Текст книги "Далёкий Друг"

Глава 4

С вечера сон не шёл, а с утра еле смог открыть глаза. На душе нехорошо, впереди очень неприятный день. Короткий вынужденный отпуск закончился, и теперь предстоит разбор полётов, а точнее, одного – моего. Вчерашний звонок из конторы выбил из колеи. Довольно грубо мне было предложено явиться с утра к генеральному на ковёр. Готовиться к мероприятию не было ни желания, ни сил. Если предстоит серьёзный проблемный разговор, я смогу пояснить причину неудач, а если конструктивной беседы не получится, что толку готовить длинные речи, казнь состоится при любой погоде.

Огромное ультрасовременное здание, ставшее за несколько последних лет почти родным, сегодня выглядит как-то неприветливо; обычно сверкающие на солнце окна точно затянуты тонировочной плёнкой. Конечно, виновата игра света, но всё равно настроение, и так неважное, опускается гораздо ниже плинтуса. Молчаливый охранник сухо здоровается и не на миг не оставляет без присмотра, словно я очень похож на замаскировавшегося террориста. Да, дела… Раньше господин Тихонов такой чести не удостаивался. Служба безопасности ко мне всегда относилась по-особенному. Скорее всего, из-за специфического чувства юмора: невзирая на лица, я всегда подмечал у людей недостатки и обязательно подшучивал над ними, зачастую довольно жёстко, но не переступая ту хрупкую грань, что отделяет юмор от хамства.

В приёмной директора повторилась та же история, что на входе: сухое приветствие секретаря, ещё недавно очень милой со мной голубоглазой блондинки, и её безликое предложение подождать некоторое время. Томительное ожидание растянулось часа два, не меньше. Какие всё-таки мелочные людишки рулят у нас в городе, ведь я в приёмной одной из крупнейших фирм мегаполиса! Можно было вызвать и на более позднее время, дабы не томить в приёмной, так нет – важно заставить посидеть, почувствовать, так сказать, своё место, а заодно и продемонстрировать социальное различие. Что ж – я не гордый, подожду.

– Виталий Николаевич, вас просят зайти.

Ну вот – начинается. Интересно, исполнят ли последнее желание приговорённого?

Кабинет директора всегда производил на меня странное впечатление. Отделанные дорогими панелями стены гармонировали с огромным персидским ковром на полу. Длинный дубовый стол с единственным креслом. Нетрудно предположить, что восседал на нём исключительно хозяин. Для остальных предлагались сиденья поскромнее – обыкновенные, хоть и стильные стулья. Но для меня не хватило и их. Кабинет оказался заполненным большим количеством моих коллег. У двери сиротливо приютилась расшатанная табуретка, и, не ожидая приглашения, я присел на разболтанное сооружение. Надо заметить, это движение произвело некое оживление, народ никак не ожидал от меня решительности. Ну что ж, пусть разочаруются! В кабинете ненадолго повисла тишина.

– Итак, господин Тихонов, мы вас слушаем, – генеральный буровил меня серыми, мутными после вчерашней попойки (добрые люди предупредили) глазами и говорил, точно вколачивал гвозди в крышку моего гроба.

Я собрался было раскрыть папку с результатами исследований, но тут же понял, что это никому из сидящих в кабинете не интересно. Ненадолго в огромном помещении воцарилась тишина. Те несколько мгновений, пока я определялся с докладом, занял мой бывший зам – Гладков, доселе казавшийся вполне безобидным. Неприметная и малозначащая фигура, вечно больше мешавшая, чем помогающая делу. Только подлости с его стороны я не ждал. Этот деятель, обычно не способный связать и пару слов, сегодня в ударе.

– Уважаемые господа, – он начинает говорить, – мы все в курсе проблемы, поэтому вкратце, если позволите, выскажу свою точку зрения на произошедшее…

Меня с тех самых пор мучает вопрос: он сам это придумал или его шеф попросил? Второй вариант несколько предпочтительней. Не может человек, который с ладони у тебя ел, так быстро перекраситься. Боже, что я только ни услышал в свой адрес! Нет, с нарезов не сорвался, но в ответном слове, начав издалека, очень подробно остановился на деятельности руководства фирмы и роли главного в развале творческой работы. Однако темпераментная речь ушла в пустоту, и, после того, как выступление закончилось, мне популярно объяснили, кто я есть и сколько пустил в бесполезный распыл хозяйских денег. Выступавшие, недавние приятели, начисто забыли прежние отношения и считали своим долгом втоптать меня в грязь.

Уволили в тот же день, конечно, без расчёта. Ещё счастье, что не предъявили за проваленную работу, а то было бы совсем нехорошо. Слабым утешением, даже не утешением, а барским жестом, было то, что мне позволили забрать личные вещи. Но даже это проявление «человечности» обставили максимально мерзко: вертухаи из службы безопасности не спускали глаз.

Прощание с лабораторией было скорым. В кристальной чистоте помещения не осталось уже ничего, над чем ещё недавно здесь билась научная команда. Проводить не вышел никто. Обижаться глупо: всем, кроме меня, ещё работать в этой конторе, а дружеские отношения с опальным коллегой могут сильно притормозить карьеру. К тому же новый завлаб Карякин, назначенный на моё место, расправился бы с любым, кто отнёсся ко мне хотя бы нейтрально. Мы с этим засранцем уже сталкивались по жизни. Туповатое создание, по характеру напоминающее дворняжку Бобика из детских воспоминаний (за кусочек сахара он мог подолгу ходить на задних лапах), а при определённой поддержке ещё и становящееся этаким Цербером, сторожащим хозяйское добро. Одним словом: сто процентов лояльности к начальству и огромное желание быть руководителем, пусть даже крохотным. В его повадках за несколько дней появилось много нового, а наиболее заметна – важность. Хотя, по мне, чёрт остаётся чёртом, даже когда достигает вершины чёртовой пирамиды. Он встретил меня в дверях и, не будь за моей спиной двух охранников, наверняка бы спросил документы.

Приказ побыстрее расстаться со мной выполняется на раз. Зайдя в свой, теперь бывший, кабинет, я увидел мои вещи уже упакованными в две коробки приличных размеров. Заглянув в ящики стола (таково было указание руководства) и убедившись, что там моего ничего нет, я подписал бумагу о передаче личного имущества и был тут же буквально вытолкан взашей.

Отнести сразу две коробки в машину одному было невозможно, а важные охранники и тем более новый начальник лаборатории помогать мне не имели желания. Для этого из ближайшего отдела был вызван самый свободный от неотложных дел сотрудник. Им оказался инженер-электронщик Акиншин Вася, которого я лично принял на работу (отличный парень, но с пятном в биографии – судимость по малолетке). Будет хоть с кем-то поговорить – наивно полагал я, но разговора в коридорах не получилось. Ничего обсуждать при охране ни я, ни он не собирались, и только у машины мы перекинулись парой слов.

Оказывается, решение о моём увольнении было принято только сегодня. Один из акционеров (это, конечно, Пётр Михайлович) никак не хотел с этим соглашаться, но большинство сегодня не на моей стороне.

– Вася, а когда успели собрать вещи?

– Николаич, не поверишь! Твоё увольнение и назначение нового начальника лаборатории было принято на утреннем заседании руководства, на котором присутствовал и Карякин. Радостный и гордый, он на собрании трудового коллектива объявил о своём повышении и сразу же приказал принести коробки, куда самолично и сбросал твоё.

Коробки в багажнике. Я попрощался с другом, обещая позвонить при случае, не забыв, конечно, предупредить его о возможном выходе на вольные хлеба следом за мной. Теперь до дому.

Только отъехав с полкилометра, я успокоился: что сделано, то сделано, и теперь нужно жить дальше, оставив прошлое позади. Поджидая зелёный сигнал светофора на перекрёстке, взглянул на небо и увидел, как яркое солнце пробивается сквозь облака. Хороший знак! Я улыбнулся и, нарушив все правила приличия, повернул направо из среднего ряда, чуть не поцарапав соседний автомобиль. Ещё несколько минут, сопровождаемый гудками сигналов, еду в сторону стоянки и, оставив коробки в машине (зачем мне сейчас это барахло!), быстро иду к торговому комплексу, за которым в двухстах метрах мой дом.

Глава 5

Двести метров, а дорога домой помнится смутно. В какой-то забегаловке принимаю на грудь пару стопок, но алкоголь сегодня явно не относится к антидепрессантам. На душе становится ещё тяжелее. Но если уж неприятности, то это надолго. У самого подъезда налетаю на двух незнакомых алкашей, отчаянно делящих недопитую бутылку вермута.

– Слушь, мужик, закурить не найдётся? – отвлекается один.

И зачем он полез под шкуру, ну я же мимо шёл? Решительно пресекаю домогательства, отобрав вино. Совесть, правда, не позволила оставить пьяниц без конфетки, и я сую ближайшему из них в карман мятый стольник. В своём подъезде, прячась от соседских глаз, в два глотка выпиваю паршивое пойло и закуриваю. На удивление, хмарь с души потихоньку уходит. Теперь можно и на глаза любимой появиться.

Жена давно уже меня ждёт; умница, понимает всё без слов, и это избавляет от нудного перетирания косточек уже бывших начальников. Не снимая даже брюк, валюсь на диван и полчаса дремлю. Мой полусон прерывает Наташа: она приготовила обед, и мы за столом делимся последними новостями. Разговор о работе всё же случился, но о работе другой – будущей. У меня припасено несколько перспективных задумок – вот я и сказал, что пришло время ими заняться.

– Ты только не спеши, Виталя, приди в себя, соберись с мыслями. Что-что, а денег на первое время хватит. Просчитай всё, а уж потом начинай работать. – Слова меня, конечно, не успокоили, но было приятно ощутить такую заботу.

В принципе можно до пенсии собирать и даже сортировать мысли, но это занятие почему-то неважно финансируется, и я уже на следующий день с головой нырнул в развивающийся рынок труда РФ.

Дело оказывается далеко не простым. Нет, совсем безработным мне остаться не грозит (есть пропасть разных конторок, магазинчиков, битком набитых всякой всячиной), но торговать телевизорами (это с моей-то квалификацией!) я пока не намерен. За всё время околоконторной беготни из головы не выходила мысль: слишком многие работодатели очень хотят видеть у себя в подчинении людей только с высшим образованием. В общем-то я приветствую данную тенденцию, но смущает одно – вакансии у большинства фирм только на продавцов, а зачем простому работнику прилавка университет? Что и кому хотят доказать наши бизнесмены? Видимо, у новых русских, большая часть которых училась далеко неважно, выработался комплекс неполноценности. И теперь при каждом удобном случае этот босс напоминает всем, что не учение сделало из обезьяны человека, а умение жить! Я так устал от таких хозяев жизни, что при проверке моей квалификации стал откровенно издеваться над ними.

В крохотной конторке, которая занимается производством кранового электрооборудования, толстый лысый начальник устраивает мне вступительное испытание, поручив протестировать электродвигатель на предмет исправности. Я, предполагая нечто подобное, ношу с собой небольшой чемоданчик с оборудованием (кстати, сконструированным мною лично) и вместо того, чтобы крутить мегомметр, опутываю испытуемый образец датчиками и, провернув вал на пару оборотов, выдаю на-гора полную картину магнитных полей движка. Директора наверняка убили мои рекомендации сдать дореволюционный агрегат в металлолом. После этого меня, конечно, на работу не взяли как «слишком умного», да я и сам не рвался. Из такого уютного болота в дальнейшем очень трудно выбраться. А хоронить свои таланты, прислуживая невеликому хозяину, это не предел моих мечтаний.

Незаметно пролетают две недели, а новые темы так и не находят интереса ни у кого. Даже те фирмы, которые должны были руками и ногами вцепиться в мой ещё не сильно поношенный пиджак, демонстрируют чудеса хладнокровия. Сдаётся, родная контора ещё не забыла блудного сына и телефонными звонками торит мне путь в пропасть. Что ж, это их право.

Получив обычный, завуалированный отказ от очередного инвестора, в гадком настроении возвращаюсь домой. В просторной квартире пусто, жена ушла по магазинам, дети в школе – я бездельничаю. Приготовив на скорую руку пару бутербродов с колбасой, сажусь у монитора и вбиваю в поисковик больной вопрос. Как вообще в России с развитием инновационных технологий? Неужели мои идеи не востребованы? Да нет, Интернет полон всякого рода заманчивых предложений на интересующие меня темы, причём и у нас, и в других городах. Значит, в родной сторонке мне просто работать не дадут и, как ни крути, остаётся одно – попытать счастье в другом регионе, а этого страсть как не хочется – переезд по мне гораздо страшнее любого пожара.

Самокопание быстро приедается. Включаю телевизор и, приготовившись смотреть «очевидное-невероятное», сталкиваюсь лицо в лицо с бывшим шефом на экране. Ого! Контора-то, на удивление, приподнялась. Господин Туров, вальяжно расположившись в уютном кресле, даёт интервью журналистам и вешает зрителям на уши лапшу о своей новой революционной программе, с которой он идёт на региональные выборы. Его выступление удивляет, но не настолько, чтобы убить с десяток минут на предвыборный трёп, однако чуток времени на это всё же выделяю.

Ничего революционного не было произнесено, но одна фраза намертво засела в мозгу. Это насчёт более рационального перераспределения финансовых потоков. Интересно, а собственно, откуда такие деньги у фирмы? Да ладно, что чужое считать. Но всё же интересно: уж я-то знаю, сколько можно заработать на озвученной теме. Странно… В конце передачи – новость: за крупную помощь городу, оказанную компанией, местная власть предлагает назвать одну из новых улиц именем генерального директора. Чуть не падаю с дивана. Вот так так! Хотя, к чёрту, а мне теперь какая разница? После недолгих поисков пульта переключаюсь на другой канал – пусть незатейливый мотивчик новоиспечённого шлягера чуть успокоит нервы.

Напевая песенку на пару с известным исполнителем, начинаю разбор бумаг и вещей, что притащил с работы. Приношу из кухни мусорное ведро, ведь среди кучи предметов половине самое место на свалке. Так и получилось: первая коробка оказалась набита ненужным хламом, который без сожаления можно было оставить новому завлабу на добрую память. Не разгребая, почти всё отправляю в мусор. А вот содержимое второй преподносит неожиданный сюрприз. Прямо сверху обнаруживаю передатчик мыслеимпульсов – вот она, спешка и желание угодить начальству! Естественно, собирая мои вещи, новый начальник лаборатории просто спутал прибор с обычным плейером. Что ж, это первый серьёзный прокол моего преемника. Сдаётся мне, что с него скоро спросят – выброшенная им вещь цены необыкновенной.

Шаркая по полу разбитыми тапочками, иду на кухню. Долго чиркаю зажигалкой, но огонь добываю, как древний человек, – спичкой. Аккуратно дымя в форточку, думаю, что делать дальше? Первая мысль – позвонить начальнику службы безопасности и вернуть прибор. Ха, мысль прикольная – этого придурка, Карякина, сразу уволят, но я не хочу мстить, а тем более таким образом. Гораздо лучше оставить аппарат на память: как ни крути, а все-таки я в него душу вложил. Кроме того, неудачный результат – тоже результат, и со временем, может, и мысль интересная голову посетит, а там, глядишь, и до Нобелевской премии пара шагов. Кто знает?

В прихожей хлопнула дверь. Наташа вернулась.

– Виталя, ты дома? Помоги разобрать сумки с продуктами!

В сумках обнаруживаю литровую бутылку виски. Вот женщина! – муж не работает, а ему такой презент. К слову, моя хозяйка замечательная! Через час мы уже сидим за столом и обедаем. Ну а я ещё и пью. Вместе смеёмся над незадачливым завом, говорим о планах.

Стопка за стопкой, и кажущаяся взрослой бутылка теряет своё содержимое. Сначала алкоголь не справляется со своей задачей – давит стресс последних дней, зато потом меня враз развозит, да так, что, если бы не супруга, до кровати мне ни в жисть не добраться.

Глава 6

Ввиду отсутствия стабильной работы я быстро отвыкаю от режима. Часто ложусь спать уже под утро или наоборот. Сегодня просыпаюсь часа в два ночи. Все известные уловки уснуть помогают как мёртвому припарки. В квартире тишина, сон сморил всех. Стараясь не разбудить жену, покидаю супружеское ложе, чтобы найти приют для полуночников на кухне. Морфея до утра ждать нечего. Завариваю купленный по случаю чай. Одно название чего стоит – «Наглый фрукт» (чистейший витамин С), но голову и в самом деле просветляет. Расположившись на любимом месте у окна, пью горячий напиток. Мозг прогоняет прочь состояние полусна, и вскоре пробуждается жажда деятельности.

От нечего делать роюсь в куче старых дамских журналов – слабости супруги. Но шуршание никчёмных страниц вызывает раздражение. Открываю форточку и с удовольствием вдыхаю свежий ночной воздух. На ощупь, ища зажигалку, натыкаюсь на гладкую коробку прибора, который демонстрировал Наташе. Включаю мощную настольную лампу и после несложных манипуляций вскрываю пластмассовый корпус. В глазах рябит от разноцветья тоненьких проводков, соединяющих между собой крохотные чипы.

Зачем теперь мне это надо? Тема-то закрыта. Сейчас без мощной финансовой подпитки учёному энтузиасту только и остаётся путь за бугор: там хоть и невеликий шанс, но есть. Неспешно бегут минуты, и ещё пара сигарет превращается в дым. В отчаянии беру отвёртку и начинаю собирать аппарат. Решаю, что для здоровья полезнее включить ноутбук и полазить в Интернете – всё веселее, чем копаться в электронных схемах. Машинально скрепляя детали, ловлю себя на мысли, что смотрю всё время в одну точку. Взгляд фокусируется на простом резисторе, но именно он кажется мне странным. Почему – сообразить не могу. Я не силён в электронике, но понимаю, что это сопротивление стоит в блоке усиления сигнала, и мне оно определённо не нравится.

То, что монтажники люди своенравные и по большей части не сильно продвинутые, убеждался не раз. Сколько раз отрывался на них за явную халтуру. Детали схем паяют бездумно, их совсем не интересует не только конечный результат, но и сам процесс работы. Неработающие аппараты оказывались таковыми именно по вине таких «паяльников». Ну ладно, это всё в прошлом, я-то что сейчас вылупился на эту деталь? Маркировка резистора современная – несколько цветных полосок; их значение для меня тайна, значит, и номинал его не известен. Да и под рукой нет даже схемы, а все номиналы радиодеталей я запомнить не в состоянии. Так, лезу в Интернет и узнаю характеристики. А что мне это даёт? Да ничего, хреновый из меня электронщик. Между делом проверяю почту. Ого! Письмо от Василия. Читаю: выгнали с работы. Ну, я так именно и предполагал. Ба, да он на сайте сейчас! Пишу ему. Вначале за жизнь, потом задаю вопрос о странном резисторе и получаю ответ, от которого все части тела начинают чесаться. Сопротивление с таким номиналом почти полностью блокирует работу усилителя! Вот так ошибочка!

– Василий, давай ко мне! Всё равно не спишь, поговорим, покурим.

Пусть за окном ночь; мне-то всё равно делать нечего, а он вообще ведёт своеобразный образ жизни, если не спит – значит свободен. Не успевает закипеть чайник, как за окнами останавливается таксомотор. Ночью в городе ездить одно удовольствие – ни светофоров, ни пробок. Правда, если знаешь, где ехать. На многих магистралях шальные стритрейсеры устраивают ночные заезды. Вот если пересечёшь трассу их гонок – беда. Столько аварий! Весь Интернет заполнен сообщениями о них. Местные блоггеры окрестили гаишную колонку городского сайта – «сводки с фронта». И недаром: редкий день обходится без нескольких происшествий с пострадавшими, а то и трупами. Не могу понять: чего не хватает нынешней молодёжи, раз они устраивают такое? Адреналина? По мне так лучше бы, ради интереса, попробовали поработать где-нибудь на конвейере, тогда ажиотаж ночных приключений долго не задержится в молодых головах. В конце концов можно экстремальным спортом заняться, таким, как альпинизм и прочее. Но здесь – неразрешимая дилемма: не получится карабкаться на вершину Эвереста, держа в одной руке банку пива, а другой обнимая длинноногую подружку.

Дверь открываю, не дожидаясь звонка. Вася как всегда полон энергии и немногословен.

– Где? – весь его разговор.

Зову на кухню и там показываю прибор. Глянув на резистор, он произносит коротенький монолог, посвящённый монтажникам, суть которого в том, что нужно с ними делать и куда им необходимо затолкать паяльники. Останавливаю это словесное выражение эмоций, показывая пальцем на часы:

– Ты на время-то глянь. Все спят, давай по-тихому, – говорю шёпотом, но строго, а иначе Акиншина не остановить, его конёк – неприятие халтуры во всех проявлениях. – Вывод какой?

– Понимаешь, Николаич, даже простая замена резистора увеличит мощность сигнала в десятки раз! И это по самой приблизительной прикидке.

Кухню наполняет запах горячего припоя и канифоли. Поскольку вся операция занимает не больше пары минут, мы, не успев перекурить, начинаем пробное тестирование. Вообще, конечно, усиление мощности может принести некоторый результат, но без работающих приёмников вся наша затея не стоит и ломаного гроша. Хотя для начала посмотрим, что из этого получится, а уж потом будем думать дальше.

Переделка прибора даёт ошеломляющий эффект – он, вопреки ожиданиям, вообще прекращает работать. Вначале мощность сигнала увеличивалась, но далее излучение переходит в непонятный диапазон и нашей аппаратурой не регистрируется, хотя, судя по потреблению энергии, излучатель трудится вовсю.

Ситуация приобретает чуть комичный характер, ведь посылка сигнала, который нельзя не только принять, но даже и регистрировать, – это вообще-то полная чушь. Такого просто не может быть! Как возможно генерировать сверхкороткие волны, не имея специального устройства? И всё же оно откуда-то берётся. Осматриваю прибор ещё раз. Опаньки! На излучателе оказывается странный посторонний предмет. Приходится прибегнуть к помощи пинцета. Что это такое? Блин! Это же тот камень, который я готовил в подарок супруге и потерял на работе! Вот куда он закатился! Освобождаем антенну излучателя и вновь включаем аппарат – излучение вроде есть, но теперь в обычных диапазонах, а такое дело мы проверяли на сотнях человек, и значит вновь впереди стена. Похоже надо поэкспериментировать с камушком; он-то, видимо, и выступает в роли резонатора – другого объяснения нет.

Дело становится интересным. Вспоминаю историю обретения кристалла. Как-то раз, гуляя по центру города, я наткнулся на интересную личность. Человек подошёл ко мне со словами:

– Извините, пожалуйста. Вы среди толпы самый интеллигентный, не поможете коллеге?

Какая помощь нужна калеке, догадаться не сложно.

– Сколько надо? – спрашиваю, отчаянно выгребая из карманов мелочь.

– Сотня, – новый друг не наглел.

Несколько смятых купюр находят нового хозяина. Тот остаётся несказанно довольным, и его приближение к приёму очередной порции горячительного творит чудеса.

– Молодой человек, вот вам презент.

В моей ладони остаётся фиолетовый кристалл. Позже я потратил немало времени, чтобы разгадать загадку камня. Но что за минерал и откуда он у того человека взялся – выяснить не смог.

Вставляем кристалл на место и целый час мучаем прибор. Результат: мы имеем непонятное явление, на объяснение которого нужна серьёзная поддержка – научная (тут должен работать целый НИИ) и финансовая (дел не на один год). Только для того, чтобы двигать науку вперёд, у нас нет ни того, ни другого.

Что ж, придётся на полдороге прервать эксперимент. Не всё так просто в этой жизни: даже сделав важное открытие, сулящее прорыв в науке, приходится откладывать его изучение до лучших времён, а возможно, и навсегда. Жаль, конечно, но другого выбора у нас нет. Пару часов мы, ещё под впечатлением сделанного, сидим, попивая чай, и рассуждаем на тему получения Нобелевской премии по физике. А на улице ночной мрак сменяется лёгкими сумерками утра.

– Ладно, Вася, хватит болтать; уже светло, скоро семья проснётся, давай до дому. О том, что мы сегодня сотворили, не распространяйся, но из головы не выбрасывай. Будут какие дельные предложения – звони. Мы эту тему не оставим без развития, – говорю другу, видя, как вызванное такси разворачивается во дворе дома.

– Понял, не тупой. Пока, Николаич!

– Привет семье!