажи, почему-то вокруг военного аэродрома. Затем наружное наблюдение сняло на видео, как Вольф, добравшись на велосипеде к ближайшему холму рядом с аэродромом, замаскировавшись в кустах, фотографировал взлёты и посадки новых самолётов. Скрытно было также зафиксирован и факт проявки им дома фотоплёнки и изготовление своеобразного контейнера. Туда новоявленный шпион вложил кроме кассет и свой старый блокнот с секретными записями. Дальше всё шло как по нотам «оперы», написанной ушлым контрразведчиком. Когда, заложив тайник и сделав метку об этом, Вольф через неделю вернулся и, увидев на столбе красный крест «опасности», стал изымать обратно содержимое, майор Хитров, находившийся в машинах «Невидимых Николаев», дал команду группе захвата задержать разрабатываемого немца с поличным. Потом на претензии начальника отдела о том, что он поспешил, так как надо было бы заодно и западногерманского разведчика взять на тайнике, Хитров оправдывался. Он заявил: «Мне показалось, что Вольфа кто-то спугнул, и он решил уничтожить контейнер с разоблачающими его материалами, так как уже зажёг зажигалку. Зато в ходе следствия мы заставим Вольфа помочь нам и в этом деле для смягчения уголовного наказания». Финал этой истории следующий. Майора Хитрова, убывающего в Союз по окончании командировки, наградили. Правда не орденом, а медалью «За боевые заслуги», но зато и премию дали, тут же реализованную его женой. Перед самым отъездом, как принято, Хитров устроил маленький банкет для сотрудников отдела («отходная»), на котором сильно поддал от радости за удачно провёрнутое дельце. К нему подсел начальник и вдруг с усмешкой, спросил в лоб: «А не ты ли это был в клетчатом пальто вместо западногерманского туриста? Ловко сработал!». Хитров не знал, что его шеф, что-то заподозрив, ранее посетил Вольфа, находящегося под следствием, показав тому несколько фотографий, в том числе и своего подчинённого. Разоблачённый шпион, с колебанием, но показал пальцем на фото майора Хитрова, заявив: «Не уверен, но очень похож!». Старший опер был советской закалки, однако вопрос шефа застал его врасплох, и он не смог солгать своему начальнику, которого сильно уважал. Он сознался, но просил не выносить сор из избы. Ведь пенсия на носу. Шефу ситуация была также невыгодна для распространения (обещали на вышестоящую должность полковника), но он решил всё же с немецкими друзьями из МГБ посоветоваться. Ведь совесть замучает. К этому времени Вольф за своё раскаяние и готовность помочь контрразведке в поимке западногерманского разведчика, получил всего 5 лет лишения свободы. Когда подполковник Мудрый поделился сутью происшедшего с равным ему коллегой из МГБ, тот засмеялся и заявил: «Так у нас в оперативной работе это один из действенных методов выявления и разоблачения потенциальных изменников Родины! Ведь Вольф уже собрал секретные сведения и, конечно же, рано или поздно передал бы их если не подставившемуся майору Хитрову, то западногерманским разведчикам! Поэтому предатель пусть отбывает свой срок – заслужил, а мы майора Хитрова наградим ещё и своей медалью ГДР!».

Хотите – верьте, хотите – нет, но чем закончилась эта история автору не известно. «Я там был, пиво с раками пил. Оно по губам текло, в рот не попадало»[12]12
  А может, это было в Центральной группе войск в Чехословакии? Или в Польше (СГВ)? – Авт.


[Закрыть].

P. S. Что русскому хорошо, то для немца – смерть

Чтобы там не говорили о немцах, но где-то они близки русской душе. Ведь недаром русские цари брали в жёны немецких принцесс, укрепляя дружбу между двумя континентальными державами в пику англичанам. После сокрушительного поражения в войне с нами, когда славяне разгромили не только их хвалёный вермахт, но и фашистско-нацистскую идеологию превосходства арийской расы во всём мире, восточные немцы из Германской Демократической Республики решили всё лучшее перенять от советских людей. Многому хорошему они научились, но, конечно же, прихватили и часть залихватских гусарских традиций, идущих в противовес рационализму и дисциплинированности немцев. Общаясь не только по службе, но и на различных праздничных застольях, сотрудники МГБ ГДР полюбили традицию-обычай военных контрразведчиков СССР обмывать очередные звания. Так как очередная звёздочка для военных чекистов доставалась с огромным трудом, то сложилось поверье, что если почти полный стакан водки с заложенными туда звёздами выпить до дна, то очередное звание такой сотрудник получит быстрее[13]13
  На фронте мой отец старший лейтенант Платонов М. И., как и его боевые товарищи, при получении очередной награды (орден или медаль), опускали её в котелок, наполненный водкой или спиртом. Затем «рюмка» шла по кругу, пока не пустела. Сотрудники нашего Управления по борьбе с терроризмом ФСБ эту традицию также соблюдали. Надо было только знать меру, место и время для такого «застолья». – Авт.


[Закрыть]. Всё бы ничего, но, изгаляясь в усложнении этой традиции, военные контрразведчики придумали самый крутой способ. Стакан со спиртным надо было без помощи рук захватить зубами, постепенно приподнимая выпить содержимое, оставив звёзды во рту. Потом, вынимая звезды по одной (хорошо, если майор и всего одна, а если капитан?), поцеловать их и прикрепить к погону. Каждая расплёсканная капля из стакана означала лишний год до очередного звания. Не каждому и русскому такое дело было по плечу, но немцам из МГБ понравилось.

Совместная встреча советско-немецких контрразведчиков началась с попытки начальника местного отдела МГБ, получившего очередное звание подполковника, утереть нос сотрудникам из Советского Союза и без страховки выполнить этот рискованный номер. Всё шло как по маслу, вызывая удивление и аплодисменты окружающих его коллег, пока он не поперхнулся оказавшимися в его рту двумя звёздами (пил-то шнапс с амбре). Одна и улетела в желудок. Еле его спасли от смерти хирурги. А по Министерству государственной безопасности ГДР вышел приказ: «Запретить эту традицию. Что русскому хорошо, то немцу – смерть». Это одна из версий, откуда пошла эта общеизвестная поговорка.