Текст книги "Стрелок"

«Ну, знаешь, попробуй-ка ублажать клиентов самолично», – оскорбилась Королева.

Стараясь ни о чем не думать, Снейк забрался в постель и смежил веки.

Балансируя на грани сна и яви, он ощутил, как под землей ворочаются огромные туши.

Утром старуха и дурные предзнаменования показались чем-то несущественным, подернутым дымкой забытья, как рассеявшийся вскоре после пробуждения кошмар.

Насущные заботы коммерсанта и маршала требовали концентрации на конкретных объектах, а не глупых угрозах, каковые здравомыслящий человек расценил бы исключительно как бред. Решив, что ввиду злоупотребления опиумом мозги старухи уже не могли работать исправно, уподобившись машине с гнутой шестеренкой, Снейк тем самым закрыл тему и старался впредь о том не думать.

А потом, сообразно с некоей зловещей предопределенностью, продиктованной обращением планеты вокруг оси, передвижением ледников на полюсах, либо чем-то иным, столь же циклическим и необратимым, в Вест-Роудс произошло убийство.

Жертва – девушка лет восемнадцати-двадцати, танцовщица в салуне Дика Джонсона.

Убийца – неизвестен.

Джонсон телефонировал маршалу (теперь связь работала без перебоев, а Дик не опасался, что разговор пресекут бандиты), и, кликнув помощников – на случай черной работы, – Снейк отправился на место преступления, где Тома Хикока тотчас стошнило. Немудрено, – Снейк всякое повидал, но такого – ни разу.

Джонсон, бледный как мел, ошивался в коридоре. Девушки шептались в дверных проемах.

Как и другие танцовщицы, жертва снимала комнату, расположенную непосредственно над салуном. Декор и меблировка в помещениях, разумеется, не шли ни в какое сравнение с дырой, предоставленной в свое время Снейку Клэтчем.

Увиденное в наибольшей степени напоминало ритуал – девушка лежала на полу, поверх огромной раны наброшена блузка; извлеченные органы, включая матку, сложены в ряд на столе, один к другому, на белоснежной скатерти.

Снейк обнаружил любопытную особенность:

– Глядите, мистер Джонсон – убийца разместил органы в такой последовательности, в какой извлек. Своего рода анатомический букет, я бы сказал.

Джонсон умчался в направлении уборной.

– Джентльмены, – пробурчал Снейк под нос, – мы имеем дело с мать его эстетом.

Не особенно рассчитывая на успех, он поручил помощникам опросить соседок, обнаруживших тело, вышибал и прочий персонал. Тот, кто совершил утонченное в своем безумии зверство, вряд ли допустил фатальную оплошность.

Снейк осматривал комнату и все больше убеждался, что там поработал субъект аккуратный, расчетливый и образованный, обладающий навыками мясника или хирурга, но ни в коем случае не профессионал – скорее, лицо с психическими отклонениями. Наемные убийцы ничем подобным не утруждаются. Меткий выстрел, перерезанная глотка, симуляция несчастного случая либо самоубийства. Профессионал не стал бы тратить время на «анатомический букет».

Кому помешала несчастная крошка?..

Она была красива, и, очевидно, бедна. Как правило, такие становятся жертвами отвергнутых, оскорбленных воздыхателей, но не высокооплачиваемых убийц.

В конце концов поиски Снейка увенчались некоторым успехом. На полу у кровати он обнаружил чешуйку, – зеленую, кожистую, не рыбью, достаточно большую, чтобы исключить змей, обычных ящериц и прочих безмозглых гадов.

И как нельзя более пригодную, дабы заподозрить представителей вполне конкретного племени.

Вернулись помощники. Совершенно верно, никто ничего не видел и не слышал, Трейси – так звали девушку – поднялась в комнату одна, никуда не отлучалась. Враги?.. Нет, ее все обожали. Поклонники?.. Не без некоторого количества, но местные и смирные, причем ни один не объявился накануне.

Снейк бережно поместил чешуйку в бумажный конверт.

– Игуаны, сэр?.. – спросил Хикок вполголоса.

– Заткнись, Том.

Помощник беспрекословно умолк.

Блюстители закона потоптались по салуну и окрестностям, отбыв в итоге ни с чем, за исключением сомнительной улики. Снейк посоветовал Джонсону вызвать настоящих копов, тот и слышать не хотел, однако в итоге покорился.

Копы прибыли несколько часов спустя, потоптались по салуну и окрестностям, отбыв в итоге ни с чем. В делах подобного рода простые констебли смыслили не больше Снейка. Тем не менее, полицию следовало поставить в известность, поскольку иного уполномоченного ведомства еще не создано.

Не возникало сомнений, что дело будет закрыто как «не раскрываемое». Ни улик, ни свидетелей, ни подозреваемых. Ни Джонсон, ни подруги, ни кто-либо другой не знали родню Трейси, а значит, в Сорквудистане не сыщется достаточно влиятельной персоны, способной настоять на должном расследовании.

Снейк чувствовал, что дело нечисто, но его с игуанами недолгий роман имел весьма сомнительный итог. Мафия рептилий не только не пожелает слушать того, кто нагрел ее на пятьдесят тысяч, и увел Королеву из-под самого носа, а, вдобавок, точит на стрелка длинный, острый и ядовитый зуб.

Сунув конверт в ящик письменного стола, Снейк попытался забыть о случившемся.

Разумеется, в покое его не оставили.

Очередное убийство, которого Вест-Роудс напряженно и молчаливо ждал, скованный лицемерием и страхом, было совершено неделю спустя. Жертва, как и прежде, молодая женщина, – на сей раз путана из дорогого борделя.

Снейк велел помощникам разогнать зевак, сам же принялся бродить по подворотне.

Девушка возвращалась в доходный дом из магазина готового платья – насильно в борделе не удерживали, – где, в неурочное время, мистер Роб Томас производил очередную примерку. Позднее, в беседе с маршалом, портной пошел пятнами и совершил признание, что, помимо примерки, имел место небольшой адюльтер. Однако, имелись свидетельства тому, что Джоан покинула магазин, взяв курс на место работы и жительства, – ни мистер Томас, ни кто-либо другой компанию ей не составлял. Примерно на полпути все и случилось.

По следам Снейк видел, что Джоан не тащили волоком, – в сумерках убийца мог себе это позволить, но, по-видимому, опасался криков. Напротив, каблучки четко отпечатались в грязи, один степенный шаг за другим, по мере того, как девушка углублялась в проулок. Удивительно, что убийца не внушил подозрений. Либо Джоан не замечала его до самого последнего момента, либо внешний вид мерзавца никоим образом не вязался с образом сумасшедшего хирурга в окровавленном фартуке, вооруженным дюжиной скальпелей.

Знакомый разрез, органы, сложенные на земле.

Разглядывая жуткую картину, Снейк испытал непривычное чувство беспомощности. В прежней жизни таких затруднений не случалось. Он всегда знал, как поступить, а патронов, как правило, хватало на разрешение любой проблемы. Ныне стрелок пребывал в тупике. Требовалось что-то предпринять, ведь он не мог пожать плечами и отправиться восвояси, подобно констеблям.

Что касалось улик, то Снейк был бы рад оную не обнаружить, но убийца не предоставил такого шанса, преследуя странные и пугающие цели. Даже самый близорукий и недалекий полицейский, выполняющий служебные обязанности преступно халатным образом, не пропустил бы оставленный в грязи отпечаток.

Крови пролилось изрядно, ввиду чего вокруг тела образовалось кровавое месиво. След – узкой лапы с четырьмя когтями – остался у самого края, там, где всенепременно бы подсох, превратившись в явную и неоспоримую улику.

Снейк вооружился письменными принадлежностями и неумело изобразил след на бумаге, по мере возможности сохранив пропорции и положение относительно жертвы.

Джоан обнаружили некоторое время спустя, – тело успело остыть. Ублюдок убрался на такое расстояние, какое посчитал необходимым. Оставленный след был холоден, точно лед. Ни о каких спешных поисках не шло и речи.

Снейк поручил помощникам убрать тело, а место происшествия, в том числе отпечаток, на совесть засыпать песком. Сам же удалился, ощущая вес вины и револьверов.

Стрелок сидел над стаканом с виски и пялился на рисунок. «Не просто след, – думал он. – Насмешка. Надо мной. Ублюдок глумится. ОНИ, ублюдки, глумятся». Снейк скомкал листок и сунул в карман. Он почтил присутствием заведение Джонсона, будучи совершенно не готовым к тому, чтобы Королева сунула любопытный нос ему в голову и узрела все, что бурлит на поверхности.

Виски, казалось, лишилось благостных свойств. Снейк пил и не пьянел.

Попытка очертить круг подозреваемых, предпринятая утром нового дня, ни к чему не привела. В проулке мог находиться кто угодно. Окно танцовщицы Трейси – Снейк обратил на то особое внимание – не было закрыто на щеколду. Любой сноровистый парень (леди?..) мог без особых усилий взобраться по водостоку и прочим выступам, покрывающим фасад самым неуместным образом, образуя нечто вроде лестницы для непринужденных восхождений.

Джонсон получил поручение к полудню собрать всех, кто находился в салуне во время убийства. Ее Величество доставили к заведению в прогулочном паланкине с задернутыми шторками. Снейк угрюмо шагал рядом. Если в деле вправду замешаны игуаны, они жаждут во что бы то ни стало получить Королеву.

Дик Джонсон вывел персонал на крыльцо. Паланкин приковал всеобщее внимание.

Бессловесный допрос не отнял много времени.

«Джонсон уверен, что услуги маршала достаются району задаром, а один вышибала считает тебя душкой».

– Брось, – буркнул Снейк. – Есть что-нибудь по делу?..

«Увы. Никто из них этого не совершал и ничего не скрывает. Одна девушка, впрочем, причастна к убийству по неосторожности, но дело давнее, к тому же он это заслужил. Что-то еще, дорогой? Грязные тайны, к примеру?..»

– Довольно. – И, повысив голос: – Все свободны, спасибо.

– Господин маршал, сэр, мы… по-настоящему свободны?.. – с тревогой спросил Джонсон.

Снейк двинулся в обратный путь.

Он изначально понимал, что начисто лишен такой роскоши, как право выбора. Точнее, бездействие и новые жертвы попросту не рассматривались стрелком как должная альтернатива. Убийца по-прежнему будет ускользать, как песок сквозь пальцы. От бессилия Снейк продолжит спиваться, и, в недолгие моменты трезвости, бормотать имена тех, кого находил в подворотнях, апартаментах и где-либо еще. Достаточно имен, чтобы сбиться со счета.

Кого ему бояться? Хвостатых?..

Неужто впервые ввязывается в смертельно опасную игру? Неужто ставки непомерно высоки?.. Стоило подзаработать, обрасти жирком, и – получите – мистер Снейк, эсквайр, трясется, оценивая перспективы и взвешивая шансы!..

Обдумывая это, стрелок понял, что ведет сборы уже достаточно долгое время.

Уподобиться тем, кого всю жизнь презирал, и, по мере необходимости, истреблял, Снейк пожелал бы в последнюю очередь. Время собрать не к месту брошенные камни, нарушающие тонкую конфигурацию, а попутно доказать охочим выродкам, что связались не с тем ганслингером, совершив тем самым роковую ошибку.

«Сожалею, милый, что не могу отправиться с тобой».

– Вот еще!.. – Снейк фыркнул.

В голове промелькнул исчерпывающий ряд аргументов, уведомляющих Королеву, что покидать Вест-Роудс, ради ее блага, ни в коем случае не следует.

В одиночку Снейку сподручнее.

– Если не вернусь, – сказал он, – ты знаешь, что делать.

«Прекрати!.. – полоснул сознание ментальный окрик. – Ты вернешься, и… будь осторожен».

Королева ничего не добавила, и, судя по ощущениям, убралась из головы.

Снейк покинул «Сладкие грезы».

Кляча, каковую Дик Джонсон отыскал на соседней улице специально для маршала, дожидалась у крыльца, сытая, оседланная и благоухающая дегтярным мылом.

Стрелок отправлялся налегке. Лишь то тряпье, что на нем, включающее старую шляпу и плащ, а также запас патронов, достаточный, чтобы значительно проредить популяцию рептилий. Впрочем, Снейк надеялся, что до этого не дойдет.

Оседлав кобылу, стрелок без лишних слов тронулся галопом. Провожающие – Дик Джонсон и Том Хикок – скрылись из виду за первым поворотом, а следом – Вест-Роудс.

Снейк осадил битую жизнью клячу, позволив тащиться со скоростью прыткого пешехода. Стрелок держал курс на юг, в трущобы, в царство игуан.

Улицы Сорквудистана сменяли друг друга то в праздном великолепии, то в постыдном прозябании. Витрины, уличные рынки, бандиты, попрошайки, редкие констебли (отирающиеся, по обыкновению, в спокойных и благополучных кварталах, где их жизни не подвергались опасности), специи, рыба, злаки, зловонное дыхание Сорка, шлюхи, сорные травы, пальмы, цветастые навесы, увитые плющом балконы, дирижабли, отдаленная стрельба, паровые машины, звон башенных часов, булыжники, песок, блевотина, жарящиеся на растительном масле грозовые кальмары, шуршащие под ногами листовки Подполья, изобличающие правительство в несметных кощунствах, сердитые попугаи, готовые ввязаться в драку с любым, кто посягнет на суверенность их территории, – все это, и многое другое, составляло будничность Сорквудистана.

На одинокого всадника никто не обращал внимания. Лошади успели выйти из моды, безжалостно вытесняемые паровыми котлами, но не исчезли с улиц окончательно. За пределами Вест-Роудс, несомненно, слышали о маршале Снейке, ганслингере, но не многие узнали бы в лицо. Потрепанный плащ сливался с окружающим, создавая в некотором роде относительный эффект невидимости.

Снейк возвращался мыслями к оставшейся дома Ее Величеству.

«Дома», – удивленно повторил он.

Королева при всем желании не смогла бы прочесть его мысли с такого расстояния, и, раскачиваясь из стороны в сторону, Снейк употребил дармовое время, чтобы поразмыслить обо всем понемногу, – в частности, о отношениях.

Собственно, оные не переходили черту вербального и мысленного обмена, но и этот контакт, по всей видимости, составлял предмет столь интимной близости, достичь каковой тщились многие любовники. Королева взяла моду обращаться к Снейку исключительно как «милый» и «дорогой», попутно обнаруживая неподдельную заботу, свойственную наименьшему числу замужних дам.

Снейка это порой утомляло, приходилось сдерживаться.

Сидя на кляче в гуще суеты, гомона и классовой борьбы, призванной выявить приспособленных особей, стрелок понял, что, как ни странно, ему недостает привычной тяжести в висках, отчасти похожей на предчувствие мигрени.

Ладно, пустое. Снейк сделал обжигающий глоток из фляги.

По пути в трущобы пришлось сделать две остановки. Кляча нуждалась в корме и отдыхе гораздо сильнее наездника, привычного к дорожным невзгодам.

По ряду признаков Снейк выбирал какой-нибудь салун, – благо, злачные места встречались не реже банковских учреждений, – и становился на постой в одной из меблированных комнат, а наутро собирался в дорогу. Сорквудистан велик. Огромен настолько, что жители средней административной единицы не знали друг друга в лицо, да и не имели на то особых причин.

Непосредственно в трущобах Снейк не отправился прямиком к игуанам, что было бы необдуманным и скоропалительным шагом. Следовало прощупать почву.

Стрелок знал единственное место, как нельзя лучше подходящее оным намерениям.

Клэтч скалился и подмигивал из-за обшарпанной стойки, точно одолеваемый десятком мышечных спазмов разом. Снейк молча взгромоздился на табурет.

– Виски.

Продолжая щериться, Клэтч плюхнул жидкость в стакан.

Стрелок поморщился.

– Занятно припомнить, каково на вкус самое паршивое виски на свете. Повтори-ка.

Клэтч выполнил просьбу и оставил бутыль на стойке.

– Я знал, ты явишься. Вести о приближении опережали на многие кварталы.

– Лестно слышать.

– Говорят, славно устроился, а?.. – Клэтч затеял было хлопнуть Снейка по плечу, но, опомнившись, отдернул руку. – Чистый квартал, маршал, доходное дело и прочие прелести жизни. Может, и мне податься в ваши края?..

Стрелок промолчал. Реакция Дика Джонсона на конкуренцию со стороны такого скользкого и неопрятного типа, как Клэтч, несомненно будет любопытной.

– Зачем пожаловал? Полагаю, не за тем, чтобы возобновить прежние связи?..

– Ошибаешься, – сказал Снейк. – Помимо прочего – за этим.

– Говорят, у вас объявился Потрошитель? Охотится за юными дамочками?..

– Время от времени, не то чтобы очень, – кивнул стрелок. – А как вообще?..

– Ты о хвостатых, дружище Снейк?.. – Клэтч подмигнул. – У них все тихо-складно, как, впрочем, и всегда. После того, как ты исчез, курьеры снуют туда-сюда с мешками денег, забыв и думать о судьбе собратьев. Ни норн, ни других осложнений – по крайней мере, таких, что выходят за рамки.

– Не знаешь, что у них на уме?..

– Это закрытый клуб, кореш. Посторонних в свои заботы чешуйчатые не посвящают.

– Угрозы в мой адрес? Посулы расправы, претензии?..

Клэтч покачал головой:

– Улицы многое видят, еще больше слышат, но и они не всеведущи.

– Деньги не проблема.

– Знаю, приятель. Старый Клэтч продает дерьмовое виски, но информация – первого сорта. Я не возьму денег, потому как сказать тебе нечего. Дай время, возможно, что-нибудь отыщется, но особо не рассчитывай. Это тебе не шакалы, развязывающие языки с любой шлюхой и после первой же рюмки!..

– Спасибо. Моя старая комната свободна?..

– А то. – Клэтч вышел из-за стойки.

Они поднялись в номинальные апартаменты с номинальной меблировкой.

Подавленный, стрелок замер.

Он вновь здесь, точно ничего и не было.

На какой-то ужасный миг Снейку показалось, что ему все привиделось – во сне ли, в наркотическом забытьи, – и боссы Мафии, и норны, и Королева, и «Грезы», и Вест-Роудс. И комната, и одежда на нем, и револьверы – все было прежним.

Очнувшись, стрелок ударил Клэтча по руке открытой ладонью. Тот отпрянул.

– Просто хотел поглядеть, – обиделся бармен, – не обзавелся ли ты другими игрушками.

– Нет нужды менять то, что в полном порядке, – сказал Снейк и выставил Клэтча.

Нет, он не повредился рассудком.

«В жопу мелкие сошки», – решил Снейк утром.

Ему нужен тот, кто знает ответы если не на все, то на многие вопросы.

Клэтч помахал грязной тряпкой:

– Удачи, что ли. Ящерицам привет. К ужину ждать?..

– Будет видно. Комнату пока придержи.

– О, сотням желающих это не понравится!.. – рассмеялся Клэтч.

Снейк оседлал кобылу и тронулся в путь.

Резиденция Юлиуса Гроана, судя по охране, осталась на прежнем месте. В солнечные дни игуаны более благодушны и расположены к общению, ну а в террариуме старая ящерица, должно быть, от избытка энергии носится вприпрыжку.

Охранники не пожелали отворять ворота.

– Слушайте, – сказал Снейк, – мы сделаем это по-хорошему, или по-плохому. В любом случае я проникну за гребаный забор и поднимусь на гребаном лифте. Не валяйте дурака, телефонируйте своему шефу, Юлиусу. Я подожду.

Игуаны переглянулись. Тот, что постарше, куда-то потащил хвостатую задницу.

Стрелок ждал. Кобыла вздремнула.

Вздумай мафиози дурить, Снейк не стал бы церемониться – вместо него говорил бы порох и металл; пули отбивали бы на чешуйчатых скальпах роковое крещендо.

Но в том не возникло нужды. Охранник вернулся и велел отворить, – если не дорогому гостю, то его неумолимым претензиям. Старикан сидел дома.

– Лошадь останется здесь, ты поднимешься со мной, – сказал Снейк, указав на молодого охранника, имеющего, как стрелку показалось, некоторое фамильное сходство с другим. – Если заподозрю, что у вас на уме какая-то дурацкая пакость, парню конец. Молитесь, чтобы лифт на полпути не заклинило.

Игуана содрогнулся и бросил взгляд на старшего. Поколебавшись, тот кивнул, проявив сообразительность и редкое чутье на жизненно важные решения.

Снейк и чешуйчатый спутник вошли в лифт. Подъем традиционно обнаружил скверные особенности, заложенные инженерами в конструкцию устройства. К обоюдному счастью пассажиров, обошлось без досадных неожиданностей.

Какое-то время спустя Снейк оказался в преддверии террариума, и, не тратя понапрасну времени, уверенно двинулся к обиталищу замшелой рептилии.

Террариум был наполнен жаром, на лбу стрелка тотчас проступила испарина.

– Потребуешь оружие, оторву твой длинный хвост, – предостерег Снейк телохранителя. – Всегда хотел проверить, они у вас и вправду отрастают?..

– Увы, нет, – раздалось из-за кактусов, из самого сердца пустыни. – Входите, мистер Снейк, не тревожьтесь по поводу драгоценных револьверов…

– Драгоценных?.. С какой стороны поглядеть, – бурчал стрелок, шагая по песку.

При дневном свете террариум выглядел решительно иначе, и, право, Снейк предпочел бы появиться здесь ночью. На полпути к кабинету скинул плащ, положив на большой плоский камень – не иначе, старик использует нагретую солнцем поверхность как ложе, дабы нежиться в дурманящей неге…

Мафиози ничуть не изменился, да и с чего, собственно, ему меняться?.. Холодные сезоны, как Снейк полагал, в этом местечке на удивление мягки.

– Присаживайтесь, мистер Снейк, – сказал Юлиус, для пущей важности пялясь в фолиант. – Весьма любопытно, что, после былых событий, вы почтили нас визитом.

– Вас?.. – стрелок огляделся. – Кроме нас двоих здесь никого нет, если, разумеется, вы не припрятали под столом роскошную хвостатую красотку.

Гроан уставился поверх очков.

– Я выразился иносказательно, мистер Снейк, подразумевая организацию.

– Это меняет дело. Как представителю организации, сообщаю, что получил оба послания.

– Послания?.. – ящерица, казалось, искренне удивился. – Понятия не имею, о чем вы толкуете, мистер Снейк. Кто бы ни слал вам письма, это происходило не с моего ведома, и, тем паче, одобрения. Не исключаю, что речь о инициативе моих сородичей, но с какой стати им слать вам письма?..

– Не дурите, Гроан, – строго сказал Снейк. – Если это и письма, то использовались не перо с бумагой и чернилами. Речь о убийствах в Вест-Роудс, где я подвизался маршалом, убийствах двух ни в чем не повинных женщин.

– Ах, вы о этих трагедиях, – мафиози кивнул. – Я кое-что слышал. В частности, то, что тамошний маршал обнаружил досаднейшую некомпетентность.

Стрелок с трудом подавил порыв свернуть старикашке сморщенную чешуйчатую шейку, – в этом случае он ничего не добьется, лишь усугубит ситуацию.

– Ваших лап дело? Вы – подразумеваю Мафию в целом – подослали убийцу?..

– Зачем бы мне понадобилось убивать незнакомых женщин, да еще чужими лапами?.. Как видите, сам я не справлюсь даже с болонкой. – Юлиус смотрел Снейку в глаза. – Не существенно, представителю ли организации, иль отдельному индивиду. Ответьте, мистер Снейк, зачем бы мне это понадобилось?..

– Мафия не в восторге от того, как окончилось наше сотрудничество. Вы затеяли грязную игру, чтобы выманить меня из Вест-Роудс. Я пришел. Что дальше?..

Гроан изучал собеседника.

– Полагаю, вы не намерены вернуть то, что изъяли из саркофага?..

– Верно, не намерен.

– На что же рассчитываете?..

Настал черед стрелка сурово молчать. Затем сказал:

– Если убийства продолжатся, я останусь здесь. В моем присутствии Вест-Роудс не имеет особой потребности, – вы сами указали на досадную некомпетентность. Но что выходит у меня лучше прочего, так это доставлять неприятности, мистер Гроан. – Снейк улыбнулся. – Я буду сидеть в трущобах и методично, день за днем, наносить урон вашему бизнесу. Начну с курьеров, после подожгу притон, пристрелю пару боссов. Объясняю доходчиво?..

– Предельно. – Чешуйчатая морда окаменела. – Мы подумаем, чем вам помочь.

– Это больше похоже на разговор здравомыслящих джентльменов, мистер Гроан.

– Прошу учесть, что диаспора моих сородичей в Сорквудистане довольно велика. На поиски, если таковые вообще увенчаются успехом, потребуется время.

– Вы говорите не о шайке недоумков-попугаев, – напомнил стрелок, – а о дисциплинированной, построенной на строгой иерархии организации. Иными словами, Мафии. Если пожелать достаточно сильно, негодяя отыщут в кратчайшие сроки.

– Именно, мистер Снейк. – Игуана с апломбом кивнул. – ЕСЛИ мы того пожелаем. Но и в этом случае результат не гарантирован. Многие из нас ведут двойную жизнь, их дела скрыты от большинства во мраке. Со стыдом сознаюсь, что кое-кто время от времени не прочь запустить лапу в казну, причем недостача обнаруживается сравнительно нескоро. Что уж говорить о чьих-то психических расстройствах и стремлении потрошить человеческих самок?..

Снейк не стерпел:

– Довольно тянуть резину, Гроан. Что требуется?..

– Как обычно, вы проницательны. У нас – организации, не у меня – к вам небольшая просьба. Так сказать, услуга за услугу, если вы понимаете…

– Небольшие просьбы порождают серьезные последствия.

– От мелкого камня, брошенного в воду, расходятся широкие круги, один за другим.

– Требуются услуги философа?.. Можем болтать, покуда у меня хвост не отрастет.

– Философа, практикующего скоростную стрельбу из оружия крупного калибра. Точь-в-точь такого, как ваши револьверы, мистер Снейк. Навыки ганслингера ни в коей мере не противоречат призванию мыслителя, скорее способствуют.

– К делу, Гроан. Трепотня меня не усыпит, по крайней мере, не сейчас.

– Всего лишь хотел избежать порывов нигилизма. Помните старых знакомцев, шакалов?.. У нас очередное недоразумение. – Мафиози постучал когтями по фолианту, переплетенному в чешуйчатую кожу. – Видите ли, мы – то есть организация – поручили некоему ученому, химику, произвести из ряда ингредиентов экспериментальный продукт. Судя по всему, он справился, но…

– Речь о наркотиках?..

– Да, это наркотик, – без колебаний подтвердил игуана. – Так вот, он справился, мы условились о передаче товара, но нас опередили. Шакалы, как вы наверняка догадались. Хитрые бестии каким-то образом пронюхали о нашем с химиком сотрудничестве, после чего нагрянули в лабораторию. Прибрали к лапам не только продукт, но и оборудование с документацией, каковую исправно вел ученый. Нужно отметить, тем самым он вынес себе приговор – шакалы не стали бы его убивать, не испытывая уверенности, что во всем разобрались. Они могут изготовить столько товара, сколько потребуется.

– Условия?..

– Товар, записи и оборудование за баснословную сумму.

– Иных у вас не водится, – усмехнулся Снейк. – Будь сумма запредельно высока, вы позволили бы шакалам химичить столько, сколько угодно. Рано или поздно те поголовно накачались бы вашей дрянью, и уже не представляли бы угрозы. Однако, вы согласились на сделку и на запрошенную сумму.

– Разумеется. Мысль насчет самоличного употребления весьма любопытна, лично я пустил бы все на самотек, но окончательное решение принимать не мне.

– Хотите, чтобы при заключении сделки присутствовал я?.. Что же стало с деловой добропорядочностью, в конце концов, с высокой этикой коммерции?..

– Они завладели не чьим-нибудь, а НАШИМ имуществом. Когда на улицах узнают, что у нас можно брать, что пожелается, а после требовать платы, это станет началом конца.

– Серьезный переплет, – кивнул Снейк, глядя на книгу. – Справились бы без меня?..

– Право, мистер Снейк, не имею представления.

– Но теперь я человек закона. Мне не полагается участвовать в бандитских стычках.

– Закон остался на западном берегу, в Вест-Роудс, заодно со всем прочим. Здесь МЫ устанавливаем традиции и поведенческие модели, мистер Снейк.

– Сколько?..

– Не испытываю ни малейших сомнений, что город не нуждается в еще одном коррумпированном законнике. Услуга за услугу. Другой платы не ждите.

– Ясно. Когда?..

– Завтра. Вас поставят в известность. «Крысиная глотка», не так ли?..

– До скорого, мистер Гроан. Разыщите того, кто мне нужен. В противном случае придется рассчитаться собственной шкурой. На пару томов хватит.

Снейк поднялся и зашагал к выходу, прихватив по пути плащ. Капли пота, горячие, словно кровь, струились по груди и спине, не принося облегчения.

Как всегда, «Крысиная глотка» предоставляла мерзейшее пойло в неограниченных количествах, но Снейку требовалось кое-что помимо трепотни и виски.

– Пользуешься телефоном, не спросив позволения?.. – спросил Клэтч, показавшись из подсобки.

– Ага. – Снейк набирал номер «Сладких грез».

– Что ж, клиент всегда прав.

Прорываясь сквозь треск статического электричества, стрелок переговорил с Томом Хикоком, узнав, что бизнес идет хорошо, а в Вест-Роудс все спокойно. Снейк передал привет Королеве – прочесть его мысли по проводам она не могла, – и, перевернув аппарат, продиктовал номер «Крысиной глотки».

– Сэр, где это?..

– Неважно, Том. Будь молодцом, – сказал Снейк и повесил трубку.

– Корпорация растет, а?.. Может, откроешь у меня филиал? Я не отказался бы от справедливой доли, – сообщил Клэтч и сварливо добавил: – Надеюсь, они не станут трезвонить днем и ночью?.. Я тебе не секретарь, кореш.

– Может, для разнообразия заткнешься?!. – прикрикнул Снейк. – Мне нужно подумать, так что помалкивай и тащи свою дрянную выпивку, да поживей.

Клэтч вспыхнул безобразной нитью накаливания.

Стрелок уселся в углу и принялся думать о том, во что ввязался на сей раз.

Там его и застали субъекты, чьи хвосты торчали из разрезов в дорогих брюках.

– Подумать только, мистер Снейк!..

– Собственной персоной, – добавил другой. – Но нам, древним знакомым, через многое прошедшим, позволительно обращаться к маршалу на «ты»?..

Стрелок сделал неопределенный жест.

– Благодарствуем. – Мафиози пристроились к столу.

– Сделка назначена на завтрашний полдень.

– Где?..

Ящерица достал из кармана новую, пахнущую типографской краской карту района (Сорквудистан, отпечатанный на бумаге от края до края, не уместился бы и на трех столешницах, к тому же обладание таким документом не сулило ничего хорошего, – копы бойко обслуживали паранойю правительства).

– Здесь. – Коготь царапнул бумагу.

– Контрагенты прибудут на паромобилях, – сказал другой. – Оборудование весьма массивно. Само собой, серьезная охрана, много оружия, помимо клыков и когтей.

– Где хранят добро?.. Наверняка пронюхали, не заставляйте меня ждать.

Игуаны переглянулись.

– Здесь. – Коготь переместился. – Штурм – самоубийство чистой воды, даже для тебя. Их целая армия. Пулеметные гнезда, колючая проволока, все сопутствующее.

Снейк провел взглядом по маршруту.

– Ладно, – сказал он. – Они не поедут по прямой, опасаясь ловушки, но это место, как бы ни хитрили, им при всем желании не обойти. Засядем там.

– А пункт встречи?.. – Мафиози, казалось, испытали шок от перспективы такого вероломства.

– Если угодно, отправляйтесь туда. Лично я не намерен. Поиск снайперов на прилегающих балконах и крышах – дело долгое и неблагодарное. Проще ударить там, где возможен фактор внезапности. Не все ли равно, где устроить бойню?..

– Ты… Вы правы, мистер Снейк. Продолжайте.

Стрелок отхлебнул виски, – горького, убийственно крепкого.

– Приведите столько сородичей, сколько потребуется, чтобы управиться с паромобилями и прочим барахлом. Шакалов беру на себя. Как только услышите фразу «полагаю, торг начался», без спешки отходите, все до одного. Путающиеся под ногами хвосты мне понадобятся в последнюю очередь. Понятно?..

– Заедем в десять.

Снейк покачал головой.

– Мое почтение, джентльмены.

Игуаны собирались что-то добавить, но собеседник утратил интерес к их персонам. Прихватив карту, наркоторговцы оставили стрелка в любимом углу.