Текст книги "Хлеб стыда"

«За кругом круг круги замкнутся…»

 
За кругом круг круги замкнутся,
сомкнутся за спиной врата —
все бренные пути сойдутся,
чтоб разминуться навсегда.
Любовь обрятший станет светел,
исход нашедший будет свят —
что Господу иным ответить,
кем Сын был во Христе распят?
Но, крестную здесь приняв муку,
камнями битый пилигрим,
смотри – кладет сошедший руки —
один из всех… За всех один…
Верь! Таинство свершилось встречи,
чтоб явью статься навсегда —
не смея Господу перечить,
Иуда сгинул в Никуда.
За кругом круг круги замкнутся,
сомкнутся за спиной врата —
все бренные пути сойдутся,
чтоб разминуться навсегда.
«Вернись же к нам – в юдоль печали…»
Вернись же к нам – в юдоль печали, —
О, Дева Радужных Ворот!
С улыбкой грустною встречает
София страждущий народ…
 

Хлеб стыда

 
Вершилась тайной тайна шестоднева,
пресуществленная в шестой из дней —
от плоти плотью, костью от костей,
женой предстала пред Адамом Ева.
 
 
Вкусившие в соблазне плод от древа,
в час искушенья скорбный для людей,
они, обрекший их изгнанью змей,
суда не избежали божьего и гнева.
 
 
Превотворенные поныне здесь —
Адама дети, – род Адама весь.
стань светом им, грядущий во спасенье!
Да не пресытит душу хлеб стыда
не утоливших в ранах боль Христа —
в том «нет» и «да» как тайна искупленья.
 

Покрова

 
Во всем, что было… есть и будет
спит Тайна Тайная из тайн —
очес ослепшему предстань,
как свет, который не пребудет!
 
 
Что ночь, темны ее покровы,
что звезды – блещет красота.
Как вымолвить, сомкнув уста
неизреченное в ней Слово?!
 
 
Как Майя, скинув одеянья,
иль как Изида, сняв покров,
придет она из вещих снов,
в сон вящий уводя в сияньи,
 
 
Там – в свете светов неслиянных,
Воспламенятся вновь сердца —
Являет небо лик Творца
сквозь покрова почившей тайны…
 

Осанна

 
Земную жизнь пройдя до половины,
Я перед тем, шагнуть как за порог,
сметаю пыль дорог с разбитых ног
пером предвосхищения павлиньим.
 
 
Пути сюда несоизмеримы
с мерой любви в объеме мелком строк.
Как слог убог пред тем, чье имя – Бог,
так жалок лист сей, случаем гонимый!
 
 
Но как неизмеримо восхищенье
пред тем Дворцом, где встречи ждем с Творцом,
лишь свет тропу проложит тенью!
Став на порог, склонитесь пред Отцом!
 

«Вопросом тёмным в сущих страх…»

 
Вопросом тёмным в сущих страх:
– …от персти – персть?.. ко праху – прах?..
горят стигматы на руках
взыскующим во все века…
 

«Взыскуя, верь!..»

 
Взыскуя, верь!
Осанна величальной
молитвой да обрящется
в молчаньи…
 

«…Чем истонченней…»

 
…Чем истонченней
плоть,
Тем трепетней
душа…
 

София

#1

 
Премудростью чудес необычайных,
Любовью в откровении своем,
Живоначальная! Ты вся во всем
Творца внимала Слову изначально.
 
 
И Слава Светозарной неслучайна,
где свет Фаворский явлен каждым днем —
у купины, пылающей огнем
как очи спрятать, сердцем встречи чая?
 
 
Предвечная! Боль вечную уйми!
Низвергнутым пребудет древний змий,
свернувший кольца зла во лжи у трона.
До времени сокрыты имена
архангела, сковавшего дракона —
небес превыше твой престол, Княжна!
 

#2

 
Небес превыше твой престол, Княжна!
Венца сиянье в свете непреступном
тьме не объять покровом недоступным —
Творцом тебе над тьмою власть дана.
 
 
Надмирная! Ты доброты полна —
душа к душе стремится неотступно
в любви, надежде, вере неподкупной
и в этом целокупна Ты одна!
 
 
От вечности приемлющая вечность,
в себе миров объемля безконечность,
является Она в плероме сна
как предлежащая рожденью Слова —
так, выдохнув его, вздохни же снова
исполненная радости Жена!
 

#3

 
Исполненная радости Жена,
твои пред лицем веселятся дети —
их легкий смех лучист, искрист и светел;
любовь чиста, невинна и нежна.
 
 
Им Богом Ты Заступницей дана —
в земной юдоли Ты за всех в ответе.
Представ как мать, единственной на свете,
печаль сиротства вычерпай до дна.
 
 
Им, увлеченным бегом колесницы,
Возницей стань… Простертою десницей
страницы Соломоновы раскрой!
Песнь Песней слыша дивную звучаньем,
восхищенный, сорадуюсь с тобой —
танцуй и пой под перезвон венчальный!
 

#4

 
Танцуй и пой под перезвон венчальный!
Невеста Неневестная – здесь Он
в мироточеньи ликов всех икон,
средь алтарей, уставленных свечами.
 
 
Преуготовься, Жениха встречая,
предвосхищая воплощенья сон —
с Ним, Пренебесная, взойди на трон,
Внесотворенная в начал начале:
 
 
– «…там, где всему начало и конец,
Премудрость дышит – мудрости венец…»
Какой восторг в осанне величальной
пред явленной во Славе чудесах!
Предстань же дольним сущею во снах,
сокрытая для глаз покровом тайны!..
 

#5

 
Сокрытая для глаз покровом тайны,
без сна у колыбели вящей Мать —
и как не верить спящим в благодать,
не видеть мир очами первозданным?!
 
 
Их открывать в волненьи чрезвычайном,
тем сон спугнув и, тот же чая, ждать…
Лишь свет забрезжит, призванный блистать,
Дитя в улыбку прячется потайно.
 
 
Как дети станем, веря вящим снам:
В час величайший, ведомый волхвам. —
(волхвы рожденья подтвержденья жаждут), —
пылай, предвосхищенья купина!
Там, где глаза поднять не смеет каждый,
под маской Майи прячет лик Она.
 

#6

 
Под маской Майи прячет лик Она —
неразличимые играют блики, —
мир отражений явлен многоликим
и бездн его не исчерпать до дна.
 
 
Как иллюзорна здесь границ стена!
Вне берегов спит океан великий —
и звездный шар, и листик базилика,
миры миров несет одна волна.
 
 
Когда свернет змий древний кольца
пред Нею, облаченной в солнце,
земных богов предстанут племена.
Но прикровенно имя Незабвенной —
последней тайной в Тайне всей Вселенной
от лжеименных имя скрыть должна.
 

#7

 
От лжеименных имя скрыть должна
Та, что незримым явлена светилом —
иное солнце в небе воспарило,
иными стали звезды и луна.
 
 
Сотрутся пантеонов имена —
немыми время камни сохранило.
Мария над младенцем лик склонила —
Изиды уходящей тень видна.
 
 
Пренепорочной воссияет Слава —
Адам по благодати – ей по праву, —
приять преуготовлен небеса…
Превоплощенным Словом прозвучали
от неба и до неба голоса:
– «и всю скорбь вдовью в смехе беспечальном»…
 

#8

 
И всю скорбь вдовью в смехе беспечальном
как скрыть от глаз, не выплакав глаза?
В гнетущем зное зиждится гроза —
былая боль грядущую встречает.
 
 
С ресниц сорвавшись будто бы случайно,
Отчаянья горючая слеза
скользнет, словно роса, по волосам —
молитва обретается молчаньем.
 
 
Безмолвье… лишь стенания звучат,
Грудь давят стоны и уста кричат —
доколе здесь за тайной первородства
Мать Мира прячет лик от чад, дотоль
им уготовлена юдоль сиротства —
В ней неизбывна ожиданья боль…
 

#9

 
В ней неизбывна ожиданья боль
дотоль, когда и времени не будет —
не потому ли до свершенья судеб
вкушают здесь долготерпенья соль?
 
 
О, Дева Присносущая! Дозволь
и перстным сопричастными стать сути:
свет радужный дотоле не пребудет,
доколи полнится страдания юдоль.
 
 
За той, что радугой объемлет бездны,
в Мир Огненный не всяк войти готов.
Тропу мостят скрижалями богов —
Боль, болью в боль продленная, исчезнет —
из ожиданья возвернутся вновь
и Вера, и Надежда, и Любовь…
 

#10

 
И Вера, и Надежда, и Любовь —
пир одиночества – венец разлуки.
Миндальный привкус утонченной муки
по горечи в ней различит любой.
 
 
В какие бездны манит за собой!
Гармонии какой рождает звуки!
Целуй венчавшие короной руки,
молитвенно склонясь перед судьбой…
 
 
Достойная в смиренных преклоненья,
Она дарует соль долготерпенья,
сокрыв от глаз отчаянья печаль…
В тщете Любовь, Надежду, Веру звали
лжеславой грех гордыни увенчать —
как дочери, очами не предстали…
 

#11

 
Как дочери, очами не предстали:
удел сиротства – скорбнейший удел.
Никто сестер у сердца не согрел —
под солнцем черным холода настали.
 
 
Из трети звезд на землю три упали
туда, где тьмой очерчен им предел.
Кто был крылат – под купола взлетел,
незрячих здесь слепые бездны ждали.
 
 
Мир, явленный в картинах лжечудес,
лежит во зле… Пусть с высоты небес
зной яростной звезды – Звезды Полыни, —
оплавит глыбы каменных сердец:
– О, как меж склепов, вздыбленных гордыней,
не в радость одиночества дворец!
 

#12

 
Не в радость одиночества дворец —
низвергнутые торжеством закона,
лежат в руинах стены Вавилона —
земных царей держава и венец…
 
 
У края бездны пляшущий слепец
И льстец, льстеца толкающий у трона;
У алтаря кладущий жрец поклоны —
все – суета, всему один конец…
 
 
Отринув истины лжеца и лжекумира,
Мать Мира в Славе явится сюда —
средь зла и лжи, затмивших навсегда
От чад всю красоту и мудрость мира
Она одна ответчик и истец…
Где Ты, Супруг, Со-творец и Отец?
 

#13

 
Где Ты, Супруг, Со-творец и Отец —
Ты свет во тьме, в веках от века сущий, —
Паруссии рассвет в ночи грядущий,
Ты – упованье страждущих сердец.
 
 
Твой Песнью Песней явленный певец,
Любимой славословия поющий —
глагол, неизъяснимо ввысь зовущий,
звучащий в слове, что изрек мудрец…
 
 
Ты блеск зари – Аврора в восхожденьи,
что предворяет шестоднев творенья…
Доколе смех Софии не звучал,
миры миров как эйдос пребывали —
их повенчал началом всех начал
почивший в сна плероме сном печали.
 

#14

 
Почивший в сна плероме сном печали
в Софии зрит икону Бытия.
Мироточит Любовью Боль Ея —
Любовь представшая Очам очами.
 
 
София, обрамленная лучами,
над Альфой и Омегой воссияй!
От Бога в мире Усия Твоя —
ей грезишь, грезы в формы облачая.
 
 
Как явленный до пробужденья сон,
Палитра мира ляжет на эон…
Твореньем новым новый день встречая,
Та, имя чье – Любовь и красота, —
в предвечности пребудет навсегда
премудростью чудес необычайных…
 

#15

 
Премудростью чудес необычайных
небес превыше Твой престол, Княжна!
Исполненная радости, Жена,
танцуй и пой под перезвон венчальный.
 
 
Сокрытая для глаз покровом тайны,
под маской Майи прячет лик Она —
от лжеименных имя скрыть должна
и всю скорбь вдовью в смехе безпечальном.
 
 
В ней неизбывна ожиданья боль —
и Вера, и Надежда, и Любовь
как дочери очами не предстали.
Не в радость одиночества дворец —
где Ты, Супруг, Со-творец и Отец,
почивший в сна плероме сном печали?
 

Князь

# 1

 
Когда времен происчислялась мера,
застыл Эон над радугой небес —
дух вечности, незримый для очес,
явил закон – канон любви безмерной.
 
 
Во все кануны вечность неизменна,
где каждому мгновенью придан вес.
Эона символ – Осиянный Крест, —
иной глагол – ложь, Истины подмена…
 
 
Лишь развернулось свитком время,
приемлющий в нем радостное бремя
там, где престол превыше высоты,
весть провозвестник возвестил крылатый
пред строем, облаченным в света латы,
исполненный сакральной чистоты.
 

# 2

 
Исполненный сакральной чистоты,
пространство обнимал творящий Эрос —
Любовь превоплощала в формы эйдос, —
прекрасный космос дивной красоты.
 
 
Миры рождало чрево пустоты —
ревел… метался… рвался мрачный Хаос, —
то боль читалась, то восторга радость
Живоначальной, полной лепоты…
 
 
И зрел Творец очами сроки сроков,
исчисленных в веках по воле рока:
мир – колыбель тщеты и маеты…
Предвосхищая час его рожденья —
(дитя еще во мраке заточенья!), —
свет раздирал покровы темноты.
 

# 3

 
Свет раздирал покровы темноты —
сокрыть величье тайны мрак невправе, —
как сталь мечей, Чины… Престолы Славы
хранят огонь сияющей звезды.
 
 
Все воинство стоит здесь – у черты:
конь вздыбленный застыл над переправой —
пугающе манят из нави к яви,
как радуги, Калиновы Мосты.
 
 
Представшее очам отца творенье
есть суд над тьмой – есть мрака обличенье.
Так Благодатью облаченный свет
являет правду истины безмерной…
От века Сущий в сущих ждет ответ —
превоплощения искала Вера.
 

# 4

 
Превоплощения искала вера —
тварь исходила из предвечных вод, —
животворящего по роду род
Отца раденье в чадах зрим безмерным.
 
 
Дни шестоднева столь же безпримерны,
как и в Адаме явленный народ —
пусть он из века в век… из года в год
прообразом Творца пребудет верным!
 
 
Адам, Отцом превотворенный в персть,
По духу вестникам подобен есть —
соратник им в Любви… Надежде… Вере…
Незамутненна вечности вода —
греха не ведывал и мир, когда
блистательный нарекся Люцифером.
 

# 5

 
Блистательный, взяв имя Люцефера —
Любви ярчайшей радостный венец, —
там, где всему начало и конец,
Отца стал в духе Словом явлен первом.
 
 
Он, равный в царстве царствам Уриэла
и Михаэла чистотой сердец —
Творца по благодати сам творец, —
корону принял без сомненья… смело.
 
 
Исполнился очей огнь Херувима —
прославленный во гласе Серафима,
подобен им, чьи помыслы чисты…
Блюсти в законах мирозданья связи
был ставлен в мире сего мира князем
чин величайший тварной красоты.
 

# 6

 
Чин величайший тварной красоты —
склонились ниц Чины… Престолы… Власти,
различные в достоинстве и части,
но в славе Славой пред Творцом горды.
 
 
И верой непреклонною тверды,
преутверждаясь в ней со всею страстью,
Начала и Архангелы – (с участьем!), —
все ангелы с творением «на ты».
 
 
Но Ангел, величайший в тварном царстве,
умом блистающий и красотой в убранстве —
(Премудрости сомнения чужды), —
в свободной воле Бога попущеньем,
Творца презревший, превозрос воленьем —
достиг преобольщенья высоты.
 

# 7

 
Достиг преобольщенья высоты
застывший одесную в созерцаньи —
в зерцало мира глядя с отрицаньем
и Страха Божьего и правоты.
 
 
Гордыня, не познавшая узды —
в тьме сатанинских помыслов мерцанье, —
подняла на дыбы все мирозданье,
не знавшее ни боли, ни вражды.
 
 
Снедаемый то завистью, то местью,
лукавый дух, склоненный к лести,
Денницей возомнился новой эры —
свиваясь в кольца, свой поставил трон
стоглавый змий, пылающий дракон,
превыше эмпирей небесной сферы.
 

# 8

 
Превыше эмпирей небесной сферы
строй музыки сверяет сам Эон —
предвечный Ангел Трона – Метатрон, —
стон различил в нем – звука тон неверный.
 
 
И Михаил – гонитель всякой скверны, —
заслышав здесь зерцал разбитых звон,
готов низвергнуть Люцифера вон —
Архистратиг, воитель света верный.
 
 
– Падешь во тьму, как молния, Денница,
низвергнутый с небес мечом в деснице, —
глас вечность расколол, как вбитый гвоздь.
Поврозь – личины… лики в драме взглядов —
совлек Денница аггелов разряды,
став демиургом третьей части звезд.
 

# 9

 
Став демиургом третьей части звезд,
уничиженный в чине превосходства,
призвал чины, престолы и господства
преутвердиться в выборе всерьез.
 
 
Греха в точило мира пала гроздь —
гордыня… зависть… гордость первородства, —
на ликах аггелов – личина скотства,
лишенных в зраках благодати слез.
 
 
Взревели сонмы принявших присягу —
Им несть числа, сомкнувших темный строй:
– За мной! Так примем же с тираном бой,
коль мы поклялись верными быть стягу!..
Сие средь молний – под раскаты гроз, —
князь мрачного эона произнес.
 

# 10

 
Князь мрачного эона произнес:
– Аз есмь ваш царь меж Сил, Могуществ, Тронов;
Аз есмь Эон Творящий средь эонов —
как первый среди равных превознес
 
 
я свой престол над миром, как утес.
В уделе от Меркурья до Плутона
впредь буду править именем закона —
как гегемон, я свой закон принес…
 
 
– Зри, Уриил! Всеангельство готово —
нам выше сил терпеть Адама ковы.
Не станет промедленье нам в укор —
ниц не склонимся пред твореньем новым.
… Так Люцифер прорек наперекор
Отцу хулой лжи неприкрытой слово.
 

# 11

 
Отцу хулой лжи неприкрытой слово
легло, реченное, на мир, как тень…
Лжец сам отринул благодати сень —
застились зраки выбором иного.
 
 
Единственно по попущенью Бога
добра и зла взыграла светотень —
таясь, ложится в складки ночи темь,
лишь явит день пресветлый Лик Благого.
 
 
Здесь бездне глубина Творцом дана,
чтоб лжи отец достиг в паденье дна,
осатаневший в миг произволенья;
представший Сатаной во лжи изобличен —
не принял противленья дух смиренье,
но был сражен Архангела мечем.
 

# 12

 
Но был сражен Архангела мечем —
миг краток между взлетом и паденьем, —
за бездны край сорвалось отраженье
того, кто Люцифером наречен.
 
 
Поднявший меч, мечом и рассечен —
десницей, что не знает снисхожденья, —
лишенный крыл и блеска оперенья,
грехопаденьем в бездну увлечен.
 
 
Архиврага разбита колесница…
Строй аггелов, что стал по роду род,
рать Михаила превратила в сброд…
С небес низвергнутый Денница,
гонимый Гнева Божьего бичом,
как Сатана в геенне заключен.
 

# 13

 
Как Сатана в геенне заключен —
с неутоленным гладом в смраде ада, —
снедаемый то жаром в ней, то хладом,
боль новую лишь чаять обречен.
 
 
Врата мечем закрыты, что ключом…
Со скрежетом зубов он ждет отрадой
смерть самою… Так алчет сладость яда,
в главу себя ужалив, скорпион…
 
 
Творца лишен во всем он благостыни —
дух зла своей ужален сам гордыней,
что на главу его легла как гнет.
Отец греха, в ком грех гнездится новый —
в ад заточенный, ад в себе несет, —
и в полноте времен цепями скован.
 

# 14

 
И в полноте времен цепями скован
неизбежавший гнева и суда,
Творцом врагу огнь абисса всегда —
во вечные века, – преуготован.
 
 
…В Небесном Граде, как эоне новом,
блаженные не ведают стыда —
грехом да не прельстится никогда
Отца Небес сокрытые покровом!
 
 
– Аз есмь Господь – начало и конец;
Аз есмь итог итогов и венец…
В том тайна тайн – и Альфа, и Омега, —
Творец, представший вся во всем,
Предвидел мир, очищенный огнем,
Когда времен происчислялась мера…
 

# 15

 
Когда времен происчислялась мера,
исполненный сакральной чистоты,
свет раздирал покровы темноты —
превоплощения искала вера.
 
 
Блистательный, взяв имя Люцифера —
чин величайший тварной красоты, —
достиг в преобольщеньи высоты
превыше эмпирей небесной сферы
 
 
Став демиургом третьей части звезд,
князь мрачного эона произнес
Отцу хулой лжи неприкрытой слово.
Но был сражен Архангела мечем,
как Сатана в геенне заключен
и в полноте времен цепями скован.
 

Свиток

#1

 
Сна утлый челн, хранимый упованьем
меж Сциллой чувств, Харибдою страстей…
– О, небеса! Где ваша Весть вестей,
где ваш ответ и свет обетованья?
 
 
…Поверь он здесь, но чуждый ликованью,
не узнанным проходит меж людей;
их боль, излившись горечью скорбей,
ему наполнит чашу избыванья…
 
 
Плеск суеты сует средь пустоты,
исполненный тщеты и маеты —
безсвязный сон вне бденья и молитвы…
Исполни очи! Весь восток багров —
как спать во время оное ловитвы
средь ожиданья в лучшем из миров?
 

#2

 
Средь ожиданья в лучшем из миров —
в юдоли боли, скорби и печали,
где грех один грехом другим венчали,
дано Смиренье высшим из даров.
 
 
Здесь алтари средь жертвенных костров
сердец смиренных кровью окропляли… —
Любовь заклавшим жертвы возвещали,
что тризны пир – горьчайший из пиров.
 
 
Пресыщенным в гордыне нет в том проку —
лишь ангел счислит срок по воле рока,
сквозь сонмище грехов летим на зов —
в небытии не скрыться от ответа,
меж тьмой мытарствуя и светом, —
раздвинув полог, смерть сорвет покров.
 

#3

 
Раздвинув полог, смерть сорвет покров,
идя на зов и отворяя двери.
О, сколько в ожиданьи тайной веры —
безмолвная молитва выше слов.
 
 
Отринув плоть, – тем Смерть преоборов! —
душе б смиреньем путь к Отцу измерить,
но всуе мытарь безприютный верит —
изгнанник в ней лишь обретает кров…
 
 
…Десница мельком пролистнет страницы, —
(дни пролетят, как вспугнутые птицы), —
страниц немного – в каждую вглядись!
В них различив лишь мерзости деяний,
душа сквозь ужас устремится ввысь,
пролив сосуд скудельный содержанья.
 

#4

 
Пролив сосуд скудельный содержанья,
презрев «эго» смердящее на дне,
оставив «я» с грехом наедине,
душа вовне встречается с молчаньем.
 
 
И слова сокровенного звучанье
из бездны ожиданья будет ей —
душа, проникшись тайн в их глубине,
голубкой миру явится с признаньем:
 
 
– Он, претворенный из Себя в Себе,
непреходящий из судьбы в судьбе,
Он твари каждой пресуществованье;
как Сын, Он одесную сел Отца,
когда принес, пройдя путь до конца,
Добра и Зла иное толкованье.
 

#5

 
Добра и зла иное толкованье —
Фаворский свет в долине забытья…
Кто у зеркал кривых небытия
Здесь слез не лил средь грез чередованья?
 
 
Сквозь миражи нас, странников, в изгнанье
несет по жизни утлая ладья —
средь плеска волн земного бытия,
вне берегов любви и состраданья…
 
 
В земле иной в иные берега
превоплощенная войдет река —
сны наяву пригрезятся однажды…
Сны сладостны, да горек вкус плодов —
всю горечь их с неутоленной жаждой
мы зачерпнем из тьмы в обрывки снов.
 

#6

 
Мы зачерпнем из тьмы в обрывки снов
нездешний свет… Тот свет исполнит чашу
слез откровенья лишь по вере нашей —
по пробужденью каждый ли готов,
 
 
молясь смиренно, внять хуле врагов,
стремясь на свет за правдой вящей?
В час предрассветный сны и грезы слаще —
не слышит спящий, как гремит засов…
 
 
Встречай! Войдя неслышно и несмело,
душе печаль предстанет Дамой Белой
под звон венчальный всех колоколов…
Пред нею, скинув ветхие одежды,
бледнея, явим наготу Надежды,
но откровения не вспомним слов…
 

#7

 
Но откровения не вспомним слов —
слова Любви в устах неизъяснимы;
чтоб жертвой стать невосполнимой,
Любовь приходит всем смертям назло.
 
 
Пусть под луною скорбно ремесло:
земным богам служить неутомимо —
лишь те сердца сольются воедино,
чьи уголья песками занесло.
 
 
Но если Слова прикровенна тайна,
как не грешить, не каясь непрестанно
и где искать спасенья от огня,
что жалит на пороге ожиданьем?
Пусть да пребудет Свет Восьмого Дня
за смутной к яви пробужденья гранью!
 

#8

 
За смутной к яви пробужденья гранью,
из персти в бездну выскользнув сквозь страх,
у Врат Забвенья отрясая прах,
нагая та вернется из изгнанья.
 
 
И как ни тяжко в скорби пониманье,
что время вышло каяться в грехах,
взлетают «pro» и «contra» на весах —
какой же стыд хранят воспоминанья!
 
 
Тем видится ясней в печали многой
дорога от порога до порога —
путь восхожденья до паденья ниц, —
отринутым… низвергнутым десницей
не отвернуть… не спрятать свои лица,
очнувшись там – вне сумрака границ.
 

#9

 
Очнувшись там – вне сумрака границ,
где строй небес не заслоняют грёзы,
как отпустить, смежая веки, слезы
из заточенья в омутах глазниц,
 
 
не выдав тайны трепетом ресниц,
молчаньем уст все заключив вопросы?..
Иных миров шумят так близко грозы,
горят сполохи яркие зарниц.
 
 
Всё уже путь… всё лествица короче…
Над бездной в бездне радуга легла.
Да не застит глаза земная мгла —
так близок Ты воочью, Авва Отче,
для вглубь тебя распахнутых зениц
вовне уюта склепов и гробниц!
 

#10

 
Вовне уюта склепов и гробниц,
где лица так светлы и безпечальны,
разоблачимся пред величьем тайны,
оставив струпья в складках власяниц.
 
 
Влачатся вереницы колесниц —
грядущего в былое путь недальний, —
пути исповедимы изначально,
случаен только облик у возниц.
 
 
Лишь нетерпенья брачные кареты
спешат к невестам, в белое одетым,
томящимся на дольнем берегу.
Наряды белые исчезнут в водах леты —
там их до времени Наяды сберегут,
чтоб Божьей Милости свершить обеты.
 

#11

 
Чтоб Божьей Милости свершить обеты,
Ей заключая полноту времён,
День Судный плача днём восьмым продлён
в исполненный даров кивот завета.
 
 
Вошедшие в нетленное одеты,
Очес Представший в славе вознесён —
печалью состраданья осенён
Им каждый сущий, страждущий ответа.
 
 
И в радости неизречим восторг,
превоплощенный в чаяний чертог —
итог итогов, вечностью хранимый.
Среди сиянья радужных огней,
где тайнопись путей исповедима,
Мы проплывем тенями средь теней.
 

#12

 
Мы проплывем тенями средь теней —
пришедшие не в честь, уйдут во-славу, —
не временем, но вечностью, по праву,
продолжен путь в огонь Огня Огней.
 
 
Обетованья неба там ясней,
где глас небес путь указует правый —
чем явственней миражи переправы,
былого жажда жалит тем сильней:
 
 
– «…склонись… напейся…», – там ручьи журчали;
– «…в тени устройся…», – молвили цветы;
– «…летим со мной…», – звал мотылёк, – «…что ж, ты?..»
Пройдя сквозь морок сумраком печали,
минуй точило гнева и страстей,
став воплощеньем преизбытка дней.
 

#13

 
Став воплощеньем преизбытка дней,
Любовь жива, как и во время оно
– О, Госпожа! Прими заблудших в лоно,
скрепи законом – скрепы нет сильней!
 
 
Ей аллилуйя и осанна – Ей;
Ее коленопреклонимся трону —
венец терновый воссиял короной
и смерклась слава дольняя пред Ней!
 
 
Сын Божий, утоленный болью,
грех искупил, что мира был юдолью:
– Любви Великой явлена печать! —
Ей смерть поправ, безсмертьем заповедал
отчаявшимся путь иной начать
от свитка к свитку в океане света…
 

#14

 
От свитка к свитку в океане света,
входя в эон, сменяющий эон,
сон зыбкий явит новый зыбкий сон,
когда круг огненный замкнет планета,
 
 
кометой вспыхнув и исчезнув где-то —
там, на границе пламени и волн…
Все что пребудет, было испокон —
законы впишет и исполнит Некто,
 
 
незримо Вящий в свитках Бытия —
меж Альфой и Омегой ты и я
лишь тени знаков пресуществованья,
закладок завитки промеж страниц…
Но верь! Зрим для Всевидящих Зениц
сна утлый челн, хранимый упованьем.
 

#15

 
Сна утлый челн, хранимый упованьем
средь ожиданья в худшем из миров —
раздвинув полог, смерть сорвет покров,
пролив сосуд скудельный содержанья.
 
 
Добра и зла иное толкованье
мы зачерпнем из тьмы в обрывки снов,
но откровения не вспомним слов
за смутной к яви пробужденья гранью.
 
 
Очнувшись там – вне сумрака границ,
вовне уюта склепов и гробниц,
чтоб Божьей Милости свершить обеты,
мы проплывем тенями средь теней,
став воплощеньем преизбытка дней,
от свитка к свитку в океане света.