Текст книги "Хозяйка Валгаллы"

Однако краснокожий бог оказался не в меру шустрым противником – не только через щит перепрыгнул, но еще и палицей по спине Одина огреть успел. По счастью – вскользь. Но если бы не кираса – валяться бы сейчас богу войны с переломанным позвоночником.

– Ах ты паршивец… – Викентий метнул молот врагу под ноги, попав точно в голень. Талос рухнул, откатился. Один, поймав вернувшееся оружие, кинулся к нему, дабы добить… Но красный бог внезапно вскочил, с диким воплем размахнулся хрустальной булавой. Бог войны едва успел закрыться. – Вот хрень! У тебя что, и правда кости из меди? Почему они не сломались?!

Щит содрогнулся от тяжелого удара. Бог войны в ответ ударил по вражеской ступне, намереваясь превратить ее в кровавую кашу, но… Но Талос словно бы и не заметил нападения, продолжая лупить своей палицей в деревянный диск, и доски, не выдержав, начали трескаться и рассыпаться. Один бросил обломки щита, снова метнул молот, в этот раз метясь противнику в лоб. Но хранитель святилища просто поймал его в левую ладонь, взмахнул хрустальным шаром – Один насилу успел отпрянуть. Однако даже скользящее прикосновение радужной булавы к его кирасе выбило воздух из груди Викентия и отшвырнуло его на десяток шагов, в сваленное возле загородки для свиней сено.

– Умри, поганый святотатец!!! – тяжело ступая, медный воин приблизился к жертве, замахнулся хрустальным оружием.

И тут Викентий заметил лежащий среди сухой травы серп. Обычный, истертый от постоянный работы серп, из прочного ясеневого корневища, с замасленной рукоятью и длинной зубчатой полоской вклеенных во внутренний паз кремниевых пластин, острых, словно осколок оконного стекла!

Бог войны схватил серп, рывком откатился, группируясь, вскочил, растопырил левую ладонь, призывая свое оружие. Молот рванулся на призыв, дергая руку Талоса вниз и тем самым открывая бок медного бога для удара, – Один что есть силы взмахнул бабским оружием и… И голова хранителя святилища великой Геры подпрыгнула вверх, отделяясь от плеч, рухнула вниз и, подпрыгивая, словно мячик, покатилась к воротам крепости по незаметному простому глазу уклону.

– Талоса убили! – в ужасе воскликнули сразу несколько славян. – Талос мертв! Медный бог погиб! Хранитель убит!

Битва прервалась. Горожане опустили оружие, устремились к телу повелителя – смерть хранителя святилища лишала их войну всякого смысла. Возле краснокожего бога склонилась невидимая для смертных богиня Мара, протянула павшему храбрецу свою ароматную чашу.

А возле Одина воздух задрожал горячим маревом, из которого соткалась тяжело дышащая Валентина. Затихшее кровопролитие вернуло Валькирию в ее обычное земное состояние.

– Обалдеть, Вик, – нервно хихикнула она. – Я думала, тебе конец. Отбегался главный воитель.

– Я и сам так подумал, – признался великий Один и осмотрел спасший его серп. Единственного настоящего, сильного удара по человеческой плоти хватило, чтобы выкрошить все кремниевые пластинки оружия под самое основание. Бог войны откинул бесполезную теперь игрушку, вздохнул: – Ты даже не представляешь, Валентина, как я скучаю по-настоящему, длинному и тяжелому, острому мечу! Все эти колотухи, палицы, топоры, это не то. Нет в них… Искры, что ли, не хватает? Они не просят крови, не поют о жажде настоящего парного пития! Это не сеча, – развел он руками. – Это костедробилка какая-то! Раненых навалом, убитые тоже имеются. А крови – нет!

– Викуша… Ты маньяк! – ласково выдохнула богиня смерти. – Тебе этого никто не говорил?

– Много раз. И в этом мире, и в будущем. Но мне можно. Ведь я – бог войны! – Великий Один с резким выдохом вскинул молот над головой, и его дружина восторженно подхватила брошенный клич:

– Слава Одину! Слава Одину! Слава!

Викентий опустил свой молот в петлю на поясе и громогласно объявил:

– Есть время битвы и есть время веселья! Мы славно подрались, и пора отметить это добротным разгулом! Заберите у них оружие и заприте в дальнем доме, – бог войны указал на столпившихся у тела мертвого бога мужчин. – Потом можете развлекаться.

– Что будем делать со священным камнем? – поинтересовалась Валькирия. – Утопим?

– Зачем? – пожал плечами великий Один. – Мы ведь не скифы и не лесовики. Мы не ведем войну ни с богами, ни со святилищами. Мы просто веселимся. Так что пусть стоит. Пожалуй, даже, в благодарность за победу я принесу богине Гере достойную жертву.

Викентий подобрал булаву с хрустальным навершием, покрытым множеством мелких граней и тщательно отполированным, и опустил перед остроконечной мраморной глыбой:

– Прими мой дар, великая богиня! На сегодня это самая большая моя добыча. Возьми сей трофей и подбери для него более умелого воителя!

Тем временем селение вокруг наполнялось шумом победного праздника. Заперев покорившихся судьбе мужчин, победители разбрелись по городу. Они ковырялись в кладовых и амбарах, выволакивали из потаенных укрытий молодых, ладных и красивых девок, стаскивали с них одежду, опрокидывали на сено, на тряпье, а то и просто на землю, обрушивая на повизгивающих красавиц свои грубые ласки; выбивали донышки бочонков с вином, резали толстыми шматками буженину и щедро ломали копченую белорыбицу, делили найденное оружие, одежду и инструмент.

Валентина тоже не преминула осушить пару ковшей шипучего кисловатого сидра, хорошенько закусила вино горстями рыхлой, рассыпчатой осетрины, выпила еще немного и отправилась по селению, с интересом рассматривая затаившихся баб. Сняла с одной перламутровые сережки, рассмотрела, вернула назад – не понравились. У второй вытянула из-за пазухи золотое ожерелье – и тоже брать не стала. Слишком грубая работа: десяток желтых шариков без единого самоцвета или изящных рисунков. Височные кольца, столь любимые славянками, гостья из будущего и вовсе носить не собиралась.

Заскучав, девушка присоединилась к пирушке, на которой сошлись за общим весельем воины живые и мертвые. Призраки, понятно, ни пить, ни есть не могли, равно как развлекаться любовными утехами. Однако общее настроение улучшало и их состояние, да и в битве в этот раз они тоже смогли принять заметное участие.

Изрядно захмелев, несмотря на обильную закуску, Валентина снова отправилась за добычей, осматривая затаившихся под стенами и в домах горожан. Наконец вытянула палец, указуя на приглянувшегося безусого большеглазого паренька, чем-то напоминающего большого и румяного молочного поросенка:

– Иди сюда, юнец! Я научу тебя взрослой жизни.

– Не тронь его, ведьма! – метнулась наперерез русая женщина в сером замшевом балахоне и тут же запнулась, густо покраснела лицом, выпучила глаза и захлопала ртом, не в силах сделать ни вдох, ни выдох.

Несколько славянок приподнялись, явно намереваясь ей помочь. Валентина подняла вторую руку, и в лица горожанок дохнул могильный холод, вынудивший всех опуститься обратно на место.

– Вы, верно, думали, что самый страшный средь северян – это великий Один, бог войны? – зловеще выдохнула богиня смерти. – Вы ошибались. Великий Один всего лишь добродушный весельчак, любящий хорошую драку днем и хмельную пирушку вечером. Сегодня он вас без напряга разгромил, а завтра с той же безмятежностью согласится защищать вас в смертной схватке, стоит вам только обратиться к нему с подобной просьбой. Но вот я… Я – это совсем другое дело…

Валентина разжала пальцы, и женщина упала на колени, закашлялась, часто и тяжело задышала.

– Мама, что с тобой? – кинулся к ней юнец.

– Сердце… – хрипло выдохнула та.

– Не сердце, – покачала головой богиня смерти. – Я взяла тебя за твою душу.

Горожанки испуганно попятились. Девушка криво улыбнулась:

– Это не Один, это я выбираю жертв для разбойничьих набегов. Это я решаю, кому жить, а кому умереть, и это я собираю дыхание мертвецов. Горе вам, коли вы прогневаете меня или окажетесь недостаточно старательны в послушании! Я не просто истреблю вас, я заберу ваши души и заставлю вас развлекать моих воинов на протяжении вечности! Потешать их, прислуживать им, погибать от их гнева, дабы воскреснуть с рассветом и умереть в невыносимых муках снова…

Люди явственно затаили дыхание. Они впервые узнали, что бывает нечто более страшное, чем сама смерть.

– Я вижу, вы меня поняли, – кивнула странно одетая девушка. – Теперь пусть все мальчики встанут. Мне нужны игрушки.

Отметая совсем уж откровенных детей, Валентина выбрала четырех пареньков смазливой наружности и распорядилась:

– Ступайте в покои Талоса, разведите там огонь, приготовьте вино и закуски. Я намереваюсь ночевать сегодня там. Если кто-то попытается помешать или спросит, что вы делаете, отвечайте, что такова воля Валькирии. Все поняли? Исполняйте!

Спустя час она уже нежилась на мягкой постели правителя. Пляшущее пламя жаркого очага грело обнаженное тело богини смерти, толстая мягкая овчина нежно щекотала ее кожу, в руке девушки покачивалась чаша с шипучим сидром, а четверо юношей покрывали ее ноги, бедра, живот и бока осторожными поцелуями.

– Старайтесь, старайтесь, – блаженно жмурясь, посоветовала девушка. – Я хочу, чтобы ваши теплые губы приласкали каждый уголок моего тела, пусть даже самый потаенный, до последнего мельчайшего вершка…

И уже утопая в сладкой неге, Валентина вдруг выдохнула:

– Черт возьми, как же мне нравится это время! В двадцать первом веке я даже в самых сокровенных мечтах не могла позволить себе ничего подобного…

Часть первая. Сорная Богиня

Неокученная спиритка

Хмурая женщина, низкая и упитанная, лет пятидесяти на вид, прошла в комнату и с недоумением осмотрелась. Рельефные обои под покраску, стеклопакеты в окне, огромная плазменная панель с игровой консолью на тумбе под ней, светодиодная лента на потолке и пара бесформенных кресел с шариковыми наполнителями – все это вызвало у гостьи недоумение. Она остановилась на пороге, оглянулась на коротко стриженную девушку с густо очерченными глазами, темно-коричневыми губами и парой сережек в левой ноздре. Мрачная футболка с эмблемой «Металлики», татуировка в виде обнимающего нож пламени на левой руке и темные джинсы солидности хозяйке явно не добавляли.

– А вы чего ожидали увидеть, Кристина Владимировна? – прекрасно поняла клиентку девушка. – Дохлых мышей по углам, сушеные веники под потолком, хрустальный шар и дряхлую старушку в свалявшемся платке? Так ведь мы театральщиной не занимаемся. У нас простой и рациональный бизнес. Вы платите – мы обеспечиваем разговор с мертвым родственником. Спросите меня о чем-нибудь, что может знать только ваш муж?

– Когда мы с ним поженились?

– Перестаньте, дорогая моя! – поморщилась девушка, проходя вперед и присаживаясь на подоконник. – Потом сами же скажете, что я к вам в паспорт заглянула. Давайте что-нибудь личное, о чем в документах и архивах не сказано.

– Во что я была одета, когда мы познакомились?

– А почему вы решили, что он это помнит? – расхохоталась хозяйка. – Это же мужчина! Он помнит, что машину вы купили пять лет назад и техосмотр теперь каждый год делать нужно, помнит, что левое заднее колесо подтравливает и его надобно раз в месяц подкачивать, помнит, что две машины отсева заказал, а звонить будут на его номер, и очень беспокоится, что его сотовый вы отключили. Помнит, что замок на даче заедает и в момент поворота ключа дверь нужно приподнимать, а иначе никак. Помнит, что стык у фильтра течет и его лентой фум замотать нужно. А вот в каком вы платье были при встрече, у него давно из башки выветрилось. Я так полагаю, он ваш костюм уже на второй день начисто позабыл! Скажите спасибо, что он хотя бы номер вашего телефона в голове держит. Такое в наше время редкость.

– Откуда вы знаете про дверь? – облизнула губы гостья.

– Так я у вас за спиной стояла и подглядывала! Неужели не заметили? – хмыкнула девушка. – Ну что, платить будем? Семь тысяч за информацию о куче бабла, которое вы имеете право унаследовать, но о котором не в курсе. Что скажете, Кристина Владимировна?

– Валентина… Вас ведь Валентиной зовут? – уточнила клиентка. – Вы посудите сами… Как я могу не знать о больших деньгах мужа? В это очень трудно поверить.

– Если я хоть намекну, вы об остальном сами догадаетесь. И я останусь без гонорара. Так что деньги вперед, – твердо ответила девушка. – Или пусть пропадают, все равно не мое.

– Скажите, а мой муж ругался матом? – неожиданно спросила Кристина Владимировна.

Валентина к чему-то прислушалась, засмеялась, вскинула большой палец:

– Однажды на даче вы пытались завести триммер. А ваш супруг стоял позади и давал советы. И когда мотокоса запустилась, ему досталось леской по голому брюху… В тот день вы услышали от него очень много нового и неожиданного.

Клиентка грустно улыбнулась, покачала головой и открыла кошелек.

– Отлично, – прибрала денежки девица. – Теперь слушайте. У вашего мужа есть несколько тысяч акций транспортной компании «Трафик». Достались через посредника вместо живой оплаты каких-то работ. У кого-то был затык с деньгами, вот и сговорились на «натуру». Вам он про них рассказывал, но вы ведете себя так, словно совершенно не помните. Документов на акции нет, но есть реестр акционеров в банке «Тризит». По запросу от нотариуса вам сделают выписку.

– Точно! – ударила себя ладонью по лбу женщина. – Он рассказывал! Но это было, наверное, лет пятнадцать назад?

– Вы чуть не профукали несколько миллионов, Кристина Владимировна.

– Да, действительно. Спасибо вам большое, Валентина!

– И по поводу отсева ваш муж тоже сильно беспокоится.

– Я включу его телефон.

– А еще он хотел бы навоз на картофельную пашню вывалить, у него телефон тракториста в трубке есть, советует фильтр поменять, и еще он чердак зашить не успел, а там птицы утеплитель выщипывают. У вас там дача или ферма, я не понимаю? И накладки на пороги купить требуется… В общем, все еще пытается хлопотать ваш благоверный. Никак не привыкнет, короче, что уже умер и заботиться больше не о чем. Суетится.

– Как вы можете так говорить, Валентина? – не выдержала клиентка. – Никакого уважения!

– К мертвым? – вскинула брови девушка. – Так это они только для вас умерли, Кристина Владимировна. А для меня постоянно перед глазами туда-сюда шастают. Деловые, занятые, требовательные… В общем, если захотите пообщаться, можете приходить. Эта услуга у меня по записи, тысяча рублей в час, при условии наличия собеседника. Но если честно, я бы не советовала. Одно дело мирские хлопоты закрыть, и совсем другое – когда покойный постоянно в вашу жизнь станет вмешиваться. И мертвым он до конца не станет, и живым уже не вернется. Так что самое разумное отпустить.

– Странно слышать такое от человека, зарабатывающего на общении с усопшими, – удивилась клиентка.

– У меня желающих больше, нежели свободного времени, Кристина Владимировна, – поморщилась Валентина. – Могу позволить себе быть честной.

– Я подумаю над вашими словами, – степенно кивнула гостья. – И еще раз огромное спасибо за помощь.

– Всегда к вашим услугам! – Девушка приложила ладонь к груди. – Минимальная ставка тысяча рублей.

– Буду иметь в виду.

Кристина Владимировна вышла, и в комнату тут же влетела пухлая девица лет восемнадцати:

– Валя, мне можно поговорить с бабушкой?

– Говори, она никогда не отказывается, – пожала плечами хозяйка.

– Я хочу знать, куда сестры засунули мой планшет, чертовы идиотки! А? Бабушка ведь присматривает за нами, она наверняка видела! А?

Валентина молчала.

– Ах да, сейчас… – Девица полезла в карман, достала скомканную тысячу.

– Бабушка уверена, что ты забыла планшет там, где оказалась плохой девочкой.

– Вот козел! И молчит! – Гостья выскочила, не попрощавшись.

– Не сердитесь на нее, Настасья Павловна, – сказала в пустоту Валентина, подбирая с тумбы пульт и усаживаясь в кресло. – Девочка слишком разволновалась. В наше время потерять планшет – это все равно что утратить девичью честь во времена вашей юности.

Девушка к чему-то прислушалась, округлила глаза и щелкнула пальцами:

– Да что вы говорите?! А мы-то завсегда считали наших бабушек скромницами и тихонями!

Снова прислушалась, мотнула головой:

– Да неужели?! Воистину, ничто не ново под луной!.. Не может быть! Подпаивали и раздевали?! Ради гадания?! На «встанет не встанет»?! Вот это суеверия, вот это я понимаю! Это вам не черная кошка через дорогу!

Дверь опять открылась, в комнату ввалились трое парней самого подзаборного вида – в вытертых штанах, в поношенных футболках и рубахах, попахивающих дрянным виски и старыми носками.

– Вы по записи? – поинтересовалась Валентина, выпрямляясь в кресле.

– Нет, мы по делу, – и один из парней с ходу ударил девушку в челюсть. – Так понятно?

– Ах вы… Ублюдки… – Удар был хлесткий и болезненный, но из кресла Валентину не выбил, не оглушил. Только рот наполнился кровью.

– Ты, спиритка долбаная, работаешь на нашей территории, – сквозь зубы процедил другой гость. – А бабло не заносишь. Поэтому с тебя штраф – пятьдесят косарей. И еще полтос будешь платить каждый месяц.

– И минет каждому, – добавил третий.

Валентина красноречиво сплюнула кровью на пол, и парень передумал:

– Ладно, сегодня можно пропустить. Отмывайся от тебя потом… Братва, а давайте ее просто трахнем? Баба молодая, в самом соку.

– Я сеансы на видео записываю, чтобы претензий не было, – потрогала рот ладонью девушка. – Если тронете, отдам запись ментам, сядете все.

– Сдашь легавым, сядешь сама! Но на перо! – Парень ловко раскрыл нож-бабочку.

– Если зарежешь, кто вам бабло принесет? – презрительно скривившись, подняла на него взгляд Валентина.

– Не борзей, сука! – Нож и правда уткнулся молодой спиритке в горло.

– Сроку тебе неделя, – невозмутимо сообщил первый из вымогателей. – Не успеешь, поставим «на круг». Будешь своей пилоткой проценты отрабатывать, пока долг не вернешь. Попытаешься стукнуть или сбежать – пустим в расход, как бесполезный мусор. Все поняла?

– Да, поняла, – кивнула девушка.

– Что поняла?

– Через неделю заплачу деньги, – покладисто ответила Валентина.

– Хорошая девочка, – похвалил жертву вымогатель. – Пошли, братва. Не будем ей мешать.

– Счетчик тикает, – сложил «бабочку» третий парень. – Тик-так, тик-так. Мы еще придем.

Бандиты спустились вниз, загрузились в потрепанную BMW GT, выкатились со двора.

– Зря ты не дал ее трахнуть, Димон, – посетовал забравшийся за заднее сиденье парень с ножом. – Тетка клевая. Буфера прямо сами в руки просились. Я, как только увидел, сразу завелся.

– Тебе чего, баб мало, Юрок? – ответил сидящий за рулем вымогатель. – Видел, как девка от первого же намека обосралась? И кровью захаркала, и про легавых заголосила. Раз групповухи боится, значит, надо ее этим прижимать, и пусть платит. По кругу пустить – дело нехитрое. Вот только потом ни страха не будет, ни бабла. Пять минут удовольствия, вот и весь доход.

Машина выкатилась на проспект Конституции и разогналась почти под сотню, мягко покачиваясь на низкопрофильных шинах в левом ряду.

– Откуда у этой соски такое бабло, Димон? Десять косарей за неделю! Наврала она про деньги. А сама небось уже лыжи смазывает.

– Не бойся, не соскочит, – ответил водитель. – У нее квартира не съемная, купленная. Тут и прописки все, и страховки, и документы, и даже машина местная. Так что сорваться с места ей не так просто. Быстро в базах данных всплывет.

– И чего мы тогда ее не поимели? – не понял Юрок. – Раз она один хрен «на поводке»?

– Смотри!!!

Поперек проспекта, чуть не под самые колеса BMW, вдруг рванула старая бабка в цыганской юбке и вязаной кофте, да еще и с ребенком за руку. Уходя от наезда, бандит торопливо рванул руль влево, вылетая на встречную полосу, и лоб в лоб вошел в такой же стремительный, но куда более тяжелый и прочный «Геленваген». От страшного удара легковушка встала на дыбы, несколько раз перевернулась, шумно рухнула на асфальт и, наконец, застыла на ободах поперек проспекта.

Вскоре подушки безопасности опали, перестал урчать оставшийся без топлива двигатель, отстучал свое и остановился вентилятор обдува. Наступила слабо похрустывающая стеклянными осколками тишина… И тут в разбитое окно автомобиля заглянула, крутя на пальце ключи от машины, так и не трахнутая «спиритка». Весело подмигнула:

– Привет, мальчики! Соскучились?

Ответом стал болезненный стон вяло шевелящихся, окровавленных парней.

– Та-а-ак, и что это тут у нас? – осмотрелась девушка. – Вижу-вижу, одна тушка, двое недобитков. И одному из вас жить ну совершенно незачем. Так что этот недочет мы сейчас исправим…

Быстрым движением руки она проникла в грудь Юрка, вырвала кулак наружу, посмотрела в лицо парня, теперь уже без улыбки.

– Значит, говоришь, тебе нравятся минеты? Могу предложить более яркие впечатления… – Спиритка внезапно вогнала пальцы жертве в глаза и подняла трясущееся тело на вытянутой руке. – Нравится?

Димон, ноги которого были зажаты где-то под рулем, вдруг понял, что Юрков стало двое. Один сидел в пассажирском кресле с разбитым в кровь лицом и неестественно вывернутой левой рукой, второй – выл и брыкался в руках темноволосой, коротко стриженной девки.

– Понравилось? – Спиритка отпустила жертву, и вымогатель упал на асфальт. Поднялся, покачиваясь, затряс головой. – Удивлен, что чего-то видишь? Так ведь в этом весь кайф! Можно пытать тебя снова и снова… – И девушка опять вогнала пальцы в его глазницы на всю длину. Выдернула, вогнала, выдернула, снова вонзила, а потом вдруг смяла, скрутила тело в жгут, словно тряпку, рванула в стороны, подула… И второго Юрка не стало. Развеялся, как растертый между пальцами жженый пергамент.

Мужчина невольно сглотнул. Девушка резко повернула лицо к нему, злорадно оскалилась:

– Да, приятель, с уродом я погорячилась. Собиралась пытать его вечно, но как-то вдруг представила перед собой его вонючие причиндалы… И не удержалась. Но ты, крысеныш, так просто уже не отделаешься. Из тебя я стану тянуть жилы медленно и с удовольствием, пока о развеивании сам просить не станешь. И из тебя, и из еще одного… – Спиритка распрямилась, закрутила головой. – Чуть не забыла про третьего гаденыша. Ладно, ты тут пока полежи, а я дружка твоего в мире мертвых привечу. Здешний минет ему страшно понравится, не сомневайся.

– Как?.. Мертвых?.. – прохрипел водитель. Однако девушка уже шла куда-то в сопровождении странной свиты из бабушек, женщин, мужчин и нескольких детей. – Вот черт!

Откуда-то издалека послышался звук сирены. Он нарастал и нарастал, пока возле перевернутой машины не появились несколько человек в синих халатах.

– Как вы себя чувствуете? – присел рядом с левой дверцей молодой медик. – Как голова, руки? Ступни ощущаете?

– Мне кажется, доктор, у меня галлюцинации, – пробормотал мужчина.

– У вас болевой шок. Спасатели говорят, чтобы освободить ноги, машину придется резать. Сейчас мы введем вам успокоительное, и вы ничего не почувствуете, – говоря это, медик снял колпачок с иглы одноразового шприца и вонзил пострадавшему в плечо.

Сразу после этого мир вокруг расплылся – и в себя пострадавший пришел уже в тихой, маленькой, но светлой палате, в которой мерно пикали сразу несколько невидимых с подушки приборов. Ноги ныли, плечо болело, голова гудела – но в общем Дмитрий чувствовал себя достаточно бодро. Сознание казалось ясным и чистым, как после недели отдыха в деревне у бабушки.

– У бабушки… – вслух пробормотал он, вспоминая невесть откуда взявшуюся посреди проспекта старуху с ребенком.

– Дмитрий Никишин, – остановилась перед койкой пожилая женщина с явно крашенными, редкими рыжими волосами, в роговых очках и в белом халате. – Переломы двух голеней, тупая травма живота, бедра, множественные трещины голеностопа, подозрение на сотрясение мозга.

– Это серьезно, доктор? – неуверенно спросил Никишин.

– Валя, он выживет почти наверняка, – ответила женщина, и из-за изголовья койки внезапно возникло лицо коротко стриженной спиритки с двумя серьгами в носу.

– Привет, Димок! – оскалилась она. – Ты же не думал, что я про тебя забыла?

– Черт! – Мужчина вздрогнул и попытался приподняться, однако руки оказались привязанными к поручням. Видимо, чтобы не выскочили уходящие в вены иглы капельниц. – Откуда ты взялась?!

– Обожаю больницы, Димуля! – Спиритка с непостижимым нахальством подтянулась за поручни и уселась на постель, почти на ноги раненого. – Здесь всегда столько свежих мертвецов! Обязательно найдется чем поиграть. Хочешь, фокус покажу?

Она положила ладонь Никишину на грудь, и мужчина вдруг ощутил, что у него перехватило дыхание, лицо покрылось холодным потом, а судороги пробили конечности. Приборы сорвались на безумный тревожный писк, что-то часто-часто запыхтело.

Но девушка убрала ладонь – и звуки стали возвращаться к размеренному писку, а пострадавший смог наконец-то сделать глубокий вдох. И тут же ладонь опустилась обратно, сводя с ума медицинскую аппаратуру и выжимая из человека холодный пот.

– Кто… ты? – сдавленно простонал мужчина.

Девушка резко наклонилась, заглянула ему в глаза:

– А к кому вы сегодня пришли, кретин?! Вы что, не знали?!

Валентина выпрямилась, зябко поежилась, кивнула женщине:

– Спасибо, Анна Васильевна.

– Конечно, Валечка… – Врачиха отступила и скрылась прямо в стене.

Спиритка повернулась к больному, подмигнула ему и похлопала ладонью по щеке.

– Когда собираешься насиловать и грабить ведьму, Дима, нужно быть готовым к тому, что она обидится. Особенно если ведьма дружит с мертвецами.

– Ты?!. – выдохнул мужчина.

– Я-а-а… – передразнивая его, выдохнула девушка. – С самого-самого детства.

Она забросила руки за голову, откинулась назад, нимало не беспокоясь о том, что при этом чувствует раненый.

– Души мертвых я видела всегда, – поведала юная ведьма. – И они всегда мне подчинялись. Малым ребенком я очень пугалась странных дяденек и теть, приходящих невесть откуда, и гнала их. Они, естественно, подчинялись. Может, так бы все и обошлось, привыкли бы покойнички стороной меня обходить. Но когда умерла бабушка, то прогонять ее мне не захотелось. Так и повелось. Бабуля рядом была, заботилась, часто советы давала, как в неприятности не влипнуть, учила не хвастаться. Я заботилась о ней и многих других. Я ведь могу сотворить с мертвецом абсолютно все. Изменить его облик или развеять, словно дым, внушить любые чувства, или успокоить, могу принудить делать все, что пожелаю, или дать утешение некими подарками. Могу хоть цветок сотворить, хоть самолет. Не настоящий, понятно. Но зачем душе настоящий? Я могу сохранить душу в умирающем теле или вырвать ее из живого. Правда, лишить жизни здорового человека для меня практически невозможно. Слишком уж крепко душа за тушку держится. Но если тушку слегка покалечить, ослабить, травануть. Подстроить столкновение… То запросто!

Валентина повернулась на бок, облокотилась на локоть, уперев его мужчине в пах.

– Гладко получалось не всегда. Пару раз я вляпывалась, имела беседы со школьной директрисой и даже психиатром. И ты знаешь, мне настолько хотелось доказать им, что я не вру, что у меня это получилось! В итоге в дурку поехали они, беседуя с невидимыми существами, а меня даже пожалели. Ведь я чуть не оказалась жертвой душевно больных людей… – Ведьма тихо засмеялась. – Вот так, Дима, я поняла, что могу открывать людям глаза на мертвые души. Могу их показать, могу забрать такую способность, могу снова показать.

– Это ты послала бабку с ребенком мне под колеса! – Ненависть к виновнице аварии дала мужчине силы. Он приподнялся, вполне внятно заговорил: – Это были призраки!

– Тю! – хмыкнула Валентина. – Я что, должна раскаяться? Вы бандиты, мразь двуногая. Вы недостойны жизни. Вы пришли меня ограбить, и я вас наказала. И, кстати, Дима, смерть – это только начало. Твой приятель, например, сейчас тонет в пруду. Захлебывается, брыкается. Выжить не может, но и умереть, сам понимаешь, тоже. На два-три года ему этого хватит, а потом я еще чего-нибудь придумаю.

– Развяжи меня, проклятая тварь! – дернул руками мужчина.

– А то что? – вскинула брови Валентина. Неожиданно с силой ткнула локтем больного в пах и сказала: – Я дам тебе шанс, урод. Шанс избавиться от страданий. Твой булькающий друг сказал, что ты среди дебилов за старшего, а он просто выполнял команды. Так вот, Дима… Я хочу знать, кто вас на меня навел? Тогда твои грехи я повешу на стукачка.

– Пошла ты в задницу, тварь! – скрипнул зубами мужчина. – Простым трахом ты теперь не отделаешься…

– Ответ неверный, мальчик, – безмятежно зевнула спиритка, приподняла руку, и аппаратура взвыла от ужаса, запищала, запыхтела, затрещала, отчаянно пытаясь противостоять воле ведьмы. Но схватка оказалась неравной, и призрак больного отделился от бьющегося в судорогах тела, сполз на пол, распластался между колесами медицинской койки. Девушка спрыгнула ногами ему на живот: – Разве я не предупреждала тебя, идиот, что все задохлики зависят в своей судьбе от моей доброй воли? Ползи за мной…

Валентина направилась к двери. Посторонилась, пропуская реаниматологов, вышла в коридор, пересекла его быстрым шагом, свернула в пустующую сестринскую.

– Продолжим, – повела она пальцами, и мужчина выпрямился. – Ты хотел рассказать, кто вас на меня навел?

– Пошла в задницу, блядюга долбаная!

– Правда? – вскинула брови девушка, и призрака охватило яркое, жаркое пламя.

Дмитрий завыл, забился от боли, попытался метаться, но не смог, удерживаемый волей спиритки. Пара минут, и огонь пропал, а мужчина рухнул на колени, тяжело дыша. Не по необходимости, а скорее из оставшейся при жизни привычке. Посмотрел на ладони, ощупал лицо пальцами.

– Удивляешься, что нет ожогов? – пожала плечами Валентина. – Могу устроить…

И кожа призрака тут же пошла пузырями.

– Не-е-ет! – испуганно воскликнул Дмитрий.

Ожоги сразу исчезли.

– Да, мне тоже противно смотреть на всякое уродство, – согласилась девушка. – Призраков предпочитаю видеть чистенькими. Так вот, урод, объясняю еще раз. У тебя остался только один выбор: ад или рабство. Либо ты замаливаешь свой грех преданным старательным служением, либо проводишь вечность в муках. Ответишь сразу или дать тебе пару недель погореть в размышлениях?

– Это приказ Самуила, – выдохнул мужчина. – Смотрящим на городе он сидит. Я просто бригадир.

– Молодец, Дима, правильный выбор, – похвалила его девушка. – Как мне этого Самуила найти?

– Тебя к нему не пустят. У него охрана круче, чем у губернатора. Дом весь под сигнализацией, выезжает на трех машинах, гуляет с пятью телохранителями.

– Обращаясь ко мне, нужно говорить «госпожа», – наставительно сообщила Валентина. – Понятно?

– Да… госпожа, – смирился со своим положением мужчина.

– В дом я, понятно, не полезу, – задумчиво решила ведьма. – Однако ваш смотрящий наверняка бывает в каких-то заведениях. Музеях, ресторанах, театрах… Ступай к нему и узнай о его ближайших планах. Потом расскажешь.