Текст книги "Все лучшие сказки русских писателей (сборник)"

А. П. Платонов

Умная внучка

Жили старик со старухой, с ними внучка Дуня жила. И не такая уж Дуня была красивая, как в сказках сказывается, только умница она была и охотная к домашней работе.

Вот раз собираются старики на базар в большое село и думают: как им быть? Кто им щи сварит и кашу сготовит, кто корову напоит и подоит, кто курам проса даст и на насест их загонит? А Дуня им говорит:

– Кто ж, как не я! Я и щи сварю и кашу напарю, я и корову из стада встречу и на ночь её обряжу, я и кур угомоню, я и в избе приберу, я и сено поворошу, пока вёдро[37]37
  Вёдро – летняя сухая и ясная погода.


[Закрыть] стоит на дворе.

– Да ты мала ещё, внученька, – говорит ей бабушка, – семь годов всего сроку тебе!

– Семь – не два, бабушка, семь – это много. Управлюсь!

Уехали дедушка с бабушкой на базар, а к вечеру воротились. Видят они, и правда: в избе прибрано, пища сготовлена, на дворе порядок, скотина и птица сытые, сено просушено, плетень починен (дедушка-то два лета собирался его починить), вокруг колодезного сруба песком посыпано – наработано столько, словно тут четверо было.

Глядят старик со старухой на свою внучку и думают: жить им теперь да радоваться!

Однако недолго пришлось бабушке радоваться на внучку; заболела бабушка и померла. Остался старик один с Дуней. Трудно было дедушке одному остаться на старости лет. Вот живут они одни, без бабушки. Дуня ублажает[38]38
  Ублажа́ть – угождая, доставлять удовольствие.


[Закрыть] дедушку и всякую работу в хозяйстве справляет одна; хоть мала была, да ведь прилежна.

Случилось дедушке в город поехать, надобность пришла. По дороге он нагнал богатого соседа, тот тоже в город ехал. Поехали они вместе. Ехали-ехали, и ночь наступила.

Богатый сосед и бедный Дунин дедушка увидели огонёк в придорожной избе и постучались в ворота. Стали они на ночлег, распрягли лошадей; у Дуниного дедушки-то была кобыла, а у богатого мужика мерин. Ночью дедушкина лошадь родила жеребёнка, а жеребёнок несмышлёный, отвалился он от матери и очутился под телегой того богатого мужика.

Проснулся утром богатый.

– Гляди-ко, сосед, – говорит мужик старику, – у меня мерин жеребёнка ночью родил!

– Как можно! – дедушка говорит. – В камень просо не сеют, а мерин жеребят не рожает! Это моя кобыла принесла!

А богатый сосед:

– Нет, – говорит, – это мой жеребёнок! Кабы твоя кобыла принесла, жеребёнок-то и был бы возле неё! А то ишь где – под моей телегой!

Заспорили они, а спору конца нету: у бедного правда, а у богатого выгода, один другому не уступает.

Приехали они в город. В том городе в те времена царь жил. А царь тот был самый богатый человек во всём царстве, он считал себя самым умным человеком и любил судить-рядить своих подданных.

Вот пришли богатый и бедный к царю-судье. Дунин дедушка и жалуется царю:

– Не отдаёт мне богатый жеребёнка, говорит-де жеребёнка мерин родил!

А царю-судье что за дело до правды: он и так и этак мог рассудить, да ему сперва потешиться захотелось. И он сказал:

– Вот четыре загадки вам – кто решит, тот и жеребёнка получит: «Что всего на свете сильней и быстрей?», «А что всего на свете жирней?», а ещё «Что всего мягче и что всего милее?»

Дал им царь сроку три дня, а на четвёртый день чтоб ответ был. А пока суд да дело, царь велел оставить у себя во дворе и дедушкину лошадь с жеребёнком и телегой и мерина богатого мужика: пусть и бедный и богатый пешими живут, пока их царь не рассудит.

Пошли богатый и бедный домой. Богатый думает: пустое, дескать, царь загадал, я отгадку знаю. А бедный горюет: не знает он отгадки.

Дуня встретила дедушку у порога и спрашивает:

– О ком ты, дедушка, скучаешь? О бабушке? Так ведь я с тобой осталась!

Рассказал дедушка внучке, как дело было, и заплакал: жалко ему жеребёнка.

– А ещё, – дедушка говорит, – царь загадки загадал, а я отгадки не знаю. Где уж мне их отгадать!

– А скажи, дедушка, каковы загадки? Не умнее они ума.

Дедушка сказал загадки. Дуня послушала и говорит в ответ:

– Поедешь к царю и скажешь: сильнее и быстрее всего на свете ветер; жирнее всего – земля: что ни растёт на ней, что ни живёт – всех она питает; а мягче всего на свете руки, дедушка: на что человек ни ляжет, всё руку под голову кладёт; а милее сна ничего на свете не бывает, дедушка.

Через три дня пришли к царю-судье Дунин дедушка и его богатый сосед. Богатый и говорит царю:

– Хоть и мудрые твои загадки, государь наш судья, а я их сразу отгадал. Сильнее и быстрее всего – так это каряя[39]39
  Ка́ряя (кобыла) – масть лошади: самая тёмная гнедая.


[Закрыть] кобыла из вашей конюшни: коли кнутом её ударить, так она зайца догонит. А жирнее всего – так это тоже ваш рябой боров: он такой жирный стал, что давно на ноги не поднимается. А мягче всего ваша пуховая перина, на которой вы почиваете. А милее всего ваш сынок Никитушка!

Послушал богатого царь-судья – и к старику-бедняку:

– А ты что скажешь? Принёс отгадку или нет?

Старик и отвечает, как внучка его научила. Отвечает, а сам боится: должно быть, не так он отгадывает; должно быть, богатый сосед правильно сказал. Царь-судья выслушал и спрашивает:

– Сам ты придумал ответ иль научил тебя кто?

Старик правду говорит:

– Да где ж мне самому-то, царь-судья! Внучка у меня есть, таково смышлёная да умелая, она и научила меня.

Царю любопытно стало, да и забавно, а делать ему всё равно нечего.

– Коли умна твоя внучка, – говорит царь-судья, – и на дело умелая, отнеси ей вот эту ниточку шелковую. Пусть она соткёт мне полотенце узорчатое, и чтоб к утру готово было. Слыхал иль нет?

– Слышу, слышу! – отвечает дедушка царю. – Аль я уж бестолковый такой!

Спрятал он ниточку за пазуху и пошёл домой. Идёт, а сам робеет: где уж тут из одной нитки целое полотенца соткать – того и Дунюшка не сумеет… Да к утру, ещё и с узорами!

Выслушала Дуня своего деда и говорит ему:

– Не кручинься, дедушка, это не беда ещё!

Взяла она веник, отломила от него прутик, подала дедушке и сказала:

– Пойди к царю-судье этому и скажи ему: пусть найдёт он такого мастера, который сделает из этого прутика кросны[40]40
  Кро́сны – ткацкий станок.


[Закрыть], чтобы было мне на чём полотенце ткать.

Пошёл старик опять к царю. Идёт, а сам другой беды ждёт, другой задачи, на которую и ума у Дунюшки не хватит.

Так оно и вышло.

Дал царь старику полтораста яиц и велел, чтобы стариковская внучка к завтрашнему дню полтораста цыплят вывела.

Вернулся дед ко двору.

– Одна беда не ушла, – говорит, – другая явилась.

И рассказал он внучке новую царскую задачу.

А Дуня ему в ответ:

– И это ещё не беда, дедушка!

Взяла она яйца, испекла их и к ужину подала. А на другой день говорит:

– Ступай, дедушка, сызнова к царю. Скажи ему, чтобы прислал он цыплятам на корм однодневного пшена; пусть в один день поле вспашут, просом засеют, созреть дадут, а потом сожнут да обмолотят, провеют и обрушат. Скажи царю: цыплята другого пшена не клюют, того гляди помрут.

И пошёл дед сызнова. Выслушал его царь-судья и говорит:

– Хитра твоя внучка, да и я не прост. Пусть твоя внучка явится утром ко мне – ни пешком, ни на лошади, ни голая, ни одетая, ни с гостинцем, да и не без подарочка!

Пошёл дед домой. «Эка прихоть!» – думает.

Как узнала Дуня новую загадку, то загорюнилась было, а потом повеселела и говорит:

– Ступай, дедушка, в лес к охотникам да купи мне живого зайца и перепёлку живую… Ан нет, ты не ходи, ты уже старый, ты уморился ходить, ты отдыхай. Я сама пойду – я маленькая, мне охотники и даром дадут зайца и перепёлку, а покупать их нам не на что.

Отправилась Дунюшка в лес и принесла оттуда зайца да перепёлку. А как наступило утро, сняла с себя Дуня рубаху, надела рыбацкую сеть, взяла в руки перепёлку, села верхом на зайца и поехала к царю-судье.

Царь как увидел её, удивился и испугался:

– Откуда страшилище едет такое? Прежде не видано было такого урода!

А Дунюшка поклонилась царю и говорит:

– Вот тебе, батюшка, принимай, что принести велено было!

И подает ему перепёлку.

Протянул руку царь-судья, а перепёлка – порх! – и улетела.

Поглядел царь на Дуню.

– Ни в чем, – говорит, – не отступила: как я велел, так ты и приехала. А чем вы, – спрашивает, – кормитесь с дедом?

Дуня отвечает царю:

– А мой дедушка на сухом берегу рыбу ловит, он сетей в воду не становит. А я подолом рыбу домой ношу да уху в горсти варю!

Царь-судья осердился:

– Что ты говоришь, глупая! Где это рыба на сухом берегу живёт? Где уху в горстях варят?

А Дуня против ему говорит:

– А ты-то ль умён? Где это видано, чтобы мерин жеребёнка родил? А в твоём царстве и мерин рожает!

Озадачился тут царь-судья:

– А как узнать было, чей жеребёнок? Может, чужой забежал!

Осерчала Дунюшка.

– Как узнать? – говорит. – Да тут бы и дурень рассудил, а ты царь! Пусть мой дедушка на своей лошади в одну сторону поедет, а богатый сосед – в другую. Куда побежит жеребёнок, там и матерь его.

Царь-судья удивился:

– А ведь и правда! Как же я-то не рассудил, не догадался?

– А коли бы ты по правде судил, – ответила Дуня, – тебе бы и богатым не быть.

– Ах ты, язва! – сказал царь. – Что дале из тебя выйдет, когда ты большая вырастешь?

– А ты рассуди сперва, чей жеребёнок, тогда я и скажу тебе, кем я большая буду!

Царь-судья назначил тут суд на неделе. Пришли на царский двор Дунин дедушка и сосед их богатый. Царь велел вывести их лошадей с телегами.

Сел Дунин дедушка в свою телегу, а богатый в свою; и поехали они в разные стороны. Царь и выпустил тогда жеребёнка, а жеребёнок побежал к своей матери, дедушкиной лошади. Тут и суд весь. Остался жеребёнок у дедушки.

А царь-судья спрашивает у Дуни:

– Скажи теперь, кем же ты большая будешь?

– Судьёю буду.

Царь засмеялся:

– Зачем тебе судьёю быть? Судья-то ведь я!

– Тебя чтоб судить.

Дедушка видит – плохо дело, как бы царь-судья не рассерчал. Схватил он внучку да в телегу её. Погнал он лошадь, а жеребёнок рядом бежит.

Царь выпустил им вслед злого пса, чтоб он разорвал внучку и деда. А Дунин дедушка хоть и стар был, да сноровист и внучку в обиду никому не давал. Пёс догнал телегу, кинулся было, а дед его кнутовищем, кнутовищем, а потом взял запасную важку – оглобельку, что в телеге лежала, да оглобелькой его – пёс и свалился.

А дедушка обнял внучку.

– Никому, никому, – говорит, – я тебя не отдам: ни псу, ни царю. Расти большая, умница моя.

Волшебное кольцо

Жила в деревне крестьянка. При ней жил сын её Семён, неженатый ещё. Жили они бедно: спали на соломе, одежонка на них старая, латаная, и в рот им положить нечего. Жили они давно; тогда земли у крестьян было мало, а что и была, так неродящая была земля: что и посеет крестьянин, то вымерзнет, а не вымерзнет, так от засухи посохнет, а не посохнет, так вымокнет, а не вымокнет, так саранча пожрёт.

Получал Семён в городе пенсию за отца – копейку в месяц.

Вот идёт Семён однажды с деньгами, с копейкой, и видит: один человек надел собаке верёвку на шею и удавливает её. А собака-то всего маленькая, беленькая, щенок.

Семён к тому человеку;

– Ты пошто щенка мучишь?

А тот ему:

– А какое тебе дело? Хошь убью, хошь нет – не твоё дело.

– А ты продай мне его за копейку!

– Бери!

Отдал Семён последнюю копейку, взял щенка на руки и пошёл домой.

– Нет у меня коровы, нету лошади, зато щенок есть.

Принёс он щенка домой, а мать бранится:

– Глупый ты у меня! Нам самим есть нечего, а он собак покупает!

– Ничего, мама, – отвечает ей сын, – и щенок скотина, не мычит, так брешет.

Через месяц Семён снова пошёл в город за пенсией. Вышла копейка прибавки, получил он две копейки.

Идёт он домой, а на дороге тот же человек кошку мучает. Подбежал Семён к нему:

– Пошто ты живую тварь уродуешь?

– А тебе-то что? Чай, кошка-то моя!

– Продай её мне!

– Купи, да кошка-то, гляди, дороже собаки.

Сторговались за две копейки.

Понёс Семен кошку домой. Мать пуще прежнего забранилась на сына – и в тот день до вечера бранилась, и на другой день с утра начала браниться.

Прошёл месяц. Пошёл Семён опять в город за пенсией. Опять в прибавку вышла копейка: получил Семён три копейки.

Идёт Семён из города; а на дороге стоит тот же человек и змею давит.

Семён сразу к нему:

– Не убивай её, эта змея вишь какая, я и не видал такую – должно, она не ядовитая. Лучше продай её мне.

Купил он змею за все деньги, сколько было у него, за три копейки, положил её за пазуху и пошёл домой. Змея отогрелась и говорит:

– Не жалей, Семён, что последние деньги на меня потратил. Я не простая змея, а я змея Скарапея. Без тебя пришла бы мне смерть, а теперь я жива, и мой отец тебя отблагодарит.

Пришёл Семён домой и выпустил змею из-за пазухи. А мать как увидела змею, так на печку залезла и даже побранить сына не может: у неё язык отнялся с испуга. Змея же Скарапея заползла под печку, свернулась там и уснула.

Вот и стали жить – собака белая да кошка серая, Семён с матерью да змея Скарапея, а всего пятеро.

Невзлюбила мать Семёна Скарапею-змею: то есть ей не даст и воды не поставит, то на хвост наступит.

Говорит тогда Скарапея Семёну:

– Твоя мать обижает меня. Проводи меня к моему отцу.

Поползла змея по дороге, а Семён следом пошёл. Долго шёл он за змеёй – день и ночь, день и ночь. Обступили их тёмные дебри[41]41
  Де́бри – место, заросшее непроходимым лесом.


[Закрыть]. Подумал Семён: куда он идёт и как назад вернётся?

А змея утешает его:

– Не бойся ничего, сейчас доползём, это уж змеиное царство началось, видишь? А я змеиного царя дочь, и сейчас мы увидим моего отца. А теперь слушай. Вот когда я скажу ему, как ты меня спас, он поблагодарит тебя и даст тебе много золота, а ты золото не бери, а попроси одно золотое кольцо, что у отца на пальце. Кольцо это волшебное. Отец для меня его бережёт, а я хочу тебе его подарить.

Пришёл Семён со змеиной царевной к Змею-царю. Змей обрадовался дочери.

Говорит он Семёну.

– Спасибо тебе, Семён, спас ты мне любимую дочь! Выдал бы я её замуж за тебя, не пожалел бы, да есть у неё сговоренный жених. Бери у меня золота, сколько хочешь!

Семён золото не берёт, а говорит змеиному царю:

– Дай мне кольцо с твоей руки, оно мне будет в память о твоей дочери. На нём, видишь, на твоём кольце, змеиная головка выдавлена и два зелёных камня, как глаза, горят.

Задумался змеиный царь, а потом снял кольцо с руки и отдал Семёну и сказал ему потихоньку на ухо, как надо действовать кольцом, чтобы вызывать волшебную силу.

Попрощался Семён со змеиным царём и с дочерью его Скарапеей, а невдалеке тут стоял ещё приёмный сын змеиного царя – Аспид; так Семён и с ним попрощался.

Пришёл Семён домой, к матери. А ночью, как мать легла на покой, Семён переменил змеиное кольцо с пальца на палец, и в тот же момент явились перед ним двенадцать молодцов.

– Здравствуй, новый хозяин! – говорят. – Чего тебе надобно?

– А насыпать, братцы, муки амбар[42]42
  Амба́р – строение для хранения зерна, муки, припасов, а также товаров.


[Закрыть], да сахару, да масла немного.

– Ин ладно, – молодцы говорят.

И пропали.

Проснулся Семён наутро, видит – мать корки сухие мочит да жуёт их старыми зубами.

– Чего ж ты, мать, теста не поставила и не охаживаешь его? Поставила бы тесто и пирогов бы напекла.

– Очнись, сынок! У нас второе лето муки и горсти нету.

– А ты наведайся, мама, в амбар – гляди, и найдёшь.

– Да там и мыши с голоду подохли! Чего глядеть в пустое место? Нетто дверь пойти наглухо припереть.

Пошла мать к амбару, тронула дверь, а дверь распахнулась, и мать Семёна головой в муку так и упала.

С тех пор они стали жить сытно. Половину муки Семён продал и купил на все деньги говядины, так у них и кошка с собакой каждый день котлеты ели, шерсть у них лосниться стала.

И увидел однажды Семён видение во сне. Только он задремал, видит как живую прекрасную девицу, а проснулся – нету её. Затосковал Семён по ней, а где она, и сам не знает.

Переодел он змеиное кольцо с пальца на палец. И двенадцать молодцов – вот они.

– Чего прикажешь, хозяин? – спрашивают.

Семён им: так и так, говорит, видел я прекрасную девицу, а где она, не знаю, а туда-то мне и надобно.

Глядь – и очутился Семён в другом царстве, где жила та самая прекрасная девица.

Спросил он у тамошнего жителя о прекрасной девице.

– Это которая? – спросил у Семёна житель.

Семён рассказал, какая была девица.

– Так она царская дочь! – сказал ему житель.

Переместил Семён кольцо и велел молодцам доставить его во дворец к царевне. Очутился он во дворце, видит он молодую царевну, и тут она ещё лучше была, чем почудилась ему во сне.

Вздохнул Семён – чего тут будешь делать? – и опять за кольцо: вызвал молодцов и велел возвратить его домой.

Вот живёт он дома, да грустно ему без царевны: и пища не естся и брага не пьётся.

Смотрит на него мать:

– Заболел ты, что ли, либо скучаешь о ком?

– Скучаю, мама, – сказал Семён и рассказал, что с ним случилось.

А мать, как услышала, испугалась:

– И чего ты удумал! Да разве можно крестьянскому сыну царевну любить? Цари-то – люди ложные и лукавые, они и насмеются и надругаются над тобой, и жизни тебя лишат, а уж дочь за тебя не выдадут! Женись-ка ты на бедной крестьянской девушке, глядишь – и счастливым будешь!

А Семён одно говорит: иди, мать, да иди – сватай за меня царевну. А мать не идёт, не хочет.

Подумал тогда Семён, что ему делать, и выдумал. Взялся он за свой змеиный перстень, вызвал молодцов. Те – вот они:

– Чего надобно, хозяин?

– А надобно мне хоромы и чтоб к утру были готовы. А для матери устройте в хоромах богатые покои и в постель ей положите пуховую перину.

– Построим хоромы, хозяин, и перину пухом набьём!

Проснулась наутро Семёнова мать, а подняться сразу не может: угрузла она в пуховой перине[43]43
  Угру́зла в пуховой перине – утонула в пуховой перине.


[Закрыть]. Смотрит вокруг по горнице[44]44
  Го́рница – комната (первоначально в верхнем этаже).


[Закрыть] – узнать ничего не может: во сне, что ли, это иль взаправду?

Тут Семён к ней подошёл и говорит:

– Здравствуй, мама!

Значит, всё взаправду.

Спрашивает она:

– Откуда же у нас добро такое явилось?

А сын ей в ответ:

– Добро, мама, из добра явилось. Теперь и тебе жить покойнее будет, и мне за кого хочешь свататься можно – всем я ровня.

Подумала мать: «Ишь, сын у меня какой умелый да удалый!»

А сын ей опять за своё:

– Ступай, матушка, к царю и царице, посватай за меня царевну.

Огляделась мать, прошлась по хоромам.

«Эко дивно стало у нас!» – видит она и решила: «А схожу-ка я и вправду к царю, посватаю его дочку! Хоть и не ровня мы ему, да уж теперь нам до него недалече».

И пошла.

Приходит она в царскую избу, в столовую горницу. Царь с царицей в тот час чай пили и на блюдца дули, а молодая царевна в своей девичьей горенке приданое перебирала в сундуках.

Вот царь с царицей в блюдца дуют, на Семёнову мать не глядят. Из блюдец брызги летят, чай проливается на скатерть, а чай с сахаром. Царь, а чай пить не умеет!

Семёнова мать и говорит:

– Чай – не вода. Чего брызгаете?

Царь глянул на неё:

– А тебе чего надоть?

Вышла мать на середину горницы, под матицу[45]45
  Ма́тица – потолочная балка.


[Закрыть].

– Здравствуйте, – говорит, – царь-государь-император. У вас товар, у нас купец. А не отдадите ли вашу дочь замуж за нашего сына?

– А кто таков твой жених? Каких он родов, каких городов и какого отца сын?

Мать в ответ:

– Роду он крестьянского, деревни нездешней, а по отчеству Семён Егорович. Не слыхал такого?

Тут царица так и ахнула:

– Да что ты, сватья, с ума, что ль, сошла? Мы в женихах-то как в сору каком роемся – выбираем. Разве пойдёт наша дочка за мужика?

Обиделась Семёнова мать за сына:

– Это какой мужик, матушка, случится! Другой мужик – против него и десять царских сыновей ничего не стоят, а уж про дочерей и говорить нечего! Таков вот и мой!

Царь придумал здесь хитрость.

– Пусть, – говорит, – твой жених от нашего избяного дворца да до вашего крыльца мост хрустальный построит. Тогда мы по такому мосту приедем женихово житьё смотреть. Так-то!

Вернулась Семёнова мать к родному двору. В сенях[46]46
  Се́ни – в деревенских избах и в старину в городских домах: помещение между жилой частью дома и крыльцом.


[Закрыть] ей попались навстречу собака с кошкой, гладкие стали.

Мать в сердцах прогнала их прочь. «Ишь, – подумала. – только спят да едят! Какая от них польза!»

Сказала она сыну:

– Понапрасну ходила, не согласны они.

Семён удивился:

– Неужели не согласны? За меня-то?

– А ты думал – обрадуются? А царь ещё и посмеялся над нами: «Пусть, – говорит, – от нас до вас жених мост хрустальный построит, а мы к вам по хрусталю приедем в гости».

– Это, мама, ничто для нас!

Ночью Семён переметнул кольцо с одной руки на другую, вызвал молодцов и велел им построить к утру хрустальный мост и чтоб мост от ихнего крыльца до царского избяного дворца поверх прошёл, через все реки, овраги, и чтоб по мосту самосильная машина ходила.

С полуночи до зари повсюду окрест молотки стучали и пилы пилили. Семён вышел утром на крыльцо, глядит – а мост уж готов и по хрустальному мосту ходит самосильная машина.

Семён к матери:

– Ступай, мама, к царю теперь. Пусть они в гости к нам собираются, а я на самосильной машине туда подкачу!

Пошла мать к царю.

Только ступила она на мост, на хрусталь на самый, а хрусталь скользкий, тут ветер подул на неё сзади, она присела от страху, да так и покатилась до самого царского крыльца.

Приходит она к царю:

– Вчерась была я у вас, так вы мост построить велели жениху. Погляди в окошко – вот тебе и мост готов.

Глянул царь в окошко:

– Ишь ты! Ан правда – мост! Знать, жених-то умелец!

Надел царь золотые парчовые штаны, надел корону, кликнул царицу и вышел на крыльцо. Пошатал он перила – прочно ли стоят? Похлопал ладонями по хрустальным кирпичам – не подделка ли? Нет, мост построен по доброте.

Тут Семён на чудно́й самосильной машине подъехал. Отворяет он дверку в машине и говорит:

– Садитесь, царь-государь с женою-супругой, пожалуйте к нам в гости.

– Я-то с охотой, – царь говорит, – а вот жена моя как бы не оробела.

Семён – к царице, а она руками машет:

– Не поеду! Страсть какая! Сронят в реку, так что тут хорошего!

Здесь явились вельможи[47]47
  Вельмо́жа – знатный и богатый сановник.


[Закрыть] к царю. Старший вельможа совет подаёт:

– Надобно, государь, проехать, пример показать. Пусть не подумают, что ты оробел.

Делать нечего. Влез царь с царицей в машину, а вельможи на запятках, на штырях повисли, за крючья уцепились.

Засвистела, зашумела, загудела, задрожала машина, в звонок зазвонила, жаром-паром запыхтела, скакнула и поехала. Ехали, всю дорогу качались – спасибо, недалеко было, всего один мост переехать.

Доехали до Семёновых хором; Семён из машины вышел, хотел царю дверку открыть, а уж вельможи вперёд него поспели – волокут они из машины царя и царицу, поддувалами на них машут, в чувство их приводят, чтоб они опомнились.

Царица серчает-кричит, а царь хоть и молчит, да, видно, ей поддакивает.

– Ой, тошно! – шумит царица. – Ох, укачало, растрясло и растрепало! Ой, шут с тобой, где ты есть, жених-то? Бери девку, а мы-то уж обратно пешком пойдём!

А далее вышло всё по желанию Семёна. Выдали за него девку-царевну, и стал он жить с женою. Сперва они хорошо жили, нечего сказать.

Да случилось вот что. Пошёл Семён с женою в лес гулять. Зашли они далеко, уморились, легли под дерево и задремали.

В то время проходил по лесу Аспид, приёмный сын Змея-царя. Увидел он кольцо на пальце Семёна и от зависти превратился в гадюку. Он давно хотел, чтоб это кольцо было у него, он знал его волшебную силу, просил его у Змея.

Однако Змей-царь не отдал Аспиду волшебного кольца и не сказал, как им надо действовать.

Обратился Аспид в прекрасную девицу, прекраснее молодой жены Семёна, разбудил Семёна и позвал за собой. «Тогда и кольцо моё будет», – подумал Аспид.

А Семён поглядел на незнакомую прекрасную девицу, что манила его, и сказал ей:

– Ступай, куда шла. Хоть ты и хороша, даже лучше моей жены, да жена мне милее, за тобой я не пойду.

Сказал так Семён и опять заснул.

Обратился тогда Аспид в прекрасного юношу, в молодца из молодцов. Вот разбудил он царевну, жену Семёна, и красуется перед ней.

«Ой, ктой-то! – подумала царевна. – Да он лучше Семёна! Вот бы мне в женихи такого, когда я девкой была!»

Приблизился Аспид к Семёновой жене и протянул ей руку. Царевна поднялась с земли, поглядела на Семёна, а у него сор на лице, ноздрями он пыль раздувает.

– Ты чей? – спросила царевна у Аспида.

– А я царский сын, по прозванью Молодец из Молодцов.

– А я царская дочь!

– Пойдём со мной, я тебя не обижу!

– Пойдём, молодец! – сказала Семёнова жена и подала Аспиду руку.

Аспид нашептал на ухо царевне, научил её, что надо сделать, а царевна на всё согласилась. Тогда Аспид ушёл. А он научил её вызнать у Семёна действие волшебного кольца и принести ему то самое кольцо.

Вот пошла она с Семёном домой, взяла его за руку и спросила его, правда ли, что у него на пальце кольцо волшебное. И если он любит её, пусть скажет, как это кольцо действует.

Семён по доброте рассказал жене про своё кольцо. «Раз жена меня любит, – подумал Семён, – пусть и о кольце моём знает, она мне зла не сделает».

И надел Семён волшебное кольцо на палец жены. Когда кольцо понадобится, его всегда можно взять обратно.

А ночью царевна переместила кольцо с одного пальца на другой, и немедля явились двенадцать молодцов:

– Мы – вот они! Чем служить тебе, новая хозяйка?

Царевна даёт им наказ:

– Служите мне вот чем. Возьмите эти хоромы да и мост хрустальный и перенесите их туда, где живёт Молодец из Молодцов.

Только и был женат Семён, Егоров сын. Проснулся он с матерью – ничего у них нету, одна худая изба и амбар пустой, как прежде было. И остался Семён с одной матерью, еще кошка и собака при них, всего четверо, а есть им, считай, нечего.

Семён не вздохнул, не пожаловался. Вспомнил он, что мать ему говорила, не женись на царевне – не будет счастья. Не послушался он матери!

Поглядел Семён с горя в окошко, видит – карета едет, а в ней – царь. Вышел царь из кареты как раз против Семёнова окошка; смотрит – куда что делось: ни хором нету, ни хрустального моста, ни света, ни блеску – одна худая изба, а в окошко на царя Семён глядит. Царь как закричит:

– А что тут такое? А где моя дочь-царевна? Ах ты, обманщик!

Семён вышел к царю, сказал ему правду, как было: что царская дочь взяла у него волшебное кольцо и обманула его.

Царь правде не поверил, а разгневался и велел посадить Семёна в тюрьму, покуда он не скажет, где царская дочь.

Увели от матери сына, не стало у неё кормильца. Оголодала старуха. Кликнула она кошку и собаку и пошла побираться. Под одним окошком хлеба попросит, под другим съест. А тут захолодало, потемнело, лето состарилось, к зиме пошло.

Кошка и говорит собаке:

– Пропадём мы все. Пойдём царевну сыщем и возьмём от неё волшебное кольцо. Нас хозяин от смерти спас, теперь мы его спасём.

Собака была согласна. Она понюхала землю и побежала, а кошка – за нею.

Далеко им пришлось бежать. Сказывать скоро, а идти далеко.

Бежали они, бежали, покуда не увидели хрустальный мост и Семёновы хоромы, в которых и они прежде жили. Собака осталась снаружи, а кошка пошла в хоромы. Забралась она в спальню, где спала царевна, Семёнова обманщица. Увидела кошка: царевна во рту держит волшебное кольцо, меж зубов у неё оно блестит. Боится, знать, как бы не украли.

Поймала кошка мышку, надкусила ей ухо и научила её уму-разуму, что мышка должна сделать.

Влезла мышка на кровать, неслышно прошла по царевне и стала своим хвостиком свербить у неё в носу. Царевна чихнула, ртом дыхнула, кольцо на пол упало и покатилось. А кошка хвать кольцо – и в окно. Пока царевна проснулась, покуда она туда-сюда – кольца уж нету, и та мышка, что хвостиком у царевны в носу свербила, уж на кухне корочку грызёт: она-де ни при чём.

А кошка и собака домой бегут. Они не спят, не едят – им некогда, они торопятся. Бегут они через горы, через лесные дебри, плывут через реки и чистыми полями бегут. Кошка волшебное кольцо держит под языком, рта не разевает.

Вот уже перед ними последняя река, – а за рекою видна ихняя деревня, там и Семёнова изба. Собака говорит кошке:

– Садись ко мне на спину, а я поплыву. Да смотри кольцо держи крепче в зубах, не оброни.

Поплыли они по реке, доплыли до середины. Собака говорит:

– Смотри, кошка, не говори: кольцо утопишь.

Кошка молчит. Поплыли ещё немного, собака опять:

– Молчи, кошка!

А кошка и так рта не открывает. Собака снова к ней:

– Не вырони кольца-то! Молчи лучше!

Кошка и сказала:

– Да я молчу! – и уронила кольцо в реку.

Выбрались они на берег и давай драться и ругаться. Собака визжит:

– Это ты виновата, кошка-болтушка!

А кошка в ответ:

– Нет, это ты, брехунья! Зачем ты говорила, когда я молчала?

А тут рыбаки вытащили сетью рыбу на берег и стали её потрошить. Увидели они – кошка с собакой не ладят, подумали, что голодные, и бросили им рыбьи внутренности.

Схватили кошка с собакой рыбьи внутренности, стали есть, съели немного, вдруг – хряп! – твёрдое попалось. Глядят – кольцо! Оставили они еду и побежали в деревню. Пробежали мимо своей избы – нет ли там хозяина? Глядят – нету его, а мать побирается. Побежали в город, в тюрьму, где Семён был.

Взобралась кошка на тюремную ограду, ходит поверху, глядит, где Семён там, а не знает. Хочется ей помяукать, помурлыкать, да кольцо у неё под языком, боится обронить.

К вечеру выглянул Семён в тюремное окно, хотел поглядеть на белый свет. Кошка увидела Семёна и по дождевой трубе, а потом по стене забралась к Семёну в каземат.

Семён взял кошку на руки. «Вот, – думает, – хоть и кошка, а сердце у неё верное, помнит она меня!»

Кошка мяукнула и обронила на пол волшебное кольцо.

Поднял Семён кольцо и вызвал двенадцать молодцов. Те явились, тут как тут.

– Здравствуй, дорогой старый хозяин, – говорят, – прикажи, чего тебе надобно, а мы живо исполним!

Семён им говорит:

– Перенесите откуда ни на есть мои хоромы сюда, и кто там живёт, пусть в горницах будет, – я погляжу. И мост хрустальный приподымите да сюда его уставьте, а только другим концом отверните его от царской избы и опустите в соседнюю деревню.

Всё и было исполнено, как приказано Семёном. Хоромы его стали на место, а в них оказалась молодая царевна с Аспидом своим. Ну ушли они из Семёновых хором, пошли жить к отцу царевны, – куда же ещё?

Аспид же, как узнал, что это царевна кольцо потеряла, так от злости превратился в змею-гадюку.

И не мог он обратиться в молодца, потому что не проходила в нём злоба на царевну. Так и остался Аспид гадюкой; он только и делал, что шипел на царевну и бранил её. Тут отец царевны вспомнил про Семёна.

– Эх, – говорит, – а ведь Семён-то хоть и простой, да добрый малый был, а вот Аспид хоть и не простого рода, да ведь гадюка!

А Семён с матерью опять в хоромах жили, и собака с кошкой при них.

Семён на самосильной машине каждый день наведывается в соседнюю деревню, по хрустальному мосту дорога туда близкой стала.

Слышно ещё, Семён из той деревни жену себе берёт; живёт там одна девушка-сирота, прекраснее той царевны, вот её и сватает Семён.

Должно, так и будет – женится Семён на сироте, пойдут у них дети, и новая сказка начнётся.