Текст книги "Игрок"

Игра началась.

Господин А. осмотрел карты. Они были заточены на масть, но не очень качественно. «Профессионалы третьей руки, – подумал он. – В карманах у них по тысяче долларов, не больше. Какая-то странная женщина, эта хозяйка косметического салона».

По классическому шулерскому сценарию, чтобы разогреть жертву и ввести ее в азарт, они несколько конов по низким ставкам три—пять долларов на круг должны были дать выиграть Алтынову. Ему пришло два туза – это двадцать два очка. «У Златкис – двадцать одно», – подумал молодой человек. «Доллар на банк, и я открываюсь», – сказал Ферапонтов. У него было двадцать очков. «У меня больше! – радостно сообщила госпожа 3. Она предъявила трефовый туз с десяткой – двадцать одно очко. – Я выиграла». – «Минутку, – сказал Ферапонтов, – а какие чудеса на руках хирурга?» – «Он молчит, видимо, у него пусто», – сказала Златкис. «Что у вас?» – спросил господин Ф. «По-моему, все двадцать два очка», – Алтынов неуклюже предъявил два туза. «Счастливчик! Как лихо он меня обыграл». – «Да, говорят, кто первый кон выиграет, тот и разденет своих партнеров, – господин Ферапонтов старался быть убедительным, – и начало совсем неплохое – выиграл четыре доллара». – «Браво!» – улыбнулась Юлия.

Наконец господин А. получил полную колоду карт. Это были карты итальянской фирмы «Малакардо». Они были из нового материала – смеси пластмассы и бумаги. Карты были легкими и хорошо кропились. Он тасовал их осторожно, почти неумело, но при этом прощупывал и памятью рук старался запомнить каждую из них. Без всякой заготовки молодой человек раздал карты, как это делают начинающие картежники. На руках играющих оказалось по двадцать очков. Первой открылась госпожа Златкис, поэтому право раздачи карт перешло к ней. Банк медленно начал расти – шесть долларов. Женщина тасовала карты профессионально, ее манипуляции были строгими и ровными. Молодой человек поймал ее движения и по колоде определил ее задумку: она приготовила ему тридцать очков, чтобы он поверил в свою судьбу картежного счастливчика; пару конов он должен был выиграть, чтобы потом спустить всю свою наличность и другие активы. Колода была готова к раздаче, и госпожа Златкис подала ее ростовчанину к срезке. Тут шулерский трюк был банальный: где бы ни срезалась колода, спрятанный мизинец фиксировал угол ломки, а молниеносное движение специально наработанного мускула от среднего пальца к кисти возвращало колоду на прежнее место. Чтобы не допустить заготовки, есть один простой способ: взять из рук раздающего колоду карт, срезать самому и вернуть отщепленный блок карт в главную колоду по своему усмотрению. У господина Алтынова была своя заготовка, поэтому он поступил именно так. После его манипуляций все игроки получили по тридцать очков. Ростовчанин еще не открыл секрет тайной передачи информации между Златкис и Ферапонтовым, но был уже уверен, что каждый из них знает, что у них по тридцать очков. «Два доллара», – сказал господин Ф. «Три доллара», – продолжила дама в бирюзовом жакете. «Что-то в ней не то», – опять подумал про себя ростовчанин. Он приблизился к Юлии и показал ей свои карты: «Продолжать игру или пасовать?» – спросил он. «А сколько у вас очков?» – шепотом спросила она. Этот шепот, конечно, был услышан играющими. «Прошу прощения, мне нужна минутка», – сказал Алтынов. Он полез в свою сумку, достал из нее лист бумаги и ручку, вышел из купе. Через несколько минут он вернулся на свое место и протянул записку Юлии. Она улыбнулась и открыла листок: «Пожалуйста, не выдавайте меня. Я открыл в себе способность читать карты с тыльной стороны. Какая-то фантастика. Обратите внимание: у всех нас по тридцать очков. У этой странной женщины – десятка, дама и король червей; у мужчины – девятка, валет, туз бубей; мои карты вы видели. Чтобы вы поверили в мою новую способность, я каждый кон буду писать вам карты своих соперников. Пожалуйста, верните мне записку. Ее не должна видеть Эстер и другие. Ваш Юрий».

Юлия рассмеялась: «Даю вам свои десять долларов, чтобы вы не боялись играть». – «В первый раз бывает», – учтиво сказал господин Ф. «Если проиграю, жаловаться некому», – выдавила гримасу госпожа 3. «Доктор, ваше слово…» – «Вы сказали, три доллара… Моих четыре!» – «Пять!», – сказал господин Ферапонтов. Мадам 3. как бы невзначай повернула кисть руки тыльной стороной вверх. Господин А. знал, что мелкие шулера используют этот прием для сигнального вопроса. Если партнер повторит это движение, то необходимо открыться; если он положит руку другой стороной – это означает, что торопиться не следует. Ферапонтов положил кисть на свою ногу тыльной стороной вниз – игра продолжается. «Они не знают мои карты. Устрою я им потеху», – мелькнуло у ростовчанина. «Шесть долларов!» – вставила Златкис. «Вы не отказываетесь от своих слов дать мне десять долларов?» – обратился молодой человек к Юлии. «Нет!» – «Не дури, Юля!» – Эстер Дюкро все это явно не нравилось. «Ставлю семь!» – радостно выкрикнул Алтынов, а сам подумал: «Еще один круг – и я откроюсь, чтобы самому раздавать карты». – «Восемь долларов!» – господин Ф. согнул указательный палец крючком и быстрым движением как бы сбросил каплю пота со своего носа. Этот жест означал, что жертва разогнана и теперь ее уже можно нагружать. «Нетерпеливый, – подумал ростовчанин, – плохая школа». – «Десять моих», – бросила ассигнацию в банк очень странная госпожа 3. «Мои пятнадцать, и я открылся, – сказал Юрий Алтынов и предъявил свои карты. – Валет, дама, король пик. У меня тридцать!»

«Ура! У меня тоже тридцать», – сказал господин Ф. Он показал свои карты – девятку, валет, туз бубей – и бросил пятнадцать долларов в банк. «Моих тоже тридцать– девятка, дама, король червей. Кладу в банк пятнадцать зеленых», – госпожа Златкис странно искривила свое макияжное лицо. «Вы признаете мои невероятные способности?» – шепнул на ушко Юлии молодой человек. Она широко улыбнулась: «Я ваша болельщица». – «В банке чудеса, – сказал господин Ф. – девяносто шесть долларов! Теперь карты раздает доктор».

В купе постучали. Вошла официантка с черешней, фантой и водой. «Когда нести горячее?» – «Минут через тридцать—сорок», – сказал молодой человек. «Для меня ничего не приносите», – Эстер надула губы. «Голубушка, я заказ сделал. Ждем в назначенное время!» – Алтынов послал официантке воздушный поцелуй.

«Вы сказали, что я раздаю…» – не дождавшись ответа, ростовчанин взял колоду карт, сделал несколько неуклюжих, но точных движений, и колода была готова: по плану молодого человека каждый должен был получить по тридцати одному очку. Мадам 3. срезала колоду. Он не мог бы считать себя виртуозом, если бы перед глазами зрителей не манипулировал картами, как чародей. На кистях рук у него была развита структура мышц, дающая ему возможность крутить карту или целую колоду вокруг кисти на глазах у зрителей, а те и не ведали о его манипуляциях. Воистину, он был первым номером в Отечестве! Срезанный мадам 3. карточный блок вернулся на свое место перед ее глазами и под пристальным взглядом Георгия Ферапонтова. В восторженном угаре от мастерски исполненного трюка господин А. буквально на мгновение прижался к Юлии, к ее упругой груди. Их глаза встретились, как шаровые молнии, и он прочел в ее взгляде искреннюю радость от предстоящей близости. Молодой человек раздал странной женщине десятку, валета и туза трефей, господину Ф. – даму, короля и туза пики, себе – валета, даму бубей и шестерку. Он опять вышел из купе, чтобы написать записку Юлии. Когда он вернулся, госпожа Златкис встретила его упреком: «Куда вы так часто выходите?»

«Прошу прощения за подробности деликатного свойства, но считаю необходимым ответить на ваш вопрос: у меня в результате бактериальной инфекции развился острый пиелонефрит, характеризующийся частыми мочеиспусканиями. Применяю курс лечения антибиотиками, через неделю все должно быть закончено. Но пока рН мочи показывает щелочную реакцию». Он опять показал Юлии записку: у женщины – десятка, валет, туз трефей; у господина Ф. – дама, король, туз пики. «Что вы там колдуете?» – спросил ростовчанина тренер по водным лыжам. «Любовные сонеты читаем», – Боярова и Алтынов рассмеялись. «Ваше слово», – обратился молодой человек к госпоже Златкис. «Мои двадцать!» – «А я пойду двадцать пять!» – Ферапонтов еще раз взглянул на свои карты. «Тридцать!» – молодой человек положил пятидесятидолларовую купюру в банк и взял двадцатку назад. Тут Алтынов заметил тайный разговор жестами своих противников. Дама три раза ударила себя согнутым локтем по правому боку, а указательным пальцем поперек карт. Это означало, что у нее на руках тридцать одно очко. Ферапонтов потер ухо. С языка шулеров это движение переводилось как «у меня те же очки». Он потер усы, этим самым спрашивая: «Какие карты у жертвы?» Косметолог Златкис ответила жестом: пальцами она два раза прошлась по груди, словно что-то стряхивая. Это означало: «Не вижу его карт». Ферапонтов щелкнул пальцами, потом показал большой, указательный и средний пальцы. Это означало: «Играем три круга, потом я откроюсь, даже если жертва пожелает продолжать». «Тридцать пять!» – прищурившись, бросил господин Ф. «Иду дальше. Моих сорок долларов!» – «Юленька! Эстер! Угощайтесь черешней. Вы, – обратился господин А. к играющим, – тоже берите. Донская черешня очень полезна. Ее действие по разжижению крови можно сравнить с аспирином. Пять ягод – одна таблетка. Я объявляю пятьдесят долларов!» – «Круто», – выкрикнул господин Ф. «Моих пятьдесят пять!» – «Не уступлю! Шестьдесят!» – странная госпожа Златкис как-то с подозрением посмотрела на Боярову. «Не откроюсь! Моих шестьдесят пять!» – энергично вставил ростовчанин. Многообещающая, неукротимая, всевластная страсть игрока стала заполнять все его сознание, все клетки тела. Он никогда не желал противиться этому великому чувству азарта, охлаждать игровой пыл, сдерживать эмоции и ломать главную привычку жизни. Господин Алтынов всегда отдавался магическому таинству игры целиком, как священник – литургии, как монах – молитве. «Семьдесят зеленых на бочку», – поторопился Ферапонтов. «Я ставлю семьдесят пять баксов», – госпожа Златкис бросила деньги в банк. «Восемьдесят долларов, и я открылся. У меня тридцать одно очко – валет, дама и джокер». – «Невероятно! Второй раз банк. Кто возьмет куш? Вот мои восемьдесят долларов. С вас, Георгий, тоже восемьдесят». Госпожа Златкис начинала нервничать. Они с партнером никак не могли навязать свой сценарий игры. «Вы плохо мешаете карты. Дайте я вам помогу, – предложила она. – В банке девятьсот пятьдесят шесть долларов. Это целый капитал!» – «Пожалуйста!» – молодой человек протянул странной женщине колоду карт. «Ну, как я читаю чужие карты?» – шепнул он на ушко Бояровой. Она наградила его робкими аплодисментами и тоже на ухо ответила: «Действительно, фантастика». – «Сейчас я уже пойду на выигрыш. Скоро принесут горячее!»

Госпожа Златкис вложила себе три туза с его раздачи. «Чтобы у всех были хорошие карты, вы, доктор, после меня больше не мешайте». – «Согласен», – сказал молодой человек. Он готов был уже начать раздавать, как вдруг, словно бы что-то вспомнив, произнес: «Да, но Георгий может возразить – я обязан сделать срезку». Он тут же два раза срезал и стал раздавать. Когда Ферапонтов сказал: «Да я, собственно, не против», – карты уже были сданы.

Возбужденная троица приготовилась к игровому представлению, и сейчас в купе воцарилась богиня надежды. Ее пламя то поднималось вверх, воспаляя разум, то обжигало пятки игроков, навевая сладкие мысли о скорых деньгах. Ее энергию можно было сравнить с сигналом GSM, когда находишься на границе зоны покрытия: голос ожидания чуда то звучал явственно, то бесследно пропадал. Эти мгновения неведения – самые мучительные. Это и есть вершина азарта, свидетельство великой радости или горькой печали!

Он раздал госпоже 3. два туза – трефовый и пик, чтобы легенда о трех тузах была жива; тренер получил лишь двадцать очков – бубновую даму и короля; себе же оставил два туза – червового и бубнового – и джокер. Он уткнулся в уголок второй полки, написал для Юлии карты соперников и сказал: «Вы разрешите мне выйти?.. пиелонефрит». Впрочем, он не стал дожидаться их согласия и быстро вышел из купе. Перед купе проводника он выбросил в форточку разорванные записи расклада карт и о чем-то поговорил с Погоней. Потом дал ей сто долларов и вернулся к себе. Тут его уже ждали. «Ход ваш, Георгий», – сказал молодой человек. «Я – пасую».

«Уже обменялись данными, – подумал господин А. – Юленька, за время моего отсутствия ничего в купе странного не происходило? Никто не врывался, чтобы смешать, спутать карты?» – «Нет, ничего такого не было». – «Чудесно!» – «Я пошла, сто долларов», – сказала госпожа Златкис. «Я – сто двадцать», – молодой человек протер салфеткой вспотевшее лицо. «Моих сто пятьдесят!» – «Я – сто семьдесят». Напряжение нарастало. Молодой человек умело управлял собой: он вызвал обильное потовыделение, давая понять партнерам по игре, что чрезвычайно нервничает. «Кладу двести долларов», – кошелек женщины худел на глазах. «Ставлю триста», – сказал ростовчанин. «Вы блефуете! – бросила ему упрек госпожа 3. – Мои триста двадцать!» – она положила в зеленую кучу купюры самого разного достоинства. «Четыреста!» – Алтынов выглядел настырным мальчишкой. «Не открываетесь?» – спросил его Ферапонтов. Он повернул кисть тыльной стороной кверху, тайно предлагая партнерше открыть карты. «Четыреста десять, и я открылась… Здесь два туза!»

«У меня тоже два туза…» – «Что, опять банк?» – вскричал тренер по водным лыжам. «На сей раз нет! У меня два туза и джокер!» – «Не может быть!» – завопила госпожа Златкис.

Финал классической трагедии – убийство. Финал азартного представления – шулерский грабеж. То, что произошло в шестом купе двенадцатого вагона скорого поезда «Ростов – Москва», никак не укладывалось в драматургию заключительной сцены: не Сальери убивает Моцарта, а Моцарт убивает Сальери. Скандал! Оскорблен жанр! Изменены философия и рисунок предначертанного свыше текста. Драматург оплошал, опростоволосился! Артисты хотели было возразить неслыханному, беспардонному вмешательству незваного редактора, но полное изумление и возмущение лишило их дара речи. Они ретировались, чтобы позже взять реванш и расставить все по законным местам.

Сладостное ощущение превосходства над шулерами, виртуозность собственного мастерства гипнотизировали господина А. и юную даму в синей кофточке. Молодой человек стал разгребать долларовую кучу. В банке оказалось три тысячи сто двадцать шесть долларов. Выигрыш ростовчанина составил одну тысячу восемьсот семьдесят один доллар США. «Десять процентов от суммы – ваши деньги», – протягивая Юлии Бояровой двести долларов, сказал молодой человек. Юлия не стала отказываться от денег, но и не притронулась к ним. Молодой человек положил две новенькие банкноты с изображением создателя громоотвода, американского ученого и политика Бенджамина Франклина на ее коленки.

Юлия Боярова находилась под сильнейшим впечатлением. «Какие замечательные у него глаза», – подумала она. Молодой человек словно гипнотизировал ее своей внешностью: высокий, худой, яркий шатен со смуглой загорелой кожей. Его вдохновенное лицо, огромные, сумасшедшие черные глаза, непрекращающееся движение рук и пальцев, его манера говорить, его мимика, его знания и его полная загадочность– все это вызывало у нее жгучий восторг.

Сердце ее желало, требовало общения с Алтыновым, ей хотелось выйти с ним в безлюдный коридор, чтобы, обнявшись, разглядывать простиравшиеся донские поля, мощенные упругими колосьями пшеницы. Ей вдруг захотелось немедленно разорвать контракт, прервать свои обязательства по спецмиссии, чтобы свободно наслаждаться его обществом. Она уже всем телом чувствовала начало увлекательного путешествия в совершенно новый, неведомый, волнующий мир.

В этот момент в купе вошла официантка. Запах пряностей заполнил помещение.

«Как вам удавалось видеть чужие карты? Фантастика!» – Боярова была возбуждена. «Я никогда за собой этого не замечал. Да и в карты я играл давно, в отрочестве», – убедительно сказал молодой человек. «Ты не поняла, что господин Алтынов жульничал?» – спросила молодая особа, сидящая у окна. «Нет же, у него открылись потрясающие способности. Но я обещала эту его тайну никому не выдавать». – «У тебя секреты от меня?» – «Чужая тайна, Эстер». Юлии не хотелось смотреть на Дюкро.

«Есть будем?» – спросил ростовчанин.

«Нет!»

«Мы худеем, – шутливо сказала Юля, – а фанту я выпью».

«Юлия!»

«Эстер, отстань. Фанту можно!» – «У меня такое чувство, что вами кто-то командует», – Алтынов лукаво оглядел молоденьких дам. Они промолчали, как-то таинственно переглянувшись. Ростовчанин достал полиэтиленовый мешок и стал сбрасывать туда тарелки с ресторанной едой, вилки, ножи, ложки, салфетки, солонку – все, что было связано с чревоугодием. Лицо его при этом светилось неподдельной радостью. «Много театральности», – смущенно сказала Юля. «Вся жизнь– война. А война без театра невозможна».

Поезд дернулся, заскрежетали колесные пары. На плечи Юлии из матраца с верхней полки упали два птичьих перышка. «Вы счастливица! – подхватил перья молодой человек. – Вас ожидает большая удача. Это перья хохлатой цесарки – Numida pucherani. Густым пучком перьев этой птицы римляне украшали свои шлемы. По преданию, перья цесарки оберегают жизнь человеческую и приносят богатство». Он смотрел на нее влюбленными глазами, желая пленить и покорить ее. У господина А. было достаточно храбрости, привлекательности и авантюризма, чтобы по первому своему желанию увлечь Юлию на любой, самый безрассудный поступок. Он опутывал ее своим колдовским неотразимым обаянием с каждой минутой все основательнее.

Поезд пошел медленнее. Впереди была станция «Лихая».

В купе заглянула Погоня. «Только о тебе подумал, как ты уже рядом. Принимай провиант! – господин Алтынов увлек проводницу за собой в коридор. – Когда будет красотка? За сто долларов можно пригласить мисс Мичуринск или мисс Миллерово. Она должна приставать ко мне при соседках самым откровенным образом. Она должна стонать и плакать, требуя моего внимания». – «Тебе нужна актриса или путана?» – «Куртизанка с актерским мастерством». – «На станции “Лихая” таких нет». – «Следующая остановка?» – «“Миллерово”. Через сто километров!» – «Организуешь?» – «Ах, добавь еще сто долларов!» – «Тебе я ни в чем не могу отказать. Пожалуйста, закрой меня в своем купе. Мне необходимо собраться с мыслями». – «Ах, опять что надумал?..»

Из зависти перед сильнейшими мира сего, способными менять русла рек и осуществляющими коренную виртуализацию мира нашего, господин Алтынов с повадками и преданностью человека играющего продолжил диалог с самим собой об изменении маршрута движения скорого поезда «Тихий Дон» «Ростов – Москва». Эта случайно возникшая в азартной голове идея полностью его захватила. Если у кого возникнет вопрос, почему молодому человеку надо было это организовывать, то ответ мог быть только один: ростовчанин считал себя сверхчеловеком, счастливцем и всемогущей личностью.

Ему необходимо было доказывать это самому себе ежечасно, но тут была и другая интрига: Юлия Боярова. Для того чтобы пленить эту молодую симпатичную особу, он готов был сделать что-то невероятное и сказочное. Лексика и тональность речи господина А. коренным образом изменились. Он стал требовательным, несколько раздраженным господином. Впрочем, эта была его очередная роль, с которой он виртуозно справлялся. Слова убеждения молодого человека теперь слагались из неотесанного гранитного камня. Ими можно было не только прокладывать дорогу к людским сердцам, но и ломать любые представления о рассудительности, маршруты движения любого транспорта и судеб человеческих.

«Я начну с центральной диспетчерской службы. Перед тем, как мы въедем в “Лиски” – это пятьсот пятьдесят седьмой километр в сторону Москвы, сразу после станции “Сагуны”, – я организую звонок по телефону и команду по внутренней модемной компьютерной связи следующего содержания: “В связи с техническими неполадками все поезда после станции “Лиски” в сторону Москвы направлять по маршруту “Поварово – Пенза – Красный Угол – Арзамас – Нижний Новгород – Москва”. В Нижнем организовать паркинг подвижных составов. Приказ остается в силе до его отмены. Дежурный центрального диспетчерского пункта МПС полковник Н. Витютень”». Господин Алтынов включил свой мобильный телефон и сделал несколько звонков. «Я заплачу десять тысяч долларов за вход в компьютерную сеть МПС и еще десять за звонок из центральной диспетчерской службы с приказом об изменении маршрутов движения поездов, идущих на Москву. До Сулина мобильная связь работает. Потом включается на станции “Лихая”. Тридцать пять минут связи не будет. Сейчас семнадцать ноль пять. До восемнадцати тридцати телефон включен. Потом пауза. С девятнадцати двадцати пяти он будет работать до станции “Россошь”. Это двадцать два ноль пять. В “Лиски” мы прибываем в двадцать три двадцать пять. Ты должен успеть. Мы должны свернуть на “Поварово – Пенза – Арзамас – Нижний”». Молодой человек продиктовал своему собеседнику текст приказа из МПС. Закончил господин Алтынов вполголоса каким-то другим распоряжением и выключился.

«Ну, что скажешь, подруга? Что за тип этот Алтынов? Может, он и врач, но последний пройдоха. Мне такие болтуны не нравятся. А ты, я вижу, очарована им. Не забывай о нашем главном деле. Сейчас появится директор. Мне придется признаться ему, что ты увлечена нашим соседом». – «Не знаю, что и сказать. Поступай, как подсказывает совесть. Не желаю ни в чем признаваться. Все человеческое тебе чуждо, как запрограммированному роботу. Да, у нас есть инструкции. Мы должны доставить груз в Воронеж. На что только не согласишься во время материальной нужды! Но я не хочу становиться профи, вырабатывать в себе привычки и образ мыслей спецкурьера. Сделаться мнительной и подозрительной. Я согласилась на одну поездку. Через десять часов Воронеж! До свидания!

Соглашусь ли я еще раз? Может быть. А вдруг нет? Скорее всего, нет!»

Раздался телефонный звонок. «Да! Вы слышали, что у нас в купе шла карточная игра?» – «Это даже неплохо, – сказало неизвестное лицо. – Как бы отвлекающий фрагмент. Я уверен, что шулера к вам вернутся. Ты дай им однозначно понять, что между вами и врачом нет никакой связи. Вы просто соседи по купе. Сторонитесь и никакого участия в игре не принимайте». – «Слушаюсь!» – «За хирургом я слежу. Странный субъект. Пока. Я всегда рядом».

В купе вернулся молодой человек.

«Скучали?»

«Да!» – улыбнулась Боярова.

«Я рассчитывался с официанткой. Да, кстати, куда вы едете?» – «Вам совсем не обязательно об этом знать!» – «Эстер! Господин Алтынов может пойти к проводнице и узнать о нашем маршруте». – «В Воронеж». – «Как в Воронеж?» – «В Воронеж! Что тут странного?» – удивилась Юлия. «Я-то думал, вы в Москву едете».

В купе постучали. На пороге показался нищий. От него смердило, остатки одежды давно залоснились и обветшали от времени и непогоды, были рыжими от грязи. Лоб, впалые щеки, тонкое горло избороздили глубокие морщины. Только большие, яркие голубые глаза выдавали в нем живого человека. Совершенно непонятен был его возраст – что-то между тридцатью и шестьюдесятью годами. Не говоря ни слова, он просил милостыню. Это было, пожалуй, его единственной заботой и последним смыслом общаться с миром. Вид этого замызганного горемыки вызвал у господина Алтынова внимание и жалость, у него запершило в горле. Молодой человек смотрел на него сочувственным взглядом, и вдруг в его голове мелькнула страшная мысль: «Если бы не мои фантастические руки и виртуальная голова, еще неизвестно, кем бы я сам стал!» Он открыл бумажник, плотно набитый купюрами: «Я дам вам триста долларов. Вы сможете привести себя в божеский вид?» – «Вздор! Зачем?» – сквозь желтые зубы произнес тот как-то даже лениво. «Вы не хотите вернуться в общество? Полюбить женщину? Поплескаться в джакузи?» – «Нет!» – на его лице появилась угрюмая ироническая гримаса. «Но почему?» – «Наивное восхищение внешним бытом. Я в нищенстве открыл тайну жизни. Нашел сам себя. В этой жизни так спокойнее. Никогда не встает этот мучительный для вас вопрос о справедливости. А человека тянет доказывать». – «А вы человек?» – «Нет!» – «А кто?» – «Я существо. Часть природы». – «Но человек – это тоже часть природы». – «Вздор! Природа вызывает у человека зависть, вечное желание ее победить, подчинить своему неуемному честолюбию». – «А вы?» – «Я слился с ней. Без желаний и планов, без проектов и требований. Нищенство – среда моего счастливого обитания». – «Сколько денег вам дать?» – «Мелочь, в которой вы не нуждаетесь». – «Сто долларов?» – «Я не возьму их. Меня обыщут и убьют». – «Сколько?» – «Ничего не надо. Я пойду…» – «Возьмите сто рублей». – «Вздор! Нет». – «Возьмите десятку. Это меньше, чем полдоллара». – «Спасибо», – нищий опустил веки, поклонился и закрыл за собой дверь.

Господин Алтынов хотел было начать свои рассуждения, касаясь последнего эпизода, но слова «жалкий человек» застряли в его устах. «У человека наших дней нет определенного лица. Как погода, как чувства и страсти людские изменчивы, как политики за день говорят прямо противоположные вещи – так и российский человек остается рыхлым, зыбким. В нем не хватает цельности. Это собрание персонажей с самыми разными цветовыми оттенками души. Преобладают мрачные тона. Поэтому наша жизнь такая непостоянная в своих парадоксальных противоположностях. С крестом на груди и Богом в душе мы постоянно держим наши сердца открытыми для дьявольщины. А вот в нищем, посетившим нас, было что-то законченное, постоянное. В его необыкновенно ярких глазах прочитывалась какая-то вечная линия жизненной мудрости. При совершенно грязном теле, похожем на мусорную кучу, мне представилась чистейшая душа, родственная божественной музыке Баха. Согласен, такой стиль жизни для нас неприемлем, кажется жутким, но по своей философской концепции он строен. Этот нищий вызвал у меня глубокие симпатии. Я уже очень жалею, что не остановил его, чтобы послушать речь этого бедолаги, понять ход его мыслей, познакомиться с его мудростью. Между первым ощущением брезгливости от его внешнего вида и глубоким уважением к его внутреннему хрупкому, пламенному и драгоценному миру прошло всего одно мгновение, а какую пропасть оно обозначило! Вид этого заброшенного существа вначале потряс меня своей низменностью, а потом глубоко ранил своим величием. Может быть, он и был истинно Божьим человеком, которого я никак не могу встретить на просторах Отечества?!.»

Юлия Боярова наградила молодого человека влюбленным взглядом.

В купе постучали. На пороге появился Ферапонтов. С ним были еще трое: полная, средних лет дама в какой-то театральной одежде, похожей на цветастое платье цыганки; однорукий коротыш в черной рубашке, белом из искусственной ткани костюме и алым платочком вокруг шеи, с высокомерным взглядом и приподнятой с правой стороны губой. Третьим был стройный, элегантный мужчина в голубой сорочке с экзотическим галстуком, по которому бегали и плясали обитатели джунглей. «Что-то в нем есть знакомое», – подумал о последнем господин Алтынов.

«Как пообедали?» – спросил господин Ф.

«Прекрасно!» – молодой человек возбужденно прокручивал в голове все варианты дальнейшего развития праздника азарта, ожидания радости и горечи утраченных иллюзий. «Готовы к бою?» – «Вас так много! Будете предлагать спортивное состязание или “Поле чудес” а ля скорый поезд?» – «Я проиграл первый тур. Согласно законам всех играющих людей, за мной сохраняется право требовать продолжения матча. Но вначале хочу представить вам наших соседей: Варвара Петровна – кажется, она бухгалтер; Коммунар Ильич, инвалид второй группы, участник боев за грузинский город Гагры, и господин Бурмистров, владелец яхт-клуба из Новороссийска. А это, – указал он на молодого человека, – господин Алтынов, хирург из Москвы». – «Привет вам, дамы и господа!» – молодой человек улыбался, а сам мучительно пытался вспомнить, откуда он мог знать этого владельца яхт-клуба.

«Хочу предложить на выбор: нарды персидские, кости по-грузински, сочинские верфеля и турецкий боз-баш», – Ферапонтов старался говорить ласково. «Хм. Игра – один на один или два на два?» – «Все игры – один против одного». – «Но вы все против меня!» – «Один из нас…» – «Покажите персидские нарды. Хм. Припоминаю суть игры. Кто из вас освежит мою память?» – «Персидские, или короткие, нарды. По пятнадцать фишек. Необходимо завести их на свое поле и только потом выйти из него. Кто раньше выйдет, тот выигрывает», – пояснила низким сдавленным голосом Варвара Петровна. «А что такое сочинские верфеля?» – спросил господин А. «Играэте, понимаэте, не прамо на пол, а чэрэс стэнку. Кто старшэ бросит, тот вииграл. Напримэр, я бросил пят-чэтырэ, а ви пят-пят. Ви вииграли», – сказал инвалид с грузинским акцентом. Его высокомерный взгляд и постоянно приподнятая губа начинали докучать господину Алтынову. «Очень просто и быстро». – «Да! Ми же в поэзде, а?» – «Какой совет даешь, Боярова? Во что играть?» – «Вы нас не спрашивайте. Он к нам никакого отношения не имеет», – быстро вставила барышня Эстер. «Пусть предложит противник». – «Правилно, дочка. Но ми не противники, ми друзя». – «Играем в персидские нарды?» – «Принимается. Покажите, пожалуйста, кости. Мне говорили, что иногда в поездах играют с магнитом. В костях и на доске встраивают магнит. Можно бросать по желанию, не промахнешься», – простодушно улыбнулся молодой человек.

«Нэт, слушай, кирург, это басни Крилова. Панимаэшь?» – «Смотрите!» – Варвара Петровна предъявила господину Алтынову две костяшки. «Кто со мной играет?» – «Я!» – полная дама стала расставлять на доске фишки. Молодой человек осмотрел костяшки. Они были чистыми, без ухищрений. «Партия – сто долларов. Марс – двести. Дау – триста», – сказала полная дама, положив на стол зеленую купюру. «Я бы хотела с вами на секунду выйти», – взяв господина Алтынова за руку, сказала Боярова. «Пожалуйста», – Ферапонтов оглядел своих партнеров. «Юлия?» – лицо Дюкро исказилось в страшной гримасе. «Ви гаваритэ, что ви нэ вмэстэ?» – «Мы его не знаем!» – в сердцах сказала растерянная особа. «Всэ так гавариат».

«Алтынов, мне кажется, что этот тип в голубой рубашке – переодетая госпожа Златкис». – «Точно! Браво, Юля! – молодой человек нежно обнял Боярову. – Никому об этом не говори. Наша маленькая тайна. Это он был переодет в Златкис. Искусство требует перевоплощения». – «Не опасно?» – «Я же счастливчик! – он обнял ее еще раз, с любовью глядя в ее изумительные серо-зеленые глаза. – Возвращайся, пожалуйста, в купе, я скоро буду».