Текст книги "Царская сабля"
Автор книги: Александр Прозоров
Жанр: Попаданцы, Фантастика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Чего там, Жень? – поинтересовалась старшая из женщин.
– Все в порядке, Ирина Анатольевна. – Евгений подтянул к себе блюдце с яйцом в майонезе. – Ребята застряли в девяностых. Им бы когти рвать, а они права качают. Обещали три миллиона. Интересно, это много или мало?
– Ох, Женя, – покачала головой женщина. – Ты бы все же поосторожнее!
– Я постараюсь.
Осторожность Евгения выразилась в том, что перед сном он поставил на ручку входной двери в номер пустую алюминиевую банку из-под лимонада, между прихожей и спальней натянул тонкий шнур от нижней петли двери к ввернутому напротив шурупу, а на тумбочку возле изголовья поставил две бутылки пива темного стекла.
– Береженого бог бережет. – Женя широко раздвинул занавески окна, впуская свет уличных фонарей, щедрой горстью бросил на пол пластиковые хомуты, забрался в постель и выключил свет.
Банка загрохотала, когда он уже спал. Хорошо зная, чем может закончиться промедление, молодой человек тут же вскочил, схватил за горлышко бутылку и повернулся к двери.
Незваные гости, поняв, что выдали свое появление, ринулись вперед – и один за другим кувыркнулись через невидимый в сумерках шнур. Первого Женя с хорошего замаха огрел по макушке бутылкой, отчего та разлетелась, громко и недовольно зашипев пивной пеной. Второго, успевшего приподняться, ударил в горло ногой, отправив хрипеть рядом с бесчувственным подельником. Третий опасность осознал и, высоко задрав ноги, перешагнул препятствие.
– Что, и это все? – разочарованно оглянулся Евгений на тумбочку с заготовленными бутылками. – Ты последний?
– Тебе хватит, – рыкнул гость, красиво раскрыл легкую тонкую «бабочку», сделал выпад, попал лезвием ножа в подставленную стеклянную «розочку»[4]4
Для людей, далеких от уголовной романтики: «бабочка» – складной беспружинный нож с двойной рукоятью; «розочка» – отбитое бутылочное горлышко с острыми сколотыми краями.
[Закрыть] и вскрикнул от боли.
В тот же миг Женя ногой ударил его в пах, а локтем в основание черепа добил согнувшегося врага.
Потом ревизор опустился на колено, нашарил на полу хомуты и принялся умело стягивать гостям руки за спиной.
У входа постучали.
– А чего это у вас двери нараспашку? – поинтересовался женский голос.
– Да вот, кто-то номер перепутал. – Евгений, наконец, включил свет. – Вызывайте полицию, пусть разбираются.
Спустя полчаса он уже давал показания сонному старшему лейтенанту, одетому в синий форменный ватник минимум на два размера больше, нежели полагался ему по комплекции.
– Значит, Евгений Иванович, задержанных людей вы не знаете; как проникли они в ваш номер – вам неизвестно; две биты принадлежат не вам, и вы настаиваете, чтобы к протоколу была приобщена аудиозапись с угрозами неизвестного лица, подошедшего к вам в ресторане? – закончив писать, просмотрел протокол полицейский.
– Именно, – кивнул скучающий на подоконнике Женя.
– Вы всегда записываете разговоры с незнакомыми людьми, Евгений Иванович? – поднял на него глаза старлей.
– Я сотрудник Счетной палаты Российской Федерации, – зевнул Леонтьев. – Основную часть моей работы составляют ревизии и аудит, в ходе которых часто приходится слышать сведения, важные для работы, а также слова, которые могут послужить основанием для возбуждения уголовных дел либо использоваться для попытки шантажа. Поэтому у меня в кармане постоянно работает цифровой диктофон с кольцевой записью на сорок восемь часов. Я его вынимаю только на подзарядку. Диктофон сертифицирован в ФСТЭК[5]5
ФСТЭК – Федеральная служба по техническому и экспортному контролю.
[Закрыть], и его запись может использоваться в суде.
– Значит, вы подозревали о возможности нападения?
– Нет, я его не ждал. Но вероятность существовала, и потому на всякий случай я натянул возле порога шнур. Для подстраховки. Согласитесь, вещь совершенно безопасная и тяжкого вреда здоровью нанести не может.
– Знаете, Евгений Иванович, – бдительно прищурился полицейский, – вы не производите впечатление человека, который только что пережил бандитский налет.
– За этот месяц он уже второй, – вздохнул Женя. – Вас, лейтенант, наверняка тоже пару раз в неделю пристукнуть пытаются. Вы после смены сильно из-за этого беспокоитесь?
– Ну, я все-таки на службе, – пожал плечами полицейский. – У меня есть оружие и спецподготовка.
– Вообще-то я тоже на службе, – усмехнулся Евгений. – И за плечами у меня срочная в батальоне охраны объекта особой важности плюс довольно долгие занятия боевыми искусствами в свободное время.
– Благодаря этому вас в двадцать четыре года назначили руководителем представительной комиссии Счетной палаты?
– Скажите, лейтенант, – вздохнул молодой человек, – неужели вам хотелось бы увидеть на моем месте пятидесятитрехлетнюю женщину с одышкой и мигренью?
– Э-э-э… Вот оно как! – наконец-то сообразил полицейский и даже хлопнул себя кулаком по лбу. – Вы в комиссии – мальчик для битья!
– Не совсем, – обиделся Евгений. – Назначение вполне официальное, я тоже работаю, без моей подписи отчет будет недействителен. Но, в общем… Я и правда не самый опытный из сотрудников. Однако самостоятельные ревизии мне тоже доверяют.
– Но начальник вы только потому, что «добро должно быть с кулаками»? – повеселел от своей догадливости лейтенант.
– Служба физической защиты без достаточных оснований охрану не выделяет, – признался Леонтьев. – Говорят, дорого. Так что шанс для карьеры у меня есть. Ладно, где тут подписать?
– Может, патруль у гостиницы оставить? – предложил полицейский, подсовывая протокол.
– Не, ни к чему, – отмахнулся Женя. – Пугать второй раз никто и никогда не приходит. Думаю, мои «доброжелатели» уже трусят в аэропорт, чтобы успеть смыться, пока их задержанные подельники не сдали. Теперь можно спать спокойно.
* * *
Разумеется, старший лейтенант был прав. В Орловской области Евгений Леонтьев был руководителем комиссии чисто номинально. И если при сборе данных по развязке он еще хоть как-то помогал Ирине Анатольевне и ее сотрудницам, то в Москве женщины готовили отчет и вовсе без его участия.
Женя, предоставленный самому себе, решил еще раз взглянуть на последнее дело. То самое, которое он сам нашел, сам предоставил для проверки и которое должно было принести ему первый настоящий успех, но оказалось позорной пустышкой. Евгений Леонтьев был уверен, нутром чувствовал, что что-то в этом детском доме не так.
Ну не бывает, не может быть в России воспитательных учреждений, где ради благополучия обычных сирот на ребенка тратится в месяц больше денег, нежели зарабатывает старший аудитор Счетной палаты с двухгодичным опытом работы!
И одна интересная мысль по этому поводу ему в голову все-таки пришла…
Правда, файла с отчетом и папки черновиков на жестком диске не нашлось – хотя Женя и не помнил, чтобы их удалял. Он пролистал каталоги вручную, проверил поисковой программой и смирился: материалов нет, как будто и не было.
– Сколько раз давал себе слово копии на флэшку делать! – чертыхнулся молодой человек. – Все время забываю. Как всегда, дурная голова ногам покоя не дает.
К счастью, помимо электронных документов, в Счетной палате имелась еще одна копия отчета: бумажная, завизированная начальником департамента. После принятия ревизионных актов их пересылали в секретариат, где они и должны храниться весь срок, отводимый для предъявления финансовых претензий.
Однако на первом этаже Евгения ждал очередной неприятный сюрприз. Вечно чем-то недовольная тетка с серыми волосами буркнула ему из окошка, что отчет уже отправлен в центральный архив.
– Но подождите, почему?! – сгоряча сунул в окошко голову молодой человек. – Ведь положено на три года в Счетной палате оставлять!
– Где положено, а где покладено, – фыркнула носом тетка. – И так все шкафы забиты, пихать вашу макулатуру некуда.
Она резко дернула верхний ящик, достала засаленную картонную папку невесть каких годов, открыла, сунула к его носу распечатку за подписью Степашина:
– Вот, сам читай! «Поскольку по делам, по которым в ходе проверок нарушений не выявлено, претензий предъявлять не предполагается, приказываю отправить их в Центральный архив до истечения срока хранения». Дата, подпись, номера дел. Их тут за пару сотен.
– А можно взглянуть? – с надеждой попросил Евгений.
– На, только дырку глазами не протри. Номера по порядку, у твоего – исходящий пятнадцать сорок семь. Уехало на главный склад еще позавчера. Коли очень хочется, беги за ним туда.
– Это который на Ленинском проспекте или на Нижегородском?
– На Ленинском, на Ленинском, – утешила его тетка. – До вечера аккурат туда дотрусишь.
Собственно, на этом любой нормальный чиновник по здравом размышлении и должен был остановиться. Свою работу аудитор Евгений Леонтьев сделал честно, начальство отчет приняло и одобрило. А что задним числом появились какие-то новые смутные подозрения и сомнения… Ну, можно отвлечься на них, если это не требует особого времени, пролистать старые пометки, открыть отчет. Однако гоняться за давно сданной работой через всю Москву – это уже явный перебор.
Оправданием молодому аудитору служило только то, что это была его первая самостоятельная ревизия, к тому же по обстоятельствам, выявленным им самим при выборочной проверке расходных статей текущего бюджета. А также то, что волей обстоятельств до сроков сдачи акта проверки транспортной развязки у Жени образовалась пара почти свободных дней. Потому-то он и решил позволить себе еще одну, последнюю попытку.
* * *
Здание архива на Ленинском проспекте больше всего напоминало заводской цех: огромная бесцветная и пыльная коробка из силикатного кирпича с редкими крохотными окошками. Вмещало оно никак не меньше десяти гигабайт самой разнообразной информации. По большей части информации скучной и никому не нужной: старые бюджеты, отчеты, акты ревизий и аудитов, разрешения, постановления и приказы самых разных чиновников самого разного уровня. Достойной сохранения вся эта бухгалтерия считалась лишь потому, что одна-две бумажки из миллиона раз в десять лет могли оказаться востребованными для справки, проверки и принятия судебного решения по очередному взяточнику либо помочь найти автора какого-нибудь особо гениального или идиотского решения. А не переносилась на жесткие диски эта информация потому, что на бумагах сохранялись автографы. Реальные подписи реальных людей, которые могут быть представлены в суде или иных принимающих решения органах в качестве основного доказательства.
К единственной двери вели три обшарпанные ступени, за створками сидел вахтер, не стесняясь читавший очередную книгу серии «Смертный страж». Охранник покосился на гостя, увидел удостоверение аудитора Счетной палаты и кивнул, не поинтересовавшись ни фамилией, ни фотографией.
В пустых коридорах архива было темно и гулко, пахло мышами и вечностью. Пройдя почти все здание насквозь, Евгений наконец обнаружил секретариат, назвал исходящий номер отправленных сюда документов, поинтересовался судьбой своего. Девушки, сверившись с таблицами на мониторах, отправили его на второй этаж в двадцать пятую комнату, откуда пожилая сотрудница с откровенно монгольской внешностью спровадила обратно на первый этаж, в комнату тринадцать. Там его порадовали тем, что полученные отчеты уже разобраны и засланы наверх, в тридцать третий архив.
На третьем этаже аудитора встретил сухощавый старикашка, седоволосый и жилистый, в синем халате с закатанными выше локтей рукавами. Узнав номер затребованного дела, он тщательно изучил удостоверение гостя, пошамкал бесцветными губами и наконец сообщил:
– Подшито уже дело-то. В общем томе находится. Без запроса выдать не могу.
– И не нужно, – спрятал удостоверение Женя Леонтьев. – Это дело вел я, мне нужно всего лишь списать адресные данные нескольких людей. Надо уточнить у свидетелей отдельные детали по ходу производства. Руководство, будь оно неладно, запросило дополнительные сведения.
Старикашка пожевал верхними зубами губу, подумал, забрал у гостя его записку с номерами бумаг и вышел в боковую дверь, из-за которой повеяло застарелой пылью. Молодой человек отошел к окну, отчего-то сделанному под самым потолком. Вид из него открывался небогатый: нахохлившаяся ворона на белой от инея ветке и длинная красная лента, запутавшаяся в кроне сразу за птицей и мелко трясущаяся на ветру.
– Вот, – на удивление быстро вернулся архивариус и положил на свой стол довольно толстую картонную папку. – Отчет подшит, отдельно дать не могу. Смотри здесь.
– Хорошо, – кивнул Евгений, возвращаясь от окна.
Молодой человек не был бы аудитором, если бы сразу не отметил две интереснейшие детали. Его доклад о расходовании бюджетных средств в практически новеньком детском доме на сто двадцать воспитанников оказался помещенным в пожелтевшее от времени дело, на обложке которого тушью было выведено прекрасным каллиграфическим почерком: «Том № 8», «АС-7—3-3-кеВ»; а ниже строкой – «Басаргин сектор».
Вслух Евгений ничего, естественно, не сказал, открыл папку, провел пальцем по нити, прошивающей стопку бумаг со сквозной обратной нумерацией, пролистнул две страницы, выписал себе в блокнот имена и телефоны командировавшихся в школу профессоров, затем перекинул отчеты до последней страницы, словно проверяя целостность нитки, а заодно глянул на дату самого первого ревизионного акта. Это было двадцать восьмое августа тысяча девятьсот тридцать восьмого года. И проверялся тем не менее все тот же детский дом «Белый медведь», но только с числом воспитанников в сто сорок четыре ребенка.
– Ага, – закрыл папку Евгений. – На том номер семь взглянуть можно?
– Нельзя, – кратко ответил старикашка, забирая дело.
– Как это нельзя? – возмутился молодой аудитор. – Я сотрудник Счетной палаты! По моему требованию мне должны предоставляться любые документы, которые я затребую для своей работы!
– Вот и затребуйте, – посоветовал архивариус. – Если начальник департамента подпишет, вам его привезут.
– Я начальник ревизионной комиссии!
– А у меня инструкции. – Старикашка отправился в архив, но, уже открывая дверь, сжалился и добавил через плечо: – К тому же закрытые тома хранятся не здесь.
– Спасибо!!! – крикнул ему вслед молодой человек.
Теперь ему было над чем подумать. Например, над тем, что если просмотренный восьмой том, еще не закрытый, включает в себя восемь актов проверки за последние семьдесят лет, то первая ревизия, подшитая в первый том, должна была состояться…
В пятнадцатом веке?!
А если предположить, что каждый том – это подборка не из восьми, а из десяти проверок, по сто лет в каждом? Круглое такое и красивое число… Это же тогда получается и вовсе полная бредятина!
На некоторое время Евгений даже забыл о причинах своего первоначального интереса к этому делу, прикидывая в голове так и этак возможные варианты.
Предыдущие тома состоят из одной-двух проверок? Возможно. Но архивариусы редко идут на подобные отклонения от норм делопроизводства. Возможно, раз или два. Пусть даже три! Но и тогда начало ревизий все равно уходит в шестнадцатый или семнадцатый век. Ну, может, в восемнадцатый. Куда-то во времена Екатерины Великой.
Что же это за детский дом такой, что наравне с таможнями, университетами и библиотеками имеет свою личную строку в российском бюджете аж со времен Суворова и Ушакова?
Садясь в машину, Женя уже понимал, что заявку на просмотр тома из делопроизводства за номером «АС-7—3-3-кеВ» он напишет обязательно. Евгений колебался только – на какой именно претендовать?
Больше всего хотелось, разумеется, спросить сразу первый! Но если нащупанная им тайна и вправду столь велика, как хочется верить, такие древние документы должны находиться в каком-нибудь музейном спецхране. Их не то что не выдадут – аудитор еще и излишнее внимание к своему открытию привлечет. А докопаться до секрета хотелось самому.
Заявка на информацию ближайших предыдущих проверок будет выглядеть куда более обыденной и естественной. А уж там, исходя из содержания седьмого тома, он сразу поймет: есть смысл рыться дальше или в нумерации ревизионных актов случилась всего лишь невинная нестыковка? Например – в предыдущих папках хранится всего-навсего подробная опись имущества недавно основанного учреждения. Тогда он не окажется идиотом, подняв шум раньше времени.
Но вот если там тоже подшиты акты проверок, то тогда…
Что он будет делать тогда, Евгений Леонтьев пока не решил, но надеялся на шум в Интернете и славу первооткрывателя крупной исторической тайны.
* * *
Требование на дополнительные материалы к делу Леонтьев составил с ходу, намереваясь передать начальнице вместе с отчетом по транспортной развязке, – но любопытство настолько жгло душу, что Женя не утерпел, побежал в кабинет Дементьевой сразу, едва только бумажка выскользнула из принтера.
– Добрый день, Виктория Яковлевна! – постучав, заглянул он в кабинет.
– А-а, наш Цербер появился! – обрадовалась женщина. – Ну, заходи. Наслышана я уже о твоих подвигах. Молодец, не посрамил учреждения. Сам-то цел? Не ранили?
– Их было всего трое, – небрежно отмахнулся молодой аудитор. – Ерунда. Мне вот какая мысль пришла в голову, Виктория Яковлевна. А что, если деньги снимаются на командировочные расходы и гонорары? Я про детский дом «Белый медведь». Там эта статья затрат очень велика.
– Даже не понимаю, это у тебя такое непомерное бахвальство или столь великая скромность? – покачала головой начальница. – Какой пустяк: свалить в одиночку трех заставших тебя врасплох уголовников, связать и сдать в полицию!
– Все наоборот, это я их врасплох застал, – отмахнулся Женя. – Они шли бить спящего – и вдруг напоролись на засаду. Без шансов. Так как насчет детского дома? Если документы липовые, а обучение ведут местные преподаватели, организаторам аферы могут перепадать значительные суммы! Я бы очень хотел проверить этот вариант. Опросить самих профессоров, поинтересоваться графиком лекций. Уточнить, видел их кто-нибудь в указанное время в Москве или нет? Я все равно сейчас бездельничаю. Разрешите?
– Ладно, герой, – пожала плечами женщина. – Ты же не премию просишь, хотя честно заслужил, а работать рвешься. Грех отказывать в такой просьбе.
– Дело уже отправили в Центральный архив, Виктория Яковлевна. Без запроса, подписанного начальником департамента, обратно не выдают… – Евгений подсунул свое требование начальнице под руку.
– Ну, это не проблема. – Женщина выдернула из подставки ручку, написала на уголке листа «ходатайствую по существу» и расписалась. – Отдай секретарше, пусть отнесет шефу на визирование. Давай, сыщик, дерзай. Вдруг у тебя талант?
Виктория Яковлевна была дружелюбна, но памятлива, и фраза о том, что один из сотрудников мается бездельем, явно не прошла мимо внимания начальницы. Следующим утром Женя получил в руки толстенную папку бумаг и отправился в Федеральное бюро статистики сверять среднеотпускные цены оптовых баз Северного Кавказа и Краснодара на пищевые продукты с договорными на поставки для Пятьдесят восьмой армии.
К удивлению аудитора, закупки по результатам тендеров оказались в среднем на десять процентов ниже, чем на оптовых базах. Хотя проверить по накладным качество Евгений, конечно, не мог. Возможно, по дешевке сбагривали «тухлятину».
Но ведь претензий от военнослужащих и поваров по качеству не поступало?
Не поступало.
Значит, согласно законам делопроизводства, оно находится на самом высшем уровне. Ибо на просто хорошее и то хоть кто-нибудь, да пожалуется.
Работа заняла полтора дня, отчет – еще столько же. Зато в обмен на принятый с одобрением доклад молодой человек получил упакованную в пленку большую картонную коробку без сопроводительных документов и разрешение от начальницы потратить еще один день на расследование своих подозрений.
От предвкушения чуда у Жени даже засосало под ложечкой. Опасаясь разочарования, он не спешил открывать коробку сразу. Для начала запер ее в несгораемом железном шкафу у себя в кабинете, сходил в столовую. Выпив кофе и подкрепившись парой пирожных, вышел на улицу освежиться на морозном воздухе и, только когда озяб, вернулся на рабочее место, приготовил блокнот и лист писчей бумаги для заметок, выбрал среди ручек гелевую, проверил, как ручка пишет, и наконец после этого извлек из-за железной дверцы драгоценную посылку.
Канцелярским ножом Леонтьев срезал пленку, сбросил ее в корзину для мусора, осторожно открыл коробку, извлек из нее картонную папку для бумаг, разительно похожую на ту, что хранилась в архиве на Ленинском проспекте, положил перед собой, погладил ладонями обложку с завязочками, посмотрел в верхний левый угол. Там округлым ровным почерком было старательно выведено: «Томъ 7», «АС-7—3-3-кеВ»; «Басаргинъ секторъ».
Затаив дыхание, молодой аудитор распустил завязки, открыл папку, чуть наклонился вперед, читая заголовок на первой странице, в соответствии с обратной нумерацией оказавшейся триста седьмой:
«Отчет помощника фининспектора Батайского отдела Наркомфина Василия Попова о проверке достоверности сведений о расходах школы рабочей молодежи станции Лягушево Мурманской губернии…»
Женя Леонтьев удивленно вскинул брови, скользнул взглядом по листку. Глаз моментально выхватил три упоминания о сиротах, а также число воспитанников учреждения: в тысяча девятьсот двадцать шестом году их было аж двести шестьдесят один.
– Лягушево… – почесал аудитор в затылке. Женя не помнил поселка с похожим названием возле проверенного полмесяца назад интерната. Хотя, с другой стороны, детский дом выглядел относительно новым, построенным году в девяностом, не ранее. Возможно, его просто перенесли на новое место? Ладно, посмотрим самое интересное…
Аудитор перекинул сразу все содержимое, осторожно отлистнул последние страницы, непривычно толстые и желтые, нашел первый лист первого доклада:
«Повеленiемъ действительнаго статскаго советника Ивана Яковлевича Бухарина, генерал-губернатора губернiи Архангелогородской, Вологодской, Олонецкой и главнаго командира Архангельскаго порта мною, мичманомъ Петромъ Косливцевомъ во флотскомъ сиротскомъ прiюте имени святого Антонiя ревизiя учреждена…»
Губы Евгения невольно расползлись в широкой улыбке – акт проверки датировался седьмым марта тысяча восемьсот двадцать второго года от Рождества Христова!!!
– Бинго! – выдохнул он. – Каждый том отмеряет сто лет ревизской сказки! Шесть томов – это, считай, шестьсот лет обратно…
Правда, небольшой нюанс Евгения все-таки смущал, но разрешился он легко и просто. Первый же запрос «Яндексу» по истории Мурманской области раскрыл Леонтьеву, что сам город Мурманск был основан только в тысяча девятьсот шестнадцатом году. И что вплоть до двадцать шестого года прошлого века эти земли Кольского полуострова считались Александровским уездом Архангельской губернии.
– Значит, детский дом находился примерно там же, где и сейчас, – понял Леонтьев. – Просто подчинялся другому центру.
Увлеченный своим исследованием, на твердые шаги в коридоре Женя внимания не обратил, но, когда открылась дверь в кабинет, голову все-таки поднял. Увидел темную дыру направленного точно в лоб глушителя и моментально нырнул с кресла под стол. Громкий хлопок указал, что с линии огня он успел уйти лишь в самый последний момент. А разум напомнил, что второй выстрел киллера будет смертельным. Письменный стол в крохотном кабинете надолго своего владельца не спасет.
Евгений скользнул глазами по сторонам в поисках оружия, ничего подходящего не увидел, схватил кресло за стойку сиденья, с ревом вскочил, чтобы метнуть его в убийцу, но в кабинете было уже пусто.
– Вот черт! – облегченно выдохнул аудитор, роняя стул обратно на пол. – Ни хрена себе, посетители заглядывают!
В крови бушевал адреналин, желание рвать и метать, бить в морду и резать глотки, но стремление погнаться за гостем он в себе все же подавил. Нарываться на пулю по глупости Евгений не собирался. Ведь, как говаривал на срочной их ротный: «В рукопашной схватке всегда побеждает тот, у кого больше патронов».
У противника эти самые патроны имелись, а у него – нет.
Гораздо проще было снять трубку телефона и…
…и обнаружить, что тот не работает.
– Вот черт! – повторил аудитор, посмотрел на вырванный с мясом провод, схватился за сотовый, набрал сразу «112», услышал гудок, щелчок соединения…
– Надеюсь, Евгений Иванович, вы не воображаете, что уцелели исключительно благодаря своей ловкости? – проговорил ему в ухо вкрадчивый баритон. – Поверьте мне на слово, если бы у курьера был приказ вас убрать, вы бы уже стояли перед вратами рая.
– Кто вы?! Что вам нужно?! – Женя в коридор все-таки выскочил, посмотрел направо и налево. Но и здесь было пусто.
– Нам нужно, чтобы вы не совались в дела, которые вас не касаются, Евгений Иванович, – спокойно ответил баритон. – Вы хорошо сделали свою важную и полезную работу. Без независимого контроля со стороны даже самые честные и достойные люди иногда впадают в ненужные соблазны. Теперь хочу напомнить, что вы давали подписку о неразглашении информации, ставшей вам доступной по ходу службы. Вы не имеете права никому и никогда рассказывать о том, что узнали в ходе ревизии.
– Про школу-интернат, которая существует на Кольском полуострове уже восемь веков?
– Должен предупредить, Евгений Иванович, – пропустил вопрос мимо ушей неведомый собеседник, – что ответственность за нарушение подписки вам теперь грозит отнюдь не административная и даже не уголовная. Именно это вы и должны уяснить из сегодняшней досадной неприятности. Если вас вдруг спросят о затребованных документах, ответите, что вернули их в архив через секретариат.
– Ч-черт! – Леонтьев крутанулся на месте, метнулся обратно в кабинет.
Папки с ревизионными отчетами у него на столе больше не было.
– И вот еще, – добавил баритон в трубке, – Виктории Яковлевне обо всем этом не рассказывайте. Зачем расстраивать милую женщину? Считайте, что подписка о неразглашении распространяется на нее так же, как на других.
Сотовый коротко запищал.
Женя, обойдя стол, потрогал аккуратную дырочку на подголовнике кресла, сунул в нее мизинец. Палец прошел насквозь. Молодой человек заглянул за спинку. Отверстие в стене уходило довольно глубоко в крашеный бетон перегородки. Посетитель стрелял боевыми.
Евгений набрал «112» еще раз, потом «02», потом просто домашний телефон. Везде оказалось занято. Его «трубу» явно заблокировали. Оставалось надеяться, что ненадолго.
И это было куда серьезнее пулевой пробоины. Ведь ствол в принципе может добыть любой гопник, и чтобы нажать на спусковой крючок – много ума не надо. А вот для перехвата сигнала сотового требуются специальная аппаратура, хороший специалист и направленная работа против конкретной жертвы. Затратное развлечение. Даже если это и уголовщина – то весьма и весьма высокого уровня.
Леонтьев опустился в кресло, заглянул в оставшуюся на память коробку от тома с «Делом».
Тому, что он все-таки получил заказанный из архива материал, могло быть две причины. Возможно, хранитель тайны хотел узнать, кто именно сунулся в сферу его интересов, кого конкретно нужно пугать и за кем приглядывать? А возможно, случилась одна из обыденных бюрократических накладок, когда в крупной организации правая рука не знает того, что делает левая, и, пока одна рука секретит какую-то информацию, другая щедро выкладывает ее в открытый доступ. А иногда и одна рука одновременно делает два противоположных дела – выдает секретную информацию в ответ на правильно составленную заявку и одновременно сообщает в «органы» о собственном проступке. Не по злобе, а просто потому, что обязана выполнять должностную инструкцию. И поскольку запрос составлен правильно – его следует исполнить, пусть даже после этого весь мир рухнет в пропасть.
Евгений больше склонялся к первому варианту. Быстрота и точность действий неведомого противника плохо вязались с возможностью бардака в делопроизводстве. При бардаке о его запросе на архивный том в спецотделе узнали бы только через месяц – по истечении срока заполнения документации.
– Получается, следили за томом, – сделал вывод вслух молодой человек. – Кто-то опасается, что протоколы ревизий, проводившихся с тысяча восемьсот двадцать второго по тысяча девятьсот двадцать шестой год, попадутся на глаза посторонним людям. Бред какой-то… Даже если кто-то что-то и своровал в детском доме девяносто лет назад, сроки давности давно вышли, свидетели истлели, преступники ушли в мир иной. Кому есть интерес до того, что происходило в столь давние времена?
Он подтянул к себе блокнот, полистал страницы с записями. Наткнулся на дату с вопросительным знаком.
– Двенадцатый век? – Евгений взял со стола ручку, задумчиво покрутил в пальцах. – Желая меня выследить, эти странные анонимы позволили мне полистать записи девятнадцатого века. Наверное, ничего особо ценного в этом томе не было. Они не очень опасались, что я увижу что-то лишнее. Анонимы лишь предупредили, чтобы я не копал глубже. Выходит, самое ценное там, в прошлом?
Женя Леонтьев обвел число «12» кружком. Склонил голову набок, созерцая немыслимую дату: «Интересно, что такого могло случиться на Руси восемьсот лет назад, если за попытку это узнать в людей стреляют до сих пор? Двенадцатый век… Хрень какая-то!!! Они на чем тогда писали? На бересте, что ли? Или на пергаменте? И подшивали в канцелярские папки из липового лыка? По современным правилам делопроизводства? Шизофрения…»
Евгений поднял голову, осмотрелся в поисках скрытых камер, но тут же оставил эту мысль как заведомо бредовую: для телерозыгрыша сложившаяся ситуация выглядела слишком заумной и совершенно несмешной. На всякий случай он заглянул в инет и тут же узнал, что первый известный на Руси бумажный документ относится к середине четырнадцатого века, а просто первый из сохранившихся – к середине тринадцатого.
– Выходит, что первый том ревизионных отчетов не уцелел? – задумчиво констатировал молодой аудитор. И тут же, спохватившись, сплюнул: – Вот черт! Я, кажись, уже с ума сходить начал.
Аудитор выключил компьютер, откинулся на спинку кресла – и явственно ощутил затылком аккуратную дырочку в подголовнике.
Если он и сошел с ума, то явно не один. Поскольку за откровенно невозможный архив кто-то без колебаний стрелял вполне реальными пулями.
И, наверное, делал это не просто так.
Леонтьев подумал еще немного, подтянул блокнот ближе, пролистал, а потом вывел на последней странице все те куцые факты, которые успел установить:
– очень старая школа;
– восемь томов, восемь веков;
– хранятся в «Басаргине секторе».
– мичман Петр Косливцев, Архангельск, тысяча восемьсот двадцать второй год.
Для того чтобы делать хоть какие-то выводы, информации набиралось слишком мало. Однако молодой аудитор понимал: если начали стрелять – значит, он нащупал что-то важное. Пока непонятно что, но проверить нужно. К архиву детского дома его, конечно, больше не подпустят. Но Евгений уже придумал, где можно найти дополнительные зацепки.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?