Текст книги "Храм океанов"
Автор книги: Александр Прозоров
Жанр: Героическая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Глава пятая
Эти семь дней стали самыми ужасными в жизни Шенынуна. Пользуясь тем, что повелитель насытился и отдыхает, Хоттаку и еще несколько старших нуаров превратили жизнь юного стража в настоящий кошмар: то его подлавливали в неожиданном месте и избивали палками, то подкрадывались ночью и нападали на сонного, то отвлекали и наносили удары в спину. Очень скоро Шенынун нервно вздрагивал от каждого шороха, мгновенно поворачиваясь на звук с мечом в руке, непрерывно озирался даже в совсем безопасных, вроде бы, местах, держался настороже, разговаривая со смертными или другими стражами, и даже спал теперь чутко, как рысь на тонкой веточке.
К счастью, долгий отдых бога все же закончился, и нуар, сопровождая властелина, смог наконец-то снова оседлать летающего ящера и покинуть ненавистное главное гнездовье.
Повелитель Драконов был самым счастливым из богов. У него имелось четверо учеников, расселившихся в разных концах угодий. Растущий следил за Родильным древом, Зеленец увлекался выведением новых растений у склонов Пологих гор, а также памятниками и слухачами, которых обитало в его гнездовье больше сотни. Он первым узнавал новости, озвученные другими родами планеты, а его памятники удерживали столько знаний из самых разных областей науки, что сам Повелитель Драконов не гнушался слетать на юг, чтобы задать им возникающие порой вопросы.
Тонкохвост повелевал водами, умело орошая засушливые луговины и заболачивая пустыри, организуя озера и заводи иногда по необходимости, а чаще – просто ради своего удовольствия. Иной раз из чистого баловства он ухитрялся прятать под землю целые реки, чтобы где-нибудь неожиданно поднимать их обратно на поверхность. Именно он использовал для своих работ большинство слуг, собранных Повелителем Драконов, – но и польза от его умения направлять воду в нужное место была огромной.
И, наконец, Желтоушка, приползшая на север всего пять лет тому, еще не определилась в своих интересах, но пока интересовалась возможностями Родильного древа, выращивая для своих опытов новый росток возле небольшого озерца в десяти днях пешего пути на запад от главного гнездовья.
Счастливым Повелитель Драконов был потому, что к нему ученики приходили. Зная о мудрости старого ученого, они добирались из-за Пологих гор за знанием и опытом, за новыми открытиями, за интересными идеями. Приползали издалека, хорошо понимая, чего хотят. Его ученики не бросали своих начинаний, затворясь в норах, не предавались аскезе, не ленились в поисках истины.
В других родах, имеющих свои храмы Плетения, все происходило иначе. Там новорожденные боги, расползаясь по сторонам, быстро обосновывались в пустующих норах и домах, обретали голос и волю, рвались делать все и вся, хотели разом познать весь мир, и…
…И уже через год их вопросы звучали все реже…
…И года через три лишь один из десяти еще напоминал о себе учителю…
…И через десять лет на свой первый праздник Плетения являлся только один из сотни подростков…
…И через полета лет лишь считанные единицы из всего поколения продолжали свой труд познавания мира.
Полная аскеза – возможность невозбранно оставаться в своих укрытиях, пребывая в сытости и безопасности, а также лень и вседозволенность выкашивали ряды юных богов куда быстрее, нежели это делали хищники и болезни в далекую и почти забытую Эпоху Дикости.
В угодьях же Повелителя Драконов детей и подростков не появлялось, а потому он знал, что его старания в обучении молодых повелителей не пропадут даром, и уверенно вкладывал в них все свои знания и мудрость.
Облет гнездовий занял больше десяти дней. В каждом учитель задерживался на два-три дня, осматривая жилище, беседуя с учеником, давая советы и наставления и выслушивая мысли молодого бога. Последней на пути стала Серая топь, возле которой Дракона дожидался Растущий. Впрочем, внимание Шенынуна привлек не он, а огромные зеленые шары, что плавали высоко над гладью болота подобно комкам тины в толще стоячей воды. Шаров было пять, и каждый соединялся толстым стеблем не с болотом, а с длинным овальным листом, на взгляд нуара невероятно похожим на крылатку кленового семени, но только невероятно увеличенную в размерах. Если каждый из шаров имел не меньше сотни шагов в толщину, то длина листа, за которые они держались, была больше почти втрое.
– У меня родилась очередная предсказательница, – сообщил Растущий своему учителю.
– Это хорошо, – ответил Дракон. – Но я не хочу отвлекаться на нее сейчас. Надеюсь, нам и без того будет что рассказать перед праздником в новом храме. Либо… Либо она уже не будет иметь для меня никакого значения.
– Позволь мне лететь с тобой, учитель! Почему ты выбрал в спутники раба? Я тоже хочу увидеть нашу землю с небес. А жалкий двуногий ничего не поймет. Только обделается от ужаса.
– Нет, Растущий. Ты самый опытный из учеников. Если я погибну, тебе останутся мои угодья, мои знания и мои исследования. Ты продолжишь мое дело. Мы не должны рисковать вдвоем. Нуары живучи. Если мы разобьемся, он сможет прийти в себя, добраться до гнездовья и все рассказать. Тогда ты не повторишь моей ошибки.
– Ты как всегда прав, учитель, – после короткого колебания признал Растущий.
– Запомни этот день, – добавил Повелитель Драконов. – Сегодня наш род делает первый шаг на пути Сеятелей.
Голова бога повернулась к болоту. Через несколько мгновений из воды и слякоти вспучился светло-серый корень гигантской лилии. Повинуясь воле Дракона, он стал быстро раздуваться, на глазах превращаясь в клубень с полостью внутри. Нервозность повелителя передалась Шенынуну, и он, не дожидаясь приказа, полез вперед, пробираясь через болото к корню, первым забрался в свежую, пахнущую терпким соком и яблоками нору. Его повелитель, быстро переплыв заводь, скользнул следом и свернулся кольцами, высунув наружу только голову.
Откуда-то послышался громкий плеск. Нуар, извернувшись, тоже выглянул наружу, но что это было, не понял. Наверное, пухлый клубень, в котором обосновались воздухоплаватели, отделился от остального корня. Теперь их связывали с болотом только тонкие белесые нити мелких корешков. Но и они быстро вытягивались из жидкой почвы, поддергиваясь один за другим. Мягкий толчок – и лилия вдруг стала стремительно набирать высоту.
Шенынун и охнуть не успел, как они уже пробили одно из проплывающих над болотом облаков, ненадолго оказавшись в пелене плотного тумана, а потом по глазам снова ударило ослепительное солнце, лучи которого наполняли чистое до хруста, совершенно прозрачное небо вокруг. Облака, сверху казавшиеся рыхлыми комками сбившегося тополиного пуха, быстро проваливались вниз, очертания рек, озер, лесов становились все мельче, простор для обзора – все шире и… все хуже. Редкие облака издалека начинали сливаться в единую полупрозрачную завесу, а при взгляде под углом – и вовсе в сплошную белую пелену. Пару раз нуару показалось, что где-то вдали он смог различить вершины Пологих гор и северные ледяные поля – но скорее всего, это была иллюзия.
Очень скоро страж богов ощутил холод. Это показалось Шенынуну странным: ведь они поднимались к горячему солнцу, а небо вокруг было чистым и прозрачным – ведь именно сюда, наверх, всегда тянется теплый воздух от раскаленных полуденным жаром скал и земли. Однако он все равно мерз все сильнее.
– Холодно, – сказал нуар, вспомнив, что боги не очень хорошо ощущают плавные перепады температуры.
Повелитель не ответил, но страж ощутил эмоцию одобрения. Повелитель Драконов хвалил его за наблюдательность и догадливость. Сегодня земная цивилизация делала свой первый шаг в высоту, и они оба должны были заметить и запомнить в необычайном путешествии как можно больше.
– Чем выше, тем прохладнее. Парадокс? – Эти слова предназначались не Шенынуну, а слухачу в гнездовье Зеленца. Обычные существа, даже боги, на таком удалении ничего услышать не способны. А вот слухач уже наверняка пересказывал сообщения с небес двум сидящим наготове памятникам. Чтобы полученные знания навсегда сохранились для ученых.
Между тем, холод усиливался. Шенынуна начал бить крупный озноб. А кроме того – ему становилось все труднее и труднее дышать. Эта напасть нарастала плавно, по чуть-чуть, почти незаметно, пока страж богов вдруг не осознал, что хватает воздух широко раскрытым ртом, делая вдохи часто, как воробей, – но все равно не может надышаться.
– Здесь мало воздуха, – сообщил он повелителю. – Совсем мало.
– Или он стал другим… – Ответ бога показался ему медлительным и вялым, словно пробившимся через густой костный студень.
Нуар оглянулся на Повелителя Драконов, снова посмотрел вниз, не различая теперь ничего, кроме белого покрывала с темными разводами, похожего на слой первого выпавшего снега, пока еще очень тонкий и не способный полностью укрыть неровную, разноцветную почву. При взгляде вверх он сделал и вовсе невероятное открытие: небо стало черным!!! Мало того – на нем то тут, то там проглядывали знакомые ночные звезды.
– Посмотри туда, повелитель! – вскинул руку нуар. – Смотри!
Однако на этот раз Дракон не ответил вообще. Он заснул, как всегда засыпают боги с приходом в гнездовья зимних холодов.
Шенынуну тоже пришлось несладко. Все его тело давно покрыли мурашки, ноги и руки начали неметь, щеки и нос потеряли чувствительность. Чтобы хоть немного разогнать кровь, он подергал конечностями, насколько позволяли размеры норы в корне лилии, покрутил плечами, растер уши. Снова выглянул наружу.
Мир вокруг стал черным и мрачным, как сама ночь, со всех сторон звезды кололись, точно шипами, яркими острыми лучиками. Солнце же било по глазам словно плетью, обжигало кожу лица и рук, испепеляло короткие волосы, но при всем при том… Оставалось холодным! Шеньшун мерз и горел одновременно, коченел от холода и покрывался ожогами.
Лилия тоже выглядела престранным образом. В тени ее поверхность покрылась изморозью, переливчато сверкая в свете звезд всеми стеблями, шарами и крылаткой; на повернутой к солнцу стороне – прозрачно светилась, словно гигантская росинка на листе молодой осоки, и испускала слабый парок.
Нуар понял, что они с повелителем попали в беду. Похоже было, что лилия станет подниматься в бесконечность весь день, весь вечер и ночь, а потом еще день, все выше и выше, все дальше и дальше, сковывая их обоих смертоносным холодом, лишая воздуха. Пределов небесам страж богов не знал – как, впрочем, не знал их даже сам Повелитель Драконов, начавший столь ужасающий опыт именно ради проникновения в новые тайны.
– Что мне делать, господин? – сделал еще попытку поговорить с богом Шеньшун. – Мне ждать еще или попытаться остановить полет?
Повелитель молчал. Наур, не зная его планов, менять что-либо по своей воле не решался. А дышать между тем становилось все труднее. Шеньшун понял, что еще немного, и он, страж богов, созданный таким, что его почти невозможно убить, начнет задыхаться. В висках стучало, голова наливалась тяжестью, легкие горели от ледяного воздуха. Но в своих попытках хоть как-то продышаться Шеньшун перестал замечать холод.
Вдруг послышался слабый хлопок, словно кто-то над головой задумчиво ударил ладонью о ладонь. Нуар вскинул глаза и понял, что шаров осталось всего четыре. В его разуме еще не успел всплыть вопрос о том, куда делся один из распухших листьев летучего растения, как еще один шар вдруг разлетелся в зеленые светящиеся и одновременно искристые обрывки.
«Лопаются…» – устало догадался полуокоченевший, полузадохнувшийся страж.
В его теле образовалась странная щекочущая легкость. Приятная и слабо что-то напоминающая. И вскоре он понял, что. По лицу, трепля короткие волосы, заскользил быстрый ветер, болезненно царапая обожжено-обмороженную кожу. Ветер дул снизу вверх. То есть – лилия падала. Причем все быстрее и быстрее.
Шенынун заметил, как слабоизогнутый корешок, в котором они укрывались, под встречным напором пытается отклониться в сторону, поддергивая длинную тонкую крылатку, но раз за разом опадая обратно вниз. Причем с каждым разом взмахи становились все шире и шире, а рывки крыла – жестче.
Не требовалось много ума, чтобы догадаться, отчего гигантское кленовое семя никак не может начать вращение и перейти в медленный плавный спуск: три уцелевших шара продолжали тянуть край крылатки вверх, удерживая в вертикальном положении. Их подъемной силы не хватало, чтобы остановить падение, но вот помочь путникам разбиться они могли запросто.
Нуар вскинул руку, приказывая стеблям истончиться у комля, – но лилия никак не отозвалась на его волю. Похоже, от холода она уснула так же крепко, как и Повелитель Драконов.
Ветер крепчал, красноречиво доказывая, что падение ускоряется все больше. Стебли напряглись, словно нити паутины, и мелко дрожали от натуги, шары под напором вытянулись в капли – но отрываться упрямо не хотели.
Шенынуну оставалось только одно. Он нащупал рукоять меча, сдвинул оружие на спину и полез наружу, хватаясь негнущимися пальцами за тонкие корневые лохмотья, что местами торчали из клубня. Нуар не очень надеялся на успех – он был обязан хотя бы попытаться спасти повелителя от неминуемой гибели.
И тут нежданным помощником оказался ветер, который, набросившись стремительным вихрем, сперва подергал из стороны в сторону одежду, а потом принялся мягко, но настойчиво подталкивать нуара вверх. Перебравшись с его помощью на макушку корневища, Шеньшун пробил пальцами тонкую перепонку между твердыми прожилками каркаса крылатки – и сразу ощутил себя увереннее. Теперь ему было за что держаться. Так, делая окошко за окошком и крепко хватаясь за одревесневшие ребра лилии, он добрался до ближнего стебля, выхватил меч и перерубил его одним сильным ударом.
Растение резко просело вниз, ветер ощутимо подтолкнул стража выше. Шенынун быстро продвинулся на пять шагов и рубанул комель второго стебля. Последовал новый рывок, на этот раз не просто к далекой земле, но еще и в сторону. Нуар от неожиданности едва не слетел со своего места и как мог крепче вцепился в прочные узловатые прожилки.
Лилия легла почти набок и сделала медленный поворот вокруг клубня. Потом второй, третий, четвертый, утягивая последний из шаров за собой. Тот, будучи заметно больше клубня, крутиться так же быстро не успевал, и стебель его стремительно превращался в жгут.
«Сейчас раскрутит в обратную сторону», – понял страж.
Но случилось другое. Стебель лопнул где-то посередине, надутый газом лист мгновенно исчез в вышине, а корень, увлекаемый изогнутым крылом, принялся раскручиваться и вовсе с дикой скоростью. Падение замедлилось – но на Шенынуна внезапно обрушилась немыслимая тяжесть, перевернувшая его через голову и потянувшая не вниз, а вбок от клубня, пытаясь сорвать нуара с крыла и отшвырнуть в сторону. Да так яростно, словно его вес увеличился сразу раз в пять.
Шенынун сжал пальцы что было сил, безуспешно нащупывая ногами опору и пытаясь спасти лицо от ветра, ставшего вдруг жестким и хлестким, как розга Хоттаку. Семечко крутилось, с низким воем опускаясь с невероятных небес, но куда оно летело, на какой высоте находилось – нуар даже примерно не представлял. Глаза слезились, лицо горело, руки гудели от натуги, мир вращался вокруг с такой скоростью, что небо, земля и облака сливались в единое бурое месиво. Это длилось целую вечность, долгие годы, много-много жизней – так показалось юному стражу. А потом внезапно произошел рывок, сделавший его тяжелее сразу в сотни раз. С оглушительным треском нуар оторвался от крыла и полетел…
Глава шестая
Она тщательно облизала ложку, с надеждой заглянула в миску, но та уже была вычищена до блеска:
– Да, так вправду удобнее, Сахун, – тяжело вздохнула Волерика. – Хотя просто ртом быстрее.
– Быстрее, – согласился кормитель. – Но только нос и подбородок постоянно грязные.
Порученная его вниманию женщина постоянно поражала юношу. Она с рождения умела разговаривать, она знала, кто такие боги и кому принадлежит она и весь удел, знала, что ей запрещена близость со смертными и нуарами, что покидать пределы гнездовья очень опасно и что даже в нем следует держаться подальше от глупых ящеров, не понимающих разницы между домашними и дикими существами. Что богам нужно безусловно подчиняться, а к любым двуногим можно обращаться с просьбами. И то же время она не знала, что такое ложка, откуда берется еда и вода, не имела понятия о зиме и лете, о ветре и дожде.
– Теперь мы пойдем гулять? – спросила она юношу.
– Да, пойдем, – согласился Сахун.
Страж богов особо предупредил слугу, что предсказательницу нужно почаще выводить на воздух и обращать ее внимание на небо и облака, на порывы ветра, что обязательно следует показать ей дождь, как только тот начнется, и если уж особо повезет – то и грозу. Повелитель Драконов считал, что восьмая должна сама получить и усвоить эти знания, чтобы те уложились в сознании женщины согласно с особенностями ее уникального ума. Если вложить в нее все это сразу при рождении – она станет воспринимать погоду так же, как и прочие рабы. И отвечать станет так же, как и все прочие.
– Ты мне покажешь, откуда берется вода? – совсем как ребенок, обрадовалась Волерика.
– Покажу, – кивнул Сахун и протянул ей руку: – Пойдем…
До ручья от шатра было шагов сто, не более. Ведя воспитанницу за руку, слуга, как и было велено, водил ладонью, указывая то на небо, то по сторонам:
– Помнишь, какой вчера дул ветер? А сегодня все тихо, ничто ни колыхнется. Мы бы уже измучились от зноя, если бы не облака. Плывут куда-то и плывут, плывут и плывут. Наверное, там, наверху, у них дует. А здесь нет. Совсем. Вчера облаков почти не было. Наверное, погода меняется. К дождю.
Женщина молча кивала. То ли запоминала его слова, то ли пропускала мимо ушей. Встрепенулась она, только услышав впереди звонкое журчание.
– Вот и ручей, – сказал Сахун, помогая воспитаннице перебраться через очередной толстый ствол Родильного древа. – По нему к нам вода и течет от самых Рыбьих отрогов. Рыбы там, говорят, изрядно водится.
– Ой, как ее много сразу!
Волерика попыталась сбежать по берегу, но не тут-то было: многие камушки по сторонам недавно вычищенного русла больно кололись острыми гранями. Женщина испуганно пискнула, отскочила назад, обиженно посмотрела на Сахуна. Юноше стало неудобно – сам-то он ходил в сапогах! Воспитанница же, разумеется, гуляла босиком.
– Давай подальше спустимся, – предложил он. – Там песок. Хоть кувыркайся – все равно не поцарапаешься.
– А почему все вы – и ты, и остальные смертные – ходите в одежде, а я без нее? – естественно поменялся ход мыслей провидицы. – У вас-то ноги ничего не царапает!
– Ты же совсем еще недавно родилась, – напомнил Сахун. – Вот и не успела тунику сшить. А нам всем уже много лет.
На самом деле, конечно же, никто Волерику одевать и не собирался. Даже на просьбу увеличить воспитаннице порцию, поскольку она не наедается, нуар гнездовья презрительно ответил, что нечего переводить еду зазря. За первые дни, мол, новорожденная и на половинной пайке не отощает, а вскорости ее саму на корм пустят. Нетрудно догадаться, что скажут Сахуну, если он попросит для воспитанницы выделанную кожу. В лучшем случае просто посмеются.
– Почему все смертные на нас так смотрят? – перескочила на другую тему Волерика. – Двое рабов, кажется, специально из шатров вышли, чтобы поглазеть.
– Они завидуют мне и любуются тобой. Ты самая красивая из всех существующих женщин.
– Откуда ты знаешь? Ведь в вашем гнездовье нет больше ни одной женщины!
– Меня перевели сюда всего три года назад, Волерика. До этого я жил в главном гнездовье. И видел очень многих женщин и девушек. Лучше тебя нет никого.
Но новорожденная, похоже, так и не поняла, что услышанным можно возгордиться. Она увидела впереди песчаный спуск и с радостным криком побежала вперед, пару раз кувыркнулась на теплом, мягком песке – как ей и советовали, – с ходу влетела в прозрачную воду… И испуганно закричала, округлив глаза:
– Она хол-лодная!!!
– Так вылезай, чего стоишь?
– Холодно! И ногам… Странно…
– Судорога? – испугался Сахун, прямо в сапогах и тунике влетел в ручей, подхватил Волерику на руки, вынес на берег: – Больно? Ногам больно?
– Н-нет… – мотнула она головой. – Только они не слушаются.
– Как это? Ну-ка, подними левую… – Воспитанница брыкнула ногой. – Теперь другую.
Волерика подкинула правой и рассмеялась:
– Как странно… А когда я попала в воду, они не слушались. И холодно очень…
– Сейчас согреемся… – Сахун поставил провидицу на песок и быстро скинул свою одежду, которая теперь не грела, а студила тело. – Побежали в шатер.
Вскоре они, на этот раз замерзшие оба, завернулись в покрывало, сберегая общее тепло. Юноша помог Волерике выпустить волосы наружу, чтобы холодные пряди не попадали ей на спину или плечи.
– Так намного лучше, – согласилась воспитанница и крепче прижалась к нему всем телом. – Зачем они нужны, такие длинные? Ведь больше ни у кого из зверей таких нет!
– Младенцы за них держатся, когда с мамой в родильном пруду плавают, – ответил Сахун. – Кроме нас, смертных, больше никто в прудах не рожает и в них не растет. Вот другим зверям волосы и не нужны.
– Откуда ты так много знаешь, Сахун?
– Просто я это своими глазами видел, Волерика. И сам так в детстве плавал.
– Наверное, это очень приятно, да? – спросила она и наивно добавила: – Так же приятно, как когда ты меня обнимаешь?
Юношу кинуло в жар. На миг вдруг подумалось, что быть разорванным в клочья – не такая уж страшная смерть. Ведь никто не вечен… Но здравомыслие, разумеется, быстро вернулось, и он лишь погладил ладонью ее плечи:
– Ты знаешь, Волерика, в главном гнездовье женщины свои волосы расчесывают. Чтобы не путались, чтобы красиво падали на плечи, струйками и косичками. Хочешь, я сделаю тебе гребень? Тогда ты тоже сможешь причесываться.
– Хочу! – тут же согласилась новорожденная, всегда готовая услышать или попробовать что-то новое. – Неужели ты можешь вырастить гребень сам, без помощи богов и нуаров?
– Не выращу… Но ты его получишь… – Он почти в упор смотрел в яркие зеленые глаза, ощущал на губах дыхание воспитанницы, почти не вслушиваясь в ее щекочущий шепот.
Корм… Почему обязательно корм?!
«Потому, раб, что больше она ни на что не годна, – всплыл в памяти ответ нуара. – Ее нельзя просто отпустить в гнездовье, оставить одной из женщин. Боги еще не добились нужного результата, и она только испортит породу. Ее потомки не дадут новым поколениям рабов ничего хорошего, но могут привнести не замеченные ранее недостатки. Самое безопасное – избавиться от нее и растить другую. Она еще никто, раб. Она всего лишь промежуточный образец. Боги поколение за поколением тянут их в нужную сторону. Испытывают, делают новых, испытывают, опять что-то меняют. Может статься, лет через пятьдесят появятся те, кому найдется важная работа, которые станут нарасхват, и для простоты размножения им позволят плодиться звериным способом. А нынешние… Они не женщины, раб, не думай об этом. Это просто похожие на нас существа. Выкорми хорошо это, и я поручу тебе новое. Увидишь, оно окажется точно таким же, разницу замечают только боги. Потом родятся еще и еще. И ты тоже привыкнешь, перестанешь привязываться, станешь хорошим кормителем: всегда сытым, хорошо одетым и уважаемым. Самые трудные – это три-четыре первых воспитанника. Когда сдашь забойщикам первого, сразу станет намного легче».
– Я сделаю тебе сапоги, – внезапно сказал Сахун. – Сапоги и красивую тунику. У меня спрятано немного кожи. Страж поначалу приказал давать, сколько захочу, вот и удалось отложить на всякий случай. Завтра принесу и сошьем. Я сделаю для тебя все, что угодно, только скажи.
Если уж Волерике суждено прожить всего пару десятков дней, пусть они станут для нее хотя бы счастливыми.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
