Текст книги "Османская угроза России – 500 лет противостояния"

Таким образом, в 1770–1772 гг. в строй русских эскадр были введены фрегаты «Архипелаг», «Делос», «Зея», «Мило», «Накция», «Тино», «Андро», «Миконо», «Минерва» и «Санторин». Правда, часть из них оказалась негодной для боевых действий и числилась в составе эскадры только на бумаге. Те же «Мило», «Андро» и «Миконо», переоборудованные в Аузе во фрегаты в 1771 г., простояли там без дела более года, а затем в 1772 г. были разобраны на дрова. Зато другие активно действовали в Архипелаге, а потом еще лет 10 плавали на Черном море.

Весьма любопытный приз вручили корсары Алексею Орлову осенью 1770 г. Лихие пираты захватили у самого малоазиатского берега турецкое судно, на борту которого оказалась семнадцатилетняя красавица – дочь того самого алжирского адмирала Гассана, с которым русские сражались при Чесме. Она плыла из города Масира в Константинополь.

Орлов, узнав о подарке корсаров, категорически запретил любопытным офицерам знакомиться с ней и даже сам не заходил в ее каюту. (Хотя, может, и заходил…) Во всяком случае, он отпустил девушку в Стамбул, да еще подарил ей брильянтовый перстень. Гассан-бей не остался в долгу и послал графу великолепных арабских скакунов с богато украшенной упряжью.

Слухи о «галантности» Орлова дошли до императрицы, и та написала Алексею: «…услышала я, что у вас пропал перстень с Моим портретом в чесменскую баталию, тотчас заказала сделать другой, который при сем прилагаю, желая вам носить оный на здоровье. Потерян перстень, вы выиграли баталию и истребили неприятельский флот; получая другой, вы берете укрепленные места».

Под «укрепленными местами», Екатерина, явно, подразумевала Дарданеллы, но Орлов давно решил, что сей орех ему не по зубам.

26 августа 1772 г. эскадра Коняева вышла из Ливорно и двинулась в Архипелаг. Но уже через два дня в днище корабля «Победа» открылась сильная течь, и он был вынужден покинуть эскадру и идти в порт Ферайо на острове Эльбе на ремонт. 6 сентября корабль закончил ремонт и 29 сентября благополучно прибыл в базу русского флота – порт Трио на острова Парос.

Остальные два корабля 25 сентября подошли к острову Цериго и начали крейсировать между островами Цериго и Кандия в надежде захватить какое-либо судно.

Турецкий флот в первой половине 1772 г. почти не мешал русским. Остатки султанского флота и новопостроенные корабли базировались на Константинополь и боялись выходить в Эгейское море. Султан попытался было купить 15 кораблей вместе с вооружением у Франции, но получил отказ. Основных причин было две – объективная и субъективная. Первая заключалась в том, что Франция интенсивно готовилась к войне с Англией. А вторая анекдотична – шестидесятилетний дряхлый Луи XV увлекся дитем панели, сделавшейся маркизой – 26-летней Жанной Дюбари. Красотке оказалась мало королевской опочивальни, и она полезла в политику, добившись отставки герцога Шуазеля, который уже более 10 лет руководил внешней политикой Франции, и которого называли «кучером Европы», то есть главным политиком мира. В конце 1770 г. Шуазель получил отставку и был сослан в свое поместье. Место его по просьбе Дюбари получил герцог д’Эгильон – человек способный, но занятый не столько внешней политикой, сколько придворными интригами. Шуазель мог заставить короля вмешаться в русско-турецкую войну, а д’Эгильон – нет. Новый министр мог заявить русскому послу Хотинскому: «Мы сдали глупость, что позволили пройти вашему флоту». Но дальше болтовни он идти не хотел.

Турецкие власти решили использовать против русских барбарейскую (тунисскую) эскадру, состоявшую из шести 30-пушечных фрегатов и 6 шебек, и дульциннотскую[18]18
  Название эскадры происходит от названия черногорского порта Дульциньо (современное название Улцинь).


[Закрыть] эскадру, состоявшую из 47 фрегатов и шебек, вооруженных от 30 до 16 пушек.

Обе эскадры были местными корсарскими формированиями, а не регулярными соединениями оттоманского флота. Никакой угрозы 74–66-пушечным русским кораблям их слабая артиллерия не представляла. Тем не менее, Орлов начал запугивать императрицу этими корсарскими отрядами. Якобы все эти суда должны были нагрянуть «нечаянным нападением» на русский флот и сжечь его. «Такие коварные с неприятельской стороны предприятия, производимые уже в действие, принудили меня принять оборонительное оружие», захватить нужные проходы и «отправить в разные места эскадры, а особливо против дульциниотов, морских разбойников, дабы не допустить оных к соединению с тунисцами», доносил Орлов Екатерине.

К середине октября 1772 г. и дульциннотская, и барбарейская эскадры ничего не предпринимали против русских, к тому же еще действовало перемирие, заключенное на Дунае 19 мая (в Архипелаге оно действовало с 20 июля). Так что турецкие планы уничтожения русского флота и захвата «губернии», скорей всего, фантазия графа Орлова.

16 сентября 1772 г. корсарская эскадра в составе фрегатов «Св. Николай» и «Слава», которыми командовали Иван и Марк Войновичи[19]19
  Иван Войнович сменил 5 октября 1771 г. грека Поникути, бывшего первым капитаном «Св. Николая».


[Закрыть], полакр «Мадон» и «Ауза», а также шебеки «Забияка» пошли к острову Цериго, где должны были соединиться с кораблями Коняева и напасть на суда дульциниотов. 12 октября суда Ивана Войновича обнаружили в Парисском проливе «девять 30-пушечных фрегатов и 16 шебек». На самом деле это были не фрегаты специальной постройки, а вооруженные парусные купеческие суда. 16 октября отряды Ивана Войновича и Коняева соединились.

19 октября фрегат «Слава», шебека «Забияка» пол-акра «Ауза» пошли в разведку. Вскоре они встретили несколько фрегатов и шебек дульциннотов. Как сказано в рапорте Орлова Екатерине, фрегаты несли «нейтральные флаги». Фрегаты подошли к дульциннотским судам. Капитаны дульциннотских судов не заподозрили обмана и даже поднялись на борт «Св. Николая», где выпили с Иваном Войновичем, считая его «славянским капитаном». Войнович выведал все, что хотел, и суда мирно разошлись. Затем разведчики вернулись к остальным судам, стоявшим у острова Занте.

23 октября наша эскадра пошла к порту Патрас. 25 октября подул сильный встречный ветер, и эскадра три для «лавировала» в Патрасском проливе, несколько раз в безрезультатные перестрелки с дульциниотскими судами.

26 октября близ Лепантского залива русские корабли «Граф Орлов» и «Чесма» вместе с корсарской эскадрой Ивана Войновича вступил в бой с девятью фрегатами и шестнадцатью шебеками, стоявшими на якоре у Патраса. Как писал дружный авторский коллектив под руководством В.Н. Алексеева в составе 13 человек (где был один контр-адмирал, куча капитанов 1 и 2 ранга, один доктор и 4 кандидата наук): «Русский отряд вступил в неравный бой»¹¹.

Еще ранее академик Е.В. Тарле писал: «Русская атака при таких условиях являлась делом не только рискованным, но прямо опасным»¹².

На самом деле дульциннотские фрегаты представляли собой вооруженные торговые суда и не входили в состав регулярного флота, а тем более шебеки. Их могли бы легко расстрелять два русских корабля и без отряда И. Войновича.

Ни дульциннотские корсары, ни их коллеги из отряда Войновича не оставили отчетов или мемуаров, почему мне придется ограничиться цитированием шканечного журнала корабля «Граф Орлов».

10 часов.

«В начале 10 часа с обеих крепостей и с неприятельского флота начали производить по нас пальбу, но мы, несмотря на страсть оной, надеялись на свое мужество и на помощь всевышнего Бога, чем себя охотно побуждали дать баталию и мы с эскадрою усиливали притти к неприятелю в ближнее расстояние, дабы наши пушки удобнее их вредить могли».

11 часов.

«В исходе 11 часа и выстрелом от нас из пушки сигналом велено лечь на якорь и вступить в бой с неприятелем. Вся эскадра лавировалась и поворачивали каждый особо как им было способно, стараясь только о том, чтоб притти на ближнее расстояние к неприятелю. Глубина по лоту 35–30 – 25 сажень, грунт – ил».

12 часов.

«В 1/2 12 часа приблизившись мы к неприятельскому флоту от ближнего к нам неприятельского фрегата 2 кабельтова более не было, хотя «Чесме» и определено стать к крепости первой, но присмотря наш командующий, что на оной сделалось помешательство в управлении также и в парусах, и начала спускаться под ветр и надежды не предвидел от нея сделать успеха но на место оной приказано от командующего заступить самим и на глубине 20 сажень ил грунт убрав паруса положили якорь… и начата от нас по неприятельскому флоту, лежащему к крепости и в крепость куда только было удобно действовать сильно жестокая пальба с левого борта с обоих деков ядрами книпелями и картечью брандскугелями, а с «Чесмы» и фрегата «Николая» также сильно, а фрегат «Слава» и шебека «Забияка», находясь под ветром под парусами ближе к эскадре имели баталию с неприятелем куда их было можно с таким же успехом, что лучше ото всех желать не можно, а «Мадон» и «Ауза» будучи тогда вдали от нас под ветром не имели случая биться, в исходе часа увидели мы от нашей с эскадрою сильной пальбы с неприятельских судов люди бросалися в воду и с великой торопливостью, иные съезжали на берег и по ним еще более от нас пальба происходила и сшибли в 6-х стоящего фрегата безань мачту и зажжен от наших брандскугелей… А в неприятельском флоте на многих уже шебеках и фрегатах на ближних к нам спущены флаги и вымпелы, в которых мы палили и оных оказалось, что те неприятельские суда от нашей эскадры побежденные сделались».

Бежавший турецкий флот пробовал укрыться под защитой береговых батарей.

Развязка боя, по существу уже решенного в пользу русских 26 октября, наступила 29 октября. Эскадра Коняева в этот день систематически громила артиллерией и поджигала брандскугелями сбившийся у берега, разбитый и совсем уже беспомощный турецкий флот.

К 4 часам дня все было кончено. У русских потерь почти не было.

Далее приведу детали из шканечного журнала корабля «Граф Орлов» (флагманского) за 29 октября:

1 час.

«В неприятельском флоте 8 фрегатов, из коих 1 горит, да 12 шебек. В 1/2 часа поворотили мы оверштаг на левый галс, и посланы от нас на шлюпках вооруженных с карказами для зажжения неприятельских побежденных нами судов констапель Сукин под защищением шебеки «Забияка», а после лейтенант Макензи и при нем небольшая егерская команда, и велено ему Макензи из неприятельских судов стараться привести к эскадре ежели можно, в 1 час поворотили мы овер-штаг на правый галс, тогда по нас с обоих крепостей и со стоящих при южной крепости флагманского турецкого фрегата, из шабек происходила пальба из пушек и от нас противу их столь сильно и скоро что напоследок принудили неприятельские суда бой оставить, потом мы пошли к NW для отдаления от крепостей потому что примечено имеющимся течением в Лепанекий залив нас сильно дрейфует.

2 часа.

В начале часа шебека «Забияка», пришедши близко побежденных неприятельских судов и для очищения берега, чтоб шлюпкам безопаснее было зажигать суда, палила на берег и по судам из пушек, сие сделать от командующего нашего приказано было и зажжено видно от Патраса стоящие во 2-х шебек 1 шебек из 4-х и 5-х фрегатов 2, в 1/2 2-го часа отдали мы рифы и распустили брамсели, в 2 часа фрегат «Слава» подходил к неприятельским побежденным судам же и для очищения берега дабы шлюпкам можно безопасно исправить дело палил из пушек и видно было лейтенант Макензи приставал в 7-х к стоящему от Патраса фрегату и отданы были нашими людьми на оном марсели, потом съехав со оного Макензи и в 9-х к стоящему фрегату им зажжен а в 8-х стоящей шебеке сам загорелся, а в 11-х стоящий фрегат, который еще прежде шел под парусами почитали мы брандером сам загорелся и свалившись в 10-х стоящею шебекой и оная от фрегата загорелась-же, тогда-ж с фрегата «Николай» посланный барказ видно было приставал в 7-х к стоящему фрегату, а отъехав от оного к 2-й стоящей шебеки которая от их загорелась, а в 1-х стоящий фрегат с шебеки «Забияки» видно посланным барказом зажжен»¹³.

За два дня, 28 и 29 октября, русские и корсары сожгли семь «фрегатов» и восемь шебек. Один «фрегат» успел втянуться в Лепантский залив, но был уже так поврежден, что на другой день затонул. Шесть шебек успели спастись бегством.

Потери кораблей отряда Коняева оказались невелики. На «Чесме» был убит лейтенант Козмин, ранены лейтенант Лопухин и 5 матросов. На корабле «Граф Орлов» потерь не было. По судам отряда Ивана Войновича сведения отсутствуют.

Русская эскадра с 29 октября по 4 ноября стояла у Патраса, а затем пошла к острову Цериго. Там 10 ноября от нее отделился отряд И. Войновича и пошел в крейсерство, а корабли Коняева 19 ноября присоединились к флоту, стоявшему на якоре у острова Миконо.

Как уже говорилось, с турками 19 мая 1772 г. было заключено перемирие, которое действовало в Архипелаге с 20 июля. Согласно его условиям, турецкие военные корабли формально должны были оставаться в своих базах. Кроме того, турки в Архипелаге, то есть по берегам Эгейского моря, включая порты Малой Азии, были обязаны «судов не делать, а уже сделанные не спускать, спущенные же на воду не вооружать».

Алексей Орлов потребовал от командиров русских судов и корсаров пресечь снабжение Константинополя продовольствием как на турецких, так и на французских судах. Он приказал разослать по средиземноморским портам Европы свой манифест, в котором предостерегал нейтральные нации от отвоза туркам провианта.

В подтверждение своих слов Орлов 18 октября 1772 г. отправил к Дарданеллам эскадру С.К. Грейга. В ее составе были корабли «Победа», «Три Святителя», «Всеволод»; фрегаты «Надежда», «Африка», «Победа», «Парос», «Григорий», «Констанция» и бомбардирский корабль «Молния».

Но Никита Панин напугал Екатерину угрозой появления французского флота в Средиземноморье, в результате чего 20 августа 1772 г. Орлов получил рескрипт императрицы, где содержалось требование пропускать в турецкие порты нейтральные суда с провиантом. Орлову ничего не оставалось иного, как выполнить приказ императрицы.

Блокада русским флотом Дарданелл привела к большому росту цен на рынках Стамбула. Но голода там, увы, не было из-за подвоза провианта на французских судах и сухим путем с Балкан и Малой Азии, а также по Черному морю.

29 ноября 1772 г. Алексей Орлов писал графу Панину, что задержал шесть французских судов, которые везли пшеницу в Константинополь. На борту их найдены турецкие письма и контракты, по которым шкиперы договорились с турками о перевозке султанского хлеба с румелийского берега в столицу. Но из-за навязанных ему императрицей ограничений французов пришлось отпустить в Константинополь, ограничившись устным предупреждением.

Сейчас известно, что Франция не была готова к войне, и Екатерина допустила большую ошибку, пробив брешь в русской блокаде. Да и Орлов мог быть поумнее, и не только не наказывать корсаров за захват французских судов, а наоборот, пообещать им смотреть на все сквозь пальцы.

22 октября 1772 г. четыре корсарских фрегата под Андреевским флагом в сопровождении русского бомбардирского корабля «Молния» внезапно напали на крепость Чесму на побережье Малой Азии. Был высажен десант в 530 человек. Но взять крепость не удалось, и ограничившийся разграблением окрестностей десант был принят на суда отряда.

Рассказ о кампании 1772 г. я завершу приключением уже известного нам лейтенанта Панаиоти Алексиано. Ночью 9 сентября 1772 г. он на фрегате «Святой Павел» подошел к острову Станчио и высадил десант. Греки, воспользовавшись внезапностью, овладели небольшой турецкой крепостью Кеффано, где было взято 11 пушек. За это Екатерина II наградила Алексиано орденом св. Георгия 4-й степени.

23 сентября 1772 г. Алексиано на «Св. Павле» захватил у острова Родос турецкий трекатр (небольшое торговое судно).

20 октября 1772 г. Орлов получил сведения, что перемирие с турками закончилось, но в Египте об этом не знали, так как с Константинополем не было связи по морю. И Алексиано на своем «Св. Павле» и с корсарской гребной фелукой, которой командовал грек Паламида, отправляется «за зипунами» к устью Нила. Замечу, что оба судна на походе шли без флагов, спасибо хоть «веселый роджер» не подняли. Как уже говорилось, фрегат «Св. Павел» – это торговое судно длиной 28,7 м и шириной 7,6 м. Орудийные порты были замаскированы. И фелука тоже ничем не отличалась от сотен таких же фелук, плававших в Восточном Средиземноморье. Таким образом, суда Алексиано, не вызвавшие никаких подозрений у египтян, спокойно вошли в гавань Дамиетты[20]20
  Современное название Думьят, в 45 км северо-западнее современного Порт-Саида.


[Закрыть]. И уже в порту корсары открыли огонь. Остальное читатель может представить себе сам, вспомнив эпизоды из англо-американских фильмов, где пираты врываются в порты Карибского моря.

Я же процитирую приглаженное и чуть романтическое изложение событий из донесения Орлова Екатерине II: «Как скоро начал он [Алексиано – А.Ш.] подходить ближе и поднял на фрегате и фелуке российский флаг, то неприятель, будучи сим потревожен, произвел из судов и крепостных стен пушечную пальбу, однако и тем не мог защитить одного небольшого своего судна, которым вооруженная фелука легко овладела, а лейтенант Алексиано, пользуясь сим смятением, решился атаковать неприятеля в порте; почему, не взирая на производимый с трех сторон огонь, пошел он прямо в середину двух больших судов, где, бросив якорь, тотчас вступил в бой, который сперва продолжался с великою с обоих сторон жестокостью и отчаянием через 2 часа, а потом, увидя неприятель не малое число убитых и раненых из своего экипажа, а притом разбитие судов и появившуюся течь, начал бросаться в море для спасения жизни и на шлюпках, барказах и вплавь пробираться к берегам, чему и из других судов последовали экипажи, и сим решилось наконец сражение. Лейтенант Алексиано, по потоплении двух разбитых судов и по взятии фелукою несколько других мелких, удалился от крепостных пушечных выстрелов, стал на якорь на рейде и простоял тамо до другого утра в ожидании прибытия Селима-Бея и других судов из Александрийского порта. 22 числа перед полуднем, увидя в море под турецким флагом идущее прямо к Дамианскому порту судно и считая, что на оном помянутый бей находится, изготовился к новому сражению и как скоро оное подошло ближе к фрегату, то Алексиано, подняв российский флаг, сделал несколько по нем выстрелов, а сия нечаянность бывшего на судне неприятеля столь сильно устрашила, что он без всякого сопротивления опустя флаг, отдался военнопленным и перевезен фелукою на фрегат и другие взятые в порту суда; в числе пленных был помянутый Селим-Бей с тремя главнейшими агами, разными другими офицерами и служителями, коих всех осталось 120 человек турков, на судне же найдено: магометов штандарт, 7 знамен, 4 серебряные перья, значащие отличное турецких офицеров достоинство и заслуги, за которые жалует султан сими знаками, булов 4, топорков 3, щитов 3, большие литавры, 2 флага и 8 пушек с множеством разного оружия»¹⁴.

Обрадованный Орлов даже отказался от своей доли добычи, отдав ее Алексиано и его сподвижникам. Лишь знамена были отправлены в Италию, а оттуда – в Петербург.

После приключений в Дамиетте Алексиано вместе с полакой капитана Паламидо до конца октября корсарствовал у сирийских берегов.

Любопытно, что уже в советское время академик Е.В. Тарле поверил, а скорее, сделал вид, что поверил басням Орлова. Он писал о Дамиетте: «Полная победа настоящего героя Алексиано и его матросов», «огромно было значение Патрасской победы эскадры Коняева и Дамиеттской победы Алексиано»¹⁵. Позднее наши историки с завидным упорством переписывали перлы академика.

Забавная история, хорошо характеризующая нравы как корсаров, так и местных турецких гарнизонов, произошла у берегов острова Кипр. У восточной оконечности Кипра находится маленький безлюдный остров Клидес, где в свое время крестоносцы построили замок Кастро Россо (Красный замок). Замок находился на высоких утесах, и его защищал приличный турецкий гарнизон численностью 130 человек.

В 1772 г. славонец (увы, его имя история утаила), командир шебеки «Забияка», решил захватить Кастро Россо. Естественно, одна шебека сделать этого не могла. Тогда командир пошел на хитрость: захватил греческих рыбаков с Кипра и подробно допросил их о замке. Спросил и о глубинах, могут ли близко подойти к крепости бомбардирские и 66-пушечные корабли, и т. д. А в заключение пообещал повесить рыбаков, если они хоть слово скажут о своем пребывании на шебеке. Мол, шебека послана на разведку, а через три дня здесь будет весь флот с самим Орловым.

Как и следовало ожидать, греки, вернувшись, раззвонили по всей округе, что, мол, идет русский флот. В ту же ночь турецкий гарнизон на малых судах бежал, и не на Кипр, отделенный узким проливом в несколько километров, а аж в малоазиатский порт Караманию в 130 км. Причем, все пушки и припасы были оставлены турками в целости и сохранности.

Так команда «Забияки» без боя овладела Кастро Россо, и до конца войны остров Клидес был базой греческих корсаров.

К началу 1773 г. основные силы русского флота находились в порту Ауза. В их числе были корабли «Иануарий», «Три Святителя», «Чесма»; фрегаты «Надежда Благополучия», «Констанция»; бомбардирские корабли «Гром» и «Молния» и брандвахтенный фрегат «Помощный». Там же ремонтировались корабль «Не тронь меня» и фрегаты «Делос» и «Архипелаг». Ряд корсарских судов выбыл из строя за ветхостью: фрегаты «Зея», «Андро» и «Миконо» были разломаны в 1772 г. в порту Ауза, а пинк «Святой Павел» сожжен в Ливорно.

На сей раз Алексей Орлов решил зимовать в Архипелаге. Он держал свой флаг на корабле «Ростислав», стоявшем у острова Миконо. Там же зимовали корабли «Победоносец», «Саратов»; фрегаты «Николай», «Слава», «Запасный»; бомбардирский корабль «Страшный» и пинк «Венера».

У острова Тассо стояла эскадра С.К. Грейга в составе кораблей «Победа», «Всеволод», «Азия», «Граф Орлов»; фрегатов «Надежда», «Африка», «Минерва» «Парос»; пинков «Соломбала» и «Сатурн» и двух полакр.

Еще одна эскадра стояла у острова Патмос. В нее входили фрегаты «Северный Орел», «Тино», «Наксия», «Победа» и пакетбот «Почталион». Фрегат «Святой Павел» и две полакры находились у берегов Египта.

В Ливорно находились корабли «Европа» и «Три Иерарха» и фрегат «Григорий», а на Мальте – фрегат «Рафаил».

Сам Орлов с некоторым преувеличением, но, в основном, верно обрисовал ситуацию в Архипелаге в письме к Екатерине от 5 марта 1773 г.: «Что же принадлежит до производимых ныне со стороны Оттоманской Порты вооружений, то она старается во всех местах строгими фирманами набирать сухопутные войска, для усиления армии, хотя по дошедшим ко мне известиям народная подлость [простой народ – А.Ш.] и неохотно на то соглашается; во всех приморских, купеческих городах удерживаются насильно матросы и отправляются сухим путем в Константинополь, где ныне находится весь турецкий флот, корабли и мелкие суда для починки тамо, и вооружения нужным снарядом и экипажем. По общему слуху считается ныне 9 корабле всех, старых и вновь построенных, как в разных портах Черного моря, так и в Константинополе с множеством тартан[21]21
  Тартана – небольшое прибрежное судно, распространенное в Средиземном и Черном морях. Обычно длина около 20 м, но изредка встречались и большие тартаны. Одна мачта и короткий бушприт. Паруса чаще «латинские», но встречались и прямые. Тартана – торговое судно, но вооруженные тартаны имелись в турецком и неаполитанском флотах. Также тартаны широко использовались пиратами.


[Закрыть], шебек, галер и других мелких судов, с коими капитан-паша намерен выйти из канала в Архипелаг, чего однако и ожидать ненадежно, за недостатком нужного числа матросов. Равномерно же и остатки дульциниотских судов с поспешностью вооружаются при своих берегах, не показываясь в открытом море.

Для удержания неприятельских покушений эскадра от флота Вашего Императорского Величества, состоящая из 5 кораблей и нескольких фрегатов, под командой контр-адмирала Грейга, разъезжает при устье Дарданельского канала, корабли же «Чесма» и «Ростислав» находятся в Наксийском канале…»¹⁶.

Однако в целом в 1773 г. русский флот вел себя довольно пассивно. Орлов было приказал Спиридову не пропускать любые нейтральные суда в Дарданеллы, но Совет из Петербурга его одернул, написав Орлову, что это может удержать турок не только от заключения перемирия, так нужного для России, но и повернуть против малочисленного русского войска все силы, и втянуть Россию в новую войну с «ненавиствующими нам» французами.

Опять же, Орлов не догадался дать полную свободу рук греческим корсарам, а начал обличать их перед Екатериной и всем «мировым сообществом».

Русский же флот, поддерживая блокаду в зимнее время, понес тяжелую утрату. 7 февраля 1773 г. корабль «Азия» вышел с острова Миконо к острову Имбро и пропал со всем экипажем. Погибли капитан 1 ранга Н.В. Толбухин и еще 438 человек. У острова Миконо нашли лишь бизань-мачту и несколько обломков корабля.

Орлов попытался добиться хоть какого-то успеха и приказал захватить остров Станчо, который в античные времена, как и сейчас, назывался Кос. Станчо принадлежит к группе островов Южные Спорады и отделен от полуострова Малая Азия проливом шириной всего около 5 км. Длина острова 40 км, наибольшая ширина 10 км. На Станчо в то время проживало 60 тысяч жителей.

Для операции против острова Станчо была направлена 2-я дивизия кораблей «Св. Георгий Победоносец», «Трех Святителей», «Саратов» и «Трех Иерархов»; фрегаты «Северный Орел», «Соломбал»[22]22
  Вообще-то «Соломбал» – 22-пушечный пинк (длина 36,6 м, ширина 9,5 м, осадка 3,8 м), пришедший вместе с эскадрой Спиридова. Но в отчете о сражении, данном 15 августа 1773 г. Елмановым Спиридову, он числился фрегатом.


[Закрыть], «Тино», «Победа»; бомбардирские суда «Гром», «Страшный», «Молния»; полака «Патмос» и 7 трекатр. На корабли был посажен десант. Командовал эскадрой контр-адмирал А.В. Елманов[23]23
  Андрей Васильевич Елманов на службе с 1738 г. В ходе Семилетней войны последовательно командовал кораблями «Шлиссельбург», «Полтава», «Рафаил». В 1764–1768 гг. был главным командиром Казанского Адмиралтейства. В 1769 г. произведен в контр-адмиралы. Шел вместе с эскадрой Спиридова, имея флаг на корабле «Северный Орел», но по случаю повреждения корабля вернулся в Портсмут. В феврале 1770 г. на корабле «Европа» вышел из Портсмута в Архипелаг. В Чесменском сражении не участвовал, т. к. находился в это время на фрегате «Надежда Благополучия» на о. Менорка, откуда вернулся только в январе 1771 г. В 1773 г. произведен в вице-адмиралы и вступил в командование всем архипелагским флотом вместо уволенного по болезни Спиридова. По возвращении в Россию награжден орденом Александра Невского и назначен командиром Ревельского порта. Умер в 1778 г.


[Закрыть].

29 июля эскадра Елманова подошла к Анатолийскому берегу к местечку Ангелло и высадила десант албанцев[24]24
  Русские называли греков албанцами, поэтому в так называемых «албанских» войсках греков было куда больше, чем настоящих албанцев.


[Закрыть].

Им навстречу вышли 100 турок (регулярных войск, а, скорее всего, местных жителей). Албанцы убили 40 человек, а остальные разбежались. Десантники сожгли 7 магазинов с хлебом и мельницу и вечером того же дня благополучно вернулись на суда.

Затем эскадра отправилась к острову Станчо (Косу). Подойдя к острову, Елманов разделил эскадру на две части. Отряд под командованием капитана 2 ранга С.П. Хметевского, командира «Трех Святителей», в составе кораблей «Трех Иерархов», «Трех Святителей», фрегатов «Северный Орел» и «Победа» был отправлен для блокады острова Станчо. А с остальными судами Елманов двинулся к турецкому городу и крепости Будрум[25]25
  В настоящее время турецкий город Бодрум.


[Закрыть], расположенному на одноименном полуострова на Анатолийском берегу, напротив острова Станчо.

Будрум – это турецкое название греческого города Галикарнас, известного еще в V веке до н. э. Именно там царь Мавсол (Мавзол) построил себе первый в мире мавзолей. Мощную каменную крепость Св. Петра построили в 1492–1522 гг. рыцари Иоанниты, но, увы, в начале 1523 г. ее захватил турецкий султан Сулейман II Великолепный.

30 июля отряд Елманова подошел к крепости. Вперед выдвинулись три бомбардирских корабля, которые открыли огонь из гаубиц и мортир. Через час на восточный берег залива у крепости высадились 4 албанских батальона (4 майора и 919 человек), а также отряд славонцев (101 человек) под командованием графа Ивелича, то есть всего 1020 человек.

На следующий день, 31 июля, ранним утром туда же были высажены русские пехотные и артиллерийские подразделения, всего 1452 человека и семь 3-фунтовых единорогов. Причем, единороги были сравнительно легкие − всего 340 кг, и солдаты их перетаскивали по берегу вручную, без конной тяги. Командовал русским десантным отрядом инженер-майор Матвеев.

На берегу у места высадки был оставлен подпоручик Радилев с тремя единорогами и 80 солдатами. Остальные двинулись к крепости. Целями десанта были захват острова и уничтожение стоявшего в заливе турецкого фрегата. Возможно, это был и не военный фрегат, а торговое судно с парусным фрегатским вооружением. Во всяком случае, фрегат не стрелял ни по десанту, ни по кораблям.

Однако из-за сильного ружейного и артиллерийского огня турок обе задачи выполнить не удалось. По пути русские сожгли две турецкие полугалеры, одну фелуку и магазин с адмиралтейскими припасами. Албанцы же основательно пограбили несколько жилых кварталов Будрума. После этого десант благополучно был принят обратно на суда. В полдень контр-адмирал Елманов решил атаковать 13-пушечную батарею на западном берегу Будрумского залива, которая своим огнем мешала нашим гребным судам войти в залив «для сожжения упомянутого фрегата». Немедленно на западном берегу залива были высажены все 4 албанских батальона и славонцы. Но батарею взять не удалось, а на следующее утро появились большие «скопища» турок, и десантники начали отход. В ходе операции албанцы сожгли Зефирбееву деревню, усадьбу какого-то важного турка и 5 мельниц. Русские потеряли 21 человека убитыми и 25 ранеными.

Все три дня бомбардирские корабли работали по крепости бомбами, брандскугелями и карказами[26]26
  Брадскугели, карказы – зажигательные снаряды. Разница в том, что карказ состоял из холщового мешка, наполовину заполненного порохом, а наполовину – зажигательным веществом. Мешок вкладывался в железную чашку (поддон) и скреплялся крестообразными железными полосами. Брандскугель – сферическая чугунная боба, снаряженная зажигательным составом.


[Закрыть]. В крепости и в городе были заметны значительные разрушения и многочисленные пожары. «Гром» даже добился двух попаданий 5-пудовыми мортирными бомбами в турецкий фрегат. На нем вспыхнул пожар, но вскоре команде удалось потушить его.

5 августа эскадра Елманова ушла от анатолийских берегов и в тот же день подошла к острову Станчо, где соединилась с отрядом Хметевского. На следующий день, 6 августа, бомбардирские суда «Гром» и «Страшный» подошли как можно ближе к турецкой цитадели главного города острова. Бомбардирский корабль «Молния» подойти к острову не смог из-за противного ветра и сильного течения.

В тот же день на берег были высажены иррегулярные части: 1020 албанцев и славонцев – участников высадки в Бурдруме, и еще 190 албанцев с судов Хметевского. Затем высадились русские солдаты под командованием инженер-майора Матвеева с семью 3-фунтовыми единорогами и две роты морской пехоты (как тогда говорили, «из морских солдатских батальонов»).

В первый день высадки десантники отбросили турок и заняли плацдарм у крепости. Но на следующий день большие силы турок контратаковали албанцев и русских. Согласно отчету Елманова, туркам удалось переправить на остров около 5 тысяч солдат. Кроме того, была мобилизована мусульманская часть населения. В ходе жестокого боя албанцы понесли тяжелые потери. Был убит майор Якумати, а майор Стата тяжело ранен и умер на следующий день. Командование над иррегулярными войсками принял майор Константин Георгиев, но и он почти сразу получил ранение. Албанцы, понеся тяжелые потери, бросились бежать.

Русская пехота оказалась в тяжелом положении. Майор Матвеев был ранен в левую ногу и передал командование майору Черемисову. Через несколько минут и Черемисов был ранен. Русские солдаты понесли его на руках, но туркам удалось отбить майора и взять в плен. Туркам достались и шесть 3-фунтовых единорогов.

Когда отступающие десантники приблизились к берегу, корабли и фрегаты открыли по туркам огонь ядрами и дальней картечью. По русским данным огнем корабельной артиллерии было уничтожено до 100 человек кавалерии противника.

Неудаче десантников способствовала еще и страшная жара, от которой плохо становилось не только русским, но и албанцам и грекам.

Потери десанта составили 86 человек убитыми и 76 человек ранеными, из которых умерло 32 человека. Я цитирую отчет Елманова, из которого не ясно, о каких потерях идет речь, то ли только русских, то ли общих.