Текст книги "Загадочная русская душа"

Александр Шевцов
Загадочная русская душа. (Этюд в ключе культурно-исторической психологии)

© Издательство «Роща», 2015

© А. Шевцов, 2015

Издание предназначено к прочтению лицам, старше 12 лет.

[email protected]

roscha.store

Введение

Общеизвестно, что иностранцы, сталкиваясь с русскими, не понимают их и говорят о загадочности или, по крайней мере, непредсказуемости русских. Последнее время это стало предметом чувства собственной исключительности и у русских, поэтому они сами говорят о загадочной русской душе, когда не в силах объяснить свои поступки. Или когда не хотят их объяснять…

Начало этому психологическому мифу положили, как ни странно, французы в девятнадцатом веке. Изначальное отношение французов к Руси нам неведомо, но если вспомнить, что княгиня Анна Ярославна когда-то стала королевой Франции, то исходное отношение было вполне приемлемым, как, примерно, к Польше, где на престоле одно время сидели французские короли.

Однако усилиями французского аббата Жана Шапп д'Отрош, в восемнадцатом веке попавшего в Сибирь по поручению Парижской Академии. По возвращении он написал книгу «Путешествие в Сибирь по приказу короля в 1761», где вылил на Россию и русских всю свою французскую желчь.

После него в Росси побывал в 1839 году маркиз де Кюстин, и тоже написал книгу, в которой утверждал, что у России нет будущего, а русские – все пьяницы, буяны и распутники. Кто бы говорил! Так было создано мнение об ужасности России.

Однако в семидесятых годах девятнадцатого века в России оказался французский дипломат Эжен-Мельхиор де Вогюэ. Он влюбился в сестру Михаила Анненкова. Любовь делает с французами чудеса, она заставила его выучить русский язык, а язык позволил понять русских и Россию.

В итоге маркиз влюбился не только в сестру Анненкова, но в Россию и написал книгу «Русский роман» (1886). Именно в ней он создал понятие «загадочной русской души», противопоставляя развращенность своих соотечественников чистоте русских душ. Уж действительно ли было в этих душах что-то таинственное и небесное, или влюбленному французу так хотелось, но Россия стала его усилиями не страной варварства и дикости, а родиной Пушкина, Гоголя, Тургенева и Толстого: «землей неспокойных, мятежных душ, как души мореплавателей и путешественников, часто кажущиеся смиренными и спокойными, но со внезапными, неистовыми вспышками чувств и желаний».

Благодаря «Русскому роману» Россия надолго стала страной мечты для французов, и потребовались немалые усилия сталинского режима, чтобы испортить это мнение. Однако русские люди, сейчас живущие среди французов, свидетельствуют, что этот миф продолжает жить. Миф ли?

В этом, первом исследовании я не намерен касаться той части русской загадочности, что держит нас всех очарованными своей родиной. Пока лишь о том, почему мы такие странные и дикие, и нет ли у этого исторических и культурных корней.

Загадочная русская душа

Придуманное французом еще в девятнадцатом веке выражение «загадочная русская душа», думается мне, не имело отношения к душе. Речь шла о загадочности и непредсказуемости поступков русских людей, то есть, в сущности, о поведении. Французу было трудно понять, как это называется в психологии, мотивы поступков русского человека, то есть движущие силы, заставляющие совершать те или иные поступки.

Так ли это? Действительно ли речь идет о том, что француз уж совсем не может понять, почему мы так поступаем? И мы, кстати, тоже, когда глядим на своих соотечественников, творящих необъяснимые вещи, и восклицаем: «Загадочна душа русская!»

Боюсь, что и это миф.

В действительности, мы все прекрасно можем понять, что заставило человека поступить именно так. Можем, но не можем! Разум может понять причины самых диких поступков, но отказывается их понимать, сопротивляется этому, как болезни, вроде мозговой проказы.

Вот, к примеру, находится группа мошенников, решивших отжать у вас предприятие. Чтобы это получилось, надо натравить на вас прокуратуру, пусть кошмарят. Как это сделать? Очень просто: прокуратура должна реагировать на сигналы, прошедшие в СМИ. Мошенники проплачивают редактору какой-нибудь газетенки клеветническую статью о вас, обвиняя вас в самой несусветной чуши, лишь бы в этом усматривался какой-то состав преступления. И прокуратура начинает проверки.

Тут надо сходить к назначенному следователю и с пеной у рта пообещать, что будете свидетельствовать на судах сами и обеспечите его сотней надежных свидетелей. И следователь открывает уголовное дело. Все. После этого обратного хода нет. Теперь дело попало в руки богини по имени «Хорошая статистика». И в ней заинтересованы все: прокуратура, дознание, следствие, суды.

А «хорошей» у нас считается та статистика, по которой вынесено как можно больше обвинительных приговоров. За оправдательные, даже если они были справедливыми, судей ругают, а следствие наказывают. И вот теперь вся королевская рать работает на стороне мошенников.

И тут-то и возникает недоумение: пришли чужаки, мошенники, и уже по публикации видно, что клевещут. Люди с такой развитой подозрительностью, как прокуроры и следователи, не могут не чуять обман сходу. Сами по себе мошенники никто, за ними ничего нет, кроме желания поживиться. Но клевещут они в условиях санкций, то есть экономической войны. И клевещут именно затем, чтобы разрушить успешное экономически предприятие и поживиться его останками. Какой смысл нападать на неуспешное предприятие?!

А лично мне довелось пережить такую кампанию против четырех предприятий. Все прибыльные, все местные, все приносящие в регион деньги из-за границ региона, и все исправно платящие налоги. И вот все, кто

Предоставляемые доказательства мошенничества просто не замечаются или даже исчезают. Но Богиня Статистика должна быть «хорошей», и плевать, что регион дотационный, и в нем умирают остатки промышленности, а найти работу невозможно!

И прокуроры, следователи и налоговики на плечах имеют погоны, данные государством. Экономика – это базис любого государства, и они обязаны его, государство и ее, экономику, защищать, а не разрушать. Они получили высшее образование и изучали в теории и на практике все мошеннические методики. Но служат они не государству, а статистике…

Загадочная русская душа! Ни один европейский чиновник не стал бы уничтожать экономику собственного города. Ни одно официальное лицо не заняло бы сторону чужаков, клевещущих на тех, кто обеспечивает бюджет. А наши словно с цепи срываются, громя своих предпринимателей!

Разум это понять не может. Но то Разум! С Большой буквы.

А вот разумишко запросто: громить чужих местные службы просто не имеют права, поскольку они территориальны! Значит, они созданы затем, чтобы громить своих. Это загадочно? Нет. Это устройство!

Громить или не громить свою промышленность, которая приносит доходы в казну, тоже не вопрос. Какие-то предприятия, конечно, платят налоги. А что это такое? Кто из правоохранителей, вообще, знает, что такое налоги? Они все получают зарплату не от налогоплательщиков, а из Бюджета. А это еще один Бог Новой России, который формируется где-то там, где начинается нефтяная игла, и спускается в нашу дотационную область Сверху, а не Снизу, от тех, кто здесь работает.

А на то, что течет Сверху, какие-то жалкие местные налоги совсем никакого влияния ни оказывают. По крайней мере, никто из служак об этом не знает и не задумывался. Да и зачем ему задумываться о лишнем. Загадка? Никакой! Устройство!

Так о чем мы говорим, когда говорим о загадочной русской душе?

Похоже, о запутанности той системы, внутри которой оказались, и которая заставляет нас вести себя только тем образом, который позволит выжить. А выжить у нас можно отнюдь не так, как в других странах. Выживать надо в соответствии с устройством общества и государства, а оно творит личности и мышление русских людей. Значит, выживать приходится внутри личностей и мышления.

А где же здесь душа? А душа гораздо глубже. Душа в том, принимает ли человек все это, или же чувствует тяжесть, камнем ложащуюся на его душу при каждой подлости, которую он совершил, положив на алтарь своего бога еще один душевный порыв, хоть к справедливости…

Но признаемся честно: русский ведь тоже не все понимает в поведении французов. И русскому кажется проявлением дикой бездушности французская рассудочность. Хоть те же брачные контракты, которые расписывают отношения супругов до последних мелочей.

Для русских до сих пор это нарушение чего-то святого, чего-то, что творится на небесах, и потому на бумагу писано быть не должно…

Не будем осуждать русских раньше времени. Боюсь, эти наши странности не только вина, но и беда. И ту часть нашей «загадочности», которая связана с выживанием внутри системы, стоит просто пропустить, как поведенческий слой. Загадочность русской души надо искать глубже. Там, где и в самом деле есть душа. У кого она есть, конечно…

А есть ли она, душа-то?

Мы говорим о загадочной русской душе, мы даже довольно ловко используем это выражение в разговорах, но стоит нам задаться вопросом, о чем речь, как мы подменяем понятие души, чем угодно – от культуры до характера. Мы даже не хотим говорить о душе, как будто на эту тему наложен негласный запрет.

Политика! Мода! Похудение! Вот подлинные предметы наших Интересов. Душа? О чем вы? Вы, случаем, не сектант?

Кстати, меня обвинили в создании секты и учения только на том основании, что я, как психолог, заявил, что предметом психологии должна быть душа. И заявил-то не первым. Первыми заявили в 2004 году на Ярославском методологическом семинаре, посвященном предмету психологии, академик Владимир Петрович Зинченко и президент Балтийской педагогической академии Игорь Павлович Волков.

Конечно, мне льстит, что я к этому времени уже самостоятельно разрабатывал эту тему и почти подготовил книгу, посвященную душе, но надо быть честным: они были первыми в России. И, возможно, это будет единственное, что не устареет и не забудется из всего их научного наследия…

Я говорил о душе вполне научно. Та первая книга была лишь очищением понятия «душа», послойно исследовавшая представления о душе в народной культуре, в древности, в философии, в теологии и в науке. Просто исходный обзор понятия, позволяющий выбрать более менее очевидные основы для настоящего исследования. И все же меня ошельмовали и травят за это до сих пор!

О душе, как о мертвом, либо плохо, либо ничего!

Как мы оказались в таком месте? Ведь это один из признаков адских миров, где происходит забывание душ, а все внимание собирается исключительно на телесности, на плоти! Как будто наш мир дрейфовал-дрейфовал в пространствах мультивселенной и медленно съехал в один из нижних миров. И вот тело стало богом, а душа репрессирована и лишена даже права переписки.

И чтобы заговор, нет, приговор молчания не был нарушен, создана целая армия профессионалов, призванных убеждать людей, что души нет. Вы когда-нибудь задумывались, сколько сейчас выпущено различными учебными заведениями профессиональных психологов? Это даже не армия, это фронт. И зачем, если души нет?

Только затем, чтобы охраняли сам ЛАГ, в котором содержится этот самый опасный после Бога заключенный, и не только ближние, но и дальние подходы к нему. А если находится дурак, вроде меня, который не хочет предавать друзей, есть средства и пострашнее шельмования и уголовных дел. Это правящее общественное мнение. Оно настолько въелось в промытые мозги русских людей, что они непроизвольно настораживаются, когда рядом с ними поминают душу.

Само имя униженного Бога, а душа человеческая – это имя творца, создавшего человека, испоселенное прямо в каждом из нас, чтобы мы не забывали Дорогу Домой, – само имя Его вызывает отвращение у человека потребительского общества. Нечто вроде рефлекторной реакции отдергивания, как если бы этим волшебным именем тебя могли взять в плен и подчинить, что и есть признак секты.

И ведь это не совсем неверно. Если только имя Души будет принято человеком, он поменяет свой образ жизни, потому что память возвращается к нему. А это определенно воздействие из самых сильных. И лишь затем, чтобы выглядеть никому неподвластным, современный человек забивает себя требухой из Сети и ТВ по самую завязку. И считает это состояние независимым…

Загадочная русская душа! Как же ты, милая, противоречива! Чтобы остаться независимой, ты готова отречься от самой себя! И ты отказываешься исследовать даже само понятие «русской души». Почему?

Выглядит так, как если бы человек уже пробовал и обнаружил лишь огромный, неподъемный труд, который все равно не приведет к ответам. Так зачем трудиться напрасно!?

Но я подозреваю, что на самом деле такой исследователь предчувствует, что в конце пути может столкнуться с собственной душой, и тогда придется держать ответ. А вот этого и не хочется. Сейчас искренне можно считать, что ты был невинен. Ну, почти искренне, и почти невинен! Потому что искренне считал, что души у тебя нет. И там, и тут искренность эта сомнительна, потому что совесть наша зудит в ухо: «Не невинен, и душу предал!»

Так что, собственно говоря, такого недопустимого в том, чтобы просто покопаться в самом понятии «душа»? И что будет страшного, если в конце пути ты обнаружишь, что она у тебя есть?

Изменится жизнь? Наверняка. И что?! Что ценного в этой жизни, где ты знаешь, что ты просто тело, биологический автомат, который должен потреблять, гнать вес и жрать таблетки? Вся экономика буржуазного общества держится на том, что телу надо много, а вот человека, который нашел собственную душу, ни жратвой, ни угрозами не сломать. Тот, кто знает о своем бессмертии, становится свободным. И живым.

Но тогда его видят. И наказывают. Как белую ворону.

К тому же, как там в «Матрице», – есть иллюзорную пищу в иллюзорном ресторане приятней, чем потреблять настоящую белковую массу в железном ящике посреди сгоревшего мира…

Кому они нужны – правда и душа!? От них одни сложности!

Подтверждаю: бьют страшно и грязно. Чтобы не было в этом мире никого, кто помнит и верен…

Душа или понятие души?

Любопытный вопрос: есть ли у современного человека душа?

В некотором смысле этот вопрос для русского человека оскорбителен: он звучит так, будто ты хочешь сказать, что этот человек плохой. Или злой. С другой стороны, если удается снять обиду, то современный человек очень уверенно, как хорошо заученный урок биологии, выдает, что никакой души в действительности нет, это все суеверия, давно отвергнутые и разоблаченные наукой.

А что есть? Что у нас вместо души?

Советская психология уверенно внушала: душа – понятие, отражающее исторически изменяющиеся воззрения на психику человека и животных… (Психология, Карпенко).

Означает это, что души нет, а есть лишь некое понятие, которым недоразвитые народы описывали «психику». Что такое психика?

Психика – слово однокоренное с греческим «психе», то есть «душа», но производное не от «психе», а от «психикос» – душевный. Иными словами, в этом слове отразились представления идеалистической психологии конца девятнадцатого века, когда даже верившие в душу психологи, вроде Снегирева, Адамова или Челпанова, уже не рисковали утверждать, что именно она является предметом психологии. Предметом сей псевдонауки объявлялась некая условность, именуемая душевной жизнью или душевными явлениями.

К душевным же явлениям относили все то, что в рамках естественнонаучной психологии составило парадигму этой образовательной дисциплины: ощущения, восприятие, внимание, мышление, воображение, рефлексы, ВНД (высшая нервная деятельность)…

Парадигма психологии неоднократно менялась. И только за советское время она пережила шесть кардинальных изменений, пока не утвердился тот образ науки, который преподают сейчас, разбавив его американским кетчупом из необихевиоризма и нейро-сайнс.

Однако еще в 1931 году в первом нашем психологическом словаре Варшава и Выготский невольно приводят правящее в то время понятие о душе:

«Душа (от дышать) – особое, нематериальное существо, являющееся согласно религиозным верованиям носителем психических процессов и живущее в теле».

Вообще-то, бред. Душа – это не глиста, которая может жить в теле, да и психические процессы она носить не может, поскольку нет никаких психических процессов, если есть душа, есть только способы, какими душа себя являет. Но в 31-м врага еще нужно было называть своим именем, поскольку душа была тогда обиходным понятием, а вот после знаменитой Павловской сессии 1950-го все сомнения отпали, социализм был полностью построен в одной, отдельно взятой науке, и имя врага стали вымарывать из науки о душе или психических процессах.

Однако после революции 91-го года вся ясность снова разрушилась, и появились провокаторы, вроде академика Зинченко, которые начали требовать вернуть душу в качестве предмета психологии и давали ей такие определения, что не приведи бог!

В самом большом нашем Психологическом словаре под редакцией Мещерякова и Зинченко в 2003 году о душе пишется и в этнологическом смысле, и в психологическом. Последнее – просто подрыв устоев:

«Душа до середины XIX века была не только предметом философских и теологических размышлений, но и предметом изучения психологии. С началом развития экспериментальной психологии душа оставалась лишь номинальным предметом научной психологии, стремившейся уподобиться естественным наукам.

Ее действительным предметом стала психика. Психология пожертвовала душой ради объективности своей субъективной науки. Психологи не отрицают существования души, но воздерживаются от ее изучения, стараются избегать щекотливых вопросов о ее природе, передают душу и дух по ведомству философии, религии и искусства.

Утрата души для психологии не безобидна. Она расплачивается за нее перманентным кризисом, доминантой которого является неизбывная тоска по целостности психической жизни».

Это пишет академик РАН. Кандидаты такое не пишут, им еще есть, что терять. Да и доктора тоже. За подобные взгляды сообщество психологов наказывает, как и любое другое сообщество наказывает диссидентов.

Поэтому психологи, которые читали эти строки Зинченко, предпочитают брать определение души не из психологических, а из толковых словарей, вроде словаря Ожегова и Шведовой. А там оно звучит совсем отвлеченно:

«Душа. Внутренний, психический мир человека, его сознание».

Понятно, что ни один языковед не знает, что такое сознание. Более того, языковед, употребляя такие словечки, относящиеся к ведомству психологии, невольно выбалтывает тайну: психологи до сих пор не признают сознание иначе, чем сознаванием.

Все психологи, уважающие психоанализ, используют выражение «содержания сознания», но спроси их, что такое сознание, и вам оттараторят, что это либо «высший уровень психического отражения», либо способность сознавать нечто. А языковеды использовали это слово в смысле того, что заполняет внутренний мир человека, для них сознание – это некое внутреннее пространство, заполненное образами. Это совсем не научно для психологии!

Психология сегодняшнего дня звучит дико противоречиво. Но при этом она столь же дико едина в том, что души нет. И все эти противоречия стали расхожим знанием нашей интеллигенции. Никто из образованных людей России не лезет в то, чтобы копаться в понятиях, которыми занимается целая наука. А потому каждый выбирает себе то мнение, которое ему наиболее созвучно, и использует его.

В сущности, из-за чрезмерного обилия понятий о душе, мы все впали в разновидность агностицизма, и убеждены, что сей предмет непознаваем. Но в действительности, все это самое простое вредительство и происки врагов. Врагов души, конечно. Уж не знаю, имеют ли они отношение к бесам, хотя Достоевский вынес этот приговор именно той команде, во главе с Чернышевским и Сеченовым, которые запустили пиар-акцию по очернению души в умы русских людей вместе с преклонением перед Америкой и терроризмом.

Как ни странно, но вопрос о душе напрямую смыкается в то время с самой кровавой политикой, плоды которой мы расхлебываем до сих пор…

Однако, в сторону политику! Перед нами несколько исходных понятий души: психика, понятие, внутренний мир человека, существо. Что из них может быть самым близким к действительному предмету поисков и содержать в себе загадочность?

Мифология загадочности русской души

Говоря о загадочной русской душе, мы непроизвольно оказываемся перед вопросом, с чем имеем дело: действительно с проявлениями души или же с определенной и странной культурой поведения, свойственной исключительно русским? То, что в каждой культуре есть явления, непонятные представителям других культур, так же очевидно, как очевидно и то, что «загадочность русской души» – не большая, чем загадочность любой другой души.

Иными словами, это выражение – лишь метафора, пришедшаяся по вкусу нам самим, поскольку подчеркивает нашу исключительность и позволяет смириться со странностями нашей жизни. В этом смысле оно подобно «мудрым речениям», вроде: «На всё воля божия!»; «Видать, судьба у нас такая!»; «Зачем-то мне все это надо!» – так мы говорим про явную глупость или очевидную несправедливость, которую творят по отношению к нам. Сказал сам себе: «Загадочная русская душа!» – и можно приступать к новым попыткам добиться своего, потому что это не устройство мира, а случай, поставивший на твоем пути именно такого человечка.

Таким образом, выражение «загадочная русская душа» в русской культуре стало заменой для широко бытовавших когда-то в русском языке выражений, вроде доля, недоля, судьбина. Они уходят из живого русского языка на протяжении девятнадцатого века, как раз тогда, когда выражение «загадочная русская душа» прививается.

Вытесняя культуру общения с Долей, это выражение обогащается, поглощая смыслы высказываний со значением судьбы. И это дополнительно усиливает его, поскольку судьба всегда и во всех культурах считалась загадочной и была предметом самых изощренных гаданий и предсказаний. И тут мы вправе усмотреть следующий слой мифологем, слившихся в этом понятии.

Судьба очень близко подходит по своим значениям к понятию о Роке. Рок, в сущности, – это тоже судьба, но в ее страшной, тяжелой части. Можно сказать, что Рок – это страшные участки судьбы, которых все боятся и пытаются избежать. Поэтому гадания в основном направлены именно на то, чтобы предугадать такие роковые события. События эти вплетены в нить судьбы, условно говоря, они черные куски этой нити. Поэтому провидец может их рассмотреть и предсказать.

Предсказать, значит, сказать, произнести, изречь. Рок – это изреченная, в речь воплощенная черная часть судьбы. При этом самое страшное в ней то, что, даже будучи предреченной, она неотвратима. Трагедия, как древнегреческая, так и шекспировская, строилась именно на этом чудовищном взаимодействии с будущим, когда ты знаешь, что тебе грядет, но при всех усилиях не можешь этого избежать и должен принять, как кару, пусть многократно незаслуженную. Чаще всего за этим стоят боги.

Такой карой небесной или карой богов средневековое европейское сознание воспринимало, к примеру, моровые поветрия, разливы рек, засухи, неурожаи и нашествия врагов. Особенно неведомых и непонятных. Самым страшным потрясением для Европы были татаро-монголы, в тринадцатом веке подошедшие к самым границам Восточной Европы и остановленные Русью.

После подчинения русских княжеств, Европа оказалась граничащей с ужасом, который слился для нее с понятием ада – тартара. И татары, просто по созвучию, воспринимались как существа адские, а восток Европы – как разверзшаяся часть ада.

Исчерпавшие свой наступательный порыв, татаромонголы не могли продолжать завоевания, осели на захваченных землях и превратились в обычный народ. Но их самая западная часть – крымские татары, вошли в союз с турками и, усилив их на севере, и сами продолжали вести активную военную политику на территории

Украины и Польши, и помогли туркам завоевать Византию. Так что до середины пятнадцатого века исходный стереотип восприятия татар поддерживался ужасом войны и крушением Римской империи.

После этого значение крымских татар в европейских делах резко уменьшается. Но зато приходит ужас от того, что на Востоке усиливается русско-татарское ханство. И все последующие века Россия вселяла особый ужас в европейцев именно тогда, когда те видели в рядах ее войск странных и диких на вид людей, в волчьих или лисьих шапках, с луками, как это было хоть во время войны с Наполеоном.

По-прежнему Россия была тартаром, обрушивающимся на Европу. И это было настоящей карой небесной, волей прогневавшихся богов, в общем, Роком. И с тех пор и доныне, европеец, говоря о загадочности русской души, говорит это, ощущая, что его душа слегка сжимается, боясь разбудить Рок и спровоцировать русского на какой-то дикий поступок.

Мы же, живя внутри и помня про четыреста лет ига и освободительную борьбу от него, а потом про почти семь веков совместной жизни с татарами, которые за это время стали коренной нацией России, а значит, сравнялись в бесправии с русскими, не понимаем европейского отношения к нам. Мы-то, что русские, что татары, в недоумении видим их странные и настороженные взгляды, поскольку мы живем действительностью своего мира и своего времени.

И нам ведь даже непонятно, почему украинцы на нас так озлобились. Уж они-то должны бы понимать, что мы – коренные народы России – в точно таком же положении, как и народ Украины. Там, где-то далеко Вверху, живут Боги, которые принимают какие-то судьбоносные решения. И эти решения, словно сама судьба, либо минуют нас, либо заставляют делать что-то, что мы не понимаем, но вынуждены делать. В точности, как украинцы.

А о том, что происходит, народы наши узнают от умных и вызывающих доверие людей, которые врать не могут, поскольку говорят из телевизора. Это еще одна мифологическая черта сознания нашего народа, которая заслуживает отдельного исследования. Но она есть, и именно она порождает недоумение, которое испытывает русский перед ужасом европейца.

И для нас этот ужас – такая же загадочность европейской души. Мы его не понимаем. А он и не есть действительность. Даже французы, пожив в России и хоть сколько-то поняв ее, начинают любить русскую душу. Но до этого, до действительного понимания, вместо него в их душах живет древняя мифологема, воспринимающая русских как выходцев из тартара и вестников Рока.

Для нас загадочность нашей души – это не более, чем странное поведение отдельных людей, для них – угроза всему их миру со стороны нечеловеческих сил, вырывающихся не из России, а из некоего провалища в Иные миры. Нам, наверное, придется осознать себя в роли стражей этого Провала, стоящих на защите всего мира людей, и принять на себя эту роль, чтобы европейцы смогли вписать нас в свою мифологию по эту часть границы срединного мира.