Текст книги "Опус номер девять ля мажор. Часть 2. Жизнь как музыка и танец"

4

Окно в комнате было нараспашку: выветривался запах лака. На леске, протянутой из угла в угол, сушились майки и трусики. Появилась новая кровать, теперь их было две пары, разделённые двумя тумбочками. На ближней к двери кровати, уткнувшись в примятую подушку, лежала Маша Третьякова в спортивном костюме и носках; глядя на неё, Ксения всегда удивлялась, сколько можно спать.

На кровати, которую она сама занимала последние четыре года, сидела Даша Воронина, новая партнёрша Толи. Она красила в розовый цвет ногти на ногах, рядом стояли три девчушки лет девяти из младшей группы «Фонтана» и разве что не дули на её пальчики. Гостью они едва заметили: вот так проходит слава, уже успели забыть. У девчонок был новый кумир – настоящий, взрослый. Светло-серые глаза, белокурые русалочьи волосы; голубые бриджи, белая футболка с маком на груди: очень красивый кумир.

– Привет! – сказала Ксения, разуваясь.

– Привет, – отозвалась Даша. – Ну, ты и выросла, молодец! Надолго к нам?

Ксения, улыбаясь, пожала плечами:

– Не знаю… Пока только в гости. Так захотела всех увидеть!

– Я тоже очень рада тебя видеть.

Ксения села на табурет – боком к столу, заставленному чашками, пачками печенья, коробками сока. Локтем отодвинула от края высокий чайник – а то, гляди, упадёт…

Даша закрыла пузырёк с лаком и, потянувшись, убрала в тумбочку. Самая смышлёная из девочек забралась к ней на кровать, запустила гребень в пышные Дашины волосы и победно глядела на остальных: теперь она при деле, её не попросят выйти. Другая, глазастая и смуглая, зашла с фронта, держа наготове помаду, но Даша закачала головой:

– Нет, Руслана, не надо… Лучше дай мне пилку, вон она лежит.

Смуглая Руслана метнулась к тумбочке, вместе с ней – рыжая кудрявая девчушка. Они ухватились за пилку с двух концов, смахнули на пол фотоальбом и, поднимая, едва не растерзали его.

– …Ой, Даша, где это ты? – воскликнула Руслана, показав страницу.

– Во Франции. Видишь: Версальский дворец.

– Здорово! А это кто с тобой? Жених?

– Это папа.

– Какой молодой!

– И красивый, – добавила рыженькая. – Похож на этого, как его?… артиста…

– На Сидихина?

– Точно! Обожаю Сидихина.

Катя, смышлёная подружка за Дашиной спиной, лишилась покоя: и хочется взглянуть на снимки, и страшно потерять насиженное место. Даша всё сильнее морщилась при каждом резком движении гребня.

– Стоп! Дальше не смотреть! – велела она девчонкам.

– Не смотреть! Что, не слышали?! – повторила Катя из-за её плеча.

– Почему? Ты там не одетая? – спросила рыженькая.

– Нет. Просто не хочу.

– Мы осторожно, – пообещала Руслана.

– …Эй, сколько можно шуметь, куклы? – буркнула Маша Третьякова, повернулась на бок и открыла глаза. – Спать не даёте… Ксеня, здорово!..

– Привет.

– Хватит спать, соня! – ещё громче загалдели куклы. – Ещё ужин будет!

– А что, ужина не было, да?

– А что, был?!

Ксения улыбалась, глядя на этот бедлам. Чувство было такое, будто растянулась на столе, и массажист поколачивает ладонями, поднимаясь к плечам: первые минуты бодрит, но ещё немного – и разомлеешь, лениво закроешь глаза… Но тут в коридоре прошелестели быстрые шаги, и Виктория Кирсанова, не утруждая себя стуком, распахнула дверь, сморщила нос, оглядела комнату и в тот же миг бросилась Ксении на шею:

– Фантастика! Ксюха, неужели это ты?! Ну, даёшь!

А ты мне недавно приснилась!

– И что я делала в твоём сне?

– Побеждала меня на конкурсе. Чего ещё от тебя можно ждать!

– Это вряд ли, ты уже далеко упрыгала…

Вика, на полгода младше Ксении, была её главным противником с первых шагов на паркете. Они вместе проходили все ступени танцевальной пирамиды, поднимаясь в возрасте и мастерстве. Гибкая, хлёсткая в движениях, с красиво выступающими мускулами на тонких руках, ногах и спине, Ксения считалась более способной и, по тренерским подслушанным словам, «фактурной»; невысокая крепенькая Вика была старательной трудягой. С детского «E» класса, выходя на паркет в стайке малышей с одинаковыми испуганными глазами, они обращали на себя внимание зала и судей. Потом были школьные годы и более жёсткое соперничество в «D» классе – они прошли его и победно двинулись вперёд. Дальше Вика притормозила, и «B» класс Ксения получила на три месяца раньше. Виктория не завидовала, не ревновала – только стала работать вдвое упорнее и догнала её… А потом случилось то, что случилось.

Раньше девочки общались вне паркета, перезванивались, ходили в гости на дни рождения друг к дружке и к ребятам из клуба. Они легко перенимали привычки: то Вика притащит откуда-то словечко «ж-жесть!» для выражения сильных эмоций, а через пару дней Ксения заметит, что и партнёрша в слишком открытом платье – это жесть, и низко летящий над городом самолёт – снова жесть; и тем же вечером подглядит у Вики свою манеру на разминке подёргивать себя из-за спины за мочку уха… И в газетных гороскопах Ксения первым делом проглядывала статьи «Весы» и «Овен» – а, всё-таки, не могла сказать, что они с Викой дружили. Мешал азарт, не дававший расслабиться, с ним любая тренировка превращалась в маленькое сражение – за взгляд тренера, за подсказку, за внимание ребят. Летом Ксения поняла, что этого не хватало ей весь минувший год. Наверное, и Вике тоже не хватало? Она ведь не умеет притворяться.

– Так, выйдите отсюда! – приказала Виктория «куклам» – так однажды назвала младших девочек Алина Александровна, и слово прижилось.

– А чего? – возмутилась смышлёная Катя, выставив перед собой гребень, словно для защиты.

– Я сказала, – объяснила Вика с нажимом на глагол. Девчушки со вздохами потянулись к двери.

– Дашенька, идём с нами, – обернулась Руслана.

– Я к вам ещё подойду, – мягко, точно извиняясь за поведение соседки, сказала Даша и легла на покрывало, распушив густые волосы по груди. – Вика, ну что ты их обижаешь? – спросила она, когда куклы вышли.

– А чего они, как дома? Я к ним не хожу. Пускай у себя шумят.

– Но они же маленькие.

– Я тоже была маленькая. И так не наглела.

– Но ведь можно попросить.

– Нет уж. Пускай они тебя просят, – и Вика, склонив голову и как бы снизу заглянув Даше в глаза, пропищала: – Дашенька, расскажи мне сказку!..

– Да ну, не смешно.

– А я тебе и не Задорнов, – Виктория села на краешек её кровати и, одним движением подвернув подол белой футболки Даши, поставила кулак ей на голый, тут же напрягшийся живот. – Вообще никуда не пойдёшь до ужина.

– Захочу – и пойду. Ты что, хозяйка здесь?

– Девчонки, не ссорьтесь, пожалуйста, – попросила Ксения и двинулась к ним вместе с табуреткой. – Вик, а ты помнишь, как нас Владимир заставлял работать?

– Конечно, такое не забудешь!

– Смотри, Ксения, – передразнивая Владимира Викторовича, чуть носовым голосом произнесла Ксюша. – Будешь лениться – сделаю Вику чемпионкой раз и навсегда. Мне ничего не стоит: сказал два слова судьям на любом турнире, а им всё равно, кого из вас двигать, и ты уже вечно вторая. Хочешь? Нет? Тогда старайся, всё зависит от тебя.

– Ага. А потом то же самое говорил мне. Но не сделал так ни разу. Мы дрались честно и с переменным успехом.

– И никогда не обижались, – добавила Ксения, отводя взгляд, чтобы не замечать ритмичных нажиманий кулака Виктории на Дашин пресс, от вида которых вдруг стали пересыхать губы.

– Ещё бы, – вставила Даша. – Да Вичка… подожди, дай сказать. Он ведь тренирует всего десять лет. В своём кругу считается молодым. Вы – первое поколение его серьёзных учеников. Не только он вас учит, но и вы ему делаете имя. Ему пока невыгодно обижать нас и всерьёз сталкивать, а когда чего-нибудь добьёмся… Ой, мало не покажется! Не узнаем нашего Володеньку, чувствую в нём такие замашки.

– Даша, я не думала, что ты пессимистка, – сказала Ксения и прыснула: какое странное слово, прежде не замечала. Пис-си-мистка…

– Вот увидишь.

– Не надо во всём видеть плохое, – поддержала Ксению Вика и вновь стала давить кулаком. – Слушай, Ксюха, мы в мае получили «А» класс, прикинь! Перешли в «Юниоры-2», Серёга уже сшил фрак. Такой деловой в нём, вообще не узнать.

– Начнёте со стандарта?

– Наверное, с латины, она у меня лучше идёт. Но будем и стандарт, и десятку. Всё будем.

– Молодцы, поздравляю. А я, наверное, так и останусь с «B» классом. Хотя когда-то думала, что способна на большее…

– Хоть я и пессимистка, – сдавленно произнесла Даша, – да Вика, перестань! я уже в туалет хочу… Хоть и пессимистка, но всё же уверена, что ты, Ксения, найдёшь партнёра и будешь заниматься, как прежде. Кто, если не ты?

– Спасибо. – Ксения прикоснулась к её волосам: – Классные такие, завидую!..

– У тебя свои хороши.

– Да, я очень хочу заниматься, выступать, – продолжала Ксения. – Даже проигрывать, всё равно хочу. Раньше и не думала, что главное – просто выйти на паркет! Не пройду в финал, всё равно буду рада.

– Это ты сейчас так говоришь, – улыбнулась Даша. – А стоит выйти – захочешь большего.

– Может быть. Знаешь, я весь год… не знаю, будто просидела в колодце, а теперь вылезаю наверх. Не хватит денег – заработаю. Хоть окна буду мыть в машинах. Не могу больше ждать, время уходит.

– Окна мыть незачем, лучше учись, – сказала Даша. – Времени полно, а деньги – вещь наживная. Тебе ещё так мало лет. Пятнадцать?

– В октябре будет.

– Видишь, даже нет пятнадцати, а ты уже очень много умеешь. А я начала в девятнадцать, и то хочу достичь высот.

– И она достигнет, – зловеще сказала Вика. – Она всех нас отымеет такими темпами. Слушай, Ксюха! Давай её замучаем, пока Третьякова спит! Потом скажем, что так и было.

– Я не сплю и всё слышу, – отозвалась Маша с кровати.

– Значит, и тебя тоже!

– Нет уж, спасибо. Я ещё хочу мир посмотреть. – Даша поднялась и нашарила под кроватью босоножки. – Обещала кое к кому зайти перед ужином… Ой, чёрт! они альбом стянули. А я там дальше одной гривой завешена, и без этого! – и, рассмеявшись, она крест-накрест прикрылась. – Пойду ругаться.

– Подожди, подожди, Даш! – Вика следом за ней вышла в коридор и, о чём-то переговорив, вернулась. – Ксюха, можешь оставаться здесь, – сказала она. – Даша будет ночевать у Толи. Он на выходные приехал, снял комнату для гостей.

«Ого, у них, кажется, всё серьёзно…» – подумала Ксения.

– Хорошо, спасибо вам, – она поднялась, потянулась, раскинув руки… И не сразу поняла, что стало с глазами Виктории. По десять рублей – это мягко сказано.

– Ксюха!.. – ахнула та снизу. – Ну-ка, дай-ка я рядом встану! Обалдеть… А я и не заметила сразу, представляешь! Я-то в глаза смотрела!

Она обошла Ксению, встала спина к спине и ладонью отметила свой рост – меньше почти на голову.

– И сколько ты теперь? – спросила Вика, и Ксения назвала число, в которое сама до сих пор не могла поверить.

– Может, с июня ещё и повыше стала, – добавила она.

– И как себя чувствуешь?

– Знаешь… с одной стороны, больше не кажется, что я в ластах. – Ксения вновь опустилась на табурет, вытянула ноги в сине-зелёных клетчатых носках и пошевелила пальцами. – Так переживала, помню… У тебя тридцать седьмой размер?

– Ага, восьмой. Больше, чем у Дашки, лапа.

– А у меня сороковой. И год назад был сороковой. Выросла на четырнадцать сантиметров и, наконец, догнала свои руки и ноги. Но с другой стороны… я теперь дохлый дрищ.

– Надо тебя кормить, кормить, и будет порядок. Кстати, скоро ужин…

Тут в комнату влетела оса; не замечая девчонок, деловито прожужжала к столу, села на коробку яблочного сока, поползла… Ксения, дотянувшись, быстро накрыла её чашкой, встала, в два шага подошла к распахнутому окну и, высунувшись до пояса, отпустила на волю.

– Как тебе всё удобно теперь… – покачав головой, сказала Вика.

Глава вторая
Способные и старательные

1

Вот когда это было? Если смотреть на календарь – года полтора назад… а если так вспомнить? Неделя прошла или десять жизней: непонятно, так перепуталось время. Однажды после зимних каникул отменился конкурс, и Ксения, чтобы не терять ритма, поехала в школу танцев – позаниматься с ребятами из старшей группы, которые ходили туда не первый год. Школа танцев «Фонтан» была филиалом главного клуба, Алина Александровна по воскресеньям вела занятия в одном из Дворцов Культуры. Ксения расклеивала её рекламу в мамином институте и всякий раз видела, что кто-то её уже опередил: у Алины было много помощников. Каждую осень в школу записывалось человек двести – в основном студенты, но были и очень взрослые люди, некоторые намного старше тренера. В тот день Ксения приехала раньше минут на сорок, тихонько вошла в зал, где гремела самба и пахло дезодорантами вперемешку с новой кожаной обувью. Стоя за колонной, наблюдала за начинающими: надо же, когда-то я была такой, только поменьше… Но глазастая Алина Александровна заметила гостью и, пока новички двигались под бразильский ритм, подошла, поздоровалась и взглядом указала на тонкую девушку с золотистыми, удивительно пышными волосами, закрывающими всю спину:

– Даша – это просто чудо, видела такое? Как быстро всё понимает, да с каким удовольствием… А музыку чувствует… Не налюбуюсь! – и, в восхищении покачав головой, побежала ставить новый диск.

Теперь Ксения знала, на кого смотреть. Довольно высокая Даша в тёмной юбке до колен и белоснежном топике танцевала самбу, как любой новичок, – словно переступая на каждом шаге через невидимую преграду. Почти у всех новичков, судя по взглядам и осанке, под ногами были ухабы и камни, а у Даши – звонкий прозрачный ручей. И сама она была такая лёгкая, чуть прохладная, так гордо поворачивала голову, чтобы увидеть себя в зеркало, так чётко отмеряла ритм маленькими босоножками, что Ксения залюбовалась и не обратила внимания на её партнёра; а когда по просьбе Алины Александровны все поменялись на одну мелодию, Даша сама стала партнёром и закружила под рукой какую-то солидную даму.

В раздевалке оказалось, что у Даши длинноватый нос и крупные верхние зубы с брэкетами – и это тоже ей шло, иначе бы выглядела кукольно. Ксения наговорила ей комплиментов, показала одно движение, другое, увлеклась… а потом они вышли в фойе и работали там все два часа, пока старшая группа тренировалась в зале.

– Спасибо, – сказала Даша по пути в раздевалку, – теперь я понимаю, что такое индивидуальный урок. Столько нового узнала, сохранить бы в голове!..

– Сохранишь, у тебя талант, – ответила Ксения.

– Кстати, сколько это стоит? – Даша приоткрыла сумочку.

– Нисколько! – ответила Ксения, придержав её руку. – Мне самой было интересно. Ты приходи к нам в студию, быстро всех догонишь. Придёшь?

– В этом году нет, по вечерам курсы английского. Да и чайник я пока. А там поглядим.

…И вот она пришла, всех мигом в себя влюбила. Немудрено, что Вика ревнует, это сразу понятно. Вроде бы осталась единственной королевой джунглей… и вот тебе сюрприз! Ксения подумала, ревновала бы сама на её месте? Год назад, наверное, да. А теперь – нет, ни капельки. Ерунда это всё.

– Вика, у тебя есть труба? – спросила она, поднеся ладонь к уху.

– Да, подарили весной, на день рождения.

– Можно, я звякну домой? Быстро, только скажу, что всё в порядке.

– Да говори, сколько хочешь. Держи.

Ксения осторожно, проверяя каждую цифру, нажала непривычные кнопки. Бабушка мгновенно сняла трубку, и Ксения сказала, что задержится на день в гостях у Вики. Да, ужасно соскучилась, не виделись целый год. Какая ты смешная, бабушка, никто меня не украдёт, кому я нужна! Да, да, я точно у Вики, вот она рядом стоит, поговори с ней.

– Здравствуйте, Вероника Сергеевна! – улыбаясь, сказала Виктория. – Да, это я… Тоже очень рада вас слышать… Хорошо, буду следить, заботиться, ухаживать… ага, никуда она не пропадёт. До свидания.

Она выключила телефон и с той же улыбкой посмотрела Ксении в глаза. Ксения не отвела взгляда и не моргнула. Гляделки, гляделки! – совсем, как раньше, никто не хочет уступать!.. Вскоре они, подталкивая друг дружку, с хохотом раскачивались на Дашиной кровати.

– А кто здесь живёт? – Ксения, успокоившись, кивнула на свободное место рядом с Машей.

– Лена, партнёрша Ромы. Новенькие ребята, пришли из разных клубов. Зимой встали в пару.

– Рому я уже видела внизу…

«Симпатичный, правда?» – взглядом спросила Вика.

«Да», – взглядом ответила Ксения, и они вновь рассмеялись.

– А Ленке двенадцать лет, – продолжала Вика, – ей пока с куклами интереснее. И за Дашей бегает хвостиком…

Ксения вновь ощутила её ревность как свою, мысленно скомкала и выбросила в окно. Не надо, зачем…

– Третьякова, подъём! – крикнула Виктория и бросила в Машу подушкой. – Хорош валяться!

Подушка тут же прилетела назад, и Маша со вздохом села на кровати.

– Ох, ножки мои, ножки, – простонала она, взявшись за длинные тонкие ступни, – всё болит! Разве можно так мучить людей?

– Надо всегда быть в форме, а не от раза к разу, – назидательно сказала Вика. – Тогда и болеть ничего не будет.

– Да уже достало, сколько можно…

Маша вынула из тумбочки алый топик, встряхнула, поглядела и, сложив, сунула обратно: наверное, последний остался… Она никогда ничего не стирала – просто отдавала бельё маме, приезжавшей по выходным, а взамен получала пакет с новым на всю неделю.

Маше Третьяковой было шестнадцать лет, но и Ксения, и Вика с кукольного возраста привыкли считать её младшей. Она так и не повзрослела: по-прежнему растрёпанная, небрежно одетая, вещи раскидывает по комнате… И, всё-таки, трудно отвести взгляд. Каждая черта по отдельности – вроде, неправильна, а всё вместе очень мило: тонкое смуглое лицо, чёрные волосы; большие, тёмные, всегда немного грустные глаза, большой рот, острый нос; все пропорции фигуры утончённые и вытянутые. И контрастом – тяжёлая, едва умещающаяся на узком теле грудь.

Глядя на Машу, Ксения всякий раз представляла кадры из фильма: опушка леса, дом с черепичной крышей, весь пятнистый от лучей, пронзивших кроны… Родник бьёт изпод камня, наполняя прозрачное озерцо… Босая, в платье до колен, черноволосая девушка глядит на своё отражение, черпает горсть воды, выпрямляется… Всадник с ружьём за спиной, наклонившись, протягивает руки… Мгновение – и девушка в седле. Придерживая её, свободной рукой охотник встряхивает поводья: ржание, резкий поворот – и вот удаляется топот копыт по влажной земле… Видела она где-то этот фильм или сама придумала – Ксения не могла сказать. Знала наверняка, что он французский.

Маша танцевала лет семь и не скрывала, что все эти тренировки, конкурсы, сборы ей до чёртиков надоели – бросить бы хоть сегодня! – но родители уговаривают потерпеть до конца школы. Не для титулов и славы: просто боятся, что иначе она пристанет к дурной компании. «Гоняйте её сильнее, чтобы уползала с тренировок», – не раз просили они Владимира Викторовича и даже приплачивали лишнего.

Маша с партнёром Ваней долго сидели в «D» классе, не добираясь на конкурсах до финалов. Призовых мест и редких побед ребята дождались года полтора назад, и не, потому что очень выросли: просто сильные пары ушли наверх, и соперничать стало не с кем. В их возрасте осталось только семь или восемь пар «D» класса на весь город, и половина из них напрочь не слышала ритма.

Вот зевнула, стала протирать глаза… Так ведь и протрёшь, и прозеваешь охотника – а будет ли он ждать?…

– Машка, да проснись же, наконец! – крикнула Ксения и запустила в неё сразу двумя подушками…

2

Высокая темноглазая девушка мелькнула, озарила студенистый холл, ушла – и Рома, проводив её взглядом, не мог отделаться от чувства, будто он что-то потерял. Но что?… Всё было на месте: крестик на цепочке, мелочь в кармане брюк; кроссовки с ног тоже никто не украл… Потерял он разве что власть над бильярдными шарами. Её и прежде было немного, но две-три удачи за партию всё же случались, а теперь – ни одной. И всё время хотелось оглянуться на лестницу.

– Ну что, пора на деньги? – спросил Толя после четвёртой сухой победы.

– У меня нет денег, – быстро ответил Рома.

– Не бойся, я тебе сначала проиграю, как положено. Рискнём?

Рома молчал, вспоминая, как легко она присела, поднимая сбежавший шар, каким стройным движением распрямилась… Он слышал о ней, видел фотографии в клубных альбомах, но разве по ним можно что-то понять? Сотней фоток не заменишь одного живого взгляда. И там она совсем другая…

– Ладно, вижу, что надоело, – сказал Толя. – Идём наверх, зови Лену. Покажу вам танго, как обещал.

– Сейчас! – и Рома вперёд старшего кинулся на второй этаж.

Добежав до комнаты девочек, он замер на мгновение: из-за двери донёсся смех, визг. Подушками, что ли, кидаются? Значит, он вовремя, сейчас и ему что-нибудь прилетит. Рома уже поднял руку, чтобы стучать, но кто-то сзади тронул его за плечо. Он вздрогнул и обернулся: это была Даша, вблизи которой он всегда робел, однажды весной уронил её от робости на паркет, разучивая поддержку в румбе. Хватило бы сил удержать – но он впервые оказался в паре с Толиной партнёршей и подумать не мог, что она, взрослая и недоступная, так ему доверится. Испугался, кинулся поднимать… Она встала, не ворча и не жалуясь, с улыбкой повторила всё движение. И во второй раз, и в третий Рома был надёжен, но всё же ему казалось, что Даша считает его маленьким, потому и не сердится.

Она и Вику, наверное, считает маленькой – вот и терпит её шлепки, колкие словечки, брошенные как бы в шутку, болевые приёмчики исподтишка…

– Лену хочешь? – спросила Даша. Рома кивнул, глядя в её прохладно-серые глаза.

– Она у мелких. Сейчас позову, подожди, – и, шагами румбы дойдя до комнаты младших девочек, Даша постучалась каким-то условным сигналом.

Держа молчаливую партнёршу за маленькую тёплую руку, Рома вышел в вестибюль второго этажа. Здесь было светлее, чем внизу; на полу – линолеум с мраморным рисунком, вдоль стен – жёсткие, искусственной кожей обитые диваны. На тумбочке в углу стоял телевизор: после ужина Владимир Викторович подключал к нему видеомагнитофон, и весь клуб собирался на теорию. Смотрели записи чемпионатов мира, Блэкпульских фестивалей, других замечательных турниров; обсуждали, спорили, ругали судей; вдруг понимали, что великий Мирко Гоццоли может сделать очевидную, школьную ошибку – и что это значит? Только одно: путь к совершенству бесконечен.

Рома встал, чуть смягчив колени, опустил плечи, подал вес вперёд. Лена подошла, заранее отвернув голову влево, но Анатолий не позволил им встать в пару: рано, давайте сначала по одному.

– Простые шаги по дуге. Следим за ведущей стороной и, простите за ругательное слово, противодвижением. Двинулись: slow, slow, quick-quck!.. Стоп, Лена, готовь шаг на опорной ноге. Колено чуть внутрь, вот так, – Толя, наклонившись, рукой покачал её колено. – Чувствуешь, как отзывается корпус? Вот теперь у тебя правая нога пойдёт под левое плечо… Ещё раз: slow… Стоп, Рома. Почему с носка? Не крадись, шагай вперёд с каблука. Весомо и прочно. Ещё раз: slow, slow… Лена, не вырастай. Всё на одной высоте. Представь, что ты наверху лёгкая, как… скажем, фигурка в настольном хоккее, а вес твой – под полом. Оттуда ты собой управляешь. Ещё раз…

Лена, от старания прикусив губу, двигалась чуть впереди Ромы. Рыжеватая прядь выбилась из гладкой причёски, упала на лоб; Лена дунула на неё, а потом отвела рукой. Светлые ресницы, веснушки, тоненькая шея… Кто выдумал, что девочки взрослеют раньше? Если так, Рома должен чувствовать себя на равных с партнёршей – но как это понять, когда она всё время молчит? Иногда за всю тренировку скажет раза четыре «да», а вместо «нет» – робко так покачает головой. Хоть бы поругаться иногда, как Серёга с Викой, для настроения! Вот если бы сестра, Маринка, захотела вернуться… А ещё лучше – вырасти и встать в пару с Ксенией. Если она будет не против.

Думая так, Рома слушал Анатолия, не забывал о ведущей стороне, осанке и распределении веса. Он старался и видел свои движения всё более ясно, словно полгода назад они были мутными, расплывчатыми фотографиями, а теперь с каждым днём становились контрастнее, резче. Хотя и далеки пока, очень далеки от того многосерийного кино, которое глядят Сергей с Викой.

Стоило вспомнить – и мимо прошёл Серёга вместе с приятелем из банды диких лыжников с первого этажа. Оглянулся, подмигнул Лене, а Роме показал оттопыренный большой палец… А в дверях на лестницу, прислонившись плечом к косяку, стоял Владимир Викторович Бауэр и, наверное, давно уже за ними наблюдал.

Наконец, и Толя его заметил.

– Мы только самое основное, – смущённо пояснил он. – Колени там, стопы, вперёд с каблука…

– Да занимайтесь, хорошо получается, – ответил тренер. – Работайте до ужина, через пятнадцать минут идём в столовую. Сергей, тебе работа! Пройдись, напомни всем, чтобы не опаздывали.

Владимир Викторович развернулся и бесшумно побежал вниз по лестнице. Рома вернулся к танго, но уже не мог сосредоточиться на шагах, всё время заглядывал в коридор, в шахматную перспективу коричневых дверей и светлых окон. Скоро, скоро, возвышаясь над подругами, оттуда выйдет Ксения; он посмотрит на неё и скажет чтонибудь остроумное и блестящее… И вот она вышла – и сразу все слова разлетелись, остались одни взгляды, и вовсе не такие, как он хотел, глупые какие-то. Ксения не замечала их, увлечённая разговором с Викой. Хоть бы Ленка поревновала… эх, да от неё, пожалуй, дождёшься!..