Текст книги "Молот Одина"

– Ну да, конечно, – вслух проронил он. – Не водяную же постель я надеялся тут увидеть?

Молодой человек опустил кошму обратно, бросил на пол топорик и вытянулся на возвышении во весь рост, закинув руки за голову. Немного поворочался. Постель из сена оказалась очень даже удобная, мягкая. Спать можно.

– А жизнь ничего, налаживается… – усмехнулся он.

Снаружи послышались голоса – реконструктор отчетливо слышал шепот внутри себя, в своей голове, в своем разуме:

«Обереги нас, Один, от возвращения оборотней…»

«Не попусти, Один, кровожадности лесовиков диких…»

«Не оставь, Один, своим покровительством…»

И опять – молодой человек явственно ощущал, от кого именно исходили эти обращенные к нему желания! Его имя нашептывали Кряжич, молодые воины и несколько женщин небольшой лесной крепостицы.

– Вот только свихнуться мне и не хватает, – пробормотал Викентий и опустил веки, надеясь подремать. Но сон не шел. К тому же пустой желудок настойчиво требовал пиццы, бутерброда с колбасой или хотя бы банки консервов.

Не дождавшись сна, воин сел на краю постели, и… прямо перед ним возникла старушка в кофте и юбке.

– Тьфу, черт! – вздрогнул от неожиданности Викентий. – Стучаться надо!

Воструха похлопала глазами – и комната наполнилась грохотом.

– А если бы я был голым? – вздохнул молодой человек.

– Тебе пришлось бы одеться. Великая Макошь желает тебя видеть, Один-сварожич.

– Веди! – Новоявленный бог подобрал топорик и выпрямился, развернув плечи.

В этот раз хозяйка Вологды встретила гостя в небольшой горнице с тремя квадратными окошками, скамьями вдоль стен и прочным столом из полутеса в центре. Пол, понятно, был застелен коврами, а вот стены украшали сплетенные из ветвей колечки с кисточками, ленточками, резными деревянными фигурками, солярными дисками. Возникало ощущение, что сюда были собраны все амулеты и обереги, придуманные местными колдунами и шаманами. По всей видимости, светелка являлась чем-то вроде комнаты безопасности для обитателей колдовского мира. Мира богов, оборотней и иных неведомых существ, с которыми Викентий еще не успел познакомиться.

Великая богиня была не одна. У ближнего к ней окна стоял, сложив руки на груди, крупный мужчина, густые седые волосы которого перехватывала лента со вклеенными в нее самоцветами, а широкая русая борода падала на украшенную золотыми пластинами куртку. Опоясывал богатыря ремень, желто отливающий янтарными пластинами; поясную сумку украшало тонкое тиснение, рукояти ножей и ножны сверкали рубинами и изумрудами, мягкие войлочные шаровары заправлены в высокие красные сапоги.

– Поклонись мужу моему, всемогущему Волосу, храбрый Один! – потребовала женщина, облаченная в скромное замшевое платье с длинной просторной юбкой и кокошник.

– Приветствую тебя, сварожич, – не стал выпендриваться Викентий и поклонился.

– Рад видеть тебя, мой дальний потомок, – степенно склонил голову богатырь. – Благодарственные молитвы смертных донесли мне о твоих успехах. Ты здесь всего один день, а уже качнул чашу весов в нашу сторону. Скажи, чем я могу наградить тебя за доблесть?

– Мне нужен круглый щит с железной окантовкой, – тут же выпалил Викентий, – а еще – кираса и шлем.

– Вот как? – добродушно рассмеялся Волос. – Ты не просишь ни женщин, ни святилищ, ни селений?

– Зачем они мне? – пожал плечами Викентий. – Лишнее барахло – лишние хлопоты. Лучше дайте мне меч и покажите битву!

– Я же говорила тебе, милый, – полушепотом поведала богиня богатства, сделав пару шагов к мужу. – Мы нашли бога войны.

– Ты получишь все желаемое, храбрый Один, – кивнул богатырь. – И покажи лесовикам, кто истинный хозяин на наших реках!

– Не сомневайся, сварожич! – оскалился в хищной улыбке Викентий.

– Как проявили себя остальные, милая? – повернулся к супруге Волос.

– Сварожич Матвей, как заметил Похвист, больше склонен повелевать стихиями, нежели рубиться с врагами, – приблизилась еще на шаг великая Макошь. – Полагаю, место его в кузне отца нашего, мудрого Сварога. Юная Светлана склонна к миролюбию, при мне дважды гасила споры и помогала исцелить раны храброго Одина. Я буду рада такой помощнице…

– Мы вызвали пятерых, – после малой заминки напомнил богатырь.

– Пятый сбежал, пронзив мои заклинания, а дева Валентина никаких способностей не проявила.

– Такова судьба. – Богатырь вскинул ладонь к сердцу, опустил вниз. – Она подарила нам трех помощников, и, мыслю, теперь мы сможем вернуть миру прежний порядок. Надеюсь, тебе понравилось мясо вепря, добытое мною на вчерашней охоте?

Последние слова, обращенные к гостю, показались Викентию непонятными, и богиня поспешила вмешаться:

– Слуги уже накрывают вам стол, сварожичи. Вепрятина на нем будет от моего мужа. Понимаю, что вы проголодались с дороги, однако же вы воротились зело раньше, нежели я ожидала. Посему заминка и случилась. Воструха проводит тебя, сварожич.

К угощению храбрый Один, понятно, опоздал – в горнице с накрытым столом его сотоварищи уже успели ополовинить выставленные миски и подносы.

– Чего такие хмурые, славяне? – поинтересовался Викентий, с ходу отправляя в рот кусок мяса и зачерпывая пальцами капусту. – Опять еда недосолена?

Матвей и Светлана промолчали, а Валентина тихо буркнула себе под нос:

– Клоповник…

– Неправда! – неожиданно подняла голову Светлана. – Там, в траве, много полыни подмешано. Ее насекомые не любят, паразиты не заводятся. И, кстати, от порчи и колдовства она тоже оберегает.

– Клопов, может статься, и нет! – вскинулась готка. – Но вот само жилье больше на конуру собачью похоже. Четыре стены и ящик с сеном. Это что, жизнь?!

– Телевизора не хватает? – усмехнулся Викентий, за обе щеки уплетая грибы и мясо. – Так здесь все боевики можно в формате «четыре дэ» смотреть, с полным эффектом присутствия. Так натурально, что когда в лоб дают, искры из глаз сыплются. Очень рекомендую!

– Смотри, чтобы тебе лоб не проломили такой «натуральностью»!

– А ты что, собираешься жить вечно? – Новоявленный бог буквально светился восторгом. – Пей, дерись, люби! И пребудет с тобой счастье!

Он зачерпнул ковшом квас, осушил большими глотками. Отер запястьем губы и неожиданно наклонился к уставившейся в стол Валентине, откинул ее голову и крепко поцеловал в губы.

– Ты сбрендил?! – Она вскочила и с размаху влепила ему пощечину.

– Классный топик, – отступив на шаг, вскинул большой палец Викентий. Девушка все еще была в красной маечке, джинсах и кроссовках.

– Дебил! – Валентина замахнулась снова, но в этот раз ее ладонь врезалась в поднятую руку Одина.

– Одной пощечины достаточно, – твердо сообщил реконструктор. – Намек понят, больше приставать не буду.

Под ненавидящим взглядом готки молодой человек снова наклонился над столом, сунул в рот яблоко, зачерпнул грибов, прожевал. Прихватил еще два куска мяса.

– Вы как хотите, а я буду строить склеп! – зло выдохнула Валентина и выскочила из комнаты.

– Склеп надо копать, ведьма! – крикнул ей в спину Викентий. – Строят пирамиды!

– Положим, склеп – не землянка. Это сложное инженерное сооружение, – покачал головой Матвей. – Его требуется именно строить.

– Не придирайся к словам, студент! – отмахнулся новоявленный бог войны. – Лучше сделай мне меч! Нормальный, длинный, прочный и острый меч, который не погнется при ударе о деревянный щит и не затупится о вражескую черепушку. Вы посмотрите вокруг, – раскинул Один руки. – В этом мире никто еще не знает о шлемах и кольчугах, не говоря уж о юшманах и кирасах. Для сабли или меча тут самое что ни на есть раздолье! Режь, руби, коли – каждый удар в цель придется!

– Упырь… – негромко произнесла Света.

– Что? – осекшись, повернул лицо к хрупкой девушке могучий воин.

– Ты кровожадный, кровавый упырь, Викентий, – с легкой улыбкой сообщила Одину Света. – Ты жаждешь убивать, калечить и насиловать.

– Чтобы ты могла спокойно собирать цветочки на лесной полянке, лапуля, – наклонился вперед Викентий, – рядом всегда должен скрываться кто-то, готовый вспарывать животы дикарям, желающим изнасиловать уже тебя.

– Ты наслаждаешься этой возможностью, Викентий. Ты не принимаешь это как тяжкую необходимость.

– Работа должна приносить радость, Светочка!

– Именно это меня и печалит, мой мальчик, – нежно провела ладонью по близкой щеке воина девушка. – Ты не страшишься кровавой работы. Ты рвешься в мясники всей душой.

Викентий отпрянул, скривился:

– Будем считать, Света, твою пощечину я тоже получил. Искать дружбы не стану. А ты, Матвей…

Дверь распахнулась, в горницу заглянул вихрастый розовощекий мальчишка лет двенадцати, в длинном сыромятном балахоне, опоясанном веревкой, без штанов, но в коротких сапожках на босу ногу.

– Прощения прошу, сварожичи, но великий Один не средь вас пребывает?

– А ты еще кто? – развернул плечи Викентий.

– Третьяк Рыжий, великий! Отец мой, Колобой-старший, веление от самого Волоса получил – панцирь боевой молодому богу Одину изготовить!

– Волос ваш, похоже, человек слова. Уважаю! – Викентий прихватил со стола еще кусочек мяса, кинул в рот и кивнул пареньку: – Веди, Рыжий!

Шустрый малец сбежал по лестнице вниз, свернул за один угол, другой, толкнул дверь из толстого теса – и вслед за ним Викентий вышел на высокое крыльцо, залитое солнцем, глубоко и с наслаждением вдохнул полной грудью свежий воздух, пахнущий смолой и пряными травами.

Вид отсюда был не самый роскошный – засыпанный желтым песком двор впереди, белые сарайчики по сторонам, высокая и черная бревенчатая стена в сотне шагов впереди. И все же становилось ясно, что Вологда раз в двадцать превосходила размерами и Москву, и Сарвож вместе взятые.

– Сюда, великий! – помахал снизу малец, и новоявленный бог сбежал по ступеням, свернул влево, обогнул набитые дровами навесы, миновал загон с упитанными хрюшками, поднялся на небольшое возвышение к еще одной жердяной загородке, примыкающей к стене. К его удивлению, увидел воин здесь отнюдь не кузню с горнами и наковальнями, а горшечную мастерскую, в которой двое мальчишек месили в деревянном корыте серую влажную глину.

– Приветствую тебя, великий Один, – поклонился ему бритый мужчина средних лет, одетый в замызганный фартук. – Сказывают, не успев родиться, ты уже свершил великие подвиги. Стать твоим оружейником великая честь! Раздевайся и ложись на стол.

Викентий с явным сомнением осмотрел замызганную глиной загородку, но решил не спорить – в чужой монастырь, как всем ведомо, со своим уставом не лезут. Если в этом мире оружием занимаются горшечники – пусть будет так.

– Полностью? – лишь уточнил он.

– Знамо, все снимай, великий, – кивнул мужик. – Попачкаем изрядно.

Гость из будущего отложил топорик, стянул подаренную куртку, расстегнул ремень штанов. Подумал и вместе со всем остальным стянул и трусы. Их тоже было жалко.

Колобой и мальчишки помогли воину лечь на помост на спину, завели ему руки за голову, накрыли плетеным коробом от бедер до шеи и принялись старательно обмазывать тело жирной влажной глиной, затем закидали более плотными комьями, старательно утрамбовывая слой за слоем, пока короб не наполнился до краев.

– Теперь осторожно переворачиваем… – скомандовал горшечник.

Мастера ловко перекинули Викентия на грудь вместе с коробом.

– Вставай! – Колобой дождался, пока воин выпрямится, осмотрел получившуюся форму.

– И что дальше?

– Теперь на живот ложись, великий, со спины слепок снимем.

– Зачем они тебе, Колобой?

– Дык панцирь ведь сотворить велено! Мы формы сии в тени ден на десять оставим, а как только обсохнут, отожжем. Потом обратный слепок сделаем. Опосля кожу влажную и мягкую на палец толщиной я в слепок наложу, обороткой прижму и в печь! Кожа затвердеет…

– …и у меня будет анатомическая кираса в точности по форме тела! – сообразил Викентий. – Круто, Колобой. Когда за броней готовой приходить?

– Дык… Хорошо, коли в месяц уложусь… – развел руками «бронегоршечник». – Коли форму обжигать поторопишься, растрескается. Сушить со всем тщанием надобно.

– Ничего, сварожич, – похлопал его по плечу Викентий. – Ради такого дела можно и потерпеть.

– Я буду стараться, великий, – поклонился мастер. – Коли желаешь знак какой на панцире иметь, то ныне поведай. Сразу его нанести надобно, пока глина мягкая.

– Знак? Пожалуй, что-нибудь этакое свое иметь на груди неплохо… – задумался Викентий, прищурился и щелкнул пальцами: – Придумал! Пирамиду!

– Э-э-э… Как оной выглядеть надлежит? – неуверенно спросил Колобой.

– Как тебе объяснить? – почесал в затылке пришелец из будущего. – Пусть будет простейший вариант. Вот так!

И он начертал в воздухе равносторонний треугольник, направленный вершиной вверх.

– Сделаю, великий, – расслабился горшечник. – Ложись на живот, сделаем слепок со спины.

Спустя полчаса все было кончено. Викентий сел на стол рядом с формой. Цыкнул зубом, поглаживая склизкий коричневый живот.

– Здесь калитка тайницкая есть, великий, – догадался о его мыслях мастер. – Аккурат к реке выводит. Третьяк одежду следом принесет, дабы не испачкалась.

– Благодарю, Колобой, – кивнул ему воин. – Удачи тебе во всем, мастер!

Смертный склонился в благодарственном поклоне, а новоявленный бог легким шагом отправился в указанном направлении, шагнул в узкий просвет между срубами, толкнул калитку – и оказался всего в полусотне шагов от заставленной причалами широченной реки. Судя по внушительным размерам разгружаемых ладей, глубина здесь была изрядная. Посему Викентий спокойно прошел до края ближнего помоста, сшитого из толстого полутеса, и нырнул в черную глубину.

Прохлада обняла сильное тело, освежая и очищая его, серым облаком соскользнула прочь глина, растрепались волосы. Достигнув дна, Викентий поплыл вдоль него, распугивая мелких рыбешек и скользя между водорослей, а когда легкие сперло от нехватки воздуха – устремился вверх, вырвался на поверхность, хватанул ртом воздух и быстрыми саженками поплыл обратно к берегу.

Со стороны причалов послышались одобрительные возгласы. Похоже, за него испугались.

Выбравшись на сушу, Викентий забрал у мальчишки свою одежду. Без спешки оделся, позволяя солнцу согреть и подсушить тело.

Отсюда, снаружи, Вологда выглядела куда как величественнее, чем изнутри. Уходящие далеко в стороны бревенчатые стены в три человеческих роста высотой, башни с островерхими шатрами, парящие чуть далее красочные хоромы с золотыми луковками и шпилями, с черными крышами, обшитыми дранкой стенами. Славяне не задумывались особо над сочетаниями цветов, и потому дранка была красной, синей, желтой, малиновой, фиолетовой, волнами переходя от одного оттенка к другому.

Город окружали местами луга, местами слободы, активно дымящие печами. Судя по тому, что густой высокой травой зеленели низины – люди селились там, куда не доставало половодье, а постоянно затопляемые наволоки даже не вскапывали под огород.

От нечего делать молодой человек прошелся вдоль берега, жуя сорванный колосящийся стебель и поглядывая по сторонам. По реке плыли корабли, лодки, плоты, над деревьями носились ласточки и стрижи, в траве стрекотали кузнечики, воздух пропитывали гарь печей и кислота квашеной кожи, где-то вдалеке пели невидимые девушки. В общем – все вокруг больше походило на декорацию к историческому квесту, нежели на реальный мир.

Далеко впереди Викентий заметил скучающих между деревьями воинов и, как полагается в квесте, направился к ним – за бонусами.

Стражники, заметив одинокого путника, напряглись, выступили навстречу, опираясь на копья и вскинув щиты. Трое молодых бойцов с пушком вместо бороды на лице; все трое в длинных кожаных куртках, в сшитых мехом внутрь шапках, однако сверх того – с меховыми плащами на плечах. В летнюю жару это могло означать только то, что на посту им приходилось ночевать.

Викентий проверил, на месте ли сунутый за ремень штанов топорик, – и стражники всерьез забеспокоились, попятились, сомкнули щиты.

– Не дрейфьте, служивые, – попросил новоявленный бог. – Я лишь хочу посмотреть, что вы тут, на отшибе, охраняете?

– Мы… – воины, продолжая держаться настороже, слегка сдвинулись, – мы оберегаем сына великой Макоши, Орея.

Только теперь Викентий заметил в тени прибрежных кустарников гранитную скульптуру фантастически тонкой работы: твердо стоящего на земле молодого человека, гордо вскинувшего подбородок. Руки за поясом, богато украшенная куртка, свободные штаны, высокие сапоги – каждая складочка, каждый изгиб тела и одежды были выточены с непостижимой аккуратностью и тщанием, пышные волосы, казалось, вот-вот начнут колыхаться ветром.

Внезапно под берегом громко всплеснулась вода, и из реки поднялась великая богиня Макошь – строгая в своей суровой красоте, с жемчужной сеткой на волосах, в платье из зеленой замши, украшенном бобровым мехом на плечах, золотыми пластинками на груди и самоцветами вокруг шеи.

– Это Орей. Много дней назад богиня скифов Табити обратила моего сына в камень, – спокойно поведала властительница Вологды. – С тех пор он стоит здесь, самоуверенный непослушный отрок.

– Полагаю, ты убила эту ведьму, богиня?

– Мне пришлось подавить свой гнев, Один, – покачала головой женщина. – Во имя рода сварожичей, во имя благополучия земель славянских. Война с лесовиками слишком тяжела для нас, чтобы начинать в пару к ней вражду со скифами. Ради покоя южного порубежья я отпустила убийцу с миром.

– Это был тяжелый выбор, богиня, – склонил голову Викентий. – Сочувствую. Но почему он оставлен здесь, почему ты не перенесла сына во дворец?

– Я ворожила на его судьбу, храбрый Один, – ответила Макошь. – Вода и кости сказывают, что, оставаясь здесь, Орей почти наверняка возродится. Но он вряд ли вернется к жизни, оказавшись в другом месте. И хотя мой сын поднял против меня мятеж, я все равно желаю ему жизни.

– Мятеж? – изумился Викентий.

– Он отказался принять мою волю и жениться на Ящере, дочери скифской богини.

– Здесь это считается бунтом? – Молодой человек нервно облизнул губы.

– Он отказался принять родительскую волю, – слабо улыбнулась женщина. – Но ты мне не сын, храбрый Один, и принуждать тебя к венчанию я не стану.

– Благодарю, великая богиня, – склонил голову пришелец из будущего.

– Подойди ближе, – поманила Викентия женщина.

– Слушаю, великая Макошь. – Молодой человек шагнул к ней.

– Я заметила, что ты живешь беззащитным, – открыла поясную сумку правительница Вологды. – На тебе нет ни единого оберега, амулета, никаких защитных наговоров. Вот, прими от меня сей подарок…

Богиня повесила ему на шею странное ожерелье: толстая плетеная нить, на ней звериный клык, две деревянные палочки, покрытые рунами, оправленный в серебро красный камушек, ивовое колечко, кожаный лоскуток.

– В эту нить навязан заговор от всякого зла, камень от кровавых ран, клык от болезней, мертвый лист от порчи, амулеты от дурного глаза, – пояснила богиня. – Держи их на теле, коли желаешь, чтобы пользу принесли.

– Благодарю, великая Макошь. – Молодой человек спрятал подарок под ворот куртки, приложил руку к груди, уважительно поклонился. – Скажи, чем я могу отплатить за подобную щедрость?

– Ты знаешь, чем, бог войны, – вскинула брови женщина. – Уничтожь врагов нашего рода, сварожич!

– С великой радостью, богиня! – широко улыбнулся Викентий. – Оружием бы только добрым разжиться.

– Ты получишь все желаемое… – Макошь смотрела мимо него, и молодой человек отступил в сторону.

Женщина подошла к своему окаменевшему сыну. Постояла рядом, глядя в мертвое лицо, в белые бесцветные глаза. Спустя несколько минут печально вздохнула, прошла мимо преклонившей колено стражи.

– Скажи, великая богиня, не будет ли нарушением здешних обычаев, если я предложу тебе руку и провожу в город?

– Пожалуй, нет, – не очень уверенно ответила женщина.

Молодой человек протянул ей правую руку. Макошь положила свою ладонь на его пальцы. Викентий галантно, по средневековым правилам, поцеловал ее запястье, после чего опустил руку богини себе на изгиб правого локтя, слегка придерживая левой рукой, и направился к Вологде.

– Забавный обычай, – улыбнулась богиня. – У вас, в будущем, принято так ходить с женщинами?

– Мир будущего настолько отличается от здешнего, великая Макошь, что в вашем языке просто нет слов для его описания, – чуть пожал плечами Викентий. – Про наши нравы и привычки здесь лучше не вспоминать.

– Ты ведь только разжигаешь мое любопытство, храбрый Один! Иметь рядом потомка в сотом поколении и не узнать, как живется моим детям… Это похоже на пытку.

– Хорошо. – Ссориться с одной из величайших богинь Викентию отнюдь не улыбалось. – Я постараюсь рассказать. Итак… Мы научились превращать ночь в день, и потому многие живут по ночам, а днем отсыпаются. Мы научили работать вместо себя воды рек, текущее из земли горючее масло и железо. В нашем мире именно они пашут, строят, возят людей с места на место, обогревают их, одевают и обувают. В итоге работать людям нужно мало, они не знают голода и холода, а главной бедой человечества стала скука. Поэтому превыше всех ученых и работяг в будущем мире почитаются певцы, артисты, болтуны и прочие скоморохи, а еще – изобретатели различных красочных игрушек. Главной болезнью нищих духом стало ожирение и обжорство, а главной проблемой – отключение своего разума с помощью наркотиков или вина. Вот таков он вкратце, мир через три тысячи лет.

– Сытость – как болезнь и скука – как образ жизни… – после долгой паузы откликнулась богиня. – Ты прав, храбрый Один, мне трудно представить подобный мир и трудно понять, как можно в нем жить. Кажется, я начинаю догадываться, почему ты с такой страстью ищешь себе смерти.

– Дозволь и мне задать вопрос, великая Макошь. Я не могу понять, кто правит в Вологде? Великий Волос, муж твой, ведет себя во дворце как хозяин. Однако же это ты отдаешь приказы, принимаешь гостей или отказываешь от дома, тебе подчиняются воины, ты судишь, караешь, направляешь иных богов… Прости за такой вопрос, но я пришел сюда из совсем другого мира. Надеюсь, я не оскорбляю тебя своим недоумением.

– Странно слышать такие вопросы от воина, не желающего иметь свою женщину, – добродушно улыбнулась богиня. – Вы, мужчины, издревле воюете, охотитесь, добываете, строите, растите. Это вы возводите дом, приносите в него мясо и защищаете от беды. Однако только женщина способна создать в доме уют, превратить мясо в ужин и подарить вам детей. Вы можете созидать, добывать и защищать, храбрый Один. Но только женщина умеет владеть. Женщина принадлежит мужу, дом принадлежит женщине. Поверь, сварожич, я знаю свое место и признаю право супруга моего Волоса повелевать мной и всеми землями вологодскими! Но…

– Но приказы отдаешь ты, – понял ее мысль реконструктор.

– Мой любимый, храбрый и могучий муж не ведает даже, сколько смертных ныне обитает в твердыне нашей, насколько полны амбары и погреба, сколько у нас имеется копий, ладей или лосей, кто из воевод ныне ранен, отдыхает али пребывает в походе… – едва заметно пожала плечами великая Макошь. – Однако же он много дней проводит на охоте и очень часто доставляет к столу нашему секачей, медведей, зубров, оленей.

Викентий посмотрел на возвышающийся впереди громадный город и малость усомнился, что вклад великого Волоса в обеспечение Вологды продовольствием столь уж весом.

– Коли случится беда, он станет сражаться за нашу землю и наш град, не жалея сил и самой жизни! – твердо добавила Макошь.

– Могу спросить, богиня, а кто правит всеми землями славян? – поинтересовался пришелец из будущего.

– Разумеется, отец наш, великий, мудрый и могучий Сварог, прародитель всего народа нашего! – Женщина поднесла правую руку к сердцу и опустила вниз.

Викентий промолчал, ожидая продолжения, и оно последовало:

– Однако же отец наш за века долгие притомился в хлопотах и ныне мало уделяет внимания мирской суете, – посетовала великая Макошь. – Он придумал недавно из грязи болотной железо сверкающее и твердое создавать и теперь весь увлечению сему отдается, надеясь оное в главное сокровище земное обратить. Ворожба соглашается, что так сие и выйдет.

– Я тому свидетель, – согласился с предсказанием Викентий. – Мир будущего вырос из этого изобретения великого Сварога. Но коли он отошел от дел, кто стал правителем?

– Для решений важных семья наша вместе сбирается, все братья и сестры. Обсуждаем, как поступить надобно, чего добиваться, чем поступиться? Вызвать вас, потомков наших в сотом поколении, на таком совете семейном боги порешили.

– Ради каждого пустяка совет собирать не станешь, – покосился на спутницу новоявленный бог.

– Так судьба сложилась, – прищурилась на купола Вологды великая Макошь, – что в руки мои урожаи, добыча и прочие ценности стекаются, что хозяйство мое крепче всех прочих, стада тучнее, луга зеленее, земли плодороднее, торги прибыльнее. За то в мире сем меня богиней богатства, богиней полных амбаров, тугих кошелей и обильных домов почитают. Посему, по общему мнению, для рода нашего полезнее всего выйдет, коли насущными хлопотами мирскими стану заниматься именно я!

– Так я и думал, ваше величество, – склонил голову молодой человек.

– Что означает сие обращение? – спросила женщина.

– Старинное приветствие для тех, взял на себя бремя мирских хлопот, – ответил Викентий. – Кстати, а почему ко мне обращаются то «сварожич», то «великий»?

– Потому что сварожичи мы все, все славяне, и боги, и смертные. Кто сын, кто внук, кто правнук, а кто и «прапра…» в сотом поколении. А «великие» – это только боги. Те, кто умеет впитывать и направлять силу молящихся, управлять погодой, исцеляться, не стареть, делить свою душу…

– А еще я несколько раз видел такой жест: ладонью от сердца и вниз.

– От души к матери сырой земле, – объяснила богиня. – Это может быть клятва либо жест уважения, почтения.

За разговором боги дошли до самых стен Вологды, и женщина высвободила руку:

– Однако ты оказался интересным собеседником, храбрый Один из неведомого будущего. Пожалуй, отныне я стану приглашать тебя к общему столу. Ты достоин этого и происхождением, и воспитанием.

– Благодарю за честь, великая Макошь…

– Мне нужно осмотреть доставленные товары и узнать у варягов новости, – сказала она. – Ступай, воин. У тебя свои хлопоты, у меня свои.

Викентий поклонился, поднеся ладонь к сердцу и опустив вниз, и отправился к распахнутым воротам неподалеку.

– Кто бы мог подумать, что дурацкая игра в средневековых рыцарей и галантных дам окажется такой полезной, – пробормотал он себе под нос. – Я – и вдруг «интересный собеседник»!

Дворец великой богини он нашел без труда – трудно было ошибиться. Поднялся по роскошному крыльцу – высокому, до второго этажа, широкому, с резными столбами, крытому тесом, прошел через двойные двери, поднялся на «гостевой этаж» и у себя в комнате упал на постель. Закинул руки за голову и закрыл глаза.

И опять по его разуму поползли, подобно муравьишкам, тихие вкрадчивые голоса:

«Не оставь нас своим покровительством, могучий Один…»

«Оставайся с нами, храбрый Один…»

«Да пребудет с нами сила Одина…»

Спас воина от этого бедствия лишь глубокий и спокойный сон.

* * *

– Один, ты здесь? – Дверь распахнулась с грохотом, ударившись о стенку.

Викентий скатился с постели, цапнул лежащий на полу топорик, вскочил на ноги, глядя на рыжебородого крепыша в толстом кожаном панцире с застежками на боках.

– Перун?

– Сейчас и Похвист из дома вынырнет! Скорей… – Бог грозы и справедливости развернулся и быстрым шагом устремился по коридору. Викентий кинулся за ним:

– Что происходит, сварожич?

– Оборотни у Чердыня! Много! – Перун сбежал вниз по лестнице. – Выходить будем из воды, пастухи гибнут.

Они пробежали тронную палату, комнаты за нею. Перед зеркалом переминались двое воинов в летах, бороды с проседью и лица в морщинах. Молодой человек успел отметить на обоих кожаные кирасы, формой точно повторяющие контуры тела, но тут Перун рявкнул:

– Задержи дыхание! – и толкнул реконструктора в черный овал.

Тело обожгло неожиданной водой, глаза защипало, между волосами прокатился ледяной холодок. Викентий забарахтался – увидел свет, метнулся к нему. И высунул голову на воздух, оказавшись по пояс в воде. Прямо перед ним полтора десятка бойцов с квадратными щитами и короткими копьями пытались не пропустить стаю волков, рысей и росомах к зажатому на мысу стаду лосей. Понятно, что люди справились бы со зверьем без труда – но хищников прикрывали лучники, вынуждающие пастухов прятаться за щиты, мешающие наносить точные уколы. Между тем напирающие оборотни прихватывали славян за ступни, дробили клыками кости. Несколько мужчин уже катались по земле, разбрызгивая кровь и крича от боли.

– Чтоб мне сдохнуть… – Викентий рванулся вперед, пробиваясь через вязкую, плотную жидкость. А рядом, тут и там, вдруг поднимались пузыри, вода как бы закипала, и из нее поднимались воины, словно рождаясь из глубины реки.

Лучники повернулись, принялись торопливо метать стрелы в нового врага. Пришелец из будущего прикрыл топориком горло – на большее его защиты не хватало. Однако и в этот раз ему повезло – появившийся рядом воин, восстав из бурлящих пузырей, принял на себе две летящие в бога стрелы. Мужчина заругался, застонал, проседая вниз, вокруг стало расплываться кровавое пятно. Викентий подхватил его щит и, прикрываясь от стрел, большими прыжками вырвался на сушу:

– Побереги-и-ись!!! – Ворвавшись в звериную стаю, он раскроил череп одному из волков, откинул пинком другого, опустил топорище на росомаху. Прикрылся щитом от прыгнувшей рыси, тут же отшвырнул кошку на середину реки, присел на колено и что есть силы ударил краем истыканного стрелами щита в брюхо вставшего на дыбы медведя, скользнул дальше и добил его топориком в голову.

Кто-то прыгнул ему на спину, едва не сбив Одина с ног, – но бог воинов устоял, а оборотня пронзило стремительное копье.

– Боги! Боги с нами!!! – Воодушевленные пастухи кинулись в атаку, нанизывая оборотней на острые наконечники пик. Те рычали и крутились, щелкали клыками, пытались дотянуться, порвать ноги или руки, однако без прикрытия лучников устоять не смогли… Вдруг все они сразу сорвались с места и молниеносно исчезли в ивовых зарослях. Туда же со всех ног устремились и лучники: то ли испугались Перуна и Похвиста, то ли у них просто опустели колчаны, а драться врукопашную лесовики не рискнули.

На залитом кровью мысу осталось лежать с десяток звериных туш и столько же раненых славян – лучники лесовиков удрали без боя.

– Разве оборотни не должны после смерти снова превращаться в людей? – посмотрел на других богов Викентий.

– Кто их знает? – пожал плечами Перун. – Пока у лесовиков не появился Любый, это колдун их главный, никаких оборотней отродясь не случалось.

– Но зверей Любый и впрямь умеет заместо себя в сечу направлять, – вдруг вспомнил Похвист. – Сколько раз славяне жаловались, как он при осаде мышей и птиц насылал припасы разорять, а бобров – лодки и верши портить. Ладно, бобры перекинувшимися людьми быть способны. Но ведь не мыши же!