Текст книги "Тайны египетских пирамид"

Новое время: европейцы

Следующий всплеск интереса к пирамидам произошел уже в XVII веке. Джон Гривс, английский математик и астроном, преподававший в Лондоне геометрию, решил отправиться в Египет и все-таки отыскать в пирамидах научные трактаты древних египтян. О существовании древних знаний говорил в предыдущем столетии близкий друг Леонардо да Винчи, выдающийся миланский физик и математик XVI века Джироламо Кардано. Он тоже был уверен, что абсолютно точные научные знания существовали задолго до греков. Ведь еще Пифагор считал, что древние меры берут начало в Египте, и египтяне вывели их из неких природных констант. А Великая пирамида была построена ими с целью зафиксировать размеры Земли и установить стандарты линейных мер. Гривс был уверен, что, даже если он и не отыщет древних трактатов, уже одно измерение пирамиды сможет сообщить ему довольно много об устройстве мира.

Он сумел проникнуть внутрь пирамиды и прошел по пути, проделанному когда-то аль-Мамуном. Пирамида была населена сотнями тысяч летучих мышей, и Гривс отстреливался от них из пистолета. В узких коридорах каждый выстрел оглушал и звучал словно канонада.

Архитектура пирамиды поразила Гривса, и он назвал ее одним из величайших на Земле строений, и в то же время задался вопросом: неужели такое величественное сооружение возведено лишь с целью поместить в него погребальную камеру с пустым гробом?

Особым мерным шестом, основанным на стандартном английском футе, хранящемся в Гилд-Холле, Гирс измерил длину, ширину и высоту усыпальницы царя. Также он подсчитал ряды гранитных блоков, вычислил их длину и ширину и произвел замеры гробницы с точностью «вплоть до тысячной доли фута».

Вернувшись к подножию Большой галереи, Гривс обнаружил, что с одной стороны выдолблена плита, открывавшая колодец, уходивший отвесно вниз. Ученый спустился на 18 метров до уровня, где колодец расширялся и имелось нечто вроде грота. Ниже, из-за страшной вони и полчищ летучих мышей, Гривс спускаться не стал, но, бросив вниз горящий факел, выяснил, где находится дно.

Вернувшись в Лондон, он изложил все свои измерения и мысли в книге «Пирамидография», за что был удостоен звания профессора астрономии Оксфордского университета.

Его книга вызвала в научном сообществе оживленные дискуссии, и знаменитый английский врач Уильям Харвей, первооткрыватель системы кровообращения, предположил, что в усыпальницах должны быть вентиляционные отверстия, иначе воздух в помещениях был бы непригоден для дыхания: «Мы никогда не вдыхаем тот же воздух дважды, а нуждаемся в порции свежего воздуха». Гривс отверстий не заметил, вернее, принял их за ниши для ламп. Правота Харвея подтвердилась лишь через несколько десятилетий.

Покидая Египет, Гривс оставил свои инструменты встреченному здесь юному венецианцу Тито Ливио Бураттини, которого также интересовали пирамиды и отраженная в них система измерений. Поездку Бураттини спонсировал иезуит Афанасий Кирхер из Кракова, перебравшийся незадолго до того в Рим и состоявший в переписке с сосланным во Флоренцию за поддержку идей Коперника Галилеем. И Кирхера, и Галилея весьма интересовала универсальная система мер, и они надеялись обнаружить ее в пирамидах.

Бураттини провел в Египте четыре года и перед отъездом выслал полный отчет о своей работе Кирхеру. Это оказалось большой удачей для науки, так как на обратном пути, где-то на Балканах, на Бураттини напали разбойники и отобрали у него не только деньги, но и все записи, которые он намеревался опубликовать в Италии.

А работой Гривса заинтересовался Исаак Ньютон. И даже издал свою работу – «Диссертация по поводу „священного“ локтя иудеев и локтей различных народов, в которой из размеров Великой пирамиды, предпринятых мистером Джоном Гривсом, выведен локоть Мемфиса». Интерес к этой теме великого физика понятен: его интересовала не столько универсальная мера, сколько длина окружности Земли, необходимая ему для размышлений о гравитации, и она, как он считал, зашифрована в Великой пирамиде.

Но вскоре интерес к пирамидам снова угас. Не последнюю роль здесь, вероятно, сыграло и то, что путешествия в Египет были весьма опасны. Эта страна хоть и находилась официально под протекторатом Османской империи, но там царил беспредел, и без личной охраны (которая, кстати, имелась у Гривса) на улице, а уж тем более в пустыне лучше было не появляться.

И все же исследования продолжались.

В 1765 году англичанин Натаниэль Девисон, ставший позже британским консулом в Алжире, провел отпуск в Египте в компании Эдварда Уортли Монтегю, бывшего британского посла в Оттоманской империи, и тщательно исследовал Великую пирамиду. Он даже попытался расчистить колодец, в который не до конца опустился Гривс. К тому времени дно его было забито песком и камнями. Девисон сумел углубиться почти на шестьдесят метров, но ему мешали огромные летучие мыши, а лампа постоянно выжигала весь кислород, и Девисон прекратил очистку колодца, решив внимательнее исследовать остальные части пирамиды.

Обратив внимание на необычное эхо, он обнаружил на стене, на самом верху Большой галереи отверстие сечением около 60 сантиметров. С помощью семи лестниц Девисон сумел добраться до отверстия и, очистив его от помета летучих мышей, пополз по галерее. Через семь-восемь метров он попал в камеру настолько низкую, что в ней невозможно было стоять в полный рост. Но по ширине она была такой же, как и расположенная ниже усыпальница царя. Расчистив помет, Девисон понял, что плиты пола этой камеры и образуют потолок усыпальницы. Ничего интересного в камере обнаружить не удалось, и Дэвисон вырезал на стене свое имя, назвав обнаруженное помещение Палатой Девисона.

А на очереди был уже новый исследователь.

Наполеон

19 мая 1798 года из французского порта Тулон вышел флот, состоявший из 328 судов. На них находилась 35-тысячная армия, перед которой стояла задача захватить Египет. Армией командовал двадцатидевятилетний генерал Бонапарт.

Пирамиды Бонапарта интересовали всегда, и он даже взял с собой группу ученых из 175 человек, в том числе знатоков египетской истории. Он надеялся, что Франция сможет прославить себя не только военными победами, но и великими научными открытиями.

Увы, в Великой пирамиде ничего особо интересного снова не было обнаружено. Летучие мыши никуда не делись и все так же мешали исследовать вертикальный колодец, а в Палате Девисона уровень помета поднялся уже до 28 сантиметров.

Но один из ученых, Франсуа Жомар, обойдя вокруг пирамиды, велел расчистить от наваленных камней северо-восточный и северо-западный углы и обнаружил «эспланаду», на которой первоначально была возведена пирамида, и две прямоугольные впадины размером 3 х 3,6 м, уходящие примерно на полметра в основную кладку. Это позволило впервые точно измерить основание пирамиды. Вскоре была вычислена и ее высота.

После долгих вычислений и переводов единиц измерений в стадии и локти Жомар пришел к выводу, что египтяне построили свою систему измерения исходя из размеров Земли, а затем увековечили все это в пирамиде. Действительно, еще Эратосфен утверждал, что периметр основания Великой пирамиды равнялся половине минуты градуса долготы. Иными словами, периметр основания пирамиды, умноженный на 480, был равен одному градусу окружности Земли.

Жомар разделил градус, равный 110 827 метрам, на 480 и получил 230,8 метра, то есть практически тот самый периметр основания. Расчеты были верны, а ошибка минимальна. Пытаясь найти длину локтя, который удовлетворял бы этим размерам, Жомар отыскал у Геродота упоминание, что 400 локтей составляли птолемеевский стадий (185 м), равный 600 футам. Жомар разделил апофему (высоту треугольника боковой грани) пирамиды на 400 и получил локоть, равный 0,4618 метра. Это оказался именно тот локоть, которым пользовались египтяне и во времена Бонапарта. По другим древним источникам, основание пирамиды равнялось 500 локтям. Жомар умножил 0,4618 на 500 и получил 230,9 метра, то есть периметр основания, который он перед этим рассчитал.

Результаты Жомара потрясли его коллег, и они тут же взялись за повторные измерения пирамиды. Выяснилось, что Жомар ошибся на два метра с длиной и неправильно вычислил угол наклона апофемы пирамиды и, соответственно, ее длину.

Но Жомар нашел еще одно совпадение: 1/400 периметра основания пирамиды равнялась 0,5773 метра, то есть длине еще одного египетского локтя, так называемого «пик белади». Также он предположил, что снизу Нисходящего тоннеля древние могли видеть прохождение через меридиан какой-либо из полярных звезд и абсолютно точно ориентироваться по сторонам света. Другая его идея заключалась в том, что Усыпальница царя с пустым саркофагом была не гробницей, а сама представляла собою своеобразный эталон мер.

Многие современники идей француза не приняли, но, несмотря на все споры, Жомар так и остался при своем мнении, а именно: что строители пирамиды не только располагали передовыми познаниями в географии и геодезии, но и обладали неким средством, позволявшим рассчитывать географический градус и длину окружности Земли, что и воплотили в Великой пирамиде.

Сам Бонапарт посетил Великую пирамиду вместе с имамом Мухаммедом, сопровождавшим его в качестве проводника, 12 августа 1799 года. Он попросил оставить его одного в усыпальнице царя – так, согласно легенде, сделал когда-то Александр Македонский. Через несколько минут он вышел необыкновенно бледным и в ответ на шутливый вопрос адъютанта, не увидел ли он там чего-нибудь сверхъестественного, сорвался и крикнул, что «не собирается обсуждать это». Но затем успокоился и добавил, что не желает впредь слышать об этом случае.

Уже будучи императором, он лишь раз вскользь упомянул, что получил в усыпальнице информацию о своей судьбе. А на острове Святой Елены, уже умирая, упомянув пирамиду, он хотел что-то сказать сопровождавшему его в изгнании историку Лас Касесу, но вместо этого лишь покачал головой: «Нет. Какой смысл? Все равно вы мне не поверите».

Вскоре французская армия была вынуждена покинуть Египет, и отступление ее было таким быстрым, что ученых просто бросили. Они были захвачены британцами, но вскоре им позволили вернуться во Францию со всеми записями и чертежами. Наполеон был уже первым консулом. Он приказал им создать фундаментальный труд о Египте. С помощью множества художников, типографов и четырехсот граверов через 25 лет были изданы девять томов текста и двенадцать томов гравюр.

Вездесущие англичане

Европу сотрясали войны, и на некоторое время всем стало не до новых исследований. Входы в пирамиды снова заносил песок. Но после войн всегда хочется чего-то нового, и вот множество богатых европейцев устремились в Египет, желая лично увидеть древнее чудо света.

Помогал им в этом генуэзский купец, капитан Джованни Кавилья, прибывший в Египет на своем мальтийском судне под британским флагом.

Впрочем, он был далеко не простым экскурсоводом. Современник писал о Кавилье, что тот был «энтузиастом, попавшим в святыню, хранящую загадку античности, который пожертвовал родиной, домом, друзьями и благополучием за возможность удовлетворить свою утонченную, но все же эксцентрическую натуру, исследуя скрытые тайны пирамид и гробниц Египта».

Кавилья расчистил залежи помета в Палате Девисона и обустроился там, превратив мрачную дыру в свое жилище, хотя и не совсем понятно, каким образом можно жить под потолком высотой в один метр.

Александр Уильям Кроуфорд (позже лорд Линдсей), встречавший Кавилью в Египте, вспоминал, что тот был весьма религиозный человек, и в его исследованиях пирамид многое замешано на мистике: «Кавилья рассказал мне, что обратился в своей работе к исследованию магии, анималистического магнетизма и тому подобного и так увлекся, что чуть было не погиб… он говорил, что достиг таких глубин, проникать в которые запрещено человеку, и только непорочность его намерений спасла его».

Кавилья сначала попытался обнаружить в пирамиде потайную палату и нанял арабских рабочих, которые должны были пробить тоннель из Палаты Девисона. Но ничего, кроме бесконечной каменной кладки, ему не встретилось.

После этого Кавилья, вслед за Девисоном, решил обследовать вертикальный колодец и попытался расчистить дно, чтобы узнать, куда тот ведет. Арабы начали поднимать песок корзинами, но вновь нехватка кислорода, от которой рабочие падали в обморок, жуткая вонь и летучие мыши заставили их отказаться от этой работы. Пытаясь перебить вонь, Кавилья жег в колодце серу, но безрезультатно.

Тогда он решил расчистить главный Нисходящий тоннель до шахты, которая некогда была завалена аль-Мамуном при своем продвижении по Восходящему тоннелю. После того как камни были вынесены из пирамиды, Кавилья смог на четвереньках проползти по тоннелю 45 метров, но нехватка кислорода заставила его вернуться. При второй попытке еще через 15 метров, на западной стене тоннеля он обнаружил низкую дверь, за которой оказалось дно колодца. С одной стороны, загадка была решена, но с другой – вопросов стало больше: кто и с какой целью создал этот колодец? Каково было его предназначение?

Между тем в Египте появился еще один любитель пирамид, Ричард Уильям Говард-Виз (1784–1853) – британский гвардейский офицер, в прошлом конюший герцога Кемберлендского. Характер, как утверждают современники, он имел весьма тяжелый, и семья рада была выдать ему десять тысяч фунтов, громадные по тем временам деньги, лишь бы он уехал куда-нибудь подальше.

Сначала Говард-Виз работал с Кавильей, но вскоре они рассорились, и англичанин решил заниматься исследованиями самостоятельно. Он нанял профессионального гражданского инженера Джона Перринга, состоявшего на службе у Мухаммеда Али, халифа Египта, и приказал ему измерить все пирамиды и гробницы на плато Гиза, а также расположенные южнее. Сам он обосновался в пустой гробнице около Великой пирамиды и нанял целую толпу рабочих. Его исследование пирамиды, если судить по числу привлеченных людей, стало самым крупным со времени аль-Мамуна: временами на Виза работало до 700 человек.

Быстро поняв, что собственных знаний ему не хватает, так же как и опыта, Виз нанял в качестве начальника рабочих Кавилью. Отношения между ними снова наладились, и англичанин отправился путешествовать по Нилу и обследовать дальние пирамиды. Вернувшись, он узнал, что Кавилья практически не проводил работы в Великой пирамиде, а заставлял людей искать мумии и маленьких зеленых идолов в соседних гробницах. Произошла крупная ссора со взаимными обвинениями. Визу пришлось руководить рабочими самостоятельно.

Работа пошла вовсю: в усыпальнице царицы прорубили пол напротив ниши, но нашли только старую корзину. В Палате Девисона, обнаружив трещину в потолке и решив, что она указывает на наличие другой камеры, стали разбирать потолок. Но камень оказался весьма прочным, к тому же кислород в камере быстро заканчивался, и рабочим становилось плохо. С Мокаттамских холмов Визом были выписаны квалифицированные каменотесы, но и те не смогли работать в таких условиях. Тогда англичанин решил просто взорвать потолок. Когда пыль улеглась, выяснилось, что он был прав: над Палатой Девисона есть другое помещение.

Полковник дал ему имя Веллингтона. Помещение было целиком засыпано каким-то черным порошком, который при ближайшем рассмотрении оказался остатками древних насекомых. Виз был уверен, что выше есть еще помещения, и действительно: после новых взрывов обнаружились еще три камеры. В самой верхней потолок был двускатным. Эти помещения Виз назвал в честь адмирала Нельсона, леди Анны Арбутнот (жены генерал-лейтенанта Роберта Арбутнота, который посетил пирамиду вскоре после того, как были обнаружены палаты), и полковника Кемпбелла, британского консула в Каире.

Стены одного из найденных помещений оказались покрыты высеченными иероглифами, и это стало весьма значительным открытием, но мы поговорим об этом подробнее в следующих главах.

Также Виз обнаружил предсказанные много лет назад вентиляционные шахты, и, когда те были прочищены, в усыпальницу царя начал поступать свежий воздух. Характерно, что температура здесь, в центре пирамиды, всегда оставалась равной 20 градусам независимо от погоды снаружи. Этот факт, в принципе, подтверждал идею Жомара о том, что палата изначально являлась хранилищем мер, для чего и требовалось постоянство температуры.

Вскоре Виз совершил еще одно важное открытие: расчистив часть завала в центре северной стороны пирамиды, чтобы добраться до ее основания, он обнаружил две облицовочные плиты, которые по-прежнему оставались на своем месте. Эта находка не только подтвердила догадки о внешнем покрытии пирамиды, но и позволила с большей точностью вычислить угол наклона стен. По словам Виза, «угол был выполнен так великолепно, словно при помощи современных оптических инструментов. Стыки были едва различимы и были не толще серебряной фольги».

В 1840 году полковник Виз вернулся в Англию, где издал два тома, содержащих детальное описание его исследований в Египте: «Работы, осуществленные в пирамидах Гизы в 1837 году».

От практики – к теории

Хорошо, что энергичные методы рьяного британского полковника не подействовали заразительно на других его соотечественников. Они предпочли действовать не динамитом, а головой.

Редактор газеты «Лондон обсервер», поэт и очеркист Джон Тейлор никогда не бывал в Египте, но, пользуясь работами Виза и прочих очевидцев, провел большую исследовательскую работу. Он составил чертежи Великой пирамиды, а также изготовил ее модель. Он пытался понять, какие геометрические и математические формулы отражены в ее конфигурации. Вскоре он обнаружил, что если разделить периметр основания пирамиды на ее удвоенную высоту, то получится число 3,144, весьма близкое к значению числа π. То есть высота пирамиды относится к периметру основания так же, как радиус окружности к ее длине. Это показалось Тейлору чем-то более нежели простым совпадением, и позже наука подтвердила его выводы: папирус Ринда, датированный примерно 1700 годом до н. э., свидетельствует о том, что египтяне знали число π.

Тейлор предположил, что периметр основания пирамиды должен символизировать длину экватора, а ее высота – расстояние от центра Земли до полюса: «В ней зашифрованы размеры Земли. Они знали, что Земля представляет собой шар; наблюдая движение небесных тел, они установили ее окружность и пожелали оставить после себя точное значение длины окружности в той форме, которая была им доступна».

Затем Тейлор стал искать универсальную меру, по которой могла быть построена пирамида, и пришел к выводу, что она не слишком отличается от британского фута, который, по его мнению, был заимствован, скорее всего, от евреев, живших некогда в Египте и вынесших эту меру оттуда. Также он выяснил, что объем саркофага Великой пирамиды практически без остатка делится на объем английского бушеля. Тейлор был уверен, что пирамида и в самом деле является древней палатой мер и весов. В 1859 году он издал книгу «Великая пирамида: для чего и кем она построена?».

Открытия Тейлора нашли горячую поддержку королевского астронома Пиацци Смита. Смит был также членом Королевского общества в Эдинбурге. По его мнению, «священный локоть», который применялся строителями пирамиды, равнялся локтю, использованному Моисеем при постройке ковчега Завета и Ноем при постройке своего ковчега, а двадцать пятая часть этого локтя примерно равна британскому дюйму. После смерти в 1864 году Тейлора Смит, решив доказать его теорию, лично отправился в Египет, чтобы сделать новые измерения. Его поездку финансировало лондонское Королевское общество.

Прибыв в декабре того же года в Каир, Смит был настолько поражен Африкой, что прямо писал в своем дневнике о «мерзостях отвратительнейшего города на Земле», где «еда воняет чесноком, свиным салом и африканскими макаронами, а воздух пропитан запахом высохших человеческих экскрементов. Днем здесь досаждают мухи, ночью – москиты, а на рассвете раздается какофония, состоящая из лая собак и воя кошек, которые поднимают свиней, а те гусей и индюков. А потом восходит солнце, «подобное шару жидкого огня». Местные девочки «ныряют между ног огромных верблюдов, хватают теплый помет и вылепливают из него красивые лепешки… которые послужат вонючим, насыщенным аммиаком топливом для кухарок… сего великолепного города».

Смит встретился с Исмаил-пашой, правителем Египта, и тот согласился выделить двадцать рабочих на две недели, чтобы расчистить основные камеры пирамиды. Также паша обеспечил ученого вьючными животными, чтобы доставить до пирамиды багаж.

Смит с женой поселились в заброшенной гробнице на восточных скалах гор Гизы, где когда-то жил Виз.

Летучих мышей за последние годы меньше не стало, и вечерами Смиты наблюдали, как те тучами покидают пирамиду: «Этот исход продолжался почти двадцать минут практически без перерыва». Мышей тут же хватали подлетавшие к пирамиде многочисленные ястребы и совы.

Смит привез с собой самые совершенные для того времени измерительные приборы. В частности, у него был металлический шест длиной почти двести семьдесят сантиметров со встроенными на обоих концах термометрами, чтобы выявлять малейшие перепады температуры, что могло помочь обнаружить новые коридоры. Смит привез и высокоточную аппаратуру для астрономических наблюдений.

Смит пробыл в Египте четыре месяца и сделал точнейшие измерения Великой пирамиды, которые частично подтвердили, а частично опровергли его предположения. Тем не менее Смит сделал вывод, что пирамида «свидетельствует об удивительно глубоких познаниях астрономических и географических дисциплин… существовавших на 1500 лет раньше, чем начала этих наук познали древние греки».

От Королевского общества Смит получил золотую медаль, а результаты своих исследований изложил в трехтомной монографии «Жизнь и работа у Великой пирамиды в январе, феврале, марте и апреле 1865 года». Однако, приведя в этом труде множество новых данных, Смит так и не смог объяснить, откуда египтяне могли знать все эти науки. Он отнес эти знания на счет Божественного провидения: «Библия говорит нам, что в доисторическое время Творцом всей мудрости, ради неких особых и неизвестных нам причин, были переданы избранным людям знания и метрические требования к постройкам». В век бурного развития науки такие откровения популярности Смиту не снискали, и над ним начали откровенно посмеиваться. Впрочем, никто другой тоже так и не сумел дать ответа на вопрос, каким же образом древние египтяне могли располагать столь глубокими познаниями.

Не обращая на все это внимания, Смит продолжал свои вычисления и вскоре нашел, что пирамида возводилась в пропорции 10:9, то есть на каждые десять единиц высоты пирамида увеличивалась на девять единиц в ширину. Смит решил, что эти пропорции символизируют обращение Земли вокруг Солнца. Умножив высоту пирамиды на 109, он получил 146944000 километров, что, по его мнению, составляло величину радиуса земной орбиты. И снова был поднят на смех. Правда, позднее ученые установили, что этот радиус действительно варьируется в пределах от 145600000 до 147200000 километров. Отнесем результат Смита к простым совпадениям?