Текст книги "Рыцарь-Инженер. Книга третья"

– Я не могу противиться слову древнего правила… Тем более, что осуждённая женщина, а значит, и спасённая моим уже бывшим женихом, моя подруга. Как я могу встать на их пути, – быстренько прочирикала моя рабыня. – Я отпускаю тебя, Герберт, и благословляю вас!

Я посмотрел на Ниннию, и принцесса, не выдержав, прыснула.

– Ну, коль ты у нас первый из принцев, приговоривший девушку к отсекновению мужского достоинства… – смеясь, выдавила она. – То почему бы Серу Герберту не спасти свою насильницу, пользуясь старинным правом потерпевших женщин…

– Так… надеюсь, в летописи это не войдёт… – пробормотал я, а затем бросил быстрый взгляд на Герберта, лицо которого выражало вселенскую печаль. – Слышь… Сэр рыцарь, ты бы прикрыл своего «рядового», а то здесь дамы, знаешь ли!

– Дурак, – фыркнула Тиасель, ткнув меня кулачком под рёбра.

Герберт-Таро глянул вниз, густо покраснел и, схватив, рванул первую попавшуюся под руку тряпку, которая оказалась скатертью, накрывавшей один из сервировочных столиков, на которых для него вечером привозили ужин. Блюдо вместе с лежавшей на нём остывшей курицей и клубнями похожего на картофель растения покатилось по полу, лицо же и обнажённую грудь Изиллии щедро обдало белым сметано-грибным соусом, выплеснувшимся из пролетевшего у неё над головой кувшинчика.

Не в силах больше сдерживаться Аква истерически расхохоталась и, чтобы не упасть, схватилась за стоящую рядом Элис-Эйдру, ойкнувшую от неожиданности. Ставший совсем пунцовым Таро бросился вытирать свою новообретённую жену той же самой скатертью, чем сделал только хуже.

Я же лишь слегка усмехнулся. Устроенный балаган не мытьём так катанием достиг хотя бы одной из моих целей. Немного расшевелил японца, и больше не было необходимости беспокоиться о том, что приятель наложит на себя руки. Теперь требовалось сделать так, чтобы всё случившееся не зародило в душе бывшего хикикомори обиду на нас, потешавшихся над его «глубоким и праведным горем».

– Герберт… – начал было я, но слова потонули в оглушающем хлопке и звоне.

Полыхнул яркий белый свет. Взвизгнула Тиасель, вцепившись в мой рукав, а висящий на поясе «Сульмир», казалось, завибрировал, переполняемый внезапно проснувшейся в нём силой.

– Снизошла… благодать Лориды… – услышал я восторженный шёпот Аквы.

Когда же наконец перемогался, первым, что увидел, был стоящий на одном колене обнажённый Герберт-Таро, а в воздухе перед ним, медленно вращаясь в белёсом сиянии, парил абсолютно целый и невредимый священный меч Лориды.

Хотя я множество раз видел этот божественный артефакт, сейчас с уверенностью мог сказать, что в нём что-то изменилось. Он… как будто стал другим. Куда мощнее и… полноценнее, что ли. Складывалось такое впечатление, что до этого момента Таро носил какую-то грубую заготовку, которая сейчас обрела завершённую форму.

И, надо сказать, теперь не уступала, а то и превосходила по силе мой молот, если, конечно, не говорить о нём в паре со щитом. Почему-то я чувствовал это особенно остро.

В повисшей в комнате тишине клинок медленно опустился в подставленные руки Герберта, лицо которого сейчас буквально светилось от счастья. Наконец меч задрожал, словно резонируя с «Сульмиром», и, успокоившись, потух.

– Будем считать, – произнёс я, когда молчание как-то уж слишком затянулось, а в дверь, на всякий случай закрытую, после того как мы вошли внутрь, нарушая всю мизансцену, начали ломиться гвардейцы и кавалергарды, – что ваш брак был одобрен в наивысшей инстанции… Тиасель, дорогая, пойди, пожалуйста, успокой охранку. Скажи им, что с нами всё в порядке, просто было очередное явление воли богини Лориды её герою!

– Но почему? – вновь чуть не плача произнёс бывший японец, глядя при этом именно на меня. – За что? Я же…

– Ты же, ты же… – отмахнулся я от него. – Потому что не мальчик теперь, а муж! Так что утри сопельки и соответствуй! Поздравляю.

– Спасибо… Эсток.

– Сабер.

– Да, ваше величество… – робко откликнулся мой оруженосец.

– А вот к тебе у меня будет особый разговор. Жду через час у себя в кабинете. Готовь вазелин и прихвати с собой моих боевых секретарш, – произнёс я, разворачиваясь и направляясь к приоткрытой двери, возле которой стояла Тиасель.

– Слушаюсь… – произнёс парень, слегка спав с лица.

– Ты куда? – догнала меня сестра.

– Да вот, хочу с нашей зелёной чешуйчатой возмутительницей спокойствия поговорить…

Интерлюдия 21

– Доченька… – в массивные двери, отделяющие личное пространство богини удачи Катюши или Екатерины Ивановны, как уважительно в последнее время стали называть её низкоранговые боги, демоны и духи, аккуратно постучали.

– Входи, мам, – ответил девушка, продолжая с бешеной скоростью набирать какой-то текст на клавиатуре стоящего перед ней макбука.

Шикарная отделка кабинета, в который юная богиня превратила ту всё ещё маленькую микровселенную, которая стала доступна, после того как она начала принимать участие в «Игре Богов», вполне соответствовала новому облику божества.

Екатерина Ивановна была одета в строгий брючный костюм, принятый в пространстве планеты Земля двадцать первого века для женщин, занимающихся бизнесом. Серьёзных леди, функционеров и акул капитализма, способных сожрать ближнего своего, если это принесёт им хоть мизерную потенциальную выгоду.

Всё в этом структурированном и организованном участке бесконечного эфира будто кричало о деловой хватке его хозяйки и настраивало на рабочий лад. Особенно впечатляли всех, кто появлялся здесь в первый раз, портреты двух мужчин, висевшие за рабочим креслом богини.

С одного на посетителей строго и немного сурово смотрел сам Небодержец Феондир, словно приготовившийся отечески пожурить оказавшегося здесь бога за какую-то провинность. С другого же гостям улыбался, на первый взгляд, совершенно обычный человек. Русоволосый мужчина лет сорока, в чертах лица которого угадывалось что-то родственное с юной богиней.

В остальном же кабинет скорее подавлял тех, кто пришёл сюда в первый раз, заставляя настроиться на серьёзный разговор, наверное, именно по этой причине две из трёх вошедших в дверь богинь чувствовали себя слегка не в своей тарелке. Хоть и были куда могущественнее юной хозяйки комнаты.

Только мать Екатерины Ивановны, Эллидия была вполне уверена в себе, хоть и выглядела в этой роскошной обстановке немного нелепо. Сплетённые в ослабленную косу светлые волосы, лёгонький махровый халатик розового цвета с мультяшными кошечками и тапочки-зайчики, из которых выглядывали голые щиколотки.

В руках же богиня победы, как и положено, держала жуткий молот «Сульмир», выглядящий сейчас как половник, и нерушимый щит «Гравлен» в виде крышки от кастрюли. Ни дать ни взять – домохозяйка, которую какой-то изверг выдернул прямиком с кухни.

Впрочем, Катюша прекрасно знала, что так оно и было. Мать в последнее время всерьёз увлеклась кулинарией, желая порадовать отца блюдами собственного приготовления сразу же, как только тому будет дозволено вновь посетить эфир…

Поправив очки, которые носила исключительно для завершённого образа, молодая богиня мысленно усмехнулась. Примерно в таком же виде, только замотанная в полотенце, потому как была выдернута прямиком из ванной, Эллидия недавно сошлась в схватке с тёмным богом Иллитарием в небесах над миром смертных.

Для того это тоже была, скажем так, довольно внезапная встреча, и выглядел противник не лучше, замотанный в запачканную пролитым вином простыню, с какой-то нелепой жердиной в руках вместо своей алебарды. Уж больно внезапно для обеих божественных сущностей произошла дуэль между её отцом и его двоюродным кузеном…

Так что, если бы взор смертных мог проникать в истинный облик и суть вещей, их ждало бы очень пикантное небесное зрелище, которое вполне можно было принять не за встречу двух непримиримых богов, а за банальную семейную ссору.

Впрочем, тётя Лорида в своих латах и прабабка Оэфлия в тунике с одной неприкрытой, задорно торчащей грудью выглядели здесь совсем уж как питекантропы в музее. Но учитывая, что мать держала себя, как королева в свинарнике, Катюша вполне могла гордиться собственной семьёй.

Особенно зная, сколько пространственного эфира, а значит, могущества за неполные восемнадцать лет отвоевал отец для Эллидии в «Игре богов», даже не понимая, что участвует в ней.

Впрочем, строить из себя «начальницу из муниципалитета» к которой на приём пришли социально незащищённые жители, Катя не собиралась. Бодренько вскочив стула, девушка по очереди обняла всех трех родственниц и предложила им сесть, а также лично налила каждой полный кубок амброзии, прежде чем перейти к делу.

– А… серьёзно здесь всё у тебя, – задумчиво произнесла прабабка, богиня любви, с уважением оглядывая помещение.

– Стараюсь, – улыбнулась Катенька. – Хочу сразу же принести свои соболезнования в связи со смертью вашего героя…

– Спасибо, – тяжело вздохнула Оэфлия, грустно улыбнувшись. – Он прожил хорошую жизнь, сделал много доброго для разумных… и я… Благодарна твоей маме, что она свершила для него!

Катя серьёзно кивнула. Через некоторое время после страшной ссоры, разразившейся в пантеоне, прабабка сама пришла к юной богине и рассказала про ту подлость, которую совершила в отношении её отца. Девушка простила старушку, всё-таки та её действительно любила, да и раскаялась в своём поступке, после того как Эллидия не стала в отместку мучить её героя.

Хотя между мамой и Офелией с тех пор как чёрная кошка пробежала.

– Я видела, тётя, что ты, наконец-то, отняла меч у церковников и вернула его своему герою? – посмотрела на Лориду девушка.

– Мы с твоей мамой решили, что отец достоин того, чтобы победить в честном бою, – ответила со вздохом богиня мудрости. – Да, выставленные ему условия очень жестокие и несправедливые. Полное уничтожение и…

Все трое покосились на богиню любви, и Оэфлия отвернулась, не выдержав осуждающего взгляда.

– И несправедливые! – ещё раз с нажимом повторила мать. – Но я верю в то, что мой любимый победит в по-настоящему честном поединке. К тому же сама понимаешь, что подсуживать ему претит моей природе.

– Именно поэтому ты не согласилась с решением прабабушки и о том, что отец уже выиграл спор?

– Да, – коротко кивнула мать. – Надеюсь, что наш папа простит и поймёт меня.

– Отшлёпает он тебя… – покачала головой Катюша. – А потом вы родите мне братика!

– Ты уверена? – подалась вперёд Эллидия, глазки которой радостно блеснули.

– Должен же кто-то, наконец, занять место бога-охранника. Сущность Хлема витает вокруг вас двоих.

Остальные тоже превратились в слух. Естественное усиление пантеона – штука очень важная и просто так трепать языками на эту тему никто бы не стал. Особенно если это касалось погибшего тысячу циклов назад бога справедливости.

– Я чувствую это, – медленно произнесла Катюша и добавила: – Но всё решит исход настоящего поединка.

– Поэтому… я и хотела встретиться с тобой, – эфир вокруг Лориды пылал, всё-таки Хлем был её женихом, до того как его предательски поразил в спину удар Чалима-щак-Кайла, бога убийств из другого пантеона. – Я тоже чувствую, что этот поединок важен! И хотела бы… чтобы твой герой передал отцу все условия и рассказал о его причастности к «Игре Богов» как героя Сестеры. Я знаю, это очень важно.

– Ну… он кое о чём уже догадывается… – пробормотала Катя, и остальные женщины кивнули. – Прабабушка Оэфлия.

– Да, дорогая!

– А вас я просила прийти по другому поводу. У меня есть просьба…

– Слушаю, милая.

– Отмените свой эдикт об ограничении прогрессорства в мире смертных, выпущенный в конце первой эры… – немного более жёстко, чем нужно, произнесла Катя. – Я понимаю ваши опасения, но запрет на идею – это перебор! Особенно учитывая, что действует он исключительно в пределах воли нашего пантеона!

– Я… – древняя богиня насупилась.

– Прабабушка, я понимаю, что то, что произошло тогда, было ужасно! Но это не повод… – настойчиво произнесла девушка. – Нам повезло, что пантеон Алеш-кахни и другие более мелкие фракции нашего континента призывают своих героев исключительно из магических миров. Но знаешь ли ты, что на континенте Воска уже известен дымный порох и не только как ингредиент для фейерверков! Вот, почитай…

Катюша нажала мышкой на кнопку печати на экране своего макбука, и принтер, стоящий на тумбочке у неё за спиной, выдал несколько листов текста, которые она немедленно протянула Оэфлии.

Та, вчитавшись в ровные строки, резко побледнела.

– Это… это точно?

– Ну, я всё-таки богиня удачи, – хмыкнула хозяйка кабинета. – А потому моряк утонувшего во время шторма корабля, верующий в меня, имел все шансы добраться до другого континента. А то, что знают наши почитатели, знаем и мы. А теперь представь, что это произойдёт в тот момент, когда наши дети будет к этому не готовы…

– Я немедленно переговорю с мужем! – произнесла богиня любви, истаивая в эфире.

– Что… там было? – спросила мать, глядя на дочь.

– Там? Там история Христофора Колумба, повторившаяся год назад в нашем мире с лёгкими изменениями, – ответила Катя, откидываясь на спинку стула. – Одинокий корабль прошёл через океан Штормов по единственному доступному коридору свободных течений. К сожалению, моряки, вооружённые огнестрельным оружием, наткнулись не на имперский берег, где им дали бы отпор из парострелов отца, а на дикий остров с варварским населением, которое буквально купалось в золоте. Более того, они благополучно вернулись обратно, благодаря моей коллеге из их пантеона. Сейчас же… В общем, они готовят полномасштабное вторжение. С пушками, ружьями и смертоносными заклинаниями. Ведь у них там по большому счёту не местная дикая Азия с постоянным месиловом между собой, как мы считали, а своя «магическая Европа», только где-то уровня… «нормального» шестнадцатого-семнадцатого века… А не попурри, как у нас!

* * *

Приобняв тихонько посапывающих Тиасель с Элис-Эйдрой, я молча смотрел сквозь окно в близкое звёздное небо. Сон никак не шёл и, если четно, страстно хотелось выпить беленькой и забыться… но любая попытка пошевелиться немедленно разбудила бы девчонок.

Ариска сегодня была по жребию назначена дежурным оператором «Ойры» на полигоне, а потому сегодняшнюю ночь мы коротали втроём, вот только, в отличие от подруг, быстро засопевших у меня под боком после всех сегодняшних треволнений, я всё никак не мог сомкнуть глаз, мысленно возвращаясь к событиям прошедшего дня.

Финал турнира вылился в невиданное для простого люда сражение между драконами и огромными роботами на подтанцовке. После чего произошел инцидент с мечом Герберта, маленький локальный секс-скандал, возвращение священного клинка «Каренира» законному владельцу и короткий разговор с совершенно отмороженной на голову зелёной драконицей.

Не знаю, какой чёрт меня дёрнул на ночь глядя сунуться к этой явно нездоровой на голову девице, живущей на какой-то своей, особой волне, с характером куда худшим, нежели у гербертовской Реки.

Чёрная драконица, хоть и вела себя порой как откровенная стерва, однако оставалась понятной и более-менее логичной. Эта же явно была какой-то ненормальной, так что складывалось впечатление, что в ней ютятся две личности, одна из которых – охреневшая от собственной важности королева-садистка, а вторая – фанатичная рабыня-мазохистка, буквально получающая оргазм от унижения.

Причём, скажем так, и в Реки присутствовало нечто подобное, вот только компаньонка нашего геройствующего японца была последовательна, и если для Герберта она казалась готовой на всё и даже немножко больше, то с остальными её характер проявлялся порой на полную катушку, тоже заставляя усомниться в адекватности ящерицы. Что тем не менее укладывалось в структуру отношений «господин-слуга», и излишняя агрессия, порой проявляющаяся по отношению ко всем остальным, не вызывала вопросов.

В случае же Ониксии, а именно так, немножко не в «цветовую палитру», сокращалось практически непроизносимое имя дракона болотно-зелёного цвета, обе существующие в ней кардинально отличающиеся поведением личности были направлены исключительно на «хозяина».

Всех остальных девица-ящерица почитала за непонятным образом ожившую мебель. То есть нечто такое, относиться к чему следует индифферентно, но бережно. До тех пор пока не ударишься об угол или ножку мизинцем ноги, после чего можно и разломать в сердцах неудачно подвернувшуюся тумбочку, а можно, пошипев от боли, пройти мимо.

Именно так она относилась к Графу д’Джуну, старику-драконоборцу и, соответственно, драконоведу, примчавшемуся ещё днём по личной просьбе нашей Эрунвиэль аж с другого конца империи. Покуда Академикум не сократил бюджет оранжевого факультета, этот древний старик преподавал студентам бистологию циклопических тварей, к которой относятся и драконы. Однако ректорат посчитал, что подобный курс не нужен «отстающим» студентам «Мемодри», так как вряд ли кто-либо из них в дальнейшем будет пересекаться с такими огромными монстрами. А потому указом ещё прошлого декана дедок был отправлен на покой.

Именно этот похожий на мумию старикан и обрадовал новостью, что я полноправный хозяин Ониксии. На что указывают нерушимые контуры ментальных связей, наличие которых он уже успел опознать и проверить.

После чего с фанатичным блеском в глазах посоветовал не идти по скользкой дорожке, выбранной нынешним героем Лориды, а немедленно зарубить «злобную мерзкую тварь». Как это делают драконоборцы в тех случаях, когда ради спасения собственной шкуры ящеры накладывают на себя «петлю подчинения», предчувствуя неминуемую смерть.

Поблагодарив и отправив отдыхать кровожадного дедулю, очень нехорошо косящегося на оказавшуюся после его изысканий полуобнажённой девушку, из одежды на которой остался только сдерживающий трансформацию в истинную форму ошейник да полосочки ткани, прикрывавшие прелести, я всё же решил для начал поговорить с возмутительницей спокойствия.

Тем более что склерозом я не страдаю и, ещё когда мы разнимали Оникси с Реки, узнал-таки того, якобы случайно призванного зелёного дракона, которого закидал гранатами на вступительном экзамене в Академикум.

Лучше бы я этого не делал…

Весь разговор свёлся к: «Я тебя люблю, но я тебя убью! А так как жить без тебя не могу – сразу же покончу с собой и в первую очередь потому, что влюбилась в такого козла, как ты!» Естественно, все пассажи про «любовь» чисто образные.

Ну… если очень грубо говорить, вылавливая только суть из потока сознания, пролившегося на меня, когда я проводив агрессивного дедка очень задумчивым взглядом, вошёл в камеру обнажённой узницы и с дуру первым делом поинтересовался, не обидел ли её кто по девичьей части… меня вежливо и даже слегка покраснев, послали на пять матерных букв имперского языка, соответствующие трём русского. А заодно добавили, чем мне «подлому колдуну, призвавшему и надругавшемуся над бедной ящеркой», следует заняться «там» по прибытии, в особо извращённой форме самим с собой, а также со всем животным миром Нижних Пределов.

И понеслась… Я ей слово, она мне десять! Я ей вопрос о том, кто она, собственно, такая и нафига припёрлась, а она мне о том, какой я тиран и как обожаю измываться над женщинами. На вопрос же, чего она от меня хочет, меня и вовсе назвали «развратным извращенцем» и, мгновенно раскрасневшись, тяжело дыша, попытались приложить массивной кроватью, превратившейся в щепу после удара о разделявший нас защитный барьер.

Когда же я, наконец, совершенно сбитый с толку, ляпнул, что вообще-то мне и без дракона хорошо, а она свободна, катить на все четыре стороны и желательно за пределы государства. Девушка застыла на несколько секунд, глядя на меня огромными зелёными глазами… точнее, глазом, правым, потому как левый скрывался под повязкой, а затем, безвольно упав на попку, ударилась в рёв.

Причём, если только что эта совершено незнакомая девица-красавица разорялась на тему «Да кто захочет иметь такого никчёмного, бесполезного, бессильного и так далее, хозяина, как я…» То теперь я был лучшим мастером на всём белом свете!

Самым сильным и могущественным, а если я вдруг по какой-то причине сейчас возьму и брошу бедную зелёную ящерку, она взлетит повыше, сложит крылья и рухнет на землю возле моих почти божественных стоп. Естественно, не просто так, а чтобы далее хотя бы призраком, пусть даже вообще незримым духом следовать по моему пути…

В общем, из импровизированной тюрьмы для дракона, в которую была превращена одна из пустующих сокровищниц на моём этаже Донжона, я вышел, так ничего и не добившись, зато с гудящей головой и сильным желанием собственноручно прибить одного долбанутого крылатого динозавра…

Хрен знает насчет «злобной мерзкой твари», но если все драконы ведут себя подобным образом, подчинившись своим победителям… То я начинал понимать благородную традицию драконоборцев, требующую поскорее прибить ящерицу, дабы не мучить ни себя, ни животину!

Приказав стоящим на страже кавалергардам обеспечить пленницу новым ударно-метательным средством, то бишь кроватью, я, подумав, направился не в свой кабинет, а в «призрачную деву». Одну из огромных, раньше пустующих комнат на этаже, служившей то ли третьим, то ли десятым малым залом для частных приёмов. Переоборудованную ныне в некий аналог тихого «элитного» бара-ресторана, которые существовали на Земле.

Это было моё прошлогоднее нововведение, призванное в первую очередь ввести хотя бы в Центральном Имперском Донжоне культуру распития спиртных напитков. Тогда я ещё не жил здесь на постоянной основе и появлялся во владениях второй матушки набегами, но успел подметить, что, как ни странно, с выпивкой в местах массового скопления аристократии дела обстоят куда менее цивилизованно, нежели у простолюдинов.

Если мужик из деревни или городской хотят выпить – они обычно идут в таверну или трактир. А те, кто побогаче, в ресторацию. И если надираются там до потери сознания и битой рожи, то в «заведениях» всегда есть, кому остановить и выпроводить отсыпаться. Так что на самом деле после подобного культурного отдыха тяжёлые многодневные запои – штука довольно редкая, ведь в одиночку «честным людям» напиваться не принято.

Другое дело – аристократия. Особенно в самом сердце имперской власти, куда все стремятся попасть, но делать здесь необременённому службой человеку, в общем-то, нечего. Скука – самый страшный враг благородного сословия, особенно молодёжи, часто живущей от приёма и до бала, от карнавала и до очередного раута.

Хряпнув с умным видом пару бокалов чего-нибудь элитного в высокосветской компании, ничем не занятые господа всё остальное свободное время проводят в своих комнатах, либо отчаянно интригуя в «клубах» против всех подряд исключительно от нечего делать.

И ладно молодёжь, в то время как многие юные леди расползаются по салонам, а юноши предпочитают трактиры с борделями в городе – те, кому подобный образ времяпрепровождения претит, росто тихо спиваются каждый в своём углу.

Поэтому-то я и организовал небольшое питейное заведение со строгим дресскодом и внутренними правилами. Чисто для себя, чтобы в приятной атмосфере пропустить рюмочку другую с тем же Дюрером или немногочисленными знакомыми. Ну и, естественно, господа, прознав про такое начинание, идею оценили. Аристократия вообще падка на всё, что можно охарактеризовать словом «не для всех».

Так что теперь подобные бары имеются практически на всех жилых этажах, и везде собирается своя, довольно устойчивая аудитория, по которой вполне можно судить о силе или влиянии той или иной политической фракции.

Раскланявшись с главой тайной стражи и с премьер-министром, уютно устроившимся за одним из столиков, я подошёл к стойке бара и, влив в горло пару стопок «Алхимической воды», какое-то время приходил в себя. Затем вспомнил, что наказывал Саберу и кошкокроликам явиться ко мне в кабинет, и без особого желания покинул уютное заведение.

Заглянув по дороге в спальню, полюбовался на моих девочек, уже успевших приготовиться ко сну и что-то бурно обсуждающих за чайным столиком, вооружившись каталогами товаров компании д’Вергри и её недавно появившегося реального конкурента «Торгового дома д’Зерри».

После чего отправился дальше.

В общем-то, для моих непутёвых подчинённых я заготовил целую речь… но общение с драконицей так выбило из колеи, что я махнул на всё рукой и даже не стал строить из себя начальника, дабы обставить всё красиво.

Просто зайдя к себе, некоторое время постоял, глядя на сестричек боевых секретарш и своего оруженосца, на лицах которых читалось выражение «мы не знаем, в чём провинились, но очень сожалеем!», а затем поинтересовался у девушек, сколько им сейчас лет. Хотя и так знал ответ.

– Семнадцать, – хором ответили кошкокролики, кажется, сразу поняв, куда дует ветер, и как-то слегка посмурнели.

Естественно. На дворе ведь уже весна…

– Понятно, – я ухмыльнулся.

Демибисты живут немного меньше людей, а потому их семнадцать вполне спокойно можно приравнивать к человеческим девятнадцати-двадцати, то есть по большому счёту Аналиси с Накалиси в реалиях этого мира засиделись в девках и стоят на пороге того, чтобы через годик превратиться по меркам своей расы в старых дев.

– Вы уже нашли себе будущего мужа? – задал я следующий вопрос, а Сабер спал с лица.

– Нет, шеф, – ляпнула Аналиси. – Но…

– Очень хорошо… – ответил я, а затем не стал тянуть кота… кролика… в общем, животное за важные органы и сообщил: – В течение этого месяца я намерен выдать вас за своего оруженосца, младшего дворянина Сабера Жустава. Так что у вас есть примерно две недели, чтобы обсудить между собой вашу будущую семейную жизнь и послать весточку родственникам, чтобы те решили вопрос приданного. Всё остальное я беру на себя…

– Спасибо, ваше высочество! – все трое дружно попадали на колено, я же развернулся и вышел из кабинета.

Вот так вот. И все типа счастливы… Для меня, правда, это до сих пор дико и никак не получается привыкнуть к тому, что вот так легко можно распоряжаться чужой жизнью и судьбой. И хорошо ещё, что в данном случае я точно знал, что все трое вполне любят друг друга, а «первый раз» у них случился ещё, когда их посадили под стражу по приказу её величества.

Перепугались они тогда знатно, до конца не уверенные, что я всё-таки вернусь из той авантюры. Ну а там, нервы, адреналин и каждый день как последний. Вот у них всё и случилось. А то, что, оказавшись на свободе, девицы-красавицы вновь стали мариновать моего оруженосца, ну так, это, думаю, просто по привычке.

– М-да… – пробормотал я, глядя в потолок и прижимая к себе Тиасэль с Элис. – Леди изнасиловала сэра… Ну, это надо было так сказануть…

Эльфочка что-то недовольно промычала, и я чмокнул её в нос, тихо прошептав:

– Спи, любимая, – а затем закрыл глаза.