Текст книги "«Русская река»: Речные пути Восточной Европы в античной и средневековой географии"

ОЧЕРК 3
Азовское море и Керченский пролив в античной и средневековой западноевропейской картографии

Настоящий очерк посвящен одному странному обстоятельству, связанному с изображением Северного Причерноморья в античной и средневековой картографии. Речь идет о разделении Черного и Азовского морей, т. е. об изображении Азовского моря как замкнутого бассейна (озера). Следствием этого является отсутствие Керченского пролива и, как правило, Крыма как полуострова. Эту картографическую традицию (или ее следы) можно проследить в античной, в средневековой европейской и арабской[90]90
  Об изображении Азовского моря в арабской картографии см. подробнее ниже в Главе II.


[Закрыть] картографии.

* * *

В античной картографии известны только две карты, на которых имеется изображение Черного моря c его cеверным побережьем – на карте середины III в. н. э. из города Дура—Европос на среднем Евфрате[91]91
  См. о ней подробнее: Подосинов А. В. Черное море в картографической традиции античности и раннего средневековья // ДГ, 1996–1997 гг. Северное Причерноморье в античности: Вопросы источниковедения. М., 1999. С. 237–252; Он же. Восточная Европа в римской картографической традиции. Тексты, перевод, комментарий. М., 2002. С. 77–99 (там же литература о карте).


[Закрыть] и на Певтингеровой карте, сохранившейся в копии XII–XIII вв., но определенно восходящей к первым векам н. э.[92]92
  См.: Подосинов А. В. Певтингерова карта // Свод древнейших письменных известий о славянах. М., 1991. Т. I (I–VI вв.). С. 63–80; Он же. Восточная Европа. С. 287–378.


[Закрыть] На обеих картах на том месте, где в Черное море выступает полуостров Крым, морское побережье представлено прямой линией, хотя там, где должен быть Крым, присутствует крымская топонимия.

Так, на карте из Дура—Европос восточнее города Борисфена (Ольвии) назван крымский город Херсонес, после которого следует город Трапезунт (см. илл. 16). Отсутствие изображения Керченского пролива и Крыма предполагает, на мой взгляд, отсутствие также соединения Азовского моря (которое на карте отсутствует) с Черным.

На Певтингеровой карте (сегмент VIII, 1–2, по изданию Э. Вебера[93]93
  Weber E. Tabula Peutingeriana. Codex Vindobonensis 324, vollständige Faksimile—Ausgabe im Originalformat. Graz, 1976.


[Закрыть]) над практически прямой линией северного берега Черного моря также упомянуты некоторые крымские топонимы (см. илл. 3), в частности, название Saurica, которое, возможно, представляет собой искаженное название полуострова Taurica; надпись «Рвы, вырытые рабами скифов», представляющая собой аллюзию на Перекопский перешеек; крымские города Калос лимен (Salolime), Акра, Нимфей, возможно, Мирмекий. Большинство этих названий надписано на узкой полосе суши, отделяющей Понт Эвксинский от Меотийского озера (Lacus Meotidis – Азовское море); при этом Азовское море представлено как замкнутый бассейн и не показан Керченский пролив, а по всей суше между морями тянется надпись Bosforani, т. е. «жители Боспорского царства», как известно, располагавшегося по обоим берегам Керченского пролива. Певтингерова карта является, таким образом, ярким и достоверным свидетельством существования в античной картографии представления о Меотиде как о замкнутом озере.

Парадоксальность ситуации заключается в том, что описательная, литературная география как греков, так и римлян, ориентированных на греческие описания, прекрасно знает Азовское море как соединяющийся с Черным морем через Босфор Киммерийский (Керченский пролив) бассейн, а Крым как крупный полуостров в Северном Причерноморье. Эту традицию заложил еще Геродот в своем «Скифском логосе»,[94]94
  См.: Herod. IV, 20 и 99: ἡ Taυρική.


[Закрыть] упомянув о Таврике как о южной границе Скифии, выступающей на юг и на восток. На протяжении всей античности конфигурацию Черного моря сравнивали с составным скифским луком, тетивой которого было южное побережье моря, а самим луком с двумя выступающими «горбами» – северно.[95]95
  См., например: Ammian. Marc. XXII, 9: «все географы (названы были «Эратосфен, Гекатей, Птолемей и другие авторитетнейшие специалисты в этого рода знаниях». – А. П.) единогласно уподобляют вид моря скифскому луку с натянутой тетивой»; ср. также: Strabo, II, 5, 22; Plin. NH, IV, 76; Dionys. Perieg. 156–162. См. подробнее: Илюшечкина Е. В. «Скифский лук» как модель для ориентации в пространстве // ДГ, 2003 г. М., 2005. С. 73–82.


[Закрыть] Углубление между этими «горбами» и создавал Крымский полуостров, простирающийся к югу.

Древнегреческая научная картография, представленная в творчестве Клавдия Птолемея (II в. н. э.) и его предшественников (Эратосфена, Гиппарха, Страбона, Марина Тирского), воспроизводила, судя по тексту «Географического руководства» Птолемея, Азовское море, Керченский пролив и Крымский полуостров тоже достаточно реалистично.[96]96
  См.: Ptol. Geogr. III, 6 и V, 9, 1–7 (ed. C. F. A. Nobbe); ср. карты Птолемея в греческих и латинских рукописях XIII–XV вв.: Kamal Youssouf. Monumenta. T. II, fasc. 1. 1928. P. 132, 148.


[Закрыть]

Это обстоятельство указывает на то, что отмеченные деформации в изображении Северного Причерноморья были свойственны только римской картографической традиции. Откуда могла пойти такая традиция?

Уже было показано ранее,[97]97
  Подосинов А. В. Черное море. С. 237–252; Podossinov A. V. Das Schwarze Meer in der geokartographischen Tradition der Antike und des frühen Mittelalters. I. Lokalisierung von Trapezus // Ancient West & East. 2, 2. 2003. S. 314–315.


[Закрыть] что некоторые деформации в изображении Черного моря – в позднеантичной и раннесредневековой картографической традиции – обязаны своим происхождением смещениям на карте мира Марка Випсания Агриппы (конец I в. до н. э.). В частности, следуя ошибке на карте Агриппы, южночерноморский город Трапезунт помещали на северном берегу Черного моря: карта из Дура—Европос, Певтингерова карта, карты, которыми пользовались Иордан (VI в.), анонимный автор из Равенны, написавший в VII в. «Космографию», и, возможно, арабские авторы ал—Ма´суди и ал—Идриси. Известно, какое большое влияние оказала карта мира Агриппы на последующую картографическую традицию античности и раннего Средневековья.[98]98
  См. об этом, например: Miller K. Mappae mundi. Die ältesten Weltkarten. Stuttgart, 1898. Ht. VI. S. 53.


[Закрыть]

Есть также некоторые признаки того, что Меотида, Крым и Керченский пролив не были обозначены на карте Агриппы. Хотя сама карта до нас не дошла, краткое ее содержание известно по двум позднеантичным (V в. н. э.) географическим каталогам «Divisio orbis terrarum» и «Demensuratio provinciarum», описывавшим границы и размеры различных регионов на Агрипповой карте.[99]99
  См. их издание и исследование: Подосинов А. В. Восточная Европа. С. 62–76.


[Закрыть] В этих трактатах территория Скифии и Сарматии описывается следующим образом: «Сарматия и Скифия Таврика. Они ограничиваются с востока хребтами горы Кавказ, с запада – рекой Борисфен, с севера – океаном, с юга Понтийской провинцией».[100]100
  Div. 15 = Dem. 9: «Sarmatia et Scythia Taurica. Hae finiuntur ab oriente iugis montis Caucasi, ab occidente flumine Borysthene, a septentrione oceano, a meridie provincia Pontica» (ср.: Plin. NH, IV, 91).


[Закрыть] Таврика в этом перечислении не выделена отдельным пунктом, но присутствует как определение для Скифии, показывая, что ко времени Агриппы скифская территория ограничивалась лишь размерами Крыма. Южной границей этой территории является provincia Pontica, в которой можно усматривать территорию Боспорского царства, объединенного в то время с южночерноморским царством Понт.[101]101
  Подробнее см.: Подосинов А. В. Проблемы исторической географии Восточной Европы (античность и раннее средневековье). Lewiston; Queenston; Lampeter, 2000. C. 44–45.


[Закрыть] Крым оказывается, таким образом, никак не выделен среди других регионов Северного Причерноморья и едва ли был запечатлен на карте, которая была изготовлена после смерти Агриппы на основании его текстов. Полное отсутствие упоминания Меотиды в «Divisio» и «Demensuratio» заставляет думать, что она была изображена как внутреннее озеро.

По—видимому, этой Агрипповой традиции следуют как рассмотренные выше изображения Северного Причерноморья на карте из Дура—Европос и на Певтингеровой карте, так и описания некоторых поздних географических сочинений, стоящих в русле Агрипповой традиции и основанных на подобной карте. Надо подчеркнуть, что именно эти карты составляют, по мнению историков картографии, Агриппову линию в развитии картографии, и именно в них ранее были обнаружены особенности, объясняемые влиянием карты Агриппы.

К этой же традиции обычно относят два географических произведения, в которых описание мира построено на картах, близких Агрипповой или Певтингеровой: «Космографию» Юлия Гонория, написанную в IV–V вв., и «Космографию» Равеннского Анонима, датируемую началом VIII в. Как же отражена территория Азовского моря и Крыма в этих памятниках?[102]102
  См. их издание и исследование: Подосинов А. В. Восточная Европа. С. 107–286.


[Закрыть]

В «Космографии» Юлия Гонория упоминаются следующие «моря»: «море Меотида, море Босфор, море Киммерийское, море Понт…».[103]103
  Iul. Honor. Cosm. 28 A: Mare Maeotis, mare Bosphorum, mare Cimmerium, mare Pontum…


[Закрыть] Второе и третье моря явно означают Керченский пролив, который в античности назывался Боспором (Босфором) Киммерийским (ὁ Κιμμερικὸς Βόσπορος). Обозначение Керченского пролива как «морей», да еще как двух отдельных морей, показывает, что пролив между Меотидой (Азовским морем) и Черным морем не изображался на карте, описываемой Юлием Гонорием, а значит, не был показан и Крым как полуостров. Об этом же, на мой взгляд, свидетельствует и странное название «город Синды Таврика» (Sindi Taurica oppidum), упомянутое «Космографией» в Северном Причерноморье (32 А). Синды – народ на Таманском полуострове (т. е. на восточном берегу Керченского пролива), Таврика же должна означать западный берег пролива. Два этих названия, написанные вместе, означают, что Керченского пролива на карте Гонория не было, а, как и на Певтингеровой карте, между Азовским и Черным морями изображалась непрерывная полоса суши.

В «Космографии» Равеннского Анонима также есть данные, позволяющие думать об отсутствии на карте—основе, весьма близкой Певтингеровой карте, Керченского пролива и Крымского полуострова. Судя по тому, что города Боспорского царства перечисляются в IV, 3 с востока на запад без всякого «шва» на месте пролива, а про Меотиду говорится, что она «простирается до Боспорской страны»,[104]104
  Rav. Cosm. IV, 5: Meotida regio… usque ad praefatam Bosphoranam patriam pertingit.


[Закрыть] которая сама находится «возле Понтийского моря»,[105]105
  Rav. Cosm. IV, 3: iuxta mare Ponticum posita.


[Закрыть] историки давно уже заключили, что Меотида была обозначена на карте Равенната, как и на Певтингеровой карте, обособленным от Черного моря бассейном.[106]106
  См., например: Schnetz J. Onogoria // Archiv für slavische Philologie. 1926. 40. S. 159.


[Закрыть]

Ни слова не говорит о Крыме в своем описании Скифии Иордан, у которого уже отмечались следы Агрипповой картографической традиции, хотя он и упоминает «Меотийское болото» (Meotis palus), «Боспорские проливы» (angustiae Bosfori) и некоторые города Крыма (Chersona, Theodosia, Careon, Myrmicion).[107]107
  Iord. Get. 30–33, 37–39, 44–46, 117, 123–126.


[Закрыть]

К этому же кругу представлений об обособленности Азовского моря следует причислить и прослеживаемое на протяжении многих веков восприятие Танаиса как реки, соединяющей Азовское и Черное моря. Так, ирландский монах Дикуил в 825 г. писал (основываясь, очевидно, на изображении на карте): «Река Танаис рождается на горе Гипербореи Рипеи. Пройдя через Меотийские болота, впадает в Эвксинский Понт».[108]108
  Dicuil. De mensura orbis terrae. VI, 42 (ed. G. Parthey): «Fluvius Tanais nascitur in monte Hyperborei Riphei. Per Meotidas paludes exiens influit in Euxinum Pontum…».


[Закрыть] При этом важно иметь в виду, что книга Дикуила в качестве источника использовала, помимо прочих сочинений, также «Divisio orbis terrarum» и «Космографию» Юлия Гонория, т. е. находилась совершенно в русле Агрипповой традиции. Представление о том, что Меотида соединяется с Черным морем рекой Танаис, восходит, несомненно, к античности, так как уже Арриан в своем «Перипле Черного моря» (XIX, 4) писал, что Танаис «вытекает из Меотийского озера и впадает в Понт Эвксинский». Отзвуки этих представлений находят и в византийской литературе.[109]109
  См., например: Procop. Caes. BG. IV, 4, 21: «Танаисом местные жители называют и то устье, которым начинается от Меотийского болота Танаис и, простираясь, как говорят, на двадцать дней пути, впадает в Понт Эвксинский, и даже тот ветер, который дует тут, они называют Танаитой»; ср. также: Euagr. Hist. eccl. IV, 23: «Танаисом туземцы зовут пролив, идущий из Меотийского болота в Эвксинский Понт». См. об этой традиции: Амелькин А. О. Керченский пролив в древности и средневековье // ВЕДС. XVIII. М., 2006. С. 3–7.


[Закрыть]

Таким образом, можно предположить, что на большинстве римских и раннесредневековых карт Крымский полуостров отсутствовал и, следовательно, Азовское море изображалось как замкнутое; истоки этой картографической особенности могут лежать в изначальном отсутствии Крыма и изоляции Азова на карте мира Марка Випсания Агриппы, которая послужила образцом для многих последующих карт так называемой Агрипповой традиции, резко отличающейся от традиции птолемеевой картографии.[110]110
  Об этих двух традициях см. подробнее: Miller K. Mappae mundi. Ht. I. 1895. S. 2.


[Закрыть]

* * *

В Средние века картография была представлена, в основном, картами мира, которые варьировались от схематичных Т—О–образных космограмм до подробных карт типа Эбсторфской XIII в., содержащей более 1500 легенд.[111]111
  См. о них подробнее: The History of Cartography. Vol. I. Cartography in Prehistoric, Ancient, and Medieval Europe and Mediterranean / Ed. by J. B. Harley and D. Woodward. Chicago; London, 1987. P. 286–370.


[Закрыть] Как показывает исследование средневековых mappae mundi VIII–XIII вв., проведенное Л. С. Чекиным,[112]112
  Чекин Л. С. Картография христианского средневековья. VIII–XIII вв. Тексты, перевод, комментарий. М., 1999.


[Закрыть] Крымский полуостров отсутствует не только на схематичных картах, где его a priori не может быть, так как все Черное море (вместе с Эгейским, Мраморным и Азовским) сведено на них, как правило, до узкой полосы, образующей левую перекладину тау—образного креста, основной стержень которого символизирует Средиземное море[113]113
  См., например, репродукции таких карт: Чекин Л. С. Картография. С. 25, 33, 37, 58, 69, 117, 160, илл. № 1–4, 6–7, 9—19, 26–34.


[Закрыть] (см. илл. 4). Но и более подробные карты мира, пытающиеся передать линию морского побережья, острова и проливы, не фиксируют Крым как полуостров на северном побережье Черного моря.[114]114
  См. об этом подробнее: Подосинов А. В. Крымский полуостров в античной и средневековой западноевропейской картографии // Норна у источника Судьбы. Сборник статей в честь Е. А. Мельниковой. М., 2001. С. 304–312.


[Закрыть] Как же изображался на этих картах интересующий нас регион?

Англо—саксонская карта 2–й четверти XI в.[115]115
  Чекин Л. С. Картография. С. 120–121, илл. № 36; ср. также илл. № 38, 39, 41, 42, 44, 55, 56, 57, 58, 64.


[Закрыть] одна из первых дает довольно реалистические очертания Черного моря, но и здесь мы не находим никаких следов Крыма, а Азовское море никак не изображено, только посреди северного побережья Черного моря есть надпись Meotides paludes («Меотийские болота») (см. илл. 17). Карты мира XIII в. – Эбсторфская и Херефордская, – имея чрезвычайно подробную картографическую информацию, также не показывают Крымского полуострова[116]116
  Там же. Илл. № 55 и 58.


[Закрыть] (см. илл. 7 и 18). Северное Причерноморье, как и на античных картах, представлено здесь практически прямой линией. На первой карте присутствует и Меотида, но связь ее с Черным морем показана через три реки, параллельно друг другу текущие из Меотиды в Понт, т. е. Азовское море показано не как часть Черного, а как отдельный бассейн. На второй карте «Меотийские болота» представлены как река, впадающая наряду с несколькими другими реками с севера в Черное море. Вполне возможно, что в основе средневековых mappae mundi лежали позднеримские карты мира, восходящие к Агрипповой традиции.

В арабской картографии также нередки случаи, когда Крым не показан как полуостров (ср. карту мира ал—Идриси на илл. 19), а Азовское море является отдельным от Черного моря бассейном (см. карту ал—Хорезми на илл. 13 и Главу II).

Начиная с XIV в., в Западной Европе развивается особая отрасль картографической продукции – карты—портоланы, представлявшие собой графические аналоги портоланов—лоций, существовавших в виде письменного текста.[117]117
  О портоланах см. подробнее: The History of Cartography. Vol. I. P. 371–456.


[Закрыть] От первого периода развития портоланов (до 1500 г.) до нас дошло более 180 карт и атласов.[118]118
  См.: Kupčik l. Münchner Portolankarten: «Kunstmann I–Xlll» und zehn weitere Portolankarten. München; Berlin, 2000. S. 9—10.


[Закрыть] Призванные служить практическим нуждам мореплавания, эти карты дают необыкновенно реалистическое изображение береговой линии Средиземного, Черного и Азовского морей со всеми их бухтами, мысами и полуостровами. Сплошной просмотр карт—портоланов с самых ранних (начало XIV в.) по XV в. показывает, что Азовское море, Крымский полуостров и Керченский пролив появляются на картах этого типа сразу, присутствуют везде и изображены весьма реалистично[119]119
  Из ранних портоланов ср., например, портоланы Джиованни да Кариквано начала XIV в., Пьетро Весконте 1311 г., Паулина Минориты 1320 г., Марино Санудо 1321 г., Анджелино де Далорто 1325 г., Опицина де Канистрис 1336 г. и многих других, см.: Kamal Youssouf. Monumenta. Т. IV, fasc. 1. 1936. P. 1138, 1140, 1160, 1169, 1172, 1174; fasc. 2. 1937. P. 1197, 1205, 1216; fasc. 3. 1938. P. 1331, 1333, 1334, 1350, 1368 et al; fasc. 4. 1939. P. 1396, 1417, 1457, 1463 et al; T. V, fasc. 1. 1951. P. 1491, 1493–1496, 1498, 1503, 1506–1508, 1513 et al. См. также: Димитров Б. България в средновековната морска картография XIV–XVII век. София, 1984. Рassim; Kupcik I. Munchner Portolankarten. Passim.


[Закрыть] (см. илл. 20).

Такова же конфигурация суши и моря в Северном Причерноморье и на картах Птолемея, которые известны нам в греческих списках XIII–XIV вв., а в Западной Европе стали воспроизводиться начиная с XV в.[120]120
  См. карты Птолемея в: Kamal Youssouf. Monumenta. T. 2. 1928. P. 132, 148; ср. также: The History of Cartography. Vol. I. P. 266–274.


[Закрыть] (см. илл. 21).

Соединение двух ветвей картографии – практической традиции западноевропейских портоланов и птолемеевой традиции греческой теоретической картографии – привело к тому, что к XV в. Азовское море, Крым и Керченский пролив, соединяющий два моря, заняли свое прочное место в картографических изображениях Восточной Европы.

ОЧЕРК 4
Волга в геокартографии античности и Средневековья

Значение Волги как крупнейшей транспортной артерии Восточной Европы, сложные перипетии ее истории как реки, соединявшей многие этнические массивы на протяжении нескольких последних тысячелетий и служившей инструментом торгового и культурного обмена и взаимодействия, заслуживают большого внимания со стороны историков, археологов, лингвистов.[121]121
  См. обобщающий труд по истории Волжского пути: Дубов И. В. Великий Волжский путь. Л., 1989, а также материалы конференций: Международные связи, торговые пути и города Среднего Поволжья IX–XII веков. Материалы Международного симпозиума. Казань, 8—10 сентября 1998 г. Казань, 1999; Великий Волжский путь. Материалы круглого стола и Международного научного семинара. Казань, 28–29 августа 2000 г. Казань, 2001.


[Закрыть] Удаленность Волги от письменных великих цивилизаций Древнего Востока и классической античной культуры на протяжении многих веков обрекала ее на почти полное выпадение из кругозора народов, имевших возможность фиксировать свои знания в письменности. Поэтому во многих случаях мы обладаем лишь косвенными – лингвистическими или археологическими – данными, позволяющими судить о значении волжского торгового пути в древней истории Восточной Европы. В настоящем очерке я позволю себе, привлекая письменные, картографические, археологические и лингвистические свидетельства, а также исследования последних лет,[122]122
  Я имею в виду, в частности, книгу И. В. Пьянкова «Средняя Азия в античной географической традиции: Источниковедческий анализ» (М., 1997), где разбираются античные географические представления о северо—востоке ойкумены; перевод с немецкого книги Готтфрида Шрамма «Реки Северного Причерноморья: Историко—филологическое исследование их названий в ранних веках» (М., 1998), в которой известный германский историк и филолог прослеживает судьбу названий восточноевропейских рек в античности и раннем Средневековье в связи с этническими миграциями и историческими событиями этих веков, а также книгу В. Я. Петрухина и Д. С. Раевского «Очерки истории народов России в древности и раннем средневековье» (М., 1998).


[Закрыть] поделиться некоторыми наблюдениями и соображениями об истории названий Волги в древневосточных и античных, а также раннесредневековых источниках.

Как известно, самым первым надежным источником, зафиксировавшим довольно точно расположение Волги и давшим ее название, является «Географическое руководство» греческого географа, астронома и математика середины II в. н. э. Клавдия Птолемея. Вот что он пишет о Волге (Geogr. V, 8, 12–13):

12. С востока [Азиатская Сарматия граничит начинающейся] отсюда частью Гирканского моря, в которой… [находится] устье реки Ра… 87^о30' – 48^о50', и Скифией, [простирающейся] вдоль реки Ра до поворота, находящегося под 85^о – 54^о, и вдоль [идущего] отсюда меридиана до неизвестной земли. 13. Есть еще другой поворот реки Ра, приближающийся к повороту реки Танаиса, положение которого таково: 74^о – 56^о. Выше этого [поворота] сливаются две реки, текущие от Гиперборейских гор; слияние их имеет такое положение: 79^о – 58^о30', истоки более западной из них лежат под 70^о – 61^о, а восточной – 90^о – 61^о.[123]123
  Греческий текст и русский перевод см.: SC. Т. I. С. 238.


[Закрыть]

Итак, Птолемей дает название реки – Ра (῾Ρᾶ), описывает ее течение и впадение с севера в Каспийское (Гирканское) море, упоминает левый приток Волги (очевидно, Каму), считая его восточным руслом самой Волги, существующим наряду с западным руслом, отмечает близость русел Дона (Танаиса) и Волги в их среднем течении.[124]124
  Ср.: Ammian Marc. XXII, 8, 28: «huic [sc. Tanai] Ra vicinus est amnis».


[Закрыть] Сообщение Птолемея, который аккумулировал в своей «Географии» сведения многих предшествующих авторов, информацию карт, дорожников, следует рассматривать как позднюю фиксацию данных, известных задолго до него, а значит, можно считать, что как минимум уже в начале нашей эры название и направление течения Волги—Ра были знакомы античному миру. Позже это название было воспринято ранней арабской картографией и географией (IX в.), которая во многом строилась на Птолемеевом наследии (см., например, реку Ра у ал—Хваризми[125]125
  См.: Калинина Т. М. Сведения ранних ученых Арабского халифата. Тексты, перевод, комментарий. М., 1988. С. 8—10, 53–54, 89 и Главу II настоящего издания.


[Закрыть]).

Исходя из зафиксированного Птолемеем названия Волги (Ра), представляется возможным с помощью исторической ретроспекции обнаружить и более ранние свидетельства знакомства с этой рекой в античности.

Результатом такого ретроспективного взгляда является обнаружение названия и описания Волги в той огласовке корня ра-, в которой он встречается в источнике, написанном за семь веков до Птолемея, а именно, в сочинении Геродота (V в. до н. э.) – отца европейской исторической науки. В своем знаменитом «Скифском логосе» Геродот повествует о походе персидского царя Дария против скифов. Перейдя вслед за отступавшими скифами через Танаис (Дон) и пройдя на восток или северо—восток через земли савроматов до страны будинов, за которой лежала пустыня протяженностью в семь дней пути, Дарий расположил свое войско у реки под названием Оар (῞Oαρoς) (см.: Herod., IV, 122–124). Вне зависимости от того, как расценивать достоверность Геродотова сообщения о столь дальнем походе Дария, а также от того, что, по Геродоту, Оар впадает не в Каспийское море, а в Азовское, большинство ученых не сомневается в том, что греческий историк зафиксировал тут скифское название Волги.[126]126
  См. A. Hermann in: RE. 17. 1937. Sp. 1680: «Danach kann es sich nur um die Wolga handeln»; обзор точек зрения см.: Доваур А. И., Каллистов Д. П., Шишова И. А. Народы нашей страны в «Истории» Геродота. Тексты, перевод, комментарий. М., 1982. С. 148–149; 377–379.


[Закрыть]

Прежде всего об этом говорит географическое расположение описываемых Геродотом народов. Савроматы во времена Геродота жили в междуречьи Дона и Волги, их памятники археологически прослеживаются вдоль правобережья Волги до Саратова, а на северо—востоке – до Челябинска.[127]127
  См.: Смирнов К. Ф. Савроматы: Ранняя история и культура сарматов. М., 1964. С. 194 и сл.


[Закрыть] Выше же савроматов по реке Оар располагаются будины, о которых историк пишет, что это «племя большое и многочисленное; все они светлоглазые и рыжие» и что «вся их страна густо поросла разнообразными лесами» (Herod., IV, 108–109; ср. IV, 21–22). Это дало право многим исследователям помещать будинов на Средней Волге вплоть до Перми и даже за Волгой, у склонов Южного и Среднего Урала, и видеть в них древних финно—угров.[128]128
  См. обзор точек зрения по проблеме будинов: Доватур А. И. и др. Народы. С. 352–362.


[Закрыть] Английский исследователь античного Северного Причерноморья Э. Х. Миннз даже считал, что главный город будинов Гелон следует искать на перекрестке торговых путей недалеко от слияния Камы и Волги.[129]129
  Minns E. H. Scythians and Greeks. Cambridge, 1913. P. 104 sqq.


[Закрыть] В любом случае будины локализуются в лесной зоне Восточной Европы. Городецкая и ананьинская археологические культуры, занимавшие бассейн Оки и Средней Волги, а также более северные поволжские районы, признаются современными исследователями как принадлежавшие финно—угорским народам, в частности, предкам современной мордвы.[130]130
  См., например: Петрухин В. Я., Раевский Д. С. Очерки. С. 110–111.


[Закрыть]

В этой связи трудно согласиться с Г. Шраммом, который отрицает возможность отождествления Геродотова Оара с Волгой. Соглашаясь, что Оар – это название реки, текущей восточнее Дона, а «информация о будинах больше всего подходила бы к одному из народов Среднего Поволжья»,[131]131
  Шрамм Г. Реки. С. 73.


[Закрыть] Шрам, тем не менее, считает, что, поскольку Дарий не мог зайти так далеко на северо—восток Европы в своем походе против скифов, а сама река, по Геродоту, впадает не в Каспийское, а в Азовское море, «из списка потенциальных названий Волги Oaros надо вычеркнуть».[132]132
  Там же. С. 75.


[Закрыть] В качестве подходящей реки Шрамм называет Днепр, одно из древних названий которого он восстанавливает как *Var-, а ῎Oαρoς рассматривает как точную передачу исконного названия.[133]133
  Там же. С. 65–66, 75.


[Закрыть] При этом историк считает, что сам Геродот не догадывался, что названием Оар передает скифское имя именно Днепра.

Отдавая должное лингвистической стройности в соотнесении Геродотова имени Оар с более поздним гидронимом Вар, должен все же заметить, что и эта локализация далеко небезупречна. Во—первых, Днепр, как и Волга, не впадает в Азовское море, так что этот аргумент против Оара—Волги можно спокойно опустить (если не обратить его против самого Шрамма). Во—вторых, трудно себе представить, что Геродот, из всех северочерноморских городов посетивший, вероятно, только Ольвию – город, расположенный в днепровско—бугском лимане, не знал, что название Оар принадлежит тому же Борисфену—Днепру, на берегу которого он находился и который так подробно описывал (см. его описание выше в конце Очерка 1). В—третьих, как объяснить, что Геродот, посвятивший большую часть своего труда именно скифскому походу Дария, ради этого прибывший на далекую окраину античного мира, в Ольвию, так и не смог здесь узнать, что как раз до этого места дошел Дарий, а неподалеку на Днепре стоят развалины восьми больших крепостей, построенных Дарием у реки Оар и сохранившихся до времени Геродота (IV, 124)? Наконец, сам Шрамм в другом месте противоречиво отмечает, что, описывая маршрут от Танаиса через земли савроматов и будинов вверх по Волге, Геродот «располагал подробными сведениями о караванном пути» вдоль Волги к Уралу, но при этом будто бы сам ничего не знал об этой реке.[134]134
  Там же. С. 80.


[Закрыть] Думается, что все эти соображения не позволяют нам принять название Оар за имя Днепра и побуждают видеть в нем наименование Волги.

Возвращаясь к названию Волги в античный период, следует признать, что район Волги для греческих и римских авторов на протяжении почти всей античности и раннего Средневековья оставался практически terra incognita. Так далеко на северо—восток Европы сами греческие купцы едва ли доходили, а сведения, которыми они располагали, они получали от посредников – скифо—сарматских племен, с которыми у них были тесные отношения в районе Северного Причерноморья и которые населяли низовья Волги вплоть до ее среднего течения.

Кроме того, на протяжении почти всей античности Волги как бы и не существовало еще и потому, что уже рано в античной геокартографии возобладала чисто умозрительная теория, согласно которой Каспийское море – это залив Северного океана (ее придерживались такие крупные географы, как Эратосфен, Посидоний, Страбон). Волга, таким образом, оказывалась проливом, соединяющим океан с Каспийским морем. Этот пролив мог рассматриваться как короткий (и тогда он не воспринимался как река) или как длинный (и тогда его ассоциация с какой—то рекой могла иметь место[135]135
  Например, римский географ середины I в. н. э. Помпоний Мела указывает, что Каспийское море соединяется с Северным океаном «узким и длинным проливом» (ut angusto ita longo freto) «наподобие реки» (quasi fluvius) (Mela, III, 38; ср.: Plin. NH, VI, 37: inrumpit autem artis faucibus et in longitudinem spatiosis); Страбон говорит о «довольно узком» проливе (XI, 6, 1: ἱκανῶς στενóς).


[Закрыть]). Но сам факт, что на месте реки, впадающей в Каспий, предполагался пролив, несомненно, препятствовал поискам и идентификации реки и ее названия. Недаром, вероятно, непосредственные описания Волги мы находим лишь у двух античных авторов – Геродота (I, 202 и 203) и Птолемея (VII, 5, 9), т. е. как раз у тех, кто явно придерживался представления о Каспии как замкнутом бассейне.[136]136
  И. В. Пьянков, правда, считает, что уже в картографической традиции, идущей от Гиппарха через Посидония и Агриппу к Птолемею, Каспий изображался замкнутым бассейном с впадающей в него с севера крупной рекой (Пьянков И. В. Средняя Азия. С. 170–171, 177; ср. то же о Скилаке – с. 17, Ктесии, Эвдоксе, Клитархе и Курции – с. 27). Надо отметить, что, хотя это мнение зиждется на очень гипотетических источниковых основаниях, весьма вероятно, что сведения о великой реке, впадающей с севера в Каспий, все же проникали к грекам, хотя и в неясной форме, с весьма древних времен.


[Закрыть]

В поисках упоминаний Волги в античных источниках мы не можем пройти и мимо названия реки Аракс, в котором, возможно, звучит тот же корень ра-. Относительно локализации этой реки в античности существовал значительный разнобой мнений.[137]137
  Подробнее обзор точек зрения см.: Куклина И. В. Этногеография Скифии по античным источникам. Л., 1985. С. 114–126; см. также: Пьянков И. В. Средняя Азия. С. 184–186.


[Закрыть] Кроме обычной ее локализации в Закавказье, где до сих пор есть река с таким названием, а также отождествления ее с Амударьей, некоторые источники помещают Аракс явно на севере (или северо—востоке) от Каспия и показывают его впадающим в это море. Так, тот же Геродот, говоря о миграции скифов из Азии в Северное Причерноморье, пишет, что «скифы—кочевники, живущие в Азии, вытесненные во время войны массагетами (закаспийским ираноязычным народом. – А. П.), ушли, перейдя реку Аракс, в Киммерийскую землю (т. е. в Северное Причерноморье. – А. П.)» (IV, 11). В другом месте (I, 201–202), описывая дельту Аракса, впадающего в Каспий сорока устьями, Геродот «заселяет» ее людьми, которые «питаются сырой рыбой и пользуются шкурами тюленей как одеждой»; этот текст (особенно упоминание тюленей) приводит некоторых исследователей к заключению, что здесь описана именно дельта Волги, где только и водились тюлени.[138]138
  См. подробнее: Доватур А. И. и др. Народы. С. 185.


[Закрыть] Так же, как и Геродот, от Аракса начинает продвижение скифов на запад до Фракии и греческий автор I в. н. э. Диодор Сицилийский (II, 43).

Интересно, что Аристотель воспринимал Танаис (т. е. Дон), впадающий в Меотийское озеро (т. е. Азовское море), как рукав Аракса, от которого отделяется Дон (Meteor. I, 13, 15–16). Поскольку же Аристотель помещал истоки Аракса на горе Парнасс в Центральной Азии, то можно сделать вывод, что и Стагирит представлял себе Каспийское море как замкнутый бассейн, тем более, что у него есть несколько смутных упоминаний о больших озерах среди Кавказских гор.[139]139
  См.: Aristot. Meteor. I, 13, 18 и 29; II, 1, 10; ср.: Пьянков И. В. Средняя Азия. С. 199–204 (сведения Аристотеля о Танаисе как рукаве Аракса возводятся к Гекатею Абдерскому, Фр. 13; ср. также: Avien. 29–32 о Танаисе, который, «будучи разорван сначала водой Аракса», впадает затем в Меотиду).


[Закрыть]

В связи с такой локализацией Аракса ученые уже давно предположили, что в названии Аракса, рукавом которого воспринимался Дон, действительно близко подходящий к Волге в районе современного ВолгоДонского канала, живет знакомое нам по Геродоту и Птолемею название Волги, фонетически близкое к Геродотову Оару и Птолемееву Ра.[140]140
  См. историографию проблемы: Куклина И. В. Этногеография. С. 119; Петрухин В. Я., Раевский Д. С. Очерки. С. 79; Пьянков И. В. Средняя Азия. С. 284.


[Закрыть] Очевидно, Волгу имел в виду и Диодор Сицилийский (IV, 56, 3), когда без упоминания названия реки рассказывал о том, как Ясон с аргонавтами при возвращении из Колхиды плыли сначала вверх по Танаису—Дону, а затем перетащили свои корабли волоком в какую—то другую реку; поскольку среди своих источников Диодор называет Тимея, жившего ок. 300 г. до н. э., следует, соответственно, удревнить и данную информацию.[141]141
  Подробнее см.: Шрамм Г. Реки. С. 80–81.


[Закрыть]

Кроме приведенных фактов, можно указать еще на упоминание Волги в качестве Рос (῾Ρῶς) в одном греческом географическом трактате III или IV в. н. э., авторство которого приписывается Агафемеру.[142]142
  Geographi Graeci minores. Vol. II / Ed. C. Muller. Paris, 1861. P. 502. 6; лингвистический анализ этого гидронима см.: Шрамм Г. Реки. С. 76.


[Закрыть] Возможно, сюда же относится имя одного из скифских вождей у Валерия Флакка Rhadalus (VI, 69), которое И. В. Пьянков читает как Rhadanus и сближает с Птолемеевым ῾Ρᾶ, древнеиранским Raha—danu и авестийским Raηha (Рангха).[143]143
  Пьянков И. В. Средняя Азия. С. 55 и 284.


[Закрыть]

Упомянув древнеиранские параллели, мы подходим к еще более древней экстраполяции названия Волги, сохраненного для нас Птолемеем в виде Ра.

Весьма вероятно, что самое древнее свидетельство о Волге и ее названии содержится в древнеиранской «Авесте» – памятнике зороастризма, создание которого относят к разным датам. Самой распространенной и почти общепринятой датировкой является конец II – первая половина I тыс. до н. э.,[144]144
  См.: Бонгард—Левин Г. М., Грантовский Э. А. От Скифии до Индии. Древние арии: мифы и история. 2–е изд. М., 1983. С. 167.


[Закрыть] хотя письменная фиксация произошла значительно позже. Внутри этого памятника существуют разновременные слои и произведения; авторство некоторых «Гат» из сборника «Ясна» приписывают самому Заратустре (жил, вероятно, в первые столетия I тыс. до н. э., возможно в VII в.,[145]145
  См., например: Дьяконов И. М. Восточный Иран до Кира (К возможности новых постановок вопроса) // История Иранского государства и культуры. К 2500–летию Иранского государства. М., 1971. С. 142.


[Закрыть] хотя некоторые иранисты удревняют дату его жизни до 1200 г. до н. э.[146]146
  См. обзор точек зрения в: Бойс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи / Пер. с англ. 3–е изд., полностью переработанное. СПб., 1994. С. 12.


[Закрыть]). В «Видевдате» и «Яштах», которые были созданы, вероятно, в VI–IV вв. до н. э., а некоторые части которых восходят к доахеменидскому периоду (XI–VI вв. до н. э.),[147]147
  См. подробнее о составе и особенностях «Авесты»: Брагинский И. С. Авеста // Авеста в русских переводах (1861–1996). СПб., 1997. С. 22–66; подробнее о хронологии частей «Авесты» см.: Там же. С. 44.


[Закрыть] и упоминается некая река под названием Raηha (Рангха, Ранха), в которой многие иранисты – историки и лингвисты – считают возможным видеть именно Волгу.

Вот несколько примеров упоминания Ранхи в «Авесте».

В «Видевдате», которая по праву называется «Географической поэмой», так как в ней дана география Хванираты – центрального, населенного людьми каршвара, в первом фрагарде рассказывается, как Ахура—Мазда сотворил 16 «лучших стран и мест обитаний». Злой Анхра—Манью в ответ создает свои творения, исполненные бед и зла. В качестве последней, шестнадцатой, страны упоминается «страна у истоков Ранхи, которая управляется без правителей», ей «в противовес состряпал Анхра—Манью многопагубный зиму, дэвовское творение» (I, 19).[148]148
  Авеста в русских переводах. С. 73.


[Закрыть] Следует отметить, что зима, которую создал Анхра—Манью для страны у истоков реки Ранхи, указывает на северное расположение истоков этой реки. Во всех шестнадцати творениях Ахура—Мазды и Анхра—Манью зима выступает, кроме нашего случая, еще только раз при творении Арианам—Вайджи с рекой Вахви—Датией (I, 2) – области, которая связывается с северной прародиной иранцев (река отождествляется с Амударьей или Араксом).

Следующие упоминания реки Ранхи находятся в «Яштах» – гимнах, посвященных отдельным богам иранского пантеона. Так, в «Яште» 5, XVI, 63 Паурва, герой древнеиранского эпоса, переживший в своих путешествиях множество приключений, молится богине Ардви—Суре, которая сама воспринималась как божественный исток Амударьи, Ранхи и других мировых рек, чтобы «живым достичь земли, Ахурой данной, воды широкой Ранхи и дома своего».[149]149
  Там же. С. 185.


[Закрыть] В «Яште» 5, XX, 81 этой же богине приносит в жертву сто жеребцов, тысячу коров и мириад овец тур Йойшта, сын Фрияны, выходец из скифского племени саков, и происходит это «на острове в стремнине реки широкой Ранхи».[150]150
  Там же. С. 188.


[Закрыть] В «Яште» 10, посвященном богу Митре, рассказывается, что обманщик будет наказан Митрой в любом месте на земле: на востоке, на западе, в истоке Ранхи, или посреди земли (10, XXVII, 104).[151]151
  Там же. С. 298.


[Закрыть] Поскольку предполагается, что середина земли (сам Иран) находится на благоприятном юге, можно предположить, что Ранха указывает здесь на северную часть земли. И, наконец, в «Яште» 14, XI, 29 упоминается рыба, живущая в водах широкой и глубокой реки Ранхи.[152]152
  Там же. С. 347.


[Закрыть]

В пехлевийских источниках название этой реки звучит как Рах, Араг, Аренг и др., при этом исследователи предполагают связь этого названия именно с Волгой, которая воспринималась в зороастрийской мифологии как мировая река, протекающая «на краю света».[153]153
  Там же. С. 456–457.


[Закрыть] Интересно, что и в гимнах древнеиндийской «Ригведы» упоминается некая северная река Rasā, которую отождествляют с авестийской Rαηhα.[154]154
  См., например: Пьянков И. В. К вопросу о маршруте Кира II на массагетов // ВДИ. 1964. 3. С. 120; сам автор придерживается точки зрения, что здесь имеется в виду Амударья.


[Закрыть]

Если говорить об этимологии древнеиранского названия Волги, то лингвисты считают вполне закономерным выведение греческого ῾Ρᾶ и авестийского Rαηhα из авестийского же ravan– ‘река’, при этом «очевидно, – v– было передано греками через дигамму, которая впоследствии, как известно, исчезла – признак большой древности заимствования в греческий».[155]155
  Шрамм Г. Реки. С. 75.


[Закрыть]

Таким образом, можно говорить о скифском (т. е. иранском) происхождении древнейшего названия Волги, зафиксированного в «Авесте», у Геродота и у Птолемея. Это название Ранха или Ра.

Тот факт, что именно иранские племена дали Волге ее первое название, хорошо согласуется с этногеографической и археологической историей ранних иранцев и расселением их северных ответвлений – скифо—сакских и сарматских племен, кочевавших между Алтаем и Северным Причерноморьем. Их путь в любом случае проходил через Нижнюю Волгу, ее величина и значение должны были отложиться в их памяти на долгие века, и именно от скифов должны были узнать ее имя греки.[156]156
  Известно, что те же скифы дали название также реке Дон: греческое название Дона Танаис восходит к иранскому (авестийскому) Danu (см.: Gershevitch I. The Avestan Hymn to Mithra. Cambridge, 1959. P. 189).


[Закрыть]

А теперь я напомню интереснейшее обстоятельство. Как известно, в языке финно—угорских народов Среднего Поволжья сохранилось до сих пор это же название Волги. Так, в эрзя—мордовском языке оно звучит как Rav(o), в мокша—мордовском – как Rava, в определенной форме – Ravs.[157]157
  Шрамм Г. Реки. С. 75–76.


[Закрыть] Г. Шрамм полагает, что это древнее заимствование из североиранского, проще говоря, – из языка скифов и сарматов, доминировавших в нижневолжских степях, в язык древних финно—угров, живших в области Средней Волги, в лесостепи и в зоне смешанных лесов.[158]158
  Там же. С. 76, 79–82. Напротив, заимствованием из финнского в греческий считал В. В. Бартольд Птолемеево название Ра (см.: Бартольд В. В. Арабские известия о русах // Он же. Сочинения. Т. II (1). М., 1963. С. 814). Сходную позицию см.: Kiessling M. Ra // RE. 2. Reihe, 1. Hlbd. 1914. Sp. 1–8.


[Закрыть] Уже заимствованием из финно—угорского видит Шрамм племенное название робаски (‘Ροβασκοí) у Птолемея (IV, 14; ср.: Orosius, I, 2, 2: Rhobasci); это племя Птолемей размещает вдоль берегов Восточной Ра (т. е. Камы); этноним мог означать «обитатели Волги».[159]159
  Шрамм Г. Реки. С. 76.


[Закрыть] Любопытно, что в перечне народов, входивших в состав державы готского царя Германариха (ок. 370 г.), Иордан (Get. XXIII, 116) в VI в. упоминает после названий несомненно финно—угорских народов мери, мордвы и мещеры этнонимы Rogas Tadzans, которые некоторыми лингвистами восстанавливаются как одно имя ^*Rauastadjans со значением «обитатели берегов Волги»,[160]160
  См.: Marquart J. Osteuropäische und ostasiatische Streifzüge: Ethnologische und historisch—topographische Studien zur Geschichte des 9. und 10. Jahrhunderts (ca. 840–940). Leipzig, 1903. S. 378–379, Anm. 4; Шрамм Г. Реки. С. 77; ср. о неоднозначности «финно—угорских» этнонимов в перечне Иордана: Петрухин В. Я., Раевский Д. С. Очерки. С. 135–136.


[Закрыть] что может являться переводом финно—угорского робаски. Этот факт свидетельствует, что и в IV в. н. э. поволжские финно—угры сохраняли перенятое у южных иранцев название Рα, или Рαвα.