Текст книги "Битва за Сирию. От Вавилона до ИГИЛ"

Что бы добиться желаемых результатов, Сирийско-палестинский конгресс в ноябре 1922 г. направил свою делегацию на мирную конференцию в Лозанну, но делегатов туда даже не допустили. 24 июля 1923 г. был заключен Лозаннский мирный договор между Турцией, с одной стороны, и Англией, Францией, Италией, Грецией, Румынией, Югославией и Японией – с другой. После этого Сирийско-палестинский конгресс создал постоянную делегацию с местопребыванием в Женеве для связи с Лигой Наций и правительствами других стран.

Когда мандаты на Сирию, Ливан и Палестину вступили в силу, Исполком Сирийско-палестинского конгресса 4 октября 1923 г. заявил представителю Лиги Наций, что не принимает их как противоречащих букве и духу Устава Лиги. Мандатами, разработанными и одобренными без ведома населения Сирии, Ливана и Палестины, были реализованы тайные соглашения между западноевропейскими империалистическими державами.

«Политика этих двух держав отнюдь не направлена к возрождению местного населения и к достижению им независимости. Напротив, эта политика собственника, бесконтрольно владеющего своей вещью. Условия мандата хуже условий, в которых находятся некоторые британские колонии, хотя Устав Лиги Наций определил, что эти страны (Сирия и Палестина) должны быть независимыми», – отмечалось в меморандуме Исполкома. Исполком просил Лигу пересмотреть свое решение, но напрасно – все протесты и требования делегации в Женеве ни разу не ставились Лигой Наций даже на обсуждение.

Французские власти в Сирии попытались подавить арабское национальное движение, используя принципы «разделяй и властвуй». Они активно укрепляли позиции религиозных меньшинств и содействовали распрям на конфессиональной почве. Маронитский район в горном Ливане был расширен путем присоединения к нему долины Бека, населенной в основном мусульманами, а также и городов Триполи, Бейрута, Сайды и Сура (Тир). Остальная часть Сирии была разбита на 5 полуавтономных единиц: Дамаск, Халеб, Латакию (область алавитов), Джебель-эд-Друз (область друзов) и Александретту (ныне Искандерун, передан Турции в 1939 г.). А на крайнем северо-востоке страны, в районе Ракки и Дейр-эз-Зора, был выделен отдельный округ, управлявшийся непосредственно из центра. Политическими делами этих территорий ведал верховный комиссар в Дамаске, назначавший всех правительственных и местных чиновников и отвечавший за режим чрезвычайного положения, введенного в 1920 г.

Франция попыталась расчленить Сирию на отдельные мелкие государственные образования – Ливан, Дамаск, Халеб. 31 августа 1920 г. была создана «автономная территория алавитов». 12 июня 1922 г. это территориально-административное образование переименовали в «государство алавитов». Французский администратор стал теперь называться губернатором, были созданы ведомства финансов, общественных работ, здравоохранения, юстиции, возглавленные французскими советниками.

Но французская администрация вынуждена была насаждать свое присутствие военной силой, поскольку расчет на мирное внедрение в подмандатную страну на первом же этапе его осуществления оказался подорванным. Применение же оружия для «умиротворения» аборигенов для послевоенной Франции было слишком дорогим удовольствием. Значит, надо было действовать другими методами. Так, поддержка сепаратизма и поощрение центробежных устремлений сулили Франции реализацию ее интересов уже в ближайшей перспективе.

Политика дезинтеграции страны только усилила экономический кризис в Сирии, что в конце концов привело в тупик и французские власти. И в 1922 г., после прокатившихся по всей стране крупных волнений, они вынуждены были провозгласить образование «Федерации автономных государств в Сирии» в составе трех государств: Дамаска, Халеба и алавитского образования. Во главе федерации стоял президент, избираемый на один год, и федеральный совет. При президенте были образованы три федеральные дирекции: финансов, общественных работ и гражданских дел.

Но это изобретение французской администрации просуществовало недолго, и уже 5 декабря 1924 г. федерация была ликвидирована, а Сирия объявлена единым государством, в которое вошли Дамаск, Халеб и государство алавитов.

Это государство просуществовало в рамках французского мандата с 1922 по 1936 г., хотя алавиты и добивались полной независимости. Алавитское государство включало два бывших санджака – Латакийский (области Латакия, Джебле, Банияс, Масьяф, Хафера) и Тартусский (области Тартус, Сафита, Телль-Калях), имело собственный флаг в виде полотнища белого цвета с желтым солнцем в средней части и четырьмя красными углами. Население алавитского государства составляло 278 тыс. человек (176 тыс. алавитов, 52 тыс. суннитов, 44,5 тыс. христиан, 4,5 тыс. исмаилитов). В 1930 г. Алавитское государство приняло свою конституцию.

Но, несмотря на обладание собственной государственностью, алавиты оставались экономически и социально ниже суннитов, и эти закрепленные традицией отношения нельзя было изменить обычными административными мерами. Густо заселенный алавитский район с бедной каменистой почвой и низким уровнем развития производительных сил являлся одним из наиболее отсталых в Сирии, что видно и из официальной статистики. Так, в годы французского мандата около 61 % всех алавитов страдали трахомой[34]34
  Трахома – это хроническое инфекционное заболевание глаз, вызываемое хламидиями и характеризующееся поражением конъюнктивы и роговицы с исходом в рубцевание конъюнктивы, хряща век и полную слепоту.


[Закрыть], что выделялось даже на общем невысоком с медицинской точки зрения фоне. Эпидемии, нехватка витаминов, постоянное недоедание явились причиной высокой детской смертности. Образовательный уровень алавитов также был весьма низким. Из общего числа студентов, посещавших в 1936 г. государственные школы в Латакии, только 27 % были алавитами, хотя алавиты составляли более 60 % населения провинции.

Неравноправное положение алавитов особенно ярко проявлялось в сфере законодательства. Везде на территории Сирии действовали суннитские законы и суннитские суды.

Для придания определенного статуса алавитскому сообществу необходимо было, чтобы у него существовала собственная официальная судебная система, суды и судьи. Поэтому уже в 1922 г. французы одобрили учреждение отдельных религиозных судов для алавитов (махалим шар ила алавита). Таким образом, алавиты освободились от подчинения суннитским судам, но тем не менее так и не получили возможности отправления правосудия исключительно по своим собственным законам.

Большинство населения государства Алеппо (1920–1925) составляли мусульмане-сунниты. Алеппо занимало северную Сирию и плодородный бассейн реки Евфрат в Восточной Сирии. В этих областях сосредоточилась большая часть сельскохозяйственных и минеральных ресурсов Сирии. Автономный санджак Александретты был присоединен к государству Алеппо в 1923 г.

В столице – городе Алеппо – помимо мусульман-суннитов имелись многочисленные христианские и еврейские общины. В государстве Алеппо также проживали меньшинства шиитов и алавитов. Этнические курды и ассирийцы населяли восточные области рядом с арабами.

Суннитское население государства Алеппо было решительно настроено против раздела Сирии. В итоге в 1925 г. Франция объединила государства Алеппо и Дамаска в государство Сирия. Столицей государства стал город Дамаск.

Санджак Александретты стал автономной областью Сирии в соответствии со статьей 7 французско-турецкого соглашения от 20 октября 1921 г.: «Специальный административный режим должен быть установлен для района Александретта. Турецкие жители этого района должны получить возможность для своего культурного развития. У турецкого языка должно быть официальное признание».

В 1923 г. Александретта была присоединена к государству Алеппо, и в 1925 г. это объединение присоединилось к французскому мандату Сирии все еще со специальным административным статусом. В ноябре 1937 г. санджак Александретта получил автономию в соответствии с поддержанной Лигой договоренностью. В соответствии с его новым уставом, санджак стал «отличным, но не отделенным» от французского мандата Сирии.

Французская администрация в борьбе с арабскими националистами пыталась опереться на национальные или религиозные меньшинства, проживавшие на территории Сирии. Подавляющее большинство населения Сирии, около 90 %, исповедовали ислам. Среди мусульман около 70 % приходилось на суннитов.

Сунниты видели во французах врагов ислама. Шииты придерживались того же мнения, а, кроме того, были категорически против включения районов, населенных шиитами, в состав Ливана.

Друзы – мусульманская секта, близкая к исмаилитам, самоназвание «Муваххидун», то есть единобожники, тоже выступили против французских колонизаторов и ориентировались на Англию.

Самой надежной опорой французов в Сирии были христиане – католики и униаты, и в первую очередь марониты. Марониты – последователи монаха Марона Пустынника, жившего в Ливане в V веке н. э. В конце VII века они капитально рассорились с Константинопольским патриархом и выбрали своего патриарха. После прихода крестоносцев в 1182 г. марониты заявили о «единстве» с католицизмом. Причем многие марониты уверены, что их церковь никогда не порывала с Римом.

Интересно отношение к французам православного Антиохийского патриархата. С VII века патриархами его были греки. Однако в 1898 г. русские дипломаты при содействии Императорского Православного Палестинского общества сумели добиться избрания на патриарший престол этнического араба, уроженца Сирии. Кстати, с тех пор патриархами избираются только арабы. С 1908 по 1914 г. Антиохийская патриархия ежегодно получала по 30 тысяч рублей из личных средств императора Николая II.

Замечу, что в 1923–1924 гг., когда турки проводили депортацию греческого населения, православные арабы из Киликии, Шанлыурфа и Мардина за компанию были высланы из Турецкой Республики в Сирию. Напрасны были вопли: «Мы – арабы, а не греки!» Замечу, что и греки проводили с 1828 по 1924 год массовые депортации турок не по национальному, а по конфессиональному принципу. В итоге из греческого государства были насильственно выселены сотни тысяч этнических греков, исповедовавших ислам.

В начале 1920 г. православные сирийцы во главе с Антиохийским патриархом Григорием IV (в миру Гантос Георгий Хаддад) активно поддерживали короля Фейсала. А позже выступали против французских властей и католического прозелитизма в Сирии.

В январе 1933 г. на кафедру в Дамаске был избран новый патриарх, Александр III, который выступил в поддержку арабских националистов. Любопытно, что Александр III учился в Киевской духовной академии, свободно говорил по-русски и часто бывал в СССР. А в июне 1941 г. патриарх Александр III обратился к христианам всего мира с призывом поддержать СССР в его войне с Германией.

Забегая немного вперед, скажу, что после 1945 г. Антиохийские патриархи вновь стали получать материальную помощь из России. Так, в 1947 г. в ходе поездки на Ближний Восток делегации Русской православной церкви во главе с митрополитом Григорием (Чуновым) патриархам Антиохийскому и Иерусалимскому было лично передано по 25 и 35 тысяч долларов США, что тогда составляло немалую сумму. А в 1948 г. Антиохийской церкви были возвращены здания ее московского подворья.

В 1920—1930-х гг. алавиты исправно служили в созданных французами туземных войсках – Сирийском легионе Левантийской армии. Численность армии в 1920-х гг. колебалась от 15 до 20 тысяч человек.

Восстание друзов подтолкнуло Францию увеличить численность Левантийской армии до 30 тысяч человек, в том числе Сирийского легиона – до 5 тысяч человек. В 1930 г. легион насчитывал 13 тыс. человек, в том числе 319 офицеров, из которых 162 были сирийцами. Однако самый высокий чин, на который могли претендовать местные уроженцы, был майорский. Командный состав легиона готовился в специально созданном в 1920 г. в Дамаске училище, кадеты которого набирались в основном из курдов-езидов, друзов, алавитов, армян и арабов-христиан.

В 1924 г. на основе возникших ранее отдельных марксистских кружков создается Сирийская коммунистическая партия, объединившая в своих рядах коммунистов Сирии и Ливана. Под руководством компартии был проведен ряд политических мероприятий, в том числе первомайский митинг в Бейруте в 1925 г. В июле 1925 г. коммунисты начали издавать свой печатный орган – газету «Аль-Инсанийя», но уже после выхода пятого номера власти ее закрыли.

18 июля 1925 г. началось восстание друзов под руководством Султана аль-Атраша. Французские войска беспощадно сжигали деревни повстанцев и убивали мирных жителей. Чтобы запугать жителей Дамаска, французы погрузили тела расстрелянных повстанцев на верблюдов и провели этот «караван смерти» по улицам. Затем обнаженные тела убитых были выставлены на главной площади Дамаска.

Акция колонизаторов вызвала бурю возмущения мусульман всех конфессий. 18 октября 1925 г. весь Дамаск оказался во власти восставших. Французский верховный комиссар в Сирии Сарралья приказал начать артиллерийский обстрел города, длившийся двое суток. Бомбардировка такого большого города вызвала возмущение на всем Арабском Востоке. Париж был вынужден отозвать Саррайля из Сирии.

К началу ноября 1925 г. в руках повстанцев находилась почти вся Сирия, за исключением крупных городов. Военные действия перекинулись и в Ливан. Там армия Зейда аль-Атраша, брата вождя восстания, заняла несколько крупных населенных пунктов. Рабочие Бейрута в поддержку повстанцев организовали стачки и забастовки.

Для подавления восстание французские власти решили посеять вражду между религиозными группировками, то есть превратить Ливан в «сирийскую Вандею», натравив части, сформированные из ливанских маронитов, на патриотов. Но эта провокация была успешно сорвана командованием повстанцев, призвавшим народные массы сплотиться в борьбе против колонизаторов. Был выдвинут лозунг: «Религия – для Бога, родина – для всех». Многие марониты даже вступали в партизанские отряды.

Ливанский историк удивлялся: «Никто не помнит, чтобы в прошлом мусульмане и христиане или сунниты и шииты объединились и сформировали общий партизанский отряд, преследующий под руководством общего вождя общую цель. Понадобилась революция 1925–1926 гг., чтобы благодаря политическим взглядам, объединявшим большую часть населения, образовать смешанные партизанские отряды. Только сельская маронитская буржуазия пошла в контрреволюционные “отряды христианской обороны”».

В ноябре 1925 г. новым французским верховным комиссаром был назначен де Жувенель. Полученная им инструкция предписывала изменить тактику, и он начал переговоры с Исполкомом Сирийско-палестинского конгресса. Конгресс предложил де Жувенелю следующие условия прекращения борьбы: 1) отмена мандата и признание полной независимости Сирии, вступление Сирии в Лигу Наций; 2) предоставление Ливану по желанию его населения права иметь собственное правительство; 3) система правления должна быть определена свободно избранным Учредительным собранием; 4) между Францией и Сирией будет заключен равноправный договор сроком на 30 лет.

По условиям договора, если не будет возражений со стороны ливанского правительства, Франция сохранит в Ливане свои оккупационные войска и военно-морскую базу, французские офицеры будут обучать сирийскую национальную армию. Между Францией и Сирией будет заключен военный союз, и Франция в случае войны получит возможность использовать сирийскую армию. Французскому капиталу будет обеспечено господствующее положение в экономике Сирии, которая обязуется получать займы только во Франции, развивать свои экономические ресурсы только с помощью французского капитала, приглашать иностранных специалистов только из Франции.

Французы в целом отвергли эти условия. Однако в мае 1926 г. де Жувенель сформировал сирийское национальное правительство, в которое вошли и представители «Хизб аш-Шааб». Верховный комиссар обещал объединить Сирию, созвать Учредительное собрание для выработки конституции, заключить франко-сирийский договор, провести всеобщую амнистию, сформировать национальную армию и т. д., но обещаний своих не выполнил. В знак протеста члены кабинета от «Хизб аш-Шааб» ушли в отставку, а через три дня они были арестованы и сосланы.

Французские власти по-прежнему не оставляли надежды расколоть национально-освободительное движение. Так, в 1926 г. они «даровали» Ливану республиканскую конституцию. В стране были созданы правительство и двухпалатный парламент. Однако такие важные прерогативы, как внешние сношения и военные вопросы, оставались в компетенции Франции. Любое решение ливанского правительства могло быть отменено верховным комиссаром.

В 1935 г. французские власти одобрили новый закон о труде, ограничивавший перечень профессий, представителям которых разрешалось объединяться в профсоюзы. Этим законом рабочие синдикаты ставились под жесткий контроль государства. В ответ на это по стране прокатилась вторая волна выступлений. В 1936 г. профсоюзы Дамаска объединились в единый тред-юнион, а еще через два года в Дамаске, Халебе и Хомсе образовали Всеобщую федерацию профсоюзов.

Выступления трудящихся способствовали принятию Национальным блоком в январе 1936 г. «Национального пакта», в котором опять поднимался вопрос о провозглашении независимости и подготовке проекта новой конституции.

Опубликование этого пакта совпало с пятидесятидневной всеобщей забастовкой, парализовавшей деятельность рынков, школ, коммунальных служб и фабрик по всей стране. Французские власти тщетно пытались подавить забастовку, и верховный комиссар был вынужден начать переговоры с Национальным блоком. Результатом переговоров стал договор, по которому де-юре признавалась независимость Сирии и созывался новый парламент, но одновременно подтверждались и широкие права французов в военной и экономической областях.

На выборах в ноябре 1936 г. Хашим аль-Атаси был избран президентом страны, а большинство мандатов в парламенте получил Национальный блок.

Серьезные проблемы для французской администрации в Сирии с начала 1920-х гг. создавались Александреттским санджаком. Как уже говорилось, в 1920–1925 гг. Александреттский санджак входил в состав «государства Алеппо», а затем Сирии. Значительная часть населения санджака состояла из этнических турок.

Президент Турции Мустафа Кемаль, выступая 15 марта 1923 г. в Адане, заявил, что «санджак всегда был турецким и не может оставаться в чужих руках».

В 1936 г. Мустафа Кемаль, который получил титул Ататюрка – отец турков, придумал новое название Александреттскому санджаку – Хатай, и поднял в Лиге Наций «Хатайский вопрос». В результате Франция согласилась дать Хатаю статус автономного санджака в составе Сирии.

Санджак был оставлен в составе Сирии, но получил, как того требовал Ататюрк, полную независимость в своих внутренних делах, а во внешних делах – право добиваться через органы Лиги Наций отклонения или заключения Сирией тех или иных затрагивающих интересы округа международных соглашений. В округе сохранились общие с Сирией таможенная и валютная системы. Турция получила одинаковое с Сирией право пользоваться портом Александреттой. Официальными языками в округе объявлялись турецкий и арабский. Над округом устанавливался контроль Лиги Наций, осуществляемый делегатом Лиги – французом, наблюдающим за нерушимостью его статута и основного закона. Франция и Турция обещали гарантировать территориальную неприкосновенность округа и принять совместные меры для ограждения его от всякой агрессии.

В середине 1938 г. прошли выборы в Законодательную ассамблею Хатая. Из 40 мест 22 получили турки, 9 – алавиты, 5 – армяне, 2 – арабы-сунниты, 2 – православные арабы.

Успех турок на выборах предопределялся не столько числом этнических турок в санджаке, сколько давлением турецких войск при попустительстве Франции. Фактически же этнических турок в санджаке проживало не более 40 %.

В нарушение всех соглашений Хатайская законодательная ассамблея 6 февраля 1939 г. приняла все турецкие законы, а 13 марта сделала турецкую лиру денежной единицей Хатая.

Окончательное присоединение округа к Турции было оформлено франко-турецким соглашением, подписанным в Анкаре 19 июня 1939 г. французским послом Массигли и турецким министром иностранных дел Сараджоглу. Город Александретту турки переименовали в Искандерун.

Сирия так никогда, по крайней мере до июня 2012 г., не признала отторжения от нее Александреттского санджака.

Ряд современных отечественных историков утверждают, что французы передали Хатай туркам, дабы обеспечить нейтралитет Турции во Второй мировой войне. На самом деле турки смертельно боялись вступать в войну, прекрасно понимая, что при любом исходе их выкинут из Проливной зоны. Ну а французское правительство ни в 1938-м, ни в начале 1939 г. вообще не планировало близкое начало войны и тем более какое-либо участие в ней Турции.