Текст книги "Хранитель Времени"

Глава 15

Решаем, что хранить находку втайне от молодёжи бессмысленно и надо показать им подземелье. Восторгу ребят нет предела. После преодоления сифона они предоставлены сами себе и с горячечным блеском в глазах обследуют древние катакомбы. Впрочем, вскоре застаём их у видеоэкрана, где они довольно успешно применяют свои познания в программировании. Компьютер Комплекса (нам так показалось) радуется встрече. Каждого приветствует отдельно, обращаясь по имени-отчеству, не делая возрастных различий, что пацанам доставляет плохо скрываемое удовольствие. Сан Саныч, в конце концов не выдержав, комментирует это: мол, батя, вот и нашёлся кто-то, кто нас уважает, а то шпана да мелочь. Только у Потапова-старшего такое не проходит: рявкает на молодёжь для профилактики и тут же грузит работой: нужен постоянный канал связи.

Молодёжь меж тем как зачарованная внимает информации, которая со скоростью снежной лавины хлынула в их ещё не окрепшие мозги. Мы с Михалычем уже прослушали вводный курс и теперь просто осматриваем огромное помещение на предмет находок чего-либо необычного. Заплечные сумки быстро наполняются множеством непонятных предметов.

– Ну совсем как сороки, хватаем всё, что блестит, – ворчу, ни к кому не обращаясь.

– Сергей Викторович, вас никто не заставляет, и, если надоело, то почему бы не посидеть с ребятами?

– Да мне, Александр Михайлович, сто раз одну и ту же пластинку гонять не интересно. Сам знаешь, что самое верное впечатление – первое. К чему сейчас пытаться переосмыслить, что уже аккуратно разложено по полочкам?

– Всё верно. Но нам необходимо установить с Комплексом постоянный канал связи. Мощь его передающих систем очень значительна, остаётся только синхронизировать частоты Древних с нашими. Думаю, это не займёт много времени. – Потапов разошёлся не на шутку.

– Так дерзай ты, наш дорогой господин «Попов». Я, заметь, ни разу не усомнился в твоей компетентности, о себе же постоянно слышу совсем не лестные отзывы. Короче, плыви к машине и тащи связь, – говорю, присаживаясь у крохотного экрана, и жму покрытую толстым слоем пыли зелёную кнопку.

По монитору бесконечной чередой идут странные символы, ничего не дающие уму. Я уже собираюсь покинуть не совсем удобное кресло, как видеоряд получает подкрепление в виде речевого сопровождения. Появляются первые красочные картинки, и становится ясно, что эта лекция об истории создания Комплекса. Кое-какой информацией я уже обладал, но сейчас на экране совершенно новые данные, и они захватывают внимание.

Начинается всё с вторжения чужих: чёткий строй агрессоров, кровь, беда, смерть. Руководители планеты сразу просчитали размер опасности и, поняв, что поражение неизбежно, отдают команду на строительство Комплекса. Земля умывается кровью. Схватки с врагами жестоки и бесперспективны: они превосходят землян во всём, за исключением чисто физической силы. А она не играет никакой роли в борьбе с полностью механизированными регулярными частями.

Строительством Хранителя Времени занимаются в основном технари – нет, они не отверженные, но всегда стоящие от цивилизации чуть в стороне. Война касается всех, поэтому гибли и семьи строителей, а те, сжимая в бессильной ярости кулаки, вгрызались в твёрдый гранит Уральских гор. Мне сложно даже представить бессильную ярость техников.

Решение о постройке Комплекса принято на самом высоком уровне, и, несмотря на огромное желание строителей бросить всё и встать на защиту родины, работы не прекращались. Никто не ушёл. Это было бы предательством.

На экране мелькают технические характеристики этого грандиозного сооружения, но, несмотря на первое строительное образование, я ничегошеньки не понимаю в круговерти цифр. Ясно одно: Комплекс был построен не на века, а на тысячелетия, десятки и сотни тысячелетий.

Моё внимание особо привлекает информация об агрессорах. Захват нашей планеты был вызван банальной потребностью в органической пище. Бесстрастный Хранитель даёт базовые понятия о физиологии и особенностях пришельцев. Из собранных по крохам данных становится ясно, что живут эти твари долго. Видеоряд особей врага не оставляет сомнений, что это гуманоиды. Прямоходячие, две руки, две ноги, короткое туловище. Только даже через экзоскелеты скафандров были заметны странные наросты на конечностях. Захватчики оказались чрезвычайно живучи, и только один минус я сумел выделить в их образе жизни. Похоже, на планете и в космических кораблях они потребляют синтетическую пищу, но размножаться могут только в процессе охоты. Кровь и страх – вот та питательная среда, что рождает галактических уродов.

Несмотря на все ухищрения технарей, не удаётся отследить, как они расправляются с землянами. Единственная запись проведена в инфракрасном свете. Древних сгоняют под непрозрачные навесы, некоторое время видно тепловое излучение тел, чуть позже на людей падает некое подобие сети. Спустя пару минут от тел ничего не остаётся.

Пиршество завоевателей продолжалось долго. Они спешили только вначале, словно голодные, убивая тысячами, но постепенно резня поутихла, упорядочилась. В действиях оккупантов начал просматриваться план. Такая своеобразная стратегия постепенного уничтожения, но не тотального, ведь пришельцы включили Землю в свои охотничьи угодья, а значит, планировали вернуться. Оставшиеся в живых люди имели некоторые шансы возродить цивилизацию, при этом утратив значительную часть накопленных знаний и опыта. Удел полуживотного существования – вот будущее человечества на ближайшие столетия. Надо признать, что это удалось: были уничтожены все населённые пункты, а люди максимально разобщены. Зондеркоманды всюду сеяли панику. Уже в прошлом время массовых убийств; пришельцы насытились, если можно так выразиться, – теперь наступило время десерта.

К чести землян, буквально на исходе битвы за планету горстка технарей осуществила акцию возмездия. Стёрлись в тысячелетиях имена героев, но сам подвиг впечатляет. Трудно представить, как удалось в условиях полного контроля со стороны агрессоров доставить ядерный заряд прямо к космодрому. Монитор в деталях, почти покадрово показывает наш триумф. Ровные ряды отбывающих в неведомые дали охотников, речи, некое подобие маршей. Распахнутые люки кораблей и, что обидней всего, – наше роскошное синее небо и солнце.

Внезапно свет земного светила заметно меркнет. Ярчайшая вспышка на глазах превращает воинство в пепел, а ударная волна, словно гигантский молот, превращает контуры судов в жутковатое подобие выброшенных за ненадобностью консервных банок. Я пришёл в себя, когда, наконец, понял, что мне больно. Из ладоней капала кровь, руки от ярости так сжались в кулаки, что даже короткие ногти пробили кожу.

Монитор бесстрастно продолжает показ. Героический удар оказался, по большому счёту, только крохотной операцией в ходе войны, которую земляне проиграли вчистую. Карательные операции постепенно сходят на нет. Да, впрочем, и зачищать уже некого. Люди, которые остались, – это окончательно деморализованные особи, не думающие ни о чем, кроме выживания.

Тем временем гигантская по объёму задача создания Комплекса была успешно завершена. Я с интересом наблюдаю, как происходит его консервация. Двое избранных остались в нём навсегда. Их задача – не только сохранить знания о своём мире, но и стать очевидцами его гибели, собрав последние данные для будущего. Мощные моторы опускают Хранитель глубоко под землю. Теперь ни одно излучение не может покинуть секретное строение, связь только на приём; впрочем, на некий аварийный случай через тысячу лет имелся резервный канал.

Приходится крикнуть Потаповых и попытаться разобраться, на что рассчитывали наши предки через тысячу лет. Мнения резко разделились, и, несмотря на жаркие дебаты, к консенсусу пришли только по подсказке компьютера. Он предоставил нам уникальную информацию о захватчиках. Нам не представить, что стоила каждая крупица знаний о смертельном враге, тем более, итог впечатлил. Людям удалось проникнуть в их планы.

Инопланетяне после отлёта с Земли оставляют множество роботов, задача которых сводится к контролю над планетой на предмет неожиданного скачка эволюции, и, если такое случится, в силах машин переломить ситуацию. Программа роботов рассчитана на точно очерченный срок, и тысяча лет – это предел; впрочем, значительная часть роботов вышла из строя гораздо раньше. Тысячелетие позволит, с одной стороны, отбросить человечество в каменный век, а с другой, при следующем развитии цивилизации, сотрёт следы пребывания инопланетян. Новый мир не будет ничего знать о прошлом, и это сделает очередной захват достаточно простым. Исходя из этого, руководством сопротивления было принято решение о такой длительной консервации – нельзя допустить, чтобы даже слухи о Комплексе просочились к врагу.

Закат земной цивилизации мы наблюдали молча; если при просмотре видеоматериалов об оккупации ещё были слышны ругательства в адрес инопланетян, то кадры гибели Земли, а по-другому это и не назовёшь, ввели нас в ступор.

Война – это смерть. Она страшна горем человеческим, но имеет и другую сторону – борьбу. Борьба – это жизнь, пусть короткая, но всё-таки жизнь. Здесь же мы стали свидетелями смерти. Зрелища более ужасного мне никогда видеть не доводилось и, надеюсь, не доведётся видеть никогда. Увиденное походило на фашистский геноцид по расовому признаку времён Второй мировой войны, только в масштабах планеты. Вся Земля превратилась в один большой концлагерь.

В этом концлагере не было забора с колючей проволокой, но были надзиратели – роботы. Эти машины, не знающие жалости, к тому же не нуждающиеся в отдыхе, а значит постоянно несущие свою страшную службу, превратились для оставшегося человечества воистину в бич божий. Люди были обречены на одичание. Все попытки объединиться в общины, а их было немало, карались жестоко: наказание одно – смерть. Всё закончилось – Земля вернулась в дикость, а ещё через пять поколений она практически обезлюдела.

Далее никакой информации не было – возможности Комплекса не безграничны, да и мобильные устройства сбора информации постепенно были уничтожены роботами. И всё-таки были выжившие, и не просто выжившие, а ещё и сохранившие некую часть знаний и культуры. О них до нас дошли легенды – это Атланты. Ключевым признаком, конечно с нашей точки зрения, стал рост наших предков. Как и рост легендарных Атлантов, он был около трёх метров. Я склонен думать, что они и дали толчок к возрождению цивилизации на планете, дали, но эволюция не знает жалости. Огромные и красивые Атланты безоговорочно проиграли более мелким и живучим нашим прямым предкам.

Рассматривая карты времён Первых, мы обнаружили ряд крупных островов в Атлантическом океане. Но сегодня там ничего подобного нет. На вопрос, заданный Хранителю о том, по какой причине они исчезли, был получен ответ, что его сейсмодатчики зафиксировали крупнейшее землетрясение именно в той части океана, но возможности обследовать район катастрофы уже не было. Всё сходилось – рост, острова, Атлантида и Атланты. И только само землетрясение выглядело странным.

Роботы-надзиратили. Почему их следов не нашли? Ответ банален и прост. Агрессоры оказались умными особями, просчитавшими практически все варианты. Роботы подчинялись другим устройствам – зондам, по типу первого вступившего в контакт с земной цивилизацией. Зонды следили за их состоянием и при поломке одного другие подбирали остатки механизма и путём несложных химических реакций утилизировали в специально отведённых местах; возможно, оттуда наши предки и получили первые железные самородки.

Через тысячелетие исчез последний железный монстр, атомная вспышка превратила его в пыль. На Земле остались лишь зонды, которые не могли вмешиваться в ход эволюции, и планета начала возвращаться к жизни.

Информация обрушилась как снег на голову, и мы долго курили после просмотра.

– Ну и где искать теперь эти проклятые зонды? – задумчиво цедит Михалыч.

– Да, на сегодня это самый главный вопрос; всё остальное, как не грустно, – только история, – я констатирую примитивную истину.

Словно уловив наше настроение, включается монитор. Наконец начинается показ реально необходимых данных и прилагаются довольно ценные инструкции по иноземной технике. Комплекс отслеживал работу зондов по их радиосигналам, поэтому нам не составило труда определить их местонахождение. На сегодняшний день работоспособных устройств осталось всего два: один расположен в горах Северного Урала, а второй, хоть и исправен, но недееспособен. Находясь в глубине озера Лох-Несс, он не может контролировать ситуацию на планете, поскольку его манипуляторы-щупальца длиной всего около ста метров. Взять пробы живого материала для него сложно, и поэтому он только отслеживает состояние окружающей среды да даёт пищу для разговоров об Несси (манипуляторы зонда прекрасно сойдут за диковинного зверя).

Анализируя усвоенную информацию, мы понимаем, что контроль над нашей планетой осуществляется не только и не столько забором живых проб, а скорее по ряду косвенных признаков. Развитие цивилизации, особенно промышленного типа, просчитывается легко. Увеличение количества особей приводит к скачкообразному изменению состава атмосферы, скорее даже к её загрязнению. А бурное развитие сначала радио, а позже хлынувший поток телевизионных передач дают пришельцам чёткий сигнал – еда поспела. Зонды, периодически осуществлявшие отбор проб живого материала, контролируют качество народонаселения. Для этого они поднимались к поверхности Земли, убивали находящихся около них и делали анализы, данные о которых передавались хозяевам. На сегодняшний день сеансы связи участились – это может означать только то, что грядёт час нападения. Но компьютер Комплекса натолкнул нас на одну мысль: он обратил внимание на странную слабость агрессоров.

Зная из истории нападения на Первых о том, что они практически беспомощны перед некоторыми нашими болезнями, мы не могли пропустить ещё один факт уже из истории зондов. Разбросанные по всему миру, они с периодичностью сначала в тысячу, а потом, когда наша цивилизация начала возрождаться, в сто лет делали свою работу по отбору проб. Всё было так, да только не у всех зондов. Один, расположенный в Европе, взяв пробу во время свирепствовавшей там чумы, замолчал на триста лет. Выходит, что, получив некачественный анализ, программа делает паузу, конечно же, для того, чтобы понапрасну не нагружать машину, ресурс которой не может быть бесконечен.

У нас появился пусть призрачный, но шанс отсрочить нежелательный визит. Ведь дееспособен только один зонд. Шотландский в расчёт не идёт – его сигналы редки и, по всей видимости, бесполезны для хозяев. Конечно, и про него не стоит забывать, но главное сейчас – обмануть наш.

– Михалыч, пора заканчивать; если повалит снег, придётся зимовать здесь.

Собрались все на удивление оперативно, молодёжь даже сумела синхронизировать радиочастоты, и теперь у нас с Хранителем прямая связь. Уходили мы с высоко поднятыми головами, но плечи опускались под грузом невероятной ответственности.

Глава 16

Приедается всё; даже открытие века, способное перевернуть жизнь человечества, растворяется в промозглом утре начала ноября. Холод становится реальной угрозой нашей экспедиции. Уже давно не помогают охотничьи уловки Александра, и мы находим спасение лишь в ненадёжном тепле зимних палаток.

Проделанной работой можно гордиться. Бесчисленные спуски к Хранителю приносят пропасть информации, для переработки которой нужны время и спокойная домашняя обстановка. Не сговариваясь, обходим с Потаповым по периметру огромное помещение. Укладываем в гермопакеты всё, что нужно взять с собой, и зовём пацанов к выходу.

На нас никто не обращает внимания. И всё-таки пора закругляться. Я с трудом оттаскиваю Егора от монитора; Александру так же нелегко со своим. Прибегаем к кардинальным мерам, и несколько нажатий на клавиши закрывают перед молодыми чудный мир прошлого. Медленно гаснет свет, оставляя нас в глубочайшей темноте. Впрочем, мощные фонари нашей команды режут мрак не хуже зенитных прожекторов Второй мировой. Из звуков слышно только сопение, изредка прерываемое матюгами.

Теперь домой. Сбор палаток не занимает много времени. В хрустальной тишине первых морозцев начинает играть симфонию жизни могучий мотор джипа. Кабина «Вольво» переносит из дикости первобытного мира в уют современности. Душу греет лёгкая музыка, а слабая метель, колючими снежинками стучащая в стёкла, нагоняет сон. Господи, как хорошо, что за рулём не я.

– Саша, как устанешь, разбуди! – зеваю, едва не выворачивая челюсть. – Подменю!

– Серёг, расслабься и отдыхай. Мне до бизнеса много порулить пришлось, управлюсь.

– Вот и хорошо! – мой голос теряется в последних аккордах песни, льющейся из динамиков автомагнитолы.

Челябинск встречает сугробами и сильным ветром. Странно. Но даже в горах было теплее. Загоняем прицеп во двор, оставив разбор экспедиционного имущества на более подходящую погоду. Прощаемся, даже не интересуясь временем следующей встречи, – куда мы теперь денемся друг без друга? Александр даже в дом не вошёл, а лишь через окно приветствовал мою благоверную.

Палатки, припасы и менее ценные находки мы с Егором разбираем два дня, аккуратно раскладывая многочисленные предметы по тёплым полкам гаража. Вскоре там становится ощутимо тесно, и экспонаты подороже приходится заносить домой.

Потаповы прибыли к шапочному разбору, когда по большому счёту осталось открыть бутылку водки и огненной водой отметить закрытие сезона. Михалыч приехал с огромной сумкой, доверху набитой съестными припасами. Интересно, что он этим хотел сказать? Уж не то ли, что я и покормить не в состоянии?

Наталья, моя супруга, видя, что у нас не просто пьянка, а ещё и серьёзное организационное мероприятие, ненадолго покидает стройный мир математических формул (математик – это не призвание, а диагноз) и ловко накрывает на стол. Она живо общается с Александром, интересуясь его мнением по поводу сервировки стола. Мои замечания по данному вопросу не интересуют никого, зато под шумок ухитряюсь принять на грудь граммов сто пятьдесят.

– Слышь, Михалыч! А обратно тебя кто домой повезёт? Уж не собираешься ли ты после сегодняшней беседы за руль? – говорю, не сводя глаз с огромной, литров на пять, бутыли «Горилки с перцем».

– Младший довезёт. Не зря же я настоял, что ребёнку необходимы права, даже если он против! – вещает Потапов, наливая водку в хрустальный графинчик.

Кухню быстро наполняет аромат диковинных блюд. Всё вокруг жарится и парится, а бедная микроволновка едва справляется с потоком полуфабрикатов. Большой стол буквально забит всевозможной снедью. Пара бутылок шампанского – своеобразная дань детям и женщинам.

Основное блюдо на сегодня – пельмени. Мы с Наташей лепили их не один вечер, зато пойдут они на ура. Михалыч же упаковал стол множеством всевозможных салатов и приправ. В этом весь он; зная, что никто собственно не ценит очень жгучую приправу, важно выставляет на центр стола аппетитно пахнущую розеточку. Маленькие, но очень острые перчики, купленные у китайских торговцев, – его любимое кушанье. Я так думаю, что кроме него их в нашем городе никто и не покупает. Острота блюда такова, что от него (на губах едока) может случиться химический ожог.

И тут происходит невероятное: Потапов пролетает – впервые на моей памяти. Обычно пробующие такие кушанья только успевают пригубить их и тут же, сопровождаемые довольным взглядом Александра, бегут за водой. Сегодня всё пошло по другому сценарию: Егор, важно пробежав носом по запахам, большой ложкой зачерпывает перцы и выкладывает их на кусок хлеба, изводя при этом едва ли не половину блюда. Выпучив глаза, мы с восхищением наблюдаем, как он за пару кусов уминает атомный бутерброд, причём почти не поморщившись. Это кажется удивительным, но отрава приходится ему по вкусу, и он пытается повторить. Неудачно. Видя, что события выходят из-под контроля, Александр Михайлович позорно выхватывает у ребёнка собственный шедевр.

Банкет начался солидно. Приняв по соточке, приходим к общему мнению, что горилка не плоха и её много, очень много. Но, несмотря на обильный стол, все понимаем, что собрались сегодня не водку пить. Тема, объединившая нас, становится настолько важной, что дальнейшую жизнь без её решения никто не представляет. Осоловевшие от еды и выпитого, мы с Михалычем удаляемся в курилку, а молодёжь оккупирует интернет, выполняя наши просьбы.

Курилка – это особое место в доме, только здесь я по-настоящему свободен, и именно поэтому вбухал в его обустройство немерено. Вся мебель эксклюзивная. Наш общий приятель Андрей Софин не одну неделю потратил на подбор тоненьких панелей не только по размерам, но и по цвету. Эффект превзошёл все ожидания. Вальяжно расположившись в уютных светло-коричневых креслах, не спеша обрезаем кончики сигар, окунаясь в атмосферу полного комфорта. Чиркнув зажигалкой, некоторое время кручу сигару над пламенем, добиваясь равномерного прикуривания.

– Саш, ну что дома новенького?

– Да в принципе всё в порядке, но, если честно, находка напрягает. Сплю через раз да и только с допингом! – Михалыч чуть нервничает.

– А ты что хотел? Это Колумбу поначалу было хорошо: открыл Америку, застолбил место и стриги потихоньку купюры. У нас же стоит только клюв разинуть – завтра будешь на полном гособеспечении в дурке, хотя это далеко не худший вариант.

– В том-то и вопрос. Понимаешь, годы в бизнесе приучили к мысли, что если что-то имеешь, то это чего-нибудь стоит. Но нынешняя ситуация не лезет ни в какие ворота. Цена находки сопоставима с бюджетом не самой бедной страны. А нам светит за это, в лучшем случае, – клопы в кроватях жёлтого дома. Такое не стыкуется и вносит в мозг сумятицу, с которой справиться никак не могу, – Потапов нервно пыхает сигарой и вскоре скрывается в сиреневой дымке, которую не успевает откачивать даже хорошо работающая вентиляция.

– Давай не будем лить слёзы по поводу и без. Ты же прекрасно понимаешь, что именно нам судьбой предназначено было найти хранилище. И именно мы должны предпринять всё возможное и невозможное для спасения нашей планеты. Так что мне бы хотелось услышать, до чего вы додумались в тишине бессонных ночей? – говорю чуть с сарказмом, хорошо понимая, что друг не обидится.

На журнальный столик летит сложенный лист плотной бумаги. Втянув ароматный дым, аккуратно укладываю сигару в пепельницу. Носовым платком протерев руки, разворачиваю некую схему. На то, чтобы понять, что это карта, не требуется много времени. Вот только карта не совсем обычная.

– Ну и что это за народное творчество? – интересуюсь вполне обоснованно.

– Это, с позволения сказать, приблизительный маршрут, который нам придётся торить в самые жуткие морозы, пытаясь просто приблизиться к оставшемуся зонду, – Александр не по-детски серьёзен.

– Ну, допустим, с голыми руками к аппарату и соваться бессмысленно. Себе дороже. Шансов попытаться обмануть машину и выжить практически никаких. Необходим пусть простенький, но реальный план. А, может, те гады повымерли?

– И не надейся. Я вот что надумал. В биологии кровососов есть серьёзный недостаток. Они смертельно боятся наших эпидемиологических заболеваний. Похоже, чума и туберкулёз для них в сотни раз опасней, чем для нас. Вот тут-то и появляется призрачный шанс. Наша задача сводится не к развязыванию межпланетной войны, победить в ней сейчас нереально. Нам нужно лишь только отпугнуть их лет на сто пятьдесят. – Михалыч выдаёт на-гора стоящие вещи.

Голубоватый дым плавает по комнате точно живое существо, завораживая непредсказуемостью движений. С неким сожалением покидаю уютное кресло и подхожу к бару. Пробка издает смачный звук, и Хеннеси тоненькой струйкой льётся на донышки крохотных коньячных рюмок. Идея, родившаяся в мозгу, быстро обретает очертания и становится вполне пригодной для изложения.

– Я так скажу! – коронная фраза Потапова. – Надо заставить зонд поверить, что туберкулёз у нас просто норма жизни.

– Правильно, соберём туберкулёзный диспансер на вылазку, рассадим вокруг костра на чёртовой горе, – несмотря на серьёзность темы, мой голос полон сарказма. – Хотя подожди, есть мысль.

Истрёпанные нервы позволяют мозгу работать на все сто, и дикая, на первый взгляд, идея вскоре становится основной.

Давно в пепел превратились толстые сигары, а бутылка коньяка пуста, и Александр суммирует все предложения, пробегаясь по списку самых неотложных дел и необходимых покупок.

– Ну, вроде всё. Я не знаю, получится ли что из этого, но, по крайней мере, у человечества может появиться немного времени подумать. Вероятность успеха невелика, но это всё же лучше, чем ничего.

– Ты прав, насчёт шансов человечества ничего говорить не буду, уж больно всё это громко. Мы выполним долг, и цена совсем неважна. Хотя в такие морозы разыгрывать богатых бездельников не по мне. Всегда боялся морозного леса и одиночества, когда от стужи трещат стволы и кровь стынет в жилах от жуткого воя волка, а в карманах нет даже спичек. Но, тем не менее, я – за.

День незаметно подошёл к концу. Над посёлком огромным жёлтым шаром висит луна. Россыпь звёзд не может погасить чахлые, через раз, фонари.

– Серёга, давай завтра пиши без содержания на пару месяцев.

– Сделаю. Ты всё же попробуй крест толкнуть, да поосторожнее, неприятности на подготовительном этапе нами не предусмотрены. Ну ладно, Саша, пока!

На безлюдной дороге ещё долго мелькали габаритные фонари их джипа.