Текст книги "Леонид"

– Не имею права, Борис Генрихович. Эти территории закреплены за ненцами. Тут у оленей главная кормовая база.

– Какая еще кормовая база? Газ – это кормовая база для всей России. Мы этот газ еще не добыли, а он уже продан. Я продал его Японии, а на эти деньги выплачивают зарплаты бюджетникам. Чтоб через две недели стойбища были убраны!

– Не имею права, Борис Генрихович. Министерство природных ресурсов не даст разрешения.

– К черту министерство! Президент дал добро! Вы что, ставите мне палки в колеса? Может, еще к прессе обратитесь? Забыли, что я вас поставил на эту должность? И я вас сниму! Забыли, как губернатора Камчатки нашли с дыркой в башке?

– Я все сделаю, Борис Генрихович, – подавленно ответил губернатор.

– Через две недели, ясно? – жестко приказал Шаронов. И с благодушной улыбкой вошел в комнату, где находился Александр Трофимович.

– Как много трудов и забот стоит вам, Борис Генрихович, освоение Арктики, – Александру Трофимовичу было неловко, что он невольно подслушал разговор Шаронова с губернатором. – Вам, я понимаю, приходится быть жестким и к себе, и к другим.

– Вы правы, Александр Трофимович, здесь у нас свои законы, свое государство, Арктическое. Или, как мы его называем, «космическое».

– Почему «космическое»?

– Вы же знаете, Александр Трофимович, что Гитлер посылал своих ученых и разведчиков в Тибет и пустыню Гоби, чтобы найти Шамбалу, царство Небесной благодати. То же самое предпринял соратник Троцкого Блюмкин. И Гитлер, и Троцкий искали место на земле, из которого вел ход в царство вечной жизни и неиссякаемого могущества. Не нашли, не там искали. Вход в это космическое царство находится здесь, в Арктике, у Северного полюса. Там существует труба, соединяющая землю и Космос. Там проложен световод, через который из Космоса идет управление землей. Через эту трубу на Землю была заброшена жизнь. Через эту трубу управляется земная цивилизация. Возникают империи, религии, войны, рождаются гении и вожди. Через эту трубу на землю скоро придет приказ, который изменит весь порядок земной жизни. Устранит все неурядицы, весь хаос, все мировое зло. Приведет земную жизнь к гармонии и совершенству. Мы находимся накануне великих космических перемен. И тот, кто владеет Полюсом, первый узнает о переменах, возглавит новое человечество. Вот поэтому я и мои друзья находимся здесь. Создали наше «космическое государство», которое, поверьте, Александр Трофимович, выше и сильнее того государства, которым руководит Президент Троевидов.

Александр Трофимович был изумлен. Он догадывался, что существует труба, соединяющая землю с Космосом. Из этой трубы прилетел спасительный смерч над Средиземным морем. Из этой трубы доносятся голоса, которые управляют его волей и его судьбой.

Александр Трофимович хотел подробнее расспросить Шаронова о «космическом государстве». Но тот заулыбался, засмеялся, и было неясно, является ли его рассказ шуткой или истиной, известной немногим.

– Ну что ж, дорогой гость, – не желая говорить о «космическом государстве», произнес Шаронов. – Пора, как говорится, дать отдых уму и сердцу. Полетим на обед.

– Куда?

– В тундру, в стойбище. Будем у ненцев обедать.

На вертолете они летели над тундрой. На круглом озере, будто его начертили циркулем, Александр Трофимович увидел лебедей. Ослепительно белые, они были, как осколки зеркала. Еще одно круглое озеро в солнечной ряби проплывало под вертолетом. Сквозь рокот винтов Александр Трофимович спросил Шаронова, прильнувшего к иллюминатору:

– Почему круглые? Метеориты упали?

– Газовые вулканы! – перекрикивал вой винтов Шаронов. – Газовые выбросы! Газа столько, что он прорывает поверхность и выбрасывается в атмосферу. Газовая атака. Если в этом месте находится стойбище и пасутся стада, то люди и олени погибают от удушья. Иногда находят сотни погибших оленей и ненцев. И такой круглый кратер, в который натекает вода. Мы, газовики, отсасываем лишний газ и сохраняем жизнь оленям и ненцам!

Вертолет начал снижаться. Стали приближаться, вырастать из земли островерхие чумы, бежали люди. Поодаль что-то нежно светилось, дышало, текло.

– Олени! Смотрите, олени! – воскликнула Лана, указывая на колыхнувшееся стадо, испуганное вертолетом.

Их встречали обитатели стойбища. Крупный, с мясистым лицом, ненец, в камуфляже, сапогах, зимней шапке.

Держал в руках портативную рацию, по виду начальник. За ним подошли низкорослые, в меховых безрукавках, мужчины, с коричневыми лицами, в морщинах, среди которых прятались узкие глаза. Дети, красивые, румяные, как наливные яблоки, сначала кинулись навстречу гостям, а потом, смутивших, попрятались за спины взрослых.

Здоровались. Руки у ненцев были твердые, как из дерева, в длинных мозолях.

– Ну что, Василий, на летние пастбища? – Шаронов здоровался по-свойски с начальником. Кивнул, как знаток, на стадо оленей, на ближний, наполовину разобранный чум, на легкие нарты. Тонкие и певучие в своих изгибах и кожаных струнах, они напоминали то ли лук, то ли скрипку.

– Все стадо на юг ушло. Здесь только быки остались, – ответил ненец Василий, указывая на серебристых оленей.

Александр Трофимович почувствовал, как издали смотрит на него множество оленьих глаз.

Маленькая девочка в меховой курточке, с белым, круглым, как блюдце сметаны, лицом, подбежала:

– Фоткай меня! – И тут же смутилась, вихрем умчалась, спряталась за чум.

– Ну, покажи нам быков, – приказал Шаронов. – А то наши гости оленей только на картинках и видели. Правда, Лана Сергеевна? – Шаронов подмигнул Лане, – ненцы говорят, что они произошли от оленей. А все остальные народы произошли от ненцев.

Стоящие рядом ненцы молча, серьезно выслушали шутку Шаронова.

– Ну, давайте, пригоните оленей. Лана Сергеевна их хлебом покормит!

Ненцы прытко, похожие на пушистые шары, кинулись к стаду. Что-то кричали, взмахивали руками. Стадо колыхнулось, плавно, как серебряная волна, потекло. Приближалось. Качались рога, отливала синевой серебристая шерсть, мерцали черные пугливые глаза. Стадо перетекло в загон, походило кругами и встало. Рогатые головы повернулись все в одну сторону, навстречу подходившим людям.

– Не бойтесь, не бойтесь, они добрые! – поощрял их Шаронов.

Лана и Александр Трофимович вошли в загон. Шелковые, с кожаными носами головы потянулись к ним. Ненец Вася дал Верхотурцеву и Лане ломти хлеба. Оленья голова наклонила рога, потянулась к хлебу. Александр Трофимович почувствовал мягкое прикосновение оленьих губ. С ладони Ланы олень бережно снимал хлебный мякиш. Руки Ланы и Александра Трофимовича встретились. Дышащие оленьи губы толкали их руки. Их ладони на мгновение соединились. Теплое оленье дыханье коснулось их рук. Александр Трофимович испытал нежность к доверчивому серебристому зверю, к молодой, едва знакомой женщине. Лана отдернула руку, испугавшись то ли оленьих губ, то ли прикосновения Александра Трофимовича.

– Ну что, хозяин, веди обедать, – сказал Шаронов. – Мы не олени, мох есть не станем.

Среди серых чумов, крытых обветшалыми лысыми шкурами, стоял один, белоснежный, с драгоценным отливом. Его шесты, собранные в пучок, были украшены резьбой, ярко расцвечены. Изображения птиц, оленей, рыб тянулись от подножья чума к вершине, которая была увенчана деревянной птицей, вороном или орлом. Птица была черно-синей, с красной грудью. Ее хвост был собран из настоящих перьев, которые мотались по ветру.

– Проходите, гости дорогие. Вам здесь рады, – Шаронов пригласил Александра Трофимовича и Лану в чум. Казалось, что этому владельцу заводов, ледоколов и танкеров принадлежит тундра, озера с лебедями, стада оленей, чумы с их обитателями. А также легкие нарты, в которых звенит натянутая тетива, и лежит стрела, еще не выпущенная в синюю даль.

В чуме было чудесно. В сумраке горел очаг. Рыжий огонь метался на камнях, с тихим гулом уходил в трубу, излетал из чума. У стен лежали мягкие, застеленные шкурами тюфяки. На них были брошены узорные подушки. Цветным мехом были выложены олени, лисицы, хвостатые рыбины, летящие лебеди. Сверху, подвешенные на кожаных жилках, свисали вырезанные из дерева фантастические звери: рыбы с собачьими головами, птицы с лисьими хвостами, медведи с человечьими туловищами. Все они покачивались, красные, синие, желтые, словно вели хоровод.

Александр Трофимович, едва вошел в чум, почувствовал запах теплого дыма, увидел изображения птиц и животных, похожих на детские игрушки. Он ощутил счастливую легкость, детскую радость, словно вернулся в родное жилище. Он покинул это жилище не вчера, а в незапамятные времена, странствовал в опасном грохочущем мире и, наконец, вернулся домой. Так хорошо ему было в ненецком чуме, где витали сказочные духи, сберегались предания о наивном неиспорченном мире. О нем, Александре Трофимовиче, пережившем чудесное избавление.

– Ну что ж, Василий, угощай, что ненецкий Бог послал! – Шаронов удобно уселся, подмял под себя подушку. Кинул подушки Александру Трофимовичу и Лане: – По чарочке? – Шаронов раскупоривал бутылку дорогой водки, которую привез в вертолете.

Угощение состояло из даров тундры. Строганина из муксуна. Розовые лепестки хватали пальцами, посыпали солью и перцем. Строганина таяла во рту. Оленье мясо на все лады, – вяленое, копченое, вареное, большими коричневыми кусками, тонкими ломтиками. Деревянные миски с вареньем из морошки, клюквы, белой ежевики. Чай с дымком, домашний хлеб, горячие ржаные лепешки, которые хрустели, а если их окунуть в варенье, то сочились сладостью.

Пили водку. Пил с гостями Василий. Приходили выпить ненцы из соседних чумов. Выпивали и удалялись.

Гости блаженно отдыхали на мягких подушках. Глядели на рыжий огонь, на хоровод, который вели над головами деревянные амулеты.

– Приятное общение. Вы замечательный собеседник, Александр Трофимович. Я хотел бы переговорить с вами, – Шаронов взглянул на Лану, мягко предлагая ей оставить их. Но Александр Трофимович возразил:

– Нет, нет, Борис Генрихович. Мы с Ланой Сергеевной неразлучны. У меня нет от нее секретов.

– Конечно, Лана Сергеевна, вы нам будете в помощь, – Шаронов удержал Лану, которая уже собиралась уйти.

– Вы прекрасно выступали, Александр Трофимович. Мне директор, главный инженер говорили. Очень глубокие мысли, даром, что вы впервые в Арктике, – Шаронов погладил свои голубоватые седины. В его глазах стали заметнее черные дробинки, признак точного прицеливания. – Наш Президент Леонид Леонидович Троевидов – великий стратег. Я ведь его знаю, дружу с ним с давних времен, когда мы возделывали наши дачные участки. Осушали болота, строили дома-скворечники. Только с его умом, с его стратегическим даром удавалось достать бульдозер, обзавестись дренажными трубами, привезти плодородную землю, раздобыть элитные саженцы. Он и Государство Российское строил, как садовод, кустик за кустиком, деревце за деревцем. И вот вам, могучее государство! Это особенно хорошо видно здесь в Арктике, – Шаронов, говоря о Троевидове, смотрел вверх, где вращался хоровод амулетов, словно там, в высоте находился Президент Троевидов, слушал его восхваления. – Но сегодня Леонид Леонидович немного устал. Еще бы, такие нагрузки! Сирия, ссора с Америкой, внутренние неурядицы! Но он по-прежнему стратег. Выбрал вас на пост вице-президента. Прекрасный выбор, великая стратегия. Может быть, еще по рюмочке, Александр Трофимович? – Шаронов потянулся к бутылке, но Александр Трофимович помотал головой.

– Мне кажется, Александр Трофимович, настал новый этап в освоении Арктики. России одной не справиться со всеми проблемами. Мы не освоим шельф, у нас нет для этого соответствующих технологий. Мы не сбережем природу, оставляем после себя груды мусора, уничтоженную тундру, отравленные реки. Мы не наладим Северный морской путь с регулярным движением караванов. Мы не сумеем оседлать Северный полюс, эту загадочную трубу, ведущую в Космос. Пуповину, куда сходятся магнитные силы земли, будущий неиссякаемый источник энергии. Мы должны искать друзей и партнеров, которые помогут укрепить наше «космическое государство», – Шаронов отвел глаза от танцующих амулетов, среди которых незримо витал Президент Троевидов. Теперь его речь была обращена к Александру Трофимовичу. На него устремились глаза с дробинками: – Мы должны создать международный консорциум по совместному освоению Арктики. Без этого нам не укрепить «космическое государство»… Помимо России туда должны входить Америка, Канада, страны Евросоюза, Япония, быть может, Китай. Пусть мы на время утратим часть суверенитета над Арктикой. Но обретем неограниченные рынки, современные технологии, огромные прибыли, которые пойдут на укрепление «космического государства». Вы, Александр Трофимович, возглавите консорциум, возглавите Совет Директоров, или станете Президентом консорциума. Это вполне соответствует вашему статусу, вашему политическому весу, многократно его усилит. Президент Арктики, – каково звучит! Президент «космического государства»! А я ваш скромный консультант! – Шаронов засмеялся, но глаза его чутко следили за Александром Трофимовичем, угадывали его мысли. – Конечно, дело не простое. Политические переговоры. Экономические договоренности. Привлечение инвестиций. Ведь это крупнейший экономический проект двадцать первого века! Это и есть прорыв в Космос, откуда мы ждем благую весть! – Голос Шаронова страстно звенел, словно в нем натянулась таинственная струна. – Александр Трофимович, надо осторожно внушить Леониду Леонидовичу, что этот проект выгоднее России, чем все подводные лодки, дальние бомбардировщики, боевые лазеры. Надо сближаться с Америкой, прекратить бессмысленные оскорбления. Благоразумные люди есть и в России, и в Штатах. Они найдут общий язык. Не правда ли, Александр Трофимович? – Шаронов умолк, тревожно смотрел на Александра Трофимовича, ни наговорил ли чего лишнего, ни высказал ли опасные мысли, которые Троевидов сочтет за измену.

Александр Трофимович видел, как в проем с отброшенной шкурой синеет тундра. На лице у Ланы плясал свет очага, и лицо казалось завороженным. Деревянная птица на кожаной струнке повернулась красным боком, а потом, медленно вращаясь, повернулась зеленым.

– Я не знаю Арктики. Да и где мне знать? – Александр Трофимович слышал, как просыпается в нем таинственный звук, прилетевший из синей тундры, а в тундру – из прозрачного световода, соединяющего землю и Космос. – Наш детский дом находился в городке под Тамбовом. Был замерзший пруд, но не было замерзшего океана. Были сосульки на крыше, которые мы сбивали, но не было ледоколов. В сугробе мы прокопали пещеру, и это был наш дворец. Девочки изнутри украсили пещеру конфетными фантиками, серебряными бумажками, осколками зеркала. Я видел ваш замечательный завод, замечательных людей, которые создали чудо под Полярной звездой. Русские люди шли за Полярной звездой, чтобы отыскать нашу русскую Шамбалу. Где-то здесь находится Русский Рай. Русские люди шли ловить рыбу, бить пушного зверя, но они шли искать Русский рай. Вы слышите этот звук, тонкий, певучий, как скрипка. Нарты очень похожи на скрипку. Борис Генрихович, вы удивительный человек, отважный, умный, добрый. Вы хотите отыскать Русский рай. Вы его непременно найдете. Все ваше богатство, дворцы, корабли, вертолеты, вы отдадите людям. Это будет не сейчас, не сегодня, а когда вы отыщете Русский рай. Ах, как он прекрасен! Там все сверкает волшебными льдами, как в нашем детском дворце. В этих льдах цветут волшебные розы, такие, какие мне подарила Лана Сергеевна. Они до сих пор стоят и не вянут, а когда высохнут, все равно будут стоять, как живые. Я вам хотел рассказать, вы должны это знать! Я бежал на лыжах по тундре. Такое белое слепящее солнце, что снег, попавший на лыжу, таял, превращался в капли. Охотник ножом свежевал убитую росомаху, ее тушка была ярко-красной, а у охотника лицо было коричневое, как глиняная чашка. Я спросил, куда мне бежать, и он указал рукой, в которой держал росомаху. Я бежал туда, куда указала мне росомаха. Ночью у ледяного озера в рыбачьей избушке я топил печь, стелил на нарах спальный мешок. Ко мне в этот спальный мешок пришла девушка. Я чувствовал босыми ногами ее голые ноги, – Александр Трофимович умолк, смущенно улыбался. Он никогда не бежал по тундре, не видел охотника с убитой росомахой, не стелил в избушке спальный мешок, к нему не приходила девушка с голыми ногами.

Лана смотрела на него. Видела, что он испытывает боль.

– Вы прекрасно рассказали, Александр Трофимович! Мы оба влюблены в Арктику! Она таинственна и прекрасна!

В чум вошел ненец Василий. Наклонился к Шаронову и что-то сказал.

– А теперь, Александр Трофимович, хозяева сделают вам подарок. Прошу на воздух!

Они вышли из чума и сели на нарты, которые скрипнули, словно их тронул смычок.

– Мы не только строим заводы и аэродромы, – Шаронов привалился на нартах рядом с Александром Трофимовичем. – Мы помогаем коренным жителям. Учим, лечим, сберегаем их культуру. Этот ансамбль, который выступит перед вами, создан и содержится на средства завода. Вася, давай показывай!

Ненец Василий повернулся к соседнему чуму, крикнул. Из чума выскочил маленький человек, облаченный в шкуры, похожий на меховой шар. Его голова была украшена перьями. За спиной мотались лисьи хвосты. На щиколотках и запястьях гремели колокольчики. Он бил в бубен, подпрыгивал, высоко поднимал колени, крутился на месте. Из открытого рта летели звуки, напоминавшие собачий лай, вой волка, гоготанье гуся, рыданье гагары.

– Это наш шаман Игорь, он не грамотный. Но вдруг начинает говорить по-французски. Или по-немецки. Он предсказывает будущее. Все хочет поехать в Москву, встретиться с Президентом и о чем-то его предостеречь Шаман Игорь крутился быстрей и быстрей. Бубен грохотал. Из чума выбежали танцоры. Они были в шкурах, украшены разноцветными лентами, ударяли в бубны. Подпрыгивая и приседая, они подбежали к нартам. Гибкие, легкие, сомкнулись в круг, разбежались волнистой змейкой. Подняли над головами руки, изображая оленьи рога. Заиграли бедрами, мотая лисьими хвостами. Разгребали руками воздух, изображая плывущих рыб. Звенели бубны, стучали ноги о землю. Танцоры заходились птичьими криками, певучим звериным воем.

Александр Трофимович вначале пугался, когда на него налетало узкоглазое, размалеванное краской лицо, а потом отворачивалось, и лисий хвост бил его по щекам.

Эти звоны, клики, гибкие движения, захватили. Он чувствовал, что мир вокруг начинает трепетать, вздрагивает, волнуется. Синяя даль откликалась курлыканьем, гоготом, звоном тающих льдов, плеском вод. На призывные клики танцоров слетались из тундры птицы, скакали звери, выплескивались из озер рыбы. Небо и земля пели, танцевали под звуки бубнов. Душа Александра Трофимовича волновалась, ликовала, летала, окруженная лебедиными стаями, плыла среди рыбьих нерестилищ. Он смотрел на Лану, и ему показалось, что на ее лицо вдруг накатилась волна света. Лицо озарилось, стало серебряным. Он вдруг почувствовал, какая она дорогая, ненаглядная, и он обожает ее.

Это длилось мгновенье. Свет серебра погас. Секундное обожание улетучилось. Красивая женщина сидела рядом на ненецких нартах и смотрела на шаманские пляски.

Танцоры разом ударили в бубны, словно отгоняли слетевшихся духов. Те разлетелись по своим птичьим гнездам и рыбьим нерестилищам.

Танцоры поклонились и скрылись в чуме. Исчезли, словно ушли под землю, где пузырились талые воды.

Последним удалился шаман Игорь, похожий на клубок шерсти.

– Как чудесно! – Лана аплодировала, – сама Мать-Природа!

Шаронов хлопал в ладони, видел, что угодил гостям.

– Дорогой Александр Трофимович, чтобы вы помнили нашу встречу, помнили этих замечательных людей, настоящих детей тундры, я хочу вам сделать подарок. Подарить этот белый гостеприимный чум! – Шаронов широко повел рукой, словно вместе с чумом дарил Александру Трофимовичу стоящего у чума ненца Василия, и нарты, и танцоров и всю весеннюю синюю тундру.

– Зачем, дорогой Борис Генрихович! – противился Александр Трофимович, – Где я его поставлю?

– Поставите в своей резиденции, в Нахабино. Станете принимать именитых гостей в чуме, потчевать их строганиной.

– Спасибо за подарок, дорогой Борис Генрихович. Но лучше мы подарим этот чум стойбищу. Смотрите, у них совсем старые чумы. Не возражаете?

– Воля ваш, Александр Трофимович, воля ваша!

Гости уже собирались идти к вертолету, когда к ним подошел шаман Игорь. Он уже был без бубна и бубенцов, но за спиной все еще болтались лисьи хвосты.

– Ты маленький Президент, – обратился он к Александру Трофимовичу, – Скажи Большому Президенту, что идет Шуйкум.

– Что идет? – переспросил Александр Трофимович.

– Идет Шуйкум. Три ночи луна стояла красна, как олень печень. В стаде олени родятся с двум головами. Из озера рыба вышла в тундру и плакала. Идет Шуйкум. Приведи меня к Большому Президенту, чтобы знал, что идет Шуйкум.

– Не знаю, смогу ли я? – растерялся Александр Трофимович.

– Тогда сам пойду в Москву и скажу Большому Президенту, что идет Шуйкум, – шаман отвернулся и удалился, качая лисьими хвостами.

Гости уселись в вертолет, а с вертолета пересели на самолет. Простились с Шароновым, который передал Александру Трофимовичу моржовый бивень, покрытый искусной резьбой, – сценами охоты, рыбной ловли, несущимися оленьими упряжками.

Самолет сделал круг над тундрой и ушел в облака. Александр Трофимович, усталый, счастливо опустошенный, смотрел на Лану. Не понимал, что случилось в тундре, когда из бледных небес вдруг пролился серебряный свет на эту почти незнакомую женщину, и она стала вдруг дрогой и любимой. А потом свет погас, и осталось разочарование и боль.

– Ну как вам поездка, Лана? – спросил Александр Трофимович.

– Поездка прекрасная. Но мне показалось, что Шаронов хотел заручиться вашей поддержкой в делах, которые предпринимает без ведома Президента. Хотел противопоставить вас Президенту. Это опасно. Не поддавайтесь. Леонид Леонидович мнителен. На этом его и ваши враги могут играть.

– Я никогда не предам Президента. Я дал присягу государству и Президенту. Никогда его не предам!

Всю дорогу они молчали. Лана думала, кем был странный человек, с которым сблизила ее судьба. Раненый офицер, которого сильные мира сего выбрали для опасной игры? Или счастливец, переживший благодать, сделавшую его столь отличным от обыкновенных сметных?

Александр Трофимович дремал. Перед ним качались лисьи хвосты, и маленький человек с кривыми ногами, похожий на меховой шар, повторял странное слово «Шуйкум».