Текст книги "Смешные рассказы о нас с вами"

Вера Шахова
Поход

– Судя по направлению, мы идем не в поход, а в гости к лешему.

– Или к кикиморе.

– Если, конечно, нас раньше комары не съедят.

– Не боись, все идет по плану! Папкин навигатор не врет! – подбадривал младших сестру с братом Юрка.

Прошли всего-то пара часов, как они в походе, а мелкие уже ноют. Юлька тащит в руках огромную плюшевую лису, на голову которой надета мамина парадная шляпа, а хвост спрятан под маминой же любимой плиссированной юбкой, цепляющей на себя все шишки и иголки. Создавалось ощущение, что за юбкой бежит и подпрыгивает выводок ежат. Юлька в это время бубнит на ухо брату Мишке, что Юрка решил их Бабе Яге скормить, чтобы остаться единственным любимым ребенком и не делиться конфетами.

Мишка потихоньку кидает на землю угольки для розжига из мешка, чтобы впоследствии найти дорогу домой, если Юрка его с сестрой и вправду в лесу оставит. Взять уголь для костра была идея старшего брата на случай, если дров не найдут, а костер разжечь надо будет.

Также с ними в поход увязалась Сонька, здоровенная бабкина овчарка, перегрызшая ради такого случая веревку, на которую ее обычно привязывали сторожить двор.

О походах – с ночевкой в палатках под звездным небом – Юрка часто слышал от отца, когда тот вспоминал свою студенческую молодость. И, проникнувшись романтикой ночных костров и песен под гитару, решил осуществить свою мечту, дойдя до лесного озера. Тем более что родители привезли их к бабушке на все лето, с наказом набираться сил и уму-разуму. Одну ночь отсутствия из трех месяцев вряд ли заметит рано ложившаяся спать баба Маня. А вот ума-разума у Юрки точно прибавится!

Из отцовских рассказов мальчишка знал, что надо брать с собой палатку, консервы, спички и нож. У бабушки палатки не нашлось ни на чердаке, ни в подполе; даже в сундуке, в котором мыши организовали себе уютное гнездо, ее не было. Зато нашлась огромная красная бархатная скатерть с кистями. Очень плотная и мягкая. Справедливо решив, что если ее растянуть на колышки, то будет совсем не хуже, чем в палатке, Юрка засунул ее в сумку на колесиках. Поскольку опять-таки здраво рассудил, что сумка на колесиках гораздо более удобная вещь, чем рюкзак. И тащить ее на себе не надо. Сама катится.

За этим занятием его и застал Мишка, напросившись в поход вместе со старшим братом, иначе он все расскажет бабушке и та всыплет Юрке по первое число.

Юлька усмотрела, что братья лезут в погреб, как раз в тот момент, когда решила попить водички. Зашла на кухню, а в темной дыре в полу кухни скрылась вихрастая голова старшего брата Юрки.

– А чего это вы там делаете? – поинтересовалась она и присела рядом с квадратной дырой.

– Уходи, – крикнул Юрка, – девчонкам тут делать нечего!

– Ах так? – возмутилась Юлька. Она обошла люк с другой стороны и захлопнула крышку. А для верности еще и на защелку закрыла. – Вот и сидите там, пока бабушка с рынка не придет!

Пару минут в подполе было тихо. Потом раздался звон бьющихся банок, вскрики, сопение и обещание показать Юльке, где раки зимуют. Пятилетке про раков было неинтересно слушать, поэтому она спокойно сидела и ждала, пока ей пообещают самую большую шоколадную конфету за освобождение из темного подпола. То, что там нет света, Юлька точно знала: еще вчера сосед по просьбе бабушки все проверил и сказал, что там что-то сгорело и, пока он это не поправит, придется со свечкой ходить.

– Юль, открой, а? Мы тебе варенья банку дадим, – подал голос Юрка.

– Малинового? – не сдавалась сестра.

– Ага. Только быстрей открывай, пока Мишка все банки не побил.

Сопя, поднатужась, Юлька приоткрыла крышку подпола и потребовала вначале дать ей банку с вареньем, а после уже позволила вылезти братьям.

И вот теперь Юрка шагал по лесной тропинке, ориентируясь по отцовскому навигатору и таща за собой упиравшуюся всеми колесиками тележку, которая скрипела, спотыкаясь о корни деревьев, путалась колесиками в траве и хваталась за все колючки на пути. В ее широкой сумке стучали друг о друга банки с вареньем, килограмм печенья, бутылка вишневого сока, губная гармошка и сухарики для Сони.

– Раз, два, на месте стой! – махнул рукой Юрка. – Привал!

Мишка с Юлькой рухнули на траву и растянулись во весь рост. Сонька весело прыгала вокруг них, тыкаясь носом в лица с призывом поиграть.

– Вы чего разлеглись? Кто палатку будет ставить? Ищите дрова и воду! – скомандовал Юрка.

– А где искать? А много? – спросил Мишка.

– А мне надо в туалет, – заныла Юлька.

– В туалет – это туда, – махнул в сторону кустов Юрка.

– Куда «туда»? – не поняла Юлька.

– Туда!

Юлька пошла в указанном направлении. Вернувшись через пятнадцать минут, дернула брата за рукав и, сделав большие глаза, прошептала:

– Юра, там нет туалета!

– Как это нет? – удивился старший брат.

– А вот так. Туалета нет, а медведь есть!

– Какой медведь?

– Как из мультика, только без велосипеда и домика.

– И что ты сделала?

– Я хотела познакомиться, а он не хотел! Какой-то невежливый медведь.

– И?

– Пойдем со мной. Ты покажешь мне, где там туалет, а я тебе – мишку. Может, он с тобой захочет подружиться, а потом и меня не станет стесняться. Просто, может, он решил, что у меня уже есть медведь, а у меня только лиса в маминой шляпе есть.

Юрка подобрал с земли большую палку и, решительно взяв сестру за руку, сказал:

– Веди!

– А палка тебе зачем? – поинтересовалась Юлька.

– Я ее в медведя кину! – ответил Юрка и гордо выпятил грудь.

– Интересно, а ты много видел медведей, которые хотят познакомиться, если в них что-то кинуть? – вздохнула Юлька и высвободила ладонь из руки брата. – Эх, мальчики, всему вас учить надо.

– Чего? – переглянулись мальчишки.

– Запомните: медведи – тоже человеки! Им нежность нужна и ласка! Я лучше Алису с собой возьму. Она больше вас понимает.

Юлька взяла лису и потащила ее в ту сторону, откуда только что пришла.

– Стой, сумасшедшая! – Юрка рванул было за сестрой и остановился, увидев, как им навстречу выходит медведь.

– Полундра! – прошептал Юрка и юркнул в кусты.

– Мамочка, помоги! – Следом за ним в те же кусты юркнул Мишка, а за ним туда же спряталась Сонька.

– Странно. Они только что были здесь, – вышла из-за медведя Юлька. – Ладно, я тебя и так угощу. Ты какое варенье больше любишь? Малиновое или клубничное?

– Она сгущенку любит, – раздался из-за спины голос бабушки. – Что, Машка, соскучилась? Знакомься, это внуки мои. Юлия, хотя «юла» точнее будет. Эти два храбреца в кустах – Михаил и Юра. А с трусишкой Соней ты знакома.

– Ба! – воскликнула Юлька, глядя, как медведь Маша примеривает на себя мамину шляпу и принюхивается к содержимому тележки.

– Конечно, знакомы, – усмехнулась бабушка. – Дед твой лет шесть назад подобрал ее медвежонком, выкормил. Машка по осени, перед тем как спать лечь, всегда к нам в гости заглядывает. А тут, видишь, и летом свидеться пришлось.

– А как ты нас нашла? – подал голос откуда-то сверху Юрка. Как оказалось, он залез на сосну и спускаться не собирался.

– А вот, Юлька мне записку оставила. – И баба Маня развернула сложенный в четыре раза листок, на котором были нарисованы три зеленых огурца на тонких ножках, с широкими улыбками, плескающиеся в синем овале. – Я, когда домой пришла, решила, что нас ограбили, а вас после тяжелых боев похитили. Погреб открыт, по всей кухне следы от варенья, огурцов, и сверху это безобразие сухариками присыпано. Я в погоню. Благо колесики у тележки хорошие борозды оставили. А тут – здрасьте, приехали.

– Мы на озеро хотели, с палатками, – всхлипнул в кустах Мишка, глядя, как Юлька кормит с ложки медведицу его любимым клубничным вареньем.

– Это когда папа ваш на выходные приедет, тогда и пойдете, – хмыкнула бабушка, – а сейчас марш домой, кухню отмывать.

Вечером на веранде, попивая чай с вареньем, внуки слушали рассказ бабушки, как их дед воспитывал малыша-медвежонка, который вырос в красавицу медведицу и большую модницу. То, что в модницу, – это Юлька решила, поскольку мамину шляпу Машка так и не вернула. Ни за банку сгущенки, ни за пироги с капустой. Видимо, на свидание с мишкой собралась. А настоящая женщина всегда на первое свидание красивая приходит, ну или хотя бы в модной шляпе.

Марат Валеев
Ацкий водила

В начале двухтысячных мы с женой – жили тогда в столице Эвенкии, поселке Тура, – решили купить машину. Но сначала надо было получить права. И мы записались на курсы вождения при местном профлицее. Все было великолепно, пока не дошло до практических занятий. Ездить мы учились на стареньком учебном уазике со скрежещущей коробкой передач и безбожно дребезжащей жестяной кабинкой. Он был ухайдакан настолько, что время от времени самопроизвольно глох даже под опытными руками нашего инструктора Леши. Чувствовалось, что свое право на водительские права в этой машине отстаивала не одна сотня туринцев.

Было начало апреля, когда слушатели полугодичных курсов начали колесить по заснеженной еще Туре на этом самом видавшем виды уазике. Мы с женой садились к инструктору Леше оба. У меня с вождением как-то все наладилось само собой. Может, потому, что за свою достаточно долгую к тому времени жизнь я много раз периодически – так, из баловства и с разрешения хозяев, – садился и за рычаги управления тракторов, и за баранки разных машин. Уже на втором или третьем сеансе вождения Леша сидел рядом со мной, расслабившись да изредка поощрительно покрякивая.

Со Светкой же все обстояло иначе. Как ни бился Леха, как ни уговаривал я жену, она не могла удержать руль ровно и все время мелко-мелко им вихляла, отчего уазик ехал по дороге такими же мелким зигзагом. Которого, впрочем, хватало, чтобы все встречные машины или останавливались, или даже с испугу вылетали на заснеженную обочину.

Леша все это время шевелил губами, но не произносил ни звука, хотя я догадывался, что это могли быть за звуки, если бы он заговорил. Он лишь иногда хватался за руль и пытался зафиксировать его ровно. Но Светка, вжав голову в плечи и азартно посверкивая очками, все равно продолжала вихлять рулем, а следовательно, и колесами.

Порой наш бедный инструктор не выдерживал и, придавив педаль тормоза, хватался за руль со своей стороны и сам направлял машину к обочине. Уазик тут же покорно глох, а Леша, взявшись за торчащий перед ним поручень, ронял голову на руки и сквозь стиснутые зубы начинал тоскливо выть:

– Ы-ы-ы-ы-и-и-и-и!

Потом поднимал голову, смахивал с глаз скупые злые слезинки и горестно говорил:

– Светлана Олеговна, ну?..

– А че ну? Че ну-то? – торопливо частила Светка. – Я же еду!

Я муж-то муж, но ведь тоже не железный, и начинал истерично ржать.

Все же этот тремор у Светланы почти удалось устранить. Нам зачли практическое вождение, и вскоре мы получили новенькие права. Машина наша должна была прийти в Туру весенним «караваном», то есть с началом речной навигации. А ездить нам хотелось уже сейчас.

И тут, как по заказу, наш водитель Володя взял отпуск на пару недель. Он всегда вслед за ледоходом уплывал со своим приятелем на моторке за рыбой на Виви – река такая, впадающая в одноименное озеро, на берегу которого установлен географический знак «Центр России». И я уговорил его оставить «таблетку» на мое попечение, а не приглашать кого-либо со стороны. Я хоть и был начальником своего водителя, но машина-то была закреплена за ним, так что приказать ему никак не мог. Но мы с Володей были в очень хороших отношениях, тем более он знал, что водить я умею, и права у меня есть. Так я сам стал возить себя и жену на работу.

И если честно, больше всего боялся, что когда-нибудь настанет этот день. И он настал.

Светка все время ревниво посматривала, как я уже почти небрежно вожу машину по улицам Туры. И однажды утром не выдержала.

– Дай я сегодня сяду за руль! – не попросила, а потребовала она. – Если не забыл, у меня тоже права есть.

Я тяжело вздохнул. Если не уступить Светке, она же целый день будет дуться. А главное, и вечер, что никак не входило в мои планы.

– Дай я хоть разверну машину, – сказал я. Машина ночевала во дворе под нашими окнами. Чтобы выехать, надо было сдать назад прямо, потом задом же завернуть за угол дома и лишь затем ехать к подъему на дорогу.

– Сама разверну! – строптиво сказала Светка. Ну, сама так сама. Мы поменялись местами. Светка сурово насупилась, вжала, как обычно она это делала за рулем, голову в плечи, включила заднюю скорость. И поехала, поехала, все убыстряя ход машины.

– Ты куда?! – заорал я. Но было уже поздно. Светка почему-то завернула машину задом не за угол нашего дома, а совершенно в противоположную сторону. И с треском въехала в забор соседнего частного дома, стоящего у выезда на дорогу. Она бы, может, и в дом въехала, но машина уткнулась в опорный столб забора и стала пробуксовывать на месте.

– Сбрось газ, выключи зажигание! – почти завизжал я. Светка, белая, как полотно, тут же выполнила эти команды, машина замолчала и перестала давить кормой на забор.

Во дворе, к счастью, никого не было – это мы, как служащие, уезжали на работу к девяти утра, а почти все остальные обитатели нашего «околотка» – к восьми. Так что, возможно, никто и не заметил нашего позора. А ущерб-то был так себе. Несколько сломанных штакетин да немного накренившаяся в сторону дома эта часть забора. Я быстро занял водительское место, завел машину, развернул ее и выехал со двора.

Всю дорогу до работы Светка подавленно молчала, хотя я ее и утешал как мог. Мне показалось, что этот случай надолго отбил у жены охоту садиться за руль. Даже при наличии прав. Но я глубоко ошибался: Светке по-прежнему очень хотелось утвердить себя в статусе водителя. И снова одним весенним утром она заявила:

– Я сяду за руль! Не бойся, забора в этот раз не будет!

А мне и крыть было нечем: я вчера непредусмотрительно заехал во двор нашего восьмиквартирного дома уже задом, чтобы наутро удобнее было выбраться на дорогу.

Ну, села Светка за руль. Вполне нормально выехала со двора на дорогу, благо как раз перед ней проехал грузовик и путь был свободен. Включила поворотник, свернула налево, переключила на вторую скорость и попилила неспешно к центру Туры. Свернула за старым кладбищем еще раз налево, далее был прямой отрезок метров в триста-четыреста. Едет, победно посверкивая очечками!

– Ну давай, переключайся на третью уже, – порекомендовал я Светке.

– Сама знаю! – огрызнулась она, врубила третью и притопила до самого перекрестка. Чуть сбавила скорость и лихо завернула с Увачана на нашу Школьную улицу.

– Э, э, поаккуратнее, водила! – незлобиво прикрикнул я. – Начальство как-никак везешь!

И тут мы увидели, что нам навстречу едет большой автокран, покачивая на ходу выставленной вперед длинной стрелой. Ну едет и едет, дорога двухполосная и довольно широкая, какие проблемы? Это я так думал. А у Светки вдруг побелели костяшки пальцев на ее маленьких кистях, плотно обхвативших баранку. Баранка эта вдруг ходуном заходила в ее руках, и я не успел ничего ни сделать, ни сказать, как Светка бросила нашу машину в сторону, подальше от этого надвигающегося монстра, поближе к обочине. А там стоял, вы не поверите, новенький, еще без номеров, милицейский уазик!

Послышался треск и скрежет, с правой стороны дергался зацепленный нами уазик, с левой промелькнула высокая кабина автокрана с изумленно взирающим на нас мордатым водителем. Светка ударила по тормозам, я ударил мордой в лобовое стекло (легонько так – ни морда, ни стекло, слава богу, не треснули). И мы остановились на обочине сразу за милицейским уазиком.

– …Твою мать! – только и выдохнул я, вылезая из кабины.

Светка замерла за рулем, как истукан. А от двухэтажного деревянного дома, стоящего рядом с местом аварии, уже спешил к нам мужик в полумилицейской форме. Ну, штаны на нем были с красным кантом, а куртка цивильная. И без шапки, не успел нацепить.

Это был не такой уж большой, но вполне заметный в Туре милицейский чин в звании майора. Он заехал зачем-то домой на минутку и не стал заезжать во двор, а оставил машину на обочине. И тут кто-то из его соседей увидел и срочно «стукнул», как мы – трах-тарарах! – наехали на его машину. Причем новенькую, только что полученную из Красноярска. Ну майор и выбежал, чтобы тут же привлечь наглецов к ответственности.

Повреждения были довольно серьезные, но не смертельные. Милицейскому уазику мы снесли крыло и помяли дверь, себе тоже погнули бампер и своротили зеркало.

Тут же подъехал инспектор ГАИ, пошли разборки, что да как.

Будь это где-то в городе, я даже боюсь предположить, что бы с нами было. Но это был небольшой поселок Тура, в котором все друг друга знают. Нас же со Светкой знали не только в Туре, но и во всей Эвенкии – мы много лет работали в окружной газете, причем я к тому времени был уже редактором, а жена – ответственным секретарем и моим заместителем.

Мы частенько печатали в газете статьи милицейских чинов, сами писали об их работе – в общем, было у нас что-то вроде дружбы. Поэтому сами позвонили начальнику УВД, объяснили, что случилось, и дело было практически спущено на тормозах. Обошлось тем, что мы внесли в милицейскую кассу денег на оплату работы по устранению нанесенных машине повреждений (тогда это обошлось всего в тысячу рублей) и какое-то время бесплатно печатали для них срочные бланки.

Ну а Светлана с той поры за руль больше не садилась. Впрочем, и я, когда, выйдя на пенсию, мы переехали из Туры в Красноярск, как только посмотрел на здешнее сумасшедшее движение на дорогах, так и понял: не-е-ет, здесь, в случае чего, несчастной тысчонкой не отделаешься! В случае необходимости мы вполне успешно передвигаемся по городу на такси.

Юлия Чаглуш
Движение – жизнь

В моей жизни самые экстравагантные авантюры начинаются тогда, когда я расслаблена и не жду подвоха от Судьбы. Вот и в этот тихий теплый вечер ничего не шелохнулось в моей душе, ничего не дрогнуло даже тогда, когда ко мне подошел сын и задумчиво посмотрел в глаза. Моя интуиция только зевнула пошире и перевернулась на другой бок. Зря.

– Мать, лето уже почти прошло, а ты рискуешь так и не узнать тренд этого сезона, – издалека начал разговор отпрыск.

– Молодой человек, давайте вот без этих пошлых интриг. За последние два года я выучила все модные течения, – с тоской в душе отложив в сторону заныканную от родных шоколадку, родительница поняла, что вечер перестает быть томным.

– Ну давай тогда, угадывай. У тебя три попытки, – хохотнул сын.

– Все уже раздают Wi-Fi и ловят 5G, кроме меня? Шапки теперь носят фольгой наружу? Все сняли маски и очень удивились, увидев, что и у остальных есть рот?

– Смешно, – без тени улыбки ответил на мой выпад сын. – Но все – не то.

– Мы наконец вышли к Индийскому океану и омыли там свои сапоги?

– Пока нет. Но ход твоих мыслей мне нравится.

– Ладно, давай, потряси меня очередной новостью этого суперинтересного лета, – зевнула я.

– Самокаты! – мечтательно закатил глаза мой ребенок.

– В смысле, самокаты? – оторопела я. – Помнится мне, что этот вид транспорта не обошел тебя стороной. Понимаю, детство давно кончилось, но поверь старушке-матери на слово, он у тебя был.

– Я сейчас не про себя говорю. Это тебе нужно попробовать прокатиться на нем.

– Сын, я, возможно, тебя очень удивлю, но на самокатах ездили тогда, когда это еще не стало мейнстримом. И я сейчас про свое детство говорю.

Сын посмотрел на меня, как на слегка тронувшуюся.

– Ма, я вообще-то имел в виду электросамокат. Так, решено. Завтра с утра едем в парк кататься. – С этими словами мой отпрыск развернулся и исчез за дверью.

Нет, я, конечно, ничего не имею против прогулок со своими детьми, пусть и взрослыми, но в чем кроется подвох, моя наконец-то пробудившаяся интуиция понять так и не смогла.

С одной стороны, бояться мне нечего. В конце концов, я – взрослая самостоятельная женщина, имеющая отягощенный анамнез в виде мужа, двоих детей и одного сумасшедшего кота, а еще не один десяток лет водительского стажа в придачу. Что я, не справлюсь с каким-то там самокатом? Пусть даже и «электро». Да раз плюнуть!

С другой стороны, меня терзали смутные сомнения. А вдруг я свалюсь с этого чуда технического прогресса себе на позор, народу на потеху? Да ну, бред какой-то. У меня в детстве были и посложнее квесты. Например, за минуту перекрутить шариковой ручкой кассету. В обе стороны. Это было на спор, если что. Или «засикать» соперника на долю секунды раньше, чем он тебя, и выиграть решающий раунд ближнего дворового водяного боя. Как? Вы не знаете, что такое «сикалка»? Это популярное оружие до эпохи появления одноразовых шприцев в аптеках.

А кто помнит волшебные камни со специфическим запахом, которые пузырятся в воде? Да-да, это он, знаменитый карбид! Вообще, будучи ребенком, я познала практически все радости игр советского детства, поэтому еще раз «тьфуй» на этот ваш электросамокат! Встанем и поедем! С этой мыслью я и уснула наконец-таки в пять часов утра.

– Мать! Маа-ать, вставай, пора показать всему миру, на что ты способна. – Солнце светило прямо в глаз, а мой сын с настойчивостью пса, негуляного двое суток, трепал меня за плечо. Все пути к отступлению были отрезаны. Нужно все-таки оседлать этот чудо-аппарат, и тогда, возможно, от меня отстанут.

Пока мы шли в ближайший сквер, где, по словам сына, «парковались кони», я угрюмо молчала, проигрывая в голове тысячу вариантов развития событий, которые почему-то все заканчивались одинаково: меня с многочисленными переломами, отчаянно воя сиреной, увозит скорая, за ней бежит рыдающий и рвущий на себе волосы мой ребенок, а в парке стало больше на одно лежащее поперек дороги дерево. И на один разбитый вдребезги электросамокат, за который придется отдать все мои скудные сбережения, отложенные на «черный вторник». Ну ладно, на мороженку и новое платьишко. Но все равно обидно.

Мимо нас проносились люди, укротившие этот вид транспорта. Довольные и расслабленные, с блаженными улыбками на устах, они легко и грациозно скрывались за горизонтом, оставляя после себя лишь легкую дымку Просветления. Именно так, подумала я, и нужно стремиться в светлое будущее. Легко и непринужденно.

Наконец мы пришли на стоянку. Передо мной четыре железных коня.

– Выбирай, – царственно махнул рукой сын.

– А как понять, что этот зверь – мой? Они же одинаковые.

– Он захочет тебя убить, – улыбнулся добрый юноша.

Эх, была не была. Зажмурившись, я ткнула наугад.

– Ты ткнула в ближайший куст, – едко заметил сын. – Но уже поздно. Берем этот. Третий справа. Минутку подожди только, я сейчас его активирую.

Сын начал нажимать какие-то кнопки, и агрегат, издав невнятный звук, замигал зелеными глазами.

– Оттолкнись два раза ногой, нажми ручку газа и можешь ехать, – напутствовал меня сын.

Сжав заднюю полусферу до состояния кирпича, я взгромоздилась на самокат. Первая мысль – не навернуться бы с такой высоты! Ну да, во мне роста – метр в кепке в прыжке на табуретке, так что опасения были вполне оправданными. Но фраза «слабоумие и отвага» – это про меня, поэтому покрепче хватаю рукоятки, одним пальцем давлю кнопку газа и… «Уносят меня, и уносят меня!» Норовистый «конь» резко срывается с места, а я чуть не выпрыгиваю «из седла». Двигаюсь рывками, пытаясь приручить железное чудище. Получается не очень. Душераздирающее зрелище получается, прямо скажем.

Но спустя какое-то время качусь уже плавнее. Скорость выбираю небольшую. Ее вполне хватает, чтобы ветер развевал мои волосы назад, на губах играла легкая улыбка, а мятущееся сердце стремилось за горизонт, где меня ждали Мир, Покой и Созерцание.

– Тормози! Тормози! – вопль сына разорвал тишину парковых аллей и врезался прямо в мозг.

«В смысле, тормози? Зачем? А где тормоз вообще?» – мысли вихрем пронеслись в голове. Открыв глаза (а я их закрыла, задумавшись, да-да), увидела, что несусь прямо на большое, раскидистое дерево. Кошмарный сон стал явью.

«Таран – оружие героев», – съязвил мозг, но инстинкт самосохранения оказался мудрее хозяйки и дал приказ ногам прыгать. Что и было исполнено. Однако рукам команда дана не была, поэтому я, как заправский конюх, впритруску поскакала за своим озверевшим агрегатом, который почему-то так и не сбросил скорость.

Не доскакав до дерева, раскрывшего нам с самокатом свои объятия, каких-то полтора метра, мы вместе с двухколесным другом врезались в бордюр.

Внезапно выяснилось, что со времен моего детства асфальт не стал мягче и милее сердцу. Пострадало все, что могло пострадать, – коленка, локоть, гордость, ум, честь и здравый смысл.

Подбежавший сын поставил меня на ноги, осмотрел и, не найдя никаких страшных повреждений, кроме содранных конечностей, с облегчением выдохнул. Я простучала зубами:

– Ответь мне только на один вопрос: почему этот гад не остановился?

– Потому что ты долго ехала на одной и той же скорости, и аппарат автоматически включил круиз-контроль. Чтобы тебе комфортней было ехать.

Финита, как говорится, комедия. Слова закончились, нервы тоже.

Вернувшись домой, я решила гулять теперь с сыном исключительно пешком, серьезно задумалась над темой диссертации «Развитие электросамокатов и их роль в естественном отборе человека», а сын пообещал поставить мне памятник. Нерукотворный. Памятник слабоумию и отваге.