Текст книги "Золотая рыбка в кармане, или Главный секрет новорусского капитализма"

Суду он признался, что с 1991 года его фирма вообще не инвестировала деньги клиентов. Их прямехонько отправляли на деловой счет Мэдоффа в Чейз Манхэттен Банк. Следователи полагают, что эти трюки начались уже в 70-е годы. Житие святого оказалось мифом. Сказав, что всю жизнь он делал деньги, я невольно ему польстил. Беда как раз была в том, что он их не делал. С того момента, когда он перестал их делать, а только собирал, он перешел черту…

Вообще-то физика обязана была реваншировать раньше. Финансовый контроль в США никто не отменял. 6 раз, начиная, по крайней мере, с 1992 года, специальная Комиссия по биржевым операциям (the US Securities and Exchange Commission – SEC) проводила проверки. Все это время в Комиссию приходили тревожные звонки. Отчетные цифры Мэдоффа – блеф, ни юридически, ни математически они невозможны, сигнализировал комиссии в 1999 году финансовый аналитик Гарри Маркополос. Никакого эффекта… В 2005 году неугомонный Маркополос представил в Комиссию 17-страничный аналитический документ, озаглавленный «Крупнейший мировой хедж-фонд – афера». Тогда же он обратился в «Уолл-стрит джорнэл»: нужны доказательства, что Мэдофф оперирует по Схеме Понци? Но газета не захотела расследовать эту историю.

Как удавалось Мэдоффу выходить сухим из воды, какие технологии он применял – именно это сейчас и интересует общественность. Куда смотрели регуляторы и законодатели, что же это за контроль, если его можно водить за нос (либо затыкать ему рот) годами и десятилетиями! Можно только высказать гипотезу, что реальные технологии Мэдоффа вступили в заметный мезальянс с прославленной протестантской этикой, может быть, и фундаментальной для капитализма, но оставшейся, по-видимому, слишком глубоко в фундаменте. И что дело в каких-то иных неработающих законах, уже не чисто физических.

Мэдофф, конечно, первоклассный негодяй, на бирже негодяев он вполне мог бы претендовать на первое место. Он залезал в самые, казалось бы защищенные элитные карманы с видом благодетеля, которого еще надо было просить, чтобы он залез в карман именно к тебе.

Он кидал банки, что само по себе рекорд Гиннеса. Среди банков, которые он кинул, самые известные интернациональные имена: Банковская группа «Banco Santander», Испания – 3,1 миллиарда долларов, Банк «Medici», Австрия – 2,1 миллиарда, Банк «Fortis», Бенилюкс – 1,35 миллиарда, Международная банковская группа HSBC – 1 миллиард, «Royal Bank of Scotland» – 600 миллионов, Банк «BNP Paribas», Франция – 460 миллионов долларов…

Он был членом правления, естественно, без всякого вознаграждения – целого ряда известных, «неприбыльных» по своему статусу организаций. Чаще всего – казначеем, кому как не знаменитому финансисту доверить распоряжение средствами. И он распоряжался, доверительно перемещая все их эндаументы на свои счета. Технология благородного жулика, которая и не снилась героям О’Генри… В результате такой благотворительности ряд благотворительных организаций разорились.

Вряд ли в этом был специальный шик – нагревать тех, кто связан с тобой верой и кровью. Скорей всего это было удобней. Еврейская община США гордилась своим высоко взлетевшим сыном. В списке ограбленных им – выдающиеся еврейские имена: Элиа Визел, Стивен Спилберг, Заза Габор, Джон Малкович, Ларри Кинг… Если в этот список попал не еврей, не считайте это ошибкой. Деньги для Мэдоффа не имели национальности. Единственное его условие: деньги должны быть большими, очень большими.

Вряд ли что-то существенное к образу биржевого татя добавит перечисление того, что было у Мэдоффа в личном обиходе. Пент-хаус на Манхэттене, вилла в Палм Бич, дом на мысе Антиб, картины, антиквариат, яхта – обычный мультимиллионерский набор. У наших покруче. Зато в цифрах афера точно вне конкуренции.

Размах нанесенного им ущерба суд определил в 18 и 65 миллиардов долларов, считая с процентами или без.

Понци, Мавроди и все остальные охмуряли бедных. Мэдофф был Понци для богатых. Эксклюзивность, масштаб были его фирменным стилем. А это требовало индивидуальной работы высшего класса. Член всех возможных закрытых клубов, он заседал во всех президиумах, состоял во всех правлениях, был вхож во все комиссии, тут как тут со своими взносами в избирательные кампании президентов и сенаторов – демократов и республиканцев… Гуру, попечитель, меценат, политический спонсор – он был многолик и вездесущ. Инсайдер в высшем смысле этого слова. Или слоя. Свой среди своих – среди регуляторов и законодателей, среди властных и богатых. Такой человек вне контроля. Он неуязвим.

Ну, как могла его контролировать Комиссия по биржевым операциям, если он сам ее контролировал – самыми разными способами, вплоть до очень экстравагантных. И смех, и грех. Одна из проверок закончилась тем, что контролер связал себя законными узами брака с племянницей Мэдоффа… А уж как работал старый проверенный прямолинейный механизм взяток, это уважаемые участники процесса уж точно постараются скрыть.

Кризис подставил ножку Мэдоффу. А Мэдофф стал олицетворением нынешнего кризиса. Пузырь необеспеченных ценных бумаг и финансист-упырь – словно, близнецы-братья. Что – кто тут причина – следствие? Пойди разберись, когда оба так сокрушительно – грозно и грязно, лопнули… Буквально в стилистике наших карикатур 20-х годов самые авторитетные головы на Западе взахлеб заговорили о неизбежном крахе преступно-порочной системы.

Мэдофф – высшая и последняя стадия финансового империализма? В каком-то смысле и так. Хотя капитализм как систему-кровопийцу хоронили не раз, на этом столько блистательных карьер было сделано, а он выкидывает все новые и новые фокусы – в промежутках между кризисами. Несмотря на кризисы (а может, и благодаря им) он ухитрился создать самую дееспособную систему, которая только есть на этой Земле. Стало общим местом говорить, что нынешний кризис – самый сильный и глубокий со времен Великой Депрессии 30-х годов. Со специалистами не спорят, однако, кто-нибудь видел похожий след на улицах нынешнего Нью-Йорка, Мадрида, Лондона или Берлина? Капитализм очень несовершенная и порочная система, но сводить его к макбетовскому котлу ведьм, пляшущих вокруг пузырей земли, некоторое преувеличение. Он развивается от одного кризиса до другого, по необходимости внося поправки, если не в свой генетический код, так в социальную природу. Это как раз то, что его всегда отличало от знакомого нам социализма. Тот уверенной поступью прогрессировал от одного совершенства к другому, пока не развалился полностью и окончательно.

Как выразился один из помощников Обамы, было бы грешно упустить такой кризис… То-есть, кризис – не только шок, но и шанс. Хотя шок от лопнувших пузырей-упырей очень силен. Лучшие и трезвые умы анализируют, бьют в колокола. Когда – еще в прошлый «доткомовский» кризис – лопнули казавшиеся незыблемыми столпами корпоративные гиганты «Энрон», «УорлдКом», это могло показаться случайной аберрацией. Сегодня нобелевский лауреат по экономике Пол Крагман ставит диагноз, понятный нам даже больше, чем американцам: «потемкинские корпорации с фасадами из нарисованной отчетности». Вот, что это было такое, пишет он в своей колонке в «Нью-Йорк Таймс». Увы, не редкое исключение. Как показал нынешний кризис, корпоративные потемкинские деревни – города-спутники современного капитализма.

А как борются с кризисом самые важные правительства мира? Накачиванием денег в банковскую систему. Откуда они их берут? В буквальном смысле слова из завтра, заимствуя у будущих поколений. МВФ подсчитал, что к 2014 году государственный долг великолепной восьмерки достигнет 114 процентов ВВП. То есть, чтобы выплатить его, население самых развитых стран мира должно будет работать год и месяц абсолютно безвозмездно. Статью – прогноз об этом журнал «Экономист» назвал «Играя Понци».

Болезни опасны. Лечение может дать такие последствия, которые сравнятся по тяжести последствий с самой болезнью… То ли сделают сильные мира того на этот раз или не то? Достаточно ли? Поживем – увидим. Следующий кризис покажет.

Авторитет из «Крошки Доррит»

…Жили – были три Понци. Один Карло Понци. Другой – Сергей Мавроди. Третий Бернард Мэдофф. Но все они были Понци…

На самом деле имя Понци – легион. Эта схема, как, вложив маленькие деньги и ничем не рискуя, быстро разбогатеть, лопалась столько раз, что можно говорить о ее полном триумфе на этом шарике.

…Некая Дона Бранка в Португалии под обещания 10-процентной доходности в месяц собрала с 1970 по 1984 год эквивалент 85 миллионов евро. Суду она доказывала, что делала это дабы помочь бедным, но суд не согласился и в 1988 году посадил ее в тюрьму на 10 лет.

Ион Стойка в Румынии (афера «Каритас») пообещал восьмикратный возврат первоначального взноса через шесть месяцев. За три года с 1991 по 1994 нагрел 400000 соотечественников, собрав триллион с четвертью лей (миллиард долларов), пока фирма не обанкротилась. В финале суды – пересуды и неоплатный долг в 450 миллионов долларов.

Дамара Бертгес и Ганс Гюнтер Шпацхольц в городе Гельнхаузене на границе Германии со Швейцарией в расчете на измученных прижимистыми гномами жителей Альпийской республики, открыли Европейский Королевский Клуб, выпускавший билеты стоимостью в 1200 франков, на которые можно было получать по 200 франков в течение 12 месяцев. Прежде, чем клуб лопнул в 1994 году, в него вступил каждый десятый взрослый житель двух соседних кантонов. Цена аферы 1,1 миллиарда долларов.

С 1993 по 1997 год церковь под скромным названием «Великое Служение Интернэшнл» (Greater Ministries International) в Тампе, Флорида охмурила 18000 своих прихожан на 500 миллионов долларов. Возврат вдвойне им был обещан под самые надежные гарантии – самого Священного писания. Увы, случилось пренеприятнейшее чудо – деньги исчезли. Глава церкви Джеральд Пейн и его присные заработали сроки от 13 до 27 лет.

В 2001 году в Гаити стали необыкновенно популярны некие «кооперативы». Поверив настойчивой рекламе, распространяемой по радио и ТВ устами самых популярных местных «звезд», население нищего острова несло деньги под 15% годовых. Цифра потерь – 240 миллионов долларов. Это примерно две трети местного ВВП.

На Коста-Рике братья Луис Энрике и Освальдо Виллаболос жили припеваючи полтора десятка лет вплоть до 2002 года. Припевали они про 3% в месяц наличными на взнос минимум в 10000 долларов, а заодно про то, что образованный ими Фонд, который так и назывался «Братья», занимается исключительно высокодоходными операциями, он даже ссужает деньги «Кока-Коле». И шесть тысяч пенсионеров из США и Канады, решивших провести здесь свои закатные годы, развесили уши. Увы, братства рушатся. Когда одного брата приговорили к 18 годам, а другой ударился в бега, выяснилось, что и эта песенка спета.

Случай американского «артиста» Лу Перелмана любопытен исключительно решением суда. Его приговорили к 300 месяцам в тюрьме с оговоренной таксой: за каждый возвращенный миллион долларов срок будут скащивать на один месяц.

Индия, Пакистан, ЮАР, Малайзия, Индонезия, Филиппины… Проделки Понци поистине безграничны… «Властелина», «Хопер-инвест», «Русский дом Селенга», где Селенг не река, а что-то вроде пилинга, естественно, по-русски – до боли знакомые нам имена.

Самым сокрушительным образом рухнула пирамида в Албании в 1997 году. Атмосферу в этой стране нам понять легче всего. Та же межеумочная ситуация: позади нищета и бесправие – принципиально без рынка, а понятие собственности приравнивается к преступлению. Впереди якобы капиталистический рай. Энвера Ходжу сменили разного рода Ходжи Насреддины. Под свои фантастические посулы они вытащили из карманов нищих соотечественников 1,2 миллиарда долларов. Две трети населения почувствовали себя ограбленными. Протест вылился в массовые бунты вплоть до нападения на правительственные учреждения. Власть попросту исчезла, и страна какое-то время существовала вообще без правительства…

Пора ставить точку, но что-то мешает. Понци здесь, Понци там… Как-то не хочется увенчивать его славой, пусть даже и на редкость дурной.

На самом деле исторический Карло Понци не был первым. До него был Уильям Миллер по кличке «520 процентов». Еще в 1899 году он предложил почтенной публике 10% в неделю, набрал миллион и угодил на десятку. К тому времени, когда развернется его будущий конкурент, он будет еще жив и даже успеет дать интервью бостонской «Пост», той самой, сравнивая достижения обоих с неоспоримой позиции собственного первенства… Однако же еще раньше – в 1880 году в том же Бостоне была арестована и приговорена к трем годам заключения некая Сара Хоу. Находка Сары Хоу заключалась в том, что ее сулящий высокий процент отдачи депозит предназначался исключительно для женщин. Он так и назывался «Депозит для Леди»… Впрочем, и эту досточтимую леди вряд ли стоит увенчивать лаврами.

Будь моя воля, я переименовал бы Схему Понци в Схему Мердла. Помните: «Великий Мердл, краса и гордость нации, Коммерческий Колосс, величайший человек нашего времени»?

Узнаете персонаж из «Крошки Доррит» ?

Почитаем Диккенса, это такое удовольствие.

«Правая рука мистера Мердла была занята вечерней газетой, а вечерняя газета была занята мистером Мердлом. Его необыкновенная предприимчивость, его несказанное богатство, его чудо-банк составляли сегодня главную пищу вечерней газеты…» «– …все Подворье охвачено этой горячкой! Ведь куда бы я ни пришел за квартирной платой, всюду твердят мне одно и то же. Есть ли деньги, нет ли денег, у всех один разговор: Мердл, Мердл, Мердл. Только и слышно, что Мердл.»

А вот и горькое похмелье, когда Схема Мердла, как ее впредь и стоило бы называть по праву, лопнула:

«Этот человек возник из ничего; никто не мог объяснить, откуда и как он пришел к своей славе;… совершенно непонятно, почему он пользовался доверием стольких людей; своего капитала у него не было никогда, предприятия его составляли чистейшие авантюры, а расходы были баснословны.

… к этому времени стало уже известно, что недуг покойного мистера Мердла следовало назвать Мошенничеством и Воровством. Он…ослепительное чудо нашего времени, новая звезда, указывавшая путь волхвам с дарами…– был попросту величайшим Мошенником и Вором, когда-либо ухитрившимся избегнуть виселицы».

«К этому времени…» Это – диккенсовское время. Его можно определить с точностью до месяцев. Роман «Крошка Доррит» выходил в свет частями с декабря 1855 по июнь 1857 года.

В предисловии к роману автор считает нужным специально оговориться, что выведенный им в свет персонаж навеян текущей хроникой. «Если бы я решился отстаивать право на существование столь экстравагантного персонажа, как мистер Мердл, я бы намекнул, что он был задуман после эпопеи с железнодорожными акциями, в пору деятельности некоего Ирландского банка и еще одного – двух столь же почтенных учреждений».

Из газетной хроники Диккенс создал тип на все времена.

«– Надеюсь, – сказал Артур, – что печальная участь тех, кто дал себя объегорить, многим послужит предостережением на будущее.

– Милейший мистер Кленнэм,– со смехом возразил Фердинанд,– откуда столь радужные надежды? Да первый же не менее талантливый плут добьется того же – была бы охота».

О чем и говорит череда героев этого очерка.

Мердл – Мавроди – Мэдофф. Мошенники – мессии. Магистры Математической Магии. МММ, как ни крути.

Декабрь 2009 г.

ПРОЧЬ, ШВЕЙЦАРСКИЕ ГНОМЫ!

Русский богатырь переходного периода

Никто из знающих его людей не зовет его «Павел Бородин», а только «Пал Палыч» или «Паша Бородин». И при одном упоминании этого имени лица знающих людей расцветают улыбками. Паша Бородин – ходячий анекдот. В том смысле, что он набит анекдотами под завязку. Анекдот – его фирменный стиль, его первая сигнальная система, язык межнационального общения. Вместо «здравствуйте» он рассказывает анекдот – крепкий, пахучий, солдатский – и сам первый заразительно хохочет, увлекая окружающих неподдельной искренностью своего веселья. Свои ценят его юмор. Ради своих он готов в лепешку разбиться. Те, кто не ценит, не свои.

А еще Паша Бородин – живая легенда. Русский богатырь, мэр из Сибири, раз увидел его царь-батюшка – первый президент России – и сразу полюбил, да так, что любимая дочь не смогла его оговорить… Ну а второго, тогда еще будущего президента, он уже сам пригрел в трудную минуту на своей широкой груди, взял замом в управление делами Кремля… Подлый арест Паши Бородина швейцарскими агентами на американской границе в тот момент, когда он спешил на инаугурацию сорок третьего президента США, превратил его в интернационального героя из нашего легендарного прошлого – то ли Георгия Димитрова, победившего фашистскую юстицию, то ли Луиса Корвалана, выменянного на Буковского. Как мы боролись за него! Сибирский цирюльник лично отбрил международный империализм, грубо нарушивший наш суверенитет. Лучшие наши публицисты грозили с телеэкрана неразумным хазарам. Может, он и сукин сын, но он наш сукин сын и потому должен сидеть в нашей, а не в какой-то чужой тюрьме. Свободу Паше Бородину!.. Как мы гордились им! В нечеловеческих условиях американского застенка он ни на минуту не прерывал связи с Родиной по мобильнику и продолжал руководить двумя государствами – Россией и Белоруссией, да так, что его отсутствие на нас в сущности никак не сказалось.

Наше время – время удивительных, немыслимых карьер. Вчера министр иностранных дел СССР – сегодня глава независимой Грузии. Вчера – член политбюро ЦК КПСС, ответственный за всю идеологию в супердержаве, назавтра президент независимой Молдавии. Вчера секретарь среднеазиатского обкома, отныне и навеки – падишах. Приватизация национальных суверенитетов – фантастический промысел на постсоветском пространстве… Случай Паши Бородина немного иной. Высокий пост в выморочном государстве – скорей награда за былые заслуги, синекура с подтекстом – так ненавязчиво подчеркивалась экстерриториальность нашего героя. Правда, экстерриториальность эта распространялась только на российскую Генпрокуратуру и ни на какую прокуратуру больше. Но если сидеть тихо… Вот только не может этот большой шумный человек сидеть тихо. Тесно ему в рамках выдуманного назначения, скучно после реальной роли, которую он играл в прошлой жизни. И потому он то идею отгрохать в Питере межпарламентский центр на два миллиарда долларов толкнет (и безо всякого бюджета, с одним Беджетом Пакколи), то, как простой российский гражданин, с простым российским паспортом рванет через границу разделить радость американского народа от инаугурации, не думая о последствиях, тем более о следствиях.

В позднеельцинскую эпоху он был управделами Кремля, в просторечии – кремлевский завхоз. На самом деле он занимал пост номер один в той нашей переходной социально-экономической системе, которую очень условно можно назвать социалистическим капитализмом или капиталистическим социализмом. В отличие от официальной мифологии пост номер один находится не у мавзолея и не у Вечного огня, а у главной кормушки страны – у кремлевского спецраспределителя.

При социализме должность управделами была всегда ключевой. Номинально незаметная, лучше сказать, теневая фигура, действующая за кулисами, а фактически – второе лицо при первом, ибо от него зависело кормление первого лица и его семейства, чад и домочадцев, а заодно и всех остальных лиц данной системы или подсистемы, входящих в номенклатуру.

Это была в высшей степени деликатная политическая, социальная и экономическая работа. Школьные буквари эпохи социализма были полны трогательными святочными историями-наоборот о Цурюпах (был такой министр сельского хозяйства в первом ленинском кабинете), падающих прямо на заседании в голодный обморок. Это прямая клевета на кремлевского управделами. В послереволюционном Кремле была своя столовая, магазин, даже ателье, в котором жены членов политбюро и секретарей ЦК шили себе платья. Это были, так сказать, первые ростки реального коммунизма. Так вознаграждалась лояльность и рвение номенклатуры.

Такого понятия, как "потребительская корзина", при коммунизме не было и не могло быть. Корзины были пусты, потребительство считалось морально ущербным. Зато в арго высшего номенклатурного слоя бытовало словечко «авоська». Это была не та нитяная кошелка, с которой не расставались советские женщины, выходившие на улицу, как на промысел: авось, попадется «дефицит» (попросту говоря, товар). Эта метафизическая «авоська» (или «кремлевский паек») означала набор «элитных» продуктов, никогда не появлявшихся в обычных магазинах, которыми номенклатурные чиновники отоваривались ежемесячно по спецталонам на определенную сумму, исчисляемую фактически по спецкурсу, в специальных местах без вывески. (Мой друг режиссер – документалист Леня Махнач называл клиентуру спецраспределителей не слишком почтительно: «особо одаренными желудками»). Эксклюзивность операции подчеркивалась тем, что делать они это должны были лично. Хотя, конечно, высоким персонам разрешалось нарушать это правило, присылать в спецраспределители водителей или жен. К слову сказать, приобщаясь к политическому таинству, те чудесным образом преображались, обретая особо значительный вид. Если бы тут были посторонние, они бы сразу поняли: вот она – соль земли. Но посторонних в этой очереди просто не могло быть. Так что эта демонстрация значительности была в сущности для себя. Ну и, конечно, для всевидящего ока государства.

В стране победившего коммунизма «авоська» была высшей наградой. Она означала допуск в зону коммунистического потребления, на острова везения, в тайный архипелаг спецраспределителей, дачных поселков, закрытых поликлиник, санаториев, бань, разного рода хозяйств, охот, неволь и прочего чего изволь – всего того, что буйно разрослось из первых ростков реального коммунизма. Так покупалась лояльность номенклатуры в нищей стране. Точно так же, как архипелаг ГУЛаг был коммунистическим адом, архипелаг «АВОСЬКА» был коммунистическим раем. Паек и пайка, бесплатный труд и бесплатное потребление были двумя сторонами одной коммунистической медали. Потом архипелаг ГУЛаг исчез, а архипелаг «АВОСЬКА» остался. Он даже получил немалое развитие по мере гедонизации партаппарата. При Хрущеве партаппарат перестали отстреливать. При Брежневе он уже не скрывал своего желания красиво жить. Правда, как ни напрягалось социалистическое сельское хозяйство, как ни пыхтела промышленность группы "Б", все, что получалось на выходе, это продукты группы «Х». Народу они годились, а вот элите… В общем, нормальные, приемлемые продукты приходилось производить в специальных хозяйствах, где за ценой уже не стояли – речь, естественно, о цене производства. Цена отпуска была фиксированной, символической. Коммунизм в отдельно взятой стране не удалось построить, и его строили в отдельно взятой зоне.

К концу социализма это была исключительно разветвленная система, при этом в каждом министерстве-ведомстве, обкоме-райкоме своя. В Совмине своя. В Верховном Совете своя. В ЦК КПСС, естественно, своя – на высшем уровне. И во главе каждой стоял свой управделами. Это были самые доверенные, самые посвященные лица. Им были доверены тайны первых желудков страны. По-видимому, очень важные тайны. В критический момент в 1991-м два последних управделами ЦК КПСС покончили с собой и вверенные им тайны унесли с собой.

При Ельцине все эти управления делами были объединены в одно во главе, естественно, с одним-единственным управделами. И этим уникальным суперуправделами был Паша Бородин. Он, и только он, должен был обустроить всю начальственную Россию. Но как?

С первым лицом все ясней ясного, недаром статью и удалью Паша Бородин был так похож на Бориса Николаевича… Царь должен жить по-царски! Резиденции строились без счета и без сметы – чего душеньке угодно. Кремль должен быть отреставрирован в лучших новорусских традициях, утрем всему миру нос! Правда, в бюджете на это нет денег. Не беда. Новая экономика умеет много новых гитик. Можно получить экспортную квоту на нефть и обратить черное золото в просто золото. Можно выпустить спецвекселя под гособеспечение. Можно пробить любые льготы привлеченным фирмам, получить освобождение от любых налогов. Можно обойти любые законы и запреты. Кто посмеет возразить? Кремлевскому завхозу все можно – не для себя, для государя, для государства старается. Если соединить все преимущества социализма и все возможности капитализма, то это и будет "ноу-хау" Паши Бородина. Своя рука – владыка!

Забота обо всех остальных первых лицах государства – задача, безусловно, интеллектуально более сложная. Но и с ней управделами справился с присущим ему темпераментом, размахом и блеском. В этом смысле автомобильная война с Борисом Немцовым и костюмированный бал с Юрием Скуратовым – две истории в высшей степени характерные.

Борис Немцов решил пересадить чиновников на "Волги". Он рассуждал логично. Отечественного производителя поддерживать нужно? Нужно, этого требует правительство. Кто же, если не государственные чиновники, должны поддерживать правительственный курс! В противном случае это выглядит откровенным лицемерием. Да, и дразнить обездоленных людей нездешней роскошью чиновничьего автопарка – плохая политика… Логика амбициозного младореформатора натолкнулась на скалу кремлевского завхоза. Его возражения тоже были взяты не с потолка. "Волги" ненадежны, без конца ломаются. Разве можно на эту колымагу посадить ответственного человека? То ли дело "ауди"!

Спор в высшей степени плодотворный. Из него следует сразу несколько неотразимых выводов. Что отечественная продукция (в данном случае автомобили) ни к черту не годится и во всем уступает иностранной. Что за семьдесят лет бесконкурентного хозяйничанья наша бюрократия не смогла наладить производство даже представительских авто для собственных нужд. Что ездить при этом она предпочитает именно на иностранных лимузинах, чего бы это ни стоило стране и как бы это ни выглядело в глазах общественности. Эту несокрушимую логику доблестно защищал Паша Бородин, да так, что наивный младореформатор был посрамлен, навсегда заработав репутацию человека, обделенного разумом.

Взяв под свою опеку все российское номенклатурное сословие, Паша Бородин не упускал из виду и отдельных его представителей. Это как нельзя лучше доказывает история 14 костюмов Юрия Скуратова. В пересказе самого Скуратова она выглядит так. Встречает его на правительственном приеме Паша Бородин и начинает яростно распекать: ну как же он плохо выглядит! Разве может генеральный прокурор России так плохо одеваться! И это не просто его, Паши Бородина, мнение. Это мнение самого президента. Ему, Паше Бородину, по секрету, даже за него досталось от президента. Так что ты, Юрий Ильич, давай немедленно дуй на примерку – у управделами как раз есть на примете хороший итальянский закройщик… Генпрокурор – человек в высшей степени дисциплинированный, сходил, а потом ему на дом прислали эти 14 костюмов…

Дальнейшие показания бывшего генерального прокурора носят несколько путаный характер. В какой-то момент генпрокурор якобы запросил у управделами счет, а тот, как всегда, отшучивался: какие, мол, могут быть счеты между своими… Наш законник якобы настаивал. Какая-то бумажка в конце концов появилась – на сколько-то там тысяч долларов. Скуратов якобы совал Паше Бородину конверт с деньгами, но конверт – наверное, все-таки внушительный пакет – или, скажем для верности, вышеуказанная конвертированная сумма каким-то чудом все возвращалась к своему хозяину наподобие неразменного рубля. В чем можно быть твердо уверенным, так это в том, что самому Юрию Ильичу костюмы не понравились. В одном из интервью он так прямо и заявил: хваленые костюмы оказались из мнущейся материи, не стоят они столько, жулик этот Пакколи…

В бурное политическое время история с 14 костюмами генпрокурора получила экстравагантное продолжение. Одним воскресным вечером известный «прово» Доренко продемонстрировал по Первому каналу видеоряд, менее всего подходящий для семейного просмотра. Очень голый король, очень похожий на генерального прокурора. Потом Юрия Скуратова много раз задавали этот вопрос в лоб: не по годам рыхлый мужчина в компании двух профессиональных девиц – это он? Может он это подтвердить или опровергнуть? Ответ следовал замечательный. Только следствие может показать, он это или не он. Нет, он не вправе мешать следствию…

Интересно, а за девичьи ласки герой реалити-шоу платил сам? Что-то мне подсказывает, что вряд ли. В этике номенклатуры было не ждать милостей от природы.

Но зачем человеку в мундире 14 цивильных костюмов сразу, тем более, когда он без мундира? Оставим в стороне этот действительно неприличный вопрос. Куда интересней духовная сторона, те, поистине братские, лишенные какого бы то ни было меркантилизма отношения, что де-факто сложились между кремлевским управделами и теми, кого он так заботливо одевает и обувает. Такая атмосфера традиционно царит в Кремле. Естественно, она предполагает соблюдение неких правил. Юрий Ильич нарушил главное из них, он имел глупость проявить нелояльность! И тут же выпал из гнезда. Отсюда весь этот публичный, в сущности, никому не нужный, стриптиз – остракизм. Блюди он правила круга, и никто бы никогда не узнал ни об особенностях раздеваний генерального прокурора России, ни о специфике его одеваний.

Впрочем, в истории этой есть по-настоящему новая деталь – Беджет Пакколи. Генпрокурор в сердцах назвал его жуликом – не за его долю в миллиардном проекте реставрации Кремля, заметьте, а исключительно из-за того обстоятельства, что, когда бы Юрий Ильич ни представал перед публикой, у него всегда какой-то мятый вид. Сам он полагает, что это из-за неудачных костюмов. Возможно, бывший генпрокурор в этом случае ошибается. Однако впервые имя Пакколи в контексте с костюмами назвал не он, а как раз Паша Бородин! Примем это как чистосердечное признание.

Так или иначе, но счет за скуратовские костюмы оплатил Беджет Пакколи. Причем оплатил анонимно, он, возможно, и не знал, на какую фигуру идет примерка. Если, оплатив скуратовские костюмы, Беджет Пакколи оказал кому-то услугу, то этим кто-то был не Юрий Скуратов. И, надо думать, скуратовские костюмы – не единственное, что оплатил Беджет Пакколи по наводкам кремлевского завхоза. Просто об этом эпизоде Паша Бородин в сердцах проговорился, а об остальных молчит как партизан на допросе у швейцарского следователя.

Выходит не только между кремлевским завхозом и номенклатурным сановником сложились братские истинно коммунистические отношения. Но и между кремлевским завхозом и иностранным предпринимателем они действовали столь же неформальным образом. В одном случае на почве нарядов, в другом – на почве подрядов. Распределением и того и другого на высшем кремлевском уровне занимался Паша Бородин. Можно даже высказать гипотезу, что между этими двумя типами братских уз есть определенная взаимосвязь, одно братство было бы невозможно без другого, как дебет и кредит.