Текст книги "Тропа волхвов"

2

Группа полковника Дугласа в количестве тридцати человек уже третью неделю наматывала километры по лесам Каскадных гор. На границе штатов Орегон и Вашингтон, по мнению специалистов, был наиболее подходящий рельеф местности для отработки приемов передвижения по тайге и болоту со спецоборудованием. Был построен примерный макет русской лаборатории с охраняемым периметром. Отрабатывалось движение с грузом по реке Снейк. По мере отработки разных этапов операции, группа обеспечивалась новыми приборами, приспособлениями и экипировкой, которую буквально в считанные часы изготавливали различные закрытые научно-производственные центры США. Представители таких центров испытывали, дорабатывали и совершенствовали свои приспособления в спешном порядке. Время – деньги! Здесь это был не лозунг, а в прямом смысле принцип работы.

База спецподготовки диверсионных групп ЦРУ, недавно развернутая в охраняемой зоне предгорного массива, была оборудована по последнему слову. Имелся ангар для самолета, на котором группа отрабатывала выброску с реальным оборудованием, ночью, на незнакомую местность. Все десантники имели облегченные приборы ночного видения, помогающие им ориентироваться в ночной темноте. Портативные приборы связи между собой, приборы джи-пи-навигации размером не больше пачки из-под сигарет с постоянным спутниковым каналом и возможностью определить местонахождение любого члена группы. На каждое отделение имелось по несколько приборов обнаружения биологических объектов в не просматриваемой зоне. Поскольку в группе все бойцы были опытными профессионалами, то оружие и спецсредства им предоставлялись по индивидуальному заказу. На территории базы бойцы ежедневно проходили медицинский контроль и занятия со специалистами по психологической подготовке. На занятиях по технической подготовке они изучали методы пользованием различными приспособлениями и простейшими приемами их ремонта в полевых условиях. Контакты с местным населением и выход за территорию базы персоналу и членам группы, запрещены.

В кабинете начальника базы генерала Робсона, кроме него самого, находился ещё полковник Дуглас.

– Как думаешь, Майкл? – генерал подал ему стакан с глотком джина. – Не пойдут ли прахом все наши усилия в этой непредсказуемой стране – России?

– Меня тоже иногда посещает такая мысль, Джордж! – полковник встал во весь свой внушительный рост и подошел к окну кабинета. Глядя на вершины гор, покрытых белыми шапками снега, он не мог отделаться от ощущения, что этот вид ему чем-то напоминает Швейцарские Альпы.

– Сибирь даже самими русскими не очень любима. – Робсон встал рядом с ним. – Даже в дрожь бросает, когда пытаешься представить себе этот океан леса, в котором до сих пор нет дорог. Русские сами передвигаются там по временным зимним дорогам и по руслам рек. Эта операция – какое-то безумие. Проще вытащить какую-нибудь пирамиду майя из амазонских джунглей, чем свою задницу из Сибири.

– Джорж! – повернулся к нему Дуглас. – Мы – военные, и не можем обсуждать приказы. Наше дело – максимально подготовиться к тем препятствиям, о которых нам хоть что-нибудь известно. Хотя, при нынешнем развале в России, думаю, проще было бы купить интересующий нас объект.

– Возможно, ты и прав, но, насколько мне известно, этот объект теперь под контролем обоих президентов. Сам понимаешь, что ни о какой сделке здесь речи уже быть не может.

– То есть, ты хочешь сказать, что русские тоже не сидят, сложа руки!

– Думаю, что они тоже что-то предпримут в этом направлении!

– Да, но вся операция строилась на том факторе, что в этом районе сейчас нет людей.

– Возможно, мы много не знаем! От утечки информации никто не застрахован! Наверное, расчет делается на то, что русских ввели в заблуждение сроками нашей операции, и они прибудут туда, когда ваши следы уже остынут. Так раньше говорили краснокожие! – он рассмеялся, хлопнув полковника по плечу. – Работай, Майкл! Не знаю, что там будет насчет человечества, но у твоих людей точно будет дальнейшая безбедная человеческая жизнь.

– Если она вообще будет! – парировал Дуглас.

Последнее время Майклу все чаще вспоминалась родная Юта. Город с невысокими домами из красного кирпича, круглым фонтаном, в котором он с друзьями, впервые в жизни напившись, искупали местного помощника шерифа. Дом его семьи, в пригороде, был хоть и не очень большим, но очень уютным. Он помнил вечеринки, на которые собирались друзья родителей. Все приходили нарядные, красивые. Майкл, на одной из таких вечеринок заметил симпатичную девушку Молли, пришедшую с родителями. Она весь вечер проводила в обществе его сестер. Майкл узнал, в какой школе она учится, и старался каждый раз успеть встретить ее по пути из школы домой, как бы совершенно случайно. «Эх, молодость!» – он вспомнил, как дрался с мальчишками из школы, в которой училась Молли. Они считали, что с ней может дружить только парень из их школы! Через год родители Молли переехали в другой штат, и они потеряли друг друга из виду. Прошло еще лет шесть. Когда он уже заканчивал Вест-Пойнт, родители сообщили ему в письме, что Молли с родителями живет в Вашингтоне. Он тут же начал искать возможность повидать их. В один из ближайших отпусков поехал к ним в гости. Когда он увидел ее, то был ошеломлен ее красотой. Из симпатичного подростка она превратилась в расцветшую красавицу. Он и сам был недурен собой. Высокий, накачанный блондин в военной форме кружил голову многим девчонкам, но еще не успел окунуться в грязь жизни, видя ее, в основном, через сетчатое ограждение Академии. Весь отпуск он провел с ней, гуляя по паркам и скверам. Он никак не решался поцеловать ее, боясь разрушить их отношения. Он даже позволял себе обнять ее, как бы в шутку, но дальше, как юнец, не мог переступить черту. Какой он был идиот! Он потерял ее! В свой следующий приезд не застал ее дома. Она была на вечеринке, в одном из соседних домов. Майкл не утерпел и пошел туда. Каково было его потрясение, когда он увидел, как она целуется на веранде с каким-то щуплым парнем. Вначале он хотел прикончить их обоих. Но потом, отдышавшись, решил, что ломать свою жизнь из-за какой-то вертихвостки не стоит. Вернувшись в дом ее родителей, молча собрал свои вещи. На удивленный вопрос, куда он собрался, сказал, что поедет к своим, в Юту.

– А как же Молли? – удивленно спросила ее мать. Ведь они уже почти считали его своим зятем.

– Молли? Я ее очень люблю, но верить больше уже не смогу! Прощайте!

С тех пор он больше не пытался завести семью. Да, женщин в его жизни было немало, но такой, как Молли, он больше не встречал. Судьба бросала его с одного континента на другой. Из одного полымя в другое. Он заматерел, зачерствел душой, но в редкие моменты какого-то просветления перед ним всплывал образ любимой девушки и родного города, в котором, если Бог даст, он хотел бы встретить свою старость.

3

Ломая молодой подлесок, успевший вырасти на месте бывшей лесной дороги, машина инженерной подготовки своим клиновидным отвалом расчищала дорогу для следующей за ней колонны военной техники. Прошло уже три дня, как батальон полковника Князева выгрузился из эшелона на крошечной таежной станции. Распугав местных аборигенов, закрывшихся в своих избах, надымив соляркой и оставив в память о себе кучу пустых консервных банок, колонна поползла в тайгу, по одному им ведомому маршруту. Конечно, оставленный ими путь по местным меркам – целый автобан. Теперь она не один год будет служить местным жителям ориентиром, куда ушла колонна. Но задача сейчас стояла другая: не отдать врагу то, что наше! Вот и перемалывала гусеницами молодые деревца тяжелая, бронированная машина. Колонна растянулась на добрых полкилометра, и над ней в воздухе висел синий туман от выхлопа множества двигателей. Джип Князева шел теперь в колонне третьим от головы, по свежепробитой колее. Чем больше проходило по дороге техники, тем колея становилась глубже и шире. Идущие замыкающими БТР и гусеничный БМП буквально разглаживали дорогу своими плоскими днищами. Личный состав коротал время в дороге каждый по-своему. В кузовах транспортных Уралов, под брезентовым пологом, бойцы в основном спали под треск ветвей деревьев, раздвигаемых кузовами. В других машинах – где на гитаре играли, где в карты на щелбаны резались. Армейская жизнь текла размеренно, и ни у кого голова не болела о том, что им предстоит впереди. Как говорится – есть начальство, вот пусть оно и думает! Командир инженерного батальона подполковник Железин в данный момент являлся заместителем Князева по производству. Они были представлены друг другу буквально накануне погрузки в эшелон. Железина удивила постановка задачи, вернее, её примечание, в котором указывалось: в эту командировку слабых и новобранцев не брать! Тех, у кого демобилизация на подходе, тоже передать в другой батальон и взамен пополниться более-менее дисциплинированными бойцами. Своих, особо паскудных бойцов, тоже велено было сдать на время командировки под опеку старшины комендантского взвода полка. Численность людей и вооружения практически уже соответствовали мотострелковому батальону. Так что добрую треть личного состава командиры взводов должны были изучать уже на колесах. На весь личный состав было получено личное оружие. Теперь у офицеров и прапорщиков появилась дополнительная головная боль – как бы в дороге чего из оружия не потеряли. Некоторые из них помнили те времена, когда утерянный на учениях штык-нож могла искать целая дивизия. Это сейчас оружие вагонами исчезает, а потом всплывает где-нибудь на Кавказе или на Ближнем Востоке. Но особисты все равно всю душу вымотают, пока тщательно не разберутся и не накажут кого попало. Вот и треплют офицеры нервы бойцам. Достали построениями с проверкой наличия оружия и боеприпасов на каждом привале. Железин, со своим начальником штаба и заместителем, ехали в новом, ранее не виданном джипе «Тигр». Это детище Нижегородского автозавода с успехом могло заменить броневик в бою. Хваленый американский Хаммер рядом с ним выглядел безобидным котенком. Еще на трех Тиграх ехали бойцы спецназа Князева. Еще часть спецназовцев ехали в машинах со спецоборудованием для их группы и вооружением.

– Слушай! Неужели американцы полезут на нас? – Яше явно хотелось поговорить.

– Думаю, что полезут! Раз колесо завертелось, то теперь уже не остановить! – Олег глянул на монитор спутниковой навигации. Введенная в память компьютера старая карта района размещения станции теперь как бы проецировалась на их нынешний маршрут движения. – Меня волнует другой вопрос! С чем эти заклятые друзья заявятся к нам, и каковы будут потери? Ведь там не пацаны будут, а опытные профи!

– Да! Загадал нам Боря загадку!

– Ладно! Разгадывать на месте придется, тем более что нам остался один переход до этого Белого Омута! Мне говорили, что местные этим Омутом своих детей пугают, а старики при упоминании этого места крестятся!

– Значит что-то там явно не в порядке! Народ, он зря пугаться не станет! – Яша покачал головой. – Хотя, предки специально отваживали своих и чужих от святых мест.

После очередного привала, на котором технику заправили топливом, а бойцов горячим обедом из полевых кухонь, колонна пошла на последний переход к своей цели.

Уже начинало смеркаться, когда головная машина выбралась из тайги на небольшое каменистое плато на краю обширной долины. Сверху не было видно, что там, внизу. Белый туман, как плотное одеяло, лежал ниже краев этой гигантской чаши. Казалось, что там, внизу, варится какой-то адский обед.

Всю технику выстроили в один длинный ряд. Личному составу объявили отдых, за исключением тех, кому предстояло дежурить в карауле. Провели краткое совещание офицеров, на котором было обращено внимание на работу с людьми по соблюдению строжайшей дисциплины и высокой бдительности при несении караульной службы.

Солдаты между собой уже вели разговоры о том, что их ведут в какое-то гиблое место, но потом, храбрясь друг перед другом, сводили все к шутке. Некоторые вспоминали старые байки, как часового ночью задрал медведь и от того утром нашли только несколько кусков тела. Естественно, что, заступая в караул, да еще на ночь, бойцы сами, проявив инициативу, обмотали весь периметр стоянки со стороны леса проволокой и навесили на неё пустых консервных банок. В нарушение Устава гарнизонной и караульной службы часовые дослали патрон в патронник автомата и не поставили его на предохранитель. Лагерь ночью разбивать не стали, решив утром поточнее определиться на местности. К самой базе нужно было еще подойти, снять ее с охраны и, лишь удостоверившись в безопасном проходе через охраняемую зону, вводить туда личный состав и технику.

Некоторые офицеры не спали, сидя на теплых капотах грузовиков и куря сигареты. Они о чем-то разговаривали между собой вполголоса, глядя на колышущийся внизу в свете звездной ночи синий туман. Во взводе связи о чем-то запели девичьи голоса.

«Да! Не сладко молодым, здоровым девкам болтаться со своей техникой по просторам родной страны. Им бы сейчас в уютном доме своих детишек спать укладывать, а не кукушками век свой куковать!» – подумалось многим. Командовал этим взводом пожилой капитан Ерохин Иван Митрофанович. За глаза его девчата называли просто Митрофаныч, на что он никогда не обижался. Офицеры его в шутку называли бабий царь! Маленький, круглый, как шарик, с добродушным лицом, на котором красовался нос-картофелька, иногда любил показать свою строгость перед своими подчиненными, после чего, в неформальной обстановке, девки, прижав его своими крепкими грудями к машине, начинали тискать, но любя, как своего плюшевого мишку, который у них, у многих, имелся в тайне друг от друга. Он застенчиво отбивался от их плотоядных рук и намеков. Вырвавшись из их цепких ручек, грозно подкрутив пышные усы, грозился наказать их со страшной силой. Девки хохотали, а он, махнув на них рукой – Бабы дуры, что с них взять! – уходил играть в карты с офицерами и прапорщиками. Особенно ему импонировал здоровенный старший прапорщик Слепченко Иван Алексеевич. Уже в годах, он сохранил свой чёрный кубанский чуб, который всегда торчал из-под козырька фуражки, по казацки сдвинутой на правое ухо. Новомодные кепки он не любил. Кулаки у него были размером с детскую голову, но он умудрялся иногда удивлять сослуживцев тонкими поделками и сувенирами. По нему сохли все девки Ерохина. «Как Иван Алексеевич глянет своими цыганскими глазищами, так враз ноги отнимаются!» – делились подруги между собой.

Вот и сегодня, пристроившись на ящике из-под макарон и повесив шахтерский фонарь на дуге брезентового полога грузовика, в кузове собралась теплая компания. Кроме Ерохина и Слепченко, завсегдатаями их маленького клуба были два старших лейтенанта, которые уже до пенсии так и не надеялись стать капитанами. Маленький и щуплый, в затемненных очках и с пышными усами Александр Михайлович Королев, и его вечный оппонент – невысокий, коренастый, с красной физиономией записного выпивохи Василий Николаевич Ковзик. Он единственный в этой компании не носил усов. У него всегда, в каком-нибудь тайнике настаивалась ядреная брага, которой он по-братски делился с другими жаждущими. Стукачей не любил и мог наговорить гадостей любому начальнику, в любой обстановке. Единственное, что его спасало, это его умение выжать из личного состава максимум результата, сколько бы здоровья ему это ни стоило. Но бойцов зря не обижал. Иногда вместо наряда на службу мог дать кулаком в морду.

Подав снизу, под задний полог, трехлитровый бутыль браги, Вася с Сашей влезли в кузов Урала.

– Ну, что, господа, – начал Василий, потирая ладони, – предлагаю первый тост, за прибытие к месту назначения! Вон сколько отмахали через буреломы!

Народ, согласно кивнув головами, одновременно стукнулся алюминиевыми кружками. Брага, приятно пощипывая языки, как острый квас, потекла в желудки, одновременно освежая и слегка пьяня.

– Ох, и хороша у тебя, Вася, брага! – довольно загалдели мужики.

– Ну, дык! Фирма веников не вяжет! – отозвался польщенный бутлегер.

Королев, поправив указательным пальцем очки на переносице, достал свой рабочий блокнот и ручку. Отработанным движением разграфил лист на четыре колонки и хлопнул на крышку ящика колоду карт.

– Первый круг обязаловка! – как всегда напомнил он играющим. – За очко по копеечке!

– Ну, не на щелбаны же играем! – традиционно вскинулся Василий.

Два Ивана молча ухмыльнулись этой обычной перебранке и стали следить, как Санек шустро начал раскидывать карты. Игра пошла своим чередом, и брага в бутыли стала постепенно исчезать. На «бочке» оказались сразу трое. В минусах сидел Ерохин, уже прикидывая, кому и сколько он будет должен. Сегодня повезло Василию!

– Партия, господа! – торжественно объявил он, раскрывая веером «длинную» черву с марьяжем. Королев начал подсчитывать, кто кому и сколько будет должен. Василий разлил по кружкам остатки браги.

– За победу! – провозгласил он тост.

Где-то, почти рядом с машиной, бахнул одиночный выстрел из автомата. От неожиданности некоторые поперхнулись. Слепченко первый выключил фонарь и с пистолетом в руке вывалился из кузова на землю. За ним попрыгали остальные. Сначала ничего не было видно, пока глаза не привыкли к темноте. Где-то рядом слышалось рычание и какой-то скулеж. Когда глаза стали различать предметы в полумраке, все оторопели. Здоровенный медведь, завладев автоматом часового, прижал его к груди и, стоя, пятился к лесу. Он рычал на перепуганного насмерть бойца, вцепившегося в ремень автомата. Упираясь пятками сапог в землю, тот скулил от испуга, но выпустить ремень, видимо, боялся. Правда, неизвестно, кого больше – медведя или старшины.

Видя, как этот местный хозяин тайги пытается похитить штатное оружие у его бойца, Иван Алексеевич осерчал. Он подскочил к медведю и нанес ему такой удар кулаком в ухо, что мишка выронил автомат и медленно завалился на бок!

Со всех сторон уже бежали разбуженные солдаты и офицеры. Придя в себя от неожиданности, Ковзик поднял вверх руки, призывая толпу к спокойствию и, громко объявил:

– Чистая победа нокаутом присуждается русскому богатырю Ивану Слепченко!

Все засмеялись, а потом зааплодировали Ивану. Он в это время, сноровисто завернув медведю лапы за спину, связывал их альпинистским тросом. Ерофеев заматывал скотчем зверю морду, а Королев – задние лапы.

– Что здесь такое? – раздался голос комбата Железина. Все расступились, давая дорогу командиру. Обойдя связанного медведя, маленький Железин подошел к здоровенному Слепченко, виновато переминающемуся как медведь с ноги на ногу.

– Вань! А ты его случайно не насмерть зашиб? – и, как бы удостоверяясь в силе Слепченко, похлопал ладошкой по его могучей груди.

– Та не! Товарыш подполковник! Сердце у него стучит, так шо он живой! – и опять потупил глаза.

Олег с Яшей, а вслед за ними бойцы спецназа, незаметно подойдя к месту происшествия, тихо потешались, глядя на эту картину.

– Докладывай! За что ты его так? – Железин показал рукой на медведя.

– Та он жеж, падлюка, хотел автомат у часового отобрать! Вот я ему и врезал! – оправдываясь, пробурчал Иван.

– А ну, дыхни! – приказал командир, показывая пальцем Ивану, чтобы тот наклонился.

– Та ну шо вы, ей-богу!.. – прапорщик мялся, явно не желая дышать на командира. Он уже мысленно обматерил и часового, и этого злополучного медведя.

– Значит, так! Медведя на цепь, часового заменить. Утром, перед построением, часовому вместе со Слепченко ко мне! Дежурному по лагерю – развернуть крайние машины вдоль ряда и фарами всю ночь освещать опушку леса. Всем разойтись! Отбой!

Толпа, обсуждая и смеясь, стала расходиться к своим машинам.

– Это же надо! Зверь запаха оружия не побоялся! И на кой хрен ему вообще автомат понадобился? Здесь вроде бы не Кавказ! – шептались бойцы в кузове грузовика. – Медведь, он тоже человек, только лесной! Ты видел когда-нибудь медведя без шкуры? Натуральная голая баба, только раскинувшая ноги! Вот те Крест! – божился боец в другом кузове.

– Батальон, подъем! Выходи строиться на утреннюю физзарядку! Форма одежды номер два! – заорал дежурный по батальону. Солнышко уже показалось верхним краем над горизонтом. Серо-голубая от серебристой росы тайга еще дремала, а возле машин уже начиналась утренняя суета. Бойцы быстро подбегали к периметру у самых деревьев. Ещё зевая от утреннего сна, мочились на ближайшие кусты и, не спеша, шли строиться на площадку перед шеренгой машин. – Дистанция между шеренгами два шага! Середина – сержант Мамочкин! – Юный, розовощекий паренек поднял вверх руку, подтверждая, что он и есть середина строя. – Вправо-влево! Разомкнись! – не унимался дежурный по части.

Бойцы, вытянув руки в стороны, стали расходиться на интервалы, позволяющие не мешать друг другу при выполнении физических упражнений.

– Первый комплекс физических упражнений делать на-чи-най! Раз, два, три, четыре…

Над полевыми кухнями уже витали ароматы завтрака. Отдельные шустрые личности, оглядываясь, уже успели нагрузить котелки гороховым пюре с кусками мяса.

Вряд ли бы кто из бойцов ел такое на гражданке, но только в Армии это блюдо получается особенно вкусным. Шипели и айкали от обжигающих пальцы трех кружек с чаем, на которых горкой громоздился белый хлеб, на нем уложены шайбы масла, а на них – куски сахара. Это в одной руке! Три котелка с горохом в другой руке! И – бегом к машине своего командира! Каптёрщик! Вроде как личный адъютант старшины роты! В Армии охраняется неписаным Законом! Даже офицеры смотрят на них сквозь пальцы. Жаль, что после революции отменили должность денщиков. Вот и вынуждены гадать господа прапорщики, зябко кутаясь в бушлаты: принесет или не принесет им завтрак каптёрщик? Самим ходить не солидно! Если каптер «правильный» хытрый еврей, то обязательно принесет! А нет – значит, скоро пойдет, глупый, в общий строй! Там бойцы ему припомнят рваные кальсоны и старые портянки! Поэтому своему старшине он несет отдельно двойную порцию! Поэтому хлеборез в хозвзводе обязательно окажется его земляком! У авторитетного старшины каптер никого не боится, даже офицеров!

Старшие офицеры, от майора и выше, завтракали отдельно. Старшина хозвзвода уже успел поставить дощатый стол и две скамьи в стороне от основного места расположения батальона. Вместо скатерти – белая простыня. В центре – пустая гильза от зенитного снаряда с букетом местных цветов. Большой алюминиевый бачок с разводягой, т.е. черпаком по-армейски. На столе – пластиковая посуда и новенькие алюминиевые ложки. Рядом с бачком полуведерный чайник со сладким кофе из личной заначки старшины! Белый хлеб, еще ночью испеченный в полевой пекарне, с коричневой корочкой. Тарелка с горкой кружочков масла и непочатая коробка сахара. Именно в такие моменты умный старшина зарабатывает себе очки и баллы! Все очень скромно, но со вкусом! А какой вид открывается на освещенные утренним солнцем горы, опоясывающие долину, покрытую туманом! Молодец! Даже пейзаж выбрал с умом!

– Доброе утро! – подошедшие к столу полковник Князев и подполковник Черноморец поздоровались за руку с ожидавшими их старшими офицерами батальона. Поскольку рядом никого из подчиненных не было, Олег решил, не откладывая в «долгий ящик», провести совещание. После того, как они позавтракали, и бойцы из хозвзвода убрали посуду со стола, Олег достал из планшетки карту и расстелил ее на столе.

– Кто хочет, можете курить! – разрешил он. Придвинувшись поближе, шестеро офицеров стали рассматривать карту местности.

– Валерий Алексеевич! – обратился Олег к Железину. – Временный лагерь развернем здесь, где сейчас стоим. Справа, в ложбинке, имеется ручей, текущий в долину. Место расчистить, сделать каскад запруд. В верхних брать воду для питья, в нижних можно мыться личному составу.

– Ясно, понял! Товарищ полковник! – отозвался комбат.

– Лагерь обнести временным частоколом. Леса море и бойцам будет занятие! Для часовых сделать вышки! – Олег хмыкнул, вспоминая ночное происшествие. Вслед за ним заулыбались все присутствующие.

– Я со своими бойцами ухожу вниз, на разведку. Если связи не будет, но потребуется помощь, дам три красные ракеты. Если все нормально, то в пятнадцать ноль-ноль дам одну зеленую. Отсутствие ракеты до шестнадцати часов означает готовность к боевым действиям. Занять круговую оборону и выслать разведку «на броне» вот к этому месту… – он обвел карандашом место на карте. – Здесь находится наш объект! Старшим в отряде за меня остается подполковник Железин! У кого есть вопросы? Нет? Тогда старшину Слепченко пришлите сюда! Валерий Алексеевич, останьтесь! Остальным готовиться к построению!

Грузно переваливаясь с ноги на ногу, к их столу подбежал запыхавшийся Слепченко. Доложив о прибытии, выжидательно уставился своими чёрными, навыкате, цыганскими глазами на Князева. Он не знал, чего можно ожидать от этого крепкого, светловолосого, как нормандский викинг, полковника.

– Здравствуйте! Присаживайтесь, Иван Алексеевич! – Олег показал на место за столом напротив себя. Посмотрев на всякий случай на Железина, Слепченко осторожно присел на скамейку, как бы боясь сломать ее своим грузным телом.

– Чего с мишкой делать думаете? – улыбнувшись, спросил его Олег.

Сняв фуражку, Иван пригладил чуб огромной смуглой ладонью, как бы в раздумье.

– А шо с ним делать? Дать по шее, шо бы в следующий раз неповадно було, да и видпустыть в лес. Пусть домой чешет! – без всякой улыбки, серьёзно предложил он.

– А как вы это себе представляете? – вмешался Железин. – Может, пристрелить его?

– Да ну! Шо вы? – вскинулся Иван. – Я же его с оружием в руках! Тьфу, блин! В лапах! Взял в плен! Он же не враг! Можно сказать – военнопленный! За шо же его под расстрел? – кипятился Иван.

Переглянувшись, командиры рассмеялись.

– Ладно, Иван Алексеевич! Будь по вашему! Но пару автоматчиков, для страховки, все же возьмите!

– Есть! – подскочил Иван со скамейки. – Разрешите идти!

– Идите!

Под хохот всего отряда, уже построившегося повзводно на утренний развод, старший прапорщик Слепченко вёл медведя, держа его рукой за загривок. Медведь шел на задних лапах, так как передние были связаны за спиной. Пасть зверя была закручена скотчем, и несчастному пленнику только и оставалось, что, втянув голову в плечи, следовать туда, куда вела его могучая рука старшины. Зам командира по работе с личным составом капитан Давыдов бежал почти рядом, безостановочно снимая эту сцену на цифровую видеокамеру. Бойцы втихаря тоже успели нащелкать себе фоток, храбрясь и обнимая связанного медведя. Ты чё! Память о Сибири!

Отведя его за периметр лагеря, старшина поднял прут и стал стегать мишку по заднице. Медведь смешно подпрыгивал при каждом ударе и пытался вырваться из стальной хватки Ивана. Разрезав веревки на стянутых за спиной лапах медведя, старшина ещё разок стегнул его прутом – для придания ускорения. Мишка подпрыгнул и побежал на задних лапах. Видимо, передние затекли от долгого держания за спиной. С морды ленту потом сам сдерет! Долго еще окрестные горы отражали хохот сотен глоток.

– Отряд, равняйсь!

Вся масса солдат одновременно повернули головы направо. Гомон стих и наступила мертвая тишина.

– Смирно! – во все горло скомандовал дежурный по лагерю офицер.

– Равнение на середину! – Четко чеканя шаг, он подошел к Князеву, стоящему впереди группы старших офицеров. Красиво выполнив поворот «напра-во!» и вскинув ладонь правой руки к козырьку фуражки, звонко щёлкнул каблуками: – Товарищ полковник! Личный состав для развода построен! Дежурный по отряду старший лейтенант Борисов! – Сделав два шага в сторону, он четко повернулся лицом к строю.

– Здравствуйте, товарищи! – громко произнес Олег.

– Здравия желаем, товарищ полковник! – одновременно рявкнули несколько сотен глоток. Эхо четырежды повторило приветствие над долиной.

– Командирам подразделений! Проверить наличие личного состава, оружия и доложить! Вольно!

После доклада офицеров и прохождения торжественным маршем мимо начальства, начался рабочий день на новом месте. В разведку Олег взял с собой Яшу и командира группы спецназа – майора Овчаренко. Диму они знали еще с курсантских лет и доверяли ему безоговорочно. Будучи классным специалистом по противодиверсионной работе, он имел привычку изредка выпить. Выпив, мог подраться с кем угодно, за что дважды был на грани увольнения. В последнее время остепенился и ждал выхода на пенсию.

На двух Тиграх они с пятью бойцами медленно стали спускаться по едва заметной на каменистой поверхности дороге вниз, в туман. Тяжело переваливаясь на промоинах и камнях, машины медленно двигались по пологому склону. Чем ниже, тем туман становился реже и светлее. Наконец они выехали из тумана и оказались как под потолком огромного зала. Дальний конец округлой долины едва различался, сливаясь с общим желтоватым фоном окружающих гор. Сама долина зеленела необычным, бирюзовым цветом. В дальнем краю долины была видна река и небольшое озеро, образовавшееся когда-то из-за падения огромного куска скалы, перегородившего русло. Кое-где в долине виднелись островки сосен. Подняв мощные бинокли к глазам, офицеры осматривали долину. Они пытались рассмотреть объект, но пока ничего не видели в том месте, где он должен был находиться. Лишь огромный кряжистый дуб, служивший ориентиром на карте, подсказывал им, что место они определили верно. Продолжив путь, через полчаса они подъехали к табличке, прикрепленной к деревянному столбику. От времени он уже немного покосился, но еще стоял, пугая своей надписью: «Стой! Назад! Впереди запретная зона! Охраняется фотопулеметами!» Сверху красовался череп с костями. Вправо и влево от столбика они увидели ещё такие же столбики, уходившие вокруг воображаемого периметра базы с интервалом в двадцать пять метров. В подтверждение слов на табличке невдалеке белели ребрами скелеты нескольких крупных животных. Возле одного из них валялись выбеленные временем большие, ветвистые рога.

– Наверное, медведь в погоне за лосем влетел в запретку! – по волжски окая, заметил Овчаренко.

– Похоже на то! – согласился Олег. Он достал висевший у него на шее ключ-жетон и, сделав три шага вперед, за столбик, остановился. Пошарив ногой, нашел крышку небольшого люка. Сняв пластиковый чехол с люка, Олег вставил в щель жетон. После щелчка крышка упруго откинулась. Под ней оказался стальной контейнер, на стене которого имелись несколько механических кнопочных кодовых замков. Олег помнил, что, дважды допустив ошибку на каком либо этапе, он может стать причиной взрыва большой мощности. Проектировщики заложили ещё несколько таких бункеров, рабочая функция которых переходила от одного к другому после самоуничтожения предыдущего. Только посвященный человек знал их местонахождение и последовательность их включения. Олег на память никогда не жаловался, но сейчас нервничал, стараясь не ошибиться при наборе заученных кодов. Наконец, над щитком загорелась зеленая лампочка. Под ней была табличка «Проход открыт!». Олег вылез из люка и, отряхиваясь от пыли, махнул рукой остальным.